Текст книги "Отступники (СИ)"
Автор книги: Schell
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Часть 21.1
Часть 21.1
– Сильджи~,ты уверен, что ничего не хочешь рассказать? – сладкий женский голос окутал старика.
Тот был привязан к стулу и лишь ворочался, когда знойная женщина тянулась к его лицу. Он то и дело пытался произнести заклинание, каждый раз забывая, что у него кляп во рту.
Он истошно кричал и пытался уронить стул, когда красотка ушла в другую комнату, разочарованно вздохнув. Не удалось – она снова заглянула буквально через две минуты.
– Сильджи~,ты уверен, что ничего не хочешь рассказать? – сладкий женский голос окутал старика.
Тот был привязан к стулу и лишь ворочался, когда знойная женщина тянулась к его лицу. Он то и дело пытался произнести заклинание, каждый раз забывая, что у него кляп во рту.
Он истошно кричал и пытался уронить стул, когда красотка ушла в другую комнату, разочарованно вздохнув. Не удалось – вернулся громила, прихвостень…
– Ты же знаешь, – говорил он, – За укрывательство таких, не побоюсь слова, мощнейших магов – следует наказание?
Решив начать с простого, громила подошёл к Сильджертольду и схватил за указательный палец правой руки. Старик прикрыл глаза, очистил разум, надеясь на приёмы своего учителя. Он говорил, что это помогает лучше переносить пытки. Осознание того, что это неправда пришло вместе с болью сломанного пальца.
Старик зашипел от боли и резко дернулся, но конечности были привязаны крепко. Громила, усмехнувшись, начал методично ломать каждый палец, с удовольствием слушая шипение колдуна. Примерно на пятом пальце Сильджертольд не выдержал и простое шипение переросло в болезненные стоны.
Неожиданно в комнату вновь ворвалась та красотка, что вышла всего пятнадцать минут назад. В руках была палочка, Сильджертольд сразу приметил выцарапанные буквы на ней, мгновенно узнав владельца.
Она ничего не говорила, лишь сделала движению кистью, как недоумевающий громила отлетел в сторону, приложившись головой об крепкую стену. Он, если выжил, больше не сможет познать такие «радости жизни».
Она вытащила изжеванную тряпку изо рта колдуна, тот, сначала поливая женщину разной бранью, начал говорить:
– Не играй со мной, Кассандра, – зло говорил Сильджертольд, – Снимай все эти заклятия – это не характерно для старейшины.
– Тц, и когда ты успел постареть, зануда?
– Ещё при Аарофане…
Дымка медленно сошла с тела пылкой женщины и… Длинные волосы укоротились и поседели, а лицо покрылось страшными складками и морщинами. Даже тот открытый наряд, созданный для соблазнения Сильджертольда, растворился, показывая лишь зелёную робу – наряд Изумруда.
– Тогда ты уж очень стар, – посмеялась она, – Пора бы уже бросить семью Краун, ты так не думал?
– Не хочу слушать это от тебя, Кассандра, – отвернулся Сильджертольд.
Кассандра, старейшина Изумруда, вновь цокнула, когда Сильджертольд беспроблемно выбрался из пут, телепортировавшись и встав рядом со старухой. Он потёр свои худые ладони, пуская по своим канал маны целительную смесь.
– Тебя это не спасёт, – говорила она, повернувшись к Сильджертольду лицом, – Когда он прознает, что ты укрыл святого мага – тебе конец, Сильдж.
– Я знаю, – ответил он, на секунду впав в транс, видимо, как поняла Кассандра, он вошёл в астрал, а позже продолжил, – Не попадись на эту же удочку, со всеми этими… Сильнейшими магами.
– О чём ты-… – начала она, косо глядя на старика.
Сильджертольд исчез, превратившись в густой туман и отправившись на свою родину, подальше от его логова.
Часть 22
Часть 22
– Простите, Принцесса, мы дол-… – говорил главный врач госпиталя, в котором уже долгое время помогала Эвелин за «спасибо».
– Меня не волнует, – ответила беззаботно она, – Я здесь работаю не для того, чтобы заставить Рубин быть должным нам, а для того, чтобы эта зараза не разошлась дальше.
Этот спор продлился дольше, чем любой из тестов Эвелин по инженерии, в которой она была полным нулём. Конечно, у главврача не было ни единого достойного для рассмотрения аргумента, тем не менее, он одержал вверх в их… Эдаком противостоянии.
Эвелин была раздосадована по пути домой, и лишь тёплая погода августа помогла принцессе немного успокоиться, в многоэтажное здание отеля, в котором проживает с момента прибытия. Размышляла, как бы могла ответить иначе, считала даты в календаре, в конце концов врезавшись сначала в столб, а по итогу и в дверь своей квартиры.
В последнее время она всегда такая.
– Ох, чёрт, их слишком много, – бормотала она про больных, накидывая на себя какую-то ночнушку, – А теперь ещё и это…
Эвелин отстранили от работы в госпитале, когда выяснилось, что она не только сильнейший маг Света, а ещё и Принцесса Аметиста. Эвелин подумал, что зря доверилась мистеру Фе с рейтингом.
«Могла просто попросить Сильджертольда!» – стукнула себя по лбу девушка.
Убрав лишние вещи в шкаф, она осмотрелась: просторная комната темно-зеленого цвета с дорогой мебелью в гостиной, на кухне, ну и в спальне. Она жила здесь уже год и проживёт ещё два, пока не закончи-!
– Письмо, – вздрогнула Эвелин от характерного звука.
На карнизе сидела птица. Переливающиеся фиолетовые перья, длинною в два фута, лапы, точь-в-точь как у курицы, и чёрная, словно мгла, морда с двумя золотистыми глазами-буковками. Клюв был коротеньким и издавал громкие, но неприятные для слуха, звуки, больше похожие на женские крики.
– Прешшер?! – удивлённо воскликнула Эвелин, заметив знакомую птичку.
Та стучалась своим тёмным клювом в окно, а когда Принцесса открыла его, то это «чудо в перьях» издало свойственный визг, хвала богам, что Эвелин заранее закрыла уши, зная эту привычку.
Эвелин погладила Прешшера, так звали эту птицу, чтобы тот перестал кричать, заметив, что к лапе того привязана маленькая бумажечка – письмо из дома.
«И правда, давно я не писала матери…» – подумала Эвелин.
Они редко переписывались, лишь иногда отсылали друг другу длинные письма, где расспрашивали о разных событиях, отношениях и, к удивлению матери Эвелин, о политических делах.
Когда Эвелин развязала ниточку, то точно почувствовала падающую каплю воды на руку. Похоже начинался дождь, – также подумал и Прешшер, который видимо тоже словил пару таких капель и начавший паниковать, размахивая своими большими крыльями и издавая противные крики.
– Тише-тише, – Эвелин моментально соорудила перчатку из каких-то полотенец и куска кожи, что остался с какого-то рукоделия, посадила Прешшера, начав медленно поглаживать ушко, спрятанное под множеством лиловых перьев, – Та-а-ак…
Пока Эвелин раздумывала, мол, куда бы его посадить, тот сам взлетел, позже приземлившись на спинке стула. Эвелин очень надеялась, что он не будет на нём играться.
Она посмеялась, заметив, как Прешшер пытался поудобнее усесться на узенькой спинке стула. Повертела в руках сверток бумаги, сняв красную ниточку и развернув его, она обнаружила внутри помимо письма какой-то конверт, но, решив открыть его позже, принялась читать письмо:
«Дорогая Эвелин,
Ох, прости, что так долго не писала тебе, была по уши в делах. Очень счастлива за вас с Юджином, постараюсь как-нибудь рассказать об этом твоему отцу. А ещё очень горда, что ты спасла так много жизней в госпитале! Кстати об этом…
Ты писала мне по поводу тех зерен болезней, что вспыхнули в Рубине… Аарогуст всё рассказал мне, попросив меня… Нет, начну сначала… Пару месяцев назад какая-то волна прошлась по всему, как мы поняли, миру. Она заразила только животных: грызунов, птиц, собак и кошек, ну, ты поняла. Первым это заметил Сильджертольд, когда к его ногам пал какой-то нищенка, плачущий кровавыми слезами. Он сразу начал расследовать это дело, выйдя на какой-то вид крыс, что шныряют по нашим канализационным трубам.
