Текст книги "Слишком долго (СИ)"

Автор книги: RoadWork

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

“…Это диспетчер. Просим идентифицировать себя…”

“…Зариф Ихья. Военный нетраннер…”

“…Принадлежность…”

“…“Милитех”. Мы дезертировали. Выводим местных в лес и продолжаем удерживать оборону, но долго не продержимся. Повторяю, есть раненые…”

“…Сколько Вас…”

“…Девятнадцать, включая меня. Два снайпера. Шестнадцать штурмовиков. Один военный репортер…”

“…Как Вы обозначены…”

“…Камуфляжка…”

Вы знали, что большая часть треков со смехом на телевидении создана в начале 50-ых годов двадцатого века? Смех, который мы слышим в различных популярных ситкомах, принадлежит тем, кого уже, вероятно, нет в живых. Большинство даже не задумывается об этом, а, наткнувшись на жуткий факт, сталкивается со странным ощущением, поселившимся в глубине души. Примерно то же самое происходит, когда мы слушаем старые песни, исполнители которых давным давно покинули этот мир. Вы слышите голос, мелодию, чувствуете настроение, в голове возникает картинка. Этого уже человека нет, однако он жив до тех пор, пока живет память о нем. Так, может, и нет смерти? Что это вообще такое? Устрашающий темный “персонаж”, забирающий души и сопровождающий их на “тот свет”, или вольный дух, решивший таким образом избавить несчастного от земных страданий и отвести в лучшее место, где будет спокойно? Или, может, все заканчивается в последний удар сердца?

“…Код “красный”…

…В 1:47 поступил сигнал бедствия из н.п. Юсухара. Штурмовая группа “Милитеха” приступила к атаке. Сообщается о раненых и о боевых дронах. Необходимо незамедлительно выслать группу, а также оказать пострадавшим медицинскую помощь. Юсухару удерживает девятнадцать человек (в камуфляжке)…

…Повторяю. Есть раненые. Поселок удерживает девятнадцать человек (в камуфляжке). В срочном порядке высылайте группу для огневой поддержки и оказания первичной помощи пострадавшим…”

Легкие делают последний глоток воздуха, насыщая ничего не подозревающие клетки тела жизненно необходимым кислородом. Сердце медленно сокращается, перенаправляя последнюю порцию крови в следующие секции организма, быстро втягивающего воду из тканей за пределами кровотока в жалкой попытке заполнить кровеносные сосуды. Кровь разбавляется. Уровень железа медленно, но верно снижается. Артериальное давление падает, а реальность в глазах начинает уплывать, напоминая навязчивую иллюзию, в достоверность которой просто невозможно поверить. Мгновение осознания закончилось несколько секунд назад. Тупая пронизывающая боль отступает. На смену ей приходит могильный холод, пронизывающий каждый миллиметр кожи. Ком подходит к горлу. В ушах стоит гул. Кончики пальцев подергиваются, нащупывая что-то холодное и твердое, будто мозг все еще пытается обнаружить почву и убедиться в том, что ты еще жив. Глаза непроизвольно закрываются, а на языке ощущается металлический привкус крови. Ее ни с чем не спутаешь.

Утекающая сквозь пальцы реальность походила на туман, окутывающий сознание и затягивающий в холодную темную пропасть, где больше не будет боли, разрывающей и душу, и тело на части, где в кругу давно умерших близких людей, которых ты так сильно любил и потерял, будет спокойно. Мир, каким ты знал его прежде, перестанет существовать. Все разом обесценится: мечты, цели, принципы, убеждения, все нахрен исчезнет! Ты исчезнешь! Жизнь ведь слишком хрупкая конструкция. Она может оборваться в любой момент времени и где угодно. Мы не властны над этим. Нам остается просто жить. Просто следовать своим путем. Проживать мимолетные мгновения, не подозревая, что любой из них может стать последним, что ты увидишь и почувствуешь, будь то июньская гроза с прохладным, наполненным свежестью дождем или крепкое объятие близкого человека, больше всего опасающегося за твою жизнь…

Он обнимал так, словно в последний раз. А она… Да просто уже не понимала, что делать. Потерялась логическая связь. Исчезла надежда на то, что хороший конец не за “горами”, что все еще можно начать сначала. Теперь ей было по-настоящему страшно, безумно страшно, что погибнет прежде, чем сможет помочь увести жителей деревни в безопасную зону, что не сумеет спасти детей, чьи голоса срывались на крик при каждом взрыве и выстреле. Эмилия держалась из последних сил, чтобы не дрожать. Она снайпер. Она должна прикрывать отход своих и не подпускать противника слишком близко.

