Текст книги "Дело Митчелла (СИ)"
Автор книги: rendallinch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Время смерти – семь часов сорок четыре минуты, вечер девятого апреля, – грубый мужской голос эхом отбился в ушах женщины. Именно тогда на неё накатило осознание – это всё из-за неё.
========== Часть 5: Реквием. ==========
Казалось, ничего не могло выбить из колеи самую хладнокровную и непоколебимую женщину если не во всем Милуоки, то хотя бы в БСМЭ. Но смерть одной кудрявой особы сотворила невозможное – заставила женщину нервничать. Виктория в черных классических брюках и в плаще до щиколотки держала дрожащими руками две красные розы под стать её губам. Моника всегда говорила, что Виктории безумно шла эта помада. Кудряшке посчастливилось застать её на лице женщины лишь раз, когда они зависали в баре после очередного «всратого», как говорила Монтенегро, тела. После такого, знаете, гнилого и противного, что глаза от ароматов выедает и желудок в трубочку скукоживается.
«Хочу, чтобы на моих похоронах чуть подальше от толпы стояла какая-то загадочная женщина в плаще и в шляпе. Пусть все думают, что я не такая уж и простая!» – как-то обмолвилась мулатка, когда разговор зашел о собственной кончине дам и как они себе её представляют.
– Что ж, твоё желание сбылось, – на выдохе прошептала светловолосая, поправляя такую же черную, как и остальные элементы образа, шляпу-федору с кружевной вуалью, что прикрывала лицо.
Священник что-то рассказывал присутствующим на дне памяти Моники Монтенегро. Его слова с трудом доносились до слуха Виктории, одиноко стоящей возле дуба в метрах двадцати от места действия. Раздался истошный крик матери девушки, когда падре приказал гробовщикам погружать гроб в специально предназначенную для этих целей яму. Этот крик больно резанул по вискам женщины, заставляя ту сильно продрогнуть и зажмуриться. Но легче от этих манипуляций, отнюдь, не стало – перед глазами всплыли картинки прошлого.
«Ребекка, точно обезумевшая, героически отталкивает каждого, кто пытается притронуться к ней или маленькому гробу цвета ночного неба. С диким воплем, полным боли и отчаяния, обессилено падает на колени перед мужем, когда тому всё же удается утихомирить жену.
– Ничего уже не вернуть, Бекки, – сказал папа, присаживаясь на корточки и вытирая слёзы жены. У него самого подбородок дрожал.
Мама смотрела прямо в глаза Вики и задыхалась в рыданиях. Во взгляде плескался коктейль из горя и сожаления.
Мужчины в перепачканных землей робах продолжают свою работу и с помощью тросов погружают тело в яму. Звук, с которым днище деревянного гроба стукнулось о землю, отпечатался в памяти совсем юной девочки навеки. Так же, как и щемящее сердце чувство болезненной потери…»
Поэтому Виктория прекрасно понимала, что чувствуют родные подруги. Ей было странно называть кого-то таким образом, но… Отрицать не было смысла – женщина успела привязаться к девчушке и посвятить ту в свою жизнь куда больше, чем других людей. И её смерть стала очередным подтверждением того, что привязанности делают её только слабее и ничего хорошего за собой не несут. Надрывный плач матери смог слегка заглушить мысли Виктории, но не чувство вины, что зияло из груди непроглядной чернотой. И это самое мерзкое, что ей когда-либо доводилось испытывать…
Четыре дня.
Именно столько времени светлую голову не покидает ужасная мигрень и мысли типа «на её месте должна быть я». Виктории казалось, что кто-то решил избавиться от неё самой, но прилетело Монике. Сколько таблеток викодина пришлось поглотить за эти дни – просто не счесть. От вновь нахлынувшей с новой силой вины руки непроизвольно сжали колючие розы чуть сильнее положенного. Несколько капель горячей крови скатились вниз по изящным тонким пальцам, чтобы в конечном итоге покинуть прохладную кожу и прыгнуть в объятия мягкой травы и почвы, слегка тронутой заморозками.
