Текст книги "Посмотри на меня (СИ)"

Автор книги: Сапфира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Макс надеялся, что будет возможность поговорить с его матерью, думал, что после того, что с ней сделали, она должна была остаться. Но, пусть для нас это не на руку, но хорошо ведь, что её ничего не держало здесь: ни месть, ни незаконченные дела. А любовь не должна привязывать, наоборот, дарить покой и чувство, что всё будет хорошо.

После моего рассказал, Скиф не стал делать резких движений, посидев в задумчивости недолго, он завёл машину и привёз меня домой. Я, видя в каком он состоянии, тоже молчала, давая ему время. Оказавшись в квартире, пошла на кухню готовить есть, а он ушёл к себе. И не выходил до вечера.

Я была в своей комнате, читала, когда в дверь негромко постучали.

– Я войду? – осторожно поинтересовался в открытую щель.

– Конечно, проходи, – отложив не слишком интересный детектив, дала согласие.

Так как я сидела на кровати, то и он не стал ничего выдумывать, и устроился здесь же, присев у моих ног в пол оборота, так, что я не могла нормально видеть его лицо. Было понятно, что сделано это не просто так.

– Я знал, что у него была другая женщина, – наверное, было трудно решиться рассказать это мне. – Точнее, узнал после маминой смерти, думаю, что для неё это не было секретом, – от боли в его словах у меня защипало в носу. – Это было не просто временное увлечение, периодические встречи ради секса, это была вторая семья, как принято говорить. У них даже есть ребёнок, дочь, младше меня на семь лет. – Я в голове прикинула, сколько времени его отец жил на два дома и ужаснулась – вот же, скотина! – Развод для его карьеры был не желателен, да и дед никогда бы этого не позволил, но отказываться от той, другой, он не стал.

Мне было тяжело видеть, как с каждым произнесённым словом, плечи мужчины опускаются всё ниже. Такой сильный, сейчас он был подавлен тем, что то, во что ему не хотелось верить, постепенно становится ужасной реальностью. Не отдавая себе отчёт в том, что я делаю, придвинулась к нему и обняла со спины. Сначала почувствовала, как он напрягся, но, после выдохнул и расслабил тело, накрывая мои руки своими. Положа голову на его плечо, продолжила слушать.

– После принудительного переезда в новую квартиру, я почти перестал видеть отца: меня не морили голодом – холодильник всегда наполняла продуктами и готовой едой женщина, приходившая два раза в неделю, она же и убиралась. А вот его самого я видел, в лучшем случае, пару раз в месяц. Дед об этом не знал, потому что жаловаться на подобное пренебрежение я не хотел, окончательно осознав, что отцу на меня плевать. Узнал случайно: девушку повёл на свидание в парк аттракционов, а там он, идёт под ручку с какой-то рыжей, а перед ними девчушка вприпрыжку скачет. Меня тогда словно обухом по голове приласкали – встал как вкопанный, не в силах принять реальность происходящего. Девушка, которая была со мной, вывела меня из прострации, и я, в страхе, что отец заметит, свернул на боковую аллею, таща за собой одноклассницу на буксире. Она тогда на меня обиделась, стоит признаться, что повёл я себя не как нормальный парень, быстро распрощавшись с ней и не объяснив причину. Вот только тогда мне было не до женских обид. Он до сих пор не знает, что я в курсе на счёт второй семьи. Да и откуда, если с тех пор этот человек перестал для меня существовать? Не знаю, как я в силу своего характера и тонны обид не пошёл к нему разбираться, выводя на откровенность…

– Максим, – прошептала, сжав его ещё крепче, – мне очень жаль.

Что я могла сказать? Что его отец та ещё сволочь? Что дети не виноваты в ошибках родителей, и он не должен был так поступать с собственным сыном? Макс и так это знает, но раны, которые наносят родители своим детям больнее всего. Они не заживают никогда, оставаясь тяжёлым грузом на сердце, даже, если ребёнок сумел простить. А Скиф не мог, потому что душа болела не только за себя, но и за мать, потому что из-за этого, вполне возможно, он потерял единственного близкого человека.