Нет времени, чтобы терять самообладание и поддаваться панике. Нет времени, чтобы связаться с близкими и заранее попрощаться с ними, ведь все это – заведомо проигрышная партия, где с первых секунд тебе поставили жирный “шах”. Отступать уже некуда. Ты должен оставаться на позиции как можно дольше. Говоря простым языком, умереть, но не покидать своего места. Умереть действительно за правое дело. Героем тебя не назовут, более того, никто даже не вспомнит твоего имени и не узнает, какой ценой были спасены детишки из деревни. А важно ли признание? Кому оно вообще нужно? Когда речь идет о жизни, то многие вещи теряют всякий смысл, становясь чем-то пустым.

Так странно…

Воевать против своих.

Мия знала этих людей. Знала их имена и позывные. Знала, что каждого дома кто-то ждет. Жена, дети, родители. У каждого были близкие люди, ради которых они сражались и ради которых просто пытались выжить. Умри они на Сикоку – семьи правды не узнают. Никто не хотел такой участи. Слишком страшно. Слишком жестоко по отношению к родным, не знающим ничего. Они получали хорошие эдди, однако и подумать не могли, какой ценой был заработан каждый. Это были кровавые грязные деньги. Ни одна загубленная корпорациями жизнь не стоит того и уж тем более жизней простых невинных жителей острова. Здесь были женщины и дети, старики и простые мужчины, работающие, не покладая рук, чтобы обеспечить свои семьи. Гражданские, как бы выразились в академии. Та ячейка общества, которая должна быть неприкосновенной. Это не их распри. Они не должны пострадать, но почему-то страдали…

“Милитеху” все равно на жизни обывателей. Этот шаг они планировали несколько недель, тщательно подготавливая более опытных и верных солдат, чтобы скомпрометировать “Арасаку”. Десятки людей должны были погибнуть в эту ночь, а деревня – вспыхнуть ярким пламенем и исчезнуть с лица земли, развеявшись пеплом по ветру.

– Нам ответить, – озабоченно пробубнил по связи Зариф, находившийся в одном из контрольных пунктов, где ему удалось перехватить источник сигнала и отправить сообщение о бедствии. – Группа быть здесь через семь минут, – после сказанного нетраннер отключился от терминала, намереваясь помочь своим. Он не был снайпером так же, как не был и штурмовиком, но мужчина вполне мог уводить женщин и детей, чтобы разгрузить тех, кто еще способен держать в руках оружие.

– Ну и ночка, да? – послышался голос Ника Андерсона. Репортер все это время не отходил от Зарифа, записывая отчаянные попытки нетраннера выйти на связь с японцами. Мужчина хотел открыть миру правду о том, что в действительности творилось на этих “учениях”, однако, впоследствии присоединился к компании, потому что считал их правыми, потому что хотел хоть что-то сделать. А про запись ему и вовсе Маккой напомнил, когда их группа в спешке покидала лагерь.

– Не расслабляться, – напряженным необычно строгим голосом вместо ответа выдохнул Зариф и, выпрямившись, подошел к репортеру почти что вплотную. Его взгляд был полон решимости и странного спокойствия. Данная проф деформациях многих военных всегда поражала Ника. Вокруг хаос, а они спокойны. Тем временем на плечо репортера легла тяжелая рука нетраннера. Он продолжил: – Не высовываться и записывать, – осторожно постучав указательным пальцем по устройству записи, закрепленному на височной доле Ника, Зариф устремился к выходу.

– Ник, на передовую не лезь, – еще раз напомнил Маккой, находящийся на позиции. По связи были отлично слышны далекие выстрелы. – Лишний раз не высовывайся. Нужно вывести детей. Все понятно?

