Текст книги "Зверь в землях де Шане (СИ)"

Автор книги: Rose_Hermione_Weasly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Зверь нападает на слабых – отбившихся животных, женщин, детей, – подхватила Жаклин. – Он похож на волка, но гораздо крупнее, с чёрной шерстью и горящими глазами. Он не боится нападать днём, и при этом он достаточно умён, чтобы избегать ловушек и капканов, а однажды он даже увернулся от пули.

– Зверь нападал каждую неделю, но за всё время, что мы здесь, нападений не было. Он как будто испугался нас и затаился, – произнесла Анжелика.

– Я отметила места нападений, – Эжени развернула на столе карту отцовских владений, пожелтевшую от времени, измятую и испачканную чернилами. Дети мушкетёров склонились над ней. – Судя по всему, Зверь живёт в самой середине леса – но почему тогда охотники не могли найти его логово, когда прочёсывали лес?

– Значит, недостаточно прочёсывали, – пожал плечами Леон. – Думаю, если состоится облава, он от нас не уйдёт.

– Может и уйти – он куда хитрее, чем обычный волк, – возразила Анжелика.

– Но не хитрее человека, – ответил Леон. Эжени невольно задумалась о том, как различны между собой брат и сестра. У обоих светлые волосы, но у Анжелики они пшеничного оттенка, слегка вьются и аккуратно уложены вокруг головы, а если распустить их – упадут ниже пояса. У Леона волосы длиной до плеч, цветом похожи на высохшие сено, прямые и жёсткие даже на вид. У обоих детей Портоса голубые глаза – но у Анжелики в них видна ясная синь небес, у Леона же в глубине поблёскивает сталь. Анжелика всегда сияет, как утреннее майское солнце, легка и свободна, как птица – Леон либо мрачен, либо насмешлив и похож на грозного хищного зверя… на льва, согласно его имени. Свои воспоминания о Леоне-Звере из сна Эжени поспешила отмести прочь.

– Я скажу ещё одну вещь, – Рауль помедлил и оглядел собравшихся. – Заранее прошу у дам прощения за неприятные подробности. Я разговаривал с теми, кто нашёл тела жертв, кто хоронил их, и заметил одну странную деталь. Звери убивают либо ради еды, либо ради защиты, так? Этот Зверь не защищает своё логово – ему нужно пища. Значит, он должен утаскивать тела жертв к себе и там пожирать их. С овцой и телёнком он так и поступил, но тела людей нашли почти нетронутыми. Их нашли в лесу или в поле, со страшными ранами, но… – Рауль пытался произнести неприятную речь побыстрее, – Зверь не ел их.

Эжени почувствовала дурноту и мотнула головой. Краем глаза она видела, что Анжелика прижала ладонь ко рту, а Жаклин и вовсе побледнела и снова опустилась на козетку.

– Что вы хотите этим сказать? – Анри повернулся к другу. – Зверь не ест людей, потому что он сам человек? Вы считаете его оборотнем?

– Я ничего не могу утверждать, – Рауль покачал головой. – Я не верю в оборотней, но этот Зверь… он будто пытается запугать людей, показать свою силу. Ему не нужна пища – есть он может и лесных зверей. Ему нужна власть…

– Вы хотите сказать, что Зверь ведёт себя не по-звериному? – Эжени в волнении вскочила с места. Неясная мысль, приходившая ей в голову и раньше, теперь обрела в форму и блеснула в голове яркой молнией. – А что, если Зверь не один?

– Вы думаете, их несколько? – растерянно спросил Анри. – Но ведь все описывают Зверя одинаково, и потом…

– Нет-нет, я не об этом! – перебила его Эжени. – А что, если Зверь – всего лишь орудие? Если у него есть хозяин, который натравливает его на жертв, а потом уводит в убежище, известное лишь им двоим? Если этот хозяин преследует какую-то цель?

На миг в библиотеке повисло молчание, а потом все заговорили разом.

– Такую возможность я не рассматривал, – тихо произнёс Рауль.

– Но кто справится с такой зверюгой? – воскликнула Анжелика.

– И кому придёт в голову такое зверство? – добавил Анри и тут же поправил сам себя: – Хотя я слышал истории об охотниках, травивших людей собаками. Если представить вместо собаки Зверя, то в это даже можно поверить.

