Текст книги "Биссектриса - это крыса...(СИ)"

Автор книги: Rinhur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

11 часть

****

«Во что же ты впрягся, Евгений Палыч? Может, пока не поздно, вернуться, отступить?» – мысль о неправильности поспешно принятого предложения Гора, словно назойливая муха, все время жужжала в голове, не отпуская Женьку ни на мгновение. Но против воли, в паху все напрягалось и яйца сжимались в тугой ком, не столько от страха, сколько от возбуждения, в предчувствии предстоящего, и что-то, сидящее глубоко внутри вопило во весь голос: «Не смей отступать. Ты должен попробовать… Ты этого хочешь…».

Теплым субботним вечером маршрутное такси несло Женьку в сторону дома Игоря, к которому он ехал для выполнения условий их необычного соглашения.

Женька позвонил Гору сам, на второй день после разговора в парке, и назначил встречу. Не то, чтобы он пылал нестерпимым желанием немедленно лечь с Гором в постель. Наоборот, будь его воля, он бы оттягивал этот момент как можно дольше. Но Женька знал, Гор, не обладая большим терпением, не будет ждать и, наплевав на Женькины сомнения и муки, все равно сделает, как сам хочет, и если Женька будет тянуть время, достанет насмешками, а так у Женьки оставалась иллюзия контроля над ситуацией, иллюзия самостоятельности принятого решения. Да и, как не крути, Гор прав, Женьке действительно хочется отомстить этому уроду и еще, что немаловажно, поимев его, Женька реально сможет вернуть себе уверенность, сможет вновь почувствовать себя с ним на равных, конечно, если вообще можно себя чувствовать на равных с Гором.

Женька судорожно вздохнул, сжимая дрожащие пальцы. Он ужасно волновался в ожидании встречи, и его слегка потряхивало от неуверенности и страха. Все таки трахать парня, да еще такого как Гор, совсем не то же, что спать с девчонкой.

«Блядь, маразм, – Женька с силой потер виски. – Я собираюсь трахаться с парнем. Пиздец».

А воображение, словно в насмешку над Женькиными сомнениями и злостью, подбрасывало возбуждающие картины близости – стальные мускулы, перекатывающиеся под загорелой кожей, сильное тело, прогибающееся под ним, Женькой, его пальцы, сжимающие и дергающие черные волосы, жесткие губы Гора, плотно охватывающие твердый член…

Женька едва не застонал от желания и настороженно оглянулся. Но никому не было дело до светловолосого парнишки, тихо сидящего на заднем сиденье маршрутки. И Женька, плотнее натянув на голову капюшон толстовки и поправив наушники, добавил громкости в плеере и нахохлился, приподняв плечи, сердито глядя в окно на мелькающие за стеклом дома и деревья, безрезультатно стараясь отвлечься от предстоящего.

*

Дом, в котором родители купили Игорю квартиру, располагался почти в центре города и кирпичной ракетой вздымался среди более низких собратьев времен Сталинской застройки, отгородившись от них чугунной оградой, с неожиданно красивыми ажурными воротами и калиткой.

Во двор Женька проскользнул вслед за молодой мамочкой с коляской и, галантно придержав ей дверь, беспрепятственно зашел в подъезд. Поздоровавшись с дремавшей за своей стойкой консьержкой, Женька, проигнорировав лифт, поднялся по широкой лестнице на шестой этаж и замер на светлой площадке возле кадки с каким-то фикусом. Немного потоптавшись перед дверью, глубоко вздохнул, собираясь с силами, сдернул с головы капюшон, взъерошил волосы и решительно нажал кнопку звонка.

Буквально через минуту дверь приоткрылась, но только наполовину, и Женька не успел даже пикнуть, как – дернув за руку – кто-то затянул его в прохладный кондиционированный полумрак прихожей и притиснул к стене, навалившись всей тяжестью мускулистого тела.

Гор, одетый только в легкие домашние штаны, нетерпеливо прижался голым торсом к растерявшемуся Женьке. Не дав ему опомниться, забрался горячими ладонями под футболку, провел по спине, по пояснице, надавливая и прогибая к себе, скользнул вниз, бесстыдно лапая за задницу через плотную ткань джинсов, и вклинился коленом между ног, вжимаясь бедром в пах.

Не ожидая такого решительного и немедленного нападения, Женька, уперевшись руками в широкие плечи, рвано выдохнул и растерянно пробормотал, севшим от накатившего возбуждения голосом:

-Э, ты чего? Отвали, придурок. Это я должен тебя трахнуть.

-Трахнешь, – хриплым шепотом успокоил его Игорь, обжигая горячим дыханием запрокинутую шею, и потянул в спальню.

Всю дорогу сюда Женька мучительно размышлял, как же все у них произойдет, что ему делать, с чего начать?

Каким образом подкатиться к девушке и попробовать раскрутить ее на секс, Женька представлял. Но вот как себя вести с парнем, заранее зная цель их встречи?

Но стоило только Гору, прижав к стене, заскользить широкими, немного шершавыми ладонями по его телу, у Женьки сразу ослабли колени, и жаркая волна захлестнула с головой, вышибая все мысли и планы поведения. А уж когда Гор поцеловал, напористо и жадно, разум окончательно покинул Женькину голову и все его ощущения сосредоточились в паху. Одно единственное желание, желание близости, сжигало Женьку, завладев им полностью. Хотелось прижиматься к Гору, как можно сильнее, тереться о твердое бедро напряженным членом, распирающим ширинку, вцепиться в волосы, кусать, нагнуть под себя... или самому подставить задницу. Женьке уже было все равно, лишь бы это состояние дикой эйфории длилось, нарастая, накатывая волнами, чтобы в конце взорваться бешеным наслаждением.

Как они не споткнулись и не переломали себе ребра, пока добирались до спальни, Женька не понимал. Гор так и пятился всю дорогу, впившись в Женькины губы.

Он целовал, словно жалил, толкался языком в жаркий рот, буквально трахая его, прикусывал губы, оттягивая и засасывая, успевая, одновременно раздевать Женьку, нетерпеливо вытряхивая его из толстовки, задирая и сдергивая с него футболку. И когда Гор отрывал его от себя, Женька только досадливо всхлипывал и снова присасывался к твердым губам, целуя и кусая в ответ, впивался пальцами в широкие плечи, постанывая от возбуждения, царапал короткими ногтями мускулистую спину, оставляя красные полосы на загорелой коже

Добравшись, наконец, до цели, Гор, слепо нащупав за спиной дверь, открыл ее пинком, и они ввалились в комнату, не глядя упав на кровать. Уперевшись в постель по бокам от головы Гора, Женька навис над ним, не размыкая поцелуя, продолжая вылизывать рот и сосать его язык, и лихорадочно толкнулся ему в живот расстегнутой ширинкой с выпирающим, оттопыривая боксеры, бугром.

От прикосновения жесткой ткани джинсов, при Женькином движении проехавшей вдоль напряженного члена, Игорь шумно выдохнул через нос и резко дернул Женьку за бедра, приспуская джинсы и белье. Сжав со всей силы обнажившиеся ягодицы, замер на мгновение, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и тут же стал жадно мять их, оставляя на белой коже красные пятна и синяки, потом раздвинул половинки, забрался между ними жесткими пальцами, кружа вокруг дырочки, и погладил ее, слегка раздвигая края, но не проталкиваясь внутрь.

Женька застонал с гортанным хрипом, и невольно поддался назад, к рукам Гора. Внутри все пульсировало и дрожало, и Женьке нестерпимо захотелось почувствовать в себе движение пальцев, гладящих и надавливающих на шелковистые стенки. Но по краю сознания мелькнула мысль о том, зачем он здесь, и Женька с сожалением отстранился от нетерпеливых рук и, раздвинув коленом Гору ноги, лег между разведенных бедер и потерся торчащим из-под белья членом о его все еще не освобожденную от одежды промежность, намекая о цели своего визита.

Гор, как-то совсем по-звериному рыкнул и, сбросив с себя Женьку, навалился сверху, немного стягивая с себя штаны и доставая возбужденный член. Белья на Горе, как оказалось, не было. И тот факт, что их разделяла только тонкая ткань домашних штанов, почему-то особенно сильно ошеломил Женьку, резанув мгновенной вспышкой желания, которое, болезненным уколом проскочив от члена в поясницу, растеклось по позвоночнику горячей волной. И Женька толкнулся бедрами вверх, навстречу руке Гора, который, зажав оба члена в кулаке, стал быстро водить по ним напористо-агрессивно, с каким-то злым и жадным остервенением.

