Текст книги "Отступники (СИ)"
Автор книги: Schell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Часть 5
Часть 5
– Сжечь, – коротко сказал Король, и развернувшись, подтянул подол своей длинной, красной накидки, позже он проследовал к своей дочери, встав рядом с нею.
Парень, который читал по губам Короля, и говорил всё, что происходит там, он дрожал. Все понимали почему.
Джим. Абель стоял рядом и ощущал, как от него веет злобой, ненавистью к этому человеку. Староста, старичок, который всегда защищал братьев от гнета матери, а теперь… Его не стало. На глазах некоторых детей наворачивались слёзы. Но Сфера продолжала показывать ужасы жизни:
Всё тот же мужчина в доспехах под именем «Вард» взял факел, который он снял с кареты. Видимо они ехали сюда именно за этим. Жители. Именно за них все переживали, но их… Просто заперли в своих домах рыцари в массивных доспехах.
Джим сорвался с места, а Абель не успел даже среагировать, лишь окликнув своего младшего брата, он пополз по земле, явно к их дому. Кто-то последовал примеру старшего Бинтермо и пополз к своим домам. А я продолжал наблюдать.
Вард начал идти с факелом.
Колени Абеля дрожали, а сердце было полно тревоги. В конечном итоге, когда его фантазия взяла вверх и он начал представлять всех его друзей мёртвыми, он заплакал. Кто-то даже не заметил его завывания и просто смотрел на экран Сферы.
Вард в чёрных доспехах с открытым забралом шёл, останавливался у дома пару секунд, зажига я соломенную крышу, что-то бормоча и идя дальше. Вопли людей не останавливали его. Кто-то стучал по дверям, которые Вард подпирал, пока сопротивление не заканчивалось.
Девушка, чьё лицо Абель не мог разглядеть, истошно кричала, пока её держали рыцари, а позади стоял Аарогуст фон Краун, властный и испускающий ауру могущества и… Презрения.
Помимо стражников там стояли и мужчины в балахонах, их капюшоны почти закрывали лицо, и в них все узнали королевских магов – то, к чему стремятся все те, кто имеет хорошую связь с магической энергией.
Когда Абель вновь взглянул на экран, то увидел на экране их дом, и ему вновь захотелось отвернуться. Не только он сам, даже сердце кричало от боли, ему было нескончаемо грустно, оно хотело кричать навзрыд.
Джима по-прежнему не было. Многие дети падали на колени, как Абель и начинали рыдать, при этом громко крича. Кто-то не мог ничего осознать и стоял перед Сферой с гримасой ужаса на лице.
Аарогуст что-то сказал, приблизившись к аристократке, после чего двинулся к карете, лишь раз взглянув в сторону кострища взглядом полным жалости и сочувствия.
Карета Короля двинулась, кто-то остался тут, в деревне. Девушка тоже осталась, она истошно кричала на стражу, а те держали её голову, заставляя смотреть на огонь. Но когда она что-то сказала, то её отпустили, однако, она продолжила смотреть, лишь плача.
У мальчишки уже сработал рвотный рефлекс, и уже никому не было понятно, что она сказала.
Экран начал мелькать, ящеролюд, которого девочка обозвала «Робби» обессиленно упал, видимо поддерживать несколько Сфер разом – затруднительно. Кто-то бросился ему на подмогу, Абель прижал голову к земле, пытаясь придумать план действий, или же просто пытаясь сосредоточится, лежа на холодной и грубой земле.
Он не придумал ничего лучше, чем бежать навстречу Смерти.
Споткнулся на пути к ходу, проскользнул по земле около двух метров и бросился ползти по пути к нашему дому. Джим наверняка был уже снаружи, и точно пытался изо всех сил помочь Габриэль.
Абель слышал плачь сзади, и ему самому тоже сложнее ползти. Ему хотел свернуться калачиком и заплакать, снова, но он продолжал ползти, ведь… Джим наверняка так и сделал бы. Спереди дул ветерок, а значит Джим выбрался из прохода.
И вдруг, Абель почувствовал запах горелой кожи, его стошнило прямо перед собой. Он, немного помотав головой, попытался обойти свою лужицу. Безуспешно, попал ногой в рвоту, но ему было плевать и он выполз наружу.
