Текст книги "Укрощение строптивого (СИ)"
Автор книги: roseIceberg
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Когда Джон думал, что на его браке с Шерлоком можно поставить крест, то незаметно для себя сблизился со своей коллегой. Сара Сойер внимательно выслушала его жалобы на неудачный брак и, в свою очередь, посетовала на то, что муж оставил её ради молодой красотки. Однако Сара сожалела не столько об уходе супруга, сколько о том, что была бездетна. В течение нескольких лет муж предохранялся, считая, что им ещё рано заводить детей, но вскоре после второй свадьбы молодая жена родила ему сына. И Джон, и Сара в некотором смысле были инвалидами любовного фронта, неспособными на новое сильное чувство. Тем не менее они не только сочувствовали, но и оказывали посильную поддержку друг другу, в том числе и сексуальную. Пару раз Джон переспал с Сарой, считая это всего лишь гормональной поддержкой одинокой женщины. Большей частью они встречались дома у Сары, но в тот вечер, когда вернувшись домой, Ватсон застал перед своей дверью Шерлока, он ходил с ней в театр. Джон не растерялся, хоть и был удивлён. Обезвредив Мориарти, он поспешил спровадить Шерлока, надеясь, что тот не успеет почуять на нём запах другой омеги.
На следующее утро после их первой целомудренной ночи, проведенной в объятиях друг друга, Шерлок спросил: «Ты придёшь сегодня вечером?», и Джон с энтузиазмом закивал. Ведь он так соскучился по Шерлоку, однако не пытался с ним увидеться, поскольку твёрдо решил отпустить того, но сейчас законный супруг вдруг сам выразил желание снова с ним встретиться. Конечно же, Джон снова пришёл на Бейкер-стрит в тот день и на следующий день…
Так они и ходили друг к другу в гости или просто гуляли по улицам на протяжении трёх месяцев. Постепенно они узнавали друг друга всё лучше, но Ватсон по-прежнему терялся в догадках, чего на самом деле хочет Шерлок: вернуть его в семью или же просто дружить с ним? Холмс не просил его вернуться, а Джон не хотел снова навязывать ему свою волю. Омега понемногу выползал из своей скорлупы и начинал проявлять инициативу, обнимая или целуя его, но этого Джону было слишком мало…
После известия о том, что у Майкрофта с Грегори скоро родится ребёнок, мама переключила всю свою кипучую энергию на них, на время упустив из вида Шерлока, чему тот был только рад. Теперь, когда семья перестала давить на него, он получил возможность спокойно подумать над своими отношениями с Джоном. Он уже понял, что Джон хороший человек и даже захотел связать с ним свою жизнь. Вот только у них были разные взгляды на счастливое супружество, потому что для Ватсона дети были важной частью жизни, а для Шерлока – нет, ему было хорошо и без них. Как ни старался омега уговорить себя попытаться завести ребёнка, из этого ничего не выходило. Наяву он приводил себе множество логичных аргументов «за» и вроде бы соглашался с ними, но зачастую просыпался среди ночи после очередного кошмарного сна, в котором снова оказывался в больнице, чтобы сделать аборт. Нет, наверное лучше не пытаться ломать себя, чем забеременеть, а потом внезапно передумать и снова искать аварийный выход, виня в этом весь окружающий мир. Однако в таком случае он должен быть честен с Джоном, который наверняка до сих пор надеется, что у них будет полноценная семья, и лишь потому до сих пор с ним не развёлся.
Шерлок чувствовал, что у Джона кто-то есть, хоть тот ничего не говорил об этом. В тот вечер, когда Шерлок пришёл позвать его на мамин день рождения, он почувствовал на Джоне довольно сильный запах другой омеги. После этого он ещё несколько раз улавливал тот же слабый аромат на муже. Значит, Джим не соврал, и у Ватсона кто-то есть. Наверняка Джон сейчас не может решить, с кем из двоих омег ему остаться. Шерлок понимал, что своим загадочным поведением нисколько не упрощает ему задачу, однако не решался вызвать альфу на разговор об их будущем.
