Текст книги "Бремя власти (СИ)"

Автор книги: Rungerd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Часть 9. Tragoediam (Трагедия)

OST для этой части E Nomine – Carpe Noctem

Разделяй и властвуй. Правь без жалости и гнева. Правь не для себя, не во благо себя, не потакая себе. Будь мудр и терпелив. Будь выше всякого человека, будь выше всякого существа. Предугадывай движения светил, расплетай нити судьбы, суди Богов и героев. Будь совершеннее Создателя, беспощадней Смерти.

Будь королем, неси это бремя. Не согнись под тяжестью золота и ответственности. Не поддавайся горю и радости. Не вздумай споткнуться, когда земля уйдет из-под твоих ног. Не решай за себя, но прими ответственность других. Будь лучшим правителем, лучшим солдатом, лучшим Богом.

За твоими плечами – Легион.

Тысяча бессмысленных молитв, миллионы сентенций, от которых несло фальшивой непогрешимостью. Ноктис знает, что значит быть недостойным королем. Он знает, каково купаться в крови армии противника, чувствуя свое ненавистное предназначение, а теперь еще грызущее разочарование, усталую ненависть. Он поверил в первый раз, единственный раз ошибся. Он принял за веру слова женщины, он захотел ее защитить, она же уничтожила все, что у него было.

Империя Селума падала, как карточный домик, рассыпалась у него на глазах. Бури и грозы, невероятные потрясения, воины и революции – бесчисленные катастрофы угрожали его стране. За одну жизнь, один поступок заплатят миллионы людей. И за эту женщину ответит Ноктис. Подставит свою голову, возьмет всю ответственность. Отчасти исправит положение, а потом будет свергнут, предан трибуналу и, возможно, убит.

Гнев поднимался в нем удушливой волной. Неведомые ранее силы проснулись, прорвались сквозь оболочку, зажгли алым глаза, зазвенели стеклом в воздухе. Он шел, и не чувствовал земли под ногами. Он не видел развалины когда-то величественных небоскребов, разрушенные дороги, обращенные в пыль остатки цивилизации. Небо угрожающе темнело, клубясь облаками, закрывая звезды. Воздух был пропитан озоном, тяжелым предвестием грозы, что особенно свирепствует ночью.

Принц знал, где искать предателя, согретую его же теплом змею, что так больно укусила. Ненавистный золотой свет резал глаза, тревожно трепетал, подобно мотыльку, то возникая, то исчезая. Как такая чистота может быть подлой? Или Этро специально сделала ее такой невинной внешне, а в руки дала меч, чтобы тем верней карала она темное царство? Интересно, как историки назовут его, Селума, в манускриптах? Жестоким тираном, может быть? Ребенком? Дураком? Сумасшедшим? Влюбленным? Наследником, ослепленным постыдной страстью? Что же, он проявит все страсти, что свирепствуют в его душе, не зная жалости и сожаления. Он убьет эту девчонку, но не коснется ее.

Пусть, дождь из клинков прольется над ней, разорвет в клочья, оставаясь глухим к мольбам и слезам. Металл бездушен, и он, последний из своего рода, оставит свое сердце ради мести. Уничтожит все, что трогало его. Забудет заветы древних, где женщине уготовано место Богини. Даже Елену пощадили, когда пал Илион*.

Стелла ждала его на том перекрестке, где они встретились впервые после вторжения. Почему он не позволил монстру разорвать ее? Это было легко. Принц не омочил бы рук в ее крови. Теперь же он стоит перед ней, как глупец, снова ожидая слов.

Девушка была предельно собрана. Больше никаких сомнений, никакой робости. Решительный взгляд блестящих глаз, твердо сжимающая рапиру рука. Она будет стоять за свою жизнь. Принцесса будет бороться.

Жемчужного цвета плащ тонкой работы, распущенные золотые волосы и яркий символ у нее за спиной. В сущности, не все ли равно? Для мертвого любое одеяние едино, любое время неуместно, любые обстоятельства – условность.