Языки пламени танцевали над домами. Крики заживо горящих людей отдавались эхом в его детской голове. Крыши домов вспыхивали за секунду. На лице Абеля начал проявляться страх и ужас.
Он не сводил глаз с безумной картины, ему было страшно и Абель хотел отвернуться, при этом зарыдав.
Он завис в проходе, не мог осознать, Абель был словно в трансе, пока через пару минут огонь не погас, точно так же быстро, как и зажегся, оставив после себя дымящиеся трупы, запах от них… И забрав дом Абеля.
Копоть витала среди клубов дыма.
Когда ступор немного прошёл, Абель на нетвердых, а скорее ватных ногах, добрел до потемневшей, и превратившейся в уголь, стены его дома. Люлька, она почти не сгорела, всего лишь повредилась. Он сел за неё, когда почувствовал, что его вот-вот скрутит. И в тот же момент его вновь вырвало.
Вытерев губы руками, он прислонился к стене. Невероятность и ужас всего произошедшего не укладывались у него в голове. Он не мог заставить себя встать и начать поиски матери и брата.
– Нет, нет, нет… Мне это снится, – шептал он, – Мне всё снится! Это же просто бред! Бред!
Раздался хруст балок крыши, они с грохотом обвалились, чудом не задев Абеля, и он увидел… Тело Джима. Обугленное тело лежало в нескольких метрах от меня. А под ним… Габриэль… Слёзы сами лились из его глаз. Абелю было трудно дышать.
Послышался стук доспехов, кто-то приближался сюда. Стражник, а в руках мешок. Абель спрятался за шкафом, хотя, это скорее была просто горка древесного угля и не более. Мужчина приблизился к Джиму, раскрывает его рот и выдергивает три зуба, при этом его голова сбрасывает весь пепел, оголяя череп. Тоже самое проделывает с мамой. Абель наблюдал за искореженным лицом матери. На её голове ни одного волоска, кожу стянуло, Джим хотел уберечь её собой…
Он держал руки у рта и носа, не издавая ни единого звука. Мужик оборачиваются в сторону, подходит почти вплотную. Тут по деревне раздается грубый мужской голос, я нутром почувствовал, что этот тот самый Вард.
Страж поднимает забрало своего шлема, смотрит на трупы и… Улыбается. Снова мужской крик. Он оборачивается, а Абель боится шелохнуться и остается на месте. Он харкает, и попадает прямо ему в лицо. Кареглазый брюнет с козьей бородкой и противным ожогом, который переходит с правого глаза на щеку. Абель запомнил его лицо.
И он запомнил, выжег в своей голове, лицо Короля. Он ударил по полу, чуть ли не ломая косточки на кулаках. И тихо плачет, не смея издавать громких звуков.
Его сердце колотиться, словно ненормальное. Он оттягивает рубашку и вытирает слюни этого гада. На четвереньках ползёт к родным. И падая рядом, говорит:
– М-м-мама… – шепчет, даже своего голоса не слыша, – Джим…
В замке
– Сильджертольд, я выполнил плату, – грубо сказал Король, прикрывая глаза рукой, – И если у Эвелин будут проблемы, одной гильотиной ты не отвертишься…
Он закрыл глаза, и, словно, сумасшедший, бормотал что-то вроде: «Это не я… Не я…». Аарогуст плакал и не скрывал этого. Он просил прощения у Эвелин, за то, что оставил её в том аду, просил прощения у всех, кого он убил. У тех, кого заставил убить.
С той ночи его начнут звать Кровожадным Аарогустом. Со следующей создаться партия, что будет противоборствовать Королю. Ещё через день выясниться, что генерал Вард бесследно исчез.
На следующий день
Дети стояли у озера. Абель был среди них. На воде было несколько каноэ, в них лежали тела их родных. Здесь собрались со всех деревни, никто из взрослых не спасся. А через время в шахте заявились стражники, видимо кого-то заметили вылезающим из хода, поэтому среди детей тоже есть потери.
Робби, ящеролюд, перед ним летала сфера, она светилась красным светом и испускала огонь, поджигая длинные лодочки. Все понимали, что поджигать угли бессмысленно, но так хотели дети, они хотели проводить своих родных в последний путь.