Откровенный разговор произошёл у них лишь незадолго до начала очередной течки Шерлока. Первое, что бросилось альфе в глаза, когда он пришёл на Бейкер-стрит, чтобы провести вечер в компании Шерлока, – это идеальный порядок в квартире. Такое впечатление, что этого бунтаря подменили или он решил переквалифицироваться в образцового домохозяина. Сначала омега угостил Джона собственноручно приготовленным ужином, а затем, когда они перебрались на диван в гостиной, попросил пожить у него во время течки, однако настаивал на том, чтобы на сей раз они пользовались презервативами. Если первая часть просьбы не удивила альфу, то вторая огорчила его.
– А я надеялся, что теперь ты передумаешь, – сказал он. – Шерлок, ты сделал бы меня счастливым, если бы родил мне ребёнка.
– Но я, скорее всего, не смогу, да и, честно говоря, не хочу проверять опытным путём, смогу ли я снова забеременеть. Потому что я по-прежнему не хочу детей, а ты хочешь, и кто я такой, чтобы лишать тебя права завести их с кем-то другим? У тебя ведь наверняка уже есть подходящий кандидат. Джон, если после этого ты захочешь от меня уйти, я не стану тебя удерживать, – Шерлок не выдержал и заплакал, потому что было слишком тяжело отказаться от своего истинного, душу которого он смог разглядеть лишь теперь. Но в корне изменить себя в таком возрасте было не легче. Если он заставит себя сделать то, чего не хочет, то непременно впоследствии станет обвинять в этом альфу, и их отношения снова зайдут в тупик.
– Как же я могу уйти от тебя? Ведь ты – мой истинный. А ещё ты самый удивительный и необычный из всех, кого я встречал. Я люблю тебя, мой глупый мальчишка, – Джон притянул его к себе и стал целовать мокрое от слёз лицо.
– Джон, я тоже люблю тебя, и потому не хочу… – приближающаяся гормональная буря и лишь недавно осознанная любовь к Джону стали причиной совершенно несвойственного ему поведения.
– Тсс… Всё будет хорошо, – сам с трудом сдерживая слёзы, альфа погладил Шерлока по голове и вздрагивавшим плечам, пытаясь успокоить его. – Со временем ты ведь можешь изменить своё решение. Но даже если не передумаешь, мы всё равно будем вместе.
– Джон, возьми меня, – прошептал Шерлок, хватаясь за спину альфы, как утопающий хватается за соломинку. Сейчас, в объятиях Джона он хотел верить в то, что у них действительно всё будет хорошо, что они всегда будут вместе.
– Ты правда этого хочешь? – спросил Ватсон, сомневаясь, стоит ли заниматься любовью с омегой, когда тот был настолько расстроен.
– Я прошу тебя, – выдохнул у его уха Шерлок и доверчиво прильнул к нему всем своим восхитительным телом.
– Ну что ж, ты сам напросился, – в голосе альфы послышалась лёгкая хрипотца из-за волнения и естественного отклика его тела на призывно пахнущего омегу.
Как же долго Джону пришлось ждать этой просьбы… Сейчас он испытывал не только животное желание подмять под себя Шерлока и овладеть им, но и щемящую нежность, потребность оберегать это сильное, гордое и вместе с тем такое хрупкое существо, доверившееся ему.
Он медленно освобождал Шерлока от одежды, словно самый дорогой подарок от обёртки, покрывая поцелуями обнажавшиеся участки алебастрово-белой кожи, а тот отвечал ему с несвойственной ранее страстью. Тонкие музыкальные пальцы ловко расправились с ремнём на джинсах, расстегнули ширинку и сжали её горячее упругое содержимое через тонкий трикотаж боксеров, который вскоре стал влажным, затем забрались под рубашку альфы и лёгкими касаниями пробежались по его коже, пробуждая сладостную дрожь и горячую волну, затопляющую разум. Джон снял с себя рубашку и стянул джинсы вместе с нижним бельём. Позабыв свои благие намерения, он не стал тратить время на то, чтобы добраться до одной из спален, и уложил Шерлока на узкий диван.