Ветер свистел, трепал одежду и волосы принца, пел свою неизменную песню кристалл. Почуяв кровавую битву, выглянула луна. Чувство дежавю было необъяснимо острым, как будто игроки разобрали партию в шахматах, и теперь ставят фигурки в то же начальное положение рядов.

Девушка робко шагнула вперед, как это было в первый раз. Принц призвал тысячу мечей, но больше это не было защитой. Со следующим шагом весь арсенал вопьется в тело предательницы. Эта желанная провокация решила бы исход мгновенно, но сейчас существовала колоссальная разница – Ноктис видел не принцессу Тенебраи, это был настоящий противник, настоящий воин, такой же безжалостный и беспощадный, как он сам. Такой же кошмар с таким же кристаллом, да еще со священной миссией всеобщего спасения.

Ангел на земле, во славу Этро. И, судя по этому личику, вера – самое страшное оружие, весомее клинков, упорнее пули, язвительнее слов.

Их сражение началось с этих самых слов. Первым не выдержал Ноктис, чувствуя, что гнев вот-вот разорвет его на части:

– Ты можешь смотреть в мои глаза, Тенебрайская принцесса? – ледяным напряженным тоном спросил он.

Стелла кивнула. Она смотрела на него своим лучистым взглядом, нежная, как лилия, изящная, как росчерк пера, рисующего лучшие силуэты. Золотой свет делал ее настолько невыносимо прекрасной, что от восхищения трепетала душа, что от этого зрелища было и сладко, и больно. Такое чувство испытывают фанатики культа, увидев знак, данный недосягаемым Богом.

– Ты ничего не желаешь вспомнить? – продолжал тем временем принц сквозь зубы.

Гнев оставил несколько складок у переносицы, глаза же горели остро и зло.

Стелла покачала головой, являя непогрешимость светила, которое, разрастаясь взрывом, не замечая, задевает другие звезды. И после, когда магнитная волна сбивает оси планет и подвергает систему в хаос, само оно спокойно и нежно светит.

– Так было нужно, – тихо бросает она и крепче сжимает рукоять рапиры.

– Кому? – резко откликается принц.

Как будто ударенный, он делает несколько шагов, а после стремительно сокращает расстояние. Мгновение, и громада из металла, миллионы лезвий блестят над головой Флерет. Всегда сомкнутые бледные губы принца растягиваются в жесткую улыбку ненависти, обнажая сжатые плотно зубы. Девушка вздрагивает, чувствуя, как напряжен Ноктис, как пытается удержать свою силу, замедлить путь разрушения.

– Твоему и моему народу.

– Лжешь! – возглас родился внутри груди юноши, прорвался с усилием, хриплый и отчаянный. Такой холодный, вечно спокойный человек едва держал себя в руках. Это пугало, подрывало волю, но, похоже, Стелла была готова. Она смело двинулась навстречу бури в лице Селума и протянула руку, желая его коснуться. Однако оружие принцесса не опустила, и была в любую минуту готова отразить атаку. Когда ее нежные пальчики почти коснулись щеки Ноктиса, тот ударил ее, всем видом выражая презрение.

Принцесса вздрогнула, спрятала за спину обожженную ударом руку, но ничего не сказала. Надежды не оставалось. Он ничего не понял, и слушать ее не будет. Подозрения девушки подтвердили слова соперника:

– Сегодня я убью тебя, – тон Ноктиса изменился. Ярости больше не было, это было холодное презрение.

Он демонстративно отвернулся от нее, подставил спину врагу. Отошел, как от величайшей мерзости на свете. Говорил, желая скорее выказать свое отношение, чем предупредить:

– Мне не нужна физическая сила. Твоя смерть будет мгновенной, хотя ты заслужила муки. Я убью тебя с помощью того, что стало причиной войны. Ты умрешь от собственной цели, Тенебрайская принцесса.

Девушка не могла плакать единственно потому, что слез не осталось, все они были пролиты накануне, ночью. Человек, которого она любила, которым восхищалась – ненавидел ее. Презирал. Испытывал отвращение. И Стелла не могла объяснить ему, что ее поступок был единственно верным. Ведь она хотела спасти его, защитить. Хотела мира между их странами. Хотела, чтобы он понял ее чувства, ответил когда-нибудь взаимностью. Хотела, чтобы он был с ней. Чтобы весь его ум, нераскрытая сила чувств досталась ей.