– Но какой цели можно добиваться таким способом? – вопросил Леон.

– Держать в страхе шевалье де Шане… – начала Жаклин и не договорила, закашлявшись. Эжени увидела, что дочь д’Артаньяна смертельно бледна и прижимает руку ко рту, явно борясь с тошнотой.

– О Боже, Жаклин, что с тобой? – Анри кинулся к жене.

– Простите, это моя вина, – виновато склонил голову Рауль. – Я зря заговорил о жертвах…

– Ерунда… сейчас пройдёт, – Жаклин яростно замотала головой.

– Это от духоты! – Эжени кинулась к окну и распахнула его настежь. Порыв свежего воздуха ворвался в библиотеку, и листы на столе затрепетали – Эжени едва успела придавить их чернильницей.

– Простите, – Жаклин всё ещё было дурно. – Кажется, мне придётся вас покинуть.

Она удалилась, сопровождаемая поддерживающим её Анри и тревожно всплёскивающей руками Анжеликой. Леон и Рауль, взволнованные, последовали за ними. Эжени, оставшись в одиночестве, упала на стул, склонилась над бумагами и замерла, в отчаянии обхватив голову руками.

***

Этой ночью капитану Леону не спалось. Его волновало состояние Жаклин, помимо того, из головы не выходили мысли о сказанном Эжени. Если она права, и за Зверем действительно стоит направляющий его человек, то всё гораздо серьёзнее, чем они поначалу считали. Зверя можно выследить и пристрелить, но как найти его хозяина? И даже если Зверь будет убит, что мешает человеку придумать что-нибудь новое?

Утро выдалось серым и туманным, но сквозь разрывы облаков проглядывало солнце. Когда гости спустились в столовую, Леон отметил, что Жаклин чувствует себя значительно лучше, хотя всё ещё бледновата. Себастьян де Шане, его дочери и гости только закончили завтракать, когда со двора послышался топот копыт, лай собак и громкие крики. Инесса воскликнула «Это он!» и опрометью кинулась во двор – лишь взметнулась ярко-красная юбка. Себастьян, Эжени и дети мушкетёров поспешили за ней.

Во дворе замка была суматоха, ржали кони, лаяли собаки, шумели люди. Слуги рассёдлывали коней и успокаивали собак, а посреди всего этого хаоса возвышался на рослом жеребце крупный мужчина, сложением, пожалуй, не уступавший Портосу. Волосы его, усы и короткая борода были русыми с рыжеватым оттенком, тёмно-серые глаза смотрели внимательно из-под густых бровей, а всё лицо освещала широкая добродушная улыбка. Одет он был неярко, в глаза бросались только длинные чёрные перчатки, закрывавшие руки до локтей.

– Себастьян де Шане! – голос у него был гулкий, под стать такому гиганту. – Как поживаете, старый друг?

– Милостью Божией ещё жив, – сдержанно ответил Себастьян. Инесса, вся сияя, подбежала к всаднику – Леон подумал, что впервые за всё время их пребывания видит её по-настоящему счастливой.

– Шевалье де Мармонтель, – она присела, скромно опустив глаза, но тут же вновь подняла их и уставилась на прибывшего. Тот легко спешился и левой рукой притянул девушку к себе, но тут же отстранился.

– Инесса, ты расцветаешь день ото дня! – прогудел он и повернулся к детям мушкетёров. – А это, должно быть, те самые смельчаки, о которых ходит молва? Это они предложили свою помощь в поимке Зверя?

– Именно так, сударь, – Анри поклонился и в уже привычном порядке представил себя и своих друзей. Глаза гиганта заблестели, когда он услышал известные всей Франции фамилии, и он шагнул вперёд, протягивая правую руку – с некоторым усилием, будто она была слишком тяжела для него.

– А я Бертран де Мармонтель, известный в этих краях под прозвищем Железная Рука, и будь я проклят, если я не помогу вам поймать эту зверюгу, которая держит в страхе весь город!

Дети мушкетёров молчали, видимо, смущённые его пылкостью. Леон первым шагнул вперёд, сжал протянутую ладонь… и отдёрнул руку, ощутив сквозь перчатку холод металла.