Губы Джона осушали слёзы на лице Холмса, а руки дразнили так долго остававшиеся без внимания соски, оглаживали бёдра и упругие ягодицы, касались небольшого аккуратного члена, извлекая гортанное «А-ах», то и дело слетавшее с любимых уст. Шерлок стал влажным, как во время течки, вся его кожа сейчас была сверхчувствительной. Каждое прикосновение альфы несло с собой всё большее наслаждение, сладостное томление разливалось по всему телу омеги. И дело было не только в физической близости. Сейчас их свели вместе не только инстинкты и обязанности перед семьёй и обществом, но и взаимная любовь, и от этого ощущения обоих заиграли новыми красками и всё, что они делали, превратилось из полного животной страсти соития в исполненный смысла акт любви.
Ватсон осторожно погрузил палец во влажный анус омеги и медленно стал двигать им, боясь причинить боль, не встретив сопротивления, он добавил второй. Шерлок бесстыдно вскидывал бёдра, насаживаясь на пальцы, царапал спину Джона и исступлённо целовал его губы, словно пытаясь компенсировать всё то, в чём раньше отказывал мужу.
Не в силах больше сдерживаться Джон забросил ноги Шерлока себе на плечи и медленно вошёл в него. Они начали ритмично двигаться навстречу, сталкиваясь разгорячёнными телами и расшатывая жалобно скрипевший диван, который вряд ли был рассчитан на подобные нагрузки.
Кульминация их близости была ошеломительной. До дрожи в коленках, до мурашек по телу, до закатывающихся глаз и готового выскочить из груди сердца… Всё было как в первый раз… или как в последний… Они не были ни в чём уверены. Ведь им ещё только предстояло научиться жить вместе, не ломая друг друга.
========== Глава 14 Ребёнок ==========
Джон так и остался на Бейкер-стрит. Он прожил вместе с Шерлоком пять счастливых лет. Конечно, случались между ними и размолвки, но оба старались не зацикливаться на них. Зачастую обстановку разряжало умение Джона пошутить по поводу причины очередного конфликта или надувшего щёки Шерлока. Бардак приливными волнами периодически прокатывался по квартире, когда Шерлок погружался в свои научные изыскания, и исчезал, когда он вспоминал о любви мужа к порядку и необходимости хоть изредка готовить для него. Джон мужественно терпел, что порой Шерлок, увлечённый процессом создания очередной ядовитой хрени в своих колбочках, несколько суток кряду не обращал на него внимания. Зато потом омега с не меньшим рвением предавался страсти, и на следующий день счастливый, но жутко невыспавшийся Джон приходил на работу, словно зомби.
***
Долгое время Ватсон надеялся, что возясь с племянниками-погодками, Шерлок оттает и захочет родить ему ребёнка. Однако тот, с удовольствием поиграв в гостях у Майкрофта с маленькими чертенятами, использовавшими дядю в качестве гимнастического снаряда или лошадки, вздохнув с облегчением, возвращался домой и наслаждался тишиной и спокойствием. Джон больше не хотел принуждать его, но и ждать дольше не мог. Ему ведь уже перевалило за сорок, и если он хочет успеть не только породить, но и вырастить ребёнка, то следовало поторопиться. Даже если Джон сделает это сейчас, то ему будет за шестьдесят, когда ребёнку исполнится двадцать. Не будет ли дитятко стесняться своего отца, больше похожего на дедушку? Вот он и решил завести ребёнка с Сарой Сойер, которая уже давно его об этом просила.
Однажды под предлогом поездки на конференцию Ватсон на несколько дней исчез из дома. На самом деле он провёл эти дни на южном побережье Англии, однако моря так и не увидел, поскольку всё это время провалялся в постели отельного номера с Сарой, к течке которой была приурочено это мероприятие. Им повезло – с первой же попытки женщина забеременела. Хоть Шерлок на словах и дал ему карт-бланш в вопросах продления рода, Джон всё равно чувствовал себя мерзавцем и предателем. Он часто навещал Сару, чтобы поинтересоваться, как протекает её беременность, гладил её округлившийся животик, чувствуя, как пинается ребёнок, а потом с виноватым видом возвращался к Шерлоку.