Пока Уокер тонула в бесконечной пучине мыслей, сжимая в руках ни в чём не повинные цветы, немного поодаль стоял высокий мужской образ. Рубиновые глаза с интересом наблюдали за дамой, пока мозг их владельца лихорадочно генерировал идеи, как склонить «мымру» к сотрудничеству. Сомнений не было – действовать надо именно сейчас, пока Уокер расстроена и надломлена угрызениями совести. Главное не облажаться и надавить на нужные рычажки, а с этим у Сына Дьявола никогда проблем не было уж точно.
Демон поправил ворот своей безупречной черной рубашки и, мысленно преисполнившись решимостью, приготовился сделать первый шаг в сторону судмедэксперта. Но его плану не было суждено сбыться – Сына Дьявола окликнул хорошо знакомый голос:
– Доброе утро, Ваше Высочество, – Люцифер раздраженно рыкнул, мысленно проклял весь род несчастного демона и уже представил, как сломает каждую косточку в его убогом теле. От этого, как не странно, чуть полегчало.
– Чего тебе, Фирмин? – незваный гость усмехнулся, заметив раздражение оппонента. И, о да-а, он им буквально упивался, впрочем, как и каждой негативной эмоцией на лице будущего правителя, поскольку знал, что ему ничего не будет. В случае Люцифера – сделать что-то правой руке отца значит автоматически прописать себе койку в лазарете.
Лысый, ростом слегка ниже среднего мужчина лет сорока смерил женский силуэт масляным оценивающим взглядом. Изумрудные глаза сверкнули убеждением, когда взор пробежался по тонким рукам, прямой спине и выпуклым ягодицам Уокер, что заметно выделялись из-под тонкой ткани плаща.
– Ставлю триста золотых, что без этих безвкусных тряпок её задница выглядит просто бомбически! – кажется, скрежет зубов Люцифера прозвучал намного громче, чем он сам того желал, но пути назад уже не было. Злобно зыркнув на Фирмина, демон отчеканил:
– Ты сюда приволок своё седалище, чтобы простолюдинские жопы пообсуждать? – заметив бурную реакцию Наследника, мужик склонил голову набок и прищурил маленькие поросячьи глаза.
– Почему злитесь, Господин? Я просто наблюдаю за вами, не более.
– Ах ты, пёс сутулый! – крылья Фирмина загорелись зелёным пламенем, что вроде как и не вредило, но боли приносило достаточно. Лысый скривился и зашипел. – А не много ли ты на себя берёшь?!
– Приказ Владыки, – прохрипел низший, и пламя вмиг потухло так же, как и алые радужки. Тяжело вздохнув, Люцифер прикрыл глаза и мысленно сосчитал от одного до пяти в попытке обуздать ярость.
«Если отец посылает кого-то, значит сомневается, что я смогу справиться» – на скорости, близкой к скорости света, пронеслось в мыслях красноглазого. Едва сдержал себя, чтобы не выругаться вслух.
– С какой целью? – видит Шепфа, он пытался успокоиться и не рычать на собачку отца, но как-то не задалось…
– Он хочет быть осведомлённым о любых сдвигах в вашем деле, – чуть закашлявшись, ответил Фирмин и пригладил иссиня чёрное крыло, на котором ещё чувствовалось фантомное жжение пламени. – И просил напомнить, чтобы Его Высочество не опаздывал завтра.
– Не опаздывал куда? – гневно чеканил Люцифер едва ли не каждый слог, испепеляя слугу взглядом. Тот за столько веков службы Дьяволу успел привыкнуть к нраву Наследника и научился не обращать на него внимания.
– Смотрины, милорд.
«Этого ещё не хватало!» – закатывая глаза и цокая языком, подумал Люций.
– Простите мою грубость, но меня призывает Владыка, – с этими словами демон щелкнул пальцами и испарился, оставляя после себя еле заметный шлейф из аромата прелой листвы и черники.
Что-то пробубнив себе под нос, Люцифер резко развернулся к месту, где ещё минуту назад стоял его билетик на трон, но место уже пустовало – лишь ветер свистел среди лысых веток многовекового дуба.