У Женьки все поплыло перед глазами от непривычного ощущения жесткой хватки сильных пальцев, прижимающихся и трущихся друг о друга твердых стволов. Но тут Гор выпустил свой член и, не переставая дрочить Женьке, поцеловал его в запрокинутую шею, оставляя под челюстью красную отметину засоса, слегка сжал, едва касаясь зубами, дрожащий от возбужденных хрипов кадык, и заскользил вдоль горла приоткрытыми, сухими губами, оставляя влажный след кончиком языка и обжигая горячим дыханием. Спустившись на вздымающуюся, словно после долгого бега грудь, прикусил за сосок, пощекотав языком, потянул вверх и, вдруг, резко разжал зубы, но тут же вновь обхватил его губами, засасывая в рот.

Женька закричал от пронзившего насквозь болезненно-мучительного удовольствия и прогнулся в пояснице. Тогда Гор окончательно стянул с него джинсы и разделся сам.

-Презерватив и смазку взял?

От хриплого, срывающегося от желания голоса кожа у Женьки покрылась мурашками, обжигающе-жаркая волна опалила щеки, а в паху потяжелело и напряглось.

-А? – Женька приподнялся на постели, оперевшись на локоть, глядя на парня затуманенным взглядом, и растеряно облизал пересохшие губы, и тут же покраснел от смущения, когда Гор, тихо рассмеявшись, снисходительно потрепал его по волосам.

-Держи, лапуля, – сунув Женьке, в дрожащие руки, хрусткий квадратик фольги и тюбик с гелем, Гор, ничего не предпринимая, смотрел на Женьку с насмешливым любопытством, хотя потемневшие, от проступившего на загорелой коже румянца, скулы и лихорадочный блеск серых глаз, выдавали его возбуждение.

-Я… Эээ… – чисто теоретически Женька понимал, что и куда, но руки дрожали от волнения, а пальцы не слушались. Едва не уронив кружок презерватива, он с трудом раскатал его по члену и завис с тюбиком смазки в руках, не решаясь сделать последний шаг.

Гор, внешне спокойный и безучастный, молча наблюдал за его действиями, но напряженный взгляд и торчащий, прижатый к животу член, просто кричали о его нетерпеливом ожидании.

Видя Женькину нерешительность, Гор придвинулся вплотную, внимательно вглядываясь в лицо, и молча забрал гель из ослабевших пальцев. А Женька, не в силах отвести взгляд, заворожено смотрел в темно-серые глаза, которые потемнели еще больше, став цвета грозового неба, и лишь удивленно охнул от неожиданности, когда Гор опрокинул его на спину.

Оседлав Женькины бедра, Гор торопливо смазал себя и его, немного поерзал, примериваясь, пропихивая в себя головку, и вдруг резко насадился почти до половины, от боли лишь поморщившись, закусив губу, подождал всего пару секунд и тут же задвигался, практически сразу задав бешеный темп. От этого и от ощущения жаркой тесноты ануса, охватившей член со всех сторон, у Женьки потемнело в глазах и перехватило дыхание. Да и, мысль о том, что он сейчас, пусть и чисто гипотетически, обладает этим хищником, добавляла остроты и красок ощущениям. Хотя вопрос о том, кто кого трахает на самом деле, оставался открытым. Несмотря на то, что его член находился в заднице Гора, Гор нависал над Женькой, придавив к постели, запрокинув ему руки и удерживая их над головой, и именно Гор руководил и управлял процессом, подавляя Женьку своей волей, не давая проявить инициативу.

