Текст книги "Поместье Гринграсс (СИ)"
Автор книги: Ryo Imamura
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Я и Пэнси успели обменяться насмешливыми взглядами перед тем, как Милли, не прерывая своей игры, раздраженно фыркает:
– Не нравится – не слушай. Ты прекрасно знаешь, где выход.
– Ну чего ты сразу обижаешься? Я думал, ты принимаешь заказы, – пытается отшутиться Нотт, сосредоточено пуская дымовые кольца в открытое окно.
– Только в вежливой форме и только когда у меня хорошее настроение.
– А оно у тебя, разве, бывает?
– Очень редко, поэтому тебе придется подождать.
– Именно поэтому ты мне так нравишься.
– Умолкни.
Хоть ее голос и звучит строго, на ее губах отчетливо виднеется легкая тень улыбки. Она старательно не показывает, как приятно ей мужское внимание, которого ранее она была лишена. Сейчас, повзрослев и похорошев, она часто становится объектом флирта со стороны Нотта. Думаю, что в скором времени мы будем отмечать их помолвку. Ведь то, как эти двое смотрят друг на друга, наталкивает именно на эти мысли. Интересно, замечает ли кто-то, как я смотрю на Драко?
– Блейз, твоя мать здесь.
В комнату стремительно входит Дафна, привлекая к себе всеобщее внимание. Судя по ее поджатым губам и раздраженному голосу, кто-то успел сильно разволновать хозяйку вечера. Надеюсь, это была не моя мать.
– Она рано, – я равнодушно взираю на нее со своего места. Краем глаза замечая, как взгляд Пэнси тревожно скользит по моему лицу, пытаясь прочесть тщательно скрытые эмоции. Ненавижу, когда она пытается залезть мне в голову. Думаю, что так она пытается стать еще ближе, чем это возможно. Хотя детская влюбленность в Малфоя должна была ее чему-то научить.
– Она попросила тебя спуститься. Хочет поговорить с тобой.
Да, видимо, в испорченном настроении Дафны действительно виновата моя мать, судя по тому, как младшая Гринграсс даже при одном упоминании о ней, не смогла не передернуть плечами. Передав послание, она гордой походкой прошествовала обратно к гостям, оставляя после себя шлейф ориентальных духов, которые заглушили даже запах сигаретного дыма Теодора. Я вынужденно покидаю свое комфортное место, под разочарованный взгляд Пэнси, которым она провожает меня прямо до двери, так и не произнеся ни слова.
Я медленно иду по длинному коридору, засунув руки в карманы брюк, прикидывая в уме, о чем со мной хотела поговорить мать. Уже спускаясь с лестницы, я обращаю внимание, что в холле уже довольно много гостей с фужерами в руках. Все настолько заняты беседами друг с другом, что совершенно не обратили на меня никакого внимания. С большей частью из них я знаком лично, с некоторыми не раз виделся на приемах богатых домов, но пообщаться так и не довелось.
Я подошел к нескольким, чтобы обменяться приветствиями и сделать пару комплиментов – главный закон вежливости, который обязан соблюдать любой многоуважаемый аристократ магической семьи. Быстро переговорил с мистером Роули (24), похвастался своими успехами мистеру и миссис Розье (25), поцеловал морщинистую руку миссис Бёрк (26), внимательно послушал поучительные речи мистера Гампа (27), обменялся сдержанными кивками с Эдрианом Пьюси (28), который пришел вместе со своим отчимом и матерью, сделал комплимент Лорду Причарду (29) и его супруге, обсудил последние новости с семьей Флинтов (30). Я всеми силами оттягивал момент разговора со своей матерью, которая все это время следила за моими перемещениями из холла в бальный зал.
Дирижер уже давно был на своем месте и размахивал волшебной палочкой, заставляя музыкальные инструменты играть неспешную фоновую мелодию, пока все гости собираются. Дафна потрудилась на славу, как можно шикарней украсив огромный бальный зал. После праздника в честь дня рождения Драко в Малфой-меноре, который по-своему обыкновению открывал летний сезон светский раутов, они задали определенную планку, которую Гринграсс постарались преодолеть и взлететь еще выше.