Видимо, ей на роду было написано получать лишь ненависть, не любовь. Не спасли ни красота, ни ум, ни искренность, которой славились Тенебрайские девушки.

– Они были причиной твоего несчастья. Они, а не кристалл. Если бы не эти люди, если бы не их власть... – печально заметила девушка, но была прервана ледяным приказом:

– Замолчи!

Без всякого предупреждения два меча рванули к ней, распарывая воздух. Стелла красивым движением разбила их. Осколки больно кольнули кожу на руке, как будто швейные иголки. Следующая партия была из десяти штук, причем каждый клинок имел собственное направление. Девушка легко уклонилась от двух, три разбила, остальные только сбила с намеченного направления. Еще восемь. Еще десять. Золотой свет вспыхнул, метнулся лучом к скоплению оружия и, отразившись от каждой грани, направился к принцу. Зазвенел щит, а в следующую секунду принцессе пришлось прыгать через голову, чтобы спастись от пяти лезвий, впившихся в асфальт по самую рукоятку – как раз туда, где она стояла раньше.

Стелла побежала, надеясь, что расстояние увеличит время между атаками. Ее преследовал свист и грохот: клинки мчались мимо, в опасной близи на огромной скорости. Некоторые врезались в разрушенные стены домов, щиты, разбивая кирпич, металл и остатки стекла. За ее спиной разверзался ад, готовый поглотить ее, если принцесса ошибется. Золотой свет пробежался по коже Флерет, сконцентрировавшись в руке. Она метнула этот импровизированный снаряд назад. Ужасный грохот, взрывная волна... Но юноша неизменно идет за ней, лишь только щит поблескивает во мгле, беспрестанно вращаясь.

Бежать бессмысленно. Ее преследователь выносливее и более неуязвим. Лучше умереть, зная, что сделала все, чем бежать, пока силы не оставят на милость врага.

Стелла взмывает вверх, как птица: золотой свет лучами расходиться повсюду, пронзая все на своем пути. Тысячи клинков метнулись навстречу, сталкивая с этим светом, разламываясь на части, собираясь и вновь преследуя ее. Дождь металла встречается с дождем из лучей, похожих на солнце. Взрыв сносит пару домов, волна окатывает и сбивает остатки рекламных щитов, вывески, чудом уцелевшие телефонные будки. Обрушивается пара стен. Пыль, и невыносимо яркое сияние. Ночь становиться днем, а в этой ясности клубится дым, накрывая противников.

– Я не умру просто так, – выдыхает сама себе девушка.

У нее рассечена скула, кровоточит рана на руке, а в голове звучит однообразный гул. Принц невозмутимо стоит вдалеке, защищенный от всех угроз, накрытый стеклоподобным колпаком.

Убийца поневоле. Мститель по случаю.

Вдруг завеса треснула, раскололась и эта темная фигура дрогнула. Ноктис упал на одно колено, его затрясло. Проклятый золотой свет прошел сквозь щит и ранил его.

Флерет всхлипнула, но глаза у нее были сухими. Боль одного была болью другого. В этом заключалась трагедия, задуманная Этро.

Довольная первой кровью, луна спряталась за облаками.

*Елена Спартанская действительно погибла не от рук ахейцев, разрушивших Трою. Она стала жертвой потомков тех, кто пал у стен города. Чему посвящено несколько трагедий. И около четырех версий смерти этой прекраснейшей из женщин.

Часть 10. Nicht der Feind. Nicht der Verbündete (Не враг. Не союзник)

Флешбэк 1. Шесть дней до Трагедии.

Однообразный гул заполнил воздух, предвещая жизнь и людскую деятельность. Для тех, кто более недели прожил в покинутом городе, это казалось непривычным. Более того – раздражающим. Человек быстро возвращается к своим корням, быстро привыкает к тишине и природе, так что социум становится ненавистным. Конечно, команде Селума не удалось увидеть истинную первобытную жизнь, но зрелище руин цивилизации было им обеспечено, а это уже первый шаг блудного сына к своей матери Натуре.