Самые старшие из выживших выбрали лидера – парня по имени Рой. Ведь им нужна была еда, вода и в конце концов – кров. Кто-то из детей не мог собраться, кто-то уходил, а вскоре находили и обглоданные кости. Все понемногу сходили с ума. Без взрослых – они мало что значили. Так что лидер был им нужен.
Было решено идти отсюда, да куда подальше. Было несколько причин: во-первых, воспоминания, во-вторых, кто-то сюда может забрести, в-третьих, шпионы Короля наверняка следят за этим местом. И через несколько недель они начали собираться в путь.
В комнате двух братьев Абель обнаружил полуцелый письменный столик, в надежде найти хоть что-то, что оставил Джим, он рыскал по нему, даже взял металлическую кочергу из соседнего дома и ломал угли. Пока не нашёл… Кожаный переплёт, множество страниц и бумаг, что торчали из него, а также красная закладка… Дневник Джима со всеми его записями и рисунками – он сохранился. И Абель не думая положил его к себе в рюкзак.
Он обернулся и посмотрел в сторону сгоревшей деревни, столько воспоминаний оставил он там, помотал головой и продолжил собирать ягоды с куста, стоявшего около огромного валуна. В прошлый раз, когда он видел этот куст, то он был таким маленьким, а теперь… У него растут свои ягоды.
Он сложил все плоды в банку и закупорил её. Он точно знал, что корни куста давным-давно прошли сквозь бездушное тело Вериго и брали из него все жизненные силы.
– Прости меня, Клара, – вновь пустил слезу Абель, когда клал маленькую баночку в карман мешка, – Я снова хочу положиться на тебя, как тогда, в детстве, прошу, помоги нам в поисках нового дома.
В его голове невольно появлялись образы брата, мамы, других жителей деревни, вновь заставляя слёзы течь по его детским и пухлым щекам.
Часть 5.1
Часть 5.1
Юная девушка стояла на углу какого-то невысокого каменного здания, кажется, это был цветочный магазин. На ней было лёгкое платьице, летнее, с узором в виде цветов. В нём она выглядела по-детски, невинно.
Она немного нервничала, а её лицо было не своего цвета, чуть краснее, чем нужно. Девушка взглянула на небо, уже наступал закат, Солнце медленно скрывалось за маленькими домиками города.
– Ох-ох, – запыхавшись, мужчина в тёмно-зелёных брюках и белой рубашке, выпрямил руки, держа в них букет каких-то цветов.
– Хмпф! – девушка лишь отвернулась, выказывая своё негодование, – На час!
Он ещё очень долго извинялся, вплоть до самого окончания ужина, пока гордыня не взяла над ним верх. Они сидели, молча пожирали друг друга взглядом, но ничего не говорили. Даже когда прибежал официант, те лишь молча показывали что будут, боясь, что если услышат голос другого, то тут же растают и падут на колени, извиняясь.
Позже они, всё также беззвучно, гуляли по городу, смотрели на королевский замок, лишь иногда поглядывая на друг друга. В конце концов они сорвались, бросились друг на друга с извинениями, мужчина обещал, что такого больше не повторится, а девушка виновато отводила взгляд, когда слышала это.
Это была ещё одна ночь вместе в их копилке.
Сегодня он хотел быть решительным, быть романтиком – сделать предложение. Он хотел связать свою жизнь с нею навсегда, их словно тянуло друг к другу. Они не могли злиться на свою вторую половинку и всё прощали, но сегодня… Сегодняшняя ночь было другой.
Девушка была напориста, будто бы это была их последняя ночь вместе. И…
– Я исчезну, – говорила она, укрывшаяся одной лишь простынёй.
И его мир хрустнул, сначала он подумал, что ему послышалось, но он ничего не говорил. Лишь поднялся, усевшись на краю кровати. Спросив лишь одно:
– Почему? – и его голос дрожал, а по щеке текла слеза.
– Я-я, – она запнулась, думала, как преподнести эту новость, – Беременна… От другого.
И тогда мужчина ушёл, не было криков, не было драк. Он просто ушёл. И он никогда не узнаёт, что эта девушка всегда была верна ему, но прекрасно знала про его работу, про то, что он один из самых важных людей в королевстве Аметиста.
