Текст книги "По завету крови (СИ)"

Автор книги: Р.Р. Артур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 10. Капли безмятежной тишины

после яркой вспышки молнии

Сколько испытаний уже выпало на его долю? Пилигрим начал считать, но скоро сбился и оставил это неблагодарное дело. Когда было нужно сражаться, он сражался, когда мог убежать – бежал. И то, и другое делал изо всех сил, иначе не дожил бы до этого дня.

Бесконечные, суровые испытания – только безумец или глупец найдет эти слова увлекательными. Говорят, что в мирном плавании хорошим моряком не станешь. Побывать бы человеку, придумавшему такую поговорку, в утлой лодчонке посреди бушующего моря. Пилигрим никогда не выбирал шторм, но погоду мало интересовали его желаниями.

Это путешествие началось так давно, что голубоглазый странник уже и не помнил, сколько лет прошло с тех пор… Задумавшись и не заметив ямы на дороге, он оступился. Боль резко ударила в бок, разошлась по всему телу и тошнотой подступила к горлу. Пилигрим сплюнул и тяжело поднял голову.

Где-то высоко, меж облаков, недостижимые и враждебные, торчали верхушки гор. Белесые острые клыки. На всякий случай пилигрим потрогал языком зубы. Уже третий раз за последний час.

– Каждый раз кажется, что они выросли и стали острей… – прошептал он и ощупал верхнюю челюсть пальцами.

– Этот чертов староста спутал мне все карты! Да и шкаф – ничего подобного мне раньше не попадалось! Кто же знал, что в таком захолустье окажется подобная вещь! – успокоил он сам себя и погладил бок. Тот остался недоволен вниманием и заныл еще сильней.

– Да, я допустил ошибку, – рассудительно заметил путник, – и впредь делать их не собираюсь. Эх, сколько раз я давал себе подобные обещания?

Он на дух не переносил непогоду, но прекрасно понимал, что каждый моряк, отправляющийся в море, рано или поздно столкнется с ней. Какого дела не возьмись – трудности неизбежны, а застигнутый штормом любой человек научится быстро складываться паруса и действовать решительно. Если хочет выжить.

Тяжелые вызовы и поражения лучше всего учили тому, что не все жизненные задачи можно решить. В отличие от арифметики, здесь порой было слишком много переменных, неизвестных, а еще встречались ненадежные и лживые. Ответы тут не сходились с условиями, а ошибки простым ластиком не стирались. Поди – реши такую задачку!

Пользуясь прекрасной памятью, пилигрим десятки раз прокрутил в голове события прошлой ночи. Он всегда так делал: вспоминал все, вплоть до самых мелких деталей и запахов, повторял в голове каждое движение, заново переживал страхи и пытался справиться со всеми сложностями. Вот здесь нужно было шагнуть вправо, отбивая удар – тверже поставить руку, а тут – поостеречься и немного выждать.

Охваченная пламенем балка проломила пол, и всю избу охватило жгучее пламя. Попытка покинуть ветхое деревянное укрытие окончилась провалом!

Огонь наступал со всех сторон и уже опалил кожу толстяка, развалившего у стены. Половицы под грузным телом выгорели, и оно с грохотом обрушилось в горящие врата ада. Пилигрим еле успел закрыться рукой от облака взметнувшихся искр. Невыносимый поток жара заставил его отступить обратно в хлипкое убежище.

Поплотнее захлопнув шкаф, он порадовался, что на несколько минут отсрочил смерть и стал думать, как спасти свою шкуру. Завитки едкого дыма просачивались в щели между дверьми и створками. От этого внутри стало еще тесней. Испепеляющий жар должен был давно взорвать картонную коробку, но этого так и не произошло.

Вокруг воцарилась подозрительная тишина. Пилигрим приоткрыл дверь и оказался в уютной прохладе чьего-то дома. Удивленно озираясь по сторонам и еще не веря в свое спасение, он выбрался наружу, притаился и постарался осмотреться. В комнате было темно, но ему удалось рассмотреть очертания мебели в просторном помещении.

