Текст книги "Биссектриса - это крыса...(СИ)"

Автор книги: Rinhur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

16 часть

****

Казалось, что жизнь начала входить в свою колею. Они, как обычно, собирались компанией, иногда в парке, на их месте возле фонтана, уже отключенного в преддверии грядущей зимы, в выходной ездили на дачу к Ритке и Гору, пару раз ходили в клуб, а последний раз даже тусовались на квартире у Гора, хотя тот, несмотря на свою видимую открытость и общительность, не очень-то приветствовал у себя такие сборища, но на улице зарядил дождь, а его дом находился ближе всего к парку.

Гор все это время был, как всегда, остроумен, обаятельно-саркастичен и все также лениво, словно мимоходом, почти беззлобно подкалывал Женьку, ничем не выдавая своего отношения к произошедшему в лесу, то ли удовлетворившись, то ли давая ему время прийти в себя. Независимо от причины Женька был благодарен за предоставленную передышку, но, на всякий случай, старался не оставаться с Гором наедине. Ему было просто необходимо разобраться в себе. Но за прошедшее время Жеке так и не удалось хоть сколько-нибудь продвинуться в своих умозаключениях и сделать какие-либо выводы.

С Никитой тоже все замерло на одном месте. Они еще пару раз целовались, но дальше этого дело не пошло.

В первый раз им просто помешали. Это произошло дня через два после того, как Женька оставался ночевать у Никиты. Тогда Ники пришел к Женьке, и они довольно таки уютно расположились прямо в зале на диване. Но стоило им, распаленным жаркими поцелуями, перейти от легких и нежных поглаживаний к более смелым ласкам, забравшись друг другу в штаны и зажав в кулаки напряженные члены, как неожиданно пришла Женькина мама. К счастью они услышали щелчок замка и, ошалело посмотрев испуганными, все еще затуманенными возбуждением взглядами, успели отпрыгнуть друг от друга, почти со сверхзвуковой скоростью оказавшись по разным краям дивана. Они едва успели привести себя в относительный порядок, лихорадочными движениями поправляя одежду и всклокоченные волосы, как в комнату зашла тетя Лена. Удивленно посмотрев на каменные спины парней, которые сидели в напряженных позах в разных углах дивана, молча вперив ничего не выражающие взгляды в экран телевизора, включенного в самый последний момент, она озадаченно спросила:

-Мальчики, у вас что-то стряслось?

На что Женька отрицательно помотал головой и буркнул: «Все нормально, мам, мы просто смотрим телик. Не мешай». И они оба сделали вид, что увлечено следят за приключениями телепузиков.

Тетя Лена только пожала плечами и ушла к себе в комнату.

А потом, им или не удавалось остаться наедине, или наваливались срочные дела, или Женька был не в настроении – последнее время он, погруженный в себя, был, то апатичным, то излишне нервозным.

А во второй раз, они даже не столько целовались, сколько просто шептались, обнявшись и поглаживая друг друга легкими касаниями. Да и сложно было перейти к более откровенным ласкам, учитывая, что все это происходило на кухне Гора, в квартире которого, не считая самого хозяина, еще находилась и вся их шумная компания.

В тот день они, застигнутые непогодой, все вместе завалились к Гору, предварительно затарившись пивом. И вначале все шло хорошо, все смеялись и шутили, с комфортом расположившись, кто в мягких креслах и на диване, а кто и просто на полу. Гор как будто и не обращал на Женьку внимания, затеяв шутливый спор с сестрой. Но потом, то ли заскучав, то ли разозлившись на Женьку, флиртовавшего с подругой новой девушки Влада, Гор, все это время лишь мельком поглядывавший в сторону увлеченной беседой парочки, теперь уже неотрывно гипнотизировал их пристальными взглядами. Но Женька, словно не замечая этого, продолжал беззаботно болтать с девушкой, осыпая ее комплиментами и заигрывая с ней. Тогда Игорь, видя, что его «гипноз» не имеет успеха, «вцепился» в Женьку, в своей обычной ленивой манере доставая обидными насмешками, попутно весьма успешно перетягивая внимание девушки на себя.

Женька, и так еле державшийся все эти дни на грани срыва, доведенный до белого каления этими сверлящими взглядами и злыми остротами, не сумев в очередной раз найти достойный ответ на подколки, предпочел ретироваться из комнаты, предприняв стратегическое отступление в сторону кухни, где его, минут пятнадцать спустя, и обнаружил Никита.

Забравшись на подоконник, Женька курил, привалившись спиной к откосу, согнув правую ногу в колене и поставив ее на пластиковую доску, а левой качал в воздухе, словно рассерженный кот хвостом. С шумом выдыхая тонкую струйку дыма, он следил напряженным взглядом, как она, закручиваясь в спираль, словно змея просачивается в открытую форточку и растворяется в сгущающихся сумерках, уже окрасивших небо в темно-фиолетовый цвет. Потом Женька вздохнул и перевел задумчивый взгляд на раскинувшийся под окнами двор, хорошо просматриваемый с высоты шестого этажа. Он смотрел на стоянку, расчерченную белыми линиями парковочных мест, мокрые кусты и деревья, детскую площадку, почти затопленную опускающейся темнотой, и чернильные кляксы луж на асфальте, и думал.

Женька мучительно размышлял: Что Гору надо? Чего он добивается? То он полторы недели практически не обращает на него внимания, лишь изредка безобидно подшучивая, а то, вдруг, словно с цепи сорвался, «кусая» больно и безжалостно...

А, может, стоит поставить вопрос по-другому? Что надо от Гора самому Женьке? Ведь именно задетый невниманием Игоря, который вел себя, будто между ними ничего не произошло, Женька и начал заигрывать с этой малознакомой, да и, по сути, совершенно безразличной ему девицей. Он даже имени ее не помнит...

-Привет.

-Привет, – Женька отвернулся от окна, посмотрев на вошедшего в кухню Никиту.

-Обиделся? – тихо и как-то мягко спросил Никита. Он подошел к Женьке и, убрав его ногу с подоконника, повернул друга к себе и, положив широкие ладони ему на колени, заглянул в глаза.

-Нет. С чего ты взял? – Женька попытался ответить как можно безразличнее, но сам понял, что у него это плохо получилось. Но все равно упрямо повторил. – Нет, я не обиделся. Просто захотелось побыть одному.

Никита немного грустно улыбнулся, кивнул головой, словно соглашаясь, и спросил, все тем же тихим и мягким голосом, никак не вяжущимся со смыслом произносимых слов:

-Хочешь, я ему морду набью?

-Что? Кому? Гору? – Женька аж дымом подавился от неожиданности и удивления. – Ники, ты с ума сошел? Он в Англии почти профессионально занимался боксом.

-Ну и, что? – Никита улыбнулся весело и беззаботно. – Мне не страшны никакие боксеры, даже братья Кличко, по отдельности и вместе взятые. Я знаю два безотказных и очень действенных приема. Меня дядя Коля научил.

-Дядя Коля? – Женька затушил окурок в стоящей рядом пепельнице и, сев поудобнее и закинув руки на шею Никите расположившегося у него между ног, заинтересованно спросил, перенимая шутливый тон друга. – А скажи-ка мне, Никита, это не тот ли дядя Коля, который твоей маме четвероюродный брат?

-Ага, тот самый, – передвинув руки с Женькиных коленей ему на талию, попутно проведя ладонями по раздвинутым бедрам, Никита, нажав на поясницу, притянул Женьку чуть ближе к себе.

