Текст книги "Дело Митчелла (СИ)"
Автор книги: rendallinch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
========== Часть 1: Шизофреник. ==========
Шагая тяжелой поступью пустыми тёмными коридорами БСМЭ (бюро судебно-медицинской экспертизы), женщина стремительно – но справедливости ради, не менее грациозно – приближалась к двери, ведущей в подвал. Вывеска на металлической громогласно гласила «Отдел судебно-медицинской экспертизы трупов», тем самым навевала ужас на всякого простого обывателя, коему не посчастливилось забрести сюда по чистой случайности.
А чего бояться, собственно говоря? Трупов? Так все ими будем, тоже мне новость! Или смерти? Да, той самой карги в чёрном балахоне и с длинной косой, которую кто-то по своей нелепости или глупости – уж не знаю, что хуже – додумался изобразить именно таким образом! А оно возьми и прицепилось, превращаясь в какое-то смехотворное клише. Умора, не иначе! Когда ты умираешь, к тебе никто не приходит, и уж точно не машет железкой на полутораметровой палке, приглашая в какой-то туннель, в конце которого увидишь такой притягательный белый свет. Сказки это всё. Эта русая женщина с холодными синими глазами уж точно знает, поверьте на слово! Сколько смерти эти омуты повидали – никто уже точно не скажет. По её мнению, если кто-то даже и соизволит прийти к тебе в такой – давайте назовём его – «волнительный» момент, то только потому, что нужно добить. Как говорится, пожил – и хватит! Дай другим вцепиться зубками в твоё наследие, а то, ишь, засиделся тут!
Ведь и вправду такое не редкость – каждому второму или третьему старику, что бывает на её столе, помогают «любящие» родственнички, которым только хату в центре города и похоронные денежки подавай – запихнут в самую дешевую шкатулку и отправят скитаться к червям. Ритуальщики называют таких персонажей копателями, поскольку им плевать на родственничка – им лишь бы закопать. Повезет, если на могилу той же бабушки или несчастного дедушки, что душу в свою кровиночку вложил, принесут хотя бы цветочек. Также относительно молодые и богатые часто попадали к ней на аудиенцию из-за семейных невзгод, но об этом как-то потом…
Дверь оглушительно пискнула, когда изящная рука провела ключ-картой по считывателю. Оповестила ту, которой каждый раз счастливилось заходить и выходить из того помещения не вперёд ногами, что она, собственно, может войти, и глухо захлопнулась за спиной, когда наша героиня переступила порог. Наконец-то можно начать утро с парочки подснежников – весна же! Такими же тяжелыми шагами двинулась в раздевалку, снимая с себя на ходу длинное пальто. Густые тёмные брови нахмурились, а и без того острые черты лица женщины ещё больше заострились, когда задумчивый взор синих радужек упал на две папки в руках лаборантки, что увязалась за светловолосой. Миловидная смуглая девчушка лет двадцати пяти с афрокудрями и пухлыми красными губами лучезарно улыбнулась своей наставнице. Та, в свою очередь, не разделяла радости от слова совсем. Ни одна эмоция даже вскользь не посетила светлого лица.
– Чё скалишься? – улыбка медленно сползла, а сама её владелица потупила взгляд. – Первый день что ли? – неуверенный кивок, и угловатые челюсти обладательницы стального тона невольно сжались. Не любила, когда Гаррет подсовывал ей свежак прямиком с университетских парт. Сейчас либо пол от блевоты убирать придется, либо обливать девку нашатырем – её совсем юная психика не выдержит и дня в судебке.
– Я – Моника, – приветливо протягивает ладошку и тут же опускает, натыкаясь на каменное выражение лица. По коже пробежали неприятные мурашки от холодного непроницаемого взгляда.
– Мне плевать кто ты, – ловкие пальцы аккуратно расстегнули габардиновый пиджак цвета хаки. – Ты тут три дня максимум продержишься. Таким мягкотелым место разве что в педиатрии.
Моника открыла рот, чтобы возмутиться, но вовремя осознала, что хамить одному из лучших судмедэкспертов в штате в первый день на работе – идея, мягко говоря, отстойная. Тонкие пальчики лишь плотно сжали картонные папки до побеления костяшек.
– Что в папках? – невозмутимо сняла с себя одежду, оставаясь в одном чёрном кружевном белье.
Моника невольно засмотрелась на изгибы своей новой начальницы, ведь всё при ней: сочная грудь, навскидку троечка, также подтянутая пятая точка. «Прятать такую тонкую талию за этим мешковатым тряпьем просто кощунство!» – про себя подметила девушка.
– Всё разглядела? – непослушная прядь выбилась из низкого пучка на затылке, от чего женщине, не без раздражения конечно, пришлось сдуть её с лица, выдыхая поток воздуха тонкими губами. – Тупая или что? Спрашиваю: подснежник, акробат или живчