Текст книги "Биссектриса - это крыса...(СИ)"

Автор книги: Rinhur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

-С Гором как-то легче прошло, наверно он приготовился перед моим приходом, – задумчиво пробормотал Женька.

-Блядь, Жека, ты не находишь странным, собираясь трахаться с одним парнем, рассказывать как это было с другим? Так что заткнись и займись делом, сами как-нибудь разберемся, без воспоминаний об этом уёбке.

-Я просто боюсь, что тебе будет слишком больно, – смущенно попытался оправдаться Женька.

-Ничего, переживу. Налей больше смазки.

-Ага. Ники, я постараюсь осторожно… А, может, надо как-то растянуть?

-Как?

-Ну, пальцами.

-Херня, толкай так.

Женька толкнулся, наконец, протискиваясь вовнутрь, и Никита, чуть не заорав от резкой боли, закусил до крови губу.

-Блядь, Ники, все хватит, тебе больно, – Женька запаниковал, видя гримасу, исказившую лицо друга.

-Нормально, – голос Никиты хрипел от еле сдерживаемого стона.

-У тебя все упало, я сейчас выну, – Женька дернулся, пытаясь отстраниться.

Но Никита ухватил его за талию и судорожно сжал руки, притягивая его к себе:

-Даже не вздумай, я не выдержу второй раз. Давай уже, двигайся.

И Жека послушно качнул бедрами, сначала плавно проталкиваясь вперед, потом осторожно выходя и тут же медленно возвращаясь обратно.

Никита лежал закрыв глаза, стараясь отвлечься от боли и хоть немного расслабиться. И через какое-то время стал замечать, что боль отступает, и даже какое-то мягкое тепло разливается внутри, расплываясь от ануса вглубь таза тягучим и радужным, словно мазутное пятно, удовольствием.

Но тут Женька резко дернулся пару раз и с хриплым стоном кончил, скатываясь с Никиты и благодарно целуя его в мокрую от пота шею и тут же прошептал виновато, словно стыдясь полученного удовольствия:

-Тебе было плохо.

-Жека, не волнуйся, это ерунда. – Никита распрямился, вытягивая затекшие ноги и морщась от боли, прострелившей поясницу. – Мне даже в конце стало нравиться.

-Успокаиваешь? – Женька неверяще вздохнул и потянулся, чтобы снять презерватив с обмякшего члена, и тут же испуганно выматерился. – Блядь, Ники, тут кровь! Я чё, порвал тебя?!

Услышав в Женькином голосе зарождающуюся панику, Никита с трудом приподнялся, морщась не столько от боли, сколько от неприятных мурашек, разбегающихся в затекших ногах, и провел рукой между ягодиц, разглядывая оставшийся влажный след на пальцах:

-Жека, успокойся, все нормально, просто маленькая царапина. Тут и крови-то почти нет.

-Правда? Тебе, правда, не больно? – Женька с надеждой посмотрел на Никиту и, видя, что тот легко кивнул, да и вообще не выглядит умирающим, немного успокоился и улыбнулся, многообещающе облизнувшись. – Ну, тогда сейчас будем делать тебе хорошо.

Толкнув недоумевающего Никиту на подушку, Женька склонился к его животу и взял в рот пока еще вялый член, пососал, словно леденец, и потянул изо рта, с силой сжимая губы, с радостью чувствуя, что тот набухает и увеличивается от его движений.

Продолжая сосать, Женька так увлекся своим занятием, что остановился только, когда Никита, громко застонав, резко двинул бедрами, и набухшая головка ткнулась в горло. Закашлявшись от непривычки, Женька поднял голову и, взглянув на Никиту, радостно улыбнулся, встретившись с его затуманенным от наслаждения взглядом.