Армия вошла в город тем же вечером, когда Ноктис вернулся, привезя с собой раненного Промпто и представительницу прекрасного пола, а заодно – врага и шпиона – Стеллу Нокс Флерет.

Игнис не ожидал такого решения, поэтому в первую очередь распорядился заняться Промпто: команда прибывших медиков быстро перенесли его в цитадель, в комнату с приготовленным операционным столом и камерой-коконом, где биологический раствор творил чудеса, заживляя даже самые безнадежные раны.

Принц нес пленную сам. Такой статус ей дал стратег королевства, не подозревая еще о решении своего правителя. Конечно, Игнис не собирался выделять ей специальные ресурсы, но мельком взглянув в лицо Ноктиса, отозвал пару людей для тенебрайской принцессы.

Когда Гладиолус подошел к другу, что недоуменно смотрел вслед маленькой процессии из правителя и двух специалистов красного креста. Достаточно было только жеста: мечник похлопал стратега по плечу, и покачал головой, в ответ на попытки Игниса что-то спросить. Травмированный грузно двинулся к входу, стремясь скорее добраться до своей комнаты и заснуть.

– Он обезумел, – сам себе объяснил события Игнис, не желая понимать распоряжения принца иначе, чем прихоть. О чувстве к девушке он и не задумывался, правда, политическим ходом, сбивающим противников с ног, это тоже не выглядело.

***

Стелла попыталась приподнять тяжелые веки и собрать мысли в голове. Думы постепенно складывались в пучок, какой образуется, если линза разбивает белый свет на цвета. Но слабость была страшной, как затяжная болезнь, точащая тело на протяжении нескольких месяцев.

– Активность мозга шестьдесят семь процентов. Одну ампулу RTF – «для укрепления системы» – послышалось где-то слева.

– Старший нас убьет! – ответили вдалеке, тоже оттуда.

А, может, она просто стала хуже слышать.

– У нас особые распоряжения. Посмотри присланные документы. Королевская печать, как ни крути. Не канцелярия даже. Ты видел когда-нибудь эту вещь? Я – впервые в жизни! – произнес восхищенный голос.

Стелле даже показалось, что речь идет о каком-то редком увлечении, но, насколько она могла судить, «Королевская печать» означала то же, что и у них в стране. В сочетании с «документами» – вне сомнения. Так почему же этот слуга так удивлен?

В ответ раздался смешок. Видимо, второй человек что-то сделал и сам же рассмеялся. Прыснул и первый восторженный голос, а потом строго заявил:

– На твоем месте я бы уважал королевскую семью. Наш принц того гляди станет королем.

Флерет почувствовала, как сердце лихорадочно застучало. Так вот оно что! Она спасена Ноктисом! Точнее, захвачена, ведь сейчас военное положение. В таком случае, с трудом можно поверить, что ей сохранили жизнь, да еще оказывают медицинскую помощь.

– Я согласен, она красивая. Но разве настоящие принцессы выйдут на поле боя? Нет, эта девчонка – боевая подруга какого-нибудь тенебрайского офицера. Или принцу нравятся такие? Я бы ему в красной зоне* с десяток таких нашел! – хвастливо выдал далекий голос и расхохотался.

Что-то упало и обо что-то ударилось. Потом раздался возмущенный крик:

– Да ты совсем свихнулся!

– Заткнись. Частота сокращения сердечной мышцы увеличена. Она, возможно, пришла в себя.

– Притворяется? – с любопытством спросил второй, но уже близко. Зашуршала форма, соприкасаясь с тканью. Веки принцессы приподняли и проверили, как зрачок реагирует на свет.

– Эй, ваше неопределенное высочество, хватит морочить людей! – то ли пропел, то ли протянул второй, самый неприятный голос. Что-то острое кольнуло руку девушки. Рука, разумеется, вздрогнула, реагируя на рефлекс.

– Прекрати! – рявкнул первый, и послышались приглушенные звуки борьбы. Оба пыхтели, сбивали стулья, ругались тихо, совершенно забыв о заключенной. Она же, несмотря на то, что яркий свет пробивался сквозь веки, что при проверке краем глаза удалось заметить комнату и рукав белого халата, все видела страшно расплывчато. Силы не возвращались к девушке.

