Текст книги "Дело Митчелла (СИ)"
Автор книги: rendallinch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– Микаэла, – светловолосая делает шаг назад, оценивая взглядом последний час работы. – От какого хрена ты решила выпилиться именно так? – склоняет голову чуть влево. – Нельзя было как нормальные люди, не знаю, вскрыться там что ли? Нет, надо аборт в домашних условиях делать! Только ты же не только от этого подохла, не так ли? Кто-то очень хотел, чтобы я не парилась с заключением и написала в причине смерти «кровотечение вследствие домашнего аборта». Но не бойся, подружка, – хлопнула усопшую по плечу, – я же не дура.
Что-то не давало Виктории покоя. Как-то слишком странно выглядел этот аборт. Тело нашли в горячей ванне с горчицей, о чём говорил характерный запах, но было что-то ещё…
Кроме горчицы в помещении витал запах всех возможных телесных жидкостей вперемешку с формалином и другими антисептическими средствами. Секционная – не цветочный магазин, и уж точно не кофейня на углу улицы. Здесь никогда не будет витать головокружительный аромат ландышей или свежей сдобы и кофе. Смерть практически никогда приятно не пахнет. Люди, принимающие сильные препараты, всегда пахнут медикаментами при вскрытиях, а вот алкоголики – спиртом. Бытует ошибочное мнение, что от судмедэксперта также всегда несёт моргом, но это не так. Каждый уважающий себя работник бюро, работающий непосредственно с трупами, после рабочего дня отправляется в душ, где смывает всю вонь. В редких случаях запах может въедаться в руки и волосы, но это дело быстро поправимо – существует множество дезинфицирующих средств, которые избавляются от «душка» мгновенно. Да и в самой секционной тоже не очень воняет – современные вентиляционные системы прекрасно справятся и со зловонием фекалий при исследовании желудочно-кишечного тракта, и с тухлятиной гнилостно-измененных тел. Сейчас воняет, а через пять минут не будет. Виктория, как вы уже поняли, была дамой не из брезгливых. Поэтому, никто бы не удивился, застань Уокер за обнюхиванием полости рта усопшей мадам. Почти никто.
Дверь за спиной женщины протяжно скрипнула.
– Малика, ещё раз опоздаешь, я твои кудрявые патлы в центрифуге запутаю так, что тебе проще будет налысо побриться, – преспокойненько произнесла, принюхиваясь ко рту жертвы и что-то про себя хмыкая. Сильно надавила на челюсти, чтобы разглядеть внутренние стенки щек – трупное окоченение берёт своё как никак, и без грубой силы не обойтись. Пространство у носа женщины пленил аромат горького миндаля. – А вот это уже нетипично…
– Кхм… – прокашлялся в кулак Гаррет, буравя женщину взглядом.
– Монтенегро, бросай курить, – всё ещё стоя спиной к двери, отвечает. – Не мне тебе объяснять, что табак делает с лёгкими и голосовыми связками…
– Слушай, Уокер… – замялся начальник, неосознанно пряча за спиной кого-то. Не любил он приводить ей новеньких – уж слишком часто те писали заявления об уходе после сотрудничества с Викторией – но тут надо было. Приказ сверху как-никак.
– Чего приперся? – даже не удостоила начальника взглядом. Что-то себе хмыкнула, вглядываясь в трупные пятна красного цвета на коже женщины.
– У тебя в команде пополнение, – проигнорировал грубость и невозмутимо продолжил: – Это Лютер Франц, твой второй лаборант.
Холодные глаза резко повернулись в сторону источника грубоватого голоса. Увидев нового «лаборанта», женщина заметно напряглась, а по её щекам заходили желваки. Люцифер с издёвкой в глазах наблюдал за Уокер, что была готова буквально взорваться от ярости.
– Вон из моей секционной! – цедит сквозь ровные зубы, на что Дьявол лишь ухмыляется.
– Это моё отделение, я здесь закон! – шипит в ответ начальник. – Что ты себе позволяешь?
– Люд… Существам без высшего медицинского образования нечего делать в моей, – особый акцент на это слово, – секционной! А теперь пусть твой протеже покинет помещение, пока я не всадила ему скальпель меж рёбер.
– Есть у него образование, что за цирк?! – вскипел мужчина, хлопая рукой по полке с расходными материалами. Несколько стеклянных баночек стукнулись между собой.
– Да неужели? – фыркает, поднимая свои аккуратные брови. – Тогда пусть скажет от чего умерла мадам, от которой несет миндалём? И почему у неё трупные пятна красные?
Облокотилась о секционный стол спиной, скрестив руки под грудью. Синие глаза испепеляли взглядом мужчин.
– Слушай…
– Дай. Ответить. Этому. Твоему. Имбицилу, – каждое слово отчеканивает со звенящим металлом в голосе. Раздражение накрыло нешуточное.
Впервые Люцифер не знал, что ответить на поставленный вопрос. Даже всесторонняя начитанность ничего не дала. Он пытался подсмотреть ответ в голове начальника, но тот думал лишь об упругой груди женщины и её длинных ногах. А ещё о том, насколько та сексуальна, когда в глазах горит огонь ярости. Дьявол никогда бы не подумал, что маленькая девушка с афрокудрями и горячим кофе станет его спасением.
– Здрасте, – она кивнула мужчинам из дверного проёма. – Вики, я тебе кофейку попить принесла. Заканчивай в кишках колупаться и пошли на обед.
– Моника, – от голоса Уокер у всех присутствующих пробежались мурашки по коже, – просвети своего, – с нескрываемым сарказмом выдавила следующее слово, – коллегу: о чём говорят трупные пятна ярко-красного оттенка и запах горького миндаля из полостей и органов трупа?
– Отравление. Скорее всего цианидами, – кудрявая бросила мимолетный взгляд на паренька лет двадцати четырёх от силы. Тощий, но с выразительными скулами и острым подбородком. И глаза у него были необычные – карие с красным отливом. Монтенегро он сразу приглянулся. – Дай парню шанс, не будь букой. Пошли, мой латте точно поднимет тебе настроение.
– Чтобы я вернулась через полчаса, – стягивая с себя перчатки и халат, злобно зыркнула на пернатого знакомого, – и этой фатальной ошибки эволюции здесь и в помине не было. Я ясно излагаю?
Гаррет, привыкший к такого рода высказываниям в сторону новоприбывших, никак не отреагировал. Зато Люциферу захотелось свернуть ей шею, но пришлось лишь сглотнуть ответные оскорбления и едва слышимо скрипнуть зубами. Уокер же преспокойно подошла к мойке, где благополучно вымыла руки в соответствии со всеми правилами гигиены и покинула помещение, обходя стороной свою подчиненную.
– Она хорошая, ты не переживай сильно, – Моника шепотом пыталась ободрить новенького, который стоял с ровным, не выражающим ничего лицом. Зато глаза пылали адским пламенем, но разглядеть этого карие омуты девушки не смогли бы никак. – Меня она тоже первое время гнобила.
– Малика, шевели своими целлюлитными булками, пока я не передумала оставить твои волосы на их нынешнем месте! – голос волнами распространился по пустому коридору отделения. – Гаррет, закрой фуршетную, чтобы никто не пришел на запашок цианидной вырезки!
Дальше дамы отправились в столовую, где Моника выслушала целую гневную тираду о своём опоздании и тупости Гаррета. Всё это время она сидела и умилялась с того, что женщина пытается показаться злой, хотя сама таковой не является.
Опять тема зашла за опоздание.
– Больше не повторится, – уверенно заявила девушка, допивая свой кофе.
– Смотри мне. А теперь рассказывай, какого хрена ты вообще опоздала? Новый мужик?
– Если бы! – презрительно фыркнула, закатив глаза. – Папаша мой заставил на секретное собрание богатеньких детишек съездить.
– Чего? – нахмурилась Уокер, закидывая в рот кусочек моцареллы. – Что за собрание?
– Ай, – отмахивается, – та ещё секта! Пошла туда чисто из-за угроз папы лишить меня работы.
– Да кто он вообще такой?! С хера ли он вообще должен за тебя решать?