Убедившись в правильности своих действий, Женька с еще большим энтузиазмом взялся за дело, но, вставший благодаря его стараниям в полный рост член, уже так легко не помещался во рту. Тогда Женька стал облизывать его, с особым удовольствием надавливая языком на вздувшиеся венки, или, не переставая дрочить, засасывал в рот поджавшиеся яйца. Он сдвигал нежную кожу, то вверх, одновременно следуя за рукой языком, широко прижимая его к твердому стволу, то вниз, раскрывая влажную головку, которая, словно красный, блестящий цветок, появлялась из складок крайней плоти. Наслаждаясь вкусом и стонами Никиты, Женька сосал головку, щекотал кончиком языка отверстие уретры, проводил с нажимом по гребешку и опять сосал головку, выталкивая ее изо рта с громким чмокающим звуком, от которого по телу Никиты пробегала дрожь возбуждения. Потом Женька попытался вновь заглотить член, пропихнув его в горло, но, убедившись, что с непривычки у него это вряд ли получится, долго не сомневаясь, засунул его за щеку.

От ощущения влажной, гладкой и горячей поверхности, в которую ткнулась головка его члена, Никита захрипел, несколько раз судорожно толкнулся Женьке в рот, и торопливо отодвинулся от него, лихорадочно додрачивая сам, и кончил с громким, то ли стоном, то ли хрипом, выстрелив спермой Женьке в щеку и шею.

Женька вздрогнул от неожиданности, провел рукой по шее и недоуменно посмотрел на испачканные белым пальцы. Потом, сообразив, что это, он громко рассмеялся:

-Ники, блядь, ты долбаный Вильгельм Телль*.

Его развеселил растерянный вид Никиты.

А Никита – взъерошенный, раскрасневшийся и потный – испуганно таращился на Женьку еще затуманенным после оргазма взглядом.

-Чего ты ржешь? – быстро оправившись, Никита тоже рассмеялся и повалил Женьку на постель.

Они шутливо боролись какое-то время, пока Никита не оказался сверху, нависнув над Женькой. Перестав смеяться, он смотрел серьезным взглядом, в котором сквозило напряжение.

Женька улыбнулся, удивленно подняв брови:

-Ты чего?

-Ты больше не пойдешь к нему?

-Нет, – Женька отвел взгляд. Настроение отчего-то испортилось, бороться и беситься расхотелось. Он выбрался из-под Никиты, сев к нему спиной, и, не поворачивая головы, пробормотал, – но, знаешь, я тут подумал, мы тоже должны обо всем забыть и жить как прежде.

-Как скажешь, – Никита, сглотнув вставший в горле ком, кивнул соглашаясь, и, грустно глядя на светлую макушку, тихо добавил. – Наверно, ты прав.

Женька, так и не глядя другу в глаза и даже не поворачивая головы, торопливо забормотал, пытаясь как-то объяснить свое решение, доказывая, почему так будет лучше, но Никита его не слышал – уши словно заложило ватой, и сквозь плотный слой, не пропускающий никакие звуки, до него доносился только громкий стук, словно молотком бьющий по барабанным перепонкам, то ли старого будильника, тикающего на столе, то ли сердца, каждый удар которого, отдавался в груди резкой болью.

_____________________

*Вильгельм Телль – легендарный народный герой Швейцарии, живший в конце XIII – начале XIV вв., искусный стрелок.

13 часть

****

Всю следующую неделю Женька провел, как в тумане. Двигаясь, словно заводная игрушка, он, когда мать просила, помогал ей по дому, каждый день ходил на занятия, словно во сне слушал лекции, участвовал в каких-то спортивных университетских соревнованиях, болтал с сокурсниками, и даже шутил и смеялся. Но во всех этих действиях участвовало только тело, а душа, мысли были где-то далеко. Женьке казалось, что он впал в какое-то пограничное состояние между сном и явью.

Присутствие Никиты тоже не добавляло оптимизма и бодрости. За пять дней прошедшие после их близости, он появился у Женьки два раза, но оба раза, зайдя в комнату и пробормотав короткое «привет», падал в кресло и весь вечер сидел молча, лишь иногда бросая отрывистые, ничего не значащие фразы, а потом неожиданно вскакивал, сбивчиво прощался и поспешно уходил, оставляя Женьку в недоумении и с тяжелым, черным осадком на душе.

