Текст книги "Поместье Гринграсс (СИ)"

Автор книги: Ryo Imamura

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Милли показала мне свои воспоминания, которые я потерял и так и не смог вновь собрать. В них, я не увидел ничего интересного, ничего из того, что на самом деле хотел бы знать. Словно мир в глазах этой девушки не имел никакого значения. Едва касаясь подола ее платьев, он незаметно проходил сквозь ее тело, сливаясь с влажным воздухом, которым она дышала. Пропадая где-то за ее спиной, прекрасно зная о том, что она никогда не оглянется, чтобы хоть раз взглянуть ему вслед. И тогда я задумался: не видел ли я мир точно так же и желал ли на самом деле замечать его? Много лет мне потребовалось после, чтобы осознать – все то довоенное время, весь мой мир сужался только до одного определенного человека.

После этой встречи мы больше не могли бездействовать и сидеть, сложа руки. В нас разгорелось желание выяснить все обстоятельства, попытаться найти пропавших. Ни в коем случае, не поддаваться унынию и верить в лучшее. Это стало неофициальным девизом, который вел нас на протяжении десяти долгих лет. Под своим решительным напором Булстроуд заставила родителей повременить и остаться в Англии хотя бы до своего совершеннолетия, надеясь на то, что все решиться в скором времени, но не решилось. Наши поиски затянулись, постепенно превращаясь в обычную рутину и встречи с нежелательными людьми. Очень много раз мы обивали пороги Министерства, пытаясь договориться о встрече с Грегори, который вместе с родителями сидел в Азкабане. И каждый раз получали решительный отказ и упрямо брошенные слова: “Пожизненное. Без права посещений”. Немного погодя нам удалось выяснить, что его обвинили в преднамеренном убийстве пяти авроров, чему мы, естественно не поверили. Как парень, едва окончивший школу, мог одолеть пять взрослых хорошо обученных волшебников? Никак. Просто от Гойлов обязательно надо было избавиться. Их надо было запереть в Азкабане, чтобы Министерство могло полностью завладеть их землями, винодельнями и поместьями. Точно так же как это им удалось проделать с Ноттами, а спустя год и с Малфоями. Война полностью развязала руки в отношении магической аристократии. Главам нынешнего магического сообщества захотелось обогатиться за счет проигравшей стороны, которая не могла сопротивляться натиску со стороны взбунтовавшейся общественности, которые все еще требовали возмездия, и наказания для каждого кто был вхож в высшее общество, кичась своим происхождением.

Трагичную судьбу Малфоев не освещали газеты, не обсуждали и не упоминали в разговорах. Для всех они навсегда стерлись из памяти, словно их никогда и не существовало. Не существовало этой внешне идеальной и благополучной семьи, света всей магической аристократии Англии, которые так любили блистать на приемах. Иногда мне даже стало казаться, что и Драко никогда не существовало. Что все это время я гонялся за призраком, за плодом своего воспаленного сознания, которое я придумал от недостатка внимания со стороны своей матери. Но нет. Стоя над открытым гробом покойной миссис Малфой, я ясно видел лицо своего возлюбленного. Юношеское лицо, которое было лишено мужской зрелости. То лицо, которое отпечаталось в моем последнем воспоминании о нем, и которое так было похоже на лицо его прекрасной матери.

Через какое-то время мне написал Малькольм Бэддок (34). Я совершенно не помнил, каким он был в школе, но уже на следующий день после получения письма передо мной и Милли сидел высокий и привлекательный молодой парень. Он совершенно случайно выяснил от бывшего сокурсника о том, что мы ищем любую полезную информацию о пропавших друзьях. И прибыл из Америки только для того, чтобы помочь нам. Такой благородный жест очень тронул нас, но и вызвал ряд вопросов, от которых Бэддок всячески увиливал. Но после его короткого рассказа, все встало на свои места.