Но Женьке было не до анализа ситуации, его лихорадило от жаркого возбуждения и желания разрядки. Лишенный возможности выбраться из-под сильного тела, он толкался бедрами вверх, торопясь и сбиваясь с ритма. Секс с девушками сейчас казался ему пресным и неинтересным, объятия ласковых рук – вялыми, мягкие поцелуи – скучными, нежное, шелковистое нутро – слишком свободным. Разве все это могло сравниться с жесткой хваткой сильных рук, вжимающих в постель или по-хозяйски лапающих, шарящих по всему телу, поцелуями-укусами, борьбой за главенство, ощущением жаркой тесноты мужской задницы, плотным кольцом, до боли, охватывающей со всех сторон возбужденный член. Такой секс был для Женьки внове. Жесткий, агрессивно-дикий, звериный, на грани, когда до конца не знаешь кто кого, ты или тебя. И Женька жадно толкался в жаркую, тесную глубину, высвободив, наконец, руки и вцепившись сведенными судорогой пальцами в черные волосы, дергая за еще влажные после душа пряди, не в силах отвести взгляд от расширенных во всю радужку зрачков, и тяжело выдыхал в приоткрытые губы.

Хотелось, как можно дольше купаться в этих новых, необычно-ярких ощущениях, но возбуждение и сила желания были настолько велики, что Женька, не в силах сдержаться, вдруг захрипел, забарахтался в волне неожиданно накатившего оргазма, задергался, вскидывая бедра, вжимаясь пахом в задницу Гора, не желая терять контакт и покидать обжигающую тесноту, сквозь дрожь наслаждения ощущая, как Гор еще пару раз попытался двинуться вверх-вниз и теперь, сжимая мышцы на пульсирующем, выталкивающем сперму члене, быстро дрочит себе, и вот уже тоже выплескивается белым и вязким Женьке на живот.

Они лежали, тяжело дыша, откинувшись на подушки и молча глядя в потолок, соприкасаясь только руками, от плеча до кончика кисти. Постепенно выравнивая дыхание, с трудом возвращаясь к реальности от ошеломительного оргазма, еще не в силах осознать, проанализировать произошедшее между ними, Женька, повернув голову, бездумно разглядывал четкий профиль партнера: жестко очерченные губы, прямой нос, твердые скулы, ресницы, пусть не очень длинные, но черные, словно накрашенные тушью, плавно загибающиеся кверху.

-У тебя охуенные ресницы, как у девчонки, – Женька и не заметил, что произнес это вслух.

-Блядь, Джеки, ты не перестаешь меня удивлять, – Гор весело рассмеялся, обнимая и притягивая Женьку к себе. – Ты – первый и единственный, кто трахнул мою задницу, я – первый парень, которого ты поимел, а ты мне про ресницы заливаешь. Ромааантика.

-Пошел на хуй, – Женька мучительно покраснел от смущения и не нашел ничего лучше, чем огрызнуться. Но что делать, если у этого сучары и в правду такие охуительные ресницы. Вот и вырвалось. А вообще-то пора делать ноги, пока еще чего не ляпнул.

И Женька попытался высвободиться из крепких объятий.

-Подожди, – Гор не дал ему подняться, притягивая обратно и, слегка прижавшись к Женькиным губам, заглянул ему в глаза. – Так, что скажешь? Тебе понравилось?

Но не успел Женька открыть рот, как Гор торопливо перебил его:

-Молчи. Все потом. Вот попробуешь с Никитой и скажешь. Ты... – Гор помедлил, словно не решаясь продолжить, но, встретив удивленный Женькин взгляд, решительно спросил. – Ты ведь пойдешь к Нику?

-Не знаю... Да... Наверно, да, – Женька неуверенно кивнул.

-Злишься?

-На кого? На вас? – уточнил Женька.

-Ну, на меня-то понятно. На Ника.

Женька отвернулся и закусил губу. Действительно, он ужасно злился, особенно первые пару дней после случившегося. Но не только злость на этих придурков и, особенно, на Никиту, жгла душу, но и еще какая-то детская обида и недоумение не давали Женьке спокойно спать.

Как мог Никита так с ним поступить? Да, они три года назад не только целовались, но и иногда дрочили друг другу, но тогда все было добровольно, а тут... Женька невольно вздохнул.

-Ты такой забавный, когда дуешься.

От тихого смешка в ухо у Женьки встали дыбом волоски, и нервный холодок пробежал по всему телу.

-Пошел ты, – недовольно дернул плечом Женька.