Они, когда кусают людей, впрыскивают в них какой-то… Яд, что ли, он постепенно расходится по телу, поглощает какие-то нужные вещества из Сутирипса, а после начинает затвердевать, становясь, как ты уже видела и поняла, камнем, зерном болезни. И, если его не вынули, а жертва выжила, он вновь ломается – человек умирает, а из тела выходят ядовитые пары, что будут заражать уже напрямую. Поверь, я видела это своими глазами, более того, Сильджертольд собрал какой-то отряд магов и теперь обходит город в поисках зараженных зверей.
Очень надеюсь, что у вас такого не творится, но Сильдж сказал, что у тебя… Что-то вроде иммунитета к этому яду, и надеюсь, что он говорил это не для того, чтобы мы с твоим отцом не волновались…
Только что зашёл твой отец и передал какой-то конверт, попросил тебя… Вернуться. Говорит, мол, в Рубине небезопасно и скоро начнется что-то более масштабное, чем эта чума. Видимо, письма в ответ мне ждать не стоит, так что… Удачной дороги!
С любовью,
Элеонора фон Краун»
Эвелин стояла в прострации некоторое время, даже не обращала внимание на крики Прешшера, когда форточка неожиданно распахнулась, и когда капли дождя начали попадать вовнутрь.
Почему-то она чувствовала это, будто в тот момент, когда она подумала сегодня днём: «Наконец-то освоилась и привыкла» – она думала, что что-то пойдёт не так. Но никогда она не была настолько близка к правде.
– Ха-ха, – лишь посмеялась она, сжимая в шарик письмо матери, – Конечно… Как же могло быть по-другом?!
Она иногда посмеивалась, словно ненормальная, когда срывала свою одежду с вешалок и кидала в чемодан. Плакала, когда уронила рамку с фотографией, где стояли она и Юджин, предвещая, что ей будет сложно рассказать об этому ему.
– Я думала, – уткнулась в подушку она, – Что…
Впервые за долгое время она задумалась о будущем, не представляя, что могла здесь получить она? Она не знает инженерии, плоха в чертежах – это же самые главные качества в Рубине. Эвелин лишь и знает как сколдовать шарик света, а потом получить спазмы из-за этого.
Она сама понимала, что не могла оставаться тут. Просто… Не хотела признавать этого. Хотела подольше быть тут, с Юджином, что всегда поддерживал её и помогал в трудной ситуации.
Эвелин, лишь спустя пару минут, села на кровать глянув на тумбочку, усеянную множеством фотографий: Эвелин у дирижабля в день прибытия, Эвелин с Софье-!
Она прищурилась, на секунду закрыла глаза, после открыла и вновь посмотрела на фотографию, что она сделала со своей, ныне покойной, подругой за день до её смерти. Эвелин с рывком встала с кровати, приблизившись к деревянной тумбе.
На фотографии стояли Эвелин и Софья, пышненькая девушка в красном берете. Но внимание Принцессы пало на фон: множество столиков кафе, откуда они ушли. За одним из них сидел… Юджин. Юджин Грант, смотревший прямо в камеру.
«– Я не знаю, что у вас там в семье, но всё равно берегись его, он…» – точно вспомнила слова Софьи адресованные Эвелин.
– Вот, – чертыхнулась Эвелин, пав обратно на кровать.
Эвелин не видела себя, но точно знала, что её зрачки сузились от страха. Она помотала головой, мол, всего лишь совпадение. Но в голове то и дело всплывали картинки, где Юджин вёл себя максимально странно и подозрительно.