Ну и не только Никитино мрачное настроение не давало Женьке спокойно спать, еще одно обстоятельство беспокоило его, дергая за нервы – Гор за это время так и не появился, и даже ни разу не позвонил. И Женька мучился от этого подвешенного состояния – желая, чтобы Гор побыстрее пришел и, в тоже время, думая, как бы оттянуть момент объяснения. Потому что, если он был уверен, что Никита молча сделает так, как сказал Женька, то вот реакция Гора на Женькино решение могла быть совершенно непредсказуемой. И решимость Женьки, его боевой настрой таяли с той же скоростью, с какой росло беспокойство от предстоящей встречи и выматывающего нервы ожидания появления Гора. Позвонить самому или уж тем более поехать к нему, Женька никак не мог решиться, хоть все это время и ругал себя за трусость и нерешительность. И мало того, в своем желании как можно дальше оттянуть разговор с Гором, Женька даже ни разу не появился в компании.

И вот, проведя всю неделю в состоянии раздрая и самокопания, солнечным субботним утром Женька шел, задумчиво пиная подвернувшийся под ногу камешек, стараясь обходить немногочисленных прохожих, спешащих по своим делам. Мать отправила его в магазин за продуктами, но Женька не торопился исполнять поручение и возвращаться домой, зная, что мать, обеспокоенная его мрачным настроением, обязательно постарается расшевелить его, и нагрузит еще чем-нибудь или, что еще хуже, потянет в гости к родственникам.

-Привет.

Женька, увлеченный своими мыслями, вздрогнул от неожиданного хлопка по плечу, и, чуть не подпрыгнув на месте, испуганно обернулся. Перед ним, сияя беззаботной белозубой улыбкой, стоял Гор, как всегда самоуверенный и довольный.

-Куда пропал?

-Много учебы, – буркнул Женька и, развернувшись, пошел дальше.

-Не ври, – Гор догнал его и, сунув руки в карманы джинсов, широко зашагал рядом.

-Это правда.

-Ну, правда, так правда, – легко согласился парень и без всякого перехода спросил. – Что решил?

Женька остановился, вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в воду, и выпалил на одном дыхании, глядя куда-то вдаль, поверх плеча Гора:

-Знаешь, мне не понравилось. Так что забудь. Не будет у нас никаких отношений.

-Значит... Никита? – голос Гора неожиданно дрогнул, но он тут же улыбнулся, немного натянуто и нарочито безразлично.

-Нет. Никто. Ни ты, ни он. Ни с кем из вас я встречаться не хочу. Мне с девушками нравится. А это не мое. Я – натурал.

-Натурал? – Гор задумчиво кивнул, но словно не на Женькины слова, а в ответ на какие-то свои мысли. – Джеки, малыш, а почему ты не смотришь на меня?

Женька закусил губу и тут же, задрав вверх подбородок, с вызовом посмотрел в серые глаза.

Гор несколько секунд, не давая прервать контакт, не отводил напряженного взгляда, словно хотел проникнуть Женьке в мозг и прочитать его мысли, а потом как-то лениво усмехнулся и, вдруг, неожиданно легкомысленно согласился:

-Ну, ни с кем, так ни с кем.

Женька растерянно моргнул и даже рот приоткрыл от удивления. Не, ну не то, чтобы он рассчитывал на скандал или долгие уговоры, но все равно, как-то ожидал немного другой реакции. Все же он думал, что хоть что-то значит для Гора, хотя бы в плане желания секса с ним.

-У тебя сейчас очень глупый вид, – рассмеялся Игорь. – Ладно, расслабься, лапуля. Можешь считать, что я очень расстроен и нахожусь в депрессии, а это просто защитная реакция организма. Должен ведь я как-то поберечь свою хрупкую психику. Ну что, легче стало?

-Мне похуй, – смущенно пробормотал Жека, мучительно краснея оттого, что Гор видит его насквозь.

Гор опять рассмеялся.

-Пошел на хуй, – Женька раздраженно двинул кулаком Гора в плечо и быстро зашагал от него прочь.

-Жека, подожди, – Гор догнал Женьку и, загородив дорогу, пошел прямо перед ним, спиной вперед, чуть придерживая его руками за плечи. – Ну, не злись. Хочешь, дам на моем «Ниндзе» погонять?