У входа стояли огромные водные арки, окруженные узкими протянутыми бассейнами по всему периметру помещения, которые меняли свой цвет с голубого до белого. В ее недрах были выставлены крупные ракушки с розовыми, белыми и черными жемчужинами внутри, и разнообразные украшения и драгоценности на манер затонувших сокровищ. Своеобразный способ покичиться своим достатком перед гостями. Что-то вроде водной витрины, которую невозможно пробить посторонней магией.
На месте серого мраморного пола, был абсолютно прозрачный бассейн. Он был наполнен чистейшей голубой водой, в которой плавали огромные косяки разноцветных маленьких рыбок, преимущественно ярких окрасок. Они перемещались прямо у стекла под ногами гостей, и это напомнило мне о гостиной нашего факультета, где мы не раз наблюдали за водными существами из озера. Вероятней всего именно этим и вдохновлялась Дафна, когда создавала нечто подобное.
Потолок был полностью обтянут бирюзовой, синей и голубой тканью наподобие волн, которые обрамляли коралловые плафоны, внутри которых находились зачарованные светящиеся шары. В центре зала на небольшом двухступенчатом подиуме древнегреческой архитектуры, играл оркестр во главе с единственным участником – известным магическим дирижером Проспером Зилкендом. Я раздосадовано цокаю языком. Его не так то легко достать, учитывая то, что чаще всего он является исключительно гостем на торжестве, а не играет на нем. Моей матери он отказывал целых три раза, чем сильно уязвил ее самолюбие, учитывая то, что она не привыкла, когда ей, в принципе, отказывают мужчины. Хотя, у меня есть большие подозрения на его счет, поэтому в следующий раз договариваться с ним предстоит мне.
Ухмыльнувшись своим мыслям, вновь обвожу взглядом зал. Полуразрушенные древнегреческие колоннады, обломки каннелированных (31) колонн, которые служат в виде сидений для подуставших гостей. Мягкие диваны и небольшие мраморные столики, расставленные вдоль стен. На этих столиках, постоянно меняются виды закусок и блюд, преимущественно средиземноморской кухни. Видимо, Дафна хотела создать образ затонувшего города, что у нее прекрасно получилось. Насколько я знаю, мистер Гринграсс в этом году был не особо заинтересован в организации такого масштабного бала, поэтому переложил все приготовления на свою старшую дочь. Но, так или иначе, он был необходим. Ведь именно здесь заключаются договоренности о браках, закрепляются личные и деловые связи, обмениваются планами, и обсуждаются последние магические сплетни, и, в конце концов, подсчитывается чужое богатство ради собственной выгоды.
Да, такие приемы были необходимы всем аристократам, всем самым богатым и влиятельным домам. Они служили для демонстрации собственной силы и значимости. Вычурность, роскошь – необходимость все это выставить напоказ. Драко обожает эти балы. Здесь он чувствует себя, как рыба в воде, порхая от одной семьи к другой. Делая вид, что дружит со всеми школьными приятелями, а на самом деле не редко забывает поздороваться с ними в общей гостиной. Свою любовь он объясняет мне очень просто: в детстве, как и все наследники богатых чистокровных родов, он большую часть времени проводил в одиночестве в своем огромном имени, за территорию которого ему запрещалось выходить. Постоянные занятия с частным преподавателем, который обычно был точно таким же частным преподавателем других чистокровных детей, и который не испытывал к этим детям никакой душевной привязанности. Постоянно занятие родители, которые оставляют тебя на попечение домовых эльфов, и ездящие по всему миру в поисках редких темномагических артефактов, а так же ради собственных удовольствий. И обязательный поход в гости обычно раз в неделю для общения с такими же одинокими детьми, как и ты, даже если они тебе не очень нравятся.
У аристократов не бывает выходных. Все что мы обычно помним перед тем, как поступить в Хогвартс – это постоянные занятия на дому. Чистокровные семьи воспитывают своих детей в полной обособленности от окружающего мира до определенного возраста. Это объясняется банальной боязнью родителей, что их дорогое дитя попадет под влияние меняющегося мира, в котором правят маглы, волшебники-полукровки и существуют ужасные грязнокровки. Поэтому они осознанно обрекают своих наследников на одиночество в родовом имении, в котором обычно и сами появляются довольно редко.