-Я и не догадывался, что твой дядя Коля подпольный спецназовец и мне очень интересно, какие же приемы он знает, что ему не страшны все Кличко мира, если вспомнить, что роста в нем метр пятьдесят девять, а веса сорок пять килограмм и он, как огня боится свою жену. А та, когда он напивается до усрачки, таскает его под мышкой, словно хозяйственную сумку?.. Подожди-подожди. Кажется, я знаю. Он как-то говорил мне, – и Женька вспомнил, как однажды, когда ему было лет четырнадцать, он шел к Никите, они тогда собирались в кино, и в подъезде наткнулся на хлипкого мужичка в растянутых трениках, майке-алкоголичке и потертых тапочках на босу ногу. Дядя Коля сидел на площадке за мусоропроводом и глушил дешевую водку прямо из горла, словно минералку. Увидев Женьку, он обрадовался неожиданному собеседнику и, зажав подростка в углу, долго жаловался, дыша в лицо перегаром, на жизнь и на жену: какая она нервная, и чуть не по ее, сразу распускает руки, а рука у нее тяжелая, но он ее не боится, потому что он знает два приема карате. Он бы еще долго мучил житейскими истинами заскучавшего Женьку, но тут появился Никита, уставший ждать друга в квартире, и спас его из лап пьяного родственника. Вообще-то дядя Коля был безобидным, веселым мужичком, и со своей женой они жили душа в душу, но вот иногда случались у них такие ссоры, грозившие перерасти в атомную войну. Женька улыбнулся этой сценке из детства и тут же наморщил нос и прикрыл один глаз, припоминая слова дяди Коли. – Ща вспомню, что это за приемы... Мммм... Убежать и спрятаться?

-Точно, – Никита кивнул, и они расхохотались, утыкаясь друг в друга лбами и трясясь от смеха.

-Ну вот, ты и развеселился, – обхватив Женькино лицо ладонями, Никита поцеловал его, едва коснувшись приоткрытых губ, и заглянул в глаза. И, вмиг став серьезным, тихим, но четким голосом, не отводя пристального взгляда от голубых глаз, словно пытаясь вложить смысл своих слов прямо Женьке в голову, твердо сказал. – Жека, мне плевать, чем он там занимался или занимается, я достаточно прошел уличных драк, чтобы суметь постоять за тебя и за себя.

-Если будет нужно, я и сам могу за себя постоять, – проворчал Женька, а потом вздохнул и, уткнувшись носом Никите в шею и сцепив руки в замок у него на пояснице, прошептал. – А в кино мы тогда из-за дяди Коли все-таки опоздали.

-Угу, – Никита поддался к Женьке всем корпусом и, прижавшись к нему, склонил голову, осторожно целуя за ухом и трогая языком кожу возле кромки роста волос, и успокаивающе водил раскрытыми ладонями под коленями и по тыльной стороне бедер.

Женька затих в уютном коконе тепла сильного тела, мускулистых рук и воспоминаний детства, но вдруг забеспокоился, почувствовав какое-то напряжение в атмосфере, ему показалось, что воздух сгустился до такого состояния, что его невозможно было протолкнуть в легкие, а затылок словно жгло огнем. Он чуть приподнял голову, оглядывая кухню, и встретился с пристальным взглядом Гора, стоящего на пороге. Его серые глаза, неотрывно следящие за расположившейся возле подоконника парочкой, от плещущегося в них бешенства, стали почти такими же темными, как мокрый асфальт за окном.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами за спиной ничего не подозревающего Никиты, потом Гор развернулся на пятках и ушел в комнату, со стороны которой слышалась громкая музыка, и раздавался веселый смех.

17 часть

****

Если не брать во внимание происшедшей накануне в квартире Гора сцены, в общем и целом последние полторы недели все шло как и раньше – до всех этих любовных заморочек – тихо и размеренно.

Но это призрачное спокойствие не могло продлиться долго. И Женька, уверенный в этом, замирал в предчувствии взрыва. Он каким-то шестым чувством понимал, что Гор не оставит все в таком виде (а может, в глубине души, он просто этого желал?). И когда на следующий день тишину квартиры разорвал требовательный и нетерпеливый звонок в дверь, Женькино сердце бухнуло в груди, на миг замерло в предчувствии и зачастило в диком ритме, и тошнотворный страх напополам с радостным возбуждением подкатил к горлу тугим комком.