Извернувшись в кольце моих рук, он прижался к моей груди, обхватывая меня за талию. Его боль я чувствовала, как свою, поэтому не воспротивилась такому повороту, сначала осторожно, а потом и более уверенно гладя его по волосам.

У меня уже ноги затекли, но я продолжала сидеть, незаметно от мужчины пытаясь размять конечности. Но сделать это оказалось проблематично – он обратил внимание.

– Прости, я доставил тебе столько неудобств, – он отодвинулся от меня, давая возможность вернуть ногам чувствительность.

– Ничего, я всё понимаю.

– Нет, я всё имею в виду: твою работу, приезд сюда, необходимость выслушивать подобное.

На моей памяти, это впервые, когда он решил извиниться за то, что втянул меня во всё это.

– Знаешь, оглядываясь назад, – решила быть откровенной, – с одной стороны, мне хочется убить тебя за всё это, а с другой, это может прозвучать странно, но я привыкла к работе в отделе, это даже стало нравиться. Пусть приходится проходить через чужую боль и видеть страшные и неприятные вещи, но результат того стоит. А по поводу твоих исповедей – для меня это не обуза, я рада, что могу быть тем человеком, которому ты можешь открыть то, что у тебя на душе.

Он не ответил на слова, он не ответил на мягкую улыбку, что была на моём лице, он просто подался вперёд и поцеловал. Макс. Меня. Поцеловал. Неожиданно…

Поцелуй оказался настолько коротким – всего лишь мимолётное прикосновение губ, что я даже не поняла сразу произошедшее. Как мне отреагировать и что я думаю по этому поводу?

Вдох. Взмах ресниц. И он, не отрывая взгляда, теперь уже медленно, давая возможность отстраниться, прикасается своими губами к моим. Пока мой разум разделяется на две половины – одна в панике кричит: «Ты что творишь⁈ Быстро оттолкни его, он же твой начальник!», а вторая прыгает радостным шариком с воплями: «Йухууу! Он нас поцеловал! Поцеловал! Ах… Мы ему нравимся!», тело делает свой выбор, веки опускаются, и я осторожно отвечаю на поцелуй.

Это было не похоже на школьные «чмоки», не сравнимо с подростковым исследованием рта парнем, после которого тебя передёргивает всякий раз, когда вы снова встречаетесь, отличался от «взрослого» поцелуя с тем, кто показал мне новые грани отношений. Поцелуй Макса для меня оказался полнейшей неожиданностью, но, при этом, как бы бредово это не звучало, на фоне радостного возбуждения и сомнений, возникло чувство правильности происходящего. Сложно описать словами, что чувствую на каком-то интуитивном уровне, просто, я как будто получила то, чего мне не хватало, последнюю деталь, после которой пазл сложился. Такое странное чувство, которое даже не хочется анализировать, лишь принять, как данность.

Первым из нас отстранился тот, кто всё это начал – Максим. Разорвав контакт между нашими губами, он прислонился своим лбом к моему, продолжая делить одно дыхание на двоих, и посмотрел в глаза. А я не стала прятать свои: смущение из-за происходящего было таким незначительным, чем удивляло меня саму безмерно, что я открыто смотрела в ответ, не скрывая обуревавших меня чувств.

– Не оттолкнула.

– Ответила.

– Ты не испугалась…

– Нет, с тобой не страшно. Это же не мимолётный порыв?

– Нет. Это только начало.

– Мне уже нравится.

Безмолвный диалог, когда ты понимаешь другого человека с полувзгляда – это не то, что мы можем сделать часто. И я не хотела упустить этого мужчину: мои чувства к нему оказались глубже, чем я сама перед собой могла признать, больше не хочу с ними бороться. Хочу им поддаться.

Глава 16
Правда всегда дождется своего часа

Круг подозреваемых сузился, как бы нам этого не хотелось, но наиболее вероятными убийцами оказались отец Макса и его новая супруга. Точнее, это для нас она оказалась новой, а по факту, они расписались, когда и года ещё не прошло с момента расправы над его первой женой.