И она скрылась в Южной деревне, надев монашескую робу и посвятив себя служению Богу.
Когда она родила своего первенца, то… Она рассказала ему совершенно другую историю, сказала, что она не его мать, но всё равно любит её. Она всегда корила себя за это, и сама не знала, почему так сделала.
Прошло, примерно, пять лет, когда она вновь сорвалась в город, к своему любимому мужчине. Заплатив тёмной ведьме огромную сумму – она скрыла своё лицо и соблазнила его.
Вскоре она выносила своё второе дитя, которое отвергла магия Света. Монахиня знала, что ему этому ребёнку предстоит очень сложная жизнь. А после она, ради интереса, решила посмотреть на него магическим взглядом, как её учил возлюбленный.
И увидела она необычного мальчика, у которого закрыта связь с церковной магией, не-ет. Она увидела тело полное чёрной маны, будто бы мальчик стал Тьмой. В тот же день женщина захотела избавиться от дитя, пока вновь не взглянула на него. Тонкая светлая нить тянулась далеко-далеко, в город, в замок.
И почему-то, почувствовав, что у этого дитя такая же судьба, как и у неё, она его оставила.
– Габриэль…
Старик стоял перед могилой, единственной во всей сгоревшей деревне. Он тихо лил слёзы, вспоминая лихие годы. Считал, что тогда надо было всё простить, а не бросать её.
Старый колдун, когда поднялся с колен, то стёр всю деревню, одним лишь движением руки. Раньше он приходил сюда каждый год, и решил, что это будет последний раз. Он стёр могилы в которой покоилась сажа, копоть, да угли, что жители ближайших хуторов достали из под развалин домов и сгоревших лодок. Разбросал семена растений и использовал магию Воды, взрастая высокие деревья и кусты, и изменяя ландшафт (добавил прудов и маленькие холмики) с помощью магии Земли.
Он навсегда забудет про это место. Сотрёт его из своей памяти, как ненужное заклинание. И Сильджертольд медленным шагом покидал Южную деревню, от которой ничего не осталось.
Глава 2. Часть 6
Глава 2. Часть 6
353 год после Распада
По ночам, в промежутках между реалистичными кошмарами и, полными надежд, снами, у Абеля бывали бессонные ночи, прямо как эта. Обычно он выходил, дышал свежим воздухом или, бывало, заходил к кому-нибудь, кто также, как и он, не спал, а, к примеру, читал старые книги или пил терпкий чай из листьев, что недавно им подарили жители маленькой деревни, даже не указанной на официальной карте материка Аметиста.
Сегодняшняя ночь была особенной – прошло ровно шесть месяцев с момента, когда их жизнь переменилась в одночасье. То было начало второго месяца лета, стояла жара, пели птицы разных видов, названия которых Абель не знал. И сегодня не спали очень многие: кто-то ушёл к морю, побыть в одиночестве, а кто-то захотел вернуться в ту маленькую деревушку, чтобы вновь помолиться за души умерших, а кто-то, как и Абель, старались забыть, занимаясь бытовыми делами.
По календарю уже была зима и Абель со множеством девушек, коих было больше двадцати, если быть точным, сидели в палатке и вязали мокасины – кожаная обувь, в которой было легче передвигаться по льду.
Рой, их лидер, говорил, что в очень скором времени всё покроет снегом и нужно двигаться ближе к Большому лесу, там, обычно, снега в разы меньше, так как высокие деревья и их большие ветви закрывают большую площадь.
– Аб-бель! – тонкий писк вырвал парня из раздумий, – Ты сунул иглу себе в руку!
– Ч-чт-?!
В последнее время Абель был странным – это видели все. Часто был один, смотрел на звёздное, по ночам, небо, или же на пасмурные облака, что часто появлялись осенью. Никто не мог перенести ту утрату, и все понимали Абеля, но… Иногда он уходил слишком глубоко в себя.
– Чёрт, парень, у тебя кровь, – в большую палатку вошёл Томас, – Тц… Идём.