С мягким хлопком открылась дверь. Обычно с таким звуком открываются плотно закупоренные бутыли или комнаты. Ровные неторопливые шаги прозвучали, направляясь скорее влево и чуть вперед, а потом грянул недружный хор:

– Приветствуем, принц!

– Наше почтение, принц!

– Выйдете вон, – холодно ответствовал голос новоприбывшего – Ноктиса Люциуса Селума. Судя по торопливым спотыкающимся шагам, эти двое были рады убраться.

С минуту стояла тревожная тишина, в которой, наконец-то, можно было различить тихое попискивание приборов, показывающих, как работают сердце и мозг Стеллы. Было в этом еще чуть слышное шипение, как будто воздух накачивался откуда-то и всасывался, согласно ритмике, выставленной неведомой программой. Это было странно, потому что принцесса не чувствовала дыхательных трубок или маски на лице.

Наконец девушка услышала несколько чуть уловимых шагов, как будто бы посетитель был предельно осторожен, стремился идти бесшумно, медленно. Теплая ладонь коснулась ее кисти, а пальцы сплелись с ее. Сердце пропустило удар, дальше принцесса почувствовала бездну, будто увидела сон без дна, где она падает и падает. Темная густая сила впиталась в кожу, разбежалась по венам, прекрасная и в то же время ужасающая. Вся сущность девушки превратилась в точку, сжалась, как вселенная, прежде чем прогремел взрыв. Ослепительно золотой свет выплеснулся наружу, будто только и ждал, когда на сосуде возникнет трещина. Приборы сошли с ума, запищали истерично и нудно. Темная сила дрогнула, смешалась со светом и отступила, клубясь, подобно темному облаку.

Флерет открыла глаза. Мир возник мгновенно и ярко, точный до мельчайших деталей. Как будто бы подслеповатому человеку выдали линзы и он, наконец, увидел все, что не мог увидеть. Девушка глубоко вздохнула и села: из забытья вытолкнул свет, подкрепив ее изнутри.

Принц смотрел на нее долго и пристально, будто пытался увидеть что-то, скрытое для обычных людей. Разумеется, от него не укрылись те видения, что были так свежи для Стеллы. Возможно, он расценивал их так же или более того – контролировал.

Девушка все еще держала его за руку, пытаясь отдышаться. Так хватаешь воздух, просыпаясь от кошмара или после того, как стал свидетелем чего-то невероятного.

Молчание затягивалось. Все-таки с этим человеком Флерет не чувствовала себя комфортно. Он был по-своему замечателен, но дружелюбие не входило в число его достоинств. Если нет необходимости говорить, он не произнесет ни слова. Так что беседу в этой неловкой ситуации надо заводить ей.

– Где я? – начала с самого базиса тенебрайская принцесса, делая вид, что ее это очень интересует.

– Цитадель, – кивнул принц, все еще внимательно изучая пленницу-гостью.

– Ваш штаб? – невпопад предположила она.

– Именно, – согласился Ноктис.

– Тогда я…

– На правах гостьи. Никаких пыток и допросов. С вашей стороны – никакого шпионства, – отрапортовал он, ровно, без готовности.

– Отпустите мою руку? – только и спросила удивленная Стелла.

– Разумеется, – как бы спохватившись, принц отодвинулся подальше, выпустил пальцы девушки. И вот уже никто бы не поверил, что он способен одаривать своим величественным вниманием людей, а тем более представительницу Тенебраи.

– Могу я Вас попросить? – не давая опомниться, Стелла продолжила разговор. Пока к ней были так добры, нужно было укрепиться, пусть и временно.

– Просите, – пожав плечами, наплевал на правила вежливости принц. Это его великодушное разрешение вызвало бы праведный гнев у Флерет в другой раз, скажем, на балу, но сейчас перевес был на стороне Селума.

– Я хотела бы покинуть палату, – робко предложила она. – Мне подойдет любая комната, только не палата.