Драко был одним из тех общительных детей, которые иссыхают без постоянных разговоров. Им важно внимание и такой же внимательный слушатель. Когда в его поле зрения появлялись родители, он мог не отлипать от них целыми днями, постоянно что-то рассказывая. Ребенок, который отчаянно хотел сблизиться с кем-нибудь, но не мог, потому что не знал как. Недостаток общения, непонимание людей и страх одиночества сыграло с ним злую шутку, когда он в первый раз приехал в Хогвартс. И если тогда его скверных характер я принимал за избалованность вниманием со стороны родителей, то потом я осознал, что все было как раз наоборот.
Иногда я даже был благодарен своей матери за то, что ей было наплевать на меня. Что я делал, куда я ходил. Думаю, что она часто представляла, как однажды я в очередной раз иду гулять и не возвращаюсь. Что я тону где-нибудь в Балеарском море или ломаю себе шею, когда лазаю по отвесным скалам. И после этого она сможет со спокойной душой начать все заново, забыв обо мне, как о страшном и неправильном сне богатой аристократки. Но каждый раз после встречи с местными мальчишками я возвращался обратно. Тогда она задавала лишь единственный отрепетированный заранее вопрос: “Где ты был?” А после моего ответа считала, что на этом ее долг матери был окончен, и уходила на очередной банкет.
Большую часть времени я точно так же проводил с преподавателем, хотя мою учительницу Марту можно было смело называть моей настоящей матерью. К пятидесяти трем годам своих детей у нее не было, и, несмотря на внешнюю строгость, она была действительно очень чутким и внимательным человеком. Она довольно часто наказывала меня за непослушание, но именно эти наказания заставляли меня чувствовать, что я не безразличен ей. Иногда, я задумываюсь: каким бы я вырос, если бы не влияние моей преподавательницы? В раннем детстве я считал, что мне все дозволено.А что если бы я и дальше воспринимал жизнь в роскоши, как должное?
Уроки Марты были мудры, но беспощадны. Я всегда чувствовал, что она относится ко мне как к взрослому, лишь потому что она неизменно учила меня реально смотреть на вещи, которые в скором будущем мне еще предстоит познать. И именно она преподнесла мне самый важный урок в моей жизни: мне никто ничего не обязан. Я не обязан нравится всем вокруг только потому что в моих жилах течет голубая кровь. Преподаватели не обязаны терпеть тотальное неуважение с моей стороны, только потому что наши занятия оплачиваются. И моя мать не обязана меня любить.
К сожалению, этот урок я усвоил не сразу – понимание приходило ко мне со временем. Понимание, что мне просто повезло родиться в богатой семье, но не повезло быть желанным ребенком. Когда смотришь правде прямо в лицо, начинаешь относиться к ней гораздо легче. И именно поэтому я довольно быстро смирился с этими обстоятельствами. Наверное, без долгих разговоров с Мартой, моя жизнь могла сложиться совершенно по-другому. Я был бы уже не я. И я никогда не смог бы научится главной вещи во всем мире – любить. Именно та немолодая преподавательница научила меня этому чувству. То, чему на своем собственном примере должна была открыть для меня родная мать. Но то, чего не было у одной, было у другой. И я действительно благодарен за этот ценный дар.
Интересно, как сейчас поживает Марта? После переезда в Лондон мне нашли нового преподавателя, который разительно отличался от нее. С ним не было ни той близкой духовной связи, ни дружеских отношений. Поэтому тогда я смело засчитал еще одно очко в пользу жизни в Испании. До того, как я познакомился с Драко, Испания значилась в моем мысленном списке абсолютным фаворитом в этой войне стран. С возрастом я осознал, каким не благодарным мальчишкой был. Я сожалею, что так и не отправил ни одного письма той одинокой испанке. Я столько раз мог это сделать, но почему-то так и не сделал.
Мне сделалось грустно от столь внезапно нахлынувших воспоминаний. Кто мы на самом деле? Просто одинокие дети, которые станут такими же одинокими взрослыми. Недолюбленными своими собственными родителями, и которые сами не в силах кого-то полюбить. Мои мрачные думы кто-то невежливо прерывает. Я ощущаю руку на своем плече и мгновенно оборачиваюсь. На меня смотрят болотно-зеленые глаза в обрамлении густо накрашенных ресниц.
– Ты уже поговорил с миссис Забини? – обеспокоенно интересуется моя подруга.
– Нет, еще нет, – я автоматически оглядываюсь туда, где в последний раз видел свою мать. Место у большого вазона с азалией пустовало.
– Почему медлишь? Я думала, что мы потанцуем, – Пэнси демонстративно поджимает губы.
– Обязательно, потанцуем, mi querido (исп. моя дорогая). У нас впереди вся ночь! – старательно улыбаюсь, пытаясь отогнать подальше все грустные мысли, которым я придавался последние полчаса. Зал уже полон разодетыми гостями, среди которых и мои друзья. Я пытаюсь найти в этом царстве черных мантий и длинных платьев одного единственного человека.
– Я не собираюсь ночевать сегодня в поместье, уеду с родителями около двух часов.
– Почему? – вопросительно изгибаю бровь.
– Поссорилась с Дафной.
– С Дафной?
Взгляд сразу же натыкается на старшую Гринграсс в компании бывшего капитана Слизерина. Черный классический смокинг сидит точно по фигуре, выгодно обтягивая мощные рельефы мышц Маркуса Флинта. Помнится, что в Хогвартсе многие сравнивали его с троллем не только из-за внушительной массы, но и из-за внешнего уродства. Поэтому я до сих пор не понимаю, что находили в нем студентки нашего факультета, где его популярность среди старшекурсниц была не оспорима. И вот, очередная жертва его убийственного обаяния о чем-то мило щебечет с ним и прикрывает рот ладошкой, когда особенно задорно заливается смехом на его остроумные замечания. Наблюдая за всей этой картиной, я в тайне надеюсь, что девушки поругались не из-за капитана. Бедный глупый влюбленный Грегори, очень надеюсь, что он не увидит свою нимфу в объятьях этого тролля.
– Вы что-то не поделили?
– Ça ne fait rien, (фр. это не важно) – она раздраженно отмахивается.
Не желая втягиваться в распри двух дам, я лишь молча киваю. Пусть лучше до конца отнекивается от разговора, чем будет передавать его в мелких подробностях и деталях. Ненавижу длинные монологи.
– Ладно, тогда я, пожалуй, дождусь более сговорчивого партнера. А вот и он. Драко!
Когда она произносит его имя, ее голос наполняется какой-то детской восторженностью. На секунду я завидую столько открытому проявлению чувств. Мне приходится совсем недолго наблюдать за тем, как Драко медленно подплывает к нам из толпы, перед тем как по инерции обернуться в другую сторону нервно бегая глазами по залу.
– Может быть, ты соизволишь пригласить очаровательную девушку на танец? – она заискивающе улыбается ему. А я ловлю себя на мысли, что если бы Пэнси действительно была мопсом, как обычно ее обзывают тупые гриффиндорцы, то сейчас бы вовсю виляла своим хвостиком.
– С удовольствием. Где она? – я не успеваю сдержать звонкий смешок, когда Малфой насмешливо произносит это. Рядом со мной Пэнси обиженно хмурит свои бровки.
– Andouille (фр. хам). Я говорила о себе!
– А разве Блейз не может составить тебе компанию?
– Блейз сейчас не танцует.
– Почему же? Он вновь занят тем, что заглядывает в декольте замужних дам? – Драко насмешливо фыркает, Пэнси хихикает, а я задыхаюсь от возмущения.
