Текст книги "Песня для Корби (СИ)"

Автор книги: Румит Эгис Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Они побежали снова. Автобус закрыл двери и начал отходить от остановки, но Корби замахал ему рукой. Водитель увидел шальных ребят, бегущих по обочине дороги, и затормозил. Они запрыгнули в автобус. Ник открыл турникет своим проездным. Друзья прошли за ним. Они чувствовал себя очень усталыми.

Ара упал на ближайшее сиденье. Его лицо выглядело изможденным, но он улыбался. Корби сел напротив него. Ник сложил руки на поручне и встал рядом с ними.

– Ставки за наши головы повышаются, – сказал Корби.

Они рассмеялись.

– Что будем делать дальше? – спросил Ник.

– Поедем в клуб «Сакрифайс», – ответил Корби.

Друзья уставились на него. Он вкратце рассказал им про уговор с Комаром.

* * *

Клуб расположился в полуподвальном этаже старой четырехэтажки. Его парадный вход находился в квадратном дворе, одна половина которого была занята автостоянкой элитного многоквартирного дома, а другая, расположенная ближе к клубу, превратилась в площадку для мастеров граффити. По кирпичным стенам зданий струились и перетекали белые, голубые и фиолетовые фантастические лица. В одном из них Корби угадал Курта Кобейна.

– Художник был психопатом, – заметил Ник, когда они дошли до середины двора.

– Почему? – спросил Ара.

– Я здесь не всех узнаю, – сказал Ник, кивнув на лица, – но все, кого я знаю – это покончившие с собой музыканты.

– Точно, – согласился Ара. – Вон Йен Кертис.

– И Курт Кобейн, – добавил Корби.

– Ингве Олин и Дейв Леппард, – показал Ник. – Вы их не знаете. Это шведские металлисты.

Корби стало слегка не по себе.

– Клуб называется «жертвоприношение», – сказал он. – Наверное, поэтому такая подборка.

Перед входом в клуб расположился ряд афиш. На них висели не только объявления концертов, но и листки с предложениями арендовать помещения клуба для репетиции или поступить в школу молодых музыкантов.

Корби толкнул дверь, и ребята вошли внутрь. Ступеньки спускались вниз. Слева была маленькая касса, справа – закрытая на лето раздевалка. Подростки прошли мимо нее и наткнулись на охранника.

– Билеты, – преграждая им путь, потребовал тот. Из глубины клуба доносилась приглушенная музыка.

– Сколько стоит вход? – спросил Корби.

– Двести, – ответил охранник.

– Со всех или с человека? – без надежды уточнил подросток.

Охранник усмехнулся.

– Прикалываешься, – сказал он. – С человека.

Корби переглянулся с друзьями.

– У меня ровно пятьсот, – напомнил Ара.

– А у меня только мелочь, – сказал Ник. – Может, рублей пятьдесят наберу.

– Вы вообще совершеннолетние? – поинтересовался охранник.

– У вас же там таблички висят про кружки для детей, – заметил Корби.

– Сегодня концерт и пиво, – отрезал громила. – С четырех пускаем только старше восемнадцати.

– Пошли, – сказал Ник. – Неважно, сколько нам лет, у нас все равно нет таких денег.

Они поднялись обратно на улицу. Лица музыкантов смотрели на них своими нарисованными глазами.

– И что теперь? – спросил Ара.

– Похоже, твой друг тебя кинул, – заметил Ник.

– Или рассчитывает, что ты заплатишь за вход, – заметил Ара.

– Давайте позвоним ему, – предложил Корби.

– Ты знаешь его номер? – удивился Ник.

– Нет, – сказал Корби, – но я с его телефона звонил тебе. У тебя должен был остаться его номер.

Ник достал свой мобильник и пролистал последние вызовы.

– Есть, – подтвердил он. – Держи.

Корби взял трубку. Некоторое время на линии были только гудки, потом Комар снял трубку.

– Это кто? – спросил он вместо приветствия.

– Корби, – представился Корби. – Стою у входа в клуб. Не пускают.