– Пэнси была очень хорошей старостой. Всегда помогала, если я что-то не понимал, могла объяснить и указать на ошибки при выполнении домашней работы. Хоть она и казалась всем довольно грозной, для меня она была просто невероятной. Однажды даже не сняла с меня балы, когда я наткнулся на нее в коридорах после отбоя. Я тогда запутался в тех ужасных лестницах, – вспоминал он, скромно улыбаясь. – Она была прирожденным лидером, во всяком случае, я ощутил это, когда Пожиратели ворвались в Хогвартс. Среди младшекурсников поднялась волна паники, но она сумела ее подавить. Еще тогда я был восхищен ее хладнокровностью даже в такой ситуации. Когда нас попросили эвакуироваться, Пэнси вывела всех из Хогвартса по одному из туннелей. Она самостоятельно сформировала нас в группы по нескольку человек, чтобы старшекурсники смогли аппарировать, тех, кто помладше в Глазго. А когда я видел ее в последний раз, она возвращалась обратно в Хогвартс. Я уверен, что она хотела вступить в битву, чтобы поддержать сторонников Темного Лорда. Тогда, все мы верили в их идеи.

Мы попросили указать его, где был тот самый туннель. После чего, посидев еще немного за столиком в ресторане и обсудив ситуацию в Англии, распрощались, пообещав сообщить, если нам удастся что-нибудь найти, со всей силы ухватившись за единственную соломинку, которую нам удалось отыскать.

Совершенно неожиданным образом нам помогла никто иная, как Гермиона Грейнджер. Именно та девчонка-заучка, которую мы так любили выбирать мишенью для всех своих шуток и нападок на львиный факультет. Та самая девчонка, которая вместе с Гарри Поттером и Роном Уизли приложила руку к уничтожению Темного Лорда и стала Героем Войны. И именно эта девчонка сидела в кабинете отдела магического правопорядка, принимая заявления на получении информации о погибших из архивов аврората. Взявшись за наше дело со странным энтузиазмом, она буквально через пару часов выяснила кто погиб под обломками Хогварстких туннелей второго мая. Имени Пэнси Элоизы Паркинсон среди них не оказалось. Это дало нам некое успокоение, но при этом и безнадежность понимания, что наши поиски все еще остаются безрезультатными. Грейнджер грустно смотрела нам вслед, когда мы вежливо поблагодарив ее, выходили из кабинета. И мне это вновь напомнило о Драко. О том, чтобы он сказал, если бы увидел сейчас ее прямо перед собой, как бы повел себя спустя столько лет неприглядной ненависти к подруге Поттера. Смог бы выдержать ее грустный взгляд, брошенный ему вслед?

Как-то совершенно незаметно общее горе еще больше сблизило меня и Милли. Наверное, мы просто не могли оставаться наедине со своими мыслями, поэтому так сильно желали раствориться друг в друге и таким образом уйдя от особенно острых переживаний. На тот момент я не задумывался, что фактически стал для Милли первым и единственным мужчиной. Что для нас стало в порядке вещей просыпаться по утрам и вместе завтракать в одной постели, потому что совершенно не хотелось ее покидать. Именно поэтому, когда наши родители настояли на нашей женитьбе, эта идея не показалась нам чем-то пугающим и отторгающим, для нас это было в порядке вещей. И совершенно не важно, что мы оба сломя голову бегали за призраками прошлого, что оба желали совершенно иных людей. Где-то на задворках сознания мы понимали, что достигнуть абсолютного понимания, чем друг с другом, нам больше ни с кем не удастся. Но годы шли, а мы оставались прежними. Время протекало незаметно внутри старинного поместья Булстроудов, где мы особо ни чем не занимались. Мы, словно тени, скользили по цветущему саду и сводчатым коридорам имения, едва соприкасаясь руками, устало взирая на все это великолепие, в которое сами себя добровольно заточили. В какой-то момент я и не заметил, как моя жена начала потихоньку меняться, медленно просыпаясь от долгого безмятежного сна, которым спала все эти годы. А затем, в момент своего окончательного пробуждения, она обратилась ко мне:

– Все чаще ты уходишь от меня. Все чаще я не могу понять, о чем ты думаешь, Блейз, – говорила она, наблюдая в окно за птицами, сидящими на ветках деревьев. Ее четкий силуэт отчетливо выделялся на фоне ярких лучей солнца. Ее волосы были, по своему обыкновению, заколоты в высокую прическу. Они никогда не распускала их.