Узнав об этом – Макс не интересовался делами отца с тех самых пор, как принял решение порвать с ним все связи – он с такой силой сжал кулаки, что я реально стала опасаться за сохранность жизни Леонида. Я не представляю, что бы испытывала на его месте, оказавшись в такой ужасной ситуации, но сейчас мне было больно и обидно за него, а ещё я переживала, что мой мужчина может натворить глупостей, которых себе не сможет простить. Потому постоянно кидала на него обеспокоенные взгляды и старалась быть рядом: прикасаться к руке, одаривать тёплым взглядом, обнимать.

На фоне происходящего переход наших отношений на другой уровень не стал особенным событием – мы просто стали себе позволять то, что ранее пресекалось. Сейчас было не до романтики и свиданий. Даже то, что мы продолжали жить вместе, в одной квартире, не добавляло остроты и напряжённости – её мы испытывали по иному поводу. Впервые за столько лет Максим собирался увидеться с отцом. Мы не могли надеяться, что после того, как он, возможно, покрывал свою супругу столько лет, этот разговор может пролить свет на произошедшее более десятилетия назад, но и проигнорировать необходимость этой встречи не представлялось возможным. Он самостоятельно принял решение отправиться к семье его отца домой, а не встретиться на нейтральной территории. С одной стороны, я понимала, что внезапный приезд сына выбьет Леонида из колеи, позволит вывести человека на эмоции, но, с другой… Скиф тоже не получит положительных впечатлений: мы увидим ту, кто оказалась более удачливее в личной жизни, нежели его мать.

Это было довольно предсказуемо: квартира в приличном районе Москвы с ухоженной территорией, консьерж, который, прежде, чем пропустить нас к лифтам, осведомился к кому мы пришли и внёс наши фамилии в базу, не поленился удостоверения изучить. Думаю, что в таком доме повторение того, что случилось с Евгенией, очень маловероятно. Видимо, о своей новой семье Леонид переживал.

Дверь нам открыли не сразу, девушка-подросток удивлённым взглядом смерила нашу пару, как и любая на её месте, позвони в её дверь незнакомцы, и поинтересовалась тем, кто мы.

– Добрый день, – прервала молчание, которое повисло в воздухе, потому что Макс рассматривал ту, что открыла нам дверь, а она в свою очередь ждала ответа, пробегая взглядом по его лицу и слегка хмурясь. – мы к Леониду Игоревичу. Он дома?

– Нет, папа возвращается позже, – не оставила никаких сомнений, что приходится сводной сестрой человеку, стоящему со мной рядом. – Зачем он вам нужен?

– Это конфиденциально, – не стоит настраивать её против себя. – Мы ведём одно расследование, которое нам необходимо с ним обсудить. Как скоро Леонид Игоревич вернётся?

– Не знаю, может, через полчаса, может, задержится, – пожала плечами.

– А мы можем подождать его внутри? Не хотелось бы сидеть всё время в машине.

Она неуверенно посмотрела себе за спину, а после снова обернулась к нам.

– Я даже не знаю, – сомневалась, как любой здравомыслящий человек.

– Мы просто подождём, не станем вас обременять, – Скиф взял себя в руки. – Но, если боитесь, то настаивать не будем.

Наверное, эта его последняя фраза сыграла свою роль, и она посторонилась, пропуская нас в квартиру. Откуда-то из глубины доносилась приглушённая музыка, говоря, что мы вторглись без предупреждения, побеспокоив ту, что занималась своими делами.

Показав, где мы можем оставить верхнюю одежду, она предложила:

– Можете подождать на кухне, – она не поворачивалась спиной, держа нас в поле зрения, – вот сюда, пожалуйста, – показала путь. – Хотите чаю?

Я понимала её желание чем-нибудь себя занять, но при этом не выпускать из виду нежданных гостей.

– Было бы чудесно, спасибо, – одарила её улыбкой, потянув Скифа за рукав, вынуждая того сесть. – Простите, мы не представились, – захотела немного узнать о ней, – меня зовут Вера, а этого молчаливого молодого человека Максим. Извините, мы немного знаем о семье Леонида Игоревича, поэтому не имею представления, как к вам обращаться.

– Светлана, – а это имя ей подходит, и правда «светлая» какая-то девушка, и это не только о внешности. – Очень приятно.

– Ещё раз приношу свои извинения, что пожаловали вот так, без приглашения, – с благодарностью приняла из её рук кружку свежезаваренного чая. – Мы не смогли предупредить вашего отца о визите, поэтому получилась накладка.

– Понятно, – кажется, она слегка расслабилась.

– А ваша мама тоже ещё не вернулась с работы?

– Нет, – помрачнела девушка, – ей нездоровится, она сейчас в больнице.

– Ох, простите, – взгляд на Скифа, – я не знала.

Это не хорошо, но на какой-то момент времени я почувствовала облегчение из-за того, что этой встречи удастся избежать, хотя бы сегодня. Думаю, что нам хватит и того, что предстоит.

Я не тот человек, кто легко найдёт тему для разговора и будет спокойно болтать с незнакомыми людьми, ситуация усугублялась тем, что я буквально кожей чувствовала напряжение Макса, да и сама была далеко не в равновесии. А потому, чтобы не сидеть с застывшим взглядом, скользила им по окружающей обстановке, отмечая про себя ненужные детали.

Так мы и сидели, пока не услышали звук открывающейся двери. Помимо моего, я различила ещё два вздоха облегчения.

– Света, я дома, – в глубоком голосе мужчины прозвучали встревоженные нотки – позже я догадалась, что он просто заметил нашу одежду.

– Пап, мы на кухне, у нас гости, – крикнула ему в ответ девушка.

Они не были похожи внешне, совершенно. Наполовину седой мужчина грузного телосложения совершенно не вписывался в образ того, кого я могла представить на месте отца Максима, наверное, потому, что я видела его постаревшей копией сына. Только глаза оказались такими же, единственное, что было между ними общего, помимо ДНК.

Нахмурив брови, мужчина перегородил выход из комнаты, и, склонив голову, рассматривал нас.

– Добрый вечер, молодые люди. Чем обязан? – он прошёл вперёд, серьёзно сократив окружающее пространство, и встал подле дочери.

– Вы не знакомы? – по-моему, Светлана только сейчас начала понимать, насколько неразумным оказался её поступок.

– Да, – подтвердила я, – мы не знакомы, – ударение на первом слове.

Скиф-старший оказался не так глуп и мой намёк сразу распознал, с вопросом к самому себе пристальнее вгляделся в лицо моего начальника. Тот в ответ взгляда не отвёл, холодно и прямо смотря на того, кто приходился ему родным отцом. Осознание того, кто решил почтить его внезапным приходом, зажглось в глазах спустя несколько минут. Долго, а значит, он даже не пытался интересоваться, что же случилось с его первенцем. Что ж, по-видимому, за годы он так и не понял своей ошибки. Значит, так тому и быть.

– Леонид Игоревич, – до конца определилась, как буду себя с ним вести, – мы хотели бы поговорить с вами о деле десятилетней давности, желательно наедине, – посмотрела на его дочь. – Но, если желаете, можем и при Светлане.

До него не сразу дошёл смысл того, что я сказала. Думаю, сейчас ему не просто держать себя в руках, увидев того, кто напоминал ему о прошлом. Но сопереживаю я сейчас только одному человеку, и это не седовласый мужчина в годах.

– Нам не о чём разговаривать, – а он не промах, так просто не поддастся. – Прошу покинуть мой дом и больше здесь не появляться.

– Если мы сейчас уйдём, – Макс опередил меня, предостерегающе сжал руку под столом, – то не только моя сестра узнает о вашем прошлом, но и многие другие. Не думаю, что после такого вы сможете жить, как жили до этого.

– Что? – два вскрика, один поражённый, а другой обозлённый, слились в один.