– Срань господня! – воскликнул Комар. – Ты пришел.

– С друзьями, – сказал Корби.

– Это хорошо, – ответил Комар. – Ждите. Я выйду через минуту.

Он сбросил вызов. Корби вернул Нику телефон.

– Должен кое о чем вас предупредить, – сказал он.

Ара вопросительно вскинул голову.

– У Комара тяжелый характер, и, когда мы познакомились, он бесил всех, кроме меня.

– Комара? – переспросил Ник.

– Его так зовут все сверстники, – объяснил Корби, – даже малознакомые.

– Понятно, – сказал Ара.

Двери клуба открылись, и появился Комар. Он выглядел забавно. Корби заподозрил, что Аня отдала ему свои старые джинсы. Кроссовки Комар, очевидно, не смог раздобыть, поэтому на ногах у него были лакированные ботинки, выглядевшие совершенно неуместно.

– Красная челка, – заметил Ник. – Что-то напоминает.

Комар увидел Корби и весь дернулся.

– Где мои шмотки? – воскликнул он. – Ты убил мои шмотки?

Корби скинул с плеча Арин рюкзак.

– Все здесь, – сказал он. – Успокойся.

Комар выхватил рюкзак у него из рук.

– Что ты с ними сделал? – недоверчиво спросил он. – То же, что и с прежними?

– Нет, – возразил Корби. – Просто снял, чтобы целее были. Я в его одежде.

Он указал на Ару.

– Этот негр – твой друг? – уточнил Комар.

Черный брат поднял брови.

– Ара и Ник, – представил Корби. – А это Комар.

Ник протянул Комару руку. Вместо того, чтобы ее пожать, Комар открыто его разглядывал.

– Значит, вы друзья, – подытожил он.

– Да, – подтвердил Корби.

– Ну, пойдем, – предложил Комар, – раз никому из вас не хватило мозгов войти самому.

Он закинул рюкзак со своими вещами за плечо и пошел в клуб. Ник и Ара переглянулись.

– Пойдем, – сказал Корби.

Они пошли за Комаром. Тот остановился перед охранником.

– Это группа, – заявил он. – Вот ударник, – он ткнул в Ника, – видишь, руки жилистые какие. А это басист, – он ткнул в Ару, – ему почти ничего делать не надо. Гитарист и фронтмен, – Комар показал на Корби, – просто звезда.

Корби видел, что Ник не может скрыть скептического выражения.

– А где их инструменты? – поинтересовался охранник.

– Да ты че, мужик? – взвился Комар. – Сюда без инструментов ходят. Я же без гитары.

– Раньше ходил с гитарой, – сказал охранник.

– А теперь без гитары, – возразил Комар, – и они без инструментов.

– Ну и как они докажут, что они группа? – спросил охранник.

– Послушай, – сказал Комар, – ну ты же меня знаешь.

– Тебя знаю, – подтвердил охранник, – а их – нет.

– Да они классные музыканты, – заверил Комар. – Отлично играют. Лучше меня.

Громила сонными глазками изучал Корби и его друзей.

– Классные, – повторил он. – А почему сразу не сказали, что группа?

– Ну мы же все равно не в зал пойдем, – устало добавил Комар. – Деньги надо платить за вход на концерт, а мы туда пойдем, в комнаты.

Охранник причмокнул губами.

– Ну ладно, – решил он. – Зайду проверю, как вы там играете. Если не играть пришли, никогда больше сюда не вернетесь. И ты тоже.

Он ткнул пальцем в грудь Комара. Комар поднял руки, как будто на него навели не палец, а дуло настоящего пистолета.

– Ладно, – согласился он, – ладно, будем играть.

Он повернулся к Корби и его друзьям.

– Ведь будем играть? – спросил он.

Ара нерешительно кивнул.

– Ну вот и зашибись, – сказал Комар. Он отстранил руку охранника и вошел в клуб. Трое подростков последовали за ним.

– Классные музыканты, – повторил Ник. – И как мы будем играть?