-Что? Ты серьезно? – у Женьки просто дыхание перехватило от открывшейся перспективы прокатиться на мотоцикле Гора. Но его одолели сомненья – зачем это Гору, что он задумал? В его альтруизм Женька как-то слабо верил.

Практически с первого же дня знакомства с просьбами погонять к Гору приставали все кому не лень, но свой мотоцикл Гор не доверял никому, оберегая его, словно ревнивый горец свою невесту, а тут такая возможность. Женька остановился и внимательно посмотрел на парня. Тот был серьезен, но в темно-серых глазах, словно озорные бесенята, плясали смешинки. Женька, прищурив глаза, покусал задумчиво палец, мучительно размышляя. В общем, и хочется, и колется, и в чем, спрашивается, подвох? Но, решив, что, может, ничего тут и нет, Женька решительно кивнул, уточнив на всякий случай:

-Я рулю?

-Конечно, – Гор пожал плечами, подтверждая, что это само собой разумеется, и, не удержавшись, съязвил. – Ты всегда рулишь, лапуля.

*

Гор, искусно лавируя между машинами и объезжая пробки, буквально через полчаса выехал из города. Оказавшись на трассе, он заглушил мотор и обернулся к Женьке:

-Готов?

Женька, весь красный, сидел не двигаясь, молча закусив губу.

Из-за бешеной скорости, с которой Гор на своем «Ниндзе» несся по улицам города, лихо двигаясь в потоке машин, подрезая их на поворотах и опасно креня мотоцикл, у Женьки всю дорогу захватывало дух и адреналин толчками выбрасывало в кровь. Восхищенно и радостно вздыхая, восторженно замирая от быстрой езды, он судорожно хватался за сидящего впереди парня, опасаясь вылететь из седла. А из-за узкого и немного покатого сиденья он, к тому же, все время сползал к Гору, невольно вжимаясь пахом ему в ягодицы. Результатом всего этого стал нехилый стояк, который Женька пытался скрыть и теперь тянул время, в надежде, что возбуждение спадет, и Гор ничего не заметит.

-Ну, так что? Или ты передумал? – Гор нетерпеливо пошевелился, толкнувшись задницей в оттопыренную ширинку.

Женька, еле сдержав стон, проворчал, нарочито недовольно, хриплым от возбуждения голосом:

-Ничего я не передумал. Сам тут расселся. Слезай с мотоцикла. Или думаешь, я через тебя до руля дотянусь?

-Понятно, – Гор усмехнулся и, встав с мотоцикла, тут же втиснулся на сиденье позади Женьки, толкнув его грудью к рулю.

-Э, ты чего? – у Женьки аж дыхание перехватило от этого движения и он, громко сглотнув вставший в горле ком, растерянно спросил. – Ты, что, тоже поедешь?

-А ты рассчитывал, что я тебя одного за руль посажу? – с наигранным недоумением переспросил Гор, словно он и на самом деле был удивлен. – Тогда ты наивнее, чем я думал, – и, склонившись к самому уху, прошептал, обдавая Женькину шею горячим дыханием, от чего у того мороз прошел по коже, ставя дыбом волоски. – Не тяни время, газуй, малыш.

И Женька, желая избавиться от этого будоражащего шепота и близости сильного тела, от которых возбуждение словно патока разливалось по венам, лишая воли, стартанул так, дернув мотоцикл и чуть не подняв его на заднее колесо, что Гор, чтобы не упасть, был вынужден вцепиться в него, обхватив поперек талии.

Но постепенно скорость, мелькающая под передним колесом дорога, словно полотно транспортерной ленты убегающая назад, хлесткий ветер в лицо, успокоили и взбодрили Женьку, выбив из него все смущение и раздражение. Да и Гор перестал доставать его своими подколками. Он или молчал, или давал короткие, отрывистые советы строго по делу. И Женька мчался по трассе, ухватившись за руль и восторженно улыбаясь, и чувство свободы и нереальной эйфории переполняли его до краев, ему казалось, что тела просто не существует, и достаточно сейчас, словно птица крыльями, взмахнуть руками, и он сможет взлететь над землей…

14 часть

****

У всего бывает начало и бывает конец. Пришло время закончиться и этой поездке-полету.