– Да, – послушно кивнул репортер.

– У вас чисто, – сухо проговорил Джейк по связи. – Не тяните!

– Бегом-бегом! – поторапливал Зариф. Он вытащил из кобуры пистолет, в случае чего будучи готовым защищать и репортера, и себя.

Они выбежали на улицу, где уже битый час лил дождь, образовывая гигантские лужи и размывая дорожки. Вода проникала в здания, затапливая помещения одно за другим, что было вовсе не редкостью для этого времени года. Тайфун принес гигантское количество осадков. Бежать было тяжело, особенно, когда ощущаешь, как тебя засасывает в грязь, как вода проникает через верх военных ботинок и намокают носки. Омерзительное чувство. Одежда промокла насквозь и прилипала к телу, сковывая в движениях. С каждой секундой холод становился более ощутимым.

“Милитех” не стал мелочиться, решил уничтожить несколько зданий для должного эффекта. Да и теперь в их расстрельный список попало девятнадцать человек, которые по воле случая собрались в одном месте. Как ни крути, но штурмовая группа не покинет Юсухару до тех пор, пока не истребит дезертиров. Маккой и остальные узнали об этом от Зарифа. Нетраннера же выбросило из Сети после того, как было выдано распоряжение о ликвидации. Их будут искать. Охотиться, как на диких зверей, пока не истребят каждого, что было вполне логично. Такой мегакорпорации не нужны лишние свидетели их преступных деяний. Любая просочившаяся информация с приложением фото и видеоматериалов способна была вызвать мировую смуту, а отмазаться будет ох как нелегко.

– Мамочка… – горько плакал маленький мальчик, стоящий по колено в воде. Он вытирал кулачками слезы и был сильно напуган громкими звуками. Малыш увидел яркий проблеск света и убрал руки, рассматривая его, как вдруг оказался на руках Андерсона, на ходу подхватившего ребенка.

Боевой дрон парил над улицей в поисках целей, сканируя все, что попадалось в поле его камер. Мальчишке крепко повезло. Репортер успел вовремя скрыть его из виду. Необходимо поторопиться и как можно скорее очистить пространство от невинных людей. Каждая эта жизнь бесценна, поэтому дезертиры поставили бедных жителей Юсухары в приоритет. Ник нес мальчишку на руках, слушая его тихие всхлипы. Зариф бежал впереди, показывая путь и осматриваясь в поисках опасности. Нельзя допустить, чтобы их обнаружили.

Перестрелка не заставила себя ждать. Они только выбежали к перекрестку, как Зариф выстрелил. Впервые за все то время, что он на Сикоку, нетраннер воспользовался огнестрельным оружием, защищая репортера с ребенком на руках. Но их было больше. Андерсон, совершенно не ожидая от себя такой прыти, среагировал молниеносно, вцепившись пальцами в мокрую камуфляжную куртку афганца и оттянув того за угол.

Выстрел.

Зариф вздрогнул, поджав губы. Капли воды стекали по его лицу. Слиплись темные ресницы. Сердце бешено билось, а в пальцах возникла предательская дрожь. Казаться спокойным ему всегда удавалось очень просто, но не сейчас. Зариф, как никогда прежде, боялся. Превыше всего афганец ценил жизнь и любил жить. Он хотел, чтобы все оборвалось иначе. Мужчина судорожно ощупал себя на предмет, благо несуществующих, пулевых отверстий, а после медленно выглянул из-за угла, обнаружив два трупа. Первый пал от его руки, а второй…

– Спасибо потом скажешь, – бархатный голос Эмилии согрел чуткое сердце нетраннера, вздохнувшего с облегчением.

– Ты чудо, Мия… – ласково и благодарно пролепетал Ник, улыбнувшись краешком губ. Зариф усмехнулся и хлопнул репортера ладонью по плечу, призывая тем самым продолжать путь. Осталось недалеко.