– Да он забудет, – отмахнулся Комар. – В зал мы действительно не пойдем, а что мы там делаем, ему плевать.

Музыка зазвучала громче. Потом они свернули в боковой коридор, и она снова начала отдаляться. Горели тусклые лампы, вдоль стен извивались нарисованные руки и лица. И Корби охватило странное предчувствие.

Глава 25. Упущенное звено

В помещениях клуба было жарко; витали запахи табака, электричества и старой мебели. В полутьме расходящихся коридоров фосфорически мерцали зеленым и голубым призрачные лица. Своими искаженными чертами они охватывали рамы нарисованных окон, за которыми открывался вид на фантастический черно-желтый город с дождливыми ночными улицами, полными темных пешеходов в плащах и шляпах. Поверх безумных рисунков кто-то повесил фотографии в рамках: дети и подростки из школы современной музыки.

– Странное место, – сказал Ник.

– Рыжей бы здесь понравилось, – заметил Ара.

– Она же рокер, – ответил Корби. – Здесь бы понравилось всем «Зеленым Созданиям».

– Кто это? – поинтересовался Комар.

– Местная группа из нашего района, – объяснил Ара.

– Значит, вы в теме? – спросил Комар.

– Рыжая, их ударник – моя девушка, – ответил Ара.

– А ты? – Комар глянул на Ника.

– Слушаю металл, – лаконично сообщил Ник.

– Слушает металл, – с выражением повторил Комар.

Ник не ответил. Он странным, пристальным и одновременно рассеянным взглядом скользил по настенным граффити. Корби подумал, что с ним что-то не в порядке, но спросить не успел.

– Сюда, – позвал Комар.

Он толкнул одну из дверей, и четверо подростков оказались в маленьком зале. Его стены и потолок были закрыты металлическими сетками, из-под которых торчала дранка звукоизоляции, по углам висели серые кубы колонок. Горели красноватые лампы. В их свете сверкала сталью и бронзой ударная установка. На составленных вместе стульях светился огоньками запутавшийся в проводах микшерный пульт.

В центре помещения на коленях стоял огромный парень с чуть ли не полуметровым зеленым хайром над головой и возился, выстраивая гирлянду из гитарных педалей. В кресле рядом с микшерным пультом сидел мальчишка с дредами. Он помахал вошедшим рукой. Комар к нему подошел.

– Это кто? – спросил мальчишка.

– Они не будут арендовать инструменты, – ответил Комар. – Мы просто посидим, хорошо?

– Лады, – согласился мальчишка. – Добро. Чувствуйте себя как дома.

* * *

Комар вывел Корби и его друзей обратно в коридор. Они пошли назад, потом повернули в какую-то другую сторону.

– А он кто? – поинтересовался Корби.

– Этого чела зовут Главный, – ответил Комар. – Он как бы никто, но об аренде инструментов договариваются с ним.

Он провел друзей в пустую комнату. У стены стоял стол, на нем горела настольная лампа. В круг ее света попадала мятая ученическая тетрадь, обрывок гитарной струны, пачка сигарет и пустая бутылка из-под пива. Дальше начинался полумрак, в котором угадывались очертания ударной установки.

– Вот здесь я и музицирую, – как бы отвечая на невысказанный вопрос, сообщил Комар. – На этих двух крошках.

Он показал в угол, справа от входа в комнату. Там на подставках стояли две гитары. Ник присел на корточки рядом с ними. Его лицо скрывала полутьма.

– Там за барабанами пиво, – добавил Комар. – Можете брать.

– Хорошо, – согласился Корби. Он запрокинул голову и посмотрел вверх. Здесь был высокий потолок, под которым шли какие-то трубы и технические перекрытия.

– А можно посидеть за установкой? – спросил Ара.

– Да, вперед, – ответил Комар. – Она все равно говенная. Ею здесь почти никто не пользуется.

Он плюхнулся в большое раздолбанное кресло, открыл рюкзак Ары и начал придирчиво изучать свою одежду. Корби медленно двинулся вдоль стены. Она была затянута драпом, под которым угадывалась металлическая сетка, такая же, как и в зале, где был Главный.