Бертран де Мармонтель хрипло хохотнул и левой рукой стащил перчатку с правой. Леон невольно отступил назад, Анжелика за его спиной тихо ахнула. Вместо правой руки у Бертрана был железный протез – блестящий, серовато-белый, перехваченный в нескольких местах кожаными ремешками. Леон заметил на нём рычажки, позволяющие, по-видимому, менять положение пальцев.

– Так вот почему Железная Рука! – воскликнула Жаклин.

– Именно! – Бертран, довольный произведённым впечатлением, опустил руку. – Мне отхватили полруки на войне с испанцами, но один славный мастер выковал мне новую – из железа! Ну, Инесса, а где же твоя сестра? Где малютка Эжени?

– Малютка Эжени выросла, – отозвалась старшая дочь де Шане, подходя к нему, и в голосе её Леону послышалась печаль. Несколько гончих псов с громким лаем кинулись к ней, но явно не с дурными намерениями – они крутили хвостами и заглядывали ей в глаза. Эжени потрепала их по головам и, подойдя к Бертрану, присела перед ним.

– Ты и правда выросла, – восхищённо проговорил он. – Де Шане, обе ваши дочери расцвели в самые прекрасные цветы Бургундии! Думаешь ли ты о женихе, Эжени?

– Моя дочь собирается стать Христовой невестой, – ответил за Эжени Себастьян.

– Хоронить такую красоту в монастыре? Безумие! – фыркнул Бертран. – Опомнись, Эжени, сколько мужчин, должно быть, мечтают о тебе!

– Не обо мне, а о моём наследстве и о землях моего отца, – грустно возразила она. – Прошу вас, господин де Мармонтель, давайте не будем об этом. Вы ведь приехали сюда охотиться на Зверя – давайте о нём и поговорим.

– Узнаю малютку Эжени, – рассмеялся Бертран. – Она и в детстве была такой же серьёзной. Жаль, что вы, господа мушкетёры, не видели её и Инессу в детстве – чудесные были девчушки! Инесса могла часами танцевать, а Эжени всё больше тянуло к книгам. А скажите-ка мне, господин д’Эрбле, как нынче обстоят дела в Париже?

***

За ужином случилось то, чего Эжени боялась больше всего – её слова никто не воспринял всерьёз. Когда она заговорила о Звере и о том, что он, возможно, подвластен человеку, Инесса досадливо поморщилась и заявила:

– Неужели обязательно всякий раз говорить об этом за едой? Мне теперь кусок в горло не полезет!

– Прости, сестра, но когда же ещё мне говорить об этом? – возразила уязвлённая Эжени. – Господин де Мармонтель обязан выслушать меня, если он собирается поймать Зверя.

– Ты забила себе голову страшными сказками, – поджал губы отец. – Сложно представить, чтобы человек мог справиться с таким крупным и опасным созданием, да ещё и натравить его на кого-то. Я считаю, что Зверь сам по себе слишком хитёр и коварен, человеческий умысел тут не при чём.

– Мне попадались такие волки и лисы, которых можно заподозрить в сговоре с дьяволом – до того они ловко скрывались и запутывали следы! – поддержал его Бертран. – В самом деле, кому придёт в голову подобная безумная идея – приручить Зверя, чтобы он убивал людей!

– Мы приручаем собак, чтобы они загоняли дичь, – проговорила Эжени уже менее уверенно и покосилась на мушкетёров, ожидая поддержки. – Господа, помнится, вы были согласны со мной…

– Я сказал, что такое возможно, но я ничего не могу утверждать наверняка, – осторожно произнёс Анри.

– Если ваше предположение правильно, то поймать Зверя ещё труднее, а выследить его хозяина – почти невозможно, – добавил Рауль.

У Бертрана, однако, на этот счёт было другое мнение.

– Сначала убьём Зверя, а потом доберёмся и до хозяина – если он, конечно, существует, – он тяжело опустил железную руку на стол. – Справимся с Божьей помощью. Неужели убить какого-то волка, шастающего по лесам, труднее, чем выдержать натиск испанцев?

– Это не просто волк – он куда крупнее и хитрее обычных волков, – заметила Жаклин.

– Но не хитрее человека, – усмехнулся Бертран, не зная, что повторяет слова, произнесённые совсем недавно капитаном Леоном. – Завтра будет большая охота, и нам всем нужно хорошенько подкрепиться перед ней.