Ненавижу, когда он вспоминает ситуацию пятилетней давности. Ну да, меня застали прямо на месте преступления, когда я в первый раз был на приеме в Лондоне. В тот вечер миссис Малфой надела одно из своих самых смелых нарядов, и выглядела в нем просто восхитительно. Но глаза то и дело задерживались на глубоком вырезе нефритового платья прямо в районе декольте. И, естественно, это не мог не заметить один белобрысый хулиган, который по приезду в школу сообщил об этом всему факультету для того, чтобы выставить меня малолетним извращенцем, запавшим на его мать. Парни понимающе покивали, девушки похихикали и все благополучно забыли об этой истории. Естественно, кроме самого Малфоя, который неустанно напоминает мне об этом из года в год.
– Уже можно, – я сердито цежу это сквозь зубы, прекрасно понимая, что за его насмешкой скрыта банальная ревность. Совершенно беспричинная надо сказать. Драко, тебе не стоит волноваться. Я уже давно никого не вижу, кроме тебя.
На мою реплику, Малфой лишь вздергивает свой нос и отворачивается.
– Хватит на сегодня ссор, garçons (фр. мальчики)! Драко, я не хочу стоять в одиночестве всю ночь. Тем более, когда другие так хорошо проводят время, – она демонстративно кивает в сторону Дафны и ее собеседника, которые стоят слишком близко друг к другу. – Блейз до сих пор не переговорил с матерью, поэтому мой список лучших танцоров сужается до тебя.
Малфой вопросительно смотрит на воркующую парочку, на которую Пэнси от чего-то обозлилась, и понимающе ухмыляется. Меня всегда удивляла способность этих двоих понимать друг друга с полуслова. Иногда, я даже думаю, что они могли бы стать действительно хорошей парой. Возможно, в будущем, они ей и станут, ведь обязательства перед целым родом еще никто не отменял. Но мне не хотелось бы думать об этом прямо сейчас.
Драко протягивает ей руку, позволяя аккуратно коснуться его ладони. В этот момент благодарная улыбка трогает губы Пэнси, когда их руки соединяются. Они идут к подиуму, а я внимательно смотрю им вслед ощущая странную звенящую пустоту в сердце. Драко встречается со мной взглядом, и я распознаю в его глазах отголоски тех же самых чувств, что внезапно накрыли меня с головой. Это чувство сожаления, когда ты не можешь получить то, что так страстно желаешь. И это медленно убивает тебя, потому что твое желание проходит всего в паре миллиметров.
Я представил, как расталкиваю сужающуюся толпу людей вокруг него и судорожно припадаю к его тонким губам. Как отчаянно цепляюсь за его плечи, пытаясь стянуть плотную мантию. Как в безумном порыве страсти приникаю к белой шее и облизываю, посасываю его гладкую кожу. Как оставляю после себя, яркие отметены, которые обычно избегаю, боясь, что их кто-либо заметит. Я судорожно вожу руками по его извивающемуся телу, стремясь ощупать каждый кусочек. Целую выпирающие ключицы, совершенно не обращая внимания на шокированные взгляды собравшихся вокруг, лишь на секунду отрываясь, чтобы посмотреть прямо в глаза мистеру Малфою. Дерзко ухмыльнувшись, я сжимаю ягодицы его сына, наблюдая за тем, как ярость искажает лицо отца.
Я запускаю пальцы в волосы Драко, собирая их на затылке. Целую плотно сжатые веки, через которые просвечиваются синие венки сосудов, очерчиваю пальцами контур его припухших ягодно-красных губ. Провожу влажным языком по его раскрасневшейся щеке, и сжимаю его тонкую шею, ощущая, как под пальцами бьется частый пульс. Я шепчу ему на ухо всякие глупости, пока мы оседаем на пол и путаемся в одежде. Под нами медленно проплывают косяки разноцветных рыб, пока я вылизываю его соски. Я отчетливо слышу, как толпа вокруг нас возмущенно кричит и ругается, но мы предпочитаем игнорировать их явное недовольство.