Ник прижал, а потом отпустил струны гитары. Та еле слышно тренькнула. Корби охватило странное чувство, что он уже был здесь, чувствовал эту душную смесь запахов, видел этот свет, эти стены с рисунками, эти инструменты. У него начала слабо болеть голова. Он подумал, что это от духоты и усталости, но больше всего от того, что он не знает, что делать дальше. Он обернулся и осторожно взглянул на своих друзей.

Ара сидел за ударной установкой, но не барабанил. Лицо Ника тонуло в полумраке, только блестели глаза. Он со странным вниманием рассматривал гитары. Одна была красная с треугольной декой, другая – черная с обтекаемой декой, изгибающейся у основания грифа двумя вершинами-полумесяцами. Под струны на ее гриф кто-то наклеил вырезанные из бумаги желтые осенние листочки.

Корби поймал себя на том, что вместе со слабой головной болью к нему в голову пришел странный туман. «Надо сосредоточиться, – через силу подумал он. – Скоро они спросят меня о том, что мы будем делать дальше. И что я им отвечу?».

Из задумчивости его вывел нервный возглас Комара.

– Чья это кровь? – поинтересовался тот.

Корби обернулся. На лице Комара застыла брезгливая гримаса. Двумя пальцами он держал окровавленный Анин нож.

– Моя, – ответил Корби.

– Ага, – нервно усмехнулся Комар. – Судя по виду ножа, она вытекла вся, и я говорю с призраком.

– Я порезал только пальцы на руке, – возразил Корби. Он показал Комару тыльную сторону своей ладони. Через подушечки его пальцев шла кривая полоса запекшейся крови.

– Естественное следствие ношения ножа в кармане лезвием вверх, – добавил Корби. – Извини, если испачкал твои джинсы.

– Почти не испачкал, – сказал Комар.

– Ты ходил с ножом? – спросил Ара.

– Да, – подтвердил Корби. – Какое-то время мне казалось, что он может понадобиться.

– Ты думал, что тебя прирежут, как твоего дедушку? – уточнил Комар.

– И это тоже.

– Знаешь, я думал, что ты не приедешь, – сказал Комар. – Я даже был в этом уверен.

Он нервно покачивал в руке один из своих кроссовок.

– И знаешь что еще? – поинтересовался он.

Корби сел за стол напротив него. Он чувствовал, как Ара и Ник слушают их разговор.

– Нет, – признался он.

– Мне было довольно спокойно, – сообщил Комар. – В смысле, я не парился. Сказал себе, что никогда не увижу свои гребаные вещи и никогда не увижу этого гребаного засранца, и мне стало спокойно.

Корби молчал. Комар бросил кроссовок на пол. Звук падения вышел глухим и слабым, потонул в ватной тишине звукопоглощающих стен.

– А теперь, – сказал Комар, – выходит, что мы все еще друзья, раз ты вернул мне мои шмотки. Ты ходил с окровавленным ножом в моем кармане. И я начинаю париться.

– Ты знаешь обо всем, что случилось, – ответил Корби. – Погиб мой одноклассник. Его убили какие-то люди. А мы трое это видели.

Он обернулся и показал на своих друзей.

– Потом убили моего деда, – добавил Корби. – Это главные вещи.

– А Ане утром ты сказал другое, – напомнил Комар. – Про похищение, про сумасшедшего психиатра.

Корби стянул с головы кепку и бросил ее на стол. Алая прядь высвободилась и упала на лоб.

– Все это связано, – сказал он. – В ночь после смерти Андрея у меня поехала крыша. Дед нанял черного психиатра, и они не дали мне покончить с собой.

Ара тихо зазвенел тарелкой. Корби вдруг осознал, что черный брат до сих пор ничего не знал об этом.

– Потом я сбежал из отделения, – продолжал он. – Думал, что найду способ убить себя, когда никто не будет мне мешать. Но меня похитил сумасшедший отец погибшего мальчика.