Шерлок, безусловно, подозревал, что Джон иногда ходит налево, но предпочитал закрывать на это глаза, ведь тот по-прежнему оставался с ним и терпел много чего такого, за что более авторитарный муж регулярно драл бы его как Сидорову козу. Щадя чувства Шерлока, Джон ничего не говорил ему о своём будущем ребёнке до тех пор, пока тот не появился на свет. Но после этого Ватсон был вынужден принять непростое решение уйти от Шерлока, чтобы помочь одинокой женщине, ослабевшей после родов, управляться с ребёнком. Но как это объяснить Шерлоку? Джон решил не врать, не юлить и сказать всё, как есть, хоть и понимал, что этим причинит боль своему омеге. Джон всё же надеялся, что Шерлок всё правильно поймёт и дождётся его возвращения в семью.
***
В этот день Ватсон вернулся с работы намного раньше обычного, и Шерлок сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Так и произошло. Джон, на котором лица не было, отказался ужинать и выпалил скороговоркой:
– Вчера у меня родилась дочка. Мне придётся на некоторое время переехать к её матери, чтобы помочь ей заботиться о малышке.
Это известие стало для Шерлока шоком, ведь он до последнего надеялся, что Джон поймёт, что им вполне хорошо вдвоём и перестанет думать о ребёнке. Сейчас ему было ужасно больно и обидно. Но ведь он сам предлагал Ватсону подобный вариант, а значит, теперь не имеет права роптать на судьбу и высказывать претензии мужу за то, что тот в конце концов выбрал не его, а омегу, которая смогла подарить ему долгожданного ребёнка. С трудом сдерживая слёзы, Шерлок выдавил из себя: «поздравляю», накинул пальто и выскочил на улицу.
Бродя по улицам в людской толчее, он чувствовал себя не таким одиноким, как в доме, который скоро опустеет. На душе скреблись как минимум саблезубые тигры. Хоть Шерлок и понимал, что сейчас не было смысла сожалеть о содеянном и думать о той жизни, которая могла быть у них с Джоном, поведи он себя иначе. Мысль о том, не родить ли ему теперь, чтобы вернуть мужа в семью, Шерлок отбросил как несостоятельную. Ведь неизвестно, сможет ли он забеременеть и выносить ребёнка, да и нужен ли теперь Джону его ребёнок?.. В кармане пальто в который раз затрезвонил мобильный – это Джон беспокоился о своём блудном омеге. Шерлок в очередной раз сбросил вызов, поскольку ещё не был готов говорить с мужем.
Выпив изрядное количество бренди в каком-то баре, Шерлок вернулся домой далеко за полночь. За время его отсутствия Ватсон успел собрать свои вещи, переволновавшись из-за долгого отсутствия омеги, обзвонить знакомых, а заодно все морги и больницы, передумать переезжать и начать распаковывать сумки, разозлиться на эту королеву драмы и снова упаковать сумки.
– С тобой всё в порядке? – спросил он у расхристанного и явно подвыпившего омеги.
– А что мне сделается? – хмыкнул Шерлок. – Не стоит беспокоиться. Знаешь что, езжай прямо сейчас, чтобы успеть подготовить квартиру. Наверняка тебе ещё столько всего нужно купить, оборудовать детскую… – он торопился проститься с Джоном, пока хмель ещё не выветрился из головы и ему снова не захотелось завыть.
– Очень хорошо, что ты так всё воспринимаешь, – пряча глаза затараторил Джон, которого эта ситуация тяготила не меньше. – Тогда я вызову такси. Не скучай, я буду время от времени тебя навещать.
– Скучно бывает только дуракам, умный человек всегда найдёт, чем себя занять, – голос Шерлока предательски дрогнул, выдавая его истинное отношение к происходящему.
Вызвав такси, Джон обнял Шерлока, и тот едва смог удержаться, чтобы не расплакаться на его плече. Ну уж нет, он никому не покажет, насколько ему сейчас паршиво. Но было ещё кое-что, что следовало прояснить. Как правило, Шерлоку было плевать на то, что подумают о нём окружающие, но с мнением членов семьи он вынужден был считаться.