Даже в тот день, когда её подруга погибла… Она точно слышала в поместье Грант…
***
В дворце Аметиста коридоры всегда пусты, а слуги перемещаются по другим, тайным путям. Это сделано на случай, если в замок прибудет кто-то влиятельный – в таком случае он не встретит никого из прислуги, однако всё будет сделано на лучшем уровне. Да и вообще, это было для всех удобнее, так как тайные ходы прислуги могли провести тебя в любую часть замка в считанные секунды.
В дворце Рубина ситуация ровно наоборот: множество слуг ходят по коридорам, то и дело просто отдыхая. Они сталкивались с Эвелин, но шли дальше, будто бы их совсем это не заботит. Почему-то, Эвелин это понравилось. Видимо, потому что теперь она точно знала, что в её родном королевстве люди гораздо лучше.
Но в этот раз, когда Эвелин вновь нагрянула сюда к своему возлюбленному, Юджину, все проходы и коридоры были пусты. Этому Принцесса удивилась, но решила, что это не стоит её внимания, поэтому просто направилась к комнате для переговоров, где обычно они с Юджином… Выпивали…
«Надеюсь, что господин Грант не расскажет этого матери!» – надеялась Эвелин, давшая обещание матери, что не глотнет и капли алкоголя.
– Юджи~,– зрелый женский голосок достиг Эвелин, – Ты знаешь скольких усилий и денег мне стоила твоя выходка?
– Прости, мама, – услышала Эвелин и голос Юджина.
Принцесса подошла поближе (хотела услышать, понять о чём они говорят).
«Он купил что-то дорогое?» – подумала Эвелин.
Слегка приоткрыв дверь, она заметила высокую леди в пышном платье с кружевами в диадеме, мать Юджина.
– Ладно, если бы это была какая-то нищенка, но, – говорила его мама, но дверь предательски скрипнула, оборвав её, – М?
Эвелин, запаниковав, сбежала оттуда гораздо быстрее, позже почему-то совершенно позабыв об этом случае.
***
– Чёрт! – медленно говорила она.
Выбежав из своей квартиры и оставив форточку открытой, она подумала сразу о трёх вещах.
Во-первых, зря она ушла, так и не закрыв форточку, теперь все её цветы точно завянут, а Прешшер разнесёт всё и улетит, не получив нагоняя.
Во-вторых, идёт дождь, а Эвелин не взяла даже зонтика. Её владения магией Воды не настолько велико, чтобы подчинить себе капли дождя… А ещё, сейчас ей больше хотелось какой-нибудь зимы.
В-третьих, если она прибежит в особняк Грант и предстанет там замерзшей и чихающей, обвиняя Юджина в чём-то, – это будет настоящим позором для королевства Аметиста.
Ну, а четвертой мыслей стала дуэль, которую она хочет провести. Эвелин всегда ненавидела убийц, особенно тех, что бьют из тени. И вообще, она впервые будет драться… Не считая тех разбойников из банды «Летучей монеты». И лучше бы очистить свой разум, чтобы все каналы маны стабилизировались (успокоиться, то есть).
Она шла под проливным дождём, не обращая внимания, что уже вся одежда промокла насквозь, а её фиолетово-пепельные волосы стали слишком много липнуть к лицу и лезть в рот. Путь до особняк Грант был далёким, поэтому Эвелин пришлось, как минимум купить себе плащ.
В любом другом случае, она бы просто повернула, да подождала дня, когда не будет дождя. Но… Ей подвернулся шанс… Показать себя! Показать, что она не просто принцесса-эгоистка, и что ей не нужны «принцы на белом коне».
Где-то глубоко внутри себя она знала, что делает это всё лишь чтобы отомстить за Софью, просто… Почему-то она просто смущалась этого.
Он был свирепым, словно теневой бык во время гона, раскрасневшимся от гнева и с полным ртом слюней. В руках держал кинжал, такой же витиеватый, со странным лезвием, максимально похожим на то, которым убили Софию.