Убедившись, что вокруг все было спокойно, пилигрим прокрался к двери и выбрался наружу, все еще не понимая, что происходит.

Он стоял прямо посреди деревни, возле жилища злополучного старосты. Переживать о том, что его могли заметить, не стоило. Чуть в стороне от поселения, в лесу, плясали отблески яркого зарева. Изба должна была протянуть еще долго. В подобных случаях люди никогда не расходились до самого конца, а иногда могли сплясать народный танец на пепелище.

Угрюмо набросив капюшон на лоб, пилигрим шмыгнул в подворотню. На улице не было ни души, но стоило избегать внимания случайных прохожих. Ведь именно эти праздные господа повинны в провале стольких гениальных побегов.

Скоро никем незамеченный беглец благополучно выбрался за околицу и направился к горному перевалу. Ночной прохладный воздух быстро остудил разгоряченное тело и кипящую кровь. Так думалось проще. Он провел линии между предметами, людьми и событиями, повертел картинку под разными углами и понял: шкаф служил неким проходом между домами лесника и сельского старосты. Просто удивительно! Такое вообще возможно?!

Пилигрим подосадовал, что не сможет вернуться и проверить, как работало магическое устройство. Вряд ли деревянная мебель могла пережить такой пожар.

Оставалось понять роль управителя во всей паутине хитросплетений. Раз человек без страха наведывался ночью к такому доброжелательному хозяину, между ними бесспорно имелась некая связь.

– Но староста мог и не знать об этом проходе, – стал рассуждать пилигрим.

– Да, и просто так полез в шкаф после заката! Наверное, перепутал его с кроватью! – оборвал он сам себя и погрозил пальцем пустоте. – Ах ты, толстый негодник, зачем полез в дом к упырю?

Сложи хоть тысячу костров догадок, человеческая душа все равно – потемки. Люди заключают разные контракты. Обычно в них столько разных букв, что голова пойдет кругом. Не мудрено, что некоторые ставят свою важную закорючку, не дочитав и до середины. А потом кому-то приходится лезть в логово к людоеду…

Бок снова заныл, но пилигрим знал, что с ним все будет в порядке. Он плотно перетянул грудь сразу после того, как выбрался из деревни.

Переломанные кости хорошо срастались, и пара трещин в ребрах его бы точно не убила. Зато этим могли заняться дикие звери, ледяные ветра или холод. Не стоило забывать, где он находился. Горы строго наказывали за любой просчет. Здесь даже маленькая неприятность могла быстро превратиться в огромные проблемы. Так крохотный камень, сорвавшийся со скалы, вызывает сход смертоносной лавины.

Пилигрим уже давно поднимался по накатанной, чуть тронутой изморозью тропе вверх по склону, но вдруг остановился и внимательно осмотрел каменную глыбу возле тропинки. Повернувшись, он поднял палец к глазам и соединил пик Тмедьи – самой высокой местной скалы с верхушкой высоченной столетней ели. Перед ним росли кусты северной акации, являя собой последнюю преграду в этой короткой экспедиции. Стараясь не оставлять следов, он сошел с дороги и стал пробираться через плотные невысокие заросли по побитой морозом траве. Скоро послышался шум воды.

Голубоглазому путешественнику раньше не приходилось пользоваться этой тропой. Его изыскания обычно лежали намного выше, среди пиков самых недоступных скал и холодных пещер. Подобных ему называли гороходами, а он к тому же был верхолазом, эти – самые опытные среди горных путников.

Они умело избегали проклятья Утаивской цепи. Там, наверху, никто не дал бы им «отложенный срок». Говорили, царь-Холод приберег для таких храбрецов кое-что особенное и самолично являлся по их душу. Несмотря на опасность, эти люди почти не спускались в долины и подолгу пропадали в диких ледяных краях.

Матерый гороход не спроста выбрал неизвестную тропу. Готовясь к спуску в Рагос, он случайно встретил одного из старых товарищей, который с готовностью поделился картой этой области.