Как же клево иметь в команде двух снайперов. Эти ребята гребаные призраки, которые незримо прикрывали отход и отражали атаку в случае чего. Зариф не понаслышке знал, что каждый выстрел – большой риск. У “Милитеха” на балансе числится много снайперов. Они начнут выслеживать Картер и О’Брайна, поэтому этой парочке стоит быть крайне осторожными. Тем не менее Мия рискнула собственной головой, чтобы открыть Зарифу и Нику путь.

– А кто это у нас тут подлизывает? – веселый говор Коннора скрашивал эту страшную ночь. Мужчина не терял хватки, да и в принципе всегда был довольно оптимистичным. Коннор занялся весьма деликатным дельцем. Он обложил минами один из переулков. Мужчина не хотел, чтобы штурмовики “Милитеха” обошли их со спины, поэтому “залатал некоторые дыры”. Хотя… Чего добру пропадать. Стоило Коннору стащить в лагере сумку с минами, его глаза буквально засияли от счастья и предвкушения.

– Коннор, ты бы хоть за угол отошел… – недовольно буркнула Картер, наблюдая за мужчиной через оптику. Он повернул голову в сторону вышки, на которой восседала девушка. Взгляд Коннора был устремлен точно в оптику. Мия улыбнулась.

– Не переживай ты за старика, Ласточка, – ласково пролепетал Коннор, ухмыльнувшись, чем заставил Эмилию закатить глаза, но тем не менее мужчина скрылся из виду. – Я уже свое отжил.

– Ну-ну… – выдохнула девушка и серьезным тоном добавила: – Коннор, пять человек. Уходи оттуда.

– Принято, Картер, – кивнул мужчина, приступив к выполнению верного указания.

– Блять! Патроны кончаются! – прорычал Маккой. Судя по звукам, доносившимся с его позиции, “вечер” явно перестает быть томным.

– У меня последний магазин! – рыкнул по связи мужчина.

Дело плохо. Двое уже погибло. Штурмовая группа уверенно прорывалась вглубь поселка. Они подрывали здания. Зажимали в угол. Не предоставляли ни единого шанса на отход. Джим намеревался держать их столько, сколько он сможет, ведь вывели еще не всех жителей. Некоторые спрятались в домах, молясь о том, чтобы все прошли мимо, чтобы не заметили их. Дезертиры сносили двери с петель, хватали всех за шкирки, выводили, направляли и защищали, получая раны и лишаясь жизни. Страх ведь странная вещь. Кто-то начинает бежать в попытке спастись, кто-то столбенеет, кто-то прячется, а кто-то начинает драться. Простая особенность. А бросить никого они не могли. Маккой был настроен решительно. Он прожил долгую жизнь, многое повидал и многого добился. Мужчине нечего было терять. А погибнуть он планировал за правое дело.

– До огневой поддержки четыре с половиной минуты, – запыхавшись буркнул Зариф. Он прижал руку к ноющему боку ощущая легкую усталость в мышцах.

– Джим, отступайте… – глухо отозвалась Эмилия. Все услышали как, обычно спокойный, бархатный голос девушки дрогнул и надломился. За короткое время, что они провели вместе, Мия искренне полюбила Маккоя и не хотела терять его, пусть и понимала, что это неизбежно.

– Если они прорвутся… – не унимался Маккой.

– Я не смогу тебя там прикрыть, – молящим голосом продолжила Картер и шмыгнула носом. – Так что отрывай свою задницу и отступай!

– Картер…

– Пожалуйста, черт! – эмоционально прикрикнула Эмилия.

– Принято.

Убедить Маккоя отступать не многим еще удавалось. Но Картер была права. В такой позиции она навряд ли сможет ему хоть чем-нибудь помочь. Надо подобраться к ней поближе. Проверив обойму, Джим шумно выдохнул и, указав жестом остальным, что стоит отступать, ворвался в одно из зданий позади, где был еще один выход. Прошел помещения насквозь, открыл дверь, выбежал на улицу. На миг прислушался к звукам. Дальний выстрел. Картер отстреливалась за всех. Равно как и Джейк. У них было не так много патронов, но они все-равно прикрывали. Каждый раз. Не могли иначе. Свои должны держаться вместе.