– А он тебе не рассказывал, что от первого брака у него есть сын? – как бы удивлённо, оторвав колючий взгляд от отца, поинтересовался у Светланы. – Выдохнул с облегчением, когда я ушёл и забыл? А вот я не смог, – не мне одной слышалась угроза в его словах. – Не передумал ещё на счёт разговора? Или предлагаешь сначала навестить твою жену?

– Папа, это правда? – растерянно спросила девушка, в мире которой сейчас что-то изменилось.

Но её отцу сейчас было не до неё – он мерялся взглядами со своим отпрыском и не собирался сдаваться.

– Ну, пойдём, поговорим, сынок, – последнее было сказано с отвращением, от чего мне немного поплохело.

Боже, дай сил вынести этот разговор и не убить кого-нибудь!

– Здесь? – словно и не сомневался в подобном исходе.

– Нет, в кабинете.

– Папа, – требовательно позвала Света.

– Позже, – отмахнулся от необходимости объяснений. – А это кто? – стоило нам оказаться за закрытыми дверьми, как мужчина нацепил на себя маску невозмутимости, уверенно устраиваясь в кожаном кресле.

– Она всё знает – этого для тебя достаточно.

Нет, его отец явно так не думает, впиваясь в меня жалящим взглядом бесчувственных глаз. Я сразу понимаю, что моя личность недолго будет оставаться инкогнито, ведь, придя сюда, мы снова разожгли потухший костёр.

– И что же такого случилось, что ты спустя столько лет явился ко мне на порог, тогда как когда-то вычеркнул из своей жизни? – Максим, вот его главный собеседник.

– Я не собираюсь копаться в том, кто от кого отказался и как это вышло, единственное, что меня волнует, так это убийца моей матери. Только ради этого я вспомнил, что ты существуешь в том же мире, где я живу, – никогда ещё не слышала, чтобы Скиф так разговаривал с кем-либо. – И теперь ты от меня легко не избавишься, пока я не докопаюсь до правды.

– Столько лет жил, а тут, вдруг, решил вспомнить про свою мамочку?

Цинично. От этой мерзости хочется передёрнуться, но я продолжаю хранить молчание, не влезая в мужской разговор. Здесь и сейчас это ни к чему.

– Если я до этого тебя не трогал, то только потому, что не имел для этого оснований, но никогда не забывал.

– Подрос, решил, что можешь мне угрожать? – искривил губы в жестокой насмешке. – Не думаю, что вырос настолько.

– Ты обо мне ничего не знаешь. Как неосмотрительно с твоей стороны, – вернул насмешку Макс, сокрушённо покачав головой. – Неужели думал, что ничего так и не всплывёт? Твоя жёнушка тоже так заблуждается?

– Пришёл ко мне домой после столь долгой разлуки, чтобы обвинять? Печальное зрелище, – не поддался на провокацию. – А я-то было подумал, что ты прозрел в том, какой была твоя мать, и захотел взяться за ум, возобновить родственные связи, – этот человек откровенно насмехался. – Но ты весь в неё пошёл, у больной шавки не могло родиться нормального щенка.

Скиф мог многое стерпеть, пережить обиды и оскорбления в свой адрес, не моргнув глазом. Но его мать… Незаживающая рана, в которую Леонид сейчас намеренно всаживал раскалённую иглу. Такого Макс не мог спустить. А я не могла дать сделать то, что от него ждали.

– Это у вас общее, – пришла пора вмешаться.

– Что? – на меня взглянули, как на таракана, перед тем, как прихлопнуть его тапком.

– Возраст даёт о себе знать, – как бы между прочим заметила, будто для себя. – Говорю, что есть у вас нечто общее, – немного повысила голос, словно он плохо слышит. – Вы так же напоминаете свою мать.

– Девчонка, ты что говоришь, ты мою мать не могла знать, – он подумал, что у меня не все дома.

– Хотела бы я действительно никогда с ней не встречаться, – от души высказалась я. – Премерзкая женщина оказалась. Вы даже говорите почти как она, – не обращала внимание на его скепсис. – Как же, – сделала вид, что задумалась, – ах, да, «у этой ведьмы не мог родиться нормальный человек», – процитировала слова, что врезались в память. – Правда, похоже?