Теперь все надежды рухнули, а Эвелин, державшая саблю, разочарованно вздохнула, понимая, какую же ошибку совершила. Полюбила свихнувшегося убийцу. Но тогда она верила лишь в две вещи: её подруга сможет уснуть спокойно, а ещё знала, что больше никогда не совершит такой же ошибки.
– Никогда не полюблю убийцу, – сквозь зубы говорила она, вставая в стойку.
Мать Юджина женщиной казалась приятной, видимо, тогда она притворялась такой, чтобы выдать своего сыночку за принцессу. Сейчас же Эвелин видела ещё одно животное, она металась из угла в угол, не имея права вмешаться в дуэль, подговаривала слуг застрелить Эвелин, но та, имея щит из Света, спокойно защищалась от любого попадания со стороны.
Никто больше не смел ударить в её спину, тогда мать Юджина просто сложила руки, вновь приняв спокойный вид, будто бы думала: «Она всего лишь девчонка!».
Юджин, окончательно слетев с катушек со своими психопатическими мыслями, бросился на свою возлюбленную, закрыв глаза и махая клинками.
Эвелин имела преимущество, до самого конца сохраняя спокойствие, лишь изредка (из-за кинжалов, что отрезали пряди волосы и проносились рядом с лицом) отпрыгивая в сторону с криком, даря матери Юджина удовольствие и смех.
«Они тут все безумцы…» – заключила она.
– Точно, дорогая, убей их всех, – проговорил кто-то за ухом.
Эвелин снова дернулась, давая Юджину шанс нанести удар. Он прыгает, валя её на пол, и отбрасывает клинки в сторону, заставляя свою мать кричать от злости, мол, зарежь её и всё! Но Юджин Грант не слушал, лишь продолжал колотить Эвелин, нанося удары по рёбрам, а после и по рукам, что закрывали голову.
– Моя! – кричал он, – ТЫ МОЯ, МОЯ, И ТОЛЬКО МОЯ!
Он, видя, как бесполезны его попытки ударить Эвелин по лицу, решил зайти с другой стороны. Юджин вновь потянулся за кинжалом, потом, задумавшись на секунду, вновь прижал Эвелин к полу, разорвав своими руками её плащ, а за ним и ночнушку, оставляя принцессу Аметиста в неглиже.
– Да, да, да, – говорил он, нанося удары по белоснежному телу Эвелин, слушая их всхлипы.
Мать Юджина, удовлетворенно вздохнув, встала со скамейки и, лишь хихикнув, пожелала своему сыну доброй ночи, покинув комнату. Но ответа она не услышала…
– Ч-что?.. – с хрипом произнес безумец.
Юджин, избивая свою любовь, совсем не заметил, как та скрестила пальцы в знакомом ему жесте, который все ученики Академии зовут просто – «Казнь».
Такое незамысловатое заклинание Света, что в древности использовалось для очищения от проклятий… Когда Юджин Грант избивал её, то Эвелин смогла поймать своим указательным пальцем собственную кровь, и тогда же начала шептать запрещенные слова на языке Предков. Маленькая. Очень маленькая белая точка вылетела через Юджина, словно пуля.
Юджин застыл с гримасой ужаса на лице, наблюдая, как Эвелин, скинувшая его с себя, завязывала на себе порванный плащ, вытирая слёзы. Он взглянул на своё тело. Огромная дыра в теле, которая только увеличивалась.
Юджин засмеялся, не испытывая ни боли, ни угрызений совести, лишь крича:
– Моя, моя, моя!
Она подошла к нему, взяв свою саблю, что уронила ещё в начале поединка, с пола и сказала:
– Кажется, ты забыл, что я Принцесса Аметиста, подонок.
Когда он хотел что-то сказать, то Эвелин просто замахнулась, одним движением отделяя голову мерзавца от исчезающего тела.
– Да, а теперь, пора избавить мир от этой грязи.