С ними только два снайпера…

Два бойца дальних дистанций с молниеносной скоростью сориентировались и заняли неплохие позиции в разгар атаки штурмовой группы “Милитеха”. Они наблюдали. Они защищали. Они прикрывали и выигрывали время для тех, кто остался внизу. Запаса патронов было не так много, поэтому снайпера считали каждый выстрел, полностью осознавая, что конец близок и неизбежен. И в такой обстановке, как никогда, сложно сохранять спокойствие и хладнокровие, но и Джейк, и Мия держали “планку”. Они прекрасно понимали, что снайперов не берут в плен и что им не светит абсолютно ничего, кроме смерти либо в бою с врагом, либо от собственной руки, чтобы не позволить прихвостням корпоратов казнить их.

Маккой был встревожен. Поднятая суматоха сбивала с толку. Люди, полные отчаяния, поддались панике и разбегались, кто куда, а некоторые и вовсе предпочли не покидать стен своего дома, приняв смерть на своей территории. Джим никогда прежде не сталкивался с этим, как и остальные. Даже в Мексике. Но теперь ему понадобилось приложить не малую долю силы, чтобы взять собственные эмоции под контроль и увести Картер на другую точку. Мужчина чувствовал ответственность за внучку своего лучшего друга и просто не мог позволить, чтобы она погибла на этом богом забытом острове. Мия не должна была сидеть на вышке. Девушку следовало увести вместе с детьми прочь из Юсухары.

– Пит вылез… – прошипел по связи Джейк.

Мужчина заметил снайпера, забегающего в здание в нескольких переулках напротив. Питер искал подходящую позицию. В данном случае ему следовало взобраться повыше, где открылся бы хороший обзор. Не так давно Джейк выяснил, что они с Картер учились в одной академии. Более того, Питер был чуть ли не самым лучшим другом Винсента. Неужели он будет выслеживать Мию? Джейк готов был уложить его в любой момент, но только Пит пока не вышел на позицию. Тянул время. Он знал, что находится под “боем” и умирать этой ночью не планировал.

– Где? – холодно поинтересовалась Эмилия.

– Вошел в здание напротив, – отчитался Джейк. – Мия, не высовывайся…

Как же он за нее переживал…

Упрямая. Чертовски упрямая. Джейк, как и Маккой, желал увести Эмилию подальше от боевой зоны. У девушки была возможность сбежать, ну или хотя бы попытаться это сделать, однако Картер отказалась. Она считала, что одного снайпера будет недостаточно, в чем, конечно, была права, но Джейку от этого было не легче. Кроме того Мия не собиралась бросать своих, для нее это было бы равносильно предательству. Как можно близких людей, что делили с тобой еду и тепло столько времени, вот так бросить на смерть? Как можно уйти, зная, что те погибнут и не вернутся? По правде говоря, Эмилия даже не допускала подобных мыслей. Они или вместе уходят, или вместе сражаются. Третьего не дано. Так или иначе, но Мия свой выбор сделала, а вот появление на фронтах Питера всколыхнуло чувства Картер.

– Они обходят справа! – прокричал женский голос по связи. – Дроны! – связь оборвалась громким взрывом, из-за которого завибрировала земля. Каждый ощутил легкий толчок. Мия и вовсе вздрогнула, наблюдая за происходящим через прицел. Девушка чувствовала нарастающую дрожь в теле. Ничего не могла с этим поделать. Слезы в глазах застилали обзор, и девушка прикусила губу почти в кровь в надежде, что боль прояснит разум. Она видела Маккоя, несущегося в сторону ее вышки. Видела вооруженных преследователей, не отстающих ни на шаг.