Чертыхнувшись, он пнул ногой камень, от чего больно ударился большим пальцем, но не подал виду. Щелкнул пальцами и вмиг переместился к дому женщины, но там он тоже никого не застал ни в этот вечер, ни на утро следующего дня.
***
После похорон она шла домой пешком, шаркая ногами по влажному асфальту. Но туда ей идти не хотелось – боялась вновь остаться наедине со своими мыслями. Так и шагала безжизненной поступью мимо кварталов и вычурных жилых комплексов, вслушиваясь во что угодно – в разговоры людей, в рык моторов машин и лай собак, – лишь бы не давать скрипучему голосу совести ещё больше рушить её и без того хлипкое душевное состояние. Невзирая на ужасную мигрень, она пыталась гордо поднять голову и осмотреть всё, что появлялось на её пути: лица и одежду людей, витрины магазинов. Взглядом зацепилась за вывеску организации «Надежда есть!» – оплот местных зоозащитников и приют для животных по совместительству. Поддаваясь некому внутреннему порыву, едва не прибежала к порогу здания, но вдруг оторопела от одной весьма логичной мысли – «на что ты обречешь животное, если вдруг умрёшь?»
Дать кому-то брошенному любовь, чтобы позже её забрать – самое жестокое, до чего вообще смог додуматься человек.
Тряхнув головой, Виктория попятилась. Сердце щемило, его удары эхом и пульсацией отдавались в висках. Чуть ли не впервые в жизни она самозабвенно жаждала чьей-то компании, поэтому, тяжело вздохнув, женщина развернулась и пошла в ту сторону откуда пришла. Долго ноги несли её к родительскому дому – может час, может два – она не считала. Но постучавшись в деревянную дверь, Виктория наконец-то смогла умиротворенно выдохнуть. Даже ненавистная головная боль отступила.
– Вики! – воскликнула блондинка невысокого роста, открывая дверь и широко улыбаясь. – Проходи, чего встала?
Ничего не говоря, женщина переступила через порог и сжала свою мать в крепких неуклюжих объятиях. Ребекка, явно не привыкшая к таким порывам дочери, потеряла дар речи. Начала неуверенно отвечать на объятия, косясь на мужа, что стоял позади. Глава семейства с непониманием во взгляде смотрел то на дочь, то на жену, боясь даже пошевелиться.
– Ну, ты чего? – спросила женщина, поглаживая дочь по голове. Последний раз она так делала лет пятнадцать назад, если не больше, и уже порядком успела подзабыть, каково это – прижимать к себе собственного ребёнка.
Виктория молча отстранилась, лицо не выражало ничего такого, что можно было бы каким-то образом прочесть. Но мать увидела в синих омутах едва узримую тоску.
– Что стали в пороге как неродные? – беззлобно рассмеялся лысый мужчина в очках и в серой водолазке. Он тепло и ласково смотрел на своих девочек, искренне радуясь приходу дочери. – Пойдемте чай пить!
На один вечер Виктории удалось избавиться от назойливых мыслей и почувствовать себя спокойно. Семья общалась до темноты, Уокер-младшая даже искренне улыбалась. Уже лёжа в своей бывшей комнате, она осознала, насколько сильно постарели родители: руки папы уже начинали старчески подрагивать, когда он держал в них что-то дольше положенного, а глубокие морщины на некогда безупречном лице матери и вовсе не давали шанса игнорировать один прискорбный факт – время беспощадно. Если несколько лет назад на голове Ребекки было всего несколько седых прядей, то сейчас седины стало настолько много, что никакая краска для волос уже не помогает её скрыть. И от этого становится действительно страшно – старость настигнет всех, кого не заберет болезнь или чья-то дурость. И если у её родителей есть она, чтобы помогать, то кто будет у неё?
– У меня буду я, – буркнула в ответ своим мыслям и перевернулась на другой бок, прикрывая глаза.
Тем временем в её квартире бушевал сам Дьявол, ведь его бесило отсутствие женщины в её же обители. Ему позарез нужно было поговорить с Уокер.
Если бы не дебильное условие отца… В мыслях Люцифер уже давно раскрыл это дело в одиночку (уж неведомо каким образом, но если хочет, то пусть себе думает) и восседает на своём троне возле какой-то горячей дьяволицы. Но вместо этого, он, как верный пёсик, сидит и ждёт несносную земную бабу. Упрямую и невыносимо бесящую.