Я упиваюсь его сладострастными стонами, входя во внутрь. Подстраиваюсь под неторопливый и размеренный ритм наших тел. Драко начинает безудержно смеяться, когда замечает, что его мать прячет лицо на груди мистера Малфоя, не желая видеть всего этого. Он обхватывает ногами мою талию, теснее прижимая к себе, и с остервенением приникает к моему обнаженному телу. Он с наслаждением выгибает спину, расцарапывая свою кожу до кровоточащих ранок. Он безумно радуется зрителям, ему чертовски нравится это внимание, а я только рад угодить ему.
Мне приходится сжать его щеки для того чтобы он сильней приоткрыл рот, а затем медленно выпустить накопившуюся во рту паутину вязкой слюны. Драко с готовностью проглатывает ее и вновь заливается смехом. Одновременно с этим я чувствую, как нечто влажное стекает по моему лицу. Сначала мне кажется, что это лишь пот и только позже я понимаю, что на самом деле это непрекращающейся поток слез. Они капают прямо на щеки Драко, но ты словно не замечает их. Он лишь громко протяжно стонет, безудержно смеется и отчаянно кричит, когда его накрывает экстаз. Мне кажется, что я навеки погряз в этих размеренных движениях. Словно это мой персональный круг ада, где ощущается жгучая пустота внутри, когда я встречаюсь глазами с Пэнси напротив. Она что-то беззвучно шепчет мне, гипнотизируя своим отсутствующим взглядом. Я силюсь прочитать ускользающие слова прямо по ее губам, но у меня не выходит. Мне остается лишь вновь посмотреть на Драко, который больше не смеется. Он тихо двигается в такт моим движениям и внимательно смотрит с приоткрытым ртом, из которого вырывается тяжелое дыхание. И от его вида мне становится невыносимо больно, словно своим взглядом он проделал дыру прямо в моих легких.
Секунда. Две.
И это момент любви. Меня охватывает оргазм. Занавес.
Рука Драко осторожно придерживает спину Пэнси, вальсируя с ней по огромному залу. Над ними навис какой-то мистический ореол загадочности, из-за которой невозможно отвести взгляд от этой пары. Я вижу, как нежно улыбается ей Малфой, не замечая никого вокруг. Словно этот танец единственное, что его волнует больше всего на данный момент.
Я с трудом заставляю себя отвести взгляд от них, с трудом выравнивая свое внезапно участившееся дыханье. Именно в этот момент я отчаянно желаю поговорить с кем-либо, выплеснуть наружу все свои копившиеся внутри чувства. Прийти в сознание живого и здравомыслящего человека. Я не замечаю, куда именно несут меня мои ноги и кого так отчаянно выискивает мой взгляд в застывшей толпе бесконечных лиц. В груди застывает какое-то странное и неправильное чувство, которое постепенно разливается по всему моему телу, отчаянно дергая меня за нервы. Оно заставляет кровь, текущую в моих жилах раскалиться до предела, и мне кажется, что в этот момент меня словно кто-то поджег заживо одним из множества невербальных заклинаний.
– Ты хотела поговорить со мной?
Я словно вижу себя со стороны, стоящим посреди шикарной оранжереи у главного зала. Мое помутневшее сознание привело меня прямо к моей матери, которая сейчас сидит передо мной на теплой мраморной скамье. Она в одиночестве глушит вино, наблюдая за фиолетовыми кустами цветов по правую руку от нее. Наверное, прикидывает стоимость посадки этих растений в нашем саду.
– По-своему прибытию, я попросила передать Дафну, чтобы ты спустился ко мне, – она сразу же начинает отчитывать меня, при этом, даже не смотря в мою сторону.
– Она не говорила, что это срочно.
Я слышу, свой голос со стороны, словно за меня отвечает кто-то абсолютно незнакомый. Мне хочется спихнуть всю вину на Дафну, потому что они итак не ладят между собой. И я еще больше усугубляю эту ситуация своим замечанием.
– Поэтому ты решил пренебречь моей просьбой? Видимо, я плохо воспитала тебя.
– А разве это ты воспитывала меня? – я прихожу в чувства, когда волна раздражения накатывает на меня. Это неизбежно происходит после нескольких брошенных фраз друг другу.