В памяти всплыли те деньки, когда сама ссорилась с родителями из-за выбора своей профессии. Ни дня не было без скандалов. И саму Викторию бесило, что кто-то берет на себя смелость вершить судьбы других людей, пусть даже собственных детей…
– Потому что он Уилл Монтенегро, глава «Биотех Индастриз». У него есть бабки и влияние, – тяжелый вздох Моники заставил тяжело вздохнуть и саму Уокер. – А я его вечно бунтующее чадо, которое он ненавидит и постоянно пытается задеть.
Женщина хотела что-то сказать, но её прервал телефонный звонок.
– Да, Каспер, – невозмутимо продолжила жевать свой салат.
– Приятного. Я понимаю, что я сейчас не вовремя, но нам нужен судмедэксперт.
– Спасибо. А дежурных нет что ли? – вытирает губы салфеткой и залпом вливает в себя остаток теплого кофе.
– Парк в борделе – поножовщина, Дэвид на лесопилке – какого-то алкаша подстрелили, а Куин сейчас занята местным поплавком. Людей нет, а у нас убийство.
– Ладно, через десять минут буду готова, – тяжело вздыхает и шумно ставит пластиковый стаканчик на столик.
Как только Каспер сбросил вызов, женщина поручила Монике закончить вскрытие и написать заключение. Сама же направилась в раздевалку, где без задней мысли разделась до нижнего белья. Светло-бежевые трусики и такого же цвета бюстгальтер еле отличались от молочного цвета кожи. Насвистывая какую-то мелодию, не заметила на себе чужой взгляд.
– Ничего такая задница, – хрипло прошептал хорошо известный голос. Женщина замерла с комбинезоном в руках.
– Что ты здесь забыл? – устало произносит, разворачиваясь к Люциферу лицом. Викторию абсолютно не смущает её полуобнаженный вид. – Тебе делать нечего? Зачем прицепился ко мне?
– Я здесь лишь потому, что ты не хочешь мне помогать, – пернатый шизофреник облокотился о железный шкафчик, бесстыдно рассматривая изгибы судмедэксперта. Её тонкая, почти что осиная талия очень контрастировала с широкими бёдрами и внушительных размеров бюстом. Про себя демон отметил, что как для человека Уокер очень даже ничего. – Мне не нужна какая-то жалкая земная баба, мне нужна информация.
– Вот как? – поджала губы, кивнув. – Теперь ты точно не получишь от меня ничего. Даже жирная жопа Гаррета тебе не поможет.
– Больно надо! – закатывает глаза мужчина. – Не от тебя, так от этой милой кудряшки. Судя по её взгляду, мне не только информация перепадёт, – многозначительная улыбка тронула уста Люцифера, на что Виктория едва не бросилась на упыря с кулаками. Благо ума хватило взять себя в руки и почти спокойно процедить:
– Тронешь её – и тебе перепадет разве что по ебалу. Я не посмотрю кто ты и твой папаша, усёк? – Люцифер лишь наблюдал за Уокер с довольной ухмылкой – как же легко всё-таки давить на людишек.
Нервно нацепила на себя комбинезон и собрала волосы в неаккуратный пучок. Не забыв прихватить средства индивидуальной защиты и чемоданчик, поспешила покинуть бюро. На улице её уже ждал насквозь гнилой и ржавый Форд со следователем внутри. Казалось, машина старше самой Уокер, и садиться туда совсем не хотелось. Но коль выбора не дали, нечего носом крутить – всяко лучше, чем пешком до места происшествия топать. Брезгливо скривившись, попробовала пристегнуть ремень безопасности, но тот оказался мало того, что ужасно скрипучим, так ещё и нерабочим.
– В управлении нормальные машины кончились? – спросила, осматривая пошарпанный салон.
– Это машина моего отца, – тихо ответил Каспер. – Он умер в среду. Я должен был отвезти машину брату, но меня вызвали на работу.
– Соболезную, – выдавила из себя женщина, чувствуя груз стыда на плечах за свой бестактный вопрос.
Остаток пути они ехали в тишине. Вышли у многоэтажки-новостройки в элитном районе города. Автоматические двери сами открылись перед мужчиной и женщиной, пропуская людей внутрь. Их встретила престарелая консьержка. Смерив их и всю остальную опергруппу, что вошла следом, подозрительным взглядом, спросила:
– Вы кто?