«И как тебя только терпит твоё окружение?» – задавался вопросом тот, рассматривая фотографии на полочках.
Взглядом наткнулся на какую-то очень старую фотографию, где женщина была ещё совсем ребёнком и держала за руку мальчика с подозрительно знакомыми чертами. На их лицах сверкали счастливые детские улыбки на все тридцать два. Взяв снимок в руки, про себя Люцифер подметил, что у Уокер довольно красивая улыбка, только он не мог припомнить, видел ли он её в живую. А потом вовсе откинул от себя эту мысль, словно какой-то мусор.
Поставив фоторамку на место, демон уселся на тот самый диван, где судмедэксперт его недавно подлатала, и с усталым вздохом потер переносицу. За четыре дня он сделал практически невозможное – проверил энергию каждого непризнанного в школе и за её пределами, но нужной энергии так и не нашёл. Да, были похожие, но никак не лимон с имбирем. Последняя надежда – девушка по имени Лола – пахла лимоном и мятой. Услышав нотки последней в энергии девочки, Люцифер со словами «блядское мохито» грубо оттолкнул непризнанную от себя. Одной лишь силой мысли раскидывая неудачников, которым не посчастливилось оказаться на пути у Наследника Адского престола, он покинул территорию учебного заведения. Так и зашло его расследование в тупик, толком не начавшись – нужны были сведения с низшего мира. А их тоже было негусто: имена жертв, их возраст и пол. Дело никто не расследовал, и это бесило больше всего.
С мыслями, где бы найти ещё зацепок, он и погрузился в сладкую дрёму под размеренное тиканье настенных часов.
***
Утро у Виктории началось рано, надо было собираться на приём к врачу, где он должен был рассказать о результатах обследований, что женщина проходила накануне. Постоянная головная боль была весьма нетипичной, поэтому довольно сильно напрягала женщину. Плюс плановое обследование было на носу, так что она буквально убила двух зайцев, решив заняться этим вопросом. После завтрака с родителями, она вызвала такси и добралась к месту назначения без каких-либо приключений.
Когда Уокер вошла в кабинет доктора, там никого не было – Фил, её терапевт и по совместительству хороший знакомый, часто оставлял кабинет открытым, когда выходил покурить. Да, вот такой вот каламбур – человек, прекрасно знающий о вреде курения, без зазрений совести перед своим здоровьем выкуривал по полторы пачки сигарет в день.
Сидя, закинув ногу на ногу, копаясь в своих мыслях, не заметила, как кто-то отворил дверь.
– Простите за опоздание, – в кабинет вошёл мужчина лет тридцати в очках. Он не сильно смотрел по сторонам, поскольку был занят рассматриванием очень интересных бумажек в своих руках. – К сожалению, ваш терапевт сейчас на… Вики?! – удивленно вскрикнул врач. – Сколько лет, сколько зим!
– Эдвард?! – брови женщины поползли вверх, выражая не меньшее удивление. Телом пробежалась дрожь от накатившего раздражения, но виду подавать Виктория не стала. – Ты как тут очутился?! Ты же онколог, вроде.
– Так и есть, – он лучезарно улыбнулся, плюхаясь в кресло. – Фила попросили пойти на симпозиум и он согласился, а меня, – всплеснул руками, – отправили объявить его пациентке о результатах обследований и анализов. Если ты не против, конечно.
Видеть своего бывшего одногруппника и по совместительству университетского «недопарня-передруга» в кресле своего терапевта было странно и, по правде говоря, не очень приятно. Но что уж теперь поделать? Это единственный день на ближайшие две-три недели, когда она вообще сможет прийти на приём. А терпеть эту боль – кукуха у любого поедет.
Былая злость к мужчине напротив пылала внутри Уокер не так рьяно, как на пятом курсе, но всё же была достаточно жгучей. Что этот накачанный смуглый мужчина в белоснежной рубашке и чёрных брюках уже успел натворить, спросите вы?