Далеко не всем удавалось стать передовыми горными исследователями. Большинство так и оставалось серединными и торопыгами, не поднимаясь выше нижних и средних поясов. Если они не совали свой нос, куда не следовало, избегали проклятья и не нарушали покой старика-Холода, тот мог смилостивиться и отпустить их домой.

Не подумайте, что эти люди трусливы, вовсе нет: в каждом из них горит ярый дух первооткрывателя, они любознательны и смышлены. По крайне мере, те из них, кто смог пережить первую зиму в горах. Такие гороходы готовы к риску, но в диких ледяных краях холодные дела обстоят совсем иначе.

Чтобы выжить там, нужно быть одаренным верхолазом. Раньше их гордо величали отморозками, но потом как-то условились между собой, что звучало не очень. Проведшие в горах долгие годы, но не потерявшие бдительность ни на секунду, безумные и серьезные, они буквально жили на вершинах самых далеких и опасных цепей.

– А почему здесь лагерь возле воды? – удивился пилигрим, срисовывая карту.

– Не представляю себе! Я рядом с Рагосом уже давно не бывал. Картой поделился один из тамошних торопыг. Сам знаешь, они очень любопытны и за историю сверху готовы на что угодно. Я у него спросил насчет этой метки, и мальчуган такое важное лицо состроил как будто с верхушек лет десять не слазил.

Ни для кого в горах не было секретом, что водные потоки стоило обходить стороной. Пересекали реки осторожно, а, попав на другой берег, старались поскорее убраться подальше от воды. Дело здесь было совсем не в предрассудках или глупых приметах. Потоки могли принести водных духов, бежавших из ледяных озер на вершинах цепи и подземных пещер. Монстры эти – довольно противные твари, поэтому даже у подножия гор, где на равнинах обретали свободу самые крупные Утаивские реки, никогда не селились люди и лежали дикие края.

Вот почему пилигрима так заинтересовала метка на карте, и уже тогда он решил посетить необычный лагерь. Попав на небольшую поляну, опытный верхолаз скинул капюшон и одобрительно хмыкнул. Все же торопыги знали свое дело и провели отличную разведку! Такое место смогли найти для отдыха, да и не где-нибудь, а рядом с большим селением.

Гороходы и горцы старались держаться подальше от остальных путешественников и купцов, поэтому, оказавшись возле Рагоса, ночевали на этой небольшой поляне. Защищенная со всех сторон порослью и торчавшими из земли кусками породы, она совсем не продувалась. Хищные ветра сюда бы никогда не забрались.

Обычно соседство с водой ничего хорошего не предвещало, но здесь все было иначе. Во-первых, ручей шел на излом, образуя небольшую заводь. Речные духи гор, закованные в темницах озер и пещерах, наполненных водой, не переносили затонов и заливов. И потом глубина здесь была не такой большой, чтобы привлечь что-то опасное. Всякое, конечно, могло случиться…

– Но и об этом подумали, – похвалил пилигрим того, кто обустраивал лагерь, заметив рядом с берегом торчавший из воды прутик с маленьким колокольчиком. – Надо же, даже тревожник не пожалели поставить!

Опытные верхолазы не доверяли подобным вещицам, потому что наверху они не всегда срабатывали. В том мире играли по другим правилам. Тревожник никогда не почувствует приближение какого-нибудь речного дьявола. Но такие чудовища без особой нужды не спускались в низовье, а местных водных духов колокольчик чуял за версту.

Присев на пузатое бревно возле самой воды, гороход вытянул ноги, осмотрелся и понял, почему это место так приглянулось путешественникам. Вид отсюда открывался просто замечательный: солнце недавно поднялось из-за гор и серебрило верхушки елового леса на лежавших друг против друга покатых склонах. Другой берег был совсем небольшим. В нескольких шагах от воды узкая полоска земли осыпалась вниз, обнажая каменные зубья скалы. У подножия склона лежала кривобокая горная равнина, утыканная ельниками и пихтовыми зарослями. На карте эту область подписали «Безмятежные поля».