Моё поведение, в котором не было и намёка на шутку, ставило мужчину в тупик. Конечно, не зная о моих способностях, наиболее вероятно предположить, что я просто несу бред. Но…

– Да, кстати, если «больными шавками» вы называете людей со способностями, которых не в силах понять, тогда, позвольте уведомить вас, что я к ним тоже отношусь, – поставила его в известность. – «Нормальные» люди с призраками не разговаривают, что, поверьте, не самое приятное в моей жизни, особенно, когда сталкиваешься с кем-то подобным вашей матери. Но даже ей ничто человеческое не чуждо: пусть, вашего отца она и презирает, но вот вас выгораживала. Любила своего единственного сыночка?

Уж не знаю, что его больше задело, мои слова, брошенные в сторону его матери, или же информация о моих способностях, но ответную реакцию я получила.

– Притащил эту мерзость в мой дом⁈ – разъяренно вскочил с кресла. – От матери этого не досталось, так в другой решил найти⁈ Правильно он от неё избавился, таких нужно ещё в младенчестве топить, как котят, пока не выросли.

Перекошенное и покрасневшее лицо, вздувшиеся вены, брызгающая слюна – пренеприятное зрелище, а от крика закладывало уши. Но это было не самым главным. «Он от неё избавился», не «она», а «он». Кто?

– Ты знаешь, кто её убил, – на фоне криков отца, ядовитый шёпот Макса должен был потеряться, но нет. – Кто? Кто эта мразь?

– Это ты – мразь, пошли вон из моего дома, пока вас не вывели, – у мужчины от понимания, что он сболтнул кое-что лишнее, словно кнопку выключили – этого он не планировал. – Никогда больше не появляйся здесь.

Нам обоим было ясно, что теперь и слова из него не вытянуть, хотя так хотелось, наконец, узнать тайну. Но, сейчас был тот момент, когда стоит остановиться и передохнуть.

Бросив последний взгляд на того, кого я и за человека принимать теперь не могла, развернулась вслед за Максом и покинула квартиру.

– Постойте! – уже подходя к машине, мы услышали женский крик – Подождите!

Обернувшись посмотреть, кому же там кричат, я поняла, что нам.

– Скиф, – позвала начальника, – это нас.

Только мой голос заставил его отреагировать на внешний раздражитель и тоже посмотреть, что происходит за нашими спинами.

– Уф, – выдохнула девушка, согнувшись пополам, – думала, уже не успею. Вы так быстро выскочили за дверь, что…

– Что тебе нужно? – довольно агрессивно обратился к ней Скиф.

– Сам назвал меня сестрой, а теперь спрашиваешь, что мне нужно? – уперла руки в боки, что смотрелось довольно смешно в её безразмерном пуховике. – Вообще-то, я хотела с тобой познакомиться.

– У нас с отцом довольно прохладные отношения, если ты этого не заметила, – намекнул на то, что это бессмысленно. – И к твоей матери я тёплых чувств не питаю.

– Несмотря на то, что я вас впустила, у меня всё же имеются мозги, – похоже, упрямство – их семейная черта. – Так что заметила, что даже слово «прохладно» не отражает всю степень заморозки. Но я – не мои родители, и хочу самостоятельно узнать внезапно свалившегося на нашу голову родственника.

– Не стоит, – ей не удалось его переубедить, – я пришёл к вам не с самыми добрыми намерениями, а потому кто ты и что ты из себя представляешь, мне не очень-то интересно.

Он был довольно жесток по отношению к девушке, которая, по сути, не была ни в чём виновата. Ведь это не её вина, что семья её образовалась подобным образом, что родители имеют тайну, которая принесла Максиму много боли, что она получила в жизни то, что не захотели дать ему. Но, мы не всегда руководствуемся логикой, боюсь, что сейчас всё ещё усугубляется недавним разговором с отцом: злость на него ещё бурлит в крови, разочарование, что мы не получили конкретного ответа, опускается на грудь тяжёлым камнем.