– Детектив Круз, – протягивает мадам удостоверение, та натягивает очки и пристально рассматривает что-то, трижды сверяя фото мужчины с картинкой в реальности. – Поступил звонок, что в вашем доме произошло убийство. Подскажите, где нам найти квартиру под номером десять?
– Девять? – переспросила бабушка, растерянно глядя на сотрудника полиции. Тот тяжело вздохнул и показал на пальцах. – А, так бы и сказали, что десять! Пошли, проведу, милок.
Вся опергруппа оравой поплелась следом за бабкой, слушая её кряхтение и стоны. Она держалась за спину и опиралась на стены, поднимаясь на пятый этаж по ступенькам. От помощи следака старуха вежливо отказалась.
– Лифт сломался, – пыхтела она. – Оно и к лучшему – больше двигаться будут, скоты ожиревшие! – звонко смеялась бабушка, и смех этот тонул в одышке.
А Уокер про себя думала, что старость страшнее самой смерти. Сами посудите: когда ты стар, ты немощен; всецело нуждаешься в помощи окружающих, ведь даже элементарные вещи, такие как, например, готовка завтрака, даются с превеликим трудом. Всё болит, ничего не хочется – лишь отягощаешь родных своими потребностями, которые с каждым днём становится всё сложнее и сложнее удовлетворять из-за старческих загонов – всё тебе не то и всё тебе не так. Виктория не любила старость – та вгоняет в тоску и спойлерит будущее каждого из нас, кому посчастливится (а может и не очень, пусть каждый сам для себя решает) дожить до тех дней, когда мы станем никому не нужными и о нас станут вспоминать лишь на семейные праздники. И то в лучшем случае. Плюс ко всему женщина ненавидела от кого-то зависеть, а старость же – сплошное проявление зависимости от других людей. Из размышлений её вырвал скрипучий старческий голос:
– Пришли.
Дверь в нужную квартиру была открыта, и Каспер поспешил туда войти. Уокер следом. В нос с порога ударил резкий металлический запах, что оседал легким привкусом железа на кончике языка. Тело пробил лёгкий озноб – окно на кухне, что была прямо напротив входной двери, было открыто настежь, а на столе под рюмкой с остатками водки лежала окровавленная записка.
«Здравствуйте, дорогие полицейские. Я – Джозеф Макконнелл, ещё вчера был мужем и отцом, а сегодня стал убийцей собственной жены, Пейдж Макконнелл.Придя домой с работы, я обнаружил тело нашего двухмесячного сына Луи, висящим на кроватке в детской, и пьяную жену с фотографиями в руках. На тех фотографиях в многозначительных ракурсах были изображены я и моя бывшая девушка, которая несколько дней назад попросила меня о встрече, где начала приставать… что-то неразборчивое Я отказал ей в близости, она сказала, что я пожалею. Видимо её месть пошла по плану.Я отпросился с работы, хотел поскорее прийти домой к моей семье, что-то неразборчивое повесила моего сына, сказав, что они больше мне не нужны… Я её убил, мне больше нет места в этом мире.Простите нас, непутевых, что прибавили вам работы.Моя жена в гостиной, я под окнами нашей квартиры.Джо.»
Аккуратно сложив записку в пакет для вещдоков, Виктория медленной, тяжелой поступью подошла к окну и взглянула на асфальт, где лицом вниз в позе морской звезды лежало тело в чёрном костюме.
– Отправь кого-то к главе семейства, – обращаясь к Касперу, кивнула в сторону открытого окна. – Ничего пусть не трогают, опишем квартиру и спустимся к нему на аудиенцию.
Дальше грузным шагом двинулась в гостиную с фотоаппаратом в руках. Дверь легко поддалась, концентрированный запах крови ударил в голову, въедаясь в кожу и волосы женщины намертво. Обычного обывателя видок комнаты наверняка ввел бы если не в состояние обморока, то в нормальный такой ступор. Но тем и отличалась от него Уокер – она могла спокойно войти в комнату, где абсолютно всё было в настоящей человеческой крови, и даже глазом при этом не моргнуть. Стены, потолок, мебель, окна, шторы – всё было в алой телесной жидкости. Запах металла кружил голову, открыть окно не представлялось возможным – нужно описать все вещдоки, снять отпечатки и совершенно нельзя следить. Тёмные брызги на люстре привлекли особое внимание женщины.