– А ты сможешь ходить со мной на семейные праздники, иначе мама… – к горлу снова подкатил комок и Шерлок не смог закончить фразу. Он знал, что стоит только узнать обо всём его родственникам, они сразу же вместо того чтобы поддержать его, единогласно решат, что он сам виноват. С другой стороны, это к лучшему, их жалости он бы точно не выдержал.
Тот, кого считают сильным,
Знает: сильных не жалеют.
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Сильному наградой – сила,
И осенние аллеи,
И еще… А впрочем, хватит.
Слишком много одному.
– Я постараюсь, – холодные узкие губы коснулись уголка рта Шерлока, и тот почувствовал, что ещё немного, и он превратится в одного из тех истеричных омег, которых так презирал.
– Идём, я помогу тебе вынести вещи, – Шерлок схватил одну из сумок и сбежал вниз по лестнице.
Усадив Ватсона в такси, Холмс вернулся домой и в полной мере ощутил воцарившуюся там давящую тишину. В душе было так же пусто и неуютно, как в покинутой Джоном квартире. Не раздеваясь, Шерлок сел в кресло, сплёл пальцы рук в замок и положил на них подбородок. Каждый из них сейчас получил то, чего хотел больше всего: Джон – ребёнка, а Шерлок – свободу. Шерлок был волен теперь делать всё что угодно, так почему же ему сейчас так паршиво? За что боролись, на то и напоролись… Ну что ж, во все времена люди платили за свободу самую высокую цену. Шерлок упрямо тряхнул кудрями, словно продолжив давний спор с самим собой, заставил себя подняться с кресла и направился на кухню. Это ничего, что Джон ушёл от него, значит, теперь он сможет полностью сосредоточиться на работе. Возможно, именно сейчас ему удастся совершить прорыв…
Те, кому наградой сила,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее -
Им нести чужую жалость
И еще… А впрочем, хватит -
Слабые не донесут. [1]
Комментарий к Глава 14 Ребёнок
1 Стихи Олега Ладыженского
========== Глава 15 Между двух стульев ==========
Жизнь превратилась в долгие дни ожидания и короткие часы встреч, выкроенные Джоном из своего плотного рабочего и хозяйственного графика. Никогда прежде они с Шерлоком не занимались любовью столь страстно и исступлённо, как во время этих свиданий. Никогда до этого они не получали столь острого наслаждения даже от лёгких прикосновений друг к другу и не чувствовали себя такими опустошёнными потом, когда вынуждены были возвращаться к своей обычной жизни, в которой уже не были парой.
Дочка Джона оказалась альфой, что было большой редкостью. Сара настояла на том, чтобы назвать её Шарлоттой. Первое время после родов женщина всё время жаловалась на то, что у неё что-то болит, из-за чего Джону приходилось тянуть на себе почти всю домашнюю работу. Ватсон считал это послеродовой депрессией и надеялся, что скоро её попустит. Сара же, нагружая Джона поручениями и работой по дому, стремилась лишить его свободного времени, чтобы он не имел возможности видеться с Шерлоком. Женщина не была злой или подлой, просто после родов у неё сработал базовый инстинкт омеги – во что бы то ни стало удержать подле себя отца своего ребенка, защитника и добытчика.
Прошло несколько месяцев. Младенец стал меньше спать и часто плакал то из-за болей в животике, то из-за режущихся зубок, и Джону приходилось брать кроху на ручки и баюкать. Сара зачастую ленилась вставать к дочке среди ночи и толкала в бок Джона, который безропотно поднимался и шёл менять мокрый памперс своей кровиночке или разогревать ей молочную смесь, а потом носил на ручках, пока она не засыпала. Ясное дело, что при таком ритме жизни, у него всё реже хватало не только времени, но и сил на постельные подвиги. Иногда, чтобы скрыть это, он был вынужден под видом сексуальной игры удовлетворять Шерлока с помощью вибратора.