Абель ещё некоторое время завис, пока из руки наконец-то не пошла кровь, лишь тогда он, кивнув самому себе и проигнорировав все нотации Анелольн, или же, как её зовут друзья – Ани, девушка-сирота, что прибилась к их лагерю совсем недавно, она была чуть старше Абеля и почему-то чувствовала, что между ними какая-то связь, будто бы…
Но парни молча вышли из длинной палатки-барака, так и не услышав, что говорила Ани. На улице было холодно, полянка на которой они расположились понемногу покрывалась инеем – Рой был прав. Томас, ведя Абеля к другой девушке-медику, зевал и потягивался. Абель заметил, как вяло он идёт, кажется, Томас куда-то уходил и только что вернулся.
– Как там обувь? – спросил он не поворачиваясь.
– Всё хорошо, к субботе сделаем на всех, даже на про запас будет, – ответил Абель вылизывая кровь с руки.
Томас казался Абелю хорошим – он заботился о лагере, уважал Роя, да и вообще, был достаточно силён, чтобы помогать по хозяйству. Хотя, он слишком уважает их лидера, даже чересчур, Томаса слишком заботит мнение Роя. Возможно, это потому что они ровесники.
А когда они подошли к палатке, то девушка-медик лишь накричала на Томаса, так как на руке Абеля не было и намека на ранение.
Шло время, была середина декабря, но утренние сугробы уже были по колено многим из лагеря. Стояло солнце, однако, ощущалось, что из-за него только холоднее. Расчищенная область вокруг больше шатра, в котором собирались все дети, подростки и остальные жители лагеря.
Повар, парень по имени Тюль, был очень известен в деревни Абеля, именно он часто ездил в город, зарабатывая деньги на разных фестивалях. Его похлебка была отменной и это знали все.
Абель встал рано, слишком рано, когда Тюль начинал готовить завтрак. Все ингредиенты они получали от жителей деревень, а также у них всё ещё оставались остатки с их полей Южной деревни.
Когда Тюль заметил постороннего, то лишь поднял деревянную поварешку и помахал ею, позже подзывая Абеля к себе, давая понять, что тот зря встал так рано и сейчас будет запряжен работой.
Он носил ящики с овощами, разным мясом (по больше части – крольчатиной) и прочими ингредиентами. Но в этом был свой плюс, ведь именно Абель первым получил свою порцию, и, хоть и ел он медленно, не торопясь и снова пребывая погруженным в свои мысли, когда он доел, то только тогда в шатёр начали пребывать другие люди.
Позже, днём, в лагерь вернулись разведчики. Полностью обмотанные одеждой, на лыжах и с кучей информации. Они рассказали, что впереди по меньшей мере – двенадцать деревень, и что там готовы им помочь. Всё, лишь бы спасти бедных детей от Кровожадного Аарогуста.
Вестей с королевского двора нет, с того самого летнего и солнечного дня ворота замка закрылись, лишь иногда открываясь для заморских гостей. Из-за того, что доверие жителей было потеряно, то набеги совершались не единожды, из-за чего страдала и армия. Королевству было худо.
Ещё позже, за несколько дней до Нового года, Абеля определили в отряд, что вернется в столицу и раздобудет парочку вещиц, что нельзя достать в остальных местах. Это было надолго, одна дорога до туда займёт ни меньше двух месяцев. Материк Аметиста был очень большим.
Он, как обычно безмолвно, согласился и ушёл собираться, не слушая шепота Томаса о том, что Абель слишком ушёл в себя и что с этим нужно что-то делать.
И ранним утром отряд готовился: напяливал лыжи, проверял сумки с провизией. Час спустя они двинулись в путь, продвигаясь шеренгой. Абелю было легче всего – он был последним и шедшие впереди оставляли за собой лыжню, гораздо облегчая путь Абеля.
Через два дня они миновали один из ориентиров – замершее озеро, где они когда-то смогли спокойно искупаться. В этот раз они лишь проехали его, выходя на просторную поляну, где раньше было огромное количество цветов, Абель помнил, что девушки почти не уходили отсюда, собирая разные венки и играясь в догонялки, а парни лишь поддерживали их, играя в прятки и прячась в высокой траве.