Слезы ручьем побежали по щекам Эмилии. Она выстрелила, “снимая” оказавшегося в ее поле зрения штурмовика. Картер видела, как дезертиры вместе с простыми обывателями падали в грязь, где под пулеметной очередью обрывались их жизни. Умирали. Они гибли на холодной земле и последнее, что они помнили, – страх и безысходность. Джейк и Картер не успевали. Они терялись при виде кричащих и убегающих женщин. Штурмовиков было слишком много. Кто-то среди дезертиров решил рваться в бой, не смотря ни на что. Кто-то из отряда “Милитеха” открывал огонь по своим, вызывая волну сопротивления в рядах и дезертируя в самый последний момент. Мужчина бежал на врага, срывая голос, а затем упал замертво, успев выдернуть чеку гранаты и забрать вместе с собой еще несколько жизней…

Несчастные дезертиры принимали удар на себя. Их судьба незавидна. Картер знала, что ее ждет смерть. На другое девушка не могла рассчитывать. Военный репортер говорил что-то про “Кан-Тао”, что можно попробовать договориться, но… Зачем себя обманывать? Они дезертиры, которые знают слишком много. Одного только этого достаточно, чтобы забронировать себе ячейку в Колумбарии. Это понимали все. И все шли на этот шаг осознанно, полностью отдавая себе отчет в том, что надо просто продержаться до прихода огневой поддержки. Остальное неважно. Осталось немного…

Просто продержаться еще пару минут…

Хах…

Забавно. Несколько месяцев назад, сидя на занятиях в колледже, Эмилия частенько поглядывала на настенные часы, отсчитывая время и тяжело вздыхая. Некоторые пары были дико скучными, а ставили их в расписании исключительно по утрам, но девушка знала, что ей нужно продержаться до обеда, потому что остальная половина дня, как по щелчку пальца, пролетит очень и очень быстро. Так было каждый раз. Дожил до часу дня – можешь выдохнуть. Скучное и нудное позади. И так каждый день. Но теперь… Эмилии необходимо было не просто продержаться, а оставаться живой все то время, пока здесь нет огневой поддержки.

Страшнее всего было то, что она так и не успела поговорить с Винсентом. Он ведь и понятия не имел о том, что его горячо любимая сестра лежит на холодной вышке, истекая кровью и думая о нем…

Три минуты назад, сидя на позиции, Эмилия услышала душераздирающий детский крик, что еще долгое время будет преследовать Картер по ночам. Он принадлежал девочке, которой было всего лет десять, и она не понимала, куда ей бежать, что делать, куда пропала мама. Ее крик почти заглушал выстрелы. Несчастный ребенок впервые узнал, что такое война, что такое смерть. У нее на глазах разорвало мужчину, успевшего в самый последний момент оттолкнуть девочку в сторону, из-за чего та больно ударилась плечом о каменную стену.

Крик…

Звук отчаяния и беспомощности. Именно он послужил причиной совершения роковой ошибки. Мия уже не могла сидеть на месте. Не могла оставить несчастного ребенка, пусть и понимала, что раскрытие позиции будет стоить ей жизни.

– Есть кто поблизости? В переулке слева от меня девочка! – прокричала по связи Эмилия, плотно удерживая винтовку. Ей было холодно. Чертовски холодно. Еще и дождь никак не заканчивался, затапливая улицы поселка.

Дороги превратились в грязь, в коей засасывало обувь любого, угодившего в ее “ловушку”. Грязь замедляла ход, играя многим стрелкам на руку, ведь здесь оказывались самые легкие “мишени”, некоторые из которых сняли Картер и Джейк. В эти секунды Эмилия чувствовала, как где-то глубоко внутри душа распадается на сотни осколков. Лучше бы она была эгоисткой. Лучше бы была психопаткой и не чувствовала ничего, кроме страха за собственную жизнь. Так было бы проще. Но Мия все чувствовала. И ужас, и боль, и сочувствие, и жалость к тем, кто оказался у нее на мушке.

– Не уходи с позиции… – настойчиво проговорил Джейк. Внутреннее чутье мужчины разбушевалось не на шутку. Его уже пару минут терзало странное предчувствие. Джейк хотел уберечь Мию. Ей нужно было просто отсидеться еще пару минут.

– Джейк, здесь ребенок… – со слезами на глазах прорычала Эмилия. Она учащенно дышала и снова прикусила губу, пытаясь успокоиться, но никак не выходило. Эти крики сводили с ума.

– Оставайся на позиции…

– Черт… – дрожащим голосом прошептала Мия.