Пускай у нас начались отношения, в которых возможно вмешательство в личные дела, я не считаю, что сейчас имею право говорить ему, что Скиф неправ. Может быть позже, когда всё это уляжется, если Светлана ещё будет хотеть узнать брата, я смогу потихоньку изменить его решение, но в этот миг я должна быть на его стороне.

– Я сама хочу решать, нужно ли мне это или нет, – показала свой характер, на что Максим, поняв тщетность разговоров, просто отвернулся и сел в машину.

– Дай ему время, – посмотрела на её растерянное лицо. – Есть шанс, что он сможет не перекладывать свою неприязнь к твоим родителям на тебя.

– Ты правда так считаешь?

– Я на это надеюсь, – ответила прежде, чем последовать примеру мужчины.

– Что она тебе сказала? – он не долго ждал, чтобы задать этот вопрос.

– Ничего. Не знаю, что творится в голове у этой девчонки, но она действительно хочет узнать тебя.

Он не стал каким-либо образом реагировать, а я не стала настаивать, понимая, что сейчас для нас есть лишь один вопрос: «Кто есть „он“?».

Эта загадка, которую непроизвольно загадал Леонид, не давала покоя ни мне, ни Максу. Гадать и пытаться вычислить этого таинственного некто, можно очень долго, вот только мы не располагаем таким количеством свободного времени – дома нас уже ждут: преступники не спят, даже наоборот, активизируются в праздники, подкидывая новые дела.

Рассуждая логически, конечно, это мог быть кто угодно, но на практике… Скиф-старший явно знал личность убийцы и при этом молчал столько лет. Думаю, он не стал бы этого так просто делать, точно должна быть какая-то выгода. Здесь одно из двух: либо он что-то получил за своё молчание, либо эта информация могла навредить ему лично, и, в этом случае, искать нужно среди очень близких к нему людей. Проскальзывала теория, что он мог намеренно ввести нас в заблуждение, прикрывая супругу, но, мы ее отбросили, потому как оба были свидетелями, насколько сильно смогли вывести этого человека из себя – в том психологическом состоянии очень сомнительно, что Леонид разыграл бы такую карту, и Максим склонялся к такому же выводу.

И, вроде бы, стоит позабыть о мачехе, но не даёт что-то, внутренний голос заставляет вернуться к ее личности и раз за разом снова примерять на нее личину виновного. Пусть это станет тратой драгоценного времени, но я попросила Скифа пробить информацию о том, где она может проходить лечение.

Ожидания – такая вещь, которая легко вводит в заблуждение. Чего я ожидала, когда услышала, что женщина не здорова, та, у кого есть семья и деньги? Что она просто заболела, что расслабляется на каком-нибудь курорте, что, на крайний случай, это нечто серьезное. Оказалось, что ее случай и впрямь не совсем обычный, Максу пришлось подключить серьезных людей, имеющих возможность узнать, что жена известного военного находится в одной из психиатрических клиник инкогнито. На наше счастье, Леонид не стал лишать свою дочь возможности видеться с матерью, и потому определил супругу в одну из частных клиник Москвы. Если бы это оказалось заграничное заведение, то моё желание не удалось бы реализовать.

Я бы сравнила бы небольшую больницу с одной из самых засекреченных военных баз – не прорваться. Серьёзно, не помогали ни наши корочки специального отдела, ни люди, которым сложно отказать – нам просто не разрешали посещение пациентки. Тогда и пригодилось желание Светланы наладить родственные связи. Мне пришлось приложить усилия, чтобы Скиф набрал номер сестры, его буквально выводила из равновесия необходимость наступить себе на горло, даже не будучи уверенным, что это даст свои плоды. Девушка тоже оказалась не в восторге от причины, побудившей нас пригласить ее на встречу.

– Вы хотите увидеться с моей матерью? – стоило заговорить о цели, по которой новый разговор с братом произошел так скоро, как она замкнулась, растеряв своё приподнятое настроение.

По обоюдному согласию было решено увидеться на нейтральной территории – в кафе. В памяти ещё свежо наше посещение ее квартиры, а к себе Максим ни за что не пригласил бы девушку, потому как отношение к ней остается прежним.