Одной из глубоких ночей ему снилась Клара, точнее старые воспоминания о ней, о времени, когда Абеля мог избить её старший брат, а она, позже, залечивала раны маленького мальчика. Утром он долго пялился на маленький флакон, в котором хранились ягоды одного кустарника, хоть они уже давно и загнили, но всё равно имели огромное значения для сломанного Абеля.
Утром, за день до Нового года, они набрели на следы какого-то животного, однако, в каждой такой ямке были следы крови и один из парней не мог не побеспокоиться, из-за чего всем остальных пришлось последовать за тупицей, что так волновался за пса, которому и принадлежали эти следы.
Впрочем, всё было не зря. Они встретили его на замершем русле ручья, его задняя лапа истекала багровой жидкость, скорее всего, он наткнулся на кого-то. Тот парень попросил его оставить, а забрать на обратном пути. Сказал, что донесёт его до ближайшей деревни. Он слишком любил собак. Но никто и не возражал, напротив, сказали, что это благородно.
В канун Нового года шла метель, а они сидели в невысоком шатре. Кто-то достал бутылку старого вина, что умыкнул из лагеря и предложил выпить. Но Абель давно ушёл – его всё ещё что-то мучило изнутри и он до сих пор пытается понять, что за чувства причиняют ему такую боль.
В январе они прошли второй ориентир – маленький лесок из елей. Пришлось замедлиться, иначе это было чревато плохими последствиями, к примеру, врезаться в дереве, или ещё хуже – сломать об него одну из лыж.
Абель помнил, как они проходили через него, и то, как они забирались на дерево, прячась от стражников, проходящих через это место, кто как: магией ветра, земли, а кто-то вручную. Почему-то, вспоминая это, парни радостно вздыхали. Абель же считал, что в тот момент они были на грани смерти.
Он питал лютую ненависть к королевству, к стражникам, но не мог понять откуда эта ненависть. Его сердце источало тёмную энергию гораздо сильнее, чем раньше. Он и подумать не мог на Эвелин, точнее… Он боялся думать, что с ней произошло что-то такое, что могло заставить её невзлюбить этот мир так сильно. В те же моменты он предполагал, что Эвелин тоже была родом одной из четырех деревень, и что она потеряла родных, однако… Дальше его мысли не заходили.
Так, вскоре, он принял эти чувства за свои собственные.
И наконец они прибыли в город, а там, используя магию и некоторые методы они скрыли свои физиономии: изменили прически и некоторые черты лица – боялись, что каждого из них знают в лицо.
Они приехали почти вовремя – фестиваль уже начался и, если не считать коренных жителей города, что опасались каждого стражника, прятали детей, боясь, что их тоже убьют, как тех деревенских, то, в принципе, иностранным гостям было весело. Они продавали свои товары и, кажется, вполне удачно.
Им нужен был лишь один заморский купец – мужик со странным именем Даа. Он продавал магические камни, инструменты для их обработки и какие-то льняные ткани, что также были в списке необходимого. Абеля интересовало, откуда у Роя было столько денег? Но, это были не его заботы, самое главное, что они всё раздобыли и…
– Постойте-ка, – остановил их стражник в кольчуге, через которую виднелась одетая стражником шкура.
Парни держали в руках по ящику и, в принципе, могли бы убежать, однако зима давала о себе знать, и прямо около ворот патрулирующий стражник подскользнулся и упал, звонко ударившись шлемом об лёд.
– Да, сэр? – сказал Генри, парень, которые раньше в лагере не выделялся, – Вы, простите конечно, но мы очень спешим, наша матушка больна, ей, сами понимаете, семерых детей содержать достаточно сложно, а тут ещё и наш отчим со своими запросами послал.
– Ох! – растерялся молодой стражник, – К-конечно, мы можем вам да-!
– Эй, пацан! – позвали стражника позади, и когда тот обернулся, то мальчишки сбежали, свернув в подворотню, а оттуда через дыру в стене.
С того дня Генри заметят, ведь парни из этого отряда ещё очень долго будут пускать слухи о том, какой он умный и о том, каким он был стойким и спокойным в момент, когда пред ними предстал «страшный и большой» стражник.