Пилигрим осмотрел мирный пейзаж и подумал, что картограф придумал очень подходящее название. После долгих лет, проведенных на вершине, было сложно поверить, что природа Утаивской цепи могла внушить что-то, кроме страха и трепета.

– Когда последний раз я мог вот так спокойно сесть и потянуться? – пожаловался он облаку, плывшему над головой, забылся и легкомысленно сделал то, о чем говорил. Боль быстро напомнила ему о себе и привела в чувства. Не стоило просто так засиживаться на месте. Впереди еще лежал длинный переход.

Пилигрим стал уныло подниматься с пенька, но вдруг его строго остановил котелок, оставленный возле короткого бревна, похожего на стол. Железный чан был в прекрасном состоянии, и при виде его у уставшего путника потеплело на душе. Он набрал из неглубокого русла студеной воды и смастерил маленький костер из еловых веток. Недовольный огонек, кусаясь и шипя, принялся за дело. Странник бережно завернул огниво и убрал во внутренний карман.

В ручейке плескалась рыба. Ловить ее было нечем, но даже так можно было рассчитывать на сытную уху. Кто-то из гороходов или горцев натянул между кустами веревку и повесил сушиться целую гирлянду соленой рыбы. Видимо, рыбу удили в заводи, пока останавливались на привал.

– Хорошо устроились! – сухо заметил пилигрим, усмехнулся и тут же напрягся всем телом. Короткой остановки на поляне хватило, чтобы изменить даже его постоянно хмурое настроение! Не замешана ли здесь какая магия?

Сняв двух добротно просоленных карпов с веревки, он положил их в закипавшую воду. На пеньке росли зимние опята, горсть которых отправилась вслед за рыбой в котелок, но чуть позже. Рядом с грибами из дерева торчал сучок. Вытащив его, пилигрим заглянул в дупло и обнаружил там горсть монет. Отсчитав положенную плату за рыбу и гостеприимство, он положил их в кучку и плотно заткнул дырку.

Пока варился бульон, гороход решил освежиться, набрал полные пригоршни стылой воды и начал растирать руками лицо и шею. Прозрачный поток тут же окрасился в черный цвет сажи.

– Хорошо, что крови нет, иначе пришлось бы сразу покинуть стоянку. Пусть я и на нижних поясах, нельзя лишний раз рисковать, – недовольно вздохнув, сказал пилигрим, смахнув остатки воды с горевшего огнем лица.

Безымянный ручей, текший рядом с ним, где-то высоко в горах был частью Арбарата – одной из самых крупных и опасных рек Утаивской цепи. Сюда могло случайно занести что-то обитавшее в тех руслах. Духи и демоны по-разному реагировали на человеческую кровь. Однако, если один из этих монстров заблудился в узком ручье и долго просидел в какой-нибудь заводи, не стоило лишний раз тревожить его.

Вернувшись на пенек, пилигрим достал карту и решил продумать дальнейший путь. Он трижды провел пальцем по бумаге и призадумался. Ни одну дорогу нельзя было считать безопасной для подъема. Несмотря на Оттепель, на среднем уровне над Безмятежными полями еще несколько недель будет сохраняться опасная обстановка из-за сходов лавин и активности разных животных.

Все безопасные маршруты лежали очень далеко и требовали нескольких недель или месяцев для переходов. Пилигрим не мог себе сейчас такого позволить, поэтому выбрал путь, лежавший через гору Тмедь. Один из ее нижних перешейков граничил с дорогой к Алькарагу, одной из долин смерти. Оттуда путь до нужного идола занял бы совсем немного времени.

Приняв решение, он помешал суп и снял котелок с огня. К его радости, на столе лежала деревянная миска и ложка. Спускаясь к Рагосу, гороход не рассчитывал надолго задерживаться на нижних поясах, поэтому оставил свой походный мешок в одном из схронов. Уха получилась наваристой и очень приятной на вкус, а горячий бульон согрел изнутри.