Женька довольно долго кружил по трассе, то несясь вперед, то сворачивая на боковые дороги, прежде чем до его слуха, сквозь шум ветра, пробился, наконец, голос Гора, который пытался докричаться, что пора поворачивать назад, в город.

Женька словно очнулся от сказочного сна, и к нему стали возвращаться все ощущения. И он, вдруг, нереально ярко почувствовал жар тела Гора, сидящего позади него на узком сиденье, и то, что Гор, впрочем, как и сам Женька, возбужден, и его полунапрягшийся член упирается Женьке в задницу, а на каждой неровности дороги, когда Гора подбрасывало в седле, еще и трется о поясницу, и что Гор обнимает Женьку за талию, вжимаясь всем телом, и горячо дышит в шею.

Забыв о скорости и мотоцикле, Женька теперь мог чувствовать только будоражащую близость Гора и думать о том, что если он сейчас же не избавится от этой близости и прикосновений, так возбуждающих его, то просто не сумеет сдержаться, о чем, скорее всего, впоследствии будет очень жалеть. И Женька, постепенно сбрасывая скорость, прохрипел напряженным голосом, боясь сорваться на умоляющие нотки:

-Отодвинься.

-Почему? Что-то случилось? – тон Гора был невинен словно он и в самом деле не понимал причину Женькиного раздражения и паники.

-Прекрати! Ты портишь мне все удовольствие от поездки!

-Чем же?

Или Женьке показалось или в голосе всегда спокойного и насмешливого Гора на самом деле послышалось раздражение?

-Мне неприятно, что ты прижимаешься, – уже еле сдерживаясь, срывающимся голосом в ответ.

-Неприятно? – угрожающе.

-Противно, – то ли стон, то ли вой ветра в ушах.

-Ах, противно, – зло. И тут горячая рука Гора соскользнула с талии вниз, на напряженный живот, и накрыла ладонью возбужденный член. – У тебя всегда стоит, когда тебе противно?

И Гор сжал ладонь, сгребая в кулак поджавшуюся мошонку и тиская член. Женька всхлипнул от наслаждения, электрическим разрядом, пронзившего его насквозь. Руки у него дрогнули, и мотоцикл, вильнув колесом, вылетел с дороги, тараня кусты. Проехав юзом несколько метров, он залетел в широкую полосу лесопосадки и завалился на бок, стукнувшись о дерево, выбрасывая водителя и пассажира из седла…

От удара о землю у Гора перехватило дыхание, как будто из легких вмиг вышибли весь воздух, и он несколько секунд лежал, словно выброшенная на сушу рыба, открывая рот, в безуспешной попытке протолкнуть в легкие хоть глоток воздуха и бессмысленно глядя, как на фоне неба, проглядывающего сквозь листву, крутится, постепенно замедляя свой бег, задравшееся вверх переднее колесо мотоцикла. Наконец, сумев вдохнуть, он с трудом повернулся на бок и сел. Ощупав себя, и убедившись, что ничего не сломано, оглянулся по сторонам, ища Женьку.

Женька, не двигаясь, лежал под кустом, раскинув руки и ноги. Шлем полностью закрывал его лицо, и с такого расстояния невозможно было определить, дышит он или нет.

Гор торопливо, передвигаясь на четвереньках, подполз к Женьке и, осторожно сняв с него шлем, обеспокоено заглянул в помертвевшее лицо. Погладив по холодным щекам, ставшим из-за проступившей под загаром бледности, грязно серыми, испуганно зашептал онемевшими от страха губами:

-Джеки, малыш, ты как?

И вздохнул с облегчением, когда светлые ресницы дрогнули, а на бледные щеки стал возвращаться румянец. Женька, чуть застонав, сел и потряс головой, пытаясь прийти в себя.