По пути назад они не забывали, что им нужно забрать ещё одного, собаковода, тот теплился в одной из деревень, а когда за ним пришли, то, кажется, даже расстроился, но честно, как и обещал, пошёл с парнями обратно в лагерь, ведь все думали, что если их узнают, то тут же убьют на месте. Все выжившие с Сожжения боялись Кровожадного Аарогуста.
Когда все вернулись живыми и здоровыми, то они закатили пир. Магические камни слишком сложно достать, а для них, деревенских, у которых не было дворянской крови и большого запаса маны, такие вещи, как магические камни – спасение.
В тот раз Абель впервые остался на вечеринке, и тогда Томас был рад, что, кажется, Абель наконец-то начал приходить в себя.
– Генри! – услышал Абель вдалеке – это был Рой, – Готовься, в следующий вторник отправляешься со своим отрядом в деревню, за провизией…
Вскоре… Всё это изменится…
Во дворе замка
Прошло уже полгода с тех пор, как прошло Сожжение… С тех пор, как Король Аарогуст возил свою дочь к каждому селению, которое в последствие – это событие и назвали Сожжением. Дочь Кровожадного Аарогуста сломалась в тот день. Говорит о каком-то Абеле, сторонится людей, особенно стражников, своего отца и придворного мага Сильджертольда.
Эвелин сидела на скамеечке, иногда ерзая задом, когда чувствовала, что примерзает. Её руки, укутанные в рукавицы, понемногу замерзали, коченея и даря неприятную боль Эвелин.
Пара служанок иногда выходили во двор, в зимний сад и наблюдали за Эвелин, проверяя, всё ли с ней хорошо. Делали они это, между прочим, достаточно редко. Видимо, пока им не напомнит Сильджертольд.
На душе была тоска, она утратила всякую веру в добро. Родной отец заставил её… Смотреть на такое, ей казалось, что она уже никогда не станет прежней.
Но в один из таких дней, когда она, как обычно, сидела напротив ледяных скульптур, что сама же и создала с помощью магии Воды, то неожиданно…
Тяжелый груз упал с плеч, будто бы… Она никогда не грустила, будто бы… Это никогда не было так важно.
Зрачки расширились, она вдохнула леденящий душу воздух, огляделась. Всё вокруг раньше казалось таким серым, а теперь… Статуи маленьких медвежат, стоящих у большого трупа медведицы. Раньше экспозиция казалась единственным прекрасным, что существовало, а теперь – всего лишь скульптура.
Она вновь вдохнула воздуха полной грудью, поглядела в окна особняка – служанки о чём-то разговаривали, не отвлекаясь на мелочи.
Эвелин осмотрела свою ротонду лилового цвета, и… Скинув её с себя и оставшись в одном лишь утепленном платьице, прошмыгнула мимо стражи и сбежала с территории замка.
Проходила мимо множества церквей (их и правда чересчур много в Аметисте), бегала от королевских стражей, которые зашли выпить в бар. Она прогуливалась через торговые ряды рынка, скрывала какой-то накидкой своё лицо, когда проходила мимо стражи и знатных людей, что могли узнать её издалека.
– Это вычтут тебе из зарплаты! – кричал стражник на хилого паренька в доспехах, – Как можно было упустить малышню с фальшивыми монетами, а если они продолжат так делать? Сколько потеряет королевство из-за твоей ошибки?!
– Н-но, сэр, это же вы… – начал он, но получил оплеуху от другого офицера и замолчал, – Так точно, товарищ командир.
Какие-то стражники ссорились у киоска иностранного торговца магическими камнями. Эвелин лишь пожала плечами и пошла дальше. Какая-то престарелая дама продавала зимние традиционные головные уборы Аметиста – лиловые меховые шапки с более тёмным и выделяющимся крестом. Их обычно носят при походе в церковь, ну, или же паломники.
Дама, заметив взгляд Эвелин, предложила одну такую почти за даром, но Эвелин лишь помотала головой и пошла дальше.
А зайдя в цветочный ларёк, дернула носиком, когда почувствовала множество, уже давно потерянных для неё, запахов. Она стояла всего пару секунд, а потом извинилась и вышла.
– Кажется… Теперь всё изменится, – говорил Сильджертольд, одетый в лиловую меховую шапку, – Пора готовится…