– Я знаю, что ты хранишь какую-то тайну, и эта тайна гложет тебя. Надеюсь, когда-нибудь ты поведаешь ее мне, как я делюсь с тобой о своих переживаниях и чувствах. До тех пор, я всегда буду чувствовать себя уязвленной рядом с тобой.

Я знал, о чем она говорит. Знал, но продолжал молчать, притворяясь, что мне нечего скрывать от нее. Что все слова уже давно сказаны, а секреты раскрыты. Что перед ней лежит открытая партитура, которую она может полностью воспроизвести на фортепиано, приходясь своими нежными пальчиками прямо по клавишам, разнося звуки по полупустому бальному залу. Я желал, чтобы она думала, что я полностью принадлежу ей, хоть и понимал, что она чувствует, как частичка меня все еще отделена и находится в совершенно ином месте. За гранью ее виденья и понимания.

Такую жизнь она больше не смогла выносить. Она сделала попытку выбраться из пучины своих взращиваемых годами страданий и точно так же помочь мне. Но проблемой для наших отношений стало именно то, что я не желал меняться. И тогда она не выдержала. Она кричала, что устала гоняться за призраками и жить прошлым. Что ей пора было двигаться дальше – поправлять свои дела, еще раз выйти замуж, родить детей и забыть. Забыть все плохое, что ей пришлось пережить. Создать себя заново, собрав из частиц далекого прошлого, когда все сущее казалось безмятежностью. Вновь сесть за фортепиано, и с легкостью скользить длинными пальцами по клавишам, чувствуя, как где-то за спиной стоит любимый и выдыхает табачный дым в тишину летней ночи. Знать, что он ловит каждый звук всем своим существом и играть только для него. Дарить ему эти волшебные звуки и каждую ноту, написанную на нотном стане. И я полностью поддержал ее, отпуская к родителям во Францию, а сам навсегда покинул поместье Булстроудов, больше никогда не напоминая ей о себе, не раздражая своим присутствием.

Я перебрался к матери в замок на острове Гаррис, в город Сторноуэй, который сразу по приезду начал поглощать мои силы. Сначала незаметно, по небольшим крупицам, а затем уже ежедневно забирая часть моей энергии, прочно привязывая меня к себе нитями своей многовековой магии. Осознание той ловушки, в которую мы с матерью сами себя загнали, пришло не сразу. Лишь после долгого времени после ее кончины, когда зеркало вместо хвалебных речей стало рассыпаться в оскорблениях относительно моей преждевременной старости, я понял что вот уже несколько лет не выходил из дома, в котором неизвестность и чертова надежда продолжали мучить меня. Я все еще желал докопаться до правды и собрать по крупицам свои воспоминания, какими бы страшными и беспощадными они небыли. “О Мерлин! – думал я тогда. – Каким же идиотом я был, когда считал, что счастье в забвении”.

Я предпринял отчаянную попытку, и обратился в агентство, сразу после того, как мне исполнилось тридцать. Какое-то время я еще пытался наладить свою жизнь, заглушая голос надежды, который говорил мне, что мои друзья могут быть живы, что Драко может быть жив. Я мог предполагать, что он где-нибудь в другой стране умело скрывается от правосудия и водит всех за нос, что у него может быть другое имя, другая внешность. Я даже отважился предположить, что он мог точно так же стереть свои воспоминания, как и мне когда-то. А может быть, он точно так же переместился на южное побережье и ждет меня там. Я тщательно перебирал все эти теории в своей голове, не прекращая вслушиваться тоненький пищащий голосок надежды, из-за которого я не мог жить полноценной жизнью.