Шерлок всё реже звал его в гости, потому что радость встреч всякий раз была отравлена горечью последующего расставания и неопределённостью их положения. Безусловно, они уже не были супругами, но и любовниками их тоже нельзя было называть. Хотя чем дальше, тем больше Шерлок чувствовал себя именно тайным любовником Джона. Порой мобильный Ватсона звонил в самый неподходящий момент, и тот сбегал в свою старую спальню, чтобы во время разговора Сара случайно не услышала голос Шерлока. Зато Холмс прекрасно слышал, как Джон врал ей, что задерживается на работе или торчит в пробке по дороге домой. Вскоре Шерлок понял, что альфа начал врать и ему, мотивируя свой очередной отказ приехать к нему тем, что он завален работой или встречается с друзьями. А ведь ещё существовали и вполне правдивые причины того, что Джон не мог приехать, когда Шерлок звал его, например: детские простуды, режущиеся зубки или необходимость свозить ребёнка в поликлинику на очередную прививку.
Джон думал, что поживёт у Сары около года, пока ребёнок не встанет на ноги, но когда девочка начала ходить, а вернее бегать, сшибая всё на своём пути и падая сама или пересчитывая локтями и коленками все дверные косяки и углы стульев, стало ещё сложнее. Ему стало ясно, что с ребёнком могут управиться лишь двое. Один должен был постоянно следить за тем, чтобы дочка не расшиблась, а другой заниматься стиркой, уборкой и приготовлением пищи. Да и, положив руку на сердце, Джону не хотелось расставаться с долгожданным ребёнком. Шарлотта была очень подвижной и контактной девчушкой, никогда не дичилась гостей и охотно позволяла брать себя на руки. Она неизменно радовала своего отца каждым новым зубиком и каждым более-менее внятно произнесенным словом. Отца она любила и не отходила от него ни на шаг, когда он был дома. Девочка была светловолосой, как и он, но довольно крупной для своего возраста. Скорее всего, когда вырастет, она будет выше своих родителей, а пока она была его маленькой принцессой, которая прекрасно умещалась у него на коленях, когда он читал ей сказки. Душа альфы разрывалась между его истинным и женщиной, которая дала жизнь его ребёнку. Иногда он думал о том, что стоило поступить порядочно по отношению к Саре и жениться на ней, но это означало причинить боль Шерлоку и, возможно, навсегда потерять его.
Со временем Шерлоку всё чаще приходилось являться на семейные праздники в одиночестве, объясняя отсутствие мужа крайней занятостью последнего, и ловить на себе сочувственные взгляды матери и ироничные усмешки старшего брата, прекрасно осведомлённого о том, какие именно дела в очередной раз помешали доктору Ватсону. К счастью, его мать, слишком занятая присмотром за внучатами, была настолько сосредоточена на этих двух разбойниках, которые вечно норовили в разгар праздника под шумок уползти под стол, а оттуда – играть в прятки в многочисленных закутках дома, не часто донимала Шерлока расспросами. Теперь смысл её жизни заключался в двух рыжеволосых веснушчатых пацанятах, а непутёвый младший сын постепенно отошёл на второй план. Она махнула на него рукой, поняв что внуков от него уже не дождётся.
Ситуация, в которой находились Джон, Шерлок и Сара становилась всё мучительнее. При этом каждый страдал и чувствовал себя потерпевшей стороной. У Шерлока формально всё ещё был муж и вместе с тем фактически его давно уже не было. Помучившись первое время, он снова привык жить один. Его больше не пугала перспектива встретить Рождество или день рождения в одиночестве, гораздо хуже было ждать Джона, пообещавшего непременно прийти, и в последний момент услышать в телефонной трубке: «Прости, но я сегодня не смогу». Он уже давно бы послал этого лгуна по всем известному адресу, вот только его тело по-прежнему во время течек (и не только) хотело Джона. Если бы не это, то он наверное уже давно разорвал бы эти изматывающие их обоих отношения, ведь надежда на то, что Джон вернётся на Бейкер-стрит и останется здесь жить, становилась всё более эфемерной. Слишком уж он был привязан к ребёнку, он обрёл с Сарой то, чего ему не хватало с Шерлоком.