Эвелин нашла порылась в сундуке, что мать Юджина предлагала, как откуп от дуэли. Там были лишь золото, мечи и пистолеты, однако, одежду она всё-таки взяла. Не ходить же голышом Принцессе.
Это была белая маска с чёрными вырезанными линиями, словно лозы винограда. И длинный, такой же белый плащ, точно принадлежавший матери Юджина. Эвелин, немного поморщилась, и вновь харкнула кровью, вынув из сундука кое-что ещё.
Она ещё долгое время пробыла в особняке, разливая масло по комнатам и слушая кипишь слуг на втором этаже, что волновались долгим отсутствием их господина:
– Мой сын в порядке, он просто играет с её бесполезным телом! – истерично кричала мать Юджина, тоже беспокоясь за своего сына.
А когда она вышла, подойдя к луже топлива, то достала портсигар Юджина, что он всегда таскал с собой и лишь проговорила:
– Прости, мама, – закурила сигарету Эвелин, давая искру на топливное масло, что мгновенно вспыхнуло, забирая с собой в Ад и особняк Грант, – Но они заслужили.
Во тьме ночной лишь тлеющая сигарета была видна в комнате Эвелин, когда она сидела в ванной и оттиралась от застывшей крови подонка по имени Юджин Грант.
Часть 23
Часть 23
Прошлой ночью на палубе было… Нечто. Что-то вроде светового шоу, представления разных магий для Абеля и Нормана, по большей части – только для Нормана.
Король Изумруда сказал, чтобы Абель почерпнул что-то из этого шоу, мол, посмотри, как они управляются с магией и сравни с собою. Абель считал, что даже Норман, который вроде бы должен, не понимал природы его магии.
Иногда Абелю казалось, что Норман знает всё, даже расписание перекусов Абеля.
Они сидели за мягких и упругих, поистине королевских стульях. Перед ними выступали даже Уи и Линда, что особенно удивило Абеля. Он думал, что они… Больше, чем просто слуги.
– Ха-ха-ха, – неожиданно рассмеялся Норман.
«Я что-то проглядел?» – пронеслось в мыслях Абеля, когда он подумал, что на сцене произошло что-то смешное.
Потом, также резко, как всё и началось, представление было окончено, а Норман исчез, видимо, ушёл в свою комнату. Абель протянул руку помощи слугам, что не могли убрать всё в срок. Кажется, это оценил Уи, сказав, мол, это «по-мужицки». Или что-то вроде этого…
«А ещё сказал, чтобы я наконец-то продолжил заниматься по этикету… Он что, следит за мной?» – Абель принял решение проверить свою комнату по возвращению – Уи любит оставлять послания в комнате юноши.
И этот день, казалось бы, не должен был быть чем-то выдающимся: завтрак вместе с Норманом, физические тренировки с Уи, уроки с Линдой, отдых и… Времяпрепровождение снова с Норманом?
Обычно, после отдыха снова шли тренировки, но никак не ещё один отдых. Тем более уж с этим блондинчиком, который продолжает показывать себя примерным отцом, как сейчас:
– Мой Король, пришла весточка… – робкий парнишка в форме дворецкого подозрительного глянул на Абеля.
– Он мой сын, – зло ответил Норман, нависнув над парнем.
Слуга замешкался, несколько раз извинившись и преклонил колено перед ними. Абель явно не нравился этому дворецкому.
– Аарогуст фон Краун, – дворецкий вытянул руку, протягивая завернутую бумагу.
– А-ха-ха! – посмеялся Норман, забирая и прогоняя слугу с палубы, оставшись наедине с Абелем, – Этот старик решился идти на переговоры?! Неужели снова смахнуться хочет? Та-ак, 357 год после Распада… Остров Сапфир…
Норман был поглощен письмом, даже не заметив изменения в ауре. Не заметив, то, как Абель начал скалиться, словно бродячий пёс.