Григорович оказался отличным сыщиком – это я понял после нескольких месяцев его работы. Ему удалось выяснить все то, что я долгие годы не мог обнаружить с Милли, поэтому в его профессионализме мне сомневаться не приходилось. Он объявился на моем пороге в то же время, что и сегодня, держа в руках думоотвод. Наполнив его своими воспоминаниями, он позволил мне увидеть выжженную дотла комнату его глазом и услышать хриплый голос, который эхом отдавался у меня в ушах. Григорович разговаривал в слух сам с собой, но его слова были именно для меня, тому человеку для кого предназначались эти воспоминания.

– Мы находимся, в так называемой, “Выручай-комнате”, а точнее в том, что от нее осталось, – он сделал несколько шагов вперед. – Очень много лет эту комнату никому не удавалось открыть, так как ее магические свойства были полностью потеряны. Но, с позволения нынешнего директора, мне удалось это сделать, – он обернулся, оглядывая разрушенную стену перед собой. И тогда я подивился его находчивости и чистоте ума, все же не зря он считался лучшим в своем деле. И в правду, после стольких лет лишь он додумался самым что ни наесть, магловским способом пробить себе путь в комнату.

– По свидетельствам мистера Гарри Поттера второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года прямо в разгар битвы, здесь произошел страшный инцидент. Мистер Винсент Крэбб призвал заклятье “Адского пламени”, с которым не смог совладать, в результате чего, сгорел в помещении заживо. Но помимо мистера Винсента Крэбба в комнате находился мистер Грегори Гойл и мистер Драко Малфой. Оба были спасены мистером Гарри Поттером и его союзниками. Дальнейшая судьба последнего все еще не известна.

После этого Григорович пропал еще на несколько месяцев. А я остался один на один со всей этой информацией. Известие о такой ужасной смерти Винсента сильно опечалило меня. После этого меня стали посещать кошмары об Адском пламени. Яркие вспышки огненных языков, ласкающие залежи вещей. Невыносимый жар, от которого лопается кожа. Оранжевый свет, застилающий глаза и выжигающий глазницы. Громкий треск костей, после которого в воздухе чувствуется запах паленого мяса.

Я надеялся, что Пэнси умерла очень быстро. Григорович заверил меня, что обрушившийся туннель должен был мгновенно лишить ее жизни, не заставив умирать медленно и мучительно. После расчищенного завала ее изувеченное тело без мантии так никто и не смог опознать. А позднее одна из семей погибшей девушки-гриффиндорки почему-то решила, что эта их пропавшая дочь. Ее тело похоронили на одном из лондонских кладбищ под именем Демельзы Робинс. Григорович сделал предположение, что родители погибшей сделали все это намеренно. Они не пожелали проводить специальную экспертизу и на следующий же день похоронили девушку. Вероятно, это было сделано из солидарности к родителям неизвестной погибшей. Тело своей собственной дочери они так и не нашли, но решились поступить по совести, надеясь, что и с их дочерью поступили подобнейшим образом, а не бросили гореть в костре. Это означало, что с самого начала я и Милли были на верном пути, предполагая о возможном исходе. Вот только кто из нас мог подумать о столь невероятном стечении всех обстоятельств? О столь человечном поступке двух обычных маглов.

После выяснения всех обстоятельств я приходил на могилу Демельзы Робинс каждый день. Мне с трудом осознавалось, что где-то в недрах земли, в дешевом деревянном гробу лежит изуродованное тело некогда прекрасной чистокровной аристократки, которая когда-то встречала меня на пороге шикарного имения. Мне хотелось собственными руками разрыть эту могилу, переодеть бездыханное тело в то самое шифоновое платье кремового цвета, которое выгодно подчеркивало белизну ее кожи. Обуть в те самые туфли-лодочки на низком каблучке, и уложить в белоснежный гроб с красной внутренней обивкой, прямо на бутоны распустившихся роз. Эти цветы стали навсегда ассоциироваться с ее собственным запахом, который никак не хотел выветривался из моей памяти, которые я раньше совершенно не любил.