-Джеки, что-нибудь болит? – Гор радуясь, что не произошло ничего непоправимого и, что подстилка из начинающей уже осыпаться листвы смягчила падение, но, еще не успокоившись окончательно и желая удостовериться, что от падения Женька не пострадал, начал ощупывать его всего, с ног до головы. Он осторожно проводил ладонями по лицу, телу, рукам и ногам, периодически сжимая пальцы, тиская кожу и мышцы, проверяя кости.

Женька словно загипнотизированный, не в силах отвести взгляд, следил за движением сильных рук, каждой частичкой, каждой клеточкой тела ощущая тепло исходящее от широких ладоней. И это тепло волнами расходилось по всему телу, превращаясь в жаркие вихри возбуждения. А когда Гор, ощупав колено, скользнул руками вверх, сжимая пальцами внутреннюю сторону бедра, кровь обжигающим потоком прилила к паху и хлынула в голову, опаляя щеки. Женька резко дернулся, пытаясь отстраниться, надеясь, что Гор не заметил, что у него опять стоит и стоит еще крепче, чем когда они ехали на мотоцикле.

-Больно? – не убирая рук от бедра, Гор замер и тревожно заглянул в Женькины глаза с расширенными во всю радужку зрачками.

На сочувствующий взгляд Гора Женька не придумал ничего лучше, как раздраженно огрызнуться:

-Блядь, это все из-за тебя! И прекрати меня лапать, – и он стукнул Гора по руке, отбрасывая ее в сторону.

-Что? Так, по-твоему, это я виноват? – удивленно переспросил Гор.

-А кто же еще? Все было бы нормально, если бы кое-кто не прижимался и не лез, куда ему не следует.

-А может просто кое у кого руки растут не из того места?

-Нехер валить с больной головы на здоровую! При чем здесь я? Это ты во всем виноват! Все из-за твоих пидорских выходок! Я же сказал, что я – натурал и мне противны твои прикосновения! – Женька заводился все больше и больше. Повышая голос, он уже почти орал, чуть не срываясь на фальцет. – Ненавижу, уйди, не трогай меня!

-Лапуля, да ты просто истеричная сучка, – голос Гора был спокойным, хотя в тоне проскальзывало удивление с небольшой долей злой насмешки.

-Я – истеричная сучка?! – Женька аж задохнулся от возмущения. – А ты… ты – пидор!

И Женька, толкнув Гора в грудь, попытался подняться, но от его суетливых движений руки и ноги скользили по траве и опавшей листве, и разъезжались в разные стороны.

-Джеки, подожди. Ну, не злись, – в голосе Гора зазвучали примирительные нотки, и он попытался остановить Женьку, удержав его за руку.

Но Женька дернулся, с силой вырвав рукав, так что ткань толстовки затрещала по швам, и, обернувшись, с размаха врезал кулаком Гору в лицо:

-Пошел на хуй, пидарас! Отъебись от меня! Не смей меня трогать! Мне противно! Ненавижу тебя!

От довольно сильного удара голова Гора мотнулась в сторону, и он удивленно потрогал саднящую скулу и подвигал челюстью, проверяя, не вывихнута ли она, потом пробормотав: «Ну все, сука, достал», – одним плавным движением бросился на Женьку и повалил его на землю.

Когда Женька был подростком он часто доставал окружающих, и особенно Никиту, разными, иногда просто глупыми вопросами. И один из них был: «Кто сильнее Спайдермен или Бэтмен?»

Почему-то именно сейчас этот вопрос всплыл у Женьки в голове, только теперь он звучал немного по-другому: «Может ли гимнаст справиться с боксером?»

Может быть, и может, но не в этих обстоятельствах и уж точно не сегодня.

Они боролись молча, но ожесточенно. Потом Гор, словно играючи, подмял Женьку под себя, заломив ему руки за голову, и они замерли, пристально глядя друг другу в глаза – Женька зло и одновременно с каким-то отчаянием, а взгляд Игоря был пустым и совершенно не читаемым. Они молча смотрели какое-то время и, словно договорившись о чем-то взглядами, оба вздохнули одновременно, и Гор резко перевернул Женьку на живот. Женька, смирившись, то ли с Гором, то ли с собой, больше не сопротивлялся. Подчинившись сильным рукам, он немного отстраненно, словно это происходит не с ним, почувствовал, как, расстегнув ширинку, с него стаскивают штаны и вздергивают на четвереньки. А когда Гор, жестко вцепившись пальцами в голые бедра, потянул Женьку на себя, тот, не осознавая, что делает, невольно поддался назад, прижимаясь голой задницей к возбужденному паху.