– Карточка, – сказал Ара. Он встал из-за ударной установки, снова нечаянно звякнув тарелками, подошел к Корби и выложил в центр стола белый прямоугольник «West Wind».

– Да, – подтвердил Корби. – Помнишь, я тебе, Паше и Ане рассказывал, что было пари?

Комар кивнул. Он переводил сосредоточенный взгляд с Корби на его друзей и обратно.

– Это магнитный ключ, – сказал Корби. – То, что украл Андрей. Его отец – бизнесмен, работает в сфере строительства. Его люди отвезли меня в строящийся небоскреб в Москва-Сити, где все открывается такими же карточками.

– Зачем ты ему все это рассказываешь? – вдруг взорвался Ник.

Корби удивленно посмотрел на него.

– Кто он такой? – спросил Ник. – Какое он ко всему этому имеет отношение? К этой истории? К нам?

Комар подобрался. Наступила тишина.

– Ты вернул ему его одежду, – уже тише сказал Ник. – Ну и пойдем отсюда. Он не часть банды. И все это не его дело.

– Не мое? – негромко спросил Комар. – А по-моему, оно уже стало моим. Здесь могут быть два основания. Замешанность в истории. Она есть, потому что моя одежда в чьей-то крови. И личная заинтересованность в Корби. Она есть, потому что он мой друг уже десять лет. А сколько ты его знаешь? Четыре года?

– Хочешь посоревноваться, кто знает его лучше? – спросил Ник.

Ара переглянулся с Корби. Он казался испуганным.

– Это бессмысленный спор, – сказал Корби. – А Комар единственный человек, который может нам помочь. Нам больше некуда идти.

– Значит, вот почему ты вернулся? – спросил Комар.

Корби мгновенно осознал, как прозвучали его слова. Его руки вспотели.

– Вы все мои лучшие друзья, – сказал он.

Комар рассмеялся.

– Нет, – возразил он. – Так не бывает. Лучший друг может быть один. Ну, максимум два. Мы все твои друзья. Но не все лучшие.

Комар повернулся к Нику.

– Что ты знаешь о его жизни? – спросил он. – Он хоть что-то тебе рассказал про свое прошлое? Нет.

– Только потому, что я не спрашивал, – ответил Ник. Корби по-прежнему не мог понять, что с ним такое. Он иногда смотрел на Комара, но потом его взгляд отвлекался, а лицо искажалось, будто к нему подступали призраки.

– То есть, ничего, – подвел Комар. – Ничего ты про него не знаешь.

– Я знаю, что он жил эти четыре года в аду, – сказал Ник.

– Я знаю, как он резал вены, – ответил Комар, – а что ты об этом знаешь? Ведь это центр ада.

– Хватит! – закричал Ара. – Хватит его делить. Мы здесь не для того. Хватит сориться.

– Да? – переспросил Комар. – А для чего? Чтобы вместе целовать ему задницу? Нет уж, извини.

Корби вскочил и влепил ему пощечину. Она вышла звонкой и жесткой. Голова Комара мотнулась в сторону. Корби уронил стул, повернулся и пошел на Ника.

– А теперь ты! – крикнул он. – Бешеный! Успокойся. Будешь отвечать за все, что сказал.

Ник стоял неподвижно и смотрел то на него, то мимо. Корби до него не дошел. На нем сзади повис Ара, и они вместе повалились на пол. Комар по-прежнему сидел за столом. Его щека покраснела. Корби перестал вырываться.

– Отпусти меня, – попросил он.

Ара его отпустил.

– Вот что, – сказал Корби. – Мы примем Комара в банду.

Он встал с пола и посмотрел на Ника.

– Где здесь туалет? – неожиданно спросил Ник.

– Направо, прямо и налево, – глухо ответил Комар. – Там мальчик с девочкой нарисованы.

Он пошевелил челюстью и попробовал тронуть щеку кончиками пальцев. Корби поднял опрокинутый стул.

– Ник, ты вообще в порядке? – спросил Корби.

– Да. – Ник на мгновение зажмурился. – Я вернусь, мы с ним пожмем друг другу руки, – последние слова он сказал с напором, – и все будет нормально.