– Да, Света, именно это нам и необходимо. Не хотелось просить тебя о такой услуге, но твой отец постарался сделать всё возможное, чтобы оградить Анну Викторовну от нежелательных гостей, – инициативу в разговоре пришлось брать в свои руки, из-за того, что ее сводный брат сидел и угрюмо сверлил глазами нас обеих.

– Выходит, вы уже знаете, что с ней, – уголки губ печально опустились, а взгляд упёрся в стол. – Зачем вам это? С ней тяжело даже тем, кто знает и любит ее. А из-за чужих маме может стать только хуже.

– Если честно, нам очень нужно с ней увидеться, ведь твоя мама может знать важную для нас информацию. Важную для Максима, – внесла корректировку.

Взгляд девушки быстро метнулся на брата, чтобы после снова вернуться к созерцанию деревянной поверхности. Это дало мне надежду, что удастся добиться своего.

– Мы в курсе, где лечится Анна Викторовна, но какой диагноз ей поставили – врачебная тайна, которая хранится очень тщательно. Не подозревала, что обычный разговор может ей навредить, – осторожно продолжила беседу, боясь, что девушка совсем закроется.

– Мама, – тяжело сглотнув, – она словно живёт в другом мире, – глаза оставались сухими, но в голосе я слышала слёзы. – Иногда бывают хорошие дни, когда она узнаёт меня, мы даже можем поговорить с ней, как раньше, и, кажется, что на этот раз так и останется, но, проходит день, и она снова превращается в другого человека.

– У нее расщепление личности? – переглянувшись с Максом, который, наконец, выказал хоть что-то, кроме раздражения, озвучила предположение.

– Сначала она просто говорила, что на неё кто-то пристально смотрит, спустя какое-то время, мама начала видеть женщину, хотя, когда мы были рядом, то понимали, что она это придумала. Галлюцинации переросли в нечто большее: однажды, придя домой, я нашла её в ванной в ледяной воде, она, ничего не замечая, смотрела в одну точку и монотонно говорила: «Это не я, это он, это не я, это он, уходи, уходи». Это было ужасно, – кажется, сейчас она впервые решила рассказать про тот день хоть кому-то. – Это и сейчас страшно, но уже привычно, а тогда, когда я безуспешно пыталась привести её в чувство, думала, что это невыносимо. Видеть свою мать такой…

Наверное, какая-то часть меня успела зачерстветь за время работы в органах – наряду с жалостью к этой бедной девушке, я думала о том, что эта болезнь может как сыграть в нашу пользу, так и провалить всё. Нам нужно с ней встретиться, чтобы узнать верный ответ.

– Света, я не хочу навредить твоей маме, понимаешь? – взяла ее холодную ладонь, которая лежала на столе. – И Максим, хотя, не станем скрывать, тёплых чувств к Анне Викторовне у него нет, – хорошо, что Скиф сдерживал себя и никак не показал, насколько мягкую формулировку я сейчас использовала. – Если у нас был бы другой свидетель, который мог пролить свет на события одиннадцатилетней давности – мы бы не посмели просить тебя о таком, но ваш отец совершенно не хочет помочь.

Я намеренно связывала Макса и Свету, чтобы у нее прибавилось уверенности в том, что пойти нам навстречу будет правильным решением. Мне не нравилось использовать подобные методы, потому что они кажутся не совсем правильными, но особого выбора нет.

– Одиннадцать лет назад убили мою мать, очень жестоко, – тихий голос мужчины подхватил грозящую оборваться нить разговора. – Я все эти годы набирался сил, чтобы найти того, кто это сделал. Не стану скрывать, что после некоторых событий, были мысли о том, что здесь может быть замешана вторая жена моего отца, но сейчас мы думаем иначе, – он решил выбрать политику честности, которая, кажется, работала. – Если твоя мать сможет что-то рассказать – это очень сильно поможет. Вера сказала правду: новая госпожа Скиф мне совершенно не нравится, более того, если бы не расследование, то ты бы и не узнала о моем существовании. Но отомстить или причинить боль я не хочу.