Обнаружив на пороге Гора, Женька нисколько не удивился. С волнением и вызовом взглянув на мрачно ухмыляющегося парня, Женька загородил ему дорогу, готовый дать отпор, но тут же, наткнувшись на твердый взгляд темно-серых глаз, в которых плескалась злость, попятился вглубь прихожей и прошептал пересохшими губами:

-Мать дома.

-Не ври. Я видел, как она ушла, – даже не поздоровавшись, Гор решительно переступил порог и, дернув Женьку за ворот футболки, сначала притянул к себе, а потом резко впечатал в стену, так что Женька, треснувшись затылком, громко клацнул зубами. – Ничего не хочешь мне сказать, лапуля?

-Н-нет, – Женька вжался в стену, пытаясь увеличить расстояние между ними.

-Тебе не кажется, что все же стоило поставить меня в известность?

-Ты о чем? – Женька недоуменно моргнул.

-О том, что ты решил встречаться с Никитой, – зло прошипел Гор, наклонившись так близко к Женьке, что их носы почти соприкасались.

-Отвали. Ничего я тебе не должен, – Женька попытался высвободиться из сильных рук, но Гор, удерживая его за грудки, не позволил этого, продолжая вжимать в стену прихожей. – Ни с кем встречаться я не решил. Я же сказал, я натурал и не собираюсь встречаться с парнями.

-Самому не смешно? – Гор издевательски усмехнулся и, когда Женька отрицательно мотнул головой, прохрипел прямо ему в рот. – Я видел, как вы обжимались на кухне. На моей кухне. Я расцениваю это, как демонстрацию твоего решения.

-Блядь, да расценивай, как хочешь, мне похуй. А с Ники мы просто разговаривали. И я ничего не решал, и решать не собираюсь.

-Ну все. Мне надоело ждать, когда ты наконец определишься. Мое терпение тоже не безгранично, – раздраженно прохрипел Гор и поцеловал, напористо и жестко, так, что у Женьки перехватило дыхание, а потом заскользил губами и языком по шее, чуть прикусывает и облизывает выступающий кадык.

-Это у тебя-то терпение? – недоуменно пробормотал Женька, запрокидывая голову, подставляя шею под обжигающие кожу поцелуи, и еле сдерживая стон. – Да ты просто мать Тереза. Впору тебе памятник ставить, как символу терпеливости и бескорыстной помощи.

-Язвишь? – Гор зло встряхнул чуть поплывшего Женьку и опять впечатал в стену, вжимаясь ему в пах выпирающей ширинкой. Поцеловал, слегка прикусив нижнюю губу, и забрался под пояс джинсов, сжимая и лапая ягодицы.

-Я сказал – отвали, – Женька попытался дернуться, но ему не удалось даже пошевелиться. – Пошел на хуй.

-Не в этот раз, лапуля.

Заломив сопротивляющемуся Женьке руки за спину и удерживая запястья, Гор куснул его в основание шеи, чуть выше ключицы. Женька тихо застонал и невольно поддался вперед, вжимаясь твердым членом в напряженный пах Гора и потираясь об него. Гор выдохнул, гортанно и хрипло, и отпустил Женькины руки. Но тут же схватил за задницу и прижал к себе еще сильнее.

Но Женька, собрав в кулак остатки воли, опять дернулся, вырываясь:

-Пусти, сука. Что тебе не понятно? Я ведь сказал – не буду я с тобой встречаться и тем более трахаться.

-А Я сказал, что мое терпение кончилось, – развернув Женьку спиной к себе и прижав к груди, Гор наклонился к самому уху и зашептал, обдавая горячим дыханием, которое казалось прожигало Женьку насквозь, до самых костей, будя в нем водоворот возбуждения и дикую жажду схватки. – Теперь Я решаю, кто с кем и когда будет трахаться.