– Игнис распорядился, – прервал ее Ноктис. – Еще просьбы?

– Да, – девушка опустила голову и, видимо смущаясь, заговорила не сразу. – Могу я надеяться на временную одежду? А еще гребень и зеркало.

Неизвестно, какие силы сдерживали улыбку Селума. Видимо, времена тогда были мрачными.

***

Промпто выглядел жизнерадостным. Обычным. Таким его видели в барах, где он напивался со скуки или с веселья. Таким он стрелял по врагу, охмурял девушек и подтрунивал над товарищами. Как только медицина сотворила чудо, жажда жизни проснулась в парне, и теперь он хотел всего и сразу: любви, вина и драки.

От последнего его недвусмысленно удерживал Гладиолус. Игнис давно распорядился уничтожить алкоголь, используя его как горючее средство. А девушек просто не было по той же причине, по которой в мед команду не брали хорошеньких медсестер.

Последнее обстоятельство крайне расстраивало блондина.

– Скука. Сдохнуть можно от скуки, – ныл он, распластавшись на софе. Положение раненного освобождало Промпто от обязанностей разгребать развалины, зачищать от трупов и гнили улицы или готовить город к обороне.

С каждым днем все больше людей отправляли на укрепление. Отряды приходили каждые шесть часов. К вечеру танки въехали в город и разнесли последние остатки мелочной бытовой жизни: т.е. скамейки в парке и на площади, мусорные баки и фонари. Для них сорок процентов города было закрыто по причине узких улочек и ненадежных мостов, которые не смогли бы выдержать колонну тяжелой техники.

Игнис, как незримый дирижер этого шествия, отдавал все новые команды. С завтрашнего дня должны были прибыть отдельные машины с провиантом и патронами. Несколько центурий удалось поместить близь цитадели. Вертолеты сели на несколько небоскребов – там, где были предусмотрены посадочные площадки. Но таких было всего три: остальным пришлось вернуться обратно.

Укрепления были сделаны в районе трех мостов. Но существовало, как минимум, три района, соединенных с межгородом. Так что растягивать линию фронта не было смысла: не хватало сил и техники, а так же времени расчищать такие огромные площади. Поэтому было принято решение установить заграждения на пересечении этих путей – на уровне моста и старой линии скоростной железной дороги. Конечно, таким образом была потеряна значительная территория, но это была та жертва, которая могла бы спасти центр.

По периметру должны были установить посты, датчики движения и огнеметы в довесок, чтобы поливать врага огнем автоматически. Игнис прислал заказ на шесть подземных бункера – новый вид техники, когда укрепление на проверку оказывалось гигантским двулапым роботом, который мог бурить и устанавливать свою сердцевину в землю, тем самым защищая содержимое. Наверху же был целый комплект разнообразного оружия.

Пока не было восстаний. Пресса, контролируемая Игнисом дистанционно, выдавала правильную информацию. Люди верили в утечку ядовитых веществ, зачистку в городе, а так же денежную компенсацию и массовую стройку – восстановление разрушенного. Только некоторые лица догадывались, что положения неясно. Что действительной войны еще не было.

***

– Тебе не стоит осуждать меня, – сделал попытку завершить спор Ноктис.

Игнис же продолжил давить неоспоримой логикой, всячески склонить Селума к верному решению.

– Стела Нокс Флерет – ключ к нашей победе. Мы можем потребовать репараций, разгромить армию, сломив сопротивление врага. Если мы сообщим двору Тенебраи...

– Она – никто на своей земле. Младшая принцесса – не более. Выгодная партия для местных мужчин из знати, многообещающая перспектива продвинуться по службе. Она не наследница, – с раздражением заключил принц, и хотел уже было, встать с трона, как стратег повторил предложение:

– Она все-таки дочь. Ее родители захотят выкупить принцессу. Это в их обычаях.

Ноктис горько улыбнулся:

– Если бы правил я, приказ об устранении этой девушки был бы подписанным. А убийцы – подкуплены.