– Я не поеду, – решительно сказала Эжени. – Вы знаете, я плохо стреляю и вообще не люблю охоту.

– Я тоже, – неожиданно поддержала её Анжелика. – Не хочу смотреть, как убивают несчастных волков.

– Эти несчастные волки лишают крестьян пропитания, убивая их скот, – холодно ответил Себастьян де Шане. – Впрочем, воля ваша. Если хотите, можете остаться в замке. А что насчёт вас, Жаклин? Вы тоже не любите охоту?

– Не очень, – Жаклин выпрямилась на сиденье, – но я поеду.

– Я тоже, – вставила Инесса. – Я должна быть рядом, когда Бертран убьёт Зверя и положит конец нападениям.

– Ты слишком наивна, – обратился к невесте Бертран. – Может, это буду не я, а твой отец или кто-нибудь из господ мушкетёров. А может, какой-нибудь охотник. Например, Жан Шанталь – должно ведь ему когда-нибудь повезти?

Дальше разговор пошёл в другом направлении, и Эжени, чувствуя усталость и бессилие, покинула столовую раньше других, сославшись на головную боль. Она поднялась наверх и долго стояла у окна, глядя на сгущающиеся сумерки. Завтра наступит день, уже прозванный Днём Великой охоты. Будет убито множество волков, но окажется ли среди них Зверь? Верно ли её предположение насчёт его хозяина? Или всё, высказанное ею в библиотеке – не более чем фантазии, и дети мушкетёров сейчас смеются над её предположениями вместе с отцом, сестрой и Бертраном?

Небо уже потемнело, на нём зажигались первые звёзды, из-за облаков выплывала луна. Корнель мягко опустился на плечо Эжени, но она едва почувствовала его тяжесть. Голоса доносились до неё будто издалека – видимо, ужин закончился, и гости расходились. Эжени услышала приближающиеся шаги, но не отошла от окна и даже не повернула голову – она чувствовала себя удручённой, и ей не хотелось ни с кем разговаривать.

– Мадемуазель де Шане, – негромко окликнули её. Она узнала голос Леона и нехотя повернулась. Корнель на её плече раскрыл крылья и хрипло каркнул.

– Он не нападёт на меня? – капитан улыбнулся, но вид у него был усталый и, что странно, недовольный. Эжени подтолкнула ворона рукой.

– Лети к себе, – она проводила Корнеля взглядом и повернулась к капитану. – Неужели вы его боитесь?

– Я уже давно никого и ничего не боюсь, – медленно проговорил он.

– Даже завтрашней охоты?

– А чего её бояться? – он дёрнул плечом. – Преследовать зверей – не то, что преследовать людей. Звери куда менее опасны, потому что не знают, что такое подлость.

– Интересное суждение, – Эжени снова посмотрела за окно. – Бертран как-то раз заметил, что каждый человек похож на какое-то животное. Он сам считал себя медведем, Инесса была домашней кошкой, а я – ласточкой.

– Ласточка, – повторил Леон. – А что, это красивые птицы, лёгкие и быстрокрылые. Хорошее сравнение. Ну а я, по-вашему, на кого похож?

– На льва, – быстро ответила Эжени, пытаясь не вспоминать о своём сне. – Храбрый лев с золотой гривой.

– Лев, – усмехнулся дю Валлон. – Видел я как-то льва в королевском зверинце – обычный кот, только большой, толстый и разморённый жарой. Грива свалялась, сам лежит и не может подняться – ни храбрости, ни золота я не заметил.

Эжени обескуражила как резкость его слов, так и спокойствие его тона.

– Я не хотела обидеть вас этим сравнением. Между прочим, это был комплимент, – голос её дрогнул, и Леон это заметил.

– Простите, – похоже, он был смущён. – Знаете, я не мастер вести такие разговоры – не то что д’Эрбле или Рауль. Если я задел вас… прошу простить.

– Вас часто сравнивают со львом? – Эжени постаралась проявить участие. – Вам это надоело, поэтому вы злитесь?

– Меня ни с кем не сравнивают – жизнью дорожат, – хмыкнул он.

Это смутило Эжени ещё больше, и она опустила голову.

– Простите меня, – тихо сказала она. – Знаете, время позднее… наверное, я пойду к себе. Удачи вам в завтрашней охоте.