Она не могла. Не могла просто сидеть. Девушка видела через оптический прицел Пита, снайпера, о котором предупредил Джейк не так давно. Он выслеживал их. Занял позицию. Стоит только дернуться и все, но Картер не могла в него выстрелить. Должна была, но не могла. Это лучший друг брата. Это ее друг. Они же вместе столько лет учились… Мия искренне верила, что Питер не сделает этого. Как он потом будет смотреть в глаза Винсу?

Крик пробирался глубоко в душу, молил о помощи. Внутри все сжималось и казалось, будто кто-то сдавил пальцами сердце, биение которого участилось настолько, что гулом отзывалось в ушах. Эмилия не слышала ничего, кроме собственного пульса и крика той девочки. Так страшно Мие еще никогда в жизни не было, а за потоком слез девушка никак не могла не только сконцентрироваться, но и рассмотреть хоть что-нибудь через оптику, запотевшую от горячего дыхания снайпера.

Просто невозможно…

Мия сделала медленный вдох и, приподнявшись, чем полностью выдала свою позицию, намеревалась лишь взглянуть на кричащую девочку, а увидела приближающегося к ней штурмовика, держащего ту на “мушке”. Рука снайпера не дрогнула. Палец нажал на спусковой крючок, выпуская через дуло винтовки пулю, “вонзившуюся” в шею мужчины. А вместе с тем в эту секунду прозвучал еще один выстрел…

Жизнь – хрупкая и странная субстанция. Ты искренне веришь в то, что близкий тебе и твоей семье человек никогда не причинит вреда, но твои ожидания не оправдываются. Вся эта дружба, походы в кино и просмотры матчей по телевизору были всего лишь притворством, способом сблизиться, подсесть к кому-нибудь на уши, не быть одиноким, однако жизнь все расставляет на свои места. Прежние друзья, с кем ты проводил свободное время, кого поддерживал в трудные минуты и от кого никогда бы не отвернулся, не навредил, в конечном итоге превращаются во врага, слепо исполняя приказ вышестоящего руководства. Питер ведь возможно даже не задавался вопросом, а что же он делает и зачем? Как он будет потом смотреть в глаза Винсенту?

Жалкое притворство…

Стихли крики. Стихли выстрелы и взрывы, что несколько минут назад оглушали и сбивали с толку, пугая и заставляя вздрагивать. Теперь они доносились едва уловимым эхом. Все будто растворялось. Исчезало и становилось несущественным. В глазах начинало темнеть, но она все еще дышала, ярко ощущая потерю крови и влагу на лице. Дождевая вода просачивалась, капая на бледную кожу. Горячий пар вырывался из ноздрей, а взгляд невидяще уставился в недостроенную конструкцию крыши…

Эмилия утопала. Отчетливо ощущая, как тонет и что не может выбраться. Не хочет. Уже не хочет абсолютно ничего. Острая боль откатилась на задний план, а ее место заняло осознание и дыхание смерти у самого уха, велящей отправиться вместе с ней, чему Картер не противилась и даже не собиралась. Девушка так сильно устала бороться, что уже мечтала о мгновении, когда ее мучения наконец-то закончатся. Мия жаждала искупления, ведь попросту не смогла бы жить с такой ношей. Ее руки были запятнаны кровью. Девушка никогда не сможет смыть ее, очиститься и смириться. Она жаждала освобождения от тяжкого бремени, рухнувшего на хрупкие плечи молодого снайпера еще в сентябре. Мия жаждала свободы. Она хотела просто освободиться даже, если единственным выходом будет смерть.

Влага смешиваясь с каплями дождя скатывалась с уголков глаз. Сухие губы растянулись в легкой счастливой улыбке. В сиреневых глазах угасало пламя жизни, в проблесках которого пронеслась целая жизнь. Сотни прожитых моментов, оставшихся далеко в прошлом, но настолько теплых и красочных, что невольно возникло желание застрять в них, вновь прочувствовать, каково это мирно жизнь и иметь семью, пусть и чудаковатую, но все-таки семью. Хотелось получить второй шанс, вытянуть карточку “жизнь” и пройти все заново. Все исправить. Сказать дедушке, что она очень сильно любит его и ценит. Крепко обнять брата и махнуть с ним покорять Атланту. Сказать матери, что скучает по ней и что она нужна. Действительно нужна. Эмилии нужна мама. Ее всегда было слишком мало. Отчасти Картер понимала, что у той что-то случилось, иначе, зачем Вивиан спрятала детей подальше от себя? Мия все понимала. Прекрасно понимала. И так сильно хотела сказать об этом маме.