Этот мир так отличался от привычного ему, и дело было не только во вкусе проклятой похлебки! Взять, к примеру, самые простые укрытия. Правильно построенная теплая берлога могла защитить на этой высоте от любых холодов и ветров. Верхолазы ими почти не пользовались, потому что погодные условия наверху сильно отличались от здешних. А еще зверье: купцы жаловались, что рядом с Рагосом бродили страшные монстры. По меркам равнинных людей, их можно было, конечно, так назвать, но тогда на вершинах жили настоящие мифические чудовища. Купцы и пришлые путники не знали, что эти твари порой покидали свои привычные владения и спускались вниз. Местные не очень распространялись про такие катастрофы, и их можно понять: Утаивская цепь и без того не пользовалась особой популярностью среди народа.

С другой стороны, на нижнем поясе было куда сложней отыскать диковинки, артефакты, а за информацию тут платили не так охотно и не столь щедро. Святилища или средоточия магии, если еще не лежали в руинах, то давно утратили истинные силы из-за варварского отношения.

Почему же глаза опытного верхолаза снова и снова возвращались к карте Безмятежных полей, открыто лежавшей на столе? С похлебкой уже давно было покончено, и на тарелке остались только рыбьи кости, а он все сидел и завороженно смотрел на плотный лист бумаги, испещренный пометками.

– Вот было бы здорово отправиться с ней в путешествие по этим краям. Я бы столько всего интересного смог ей показать! – проговорил пилигрим, еле шевеля губами. Он знал, что этой мечте никогда не суждено было сбыться.

– Ноэль!

Глава 11. Песнь мертвых

судьба живых

Солнечный диск совершил привычное дневное плавание с восточного берега на западный и одним прикосновением зажег горизонт багрянцем пожара. Царствование солнца подошло к концу. Вместе с последним его лучом истлел и очередной день на земле. Усталое светило ласково дотронулось до верхушек лесных деревьев и попрощалось с маленькой часовенкой, поцеловав ее высокий шпиль, чуть накренившийся от старости.

Необычно крупное лицо луны тихо зарделось в центре неба, где-то между созвездиями Кентавра и Дикой Лани, которые еще не успели как следует выступить на небосклоне. Положение луны и ее неровный, морщинистый свет говорили о том, что дни ее были сочтены. Через несколько ночей небо на несколько декад останется осиротевшим без своей светлоокой хозяйки.

Для людей, хоть немного знакомых с демонами и духами, не было секретом, что последняя фаза луны являлась самой плодотворной для темных призывателей. Блеклый, слабый свет привлекал нечисть, которая целыми ватагами лезла через врата, открытые чернокнижниками. Порой они и сами удивлялись, какие твари откликались на заклинание в такое время.

Наставники темных чародеев строго запрещали ученикам заниматься призывом несколько дней. Начинающим жрецам еще не скоро предстояло узнать про ушко иглы. Этот парадокс нарушал баланс сил и позволял могущественным потусторонним проходить даже через неустойчивые и плохо подготовленные разломы в пространстве. Темной ночью так просто ошибиться и постучать не в ту дверь…

Некоторые из высокородных были слишком сильны, чтобы сдерживать их артефактами, пентаграммами или заклинаниями. Гордость и высокомерие этих существ могли сравниться только с их невероятным могуществом, извращенной фантазией и ужасным чувством юмора. Вкупе эти качества делали их сомнительными подопечными для призыва.

Наступившая ночь была особенной: она не только завершала лунную фазу, но также собрала целую плеяду планет и построила их точно в ряд. Астрономы по всей империи с самого вечера кучковались на холмах, заваривая ароматный чай и уповая на безоблачное небо. Чернокнижники усердно рисовали дрожащими руками круги и квадраты на полу, стараясь не допустить роковой просчет, а охотники на нечисть готовились к сражению с этими самыми ошибками. В общем, ночь выдавалась неспокойной!