Игнис пораженно замолчал. Все-таки, ему до сих пор не были ясны эти кровные, семейные, а точнее, монархические отношения, где каждый брат мог убить брата, отец – сына, а мать – дочь. Любой мог отказаться от другого, близкого лица, чувствуя, что тем самым может заслужить почет и милость, а иногда – трон.

– У вас разве нет планов на принцессу? – прикинув несколько комбинаций, Игнис решил взять за основу самую худшую.

– Ты имеешь в виду брак по расчету и право унаследовать ее страну, если я вырежу всех остальных претендентов? Я еще не так низко пал, – неприязненно прервал речь стратега принц. Он отрицал всякую власть, и своей ему было много. Брать же ответственность за обширные земли Тенебраи – лишить себя последнего покоя и сна.

Игнис поправил оправу очков, сделал несколько шагов в сторону, а потом вернулся к компьютеру. Пальцы запорхали над клавишами, парочка распоряжений была мгновенно отправлена к адресатам.

Селум прикрыл глаза, опираясь о подлокотник. На этот раз ноги он не скрещивал. На самом деле слова товарища заставили правителя задуматься. Зачем он спас Стеллу, когда ему, в сущности, ничего от нее не нужно? Разве принцесса способна чем-то помочь ему? Ни одной цели она не соответствовала. Это правда, что красота девушки славилась на весь мир, но кроме красоты Ноктис ничего в ней не видел. Он даже не был уверен, что ему интересно заниматься ее судьбой. Просто некая общность, возможность понимать друг друга в мелочах, которые недостижимы абсолютному большинству, тянули к ней молодого принца.

Король должен убить в себе все желания. Прекратить все человеческое.

Впрочем, тенебрайка была чуть ли не единственно терпимой кандидатурой в невесты. Остальные знатные девушки имели либо невыносимый характер, либо невыносимый вид. И неизвестно, какое из этих зол было способно примирить Селума с жизнью.

Интересно, сколько тысяч подданных захочет взять оружие в руки, чтобы избавить мир от такой девушки? Сколько захочет уничтожить честолюбивые планы монарха? Сколько захочет свергнуть? Такой брак, братание с врагом, принимается всегда неоднозначно. И хорошо, если большинство не знает о войне, хотя в данной ситуации, когда пресса свободна, такой вариант просто невозможен. Не отключать же локальные и глобальные сети, в самом деле?

– Я нашел выход для нас, принц, – прервал задумчивость Селума Игнис. Он был впервые оживлен, как будто бы мысль, которая пришла в его голову, могла кардинально сместить полюса.

***

Стелла робко улыбалась, как будто бы пыталась принести извинения. Это выглядело подозрительно. Она могла не пожалеть яду и щедро снабдить им все, что размещалась на столе. Впрочем, искушение все равно было слишком велико: принц забыл, что значит нормально питаться. Пока он не сталкивался с такой проблемой, прием пищи был спонтанным, само собой разумеющимся. Но в рамках нападений, каждый день есть консервы было уже слишком.

– Вы отравили еду, верно? – подозрительно поинтересовался Селум, приподнимая одну бровь.

Флерет вспыхнула. Это очень шло к ее простому платью, позаимствованного откуда-то из дебрей дамских покоев, во дворце. Конечно, Игнис проводил гостью, хотя был не рад демонстрировать руины былого великолепия. Он же помог принцессе перенести собранные вещи, когда-то принадлежавшие одной сибаритке – неприятной леди из боковой ветви рода Селумов – пятая кровь, отличающаяся немереным гонором. Любой бы поклялся, что она ни разу не заглядывала в гардероб, хотя вещи были пошиты на нее. Та увлекалась модой тенебрайцев, а классическую одежду королевства дама просто на дух не переносила. Вот теперь, в одном таком средневековом платье, Стелла казалась преемницей родовитого гнезда третьего или даже второго рода. Или сильфидой, вырезанной из старых, забытых книг.

– Так отравили? – еще раз съязвил Ноктис, пристально всматриваясь в смущенное лицо девушки.