– Благодарю, – кивнул Леон. Эжени уже шла по коридору, когда он окликнул её:

– Мадемуазель де Шане!

– Да? – она остановилась и развернулась к нему.

– Если мои слова вас утешат, то я думаю, что вы правы насчёт хозяина Зверя. И мои друзья думают так же. Именно поэтому я считаю, что завтра мы Зверя не поймаем. Но всё равно, спасибо вам за добрые слова.

После этого Эжени покинула его в совершенном смятении. Уже лёжа в своей постели, она долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, сминала одеяло, а когда всё же провалилась в сон, опять оказалась в лесу. На этот раз за окном не гремел гром, не лил дождь, поэтому во сне было тихо, и даже ветер дул не так сильно. Эжени по-прежнему стояла возле дерева в одной ночной рубашке, но сейчас она почему-то не испытывала страха – только тихую обречённость.

Зверь появился, как и прежде, из-за деревьев, одним большим прыжком преодолел разделявшее их расстояние и приземлился у ног Эжени. Она видела, как поднялась огромная, неправильной формы голова, как засветились глаза, как заизвивалось тело Зверя, избавляясь от тёмной, пахнущей землёй и кровью шкуры. Ещё несколько мгновений – и Леон дю Валлон стоял перед на коленях, насмешливо глядя на неё снизу вверх.

– Почему волк? – не своим, хриплым и дрожащим голосом произнесла Эжени. Леон посмотрел на неё вопросительно, и она добавила:

– Почему волк, а не лев? Вы же Леон, значит, лев…

– Серьёзно? Я стою перед тобой голый, только что превратившись из Зверя в человека, а ты спрашиваешь, почему не лев? – он рассмеялся и, легко поднявшись с колен, шагнул к Эжени, прижимая её к стволу дерева, уже знакомому по прошлому сну. – Это единственный вопрос, который у тебя возникает?

«Нет, не единственный. Далеко не единственный», – подумала Эжени, но вслух ничего произнести не успела – Леон крепче прижал её к дереву, стискивая рубашку и тело под ней, утыкаясь лицом в шею. Сил сопротивляться не было, и Эжени безвольно обмякла. Ей было жарко и холодно одновременно, сердце бешено стучало, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, спину больно царапала кора дерева, а шею обжигало дыхание Леона. Вот он поднял голову, чтобы поцеловать Эжени в губы… и за мгновение до того, как он исполнил это намерение, она проснулась в своей постели.

========== Глава шестая, в которой происходит Великая охота, а Эжени слушает рассказ и даёт дельный совет ==========

Дождя в День Великой охоты, вопреки опасениям собравшихся, не было. Небо по-прежнему затягивали тучи, было прохладно и сыро, но сквозь разрывы облаков изредка проглядывало солнце. С самого утра в замке Себастьяна де Шане витал какой-то странный дух, дух свободы и приключений. Обитатели замка были непривычно оживлены, но в то же время встревожены. Даже Эжени, не собиравшаяся ехать в лес, чувствовала непривычный прилив сил и невольно задумалась: не вызвано ли это ощущение её сном? Ведь и в прошлый раз после такого сна она была взволнована, но при этом преисполнена желания поговорить с жертвами нападений и услышать их истории собственными ушами.

И в замке, и во дворе было шумно – лаяли собаки, ржали лошади, переговаривались люди, Инесса, не находившая себе места, в нетерпении порхала по коридорам, Себастьян де Шане проверял старое ружьё. Бертран Железная Рука, быстро сдружившийся с детьми мушкетёров, рассказывал им какие-то истории – судя по взрывам хохота, не вполне приличные. Анжелика краснела, слушая его, Жаклин делала вид, что ей всё нипочём, Рауль пытался удержать маску хмурости, Анри и Леон смеялись от души, и Эжени поймала себя на том, что любуется улыбкой капитана.

«Нет, пора перестать смотреть на него», – твёрдо сказала она самой себе. «Мало того, что он с друзьями прибыл в наш замок и живёт в нём почти неделю, так он ещё занял мою голову, мои мысли и мои сны! Нет, господин капитан, так решительно не годится! Прошу вас оставить мой разум в покое и не являться мне во снах… тем более в таком непристойном виде».