С этитми словами он вышел из комнаты.

* * *

– Ты сказал про банду? – переспросил Комар.

– Мы трое дали клятву стать лучшими, настоящими, не такими, как наши предки, – Корби взглянул на Ару. – Помнишь?

– Да, – ответил черный брат.

– Мне нравится, – сказал Комар.

Ара посмотрел на него.

– Ты говорил, что есть пиво, – напомнил он.

– Оно за ударной установкой, – ответил Комар. – Ты на нем практически сидел.

Ара принес четыре бутылки. Корби сел за стол и отодвинул все лишние вещи, так что посередине столешницы осталась только лампа и карточка Андрея в круге ее света.

– На чем я остановился? – спросил он.

– Отец твоего одноклассника – богатый перец, – напомнил Комар, – имеет какое-то отношению к небоскребу.

– Да, – подтвердил Корби. – У него личная служба охраны. Они поймали меня, отвезли к этому небоскребу, подняли на верхний этаж и угрожали сбросить с крыши, если я не расскажу, кто убил его сына. Но я не знал.

Он потер лоб, отбросил прядь.

– Отец Андрея оставил меня на крыше и сказал, что едет ловить моих друзей. Меня спас сумасшедший чувак, который поднимался на параплане с крыши соседнего небоскреба. Он прилетел и дал мне парашют, чтобы я мог спрыгнуть на землю.

– И потом тебя тащило за грузовиком? – спросил Ара.

– Да, и потом вы все знаете, – сказал Корби.

Комар кивнул.

– Ты приехал обхитрить жильцов из своей старой квартиры, – сказал он, – но они обхитрили тебя. Ты упал в обморок, и мы принесли тебя в Анину квартиру. Ты очнулся на следующий день, а через час стало известно, что у нас в подъезде порешили твоего деда.

– Потом я заново собрал банду. И мы убежали от полицейских, которые очень хотели с нами поговорить, – добавил Корби. – Здесь дело еще в том, что после смерти Андрея я стрелял в его убийц из пистолета, который украл у деда. С тех пор у меня проблемы с законом. Дед меня почти отмазал, но теперь его нет.

– Ты стрелял в его убийц? – спросил Комар. – Ты раньше ничего про это не говорил.

– Стрелял, – подтвердил Корби. – Мог задержать их и сдать в полицию, но испугался, что будут проблемы из-за пистолета деда, и отпустил.

Повисло молчание. Ара первым нарушил тишину.

– Корби, – сказал он, – хорошо, что ты все это сейчас рассказал, все вместе. Ты знаешь, что нам делать дальше?

– Нет, – честно ответил Корби.

Комар взял карточку Андрея и повертел ее в пальцах.

– Это типа все, что у вас есть? – спросил он.

– В каком смысле? – не понял Корби.

– Ты знаешь, кого, когда и как, – сказал Комар, – но не знаешь, кто и за что. Нормальная детективная ситуация. Я люблю детективы.

– Думаешь, мы можем найти преступников? – серьезно спросил Корби.

– Если это все, что у вас есть, то не можете, – сказал Комар. – Но если сложить это с другими составляющими, возможно, картинка сложится.

Он вернул карточку в центр светового круга.

– Ты говорил, его столкнули с крыши, – вспомнил Комар.

– Да, – подтвердил Корби.

– С какой? – спросил Комар.

– С крыши нашей школы, – ответил Ара, – а мы стояли внизу и все видели. Он бросил нам эту карточку. Я ее поймал.

– Еще он что-то кричал, – вспомнил Корби. – «Корби, ты должен…» – начал он, а закончить не успел.

– Это было позавчера, – прикинул Комар. – Выходной день. Лето. В школе не было ни души.

– Верно, – подтвердил Ара, – а ты умный. Но что это дает?

– В школе ни души, – повторил Комар. – Как он оказался на крыше?

Ара и Корби переглянулись.

– Это первый большой вопрос, – обозначил Комар.