Если честно, Абель, по какой-то непонятной причине, всё меньше и меньше помнил дела тех лет. Даже начал забывать тот сковывающий ужас, что испытывал он перед телами своей матери и брата.
Но всё вернулось с одним лишь именем убийцы…
Вспомнил, что он никакой не Абель фор Грин, кронпринц королевства Изумруда. Он не сын великого Тёмного мага, которого боятся Рубин и Аметист.
Абель Бинтермо – это его имя. Он имеет неуправляемую силу Тьмы, хочет отомстить одному из самых важных людей и забрать его дочь. И ему не нужен никакой престол, отчим или что-то вроде этого…
– Ох, – вздохнул Норман, глянув за свою спину – на Абеля, – Кажется, мы ещё не проводили беседу отец-сын…
Блондин бросил листок на стол, его прибило прилетевшей из ниоткуда пепельницей. Он немного хрустнул пальцами, видимо для наглядности. Он немного закатил глаза, будто бы что-то забыл, и… Буквально за секунду оказался рядом с Абелем, хотя тот был уверен, что между ними, как минимум, метров пять.
«Даже Уи так быстро не двигается!» – кричал Абель.
Сам же Абель от неожиданности рухнул на палубу, неприятно ударившись кожей и, кажись, содрав кожу с руки. Он лишь зашипел, когда Норман надавил носом своей туфли на, и без того болящую руку.
– За что?! – крикнул Абель.
– Ты – Абель фор Грин, – мрачно говорил Норман, не слушая просьбы Абеля встать с его пальцев, – Если ты забыл, то мы подписали контракт и ничто не может нарушить наш договор. Я – твойотец, аты – мойсын.
И почему-то какая-то грусть, досада и… Ненависть взбурлила в нём, как в маленьком ребенке, когда родитель не слушает, а лишь…
– Ты ничего не понимаешь! – взревел Абель, – Ты… Он… Он же убил всех их! К-как я могу забывать о них?! Ты прос-просишь невозможного…
***
Он просматривал воспоминания Абеля много и часто, находя там и там странные послания Богов. Норман с самого начал знал, что этому ребенку уготована ужасная жизнь, которая лишь изредка будет даровать ему радости.
«Эвелин фон Краун» – так зовут одну из этих радостей его жизни. Норман легко подарит Абелю нужный статус и это даже принесет плоды для Изумруда – этот союз с Аметистом.
Но, даже используя силы предсказания Линды, будущее Абеля… Было мутным, будто бы ещё не написано. И Норман не знал, как же ему быть с этим трудным подростком, обиженным на мир и желающим убить отца своей возлюбленной?
Поэтому, не зная ответа, он избегал его – столько, сколько мог. Пытался не говорить с ним лишний раз и… Замечал, как Тьма сгущается вокруг этого мальчика. Что-то гложет его изнутри… Норман не знал, как ему решить эту проблему.
– И никто другой… – говорил он.
Решил, что проблема решена и забыл про это. Всё-таки, даже это путешествие на шхуне – всего лишь для того, чтобы успеть подготовить Абеля. Не будь его с ними, то Норман просто бы создал портал.
И всё-таки Норман наблюдал за Абелем, следил за каждым шагом, знал, что ест, как учится и о ком думает.
***
– Но, видимо, не доследил, – бормотал блондин, потом сказав, – Пора поговорить, как взрослые, хватит нюней «папочка-сыночек».
Он снял свой гримуар с цепи, что всегда висит на его поясе. В руках из ниоткуда появился ключ, который с легкостью отпер замок на гримуаре. Ветхие страницы, кажется, вот-вот превратятся в пыль, однако, даже не надорвались, когда Норман дерзко, с большей силой, чем обычно, перелистывал страницы.
Король Изумруда громко произнес заклинания, схватив Абеля за его подросшие волосы. В глазах начало мерцать каким-то зелёно-желтым светом, когда Абель почувствовал, что его вот-вот вырвет.