За весь этот нелегкий период, я смог позволить себе безудержно зарыдать только там. Только среди неизвестных мне могил, только над камнем с неизвестными мне именами. Я плакал, вспоминая наши веселые празднества, наши беззаботные школьные годы, наши шикарные и бессмысленные вещицы, приобретенные на деньги родителей, наши философские разговоры и размышления, наши по-детски наивные мечты и желания. Как же молоды мы были! Как богаты! Как образованы! У нас было так много и так мало. И почему же с нами случилось то, что случилось? Почему я так безудержно рыдал лишь над незнакомой могилой, на плите которой никогда не будет выбито имя “Пэнси Элоиз Паркинсон”? Почему все, что осталось от моих друзей – это горстка серого пепла?

От воспоминаний на глазах наворачиваются слезы, и мне приходится смаргивать их, вновь обращаясь к Григоровичу:

– Вы уверены, что это он?

Последний из Малфоев – тот, кто преследовал меня все эти годы, и кого я стремился найти, сейчас запечатан в этот крохотный сосуд и стоит прямо на моем столе.

– Да, – в голосе ни капли сомнений.

Григорович протягивает в мою открытую ладонь свое неоспоримое доказательство, и я вздрагиваю. Я держу руках свою когда-то подаренную драгоценность – крупный перстень из белого золота с редким голубовато-зеленым александритом. Меня прорывает в тот момент, когда я зачарованно прижимаю перстень прямо к своей груди. Я больше не сдерживаю слезы, которые жгучим потоком кататься по морщинистым щекам, падая мне на колени. Плечи сотрясают громкие рыдания, и в этот момент я чувствую, как надежда навсегда покинула мое тело. И я лихорадочно шепчу себе под нос, повторяя словно мантру:

– Он должен был тебя защищать, он должен был тебя защищать…

Мне остается лишь громко подвывать ей, утирая широкой ладонью, покрасневшие глаза и чувствуя, как сердце сжимается от удушливой боли. Мне больно, мне нестерпимо больно, и эта душевная боль даже притупляет боль моего немощного тела. Страшное осознание накатывает на меня с головой, словно огромной штормовой волной и мне кажется, что я захлебываюсь и тону в ней. Мне кажется, что меня затягивает на самое дно, у которого нет конца, словно я камень, который бесконечно падает вниз. И это все, что ему остается.

Григорович все это время молча сидит рядом, и я не могу ни обратить внимание на то, что он тоже устал. Он работал со мной столько лет, столько лет гонялся за моими призраками прошлого и, наверное, теперь он преисполнен непомерным облегчением от того, что я, наконец-то, освободился. Но освободился ли я? Теперь я думаю о том, что как только он навсегда покинет этот замок, я закроюсь в одной из своих темных комнат, лягу в кровать и уже никогда не встану снова.

– Как он умер?

Сыщик колеблется. Я понимаю, что он не хочет еще больше ранить меня, но я желаю услышать правду. Все ради того, чтобы у меня не осталось никаких сомнений.

– Немедленно говорите.

– То, что Вы видите – последствия ужасающего проклятья. Наслать его мог волшебник, безупречно знающий темную магию. Предположительно, он вполне мог быть Пожиратель смерти, Амикусом Кэрроу. По собранным мной данным, он не раз демонстрировал свои навыки боя еще во время Первой Магической войны. Тогда, подобное проклятье, уже применялось им неоднократно. Так что я больше склоняюсь к его причастию. Так же, хочу отметить, что его целью, вполне вероятно, был совершенно иной волшебник, но под удар попал именно мистер Малфой. По-другому это нападение я не могу объяснить, ведь мистер Малфой и сам был одним из Пожирателей.

– Что это было за проклятье?