А дело было на третьем курсе мединститута, когда о неприступности Уокер слагали легенды все: от студентов до преподавателей. Тогда Эдвард Фишер решил удивить весь поток и стать единственным и воистину легендарным персонажем – превратить Викторию в свою подружку. Втёрся в доверие, сочинив слезливую историю о гибели младшей сестрёнки, которая, как чуть позже выяснилось, оказалась очень даже живой. Несколько лет длилась эта авантюра. Виктория долго держала дистанцию, не подпускала парня близко. Но на пятом курсе что-то изменилось – никто не знает, что именно случилось, даже сама Уокер. Но её перемкнуло – она начала открываться и всё больше доверять. Кидаясь в омут новых ощущений – а если быть точнее, в вязкое болото влюбленности – Виктория даже допустила оплошность, которую не может простить себе по сей день. Она рассказала об Эйдене. После того разговора всё вскрылось. Точнее к ней заявилась Одри, настоящая подружка Эдварда, которой показалось, что игра зашла уж слишком далеко. Именно эта коротконогая дурнушка вскрыла её и своей правдой безжалостно выпотрошила всех злосчастных бабочек из живота.
Тогда Виктория предпочла не устраивать лишних драм – молча исчезла после их последнего совместного ужина на террасе любимого ресторана. Скорее всего, на такой способ разрыва общения повлияло как раз то, что официально они с Фишером никогда не были парой – чисто лучшие друзья, которые время от времени переходили грань.
Целый вечер Уокер фальшиво улыбалась, гладила его ладонь – хоть и до жути противно было, особенно после лжи о сестре. Разговаривала с ним как ни в чём не бывало, а потом, когда Эдвард пошел к бару за новой бутылкой вина, влезла в телефон и в наглую подчистила хвосты. На всякий пожарный кинула свой номер в чёрный список. А затем положила подаренные им серьги и серебристую подвеску в виде клевера на стол. Впихнула пару купюр под стоящий стакан и с каменным выражением на безупречном лице ушла прочь, цокая шпильками и проклиная длинный подол своего лилового платья.
На следующий день вся группа узнала, что Виктория Уокер перевелась в другой университет.
А ещё через год они вновь встретились совершенно случайно. Уокер ненароком задела в магазине стеллаж, и трехлитровая банка томатного сока упала под ноги парню, что шел позади. Они не сразу друг друга узнали. Перекинулись парочкой фраз о том, о сём и разошлись восвояси, заставляя друг друга пребывать в смешанных чувствах.
Если в прошлый раз Виктория не знала как себя вести, то сейчас он её откровенно бесил.
А вообще было очень странно, что они увиделись лишь спустя годы, работая в зданиях, что находятся друг напротив друга. И то, если бы не симпозиум и душевная доброта Фила, они бы ещё лет десять так жили.
– Не против, – пожала плечами, натянуто и очень криво улыбаясь, словно её заставили.
– Как жизнь? Замуж не собираешься? Или уже? – мужчина поправил очки, что съехали с переносицы, выжидающе глядя на Викторию. Та чуть скривилась, отвечая:
– Со времен, когда мы виделись в последний раз, в моей жизни ничего не изменилось.
– А я вот с Одри развожусь.
– Неудивительно, – про себя усмехнулась, маскируя свою усмешку под легкий кашель, словно горло прочищает. – Ладно, довольно пустых бесед. Давай откровенно: ни я, ни ты не хотим вести этот «непринужденный», – изобразила длинными пальцами кавычки в воздухе, видя как облегченно вздыхает знакомый, – разговор. У меня ещё куча дел. Так что выкладывай, что там по моим анализам, и я пошла.
– Ты как всегда права, – усмехнулся он, потянувшись за папкой. Усмешка медленно сползла с лица, когда он раскрыл картонную обложку и пробежался глазами по содержимому, нервно перелистывая бумажки. Эдвард с силой захлопнул папку, жадно вчитываясь в имя на ней, затем снова открыл и проделал то же самое, что и в прошлый раз. Тёмные брови мужчины едва не соприкоснулись на переносице от напряжения. – Я отправляю тебя на повторное обследование, – она ни разу за всё своё знакомство с ним не слышала такого серьёзного тона Фишера. От такой интонации Виктория неосознанно выпрямилась и подалась чуть вперёд.