На старом погосте лунное мерцание освещало надгробные камни, изваяния и крипты, внушавшие благоговейный трепет. Вдруг налетел холодный ветер и смыл все радостное, что осталось после ушедшего дня. Краски сразу потускнели, словно злой чародей второпях накинул на округу саван смерти. Вокруг повисло гробовое безмолвие – предвестник скорых бед.

Посреди кладбища возвышалась серая статуя. Каменная фигура стояла тут уже сотни лет, и давно растеряла черты, подаренные ей неизвестным ваятелем. Больше всего кособокий валун напоминал мифическое божество. В стародавние века на земле творилась сплошная чертовщина, так что люди представляли богов жестокими и озлобленными. Кусок камня служил тому немым доказательством.

Кошмарного сторожа окружал буйно разросшийся барбарис. Из этих кустов и появилась странная фигура, укрытая изорванными лохмотьями. Ее обволакивали клубы сизого тумана. Существо и само, как дым стлалось по земле. То медленно, то быстро, как во сне, но вроде и совсем наяву.

Кошмар перебирался от одного могильного камня к другому, хватаясь за холодные надгробия длинными пальцами. Жилистые бледные руки были такими худыми, что скорее напоминали кости, обтянутые дряхлой кожей. Рваные одежды развивались похоронной вуалью, когда он плыл по земле, как по реке забвения в дымке небытия.

Лохмотья еще некоторое время бродили между могил и склепов, старательно выискивая что-то. Иногда голова в темной накидке качалась из стороны в сторону, и тогда в воздухе звучал сиплый свиристящий звук. Несколько раз ни с того, ни с сего призрак резко оборачивался и внимательно всматривался в темноту, но потом спокойно возвращался к своим загадочным исследованиям.

Он совсем недолго рыскал по кладбищу; поиски его скоро увенчались успехом. Призрак задрал голову вверх и медленно воздел ладони к луне. Могло показаться, что длинные руки вот-вот дотронутся до самой верхушки неба.

Из-под савана стали доноситься еле уловимые звуки. Невнятное бормотание медленно крепло и переросло в тихое пение. Голос мертвеца звучал заунывно и печально. Он рождался далеко за пределами созидания и еле доносился до нашего мира. Запретная песнь звала и убаюкивала.

Ритуал скоро закончился. Маленькая звезда прямо под самым куполом темного неба задрожала и слезой тесячеокого великана упала возле ног заклинателя. Чуждая всему земному, она мгновенно превратилась в волшебную пыль, заискрилась и навсегда исчезла.

Призрак навис над клочком земли, словно коршун, и запустил руку в сырую почву. Он приподнял землю, сжатую в кулак, и стал нашептывать загробную молитву. Грязь просачивалась между пальцев и шлепались на могилу.

– Во имя всемогущего Императора и сил великой инквизиции, пади ниц перед слугой империи! – голос Рихарта Рейнора прозвучал повелительно и властно. Взгромоздив на себя доспехи и обвесившись оберегами, он грозно стоял посреди погоста, готовый в любое мгновение броситься в бой.

Занятый тайным обрядом, призрак не заметил приближения человека. Он плавно поднял голову, но не обратил на присутствие светоносного никакого внимания и сразу вернулся к ритуалу.

Мейстер, ошарашенный подобным неуважением к собственной персоне со стороны какого-то покойника, резко выдернул меч. Еле держа равновесие под весом тяжеленого цвайхендера, который он неумело задрал высоко над головой обеими руками, господин Рейнор ринулся на мертвого обидчика.

– Чертов оруженосец, ну я тебе потом наподдам! Заставлять меня бегать! – выругался рыцарь шепотом. Он не помнил, чтобы среди их трюков имелась подобная сцена, поэтому решил импровизировать на ходу.

Тяжелые доспехи заскрипели так сильно, что страшенный гул напугал и самого доблестного рыцаря. К несчастью, он уже набрал скорость и не мог остановиться! Под гнетом неподъемного меча сноровистый охотник на нечисть еле держался на ногах. Его начинало сносить на север от намеченной цели. Вдобавок ко всему, не самый удобный бацинет сползал в сторону. Рихарт решил вернуть его на положенное место резким движением головы, но непокорное забрало вовсе съехало на плечо, полностью закрыв обзор. Неловко перескакивая через очередную поломанную надгробную плиту, доблестный рыцарь зацепился стальным сапогом о выступавший штырь и, дребезжа и громыхая, штабелем рухнул на землю.