Представив, как она высказывает всё это Леону, Эжени не смогла сдержать смешка. Как назло, именно в этот момент капитан повернул голову и увидел её улыбку. Эжени быстро и стыдливо опустила глаза – не хватало ещё, чтобы он подумал, что она заигрывает с ним!

Мало-помалу сборы были закончены, и кавалькада всадников выстроилась во дворе. Инесса на своей Кудеснице гарцевала рядом с Бертраном, который что-то говорил своим собакам, то и дело наклоняясь к ним и трепля по головам левой рукой. Гончие повизгивали и виляли хвостами – видимо, хозяина они любили. Себастьян, привстав в стременах, обводил двор тревожным взглядом, дети мушкетёров прощались с Анжеликой.

– … и пожалуйста, Жаклин, будь осторожна, – донеслись до Эжени слова баронессы, когда она приблизилась к пятерым друзьям.

– Ничего со мной не станется! – обычным своим слегка бесшабашным тоном бросила Жаклин и легко поднялась в седло, не опираясь на протянутую руку Анри.

– Это не первая охота, в которой я участвую, – д’Эрбле тоже оседлал коня. – Мадемуазель де Шане, вы пришли проводить нас?

– Да, – Эжени заставила себя улыбнуться. – Осторожности вам уже пожелали, теперь я хочу пожелать вам удачи.

– Удача нам не помешает, – весело кивнул Анри. – С нами Шанталь, а он опытный охотник. Может, сегодня Бог будет на нашей стороне, мы убьём Зверя, и дальнейшее расследование не понадобится.

– Я буду молиться! – Анжелика торопливо перекрестилась.

– Даже если Зверь не будет убит, не стоит впадать в отчаяние, – добавил Рауль. Он, поднимаясь в седло, тепло посмотрел на Анжелику, она послала ему ответный ласковый взгляд. У Эжени от этой сцены защемило сердце, и она поспешно отвернулась. Чуть неподалёку Леон давал наставления своей вороной Дьяволице, и Эжени подошла к нему.

– Я желаю вам удачи, – неловко проговорила она, наблюдая за тем, как Леон расчёсывает гриву кобылицы. Ей вдруг подумалось: а что, если бы он так же гладил её рыжие вьющиеся волосы, пропуская их сквозь пальцы?

«Кажется, я знаю, что мне сегодня приснится», – подумала Эжени, краснея, но Леон её смущения не заметил. Сегодня он был в хорошем расположении духа.

– С нами Бог, – ответил он. – Знаете, мадемуазель де Шане, в тех местах, где я родился, ходит поговорка: «Господь любит детей, дураков и пьяниц».

– И к кому же вы себя относите? – это было очень дерзко и совсем некстати, но Эжени не сумела сдержаться. Впрочем, Леон не разозлился, лишь усмехнулся.

– Все мы – дети мушкетёров, раньше я был дураком, а иногда бываю и пьяницей, значит, мне должно повезти втройне.

– Кажется, вы успели попасть под влияние Бертрана, – покачала головой Эжени, пытаясь сдержать улыбку. – Он любит такие шутки.

– Любит, – согласился Леон. – Знаете, Эжени, может, это странно прозвучит, но он… напоминает мне моего отца. Мы с ним не успели узнать друг друга как следует, но думаю, он так же бы смеялся перед охотой и бесстрашно бросился бы на Зверя, появись тот перед ним. Мы с отцом были вместе всего несколько дней, но я узнал о нём больше, чем за всю свою жизнь.

Заинтригованная Эжени уже хотела расспросить капитана – ей внезапно захотелось узнать про Портоса как можно больше – но тут к ним подошла Анжелика и без лишних слов кинулась брату на шею.

– Леон! – судя по дрожащему голосу, она едва не плакала.

– Успокойся, сестра, – он погладил её по волосам и посмотрел на Эжени едва ли не извиняющимся взглядом. – Ну-ну, Анжелика, не стоит так печалиться, я ведь не на войну иду.

– Мне приснился дурной сон, – она шмыгнула носом и отстранилась. – Должно произойти что-то плохое, я чувствую.

– С кем, со мной? – Леон, по-видимому, не был сильно обеспокоен словами сестры.

– Не знаю… Я даже не помню, что мне снилось! Но Леон, пожалуйста, будь осторожен!