По дороге успев расстегнуть джинсы и себе и Женьке, Гор доволок его до спальни и уже там, развернув лицом, поцеловал, прижимая к себе так, что у парня чуть не хрустнули ребра. Потом приподнял, подхватив под ягодицы, и легко бросил на кровать, словно тот ничего не весил. Навалившись сверху и придавив весом, превышающим Женькин килограмм на пятнадцать стальных мускулов, прижал локтями Женькины руки к его бокам, не давая возможности ударить в лицо кулаком.

Тогда Женька, почти лишенный возможности двигаться, забрался руками Гору под футболку и чуть приспущенные джинсы, и царапнул короткими ногтями голую спину и поясницу, оставляя красные полосы, тут же кое-где набухшие от проступившей крови.

Гор выгнулся, шипя и матерясь от боли:

-Ах ты, сучка!

Воспользовавшись относительной свободой, Женька попытался вывернуться и ударить Гора коленом в пах. Но тот оказался проворней. Издав смешок, быстро откатился в сторону и одним резким движением перевернул Женьку на живот. Не успел тот и глазом моргнуть, как Гор уже стянул с него штаны. Поставил на четвереньки и прикусил кожу в районе копчика. Жека невольно прогнулся, вскидывая вверх голую задницу, и Гор не упустил этот шанс. Прижав Женькину голову к кровати и удерживая за шею, навалился сверху и прохрипел в самое ухо, поднеся руку к его губам:

-Оближи.

И Женька послушно приоткрыл рот, вбирая в себя длинные пальцы. И стал сосать, облизывая чуть солоноватую кожу.

Отпустив Женькину шею и оперевшись на предплечье возле его головы, Гор уткнулся лбом во влажный висок с прилипшими светлыми прядями и прикрыл глаза, исступленно трахая пальцами жаркий рот, полностью отдаваясь ощущению плотного охвата горячих губ и влажного, бархатного языка скользящего по фалангам – усердно облизывая каждую и щекоча кожу между пальцами.

Чувствуя, что еще чуть-чуть и он кончит только от этого, Гор толкнулся пахом в Женькины ягодицы и с трудом прошептал:

-Хватит.

Вытащив влажные пальцы, которые Женька выпустил изо рта с явной неохотой, Гор погладил, чуть надавливая, сжавшийся анус и осторожно протолкнулся внутрь, раздвигая кольцо мышц, гладя и массируя бархатные стенки. Плюнул в кулак и, размазав слюну по своему члену и между Женькиных ягодиц, еще шире раздвинул коленом его ноги. Пристроил член и, едва протолкнув головку, неожиданно засадил почти по самые яйца.

У Женьки от боли выступили слезы на глазах. Он закусил кулак, чтобы не заорать во все горло и дернулся вперед, пытаясь соскочить с члена. Но Гор не пустил. Обхватив поперек живота, толкнулся уже до конца, прижимаясь к Женькиной заднице так плотно, что тот почувствовал, как жесткие волоски в паху и на животе Гора щекочут ему ягодицы.

Замерев на несколько мгновений, Гор чуть отстранился и стал медленно выходить. Женька приподнялся, опираясь на ладони, готовый в любой момент рвануть прочь, и зажмурился от накатившего блаженного ощущения освобождения от распирающего его изнутри члена. Но когда головка была готова выскользнуть наружу, и Женька уже вздохнул с облегчением, Гор вдруг резко подался вперед, со всей силы ударяя в простату.

Женька взвыл от болезненного удовольствия, которое словно электрический разряд прошило его насквозь. Руки подогнулись, и он упал, утыкаясь лицом в сгиб локтя и еще сильнее выпячивая задницу. Забыв о желании вырваться, обезумев от чувства боли, чередующейся с чувством огромного и казалось не менее болезненного наслаждения, он уже сам поддался назад, лихорадочно насаживаясь на член. И боль постепенно уходила, медленно покидая тело. А наслаждение нарастало, становясь просто невыносимым, грозя затопить с головой. Сердце рваными скачками долбилось в груди, громко стуча в ребра, глаза застилала черная пелена, а в анусе и паху нарастал тугой горячий ком, готовый взорваться оргазмом. Женька, уже ничего не соображая и не видя вокруг, чувствовал только резкие движения руки, жестко сжимающей его член, и сильные толчки внутри себя. Он поддавался им, корчась в конвульсиях и сгребая простыни скрюченными пальцами, хрипло дыша и слыша над собой такое же хриплое, тяжелое дыхание. И когда огненный ком внутри него взорвался, и член запульсировал, выплескивая на постель тугие капли спермы, и судорога скрутила мышцы, Женька захрипел, несколько раз часто-часто толкнулся навстречу Гору, вжался со всей силы ему в пах, замер на мгновение и упал в изнеможении на постель.