– Заклинание, сжигающие внутренности проклятого – медленный и не обратимый процесс ранее использовавшийся еще в Средневековье. Им подвергались исключительно те маглы, что были напрямую причастны к сжиганию на кострах волшебниц и волшебников. Очень жестокая месть от семей погибших.

– Мерлин… Бедный, бедный Драко! Он ничем не заслужил такой участи, – из глаз вновь покатились слезы. Я знал, что если бы был в тот момент рядом, ни за что не дал бы произойти такому. Я принял бы весь удар на себя. Я спас бы его ценой своей собственной жизни, ненавистной сейчас без его присутствия рядом.

– Мне очень жаль, – его слова были полны сочувствия, но мне не было до них дела.

– Где Вы нашли его?

– Его нашел не я, а один из домовых эльфов Хогвартса. Именно благодаря этому существу у вас есть хоть какая-то частичка Вашего друга.

Я бросил взгляд на флакон, продолжая внимательно вслушиваться в рассказ Григоровича:

– Эльф оказался в нужное время и в нужном месте. Он увидел раненного и брошенного мистера Малфоя в лодочном сарае (35) и почему-то ошибочно принял его за союзника мистера Поттера. Тот просил аппарировать его в класс зелий, желая попробовать самостоятельно избавиться от проклятья. К сожалению, им удается лишь замедлить его действие, эффект все еще оставался необратимым для непосвященных волшебников. Перед тем, как пламя полностью уничтожило тело мистера Малфоя, он попросил сберечь этот перстень. Эльф условился хранить его у себя и отдать только в том случае, если за ним придете Вы, Блейз.

– Я? Но почему? – уставшее сознание цепляется лишь за последние слова сыщика.

– Эльф просил передать Вам, что мистер Малфой всего лишь ячейка в Гринготтсе.

Я поблагодарил Григоровича за его успешно выполненную работу, собираясь выплатить условленный гонорар, но немного подумав, решил отдать ему вдвое больше обговоренной ранее суммы. Сыщик возражать не стал, он вежливо поблагодарил меня и неловко постарался приободрить. Все эти годы он вел себя, как настоящий профессионал, не позволяя себе задавать лишних вопросов и не переходя за рамки дозволенного. Поэтому после стольких лет мы не расставались ни друзьями, ни приятелями.

Уже у входа в камин, надев свою черную шляпу, он все же оборачивается:

– Я забрал воспоминания этого домовика. Желаете ли Вы увидеть их?

Меня прошибает холодный пот от представления страшных образов мелькающих перед глазами.

– Нет. Нет, не хочу.

Он понимающе кивает и навсегда скрывается в зеленых языках пламени, унося с собой мое прошлое, настоящее и будущее, словно старый торговец временем. А я остаюсь один, наедине со своим вновь пробудившимся зверем, и, наконец, все понимаю. Мне стало ясно видеться причина, почему Драко стер мои воспоминания именно до того жаркого летнего дня в поместье Гринграсс.

Это был день нашего абсолютного счастья, воспоминания о котором мы так трепетно хранили в сердцах. Он желал, чтобы я запомнил его именно таким, как в тот день. В день, который стал отправной точкой для всех последующих событий. И это кольцо, он действительно сохранил, но только для того, чтобы затем передать мне свою память о том, что было, но навсегда прошло. Оно стало символом его желания о том, чтобы я продолжал жить дальше, чтобы затем точно так же вручить этот александрит своему следующему возлюбленному. И постепенно превратиться лишь в раздутую до огромных масштабов иллюзию наших былых юношеских чувств. И, возможно, он в действительности всегда был прав в своем пессимизме…

Но, видит Мерлин, если бы я только знал, что это в последний раз! Последний раз, когда я видел его лицо. Последний раз, когда прикасался к его нежной коже. Последний раз, когда прижимал его к своей груди. Последний раз, когда припадал в нежном поцелуе к его губам. Если бы я знал, что это будет в последний раз… Я бы никогда не остановился.