-Да ладно тебе, Джеки. Не сердись. Никишу можно понять. Этот дебил ведь тоже пил из твоего бокала, хоть и немного. Но Лиза в своем энтузиазме затащить тебя в постель, столько амфевитина в шампанское сыпанула, что Никише и глотка хватило, чтобы крышу сорвало. Как говорится, что у трезвого на уме, то у обдолбаного в действии. Вот Никиша и кинулся воплощать в жизнь мечты своего подсознания.

-Чего это ты его оправдываешь? – Женька с подозрением покосился на Гора.

-Да с хуя ли мне его оправдывать? – пожав плечами, Гор скривил в ироничной улыбке красивые губы. – Просто констатация факта. Как дело было, так и говорю.

-Мог бы просто промолчать.

-Если ты еще не понял, лапуля, это не в моем характере, выбираться к солнцу, топя других. Я хочу честной борьбы. Вот трахнешь Никишу, тогда и ответишь, с кем останешься. Я ему уже сказал: если выберешь его, я уйду... Совсем уйду, – Женька дернулся, желая что-то возразить, но Гор, прижав его к постели, заткнул ему рот поцелуем.

-Отвали, – с трудом сдержав себя, чтобы не ответить на этот жесткий поцелуй, Женька отпихнул от себя ухмыляющегося Гора. – Мне пора.

Сев на край кровати, он стал торопливо одеваться под прожигающим взглядом, от которого чесалось между лопатками и жгло затылок. Но, стараясь не обращать внимание, ни на этот взгляд, ни на самого Гора, Женька, даже не сходив в душ, поспешно натягивал на себя одежду, потому что чувствовал, если он останется хотя бы еще на минуту, то дело одним разом не ограничится, и не факт, что теперь это опять будет задница Гора, а не его, Женькина.

Как он добрался домой, Женька не помнил. Всю дорогу его голова была занята мыслями о произошедшем в квартире Гора, и он никак не мог отделаться от ощущения, что несмотря на то, что он сегодня трахнул Гора, все было как раз наоборот, и это Гор опять поимел его.

12 часть

****

Жека сидел в своей комнате и вместо того чтобы готовиться к завтрашним занятиям, бездумно смотрел в окно, постукивая карандашом по губам.

Все мысли о произошедшем накануне Женька оставил на потом. И без этого события последней недели никак не хотели укладываться в голове. Уж слишком круто все поменялось в его жизни за последнее время, с тех пор как появился Гор.

Женька вспомнил тот вечер, когда они впервые встретились.

Все началось с внезапной ревности к парню. Не, ну если бы Женька заревновал Лизу, все было бы естественно, но теперь-то Женька точно знал, что в тот вечер он ревновал именно Никиту. И подсознательное понимание этого совершенно выбило его из привычной колеи, а столкновение в коридорчике с Гором и реакция на него своего тела, окончательно сорвало крышу.

Вот тогда все и понеслось – Женька напился и позволил Гору лапать себя на террасе, дал понять, что он, Женька, доступен, словно последняя блядь, показал свою пидорскую сущность, о которой и сам даже не догадывался.

И ведь знал за собой такую слабость, как неустойчивость к алкоголю. Почти каждый раз, стоило выпить лишнего, Женька что-нибудь да вытворял. Хотя, конечно, чаще всего это были драки, разовый, незапоминающийся трах со случайными партнершами или просто какая-нибудь глупая выходка, но чтобы обжиматься с незнакомым парнем, до такого Женька еще ни разу не доходил.

А неделю назад вообще скатился ниже некуда. Конечно, решительную роль тут сыграло, что эта дура Лиза подсыпала ему наркоту, иначе Женька никогда бы не позволил так с собой поступить...

Но тут перед Женькиным мысленным взором всплыла картинка террасы, залитой лунным светом и он, Женька, прижатый к стене, руки Гора у него в штанах и согласие пойти к Гору в комнату. И если бы не появление Никиты, вполне возможно, что еще месяц назад Гор затащил бы Женьку в постель.

Женька закусил губу и постарался засунуть подальше это воспоминание, возвращаясь мысленно к Дню рождения Риты и подсыпанным Лизой наркотикам. Все-таки легче думать, что во всем виновата доза, а не твои склонности и сущность...