– Знаешь, я больше не собираюсь терпеть твои претензии, – она резко оборачивается, злобно прищурившись. – Не надо делать из меня угнетателя. Я всегда давала тебе все, что ты хотел. Старалась ни чем не ограничивать твою свободу. Наверное, в этом и заключалась моя главная ошибка. Ты вырос слишком избалованным.
– Так ты так хотела поговорить о моем воспитании? Мы могли бы обсудить это и дома.
Я сажусь на лавку, вальяжно закидывая ногу на ногу. Мать резко успокаивается и придает своему лицу обычное скучающее выражение. Мой взгляд сразу приковывает ее неприлично глубокое декольте, которое она неизменно демонстрирует на всех мероприятиях. Наверное, именно из-за отсутствия всякой скромности женщины ее так не любят.
– Я собираюсь продать дом в Лондоне.
– Что? – я не могу подавить явного удивления в своем голосе, из-за чего она недовольно морщится.
– Ох, Блейз, ты прекрасно слышал, – мать пододвигается ближе ко мне, заправляя за ухо выбившуюся пружинку черных волос. – И не надо делать такое шокированное лицо. Я уже нашла покупателей. Они предложили достойную цену.
– Но ты говорила, что особняк достанется мне по наследству.
– Я передумала.
Я не слышу в ее голосе абсолютно никакого сожаления, и это еще больше злит меня.
– Ты решила таким образом насолить мне?
– Ради, Мерлина! Почему ты обязательно ожидаешь от меня только плохого? – она возмущенно взмахивает руками, что для дамы ее положения крайне непозволительно. Именно ее не сдержанность никогда не делала ее похожей на аристократку. – Нет, я никак не пытаюсь насолить тебе. Я пытаюсь быть разумней. Магическое сообщество Англии сейчас в подвешенном состоянии. Оставаться в Лондоне будет небезопасно.
– Ты что-то знаешь?
Она некоторое время колеблется перед тем, как ответить на вопрос. Видимо, прикидывает в уме, чем ей аукнется эта откровенность. Такие как она, привыкли просчитывать все свои слова и действия на несколько ходов вперед. Поэтому я не сомневаюсь в том, что у нее есть какая-то особая информация, к которой она меня осторожно подводит, сплетая из тонких паутинок опасные сети, незаметно окружая меня ими со всех сторон, подталкивая прямо к центру.
– Я просто хочу отгородить нас от всего этого. Мы уедем в Шотландию, к моему будущему супругу. А твоя школа никуда от тебя не денется. Надо просто переждать, это время. А дальше будем действовать по обстоятельствам. Сможем выкупить особняк позднее или купим другой, еще лучше. Тебя устроит такой расклад?
– Ты говоришь о предстоящей войне?
– Да, именно о ней.
– Ты не собираешься примкнуть к Темному Лорду, как все остальные?
– Я всегда была независима от их окружения, предпочитая сохранять нейтралитет. Я не желаю обрекать нас на служение чужим идеалам. Ты должен понимать, что это не наша война, Блейз. Несмотря на то, что пытается внушить тебе твой дружок, – она морщится при одном упоминании о нем, и я осознаю, что попал прямо в ее сети. Изначальная тема этого разговора раскрылась. Видимо, она прекрасно осведомлена о какой-то информации, что вскоре должна всплыть наружу. И поэтому предпринимает попытку настроить меня против Малфоя? Какая бесполезная трата времени.
– Он не пытается ничего мне внушить.
– Блейз, не надо врать мне. Его семья самая приближенная к Темному Лорду, Люциус Малфой лично завербовал десяток людей. То, что ты весьма тесно общаешься с его сыном, не может не оказывать на тебя никакого влияния.
– Да что ты об этом знаешь? – зашипел я, словно разговаривая на парселтанге.
– Ничего. Но ты вспомнишь мои слова, когда он попросит тебя что-нибудь сделать для него. Например, то, что сказал сделать ему его отец, а его отцу лично поручил Темный Лорд.
Мне хотелось выкрикнуть ей прямо в лицо: “Откуда такая уверенность?” Но вместо этого я лишь сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы не дать случиться очередному эмоциональному всплеску. Мне бы не хотелось выяснять отношения с матерью на глазах у всех. Мне бы вообще не хотелось с ней ничего выяснять до конца своей жизни.