Наткнувшись на тупик, где так быстро оборвался путь, Эмилия осознала, что все имеет конец. Для нее уже все закончилось, поэтому девушке оставалось лишь снова вспомнить все. Хотя бы так…

Невозможно войти в одну реку дважды. Невозможно, стоя у пропасти, прожить все с самого начала и исправить то, что казалось ошибкой, потому что ошибок нет. Ты проживаешь тот путь, который тебе предначертан. Невозможно свернуть не туда. Дорога жизни у каждого своя. Это тернистый путь, имеющий свои изгибы и трудности, будь то ухабы или снежные заносы. Порой, все проходит гладко, но чаще мы сталкиваемся с неизбежными трудностями, которые только предстоит пройти, чтобы продолжить длительное путешествие под названием “Жизнь”. В ее ускользающих проблесках Эмилия вновь пробежалась по своей дорожке, вдоль которой было множество дверей, хранящих в себе дорогие сердцу воспоминания и моменты, из которых и сложилась ее короткая жизнь.

– Мия! Не смей умирать! Ты слышишь меня?!

Первый бутлег “Samurai”.

Лучезарный смех Винсента, когда Мия случайно прокусила стержень ручки, из-за чего весь рот, язык и губы были синими. Особенно губы. Оттереть их от чернил было еще той себе задачей, не говоря уже про незабываемую вкусовую палитру. Синие десны, белоснежные зубы, бледная кожа и темные рассыпавшиеся вокруг лица завитки влажных после дождя волос. Винсент никак не мог остановиться. Его буквально разрывало от смеха.

Выразительная улыбка дедушки за игрой на гитаре рядом с их “домом на колесах”, где каждым вечером жглись костры и под звездным небом пелись песни. Это было что-то вроде маленькой нерушимой традиции. Эмилия сидела у костра и обнимала руками коленки, завороженно глядя на Кирка. Она любила его. Всем сердцем любила, особенно, его игру на музыкальном инструменте, во время которой казалось, будто все трудности разом улетучились.

Взгляд соседа, когда двойняшки в процессе игры случайно выдернули чеку светошумовой гранаты, и вовсе никогда не выпадет из памяти. В них было столько страха и непонимания, а что же делать и куда бежать…

Уроки испанского с кочевниками. По просьбе дедушки многие не разговаривали с его внуками на английском, что подтолкнуло близнецов к стремлению узнать их второй родной язык. Детям гораздо проще перестроиться, а помогала в этом Иннит, нетраннер из клана. Женщина была довольно темпераментной, все в лучших традициях Мексики, кроме того она была родом из Испании. Занимаясь с ней, Мия порой в течение дня общалась исключительно на испанском, уже не обращая на это внимание.

Радость в глазах брата после приобретения первой машины, которую вскоре Ви пришлось продать, а также наряд в дождливую ночь из-за нелепой, но самой удачной шутки над директором академии, когда Винсент стоял всю ночь рядом с сестрой, держа зонтик над ее темной макушкой, пусть и не принимал участие в розыгрыше. Будучи старше Эмилии на пару минут, Винс всегда нес ответственность за ее проступки и никогда не винил ее в них, напротив, мужчине было приятно заботится о сестре.

Винсент…

Любимый брат. Глядя на него, Эмилия всегда видела отражение себя, пусть они и отличались не только внешне, но и характером. Ви был более впечатлительным и сентиментальным, решения принимал быстро, чаще задумываясь о последствиях тогда, когда они уже настигли. Тем временем темпераментная Эмилия после розыгрыша в академии предпочитала планировать каждый пунктик и учитывать каждую деталь, чтобы быть готовой к любым поворотам.