Про наркотики Женька подумал в первую очередь, поразмыслив немного. Гор лишь подтвердил Женькины догадки. Сразу было ясно, что с этим шампанским не все в порядке, ведь иначе с чего бы он мгновенно отрубился и не осознавал, что делает. А амфевитин все объяснял. Женька сам его конечно никогда раньше не пробовал, но слышал от пацанов байки, что крыша от него съезжает мгновенно, и все мысли и желания остаются только в члене, желание трахаться и дрочить не проходит часами, и человека сжигает просто животная похоть. Но Женька также знал, насколько опасен и убийственен для организма этот, производимый кустарным путем наркотик, и что в случае длительного употребления вырубало не только печень и почки, но и наступала импотенция. А эта идиотка всыпала ему в бокал таблеток, словно на роту солдат. Ну, стоит надеяться, что с одного раза ничего не случится, и это никак не повлияет на его здоровье. Да и события вчерашнего дня говорят, что уж с эрекцией у него точно все в порядке.

Но если амфевитин объясняет, что Женька творил на даче, то как объяснить, что вчера у Женьки встал при первом же прикосновении Гора. С девчонками Женька никогда так не заводился – мгновенно, с пол-оборота. Если только с Никитой, но это было в пятнадцать лет, во время пика гиперсексуальности.

При воспоминании о произошедшем вчера, Женьку опять накрыло душной волной, и в штанах зашевелилось и задергалось. И он глубоко вдохнул, стараясь взять себя в руки.

Кстати, если все же вернуться к событиям вчерашнего дня, то кто кого поимел, он Гора, или Гор его? И что теперь с этим делать? А еще есть Никита? Как быть с Никитой?..

Женьке стало тоскливо от осознания, что те близкие и доверительные отношения, какие были у них с Ником, ушли навсегда и их уже не вернуть...

Сердце защемило и, вдруг, словно ухнуло в пропасть, от неожиданно громкого звонка в дверь.

Дома никого не было – отец последние два месяца почти все время пропадал на работе, разрабатывая какой-то важный проект, а мать ушла по магазинам, и раньше, чем через четыре часа ее можно было не ждать, поэтому Женька лишь вздохнул и пошел открывать сам.

На площадке стоял Никита.

Молча посторонившись, Женька пропустил парня в квартиру, прикрыл за ним дверь и, так и не сказав ни слова, ушел в свою комнату, оставив Никиту одного в прихожей.

-Жека, прости, – разувшись, Никита последовал за Женькой, и теперь мялся на пороге, не решаясь зайти.

В Женькиной комнате Никите все было привычно и знакомо, он знал тут каждый уголок, каждую пылинку. Сколько вечеров и дней он провел здесь: болтая, играя в компьютер, помогая Женьке делать уроки,.. целуясь… Даже не видя, Никита знал, что между столом и системником засунуты фантики от конфет, потому что Женьке было лень их выбрасывать, а мать ругалась за беспорядок на столе. За подставками с дисками, притулившимися в углу подоконника, припрятан джентльменский набор – упаковка презервативов и пачка сигарет. Женька курил очень редко, но держал в тайнике запас на всякий случай. Под кроватью уж точно валяются носки, которые Женька, прежде чем идти в душ, почему-то всегда снимал в комнате, а потом забывал бросить в корзину с грязным бельем. Под подушкой лежит плеер – Женька, сколько мать не ворчала, всегда засыпал под музыку, воткнув в уши наушники…

Но сейчас, когда Женька стоял, отвернувшись к окну, не желая разговаривать и даже смотреть на Никиту, казалось, что и вся комната с ее привычной, уютной и уже родной обстановкой, тоже смотрит на Никиту враждебно, отторгая, не желая принимать его.

-Что же вы меня, как шлюху?

Никита вздрогнул и, перестав окидывать комнату тоскливым взглядом, посмотрел на выпрямленную Женькину спину и напряженные плечи. От тихого голоса, в котором звучала боль и детская обида, хотелось упасть на колени и, уткнувшись Женьке в живот, прижать его к себе и вымаливать прощение… Но Никита, не двинувшись с места, только смог повторить тихо:

-Жека, прости.