– Он не попросит. Он слишком горд для этого.
Она ухмыляется, разыгрывая из себя, всемогущую провидицу Кассандру (32), которая насмехается над наивным учеником.
– У каждого есть свой предел. А он всего лишь мальчик, такой же, как и ты, хоть вы и пытаетесь играть во взрослых. В отношениях с ним, ты не сможешь сохранять нейтралитет, Блейз.
– И чего ты хочешь? Чтобы я перестал общаться с ним?
– Да. Я хочу этого. Но я знаю, что ты все равно не послушаешь меня.
– Да. Не послушаю.
– Поэтому я лишь предупреждаю тебя – не ввязывайся ни во что и не втягивай меня в это.
Из-за ее слов сердце больно кольнуло, но я смог подавить в себе чувство разочарования. В конце концов, я должен был уже давно свыкнуться с мыслью, что эта женщина не думает ни о ком кроме себя. Даже о собственном сыне.
– Хорошо. Не буду.
Понимая, что разговор на этом закончен, я без промедления поднялся со скамьи. С каждым шагом боль отступала, но она неизменно преследовала меня после каждого разговора с моей матерью. Я даже ни разу не оглянулся на нее, когда позорно сбегал из оранжереи, чувствуя, как за спиной она молча провожает меня тоскливым взглядом. Гнетущее чувство вновь вернулось ко мне, стоило только увидеть Драко. Он, словно в сияющем ореоле света стоял посреди обступивших его со всех сторон людей и о чем-то беседовал с ними.
А затем время рвануло с бешеной скоростью.
Я выпил несколько бокалов красного сухого вина. Танцевал с Пэнси, которая осторожно напомнила мне о том, что я ей задолжал. С сияющей маленькой Асторией, которая без умолку разговаривала со мной обо всем на свете. И с некоторыми почтенными дамами, которые согласились составить мне компанию, когда я уже вошел в кураж.
Мы кружимся по залу под звуки зачарованного оркестра, словно в последний раз. Я не знаю, почему никак не могу остановиться. Наверное, мне необходимо отогнать все дурные мысли, которые поглощают меня, а лучшего способа для этого я не могу найти. Не думать ни о чем плохом, не причинять себе страданий и душевных мук, забыть раздирающую боль и обиду на весь мир. Навсегда выкинуть их из своего сердца, потому что больше всего я боюсь именно этого. Душевных терзаний. Никакая телесная боль не сравниться с тем, когда действительно болит душа. От этого нет лекарства, поэтому она неизменно возвращается и не всегда вылечивается со временем. А в особенно плачевных ситуациях она становится частью тебя.
И я признаюсь себе в том, что болен. И что болен уже очень давно. И ничто не может исцелить меня. Потому что в глубине души я этого не желаю. Я упиваюсь своими собственными страданиями. Я смакую их, как самое дорогое вино, за которым неизменно следует утреннее похмелье.
Через несколько часов я вместе с Тео и Винсом стою на террасе и курю. Зачарованные плафоны парят в воздухе прямо по всей прилегающей территории дома. Почти весь сад и огромное зеленое поле погрузились во мрак, где искусственным светом освещены лишь некоторые участки. За моей спиной играет громкая музыка, слышен чей-то звонкий смех и звон хрустальных бокалов. Мой взгляд устремлен подальше от всей этой суеты, сужаясь лишь до двух людей рядом со мной. В моих руках медленно тлеет длинная сигарилла.
Семья Нотта известна во всем мире, благодаря табачному производству. Еще в свои лучшие годы, они сумели подсадить многих маглов на эту дрянь. В узких кругах до сих пор принято считать, что то был коварный план чистокровного семейства по медленному уничтожению всех маглов. Что ж, возможно они и правы, но я не сильно желаю вдаваться в подробности. Хотя учитывая, то, что через многие столетия в их семье родился такой человек, как Теодор, который и сам приобщился к скуриванию по целой пачке сигарилл в день, то думаю, что он полностью задвинул изначальный план своих предков.