Картина невольно напомнила ей один из её первых выездов на место преступления – ещё под крылом Левинсона. Тогда поехавший и ко всему прочему бухой в слюни мужик бензопилой распилил своего собутыльника на мелкие кусочки. Та картина выглядела, бесспорно, «поживописней и покрасочней». Но эта, очевидно, была сделана голыми руками – без вспомогательных средств. И это пугало. Насколько сильно надо вывести из себя человека, чтобы он в буквальном смысле превратил голову другого в кашу?
– Нихрена он её по стенкам размазал, – вырвались мысли с пересушенных уст, когда синие глаза бегло осмотрели помещение и оценили в полной мере произошедшее.
Каспер, стоявший за спиной, вмиг побледнел. Мужчину замутило и он поспешил скрыться в коридоре. Виктория же невозмутимо принялась фотографировать все кровоподтеки на стенах и мебели, время от времени выходя на кухню, чтобы продышаться. Затем возвращалась обратно, чтобы продолжить посмертную фотосессию Пэйдж Макконнелл. Муж женщины постарался на славу – лица было не узнать. Лицевые кости если не поотваливались, то непрезентабельно торчали из того, что когда-то называлось головой женщины. Сомнений совсем не оставалось – беднягу, как и её мужа, точно будут хоронить в закрытом гробу. От его лица после падения тоже мало чего осталось по правде говоря.
– Богатые тоже плачут, – вздыхая, поднялась с корточек и приказала санитарам жестом забирать труп женщины.
– И не говори, – Каспер, открывает дверь в детскую, где они с Викторией продолжают фотографировать и описывать ещё одну не менее страшную картину – мёртвого младенца, висящего на поясе от затасканного махрового халата матери. В этом же халате к слову обнаружили и сам труп женщины.
На месте происшествия они провели ещё два часа. Описывать было что, так что самая муторная и скучная часть работы затянулась надолго, высасывая силы из всех и каждого. Поэтому что Каспер, что Виктория не проронили ни слова по пути назад в бюро. Они даже распрощались немногословными «До встречи» и сдержанными кивками.
Вернувшись в свою каморку, Виктория оторопела от увиденной картины – Моника заливисто смеялась, прижимаясь к плечу Люцифера. На его лице играла хитрая ухмылка, что резко превратилась в животный оскал с появлением Уокер. Женщина вмиг напряглась, сверкая жгучим льдом из глаз и сжимая ладошки в кулаки. Волна неистовой ярости прокатилась по телу от макушки до пят и обратно, электризуя воздух вокруг. Шумно выдохнула, прикрыв глаза, и спокойно произнесла:
– Моника, сейчас привезут три тела, у нас много работы. Советую быть в секционной через пять минут.
– Да, конечно! Лютер, пошли, – кудрявая протянула руку пернатому, на что начальница моментально гаркнула:
– Разве я кроме «Моники» звала шизофреника с внеземным самомнением и неспособностью принимать отказ? – хоть с виду она пыталась не выдавать своего гнева, но дрожащие руки-предатели палили всю контору с потрохами.
***
– Вы знакомы? – нахмурилась мулатка, облачаясь в средства защиты уже в раздевалке. – Чего ж ты сразу не сказала?!
– Моника, он не тот, за кого себя выдаёт. Уж поверь, – женщина с раздражением сдула непослушную прядь волос с лица. – Тебе отдам самое хардкорное. Вскроешь младенца – считай, прошла посвящение в судебке и больше не будет шуток про педиатрию.
– М-младенца? – кровь отлила от смуглого личика, превращая кожу в белоснежное полотно.
– Да, мальчик, два месяца, – невозмутимо продолжила застегивать пуговицы чистого халата. – Мне достанутся его родители.
– Авария?
– Семейная драма похлеще любого индийского сериала на сорок семь тысяч серий. Синяя папка, – ткнула пальцем на стопку с макулатурой слева от них, – почитай на досуге, прежде чем резать.