– Я всегда осторожен, – он пожал плечами и взлетел в седло. – Я везучий, сестрёнка, ты же знаешь.

– Не говори так, – покачала головой Анжелика. – Вдруг спугнёшь удачу?

– Не спугну, – Леон протянул сестре руку, и та крепко сжала её. – Мадемуазель де Шане пожелала мне достаточно удачи, чтобы выжить в сегодняшней охоте.

Он мягко высвободил руку, улыбнулся сестре, кивнул Эжени и, развернув Дьяволицу, отъехал к друзьям. Себастьян де Шане встал во главе колонны и помахал дочери рукой:

– Жди нас, Эжени!

– Не скучай, сестра! – прозвенела Инесса, подъезжая к нему.

– Я привезу вам голову Зверя! – Бертран рубанул воздух железной рукой.

– Анжелика, мадемуазель де Шане, счастливо оставаться! – вразнобой закричали дети мушкетёров.

Всадники двинулись прочь. Анжелика махала им, пока их было видно, подпрыгивая на месте. Эжени тоже подняла руку, но почти сразу же опустила её. У неё возникло странное давящее чувство – как будто и отец, и Инесса не испытывали никакой грусти при расставании. Они оставили её всего на день, но легко оставили бы и на год, как будто она ничего для них не значила. Инесса увлечена своим Бертраном, а отец всегда любил младшую дочь больше, чем старшую.

«Может, я несправедлива к ним?» – размышляла Эжени, глядя на Анжелику, которая всё ещё махала всадникам и слала воздушные поцелуи. «Но ведь на меня никто так не смотрел, как Рауль смотрит на неё. Меня никто не обнимал так, как она обнимала брата. Инесса даже не называла меня «сестрёнкой»! Интересно, а Леон смотрит на Жаклин д’Артаньян так же, как Рауль на Анжелику? Он любит её? Или просто желает её? Или я всё выдумала, и ленточка, которая сейчас лежит в моём столе, ничего не значит?»

Неожиданно налетел резкий порыв ветра, и Эжени поёжилась.

– Пойдёмте в замок, – тихо сказала она. – Здесь холодно, а ваш брат вряд ли обрадуется, если вы простудитесь.

***

Свежий ветер, треплющий волосы, неумолчный лай собак, крики загонщиков, ровный стук копыт – всё это напоминало Раулю о тех днях, когда они с отцом охотились в лесах графа де Ла Фер. Атос научил сына всему тому, что он умел сейчас, и у Рауля всё ещё покалывало сердце, когда он вспоминал строгие глаза и спокойный размеренный голос отца. Прошло больше года с момента его смерти, и нельзя сказать, что она была неожиданной, но как же иногда всё-таки больно вспоминать тех, кого нет с нами! Сердце снова закололо, и Рауль невольно поморщился, прижав руку к груди.

– Всё в порядке? – с ним поравнялся Анри.

– Да просто старая рана напомнила о себе, – ответил Рауль, стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботней. – Чувствую, то приключение в таверне будет ещё долго напоминать о себе.

– Рауль, вы неподражаемы! – усмехнулся Анри. – Только вы можете назвать «приключением» сражение, в котором вам в сердце прилетел кинжал!

– Но сердце оказалось твёрже, – пошутил Рауль и поглядел в сторону Леона. Тот ехал рядом с Инессой и о чём-то расспрашивал её.

– Вижу, ваша сестра не любит охоту и всё, что с ней связано, – заметил дю Валлон. – Она всегда была такой тихой?

– Мы с Эжени во многом непохожи, – Инесса отвела от лица выбившуюся прядь. – Она любит ездить верхом, но не видит веселья в охоте. Её всегда тянуло к книгам и вышиванию, а меня – к танцам и песням.

– Она кажется печальной.

– Эжени всё ещё переживает после смерти мамы. Она ушла так… быстро, – Инесса закусила губу. – Чахотка. Отец так и не оправился до конца после этого. Он всегда был тревожным, а теперь он переживает за меня. И за Эжени тоже, – добавила она после паузы, – но меньше, ведь она всегда была более рассудительной. Бедная наша мама, она так и не дождалась нашей с Бертраном свадьбы!

– Простите, – Леон склонил голову. – Я не хотел будить ваши воспоминания.