-Гор сказал, что ты тоже пил из моего бокала, – Женьке очень хотелось найти Никите оправдание, но обида все еще кипела в душе, и он сорвался на крик, впрочем, тут же успокаиваясь. – Это не значит, что я, блядь, простил тебя!.. Но это хоть как-то объясняет, почему ты так со мной поступил.

-На хуй Гора, я не нуждаюсь в его защите, – Никита, наконец, решительно шагнул в комнату и, подойдя к окну, встал вплотную к Женьке, едва не касаясь его спины, и заговорил сбивчиво, пытаясь передать еще им самим до конца не понятые чувства и мысли, но он торопился выплеснуть их, словно боясь, что Женька не даст высказать все, что Никита пережил. – Просто, я наверно слишком давно и сильно тебя хочу, может даже с первого дня, как мы познакомились. Я сразу обратил на тебя внимание. Тебе было всего тринадцать, и ты был такой смешной своим старанием казаться взрослее. А потом ты пришел с этими поцелуями… А у меня гормоны, мог трахать все, что шевелится, готов был на стену залезть, а тут ты… Я чуть с ума не сошел, когда поцеловал тебя первый раз... Но потом все закончилось... И я думал все пройдет, но не прошло... Три года я хочу тебя, хоть все это время и не понимал этого. Поэтому ночью я не сдержался. Жек, пойми, я не стал к тебе хуже относиться. Но если тебя это так напрягает, то будет справедливо, если и ты меня, раз ты считаешь, что тогда мы будем на равных.

-Мне все равно, просто обидно, – Женька развернулся и оказался с Никитой лицом к лицу. Не ожидая, что тот окажется настолько близко, Женька споткнулся на полуслове и, громко сглотнув, нерешительно закончил. – Если ты не хочешь, тогда не надо… а Гору… скажем, что все было…

-Я хочу, Жек. Хочу, – Никита склонился к Женьке и, едва касаясь пальцами, провел по приоткрывшимся губам. Руки у него дрожали от волнения.

-Ники, ты боишься? – отчего-то шепотом спросил Женька, облизав пересохшие губы и задевая языком пальцы Никиты.

-Не знаю, – Никита ответил тоже шепотом, заглядывая Женьке в глаза, жадным взглядом охватывая все лицо, словно хотел запомнить (а может вспомнить?) каждую черточку. – Я думаю, нет. Просто чувствую себя как-то странно.

Придвинувшись еще ближе, Никита осторожно, словно он шел по минному полю, накрыл Женькин рот своим ртом и замер на мгновение. Не почувствовав сопротивления, осторожно захватил нижнюю губу, засасывая ее, потом провел языком между губами, раздвигая их, задевая острую кромку зубов, и медленно отстранился, так как делал каждый день, той сумасшедшей весной. И Женька, точно так же, как три года назад, нервно сглотнул и облизал губы, словно собирая, пробуя давно забытый вкус. Никита улыбнулся и, не отрывая взгляда от Женькиных глаз, опять наклонился к нему и уже решительнее приник к его губам, вбирая их в себя, нежно гладя, трогая языком уголок рта.

Женька стоял, привалившись к подоконнику, не шевелясь, не отвечая, но и не сопротивляясь, но как только влажный язык скользнул неторопливо ему в рот, он застонал и, обхватив Никиту за шею, впился в его губы глубоким поцелуем.

-Жека, – Никита хрипло выдохнул, обнимая Женьку за талию и притягивая к себе.

Забравшись горячими руками Женьке под футболку, Никита осторожно погладил дрожащими пальцами его поясницу, потом судорожно вздохнул и, прижав к себе со всей силы, так что у Женьки чуть не хрустнули ребра, потянул к кровати. Уложив Женьку на постель, Никита навис сверху и, с каким-то отчаянием в голосе, зашептал, между каждым словом целуя в шею:

-Жека, я скучал, как я скучал по тебе.

-Ники, я все время был рядом, – шептал в ответ Женька, запрокинув голову и подставляясь под горячие поцелуи.

Но Никита упрямо покачал головой:

-Нет, ты был далеко. Я сам виноват, что отпустил тебя.