Дальше обе двинулись к секционной, куда на их глазах завезли сразу три трупа в чёрных мешках. По дороге кудрявая успела кратко прочитать об обстоятельствах гибели маленького Луи. Поблагодарив санитаров, дамы натянули на себя дополнительную защиту в виде кольчужных перчаток и принялись за работу. Виктория напевала себе под нос какую-то мелодию резво разрезая не до конца остывшую плоть женщины. От её головы мало что осталось, но выколупать остатки мозга из уцелевших костей всё же надо.
Монтенегро же стояла со скальпелем в руках, не решаясь сделать первый надрез. В глазах стояли слезы, а руки еле заметно дрожали из-за неприятной глазу картины. Фиолетовая борозда от мягкой ткани на маленькой шейке мальчика была единственной вещью, что ясно давала понять – он мёртв. Уокер, заметив замешательство на лице Моники, перестала петь и с серьезным видом развернулась к девушке.
– Перед тобой не ребенок, перед тобой жертва, труп, – подошла поближе, облокотившись о секционный стол прямыми руками. – Держи это в своей кудрявой башке. Хочешь видеть живых детей, тогда я не держу – педиатрия ждет таких, как ты. Ты будешь хорошим врачом, и я пойму, если судебка не твоё.
Девушка шумно сглотнула, но кивнула, соглашаясь со словами начальницы. И вправду – это работа, и Моника знала на что подписывается. Она понимала, что не только взрослых может настигать насильственная смерть, и что рано или поздно к ней попадёт такой экземпляр. Никто не может морально приготовиться к такому, поэтому Уокер лишь сочувственно улыбнулась, неумело ободряя, и вернулась к своей песенке и работе, напрочь абстрагируясь от всего на свете и погружаясь в дело с головой.
Монтенегро бросила беглый взгляд в её сторону, прежде чем развернуться к трупу и сделать первый надрез…
Спустя несколько часов обе закончили с практической частью и перешли к теоретической. Только если Виктория писала отчёты в хорошем положении духа, то Моника никак не могла сосредоточиться. Испортив и выбросив в мусорку очередной бланк, она протяжно взвыла.
– Возьми часик перерыва, – не отвлекаясь от писанины, тихо произнесла начальница. – Проветрись.
– М-угу, – вздохнула кудрявая и кинула ручку на стол. Мулатка безжизненно встала со стула и поплелась к выходу, но вдруг её осенило. – Слушай, можно твою машину взять? Хочу к озеру съездить.
– Не раздолби, – без предупреждения кинула в девушку связку, та едва успела поймать.
– Спасибо!
– Вали уже, – улыбнулась Уокер, покачав головой.
Женщина пыталась проанализировать своё отношение к юной особи. Ей на удивление нравилось то, что она в какой-то мере сдружилась с кудрявой башкой – Монтенегро многому её научила. А вообще Виктория очень удивлялась способности мулатки находить ко всем людям подход. Это настолько поражало, что Уокер невольно начинала восхищаться, видя, как до сего угрюмый человек после общения с лаборанткой начинал буквально светиться от радости. Если Моника и обладала сверхспособностью, то её силой было умение делать всех вокруг счастливыми – это неоспоримый факт.
Виктория также чувствовала на себе груз ответственности за девушку. В то же время это нелепое чувство было в какой-то мере похожим на материнское, что вообще было чуждо синеглазой, вызывало целую массу проблем, ведь крылатый упырь ака шизофреник теперь знал куда давить, чтобы добраться к женщине. Этот факт удручает больше всего.
В этих размышлениях она принимала душ. Нежась под горячими струями воды, медленно намыливала голову, заполняя пространство вокруг ароматом арбуза – запахом своего шампуня. Пальцами неспешно массировала голову, ощущая расслабление, что струилось по венам мягким теплом. Даже не сразу заметила, как дверь в душевую скрипнула. Звук тяжелых шагов кожаных туфель по керамической плитке вывел её из раздумий, заставляя молниеносно выключить воду и схватить полотенце. Пена так и осталась на волосах, когда женщина выглянула из кабинки, спешно сцепляя полотенце на груди.