Гор, хрипло и прерывисто дыша, упал сверху. Навалился на Женькину спину, вдавливая его всей своей тяжестью в матрас. Зарылся носом во влажные волосы на затылке, глубоко вдохнул пьянящий аромат и затих. Но ненадолго. Медленно, с ленивой тягучестью удовлетворенного желания провел ладонями вдоль поднятых над головой ослабевших рук – до кончиков кистей и обратно. Спустился на тяжело вздымающиеся бока. Погладил бедра и ноги, куда смог достать. Осторожно, почти невесомо коснулся пересохшими губами мокрой от пота шеи и прошелся легкой цепочкой поцелуев по плечам.

-Устал, малыш?

Оттого, что голос Гора звучал почти нежно, Женьке стало совсем уж муторно на душе.

-Отвали, – он слабо повел плечами, предпринимая слабую попытку сбросить любовника.

Сейчас Женька ненавидел себя. Ненавидел за свою слабость и невозможность отказаться от этого бешеного, дикого секса. И за то, что Гор теперь так нежен с ним и не дает ему возможность нахамить в ответ и найти повод для обиды и ссоры, чтобы порвать этот порочный круг. Ругаться за сам секс и делать вид, что он этого не хотел, у Женьки не хватило совести. Ведь несмотря ни на что он сам стремился к нему, и Гор это прекрасно знал, словно видя Женьку насквозь.

Не обращая внимания на Женькины слова, Гор, блаженно вздохнув, прижался к его щеке и потерся, царапая кожу едва заметной щетиной.

-Мог бы, и побриться, – Женька недовольно дернул головой.

-Может, тебе еще цветы и шампанское надо было принести? – насмешливо хмыкнул Гор, вначале чуть прикусывая, потом посасывая мочку уха.

-Пошел ты…

-Ладно, Джеки, не ворчи, – примирительно проговорил Гор. Его тон был добродушен, а в голосе не было обычной насмешки, да и сам он весь был благодушно расслаблен и миролюбиво настроен. Легко поцеловав Женьку в уголок рта, он опять потерся щетиной о его щеку, – в следующий раз обязательно побреюсь. И уж точно захвачу презервативы и смазку, а то такими темпами я тебя точно когда-нибудь порву. Но просто, блядь, ты имеешь уникальную способность выводить меня из себя, и я напрочь слетаю с катушек, и уже сам не знаю, что мне больше хочется: выебать тебя или уебать нахуй. А ведь я собирался только поговорить с тобой.

-Можешь не заморачиваться со смазкой, – раздраженно проворчал Женька, возмущенный, что он же еще оказывается и виноват. – Следующего раза не будет.

-Почему же? – Гор насторожился, мышцы его закаменели, и он весь подобрался, как охотничья собака.

-Тебе больше не удастся меня принудить.

-То есть, ты каждый раз не хочешь, а я принуждаю тебя? – в голосе Гора зазвенели стальные нотки. – Я что-то пропустил, и это не ты каждый раз стонешь подо мной и подмахиваешь задницей, и орешь от наслаждения, срывая голос?

«Куда только делся довольный кот, еще минуту назад лениво мурлыкающий мне в ухо? – пронеслось в голове у Женьки. – А этот зверь может и голову откусить».

Но, упрямо сжав зубы, он с вызовом в голосе повторил:

-Мне похуй, что ты думаешь, но это был последний раз.