А потом жесткие пальцы грубо трогали, раздвигая и проникая в дырочку. И была резкая боль от вторжения едва смазанного слюной члена, окончательно сбившая тяжелое дыхание. И хриплый шепот на ухо:

-Что, сучка, нравится? А так?

Гор менял угол и силу проникновения, то замедляясь ненадолго, то увеличивая темп, а Женька только хрипел и подмахивал, двигаясь навстречу мускулистым бедрам. При каждом ударе, когда Гор грубо врывался в него, боль разрывала анус, прокатываясь обжигающей лавиной по внутренностям, незаметно перерастая в дергающее за нервы, тягучее удовольствие, которое скручивалось где-то в яйцах и члене густыми, обжигающими сгустками наслаждения, уходя метастазами в позвоночник. Напряженные до предела мышцы на ногах дрожали, колени разъезжались в сторону, словно у новорожденного жеребенка. Туман застилал глаза, челка прилипла ко лбу, и сквозь мокрые пряди Женька, словно за покачиванием маятника гипнотизера, следил, как перед его расплывающимся взором, когда он от толчков двигался туда-сюда, мелькает какой-то цветок, в который его уткнул носом Игорь.

И, когда мутное удовольствие уже подкатывало к напряженному члену, скручиваясь жгутами в животе и заворачивая в узел яйца, когда ничего не осталось, кроме желания кончить, избавиться, наконец, от все нарастающего мучительного наслаждения, вытягивающего жилы, скользящего на грани взрыва оргазма, Игорь, вдруг, остановился и, перехватив Женькин член у основания и с силой сжав, вкрадчиво зашептал на ухо, обманчиво ласковым тоном:

-Ну, как тебе ощущение от пидорского члена в твоей натуральной заднице, лапуля? Джеки, малыш, тебе ведь нравится, когда я ебу тебя? Скажи, чего ты хочешь? А? Скажи мне это.

И Гор неожиданно сильно двинул бедрами, добиваясь ответа от Женьки, но тот только застонал сквозь стиснутые зубы, подставляясь задницей в ожидании следующего толчка. Он тяжело дышал, уже не чувствуя ничего, кроме дикого, умопомрачительного желания вернуть наслаждение и кончить, кончить, кончить, наконец… Или умереть.

-Сууука, дай мне кончить!!!

-Ты же натурал, разве ты можешь кончить от члена в заднице? – Гор издевательски усмехнулся и поддался вперед, ударив головкой в простату, и Женька взвыл, срывая голос.

-Сууука!!!

-Ладно, лапуля, – Гор кивнул удовлетворенно, вцепляясь пальцами в бедра, разведенные в стороны и дрожащие от напряжения. Он вбивался в узкую задницу, мял и тискал ягодицы, раздвигая их, чтобы проникнуть по самые яйца, до конца, как можно глубже, чтобы показать этому пацану его истинные желания, доказать, чего он хочет на самом деле и чей он.

И самой лучшей музыкой для Гора были Женькины стоны и хриплое дыхание, самой лучшей в мире картиной – раскрытый и немного покрасневший анус, в который он вбивался своим членом. И Гор сходил с ума не только от ощущения горячего, шелкового нутра, плотно охватывающего его, но и от вида немного припухших и покрасневших краев раскрытого ануса, темно-розовая кожа которого, то заворачивалась во внутрь, когда Гор поддавался вперед, то, когда Гор выходил из Женьки, скользила по члену, словно плотная перчатка, с трудом снимаемая с руки. Гора просто нереально заводил вид побелевших пятен с красными краями, проступающих на Женькиной коже под его пальцами, впившимися железной хваткой в бедра и ягодицы. И Гор знал, что эти пятна завтра превратятся в фиолетово-красные разводы. И он хотел, чтобы каждый раз – переодеваясь, принимая душ – Женька видел эти синяки и думал о том, кто их оставил, пометив Женьку, показав чей он, кому принадлежит. Показав это самому Женьке и всем, кто посмеет прикоснуться к его парню, его собственности.