– Понятия не имею, – признал Корби.

– Что вы вообще о нем знаете? – спросил Комар. – И что он делал и говорил в день своей смерти?

– С ним больше всего общался Ник, – сказал Ара, – но даже Ник общался с ним поверхностно.

– И еще, – добавил Комар, – какую часть происшедшего вы не видели? Я бы сказал, что это три маленьких вопроса, без которых не решить один большой.

– Мы видели все, кроме того, как он вошел в школу, – сказал Ара.

– Значит, вопрос о крыше равен вопросу о том, чего вы не видели, – ответил Комар. Он ухмыльнулся. – Приятно строить из себя сыщика.

Корби тяжело вздохнул. «Ник, – вдруг ясно осознал он, – все вопросы Комара как будто заданы ему. Он знакомый Андрея. Он управлял вертолетом, а значит, имел самый подробный обзор. И он единственный был у тела Андрея».

* * *

Корби ощутил укол тревоги. Он вспомнил, как Ник говорил про свою странную растерянность, забвение и даже безумие. Вдруг Андрей умирал медленно? Вдруг он договорил свою фразу насчет того, что Корби должен? Вдруг он сделал что-то, или при нем было что-то? Все это мог знать только Ник.

– Что-то Ника долго нет, – нервно заметил Корби.

– Это не так уж плохо, – ответил Комар. Внезапно его лицо изменило выражение. Корби проследил за его взглядом и увидел, что в дверях комнаты стоит охранник.

– Пиво вижу, а музыки не слышу, – сказал тот.

– Ударник в туалет вышел, – мигом нашелся Комар. – Сейчас вернется, и будем играть.

– Что ты мне лапшу вешаешь? – спросил громила. – Они вообще не музыканты, просто твои друганы со двора.

– Ничего подобного, – возмущенно заявил Комар.

– Тогда пусть сыграют, – сказал охранник.

Комар лихорадочно облизнул губы.

– Да вот он сейчас сыграет, – ответил он, кивая на Корби.

Корби встал из-за стола, но попытался выражением лица показать ему, что это плохая идея.

– Вон на той, на черной, – невозмутимо продолжал Комар. – Она включена.

Громила фыркнул.

– Ты хоть знаешь, с какой стороны ее держать? – спросил он у Корби.

– Да, – с нервной усмешкой отшутился Корби, – пару раз в кино видел.

– У него особенный стиль, – сообщил Комар, – а руки неправильно ставят почти все. Я вот неправильно ставлю руки, и что?

Охранник ухмыльнулся.

– Если он три аккорда сыграет, я уйду, – заявил он. – Слово даю. Только он не сыграет. А ты сюда, пока я на работе, больше не войдешь.

Корби осторожно снял гитару с подставки. Гриф был теплым, а струны, наоборот, казались холодными и жесткими, пружинили под пальцами.

– Ремень через плечо перекинь, – ухмыляясь, подсказал охранник.

– Да за кого вы его держите? – воскликнул Комар. Корби отстраненно подумал, что за все эти годы у Комара не исчезла привычка идти до конца даже в самом безнадежном деле.

– Что, парень, пас? – спросил охранник.

Корби медлил. Он чувствовал вес гитары в своих руках, гладь ее лакированной поверхности. Он видел шнур, идущий вдоль стены к другому углу комнаты, где стояли черные блоки комбиков.

– Нет, – сказал Корби. Собственный голос показался ему странным и глухим. У него появилось чувство, что он падает навзничь. Ему даже пришлось сделать шаг назад. Но он не падал, а уверенно стоял на ногах. Он перекинул ремень гитары через голову и поставил руки на струны. Улыбка охранника застыла, а потом начала таять.

Ремень гитары был широким и потертым, удобно лежал на плече. Корби тронул струну и услышал, как у него за спиной загудел, завибрировал динамик комбика. Последнее, что он успел увидеть, было удивленное лицо Ары, повернувшегося к нему на своем стуле у стола. Потом темнота комнаты исчезла, и сквозь нее проступила другая темнота – темнота ночного неба.