– Я, конечно, дико извиняюсь, но ты охуел?! – рявкнула, плотно сжимая челюсти. – Это женская душевая, какого Дьявола ты вытворяешь?!
– Тут какой-то мужик как угорелый бегает, тебя ищет, – руки Люцифера покоились в передних карманах брюк, пока их владелец наблюдал за реакцией женщины на его слова.
– Это не повод нарушать все мыслимые и немыслимые правила поведения! – Уокер не унималась. – Выйди к херам отсюда!
– Нет, уж больно часто ты меня прогоняешь, – пернатый облокотился о перегородку душевой кабинки. Решил остаться назло. – Мне это надоело.
– Надоело что? – рычит Виктория, задвигая шторку и обратно включая воду. Предварительно сорвала с себя полотенце и повесила обратно на крючок у кабинки.
– Что земная женщина считает, что ей всё позволено, – говорит чуть громче, чтобы перебить шум воды. – Обращаешься с высшим существом, словно с дерьмом. Ты думаешь, я такое прощаю?
– Что ты мне сделаешь, а? – яростно смывает шампунь с волос, мысленно матеря демона на чём свет стоит. – Грохнешь? Так давай пока мы здесь одни!
– Какая же ты…
– Какая же я, – протянула она, усиливая напор. Следующих слов она уже не расслышала из-за шума воды.
– Мымра, – тяжелый вздох сорвался вместе с оскорблением, сам же Люцифер потирал переносицу, словно устал от этой несносной женщины. А ведь так оно и было. – И как мне с тобой поступить?
Задумчиво почесал подбородок, прищуриваясь. Ему нужны были глаза и уши в бюро. Моника на худой конец тоже сойдёт, но кудряшка не обладает нужными качествами, а именно Уокерским зрением. Неделю просидел в библиотеке Ада в поисках ответа на вопрос «как?», но ничего не нашел. Была конечно у людей одна особенность, но в этом случае общее правило не работало, ведь оно гласило…
– Ты можешь выйти? Я хочу одеться, – кажется, горячая вода возымела успокаивающе действие, и Виктория уже не хотела никого убивать. Так, слегка вырубить и спрятать в какой-нибудь канаве, чтобы «пернатый друг» глаза не мозолил.
– Твоя взяла, – поднимая руки вверх в мнимом поражении, вышел из душевой. Как только дверь за ним захлопнулась, женщина то ли прорычала, то ли процедила что-то бранное и принялась нервозными движениями натягивать на мокрое тело одежду.
***
– У кого твоя машина?! – хватая Уокер за плечи, прикрикнул взъерошенный Каспер.
– В чём, собственно говоря, дело? – женщина с мокрыми волосами непонимающим взором вглядывалась в черты лица следователя.
– Ответь на вопрос! – крикнул, отчего Виктория слегка поёжилась, но на удивление горделивое выражение лица не покинуло своего места.
– Моника Монтенегро. У неё сегодня первый младенец был. А я одолжила машину, чтобы она к озеру съездила и пришла в себя, – выпалила слова, словно артиллерийскую очередь. Каспер напрягся ещё больше.
– Жалко девочку… – вырвалось у Круза.
– Что, мать твою, стряслось? – голос Виктории отдавал металлом, а глаза вспыхивали всё новыми и новыми искорками раздражения.
Ничего не отвечая, хватает женщину за запястье и тянет за собой в сторону выхода из бюро. Люцифер, что стоял чуть позади, молча поплёлся за ними. Звук быстрых шагов по влажному асфальту время от времени прерывался возмущенными вскриками и вздохами. Но длилось сие действо недолго – женщина успокоилась, как только детектив переступил через порог больницы. Возмущение отступило, уступая место тошнотворному пламени тревоги, что неприятно щекотало внутренности изнутри. В синих омутах мелькнуло что-то похожее на испуг, но лишь на долю секунды. Пришлось покорно следовать за мужчиной, то и дело сглатывая ком в горле. Даже не обращала внимания на Люцифера, что бесстыдно ввалился к ним в лифт и щекотал ей щеку своими громоздкими крыльями. Спустя несколько минут Каспер что-то приказал медсестре и та покорно пропустила троицу в палату под номером семнадцать.