– Анализы делала Анджела, – равнодушно заключила Уокер. – Ты же знаешь, что она никогда не ошибается. Тогда к чему это шапито?
– Я вижу перед собой молодую и красивую женщину в расцвете сил, – его потухший взгляд блуждал по женскому лицу, цепляясь за угловатые черты. – Но никак не девяностолетнюю бабку! С твоими анализами я вообще в шоке, как ты до сих пор передвигаешься на своих двух! Я не верю, что это, – врач поднял папку над столом, – твоё.
– Ты сейчас намекаешь… – она прочитала в его взгляде всё: от непонимания до сожаления и тоски. – Дай сюда.
– Четыре месяца назад, по словам Фила, всё было чисто, – протянул Виктории папку, виновато поджимая губы. – Он мне говорил, что пациентка… то есть, ты каждые полгода проходишь полное обследование.
Синие радужки с огромной жадностью вчитывались в заключения, не упуская и буквы. Вглядывались в снимки с МРТ и так далее по списку. Вроде должно было в груди ёкнуть, страх внутри зародиться, что угодно, не знаю, но Виктория лишь поджала губы, преспокойненько сказав:
– Дерьмо случается, – и тут даже побледневший Эдвард в ступор впал. Словно она не о себе все эти «прелести» читала, а о ком-то с улицы. Не отвлекаясь от красочных картинок, она будничным голосом задала вопрос:
– Как онколога спрошу, долго я ещё протяну?
– Я не знаю, – честно признался, сняв очки, и помассировал переносицу дрожащими пальцами. – Если лечиться, может месяцев шесть-семь. Если нет – два-три. Давай я сейчас же положу тебя к себе в отделение? Если не хочешь, чтобы я тобой занимался – у меня есть команда замечательных врачей…
– Игра не стоит свеч, – покачала головой женщина, откладывая папку в сторону. – Да я же грёбаная новогодняя ёлка! – нервно рассмеялась со своих слов. И на этом вся реакция на новость о скорой кончине.
– Метастазы практически во всех органах. Как онколог тебе говорю – это невозможно, за четыре месяца такого точно не бывает! – не унимался доктор.
Они ещё минут десять спорили, пока в кабинет не постучала следующая пациентка. Этим и воспользовалась Уокер – со словами «Чтоб твою тугую башку гусь клюнул!» выпорхнула сначала в коридор, а затем на улицу. Лицо сразу же обдало приятной прохладой ветра, пахнущей морем. Такое сравнение показалось странным даже самой женщине, поэтому она хмыкнула под нос и достала пачку сигарет. Что-то внутри подсказывало – результаты не палёные, никто ничего не перепутал. Виной всему небожители, ведь именно с их появлением и начался этот бедлам в её спокойной и размеренной жизни.
Виктория ни в коем случае не злилась. Не было переживаний и прочей дребедени. Просто не знала как сказать матери, что та скоро лишится последнего ребёнка. А с фактом, что она сама однажды умрёт, смирилась ещё на похоронах брата. Возможно, осознание доходит очень долго, может просто пофиг – один чёрт разберет, что у неё на уме и откуда столько спокойствия.
Затянувшись горьким дымом, Виктория даже закашлялась. Но не от того, что вдохнула как-то не так, а потому что на её плечо легла чья-то ладонь.
– Ну, наконец-то, – усмехнулся мужчина в белом, поправляя прядь волос, что выбилась из пучка пшеничного цвета на затылке. – Хоть сейчас бегать не будешь?
– Гробовщик, – ухмылка тронула женские уста, но тут же исчезла в очередной затяжке. – Вылез из своего склепа потому что на кладбище скучно? Или из-за меня?
– Из-за тебя, – признался блондин, запихивая руки в карманы брюк.
– Подождал бы пару месяцев, меня бы доставили, – не переставая усмехаться, женщина делала затяжку за затяжкой. Непонятно, что побуждало её на резкие, даже судорожные движения рук при этом. – Не отходя от кассы, так сказать.