И сейчас, вспоминая все это – запах его волос, вкус вина на его губах и то, как мое сердце трепетно сжималось каждый раз, когда мне доводилось просто смотреть на него…

Я снова в той комнате. Мне снова шестнадцать лет. Я жду, когда он обернется.

Секунда. Две.

Как же я рад, что полюбил тебя.

С ветром я послал тебе записку, чтобы ты прочел её

Our names there together must have fallen like a seed

Наши с тобой имена, должно быть, упали, как семя

To the depths of the soil buried deep in the ground,

В глубины почвы, глубоко в землю

On the wind, I could hear you, call my name, held the sounds,

Ветер принёс мне твой голос, зовущий меня, я уловил его звучание…

I am lost, I am lost.

Я потерялся.

Я потерялся.

FINAL

______________________________________________________________________

(1) Инцитат – любимый конь императора Калигулы, согласно легенде, назначенный им римским сенатором.

(2) Пенелопа – в древнегреческой мифологии супруга Одиссея, героиня гомеровской «Одиссеи». Имя её является символом супружеской верности.

(3) Шато Шеваль Блан – французское винодельческое хозяйство, расположенное в коммуне Сен-Эмильон, региона Бордо. Каберне фран – основной сорт винограда, из которого производится вино Шато Шеваль Блан. Остальными ингредиентами выступают каберне совиньон, мерло и мальбек. Согласно «Официальной классификации вин Сент-Эмильона 2006 года», хозяйство относится к Premier Grand Cru Classé «A», то есть высшей категории в классификации.

(4) Канотье́ – французская соломенная шляпа жёсткой формы с цилиндрической тульёй и прямыми полями. Впервые её стали носить в конце второй половины XIX века молодые люди, увлекавшиеся греблей, так как она отлично защищала от солнца.

(5) Шато д’Икем – французское бордоское винодельческое хозяйство, расположенное в коммуне Сотерн. Согласно Официальной классификации вин Бордо 1855 хозяйство относится к категории Premier Cru Supérieur, то есть высшей категории в классификации вин Бордо.

(6) Тарт – французский открытый пирог из особого песочного теста, замешиваемого, как правило, без добавления соли или сахара.

(7) Сигариллы – курительные трубочки, свёрнутые из табачного листа и начинённые резаным табаком, выглядящие как тонкие сигары. Тление сигарилл температурно ниже, чем у сигар, что позволяет добавлять в их состав ароматизаторы: ваниль, вишня, какао, кофе, яблоко и др.

(8) Паоло Веронезе (1528–1588 гг.) – уроженец Италии, один из виднейших живописцев венецианской школы.

(9) Теодор Жерико (1791–1824 гг.) – французский живописец, крупнейший представитель европейской живописи эпохи романтизма.

(10) Илер Жермен Эдгар де Га, или Эдгар Дега (1834—1917 гг.) – французский живописец, один из оригинальнейших представителей импрессионистского движения.

(11) Гюстав Моро (1826—1898 гг.) – французский художник, представитель символизма.

(12) Микеланджело Меризи да Караваджо (1571—1610 гг.) – итальянский художник, реформатор европейской живописи XVII века, основатель реализма в живописи, один из крупнейших мастеров барокко.

(13) Кормилица – это женщина, нанимаемая для кормления грудью чужого ребёнка. Ее нанимают, когда мать не может кормить ребёнка грудью или не хочет этого делать. Она была связана с социальным классом аристократии, дворянства и высших классов общества.

(14) «Венера с зеркалом» Диего Веласкеса (1647—1651 гг.) – сюжет полотна навеян венецианской живописью эпохи Возрождения. Похожие картины можно встретить у Джорджоне («Спящая Венера») и Тициана («Венера Урбинская»). В своей работе Веласкес объединил две устоявшиеся позы, в которых изображалась Венера – полулежащая и с зеркалом. Находится в Лондонской Национальной галереи.