Волна прокатилась всего в нескольких дюймах от навершия шлема. Только чудо спасло жизнь почетного слуги империи. Над головой плюмаж разлетелся в пух, похожий на взорвавшуюся перьевую подушку.

Гранитное изваяние и каменная плита за спиной Рихарта в следующий миг превратились в груду разлетевшегося во все стороны мелкого щебня. Чары обладали такой силой, что остатки волны громовым раскатом прокатились по всей округе.

Призрак неспешно приблизился к своей жертве и уже занес руки, чтобы добить бедного рыцаря, но страшной развязке помешала стрела, пронзившая лохмотья чуть ниже лопаток. Вторая угодила в правое плечо. Заклинатель взвыл и упал на землю. Теперь ужасный чародей больше походил на огромного черного осьминога, которого бушующее море немилостиво выбросило на скалистый берег. Он лежал, не шелохнувшись, раскинув безобразные, длинные руки в стороны. Его убогая одежда беспорядочно разметалась вокруг него.

Арвин медленно вышел из укрытия, держа наготове короткий лук и не спуская глаз с черного пятна. Он долго не решался подойти ближе и выпустил в тряпки еще две стрелы. Только после этого молодой охотник сделал несколько неуверенных шагов в сторону поверженного врага. Руки у него дрожали от волнения. Несмотря на все приготовления, неживой несколько раз чуть не раскрыл его. Если бы не подветренная сторона и вмешательство мейстера, все могло бы закончиться совсем иначе. Странное стрекотание донеслось из маленькой рощицы, примыкавшей к забору погоста.

– Засада! – подумал Арвин, бросив быстрый взгляд на хлипкие заросли кустов и низких деревьев. Тревога оказалась ложной. Он повернулся и оцепенел.

Вороной фантом стоял прямо перед ним, больше похожий на ангела смерти, чем простого призрака. Огромные синие глаза с ледяной ненавистью взирали на охотника. Ниже грудины зияла черная дыра. Вращавшиеся потоки спиралью затягивали лунный свет, а в середине горела тьма. Из полураскрытой пасти вырывались белесые лучи.

Арвин выстрелил, но слишком поздно. Разгневанный фантом легким движением отмахнулся от примитивного оружия. Следующий удар длинной руки пришелся по самому стрелку, вовремя попятившемуся назад. Лук переломился и отлетел в одну сторону, а неопытный охотник – в другую. Поднявшись, юноша быстро шмыгнул за один из памятников.

– Че-ло-век! – глухо просипел призрак. Голос искажался от хрипов и завываний. – Я сломаю твой хребет, а потом сожру твою жалкую душонку! – говор стал гортанным. – Тебе не спастись, человек! Я сильнее, быстрее, я повсюду, я – твоя смерть!

Призрак черной теменью наползал на могильные плиты, охватывая цепкими пальцами ледяные стелы. С каждым движением он все отчетливей чувствовал, как в груди живого трепетно билось сердце. Этот стук был ему так ненавистен!

– Огонек затушить, жизни нить обрубить. Прячься миленький мой, я иду за тобой! – стал напевать фантом своим скрипучим голосом песенку, похожую на страшную колыбельную. Его длинная рука легла на каменное надгробие. Уже совсем близко! Глаза-светильники рыскали по сторонам, когда клинок пробил грудь и сделал полный оборот.

Дух завопил и наотмашь ударил по наглому мальчишке, но промахнулся. Почему?! Почему ему не удалось заимствовать эфирную силу и воплотить потустороннее в реальность? Сбитый с толку, он уставился на свою руку и упустил юркого гаденыша, который убежал на другой конец погоста и спрятался. Глаза фантома помутнели, их стала заволакивать мгла. Силы быстро покидали его.