Гор двинул последний раз бедрами, ударяя по простате, и тут же захрипел, кончая прямо в задницу, которая сжималась и пульсировала от Женькиного оргазма.

Женька закричал, его руки подогнулись, и он упал, задыхаясь под тяжестью навалившегося сверху Игоря, который тяжело дышал ему в шею, время от времени трогая губами влажную кожу.

Женька лежал под Игорем не двигаясь, с каким-то внутренним трепетом чувствуя спиной гулкие удары его сердца, которое, казалось, долбилось прямо в его собственное, заставляя стучать с собой в унисон. Стараясь избавиться от этого наваждения, Женька раздраженно попытался скинуть с себя тяжелое тело и глухо прохрипел:

-Слезь с меня.

-Неа, – Гор продолжал лениво облизывать его шею, иногда прикусывая мочку уха. – Пока не скажешь, что теперь не будешь больше выёбываться, и не признаешь, что тебе нравится трахаться со мной – не слезу.

-Не еби мне мозг и вынь свой гребаный член из моей задницы, – Женька попытался двинуть Гора локтем в бок, но потерпел неудачу. Гор только рассмеялся в ответ и широко провел языком по Женькиной щеке, от уголка губ до виска, потом схватил дернувшегося было Женьку за подбородок и с силой сцепив пальцы, повернул его к себе, присасываясь к губам, проталкивая язык в горячий рот и зло трахая его, как до этого трахал Женькину задницу. Но стоило Женьке ответить, сдаваясь, тут же хмыкнул удовлетворенно и отстранился, прикусив напоследок нижнюю губу:

-Так-то, лапуля. Давай вставай, а то в этом гребаном лесу муравьи тебе все яйца сгрызут.

Женьке было херово – от того, что сдался и, что, по сути, его просто поимели, как последнюю шлюху, а ему было в кайф. Он вновь и вновь мысленно прокручивал и вспоминал свои ощущения: от адреналина, бегущего по венам, от стука крови в ушах, жестких пальцев на бедрах и ягодицах, болезненных и напористых толчков у него внутри, от которых наслаждение горячей лавой разливалось по жилам, электрическими искрами рассыпаясь в позвоночнике. Разве мог Женька предположить, что будет получать такой кайф от ощущения члена, долбящего его задницу?

«Блядь! Куда катится мир?!» – Женька поморщился, натягивая джинсы на саднящую пятую точку…

С трудом поднявшись, Женька кое-как отряхнул одежду от листвы, пыли и засохших травинок и огляделся вокруг, невольно ища взглядом Гора, отошедшего куда-то.

Гор копался у мотоцикла.

-Сильно я его? – Женька подошел неслышно сзади, чуть прихрамывая и припадая на правую ногу.

-Да нет, так пара царапин. Вечером в гараже парни за час все поправят, – Игорь покосился на Женьку, но головы в его сторону так и не повернул. Потом спросил тихо. – Ты как?

-Нормально, – Женька кивнул, тоже не глядя на Гора.

-С ногой что? Повредил?

-Нет, просто затекла.

-У тебя… все в порядке?.. Я тебя не порвал?

-Нет… Все нормально… Только сперма из задницы вытекает, – еле внятно пробурчал Женька, краснея и отводя взгляд, и тут же вздрогнул от громкого смеха. – Чего ржешь?

Игорь мотнул головой, стараясь унять смех:

-Возьми платок, – и, покопавшись в кармане, протянул смутившемуся Женьке аккуратно свернутый четырехугольник. – Сидеть-то сможешь? А то мне тебя еще из этого леса в город доставить надо.

Женька только успел кивнуть, как Гор уже оказался напротив него, притягивая к себе за талию и целуя в губы.

-Смирись, Джеки. Ты мой, я не отпущу тебя.

Женька, уже не в силах сопротивляться от усталости и пережитого нервного напряжения, лишь тяжело вздохнул:

-Пошел на хуй…