– Ничего, я уже привыкла. Время, знаете ли, лечит даже самые тяжёлые раны. Оно вылечило Бертрана, вылечило меня, излечит и отца с Эжени. Мы с ней разные, но я порой беспокоюсь за неё. Вы можете меня понять, господин дю Валлон, ведь у вас тоже есть сестра, и вы с ней тоже сильно отличаетесь.

– Анжелика – чудо, – усмехнулся Леон, и глаза его потеплели. – Я люблю её, забочусь о ней и готов защитить её от любой опасности. И если бы я увидел, что она горюет, я бы сделал всё, чтобы осчастливить её.

Раулю почудился в этих словах упрёк, но Инесса де Шане его не расслышала.

– Эжени тоже заботилась обо мне, когда мы были детьми, – с рассеянным видом кивнула она. – Да и потом, когда мы воспитывались в монастыре, она иногда заступалась за меня и брала на себя вину за мои мелкие шалости. Я не была кроткой, видит Бог, не была, но я в этом совершенно не раскаиваюсь!

Рауль опустил голову и поспешно отъехал в сторону, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее. Капитан Леон был не единственным человеком, любящим Анжелику и готовым защитить её от любой опасности. Он, граф де Ла Фер, готов был снова подставить грудь под кинжал и сразиться с троицей монахов, если бы ему пришлось защищать баронессу дю Валлон. К счастью, за тот год, что они были знакомы, ему не так часто приходилось это делать, кроме того, Анжелика вполне могла сама постоять за себя. Рауль и сам не заметил, как его первая всепоглощающая страсть к Луизе де Лавальер сменилась сначала привязанностью, а потом и любовью к Анжелике дю Валлон.

Анжелика, милая, чистая и невинная Анжелика, не замечала огня в его глазах, не слышала боли в его словах – она была по-прежнему добра и ласкова, считая Рауля своим другом. Он же не смел проявить свои чувства, боясь спугнуть Анжелику, как птицелов боится неловким движением спугнуть сидящую на ветке певчую птицу. Вот только Рауль совсем не хотел ловить её – он хотел любоваться её красотой, наслаждаться её пением издали, и его вполне устраивало нынешнее положение вещей. И только иногда, обычно в ночные часы бессонницы, ему приходило в голову, что жизнь не вечна, а молодость коротка, что Анжелика с её милым личиком и добрым нравом непременно выйдет замуж, а он… Что ж, ему тогда останется только уйти в монастырь. «В женский», – добавил он, вспомнив Портоса, и невесело улыбнулся собственной шутке.

– Приветствую вас, господа! – послышался впереди раскатистый голос. За поворотом дороги показался всадник на невысоком буром коньке. Когда он подъехал ближе, Рауль узнал отца Роберта.

– Возвращаюсь из соседней деревни, – пояснил он. – А вы отправляетесь в лес, чтобы поразить Зверя?

– Нет, мы всего лишь выехали на небольшую прогулку, – нежно улыбнулась Инесса, и тут же была одёрнута своим суровым отцом:

– Не дерзи, Инесса. Да, святой отец, мы надеемся, что сегодня это чудовище будет убито, и ужасу в моих землях придёт конец.

– Да пребудет с вами Бог! – священник размашисто перекрестил их, а затем кинул мрачный взгляд на Инессу и Жаклин. – Я не вижу вашей старшей дочери, шевалье де Шане, и юной баронессы.

– Эжени и Анжелика не любят охоту, – ответил де Шане, – они остались в замке.

– Что ж, может оно и к лучшему. Женщинам не место на охоте, – негромко, словно говоря сам с собой, добавил Роберт и возвысил голос: – Я буду молиться об удачном исходе охоты, которая уже прозвана Великой, но помните: этого Зверя не убьёшь обычной пулей! Он прислан из самого Ада, и лишь молитва и святая вода могут справиться с ним!

– Пока вы тут проповедуете, Зверь уже может покинуть своё логово и начать охоту на нас, – бросил Шанталь, выезжая вперёд. – Я охотник, и я лучше знаю, каким оружием поразить Зверя.

– Гнев – один из страшнейших грехов, сын мой, – Роберт пристально посмотрел на Шанталя, пожевал губами и добавил: – Но я всё равно желаю вам удачной охоты.