– Значит, уже знаешь, – сухая констатация факта вызвала в мужчине столько смешанных эмоций, что ему пришлось прикрыть голубые глаза, чтобы не выдать их.
– Знаю, – не менее сухой ответ, и Виктория поднимает синие радужки к небу. – Я не боюсь своей смерти, я боюсь реакции моих родителей на неё.
– Из-за брата?
– Откуда ты…
– Он был моим заданием, – голубоглазый вглядывался в профиль Виктории, ожидая реакции. – Я уговорил мальчика рассказать сестре о плохом самочувствии.
– А я тогда сбежала с уроков и отвела его в больницу, – прошептала скорее себе, чем незнакомцу. – Родители сначала накричали, а потом долго извинялись.
– Эйдан слишком долго колебался – не хотел портить предстоящую поездку в Европу. Скажи он хотя бы на неделю-две раньше…
– Ничего уже не вернуть, – оборвала болезненный разговор Уокер, оборачиваясь к белокрылому. – В любом случае, спасибо, что попытался.
– Это моя работа, Вики.
– А ты…
– Я – Дино.
– Приятно познакомиться, – сделав последнюю затяжку, выбросила окурок в ближайшую урну. – Идёшь со мной в бар?
– Не-а, у меня есть дела поважнее.
– Например? – синие омуты изучающе оглядели лицо ангела.
– Искать способ тебя вылечить, – на полном серьезе заявил Дино, заставляя Викторию на ровном месте поперхнуться воздухом. – Ты не должна умереть от этой дряни – твоя смерть в таком случае может разрушить Равновесие. Ну не могла ты самостоятельно дойти до терминальной стадии за столь короткое время, понимаешь! Ты видишь мои крылья – это уже знак того, что с твоим состоянием что-то не так по воле высших. Одно дело если ты способна видеть их за несколько часов до смерти… Но месяцы… Именно поэтому нам запрещено убивать людей напрямую – в случае неудачи люди могут увидеть то, чего не должны. Это случилось лишь дважды, если считать твой случай тоже. Но для безопасности убийства напрямую находятся под жесточайшим запретом и караются плахой.
– Странно, что Люцифер не знал, – усмехнулась Уокер.
– Он и не мог, – Дино вынул из внутреннего кармана своего белоснежного пиджака какую-то книгу. – Единственное упоминание о таком инциденте есть только в библиотеке Рая, Люциферу туда доступ закрыт. Откуда ты вообще его знаешь?
– Пересекались пару раз. Доступ закрыт из-за того, что он демон?
– Если захочет, пусть сам расскажет, – лучезарная улыбка на лице мужчины заставляла Викторию невольно расслабляться в его присутствии.
– Кому ещё не посчастливилось стать жертвой какого-то пернатого маньяка?
– Его звали Мамерк, римлянин. Ангел попытался убить его энергетическим шаром, но что-то пошло не так – мужик оклемался и начал вопить, когда его взгляд натыкался на не менее перепуганного ангела. Тогда орали они оба, ведь никто прежде не мог пережить удар энергетическим шаром. Самое интересное, что воздействовать на Мамерка тоже никто не смог, даже Серафимы. Совет решил оставить всё как было. Сам же мужик прожил в ужасе три года и повесился – не выдержал. Как-то так.
– Одна перспектива лучше другой.
– И не говори, – покачал головой голубоглазый. – Ладно, мне уже пора, – он неуверенно почесал затылок и с некой паузой добавил:
– И будь поосторожней с Люцифером.
– Без тебя знаю, Растишка.
– Кто?
– Удачи, Дино, – она проигнорировала вопрос и улыбнулась, помахав ангелу рукой.
– Удачи, Вики! – ответная улыбка, и Дино исчезает.
Синие радужки зацепились задумчивым взглядом за здание напротив – работа в бюро, судя по количеству катафалков возле чёрного входа, кипела, словно котлы в Аду. Недолго думая, Виктория вошла во внутрь, чтобы написать заявление об увольнении.
«Последние месяцы жизни нужно прожить, не проработать» – подумала она, ища ключ-карту в сумке. – «Если я и выживу каким-то чудом, то меня с радостью примут обратно. Во всяком случае, отпуск лишним не будет.»