Когда Шарлотте исполнилось три года, она стала более спокойной и усидчивой, всё чаще она играла с куклами или детским лото, а не носилась по дому. Джон решил, что Сара теперь в состоянии некоторое время обойтись без него, и твёрдо пообещал Шерлоку провести вместе с ним новогоднюю ночь. Он попросил омегу всего лишь освободить стол и поставить на него чистые тарелки и бокалы, а всё остальное он принесёт с собой. Шерлок до последнего не верил, что Джон придёт, но всё равно украсил квартиру, сервировал стол и надел свой лучший костюм. Ватсон явился на Бейкер-стрит с двумя громадными пакетами и тающим на волосах снегом. Он шутил и смеялся, выставляя на стол фрукты, шампанское, торт, консервы, вакуумные упаковки с колбасной и сырной нарезкой, хлеб и, конечно же, маслины. Закончив, он долго и со вкусом целовал Шерлока, и их раскрасневшиеся лица отражались в большом настенном зеркале, увешанном светящейся гирляндой.
– Ты хоть ел сегодня что-нибудь? – спросил Ватсон, когда у него сложилось впечатление, что Шерлок перепутал его язык с закуской и вот-вот проглотит его.
Кудрявое недоразумение пожало плечами, и Джон был вынужден оторваться от своего увлекательного занятия, чтобы соорудить из пары кусочков колбаски и сыра нечто напоминающее неправильный сандвич и запихнуть его Шерлоку в рот. Вскоре туда отправился сандвич с тунцом. Затем Джон откупорил одну из бутылок и разлил шампанское по фужерам. Он чокнулся с Шерлоком и сказал:
– Ещё не полночь, и пока не время загадывать желания, но я всё равно хочу сейчас выпить за то, чтобы следующий год мы с тобой провели вместе, – глаза его не врали, он действительно хотел этого.
Шерлок пил пузырящийся напиток и стремительно хмелел. Настроение его становилось не менее игристым, чем напиток. Он обнял Джона, лукаво заглядывая ему в глаза и спросил:
– Может, потанцуем?
– С удовольствием, – Джон включил музыкальный центр и выбрал канал, по которому крутили рождественские песни.
Рука в руке, бедро к бедру, они провальсировали пару кругов по гостиной и, не сговариваясь, устремились в спальню Шерлока. Тщательно выглаженный пиджак был небрежно сброшен на пол, та же участь вскоре постигла и брюки. Вдогонку полетел свитер Ватсона и его джинсы. Две пары рук расстёгивали пуговицы на рубашках, то и дело отвлекаясь на то, чтобы погладить разгорячённую кожу. Наконец, рубашки тоже полетели в груду вещей, усеявших пол, а их разоблачившиеся обладатели рухнули на кровать. Трусы из мягкого трикотажа, подобно последней броне, ещё прикрывали самое сокровенное, но Джон не торопился стаскивать их с Шерлока. Ведь впереди у них была целая ночь, и он не хотел спешить. Он хотел насладиться негой этого прекрасного податливого тела, медленно выцеловывая каждый дюйм мраморной кожи, высосать весь нектар из этих дивных губ, защекотать своим языком соски на груди, легонько трогая напрягшийся член Шерлока через тонкий трикотаж, довести его до жалобного скулежа и непроизвольных подёргиваний, и лишь тогда стащить с него промокшие и спереди и сзади трусы. Вылизать его восхитительную задницу, перепачканную омежьей смазкой, слушая, как он стонет и умоляет трахнуть его, и лишь тогда засадить ему по самые яйца…
Шерлок едва не кончил, ещё тогда, когда Джон гладил его. Он был уже весь мокрый, когда Ватсон, наконец, стянул с него трусы и перевернул на живот. Влажный чуть шершавый язык альфы прошёлся по его ягодицам и приблизился к анусу, доводя до критического градуса возбуждения… Как же хотелось Шерлоку, чтобы эта сказочная новогодняя ночь длилась вечно… Но любая сказка рано или поздно заканчивается, часы бьют полночь, и карета превращается в тыкву, а царевна – в лягушку… Они находились в другой сказке, поэтому телефон Ватсона завибрировал в кармане его джинсов в самый неподходящий момент.