-Тогда держи меня крепче, – Женька выгнулся, прижимаясь к широкой ладони у себя на животе, сходя с ума от ощущения горячих пальцев, которые, едва проникая под пояс джинсов, гладили кожу, лишь слегка задевая кромку волос в паху. Он дрожал от этой ненавязчивой, едва уловимой ласки, ему безумно хотелось большего. Но, словно боясь спугнуть робкую птичку, он сдерживался, не делая резких движений, и от этого трепетная истома растекалась по всему телу, будя в душе нежность.

Они целовались, стараясь даже на миг не отрываться друг от друга, словно пытаясь напиться, вспомнить, как это было, наверстать упущенное. Ласкались языками, вылизывая рты и посасывая губы, осторожно и одновременно жадно, гладили друг друга по плечам, широким спинам, обводили пальцами кубики пресса, скользили по бедрам и ягодицам.

Еле оторвавшись от податливых губ, Никита отстранился, встал на колени рядом с распростертым на постели парнем и, судорожно переводя дыхание, не отрывая завороженного взгляда от затуманенных наслаждением глаз, забрался рукой Женьке под футболку, проводя по вздымающейся груди, задевая напрягшиеся соски, потом плавно скользнул вниз по плоскому животу и сжал через плотную ткань возбужденный член, поглаживая и массируя его. Женька застонал, выгибаясь, и, плавно качнувшись вперед, сел перед Никитой, закинув ноги ему на бедра, и, ухватив его за шею, притянул к себе для следующего поцелуя.

-Жека, подожди, – руки Никиты метались по Женькиному телу, словно не зная на чем остановиться, дергая то за края футболки, то начиная нетерпеливо теребить застежку джинсов. – Подожди, дай раздену.

-Ага, – Женька бормотнул куда-то в ухо, щекоча Никите кожу влажным дыханием, и тоже заторопился расстегнуть ему ширинку.

Мешая друг другу, путаясь руками, они одновременно начинали расстегивать одну застежку, потом бросались к другой, пока Никита, ухватив осторожно Женьку за запястья, не отвел его руки в сторону и, поцеловав его в основании шеи, расстегнул тугую пуговицу и раздернул молнию. Потом осторожно потянул вверх футболку, проводя раскрытыми ладонями по вздымающимся бокам, целуя обнажающуюся под ней кожу и, добравшись до сосков, обвел по кругу языком, то едва касаясь вершинок, то вдавливая и теребя их кончиком языка. Женька, подняв руки вверх, чтобы снять одежду, напрягся и замер, не желая терять контакт с горячим языком, и тут же с глухим стоном поддался вперед, прогибаясь в пояснице. Но желанная ласка ускользала, словно легкий ветерок едва касаясь кожи, и Женька, как-то обиженно всхлипнув, торопливо стянул с себя футболку и, навалившись на Никиту и опрокидывая его навзничь, лег на него, раздвинув ноги, и стал тереться возбужденным членом о Никитин стояк, одновременно пытаясь, расстегнуть ему штаны и снять рубашку. Мало преуспев в своей задаче, Женьке все же удалось раздвинуть полы рубашки, и он с каким-то благоговейным трепетом прижался к обнаженной, гладкой коже, с наслаждением ощущая ее жар.

Парни тяжело дышали, возбужденные, заведенные до предела поцелуями и взаимными ласками. Никита, чувствуя, что еще немного и он кончит от одних только Женькиных скольжений по животу и члену, обхватил его лицо ладонями, притягивая к себе и приникая к губам:

-Давай сейчас.

-А? – Женька с трудом сфокусировал на Никите расплывающийся от возбуждения взгляд и, когда смысл сказанного дошел до его сознания, вдруг чего-то испугался и с сомнением произнес. – Уверен?

-Да, – Никита отстранился, раздеваясь. Достав презервативы и смазку из кармана джинсов, отбросил штаны в сторону и опять лег на спину, раздвигая ноги.

Женька, словно под гипнозом, почти синхронно повторяя движения Никиты, тоже разделся и, не отводя от друга напряженного взгляда, раскатал презерватив и размазал по нему гель. Расположившись между разведенных в сторону бедер, Женька попытался протолкнуться в узкий проход. Но плотное колечко мышц ни в какую не хотело расходиться под робким напором, головка соскальзывала, то вверх, то вниз, оставляя за собой блестящий след смазки.