Зрение пришло в норму, когда вместо твёрдого пола палубы он сидел на мягком песке. Он сразу узнал этот грязный от крови песок – тот самый остров, где Абель завалил испытание Уи.
– Покажи мне, что ты прав, – говорил Норман, проговаривая заклинание, заставляющее гримуар левитировать, – Потому что я не могу понять, что же тебе не нравится?!
Абель, вставая, заметил, как что-то тёмное обволакивало его руку, буквально вправляя сломанный палец. Парень показательно сжал кулак и встал в стойку, как его учил Уи и бросился на короля Изумруда.
Норман с легкостью, даже не напрягаясь, отбил выпад Абеля, схватив того за кисть. Он завернул руку юноши за спину и пнул Абеля в зад, отправив того жрать песок.
– Давай, покажи мне! Ты же так хотел! – говорил Норман, кусая собственные губы.
Абель встал, выплюнув надколовшийся зуб, вновь скакнув к своему приемному отцу. В этот раз, скорее всего Норман поддался, Абель смог нанести удар локтем по ребрам, от которого тот выдохнул весь воздух. Он бил ещё и ещё, совсем не замечая, как Норман замахивается, сцепив руки замком и ударив по спине Абеля, сокрушая его и снова заставляя оказаться в лежачем положении.
Абель снова попытался встать, но Норман наступил каблучком своего сапога на пальцы юноши, заставив того взвизгнуть от хруста собственных костей. Норман не останавливался. Он замахнулся ногой и ударил поддых Абеля, когда тот оказался на четвереньках, а после схватил его за шкирку.
Норман держал Абеля за рубаху, продолжая бить его время от времени. В конце-концов он бросил его на землю, начав глотать воздух ртом, видимо, выносливость короля была на исходе.
– Ты же слабак, – говорил Норман с паузами, – Кого ты хочешь убить? Ты не можешь уделать и меня!
Абель хотел что-то возразить, но лишь отхаркивался кровью, придерживая бок, кажется, у него были сломаны ребра.
«Пятнадцать секунд…» – считал Абель с момента начала драки, – «Я и правда беспомощен…»
– Абель Бинтермо – слабак, – говорил блондин, восстановив свои силы, – Я уже это понял… Абель Бинтермо плачет, кричит и плачет. И я знаю как ты работаешь: получаешь по щам, кричишь и за тебя работает твоя сила! Стоило мне её запечатать…
– Т-ты, – крикнул Абель, – За-запеча-!
– Да, потому что я сильный! – перебил Норман, подойдя к Абелю и вновь схватив того за волосы, – А ты слабак. Но…
Впервые Абель попытался открыть глаза, прислушаться, чтобы услышать, что же это за «но».
– Я не знаю никакого Абеля фор Грин, – сказал Норман, – Может, он силён? Достаточно силён, чтобы надрать зад королю Аметиста? Чтобы забрать свою Эвелин?
«Эвелин фон Краун» – единственная радость его жизни.
Абель замолчал, прекратив лить слёзы от боли и плеваться кровью, предпочитая сглотнуть её в этот раз. Норман отпустил его голову, когда заметил, что поток гнева в его голове закончился. Ему нужно было вновь услышать это имя, чтобы вспомнить, ради чего он старается.
«Я… Я же хотел стать лучше, чтобы быть достойным её руки…» – думал он, медленно вставая, – «Если я стану кронпринцем – я буду равен Эвелин.»
Норман, уловив ход мыслей Абеля, протянул руку, произнеся:
– Я предлагаю тебе новый договор, нет, пари: ты забываешь про «Бинтермо», становишься моим сыном, наследником престола Изумруда, сильнейшим из сильнейших. И… Убьёшь Аарогуста.
Секундное молчание, когда Абель, своей грязной и неприятной рукой, крепко схватил его, глянув Норману в глаза, видимо ища гарантий. Тот ничего не говорил, даже не кивал.
Абель вздохнул, кивнул самому себе, сжав руки в кулаки, встал на колени
– Хорошо… Отец, – склонился Абель фор Грин.