– Чёрт побери, почему ты не отключил его?! – выругался Шерлок. Ещё бы! Такой облом на самом интересном месте… – Джон, пожалуйста, не отвечай, – попросил он, но Ватсон уже не мог думать ни о чём другом, кроме своего истошно вопящего мобильного.
– Извини, я должен ответить, вдруг это что-то важное, – Джон выскочил из постели, выудил из кармана телефон и пошлёпал на кухню. Оттуда донеслись обрывки фраз, не сулившие Шерлоку этим вечером ничего хорошего:
– Сколько? Панадол давала? Горло проверила? А лёгкие? Я не могу… Мы же договаривались… Мне неудобно подводить людей… Ладно.
Джон возник в дверном проёме и, виновато пряча глаза, сказал:
– Прости, я должен уехать. У Шарлотты поднялась температура, – он накинул на себя рубашку и начал застёгивать на ней пуговицы.
– Почему? С девочкой ведь находится Сара, которая тоже врач.
– Шерлок, пойми, это же моя дочь, и я не смогу оставаться здесь и развлекаться, зная, что она больна, – Джон уже надел брюки и натягивал свитер.
– А тебе не пришло в голову, что Сара могла соврать? Неужели ты не понимаешь, что она манипулирует тобой, пользуясь твоей любовью к дочери? – Шерлок стал заводиться, потому что ему уже осточертела эта ситуация, ему надоело терпеть и ждать непонятно чего.
– Ну знаешь ли?! – задохнулся от возмущения Джон. – Да, я люблю своего ребёнка и не тебе винить меня в том, что мы оказались в подобной ситуации. Если бы ты тогда родил…
– Если ты сейчас уйдёшь, то можешь больше не возвращаться, – вырвалось у Шерлока, терпение которого оборвалось. Он вскочил с кровати и, накинув на плечи халат, коршуном набросился на Джона, схватил его за плечи, встряхнул. Он был сейчас похож на безумца: пылающие щёки, всклокоченные волосы, лихорадочно блестящие глаза…
– Не заставляй меня выбирать между тобой и моим ребёнком, – тихо сказал Ватсон и, стряхнув с себя руки Шерлока, повернулся и пошёл к двери.
– Ты давно уже сделал свой выбор. Всё кончено, Джон, – полетело ему в спину.
Лишь хлопок входной двери был ответом омеге. Шерлок взглянул на часы. Было десять вечера, оставалось ровно два часа до нового года… Ничего не скажешь, хорошо проводили уходящий год… В спальне делать было нечего, и Шерлок поплёлся в гостиную. Стол, уставленный закусками и выпивкой, тоже не вызывал у него энтузиазма. Плевать на этот чёртов праздник! Он займётся делом, ведь только так он сможет отвлечься от очередной душевной раны, нанесенной ему Джоном. В конце концов, чем по большому счёту новогодняя ночь отличается от любой другой? Шерлок решил, что если переживёт без Джона эту ночь, то обратно его не примет. Не обращая внимания на музыку и звонкие голоса, доносящиеся из соседних квартир, он отключил телефон и принялся колдовать над своими колбочками и пробирочками.
Когда за окном забрезжил тусклый неприветливый зимний рассвет, Шерлок оторвался от окуляра микроскопа. Снова отрицательный результат. Содержимое пробирок отправилось в раковину, а они сами в мусорное ведро. Шерлоку стало ясно, что в этих кустарных условиях он не сможет создать ничего путного. Ему нужна была настоящая лаборатория, оснащённая по последнему слову техники.
***
– Боюсь, что ничем не могу помочь вам, – суровый менеджер по подбору персонала неодобрительно взирал с высоты своего служебного положения на этого глупца, явившегося устраиваться в их научно-исследовательский центр без рекомендации с предыдущего места работы. Однако высокий кудрявый омега не спешил подниматься со стула и убираться восвояси, вот нахал!