«Чёрт, меня что, реально пытался кто-то убить?!» – с некой задержкой к женщине начинало доходить происходящее, и от этих мыслей тело сковал озноб…
***
Тем временем в Аду было жарко: количество фигуристых дьяволиц (с безупречными родословными, прошу заметить) на квадратный метр просто зашкаливало. Но Люциферу всё было не так.
– Эта слишком раздражающе ест, – указал Люцифер пальцем на худенькую демоницу, что тщательно жевала свой стейк. – Эта, – мужчина пригляделся к низкорослой мадам, из платья которой едва не вываливалась грудь, – ну что это, блять? А на вот ту посмотри! Ужас какой, – девушка в синем платье неумело строила глазки наследнику, от чего ему хотелось не то скрыться где-то в своих покоях, не то вскрыться ножом для масла.
– Что ты сетуешь?! – начинал беситься Сатана, нервно вытирая уголки губ чёрной салфеткой с красной вышивкой. – Трон хочешь? – кивок. – Тогда выбирай.
Люцифер лишь поплотнее сжал челюсти, рассматривая исподлобья всех присутствующих. Спустя минут двадцать заметил лишь одну девушку, которая была более-менее сносной в плане внешности и манер. Некоторое время он наблюдал за рыжей демоницей в скромном по адским меркам платье длиной до колена. Её губы украшала матовая помада цвета спелой черешни, а руки – серебряные браслеты. Зеленые глаза тоже с неким прищуром наблюдали на Наследником. Заметив её короткий взгляд на себе, Люцифер ухмыльнулся и направился в её сторону. Девушка как раз разглядывала картину, написанную его матерью за несколько дней до смерти.
– Нравится? – вкрадчиво спросил демон, чуть склоняя голову. – Увлекаетесь искусством?
– Вовсе нет, – улыбнулась девушка. Её голос был чрезвычайно мелодичным и приятно ласкал слух. Но она даже не повернулась к нему лицом, и это немного вывело Наследника из себя.
– Вовсе не нравится, или вовсе не увлекаетесь? – усмехнулся Люций, вставая в метре от дамы.
– И то, и другое. Считаю искусство бесполезной тратой времени и средств, – будь дьяволица поближе, точно бы услышала скрежет челюстей Наследника. – А эта размазня выглядит несуразно и совсем не подходит к стилистике этого помещения.
– Да что ты, ракушка пустая, смыслишь в этом? – прошипел куда-то в сторону, понимая, что эта девка двумя репликами уничтожила любой интерес Сына Дьявола к своей персоне. От чего-то мужчину накрыла волна грусти.
– Покойная Королева с вами бы поспорила, – раздался басовитый голос Владыки, и девушка выпрямилась. – Моя жена, как бы сказали жалкие людишки, в гробу бы перевернулась, услышав о таком лестном отзыве касательно её творения.
Осознав свою фатальную ошибку, девица удивленно захлопала глазами и застыла с приоткрытым ртом.
– Брысь отсюда, – шикнул Дьявол, чуть наклоняясь к рыжей. Девушка спешно откланялась и ретировалась, оставляя мужчин наедине. – Тяжко тебе будет, Люций.
– Без тебя знаю, – устало помассировав переносицу, выпалил Наследник.
– Возьми хоть умную, – вкрадчиво сказал Дьявольский голос, воздействуя на мужчину успокаивающим образом. – Какая разница кому изменять? Хоть мучиться в компании глупой курицы на светских мероприятиях не будешь.
– Выбери лучше ты на своё усмотрение, – Люцифер похлопал по плечу отца, не желая дальше находиться в этом цирке.
– Может, найдешь себе королеву сам? Если девицы тут не устраивают, спустись в школу.
– Я не хочу никого искать, – скрип зубов донёсся до слуха Сатаны, и мужчина поджал губы, глядя на сына. – Выбери мне не самую страшную, но и не тупую. А я пошёл.
– Куда?
– На Землю, дело расследовать. Мне к себе нужно расположить к себе одну очень важную свидетельницу.