-Я бы на твоем месте не был так в этом уверен, – злое раздражение, уже ничем не сдерживаемое, плескалось в голосе и взгляде. Кажется, Женьке опять за рекордный срок удалось вывести Гора из себя, и тому, уже традиционно, изменило терпение. Вот уж точно, только этот белобрысый поганец мог так быстро перекинуть Гора из расслабленной неги в состояние бешеного раздражения и ярости.

Гор скатился с Женьки и лег на спину. Достал из кармана мятую пачку, нервно пощелкал не желающей загораться с первого раза зажигалкой и прикурил.

-У тебя слишком высокое самомнение, – Женька повернулся и тоже лег на спину. – Не стоит считать себя таким уж неотразимым. Если я и поддался тебе пару раз, это ничего не значит. Ясно?

-Ясно. Только ты, лапуля, не знаешь одного ма-а-аленького нюанса, – в голосе Гора зазвучала злая насмешка, и у Женьки от нехорошего предчувствия по спине покатился ледяной пот. – У меня есть маленький рычажок, чтобы управлять тобой. Такое забавное видео, где некоего белокурого мальчика, ебут в жопу. Поэтому, ты будешь приходить, когда Я скажу и делать, что Я скажу.

-А иначе?

-Иначе, это хоум-видео станет всеобщим достоянием. Ясно? – передразнил Гор, копируя Женькин тон.

Женька отвернулся, закусив губу. Он бессмысленно смотрел в стену пустым взглядом, пока рисунок на обоях не начал расплываться перед его глазами. Потом моргнул и тихо сказал:

-Хорошо, но у меня есть одно условие.

-Ты не в том положении, лапуля, чтобы ставить мне условия, – хоть Гор и докуривал уже вторую сигарету, он все еще был зол, внутри у него все клокотало, как в жерле вулкана.

-Ну, как хочешь, – Женька двинулся, сделав вид, что хочет встать.

-Ладно, ладно, лапуля, – взяв себя в руки, Гор придержал любовника, надавливая ему на плечо и укладывая обратно в постель, – что там у тебя?

-Я сделаю, как ты хочешь, но никто не должен знать, что мы с тобой трахаемся, – сделав паузу, Женька решительно продолжил. – Особенно Никита.

Гор резко поддался в Женькину сторону, развернул его к себе и, запустив пятерню в светлые волосы на затылке, сжал их в кулак и запрокинул ему голову, внимательно посмотрев в глаза. Встретив твердый и открытый взгляд, в котором светилась упрямая решимость идти до конца, Гор молча кивнул, соглашаясь, и поцеловал, без обычного своего напора, можно даже сказать, что поцелуй был нежным. Губы у Женьки дрогнули, и он ответил, прижимаясь к теплому рту.

-Мне пора, – Гор с сожалением отстранился.

В абсолютной тишине он кое-как вытерся краем простыни и поднялся с постели, подтягивая на упругую задницу сползшие, но так до конца и не снятые джинсы, и, придерживая их одной рукой, молча вышел из комнаты. Послышался приглушенный шум воды, и через какое-то время Гор опять возник на пороге, на ходу застегивая ширинку.

Подобрав с кровати зажигалку и мятую пачку сигарет, запихнув в карман выпавшие ключи, он склонился над Женькой, все это время наблюдавшим за ним напряженным взглядом, собираясь поцеловать на прощание, но тот вновь заупрямился, уворачиваясь от его губ. Повернувшись к Гору спиной, Женька уже привычно лег на бок, лицом к стене.

На секунду замерев, пристально глядя на вихрастый затылок, Гор тяжело усмехнулся, неприятно кривя губы, потом, так и не прикоснувшись, разогнулся и насмешливо протянул:

-Не провожай меня, лапуля. Я помню дорогу.

-Я и не собирался, – проворчал Женька.

Гор, теперь уже легко, можно даже сказать, весело, хмыкнул, опять наклонился над любовником и чмокнул в светлую макушку:

-Я позвоню.

-Пошел на хуй.