Каспер сдержанно кивнул, прежде чем оставить их. В воздухе стоял мерзкий запах травяной мази от ожогов и горелой плоти. Всё тело девушки было в бинтах – лишь левая часть лица уцелела и не нуждалась в повязках. Аппарат искусственной вентиляции лёгких издавал до мурашек по коже неприятный скрипучий звук. Также уши резал резкий прерывистый писк из кардиомонитора. Виктории стало немного трудно удерживать равновесие, поэтому пришлось присесть на стульчик возле койки.
– Вики, – голос девушки звучал рвано и хрипло, словно он и вовсе не принадлежал молодой девушке, – прости… за… маши… – удушающий кашель сдавил горло.
– Эй, молчи, всё в порядке, – от чего-то в груди женщины что-то защемило, а в глазах скопилась влага. – Главное, что ты жива.
– Ненадолго, – хрип был настолько страшным, что Уокер невольно захотелось закрыть себе уши ладонями.
– Чтобы я этого не слышала, ясно тебе? – предательская слеза скатилась по холодной щеке, но Виктория тут же её размазала по коже. – Хрена с два! Я не отпущу свою самую толковую ученицу на тот свет, даже не проси.
Моника лишь блаженно улыбнулась в маску для ИВЛ, но как только уцелевший глаз наткнулся взглядом на Люцифера, стоящего в углу, что-то резко изменилось. Девушка нервно заёрзала на кровати, невзирая на адскую боль, пыталась что-то крикнуть, но не могла. Тело задрожало мелкой дрожью, а аппарат, с помощью которого отслеживают сердцебиение, жалобно пищал чуть ли не трижды в секунду, указывая на ускоренное сердцебиение.
– Она права, – тихо произнес демон, положив руку на плечо сидящей женщины. Та даже не заметила, как он подошел, – она уже отходит.
– К-кто т-ты? – очередной хрип сорвался с обгоревших уст. – Ты п-по меня? У тебя крылья, у него т-тоже…
– Я Люцифер. Не бойся меня, – мужчина не приближался ближе, но и не отходил. – Я не за тобой, но мне надо знать, как ты тут очутилась.
– Я-я… – Моника растерянно посмотрела на начальницу. – От него разило… – свистящий вдох. – Лимоном и имбирем…
Люцифер свёл брови к переносице, пристально наблюдая за тяжело вздымающейся грудью девушки. Он мягко сжал плечо Уокер, поднимая женщину и таща к выходу.
– Ты явно не хочешь этого видеть, – шепнул в ухо, прежде чем толкнуть дверь. Затем буквально подлетел к Монтенегро, у которой уже глаз закатывался, а тело бросало в судороги. – У твоего убийцы белые или чёрные крылья?
– С-серые, – хрипит кудрявая, сжимая простыни длинными пальцами. Вмиг ей стало холодно, словно в комнате кто-то включил кондиционер. – Я в-видела лишь краем глаза. Он что-то п-прислонил к моей шее, оно сильно щипало… и я отключилась. А потом очнулась тут, об… – опять свистящий кашель прервал её речь, – сго-рев-шая.
Люцифер вглядывался в её открытый глаз, пытаясь прочитать воспоминания, но как только в её памяти девушку подрезал чёрный минивэн, Моника обмякла. Прерывистый писк превратился в сплошной, а зубчатообразная полоска на кардиомониторе в тот же миг стала ровной. Последний хриплый выдох больно ударил по ушам. Картинка перед глазами Люцифера поплыла, так и не дав мужчине разглядеть ничего стоящего внимания.
– Сука! – рявкнул он, открывая дверь с ноги и вылетая из помещения. Спустя несколько секунд в палату Монтенегро ворвались врачи и медсестры.
– Она… видела тебя? – обнимая себя за плечи, прошептала Уокер побледневшими губами.
– Все люди за несколько часов до смерти способны видеть высших существ – так гласит общее правило.
– Тогда, почему я…
– Я не знаю, но мы с этим разберёмся, – Виктория лишь сдержанно кивнула и бросила неуверенный взгляд на дверь палаты.