(15) Валентин Александрович Сероов (1865—1911 гг.) – русский живописец и график, мастер портрета.

(16) Ерун Антонисон ван Акен или Иероним Босх (1450—1516 гг.) – нидерландский потомственный художник, один из крупнейших мастеров периода Северного Возрождения.

(17) Карл Павлович Брюллов (1799—1852 гг.) – русский художник, живописец, монументалист, акварелист, представитель академизма.

(18) Леонардо ди сер Пьеро да Винчи (1452—1519 гг.) – итальянский художник (живописец, скульптор, архитектор) и учёный (анатом, естествоиспытатель), изобретатель, писатель, музыкант, один из крупнейших представителей искусства Высокого Возрождения, яркий пример «универсального человека».

(19) Боскет – элемент ландшафтного дизайна, участок регулярного парка или посаженная в декоративных целях густая группа деревьев или кустов, которые благодаря декоративной стрижке образуют сплошные зелёные стены в виде ровных стенок (шпалер), геометрические объёмы, иногда имитирующие архитектуру с арками и башенками и т. п.

(20) Берсо – крытая галерея из перекладин, установленных на опоры, вдоль аллеи или садовой дорожки. По её сторонам высаживают растения, ветви которых прикрепляют к каркасу из решётчатых стенок. Разрастаясь, они образуют сплошной зелёный тоннель.

(21) Долгопят – небольшие животные из отряда приматов, отличительной особенностью которых являются большие желтые глаза.

(22) Александрит – камень покровитель людей, рожденных под знаком Близнецов. Астрологи считают александрит камнем-пророком и утверждают, что он предсказывает грядущие несчастья и воздействует на эмоциональное состояние владельца. Людям со слабым характером александрит может принести одни несчастья: он подчинит владельца себе и будет влиять на его жизнь, создавая неблагоприятные ситуации.

(23) Зеленый цвет – в древнем Риме этот цвет был «женским», поэтому использование его в мужской одежде было признаком женственности, изнеженности, намеком на противоестественную порочность. Так же С. Эйзенштейн писал о символике зеленого: Цвет возрождения души и мудрости, он одновременно означал моральное падение и безумие.

(24) Торфин Роули – чистокровный маг, Пожиратель смерти. В 30-ые годы XX века род «Роули» принадлежал к числу двадцати восьми фамилий, в магическом происхождении которых не было сомнений.

(25) Розье – семья чистокровных волшебников, поддерживающие взгляды Темного Лорда и принимавшие активное участие в Первой Магической Войне. Известно, что наследник рода Эван Розье был убит Аластором Грюмом.

(26) Бёрк – семья чистокровных волшебников, входящая в список двадцати восьми семей, чьё магическое происхождение не вызывало сомнений общества. Известные представители: Элизабет Бёрк – жила в XVI-XVII веках, бывшая директриса школы Хогвартс. Герберт Бёрк – жил в начале XVIII—середине XIX веков, был женат на представительнице одного из самых благородных домов, Бельвине Блэк. Карактак Бёрк – жил в XX веке, один из основателей магазина «Горбин и Бэрк», специализирующейся на Тёмной магии.

(27) Гамп – чистокровная семья, в которую входили: Улик Гамп – первый Министр магии Великобритании и автор Закона Невозможности Трансфигурации.

(28) Эдриан Пьюси – чистокровный волшебник. Охотник слизеринской команды по квиддичу.

(29) Причард – фамилия слизеринца, поступившего в Хогвартс в 1994 году.

(30) Флинт – семья чистокровных волшебников, вошедшая в «Справочник чистокровных волшебников». Маркус Флинт – студент-слизеринец, капитан факультетской команды по квиддичу.

(31) Каннелюра – вертикальный желобок на стволе колонны.

(32) Кассандра – в древнегреческой мифологии получила пророческий дар от влюбившегося в неё Аполлона, однако за то, что она, обманув, не ответила ему взаимностью, он сделал так, что предсказаниям Кассандры никто не верил.