– Вы такого мнения о моей способности готовить? Это весьма странно, ведь Вы даже не пробовали, – чуть слышно ответила Флерет, усугубляя недоверчивость Селума. Без лишних споров, тот поднялся из-за стола. Девушка готова была пролить свою первую слезу. Она, исходя из благих намерений, попыталась как-то добиться симпатии этого холодного юноши, тем более что сама была вполне к нему неравнодушна, но все время забывала о статусе врага, который мелькал над ее головой в глазах принца.

Стелла всхлипнула, совершенно случайно, хотя пыталась казаться отрешенно невозмутимой. Видимо, произошедшее полностью уничтожило ее самообладание.

Ноктис застыл как раз напротив двери, собираясь распахнуть ее. Но рука не дотянулась до резной ручки. Он попросту не поверил своим ушам.

– Вас расстраивает перспектива неудачи? Постоянной неудачи, замечу, – обернувшись, спросил он.

Тенебрайская принцесса удивленно глянула на него: на глазах цвета фиалки блестели слезы.

Лицо принца было невозмутимо, но мгновение – и он неохотно скривился, как бы признавая неприятность такого положения:

-Не люблю слезы, – бесцветно заметил инфант и вернулся на место. Его глупость, может быть, была оправдана, но сам себе он не давал никакой пощады: Селум младший буквально стремился стать Селумом последним, желая все-таки отужинать тем, что приготовила тенебрайская гостья, а попросту, шпионка и воплощение оружия Этро.

Второй раз за свою жизнь хотелось горько смеяться.

Стелла впервые видела, как наследник ест. Такое человеческое занятие, вполне даже слабость, чего никогда не заподозришь за этим совершенством на поле боя, когда свистит кристалл, а сам он ужасен в своей мощи. Конечно, в его умении обращаться с многочисленными приборами виновато светское воспитание, а не природное изящество, правда и в этом нехитром деле проскальзывала скука, небрежность, когда человек не способен ценить ни искусно приготовленное блюдо, ни сервировку, ни разговор во время ужина (обеда-завтрака).

Флерет робко присоединилась к нему, и на его вопросительный взгляд все-таки попыталась что-то съесть. После того, как ее продержали в палате несколько дней, питая сугубо раствором внутривенно, обычная еда была противна.

– Вы… великодушны, – девушка, скорее всего, весь день продумывала, что скажет принцу, но в итоге получилось два слова, да какая-то оправдательная речь.

– Я глупец, – самокритично заметил Ноктис, прежде чем сделать глоток из бокала. Было ли это расчетливо, но к вину он не притрагивался, а пил сугубо воду.

– Я правда не желаю Вам зла, – попыталась еще раз Стелла.

Она чувствовала себя подавленной от мрачного вида правителя этой страны. Казалось, он сам был темнее сумерек, хотя его живой, умный взгляд все время обещал что-то кроме молчания.

– Я желаю Вам зла. Это мне свойственно, не находите? – едва откликнулся Ноктис, еще раз предельно уточнив границы их общения.

– Значит, мы всегда будем на «Вы»? И в качестве врагов? – печально переспросила девушка. Руки у нее опустились, безжизненные, мраморные. Вся она, похудевшая, бледная была очень трогательна. Как красивый цветок, распустившийся, но уж вянущий: тление охватывает нижние лепестки, насыщая их фиолетовыми оттенками.

– Верно, – кивнул Селум и прикрыл глаза, как он всегда делал, если находил разговор скучным. Исключая приемы, где он такой роскоши себе позволить не мог.

– Почему бы, в таком случае, Вам не убить меня? – Стелла смело, даже дерзко предложила этот выход, но на самом деле ею руководило отчаяние.

Дело было не в равнодушии принца, а скорее в ощущении собственной неуместности, ненужности. Ноктис был невероятно прав, предположив, что в ее королевстве никто не стал бы ею дорожить, несмотря на кристалл. В прочем, от силы Этро там были рады избавиться, поскольку особых способностей тенебрайская младшая принцесса все равно не проявляла. Мать ее любила, но рано умерла. Отец был слабохарактерным, а его мнением управляли целые властные структуры, начиная от кабинета министров и заканчивая (что невероятно) писцом. Сестра мечтала о ее внезапной смерти. Двое братьев погибли, охотясь. Армия подчинялась фавориту старшей сестры, так что…