Наглость и хитрость сыграли охотнику на руку. Грязная игра принесла плоды, которых иначе ему ни за что было бы не добиться. Человек, что с него взять? Фантом видел цвета, в которые были окрашены сердце и душа его врага. Неприметный серый – ничего особенного: малодушный, подлый, изворотливый. Совсем не похоже на яркие краски героя.

Несмотря на презрительное отношение, призрак не проронил больше ни слова. Ему стало интересно, как глубоко настырному мальцу удалось спрятать страх и неуверенность. Так хотелось узнать, сколько человек сможет сдерживать нараставший ужас и панику. Когда он сдастся, сломается, потеряет голову, будет ли он просить пощады или в страхе бросится прочь?

– Нет, нельзя сейчас отвлекаться на игры! Кто знает, сколь острый разум скрывается за личиной труса, – подумал заклинатель, широко растопырил пальцы, вогнал их в землю и начал наговаривать беглый призыв. Он понимал: кряхтящий голос – не лучший проводник, но поделать с этим ничего не мог.

– О, Создатель, почему я так слаб?! – прошипел призрак на странном наречии. Заклятие, обретшее силу, оказалось намного слабей того, на что он рассчитывал.

На другой стороне погоста, за полуразрушенным склепом, стоял Арвин и никак не мог отдышаться. Шансы на победу убывали с каждой секундой. Он всего несколько раз выстрелил из лука и немного пробежался, а устал так, будто впрягся в соху и целый день пахал поле. Молодой охотник никогда не слышал про ауры, магические поля и барьеры, а ведь фантом вытягивал человеческие силы пока находился рядом. Откуда неопытному юнцу было знать о таком подвохе?

Удача часто благоволит храбрым, и этой ночью она уже много раз выручила юного бойца. Последний удар был во многом ее заслугой. Однако, несмотря на покровительство фортуны, разница в уровне, недостаток знаний и серьезной подготовки играли решающую роль. Говоря про последнее, из оружия у него остался только изогнутый кинжал.

Будь у Арвина возможность отступить, он бы без раздумий воспользовался ею. Да куда теперь деваться? С мертвым не договоришься! И, вообще, беспокоиться стоило совсем о другом.

– А что, если он может исцеляться? – закралась в голову тревожная мысль. Подгоняемый неприятной догадкой, юный охотник быстро принял решение: два резких прыжка в сторону склонившегося врага и уверенный последний удар. Все или ничего.

Ничего! Марш-бросок с треском провалился. Сапог зацепился за кочку, и Арвин уткнулся носом в сырую траву. Бравый охотник постарался сразу вскочить, да не тут-то было: настырная кочка плотно сжимала пятку его сапога. Сердце забилось еще быстрее! Из земли топорщилась костяная рука!

Мертвая кисть вцепилась железной хваткой и не хотела его отпускать. Арвин резко дернул ногой и обрел свободу! Рука так и не выпустила сапога, оставив героя босым на левую ногу. Эта задержка решительно изменила расклад на поле боя. Перед ним, разминая полуистлевшие кости и отряхиваясь от прилипшей грязи, стояли три скелета, каждый – вооруженный призрачным клинком. Земля на еще нескольких могилах подозрительно осела.

Самый ближний костяной воитель с проворством опытного фехтовальщика сделал резкий выпад мечом в живот. Клинок вспорол кожаный доспех, но после этого покрылся трещинами и развалился крошечными осколками. Заклинание давало сбой. Охотник изловчился и ударом кинжала постарался перебить хребет скелету. Металл встретился с костью и разбился, как хрупкий фарфор. Свободной рукой скелет ударил Арвина в грудь и пинком отшвырнул его к узорчатому железному забору.

Теперь уже пять бездушных воинов окружали бедного юношу. Он так и не понял, как ему удалось выжить после смертельного выпада, но полагаться на удачу больше не хотел. Оценив скорость и мастерство противников, охотник понял, что не справился бы и с одним из этих костлявых ребят. Что уж там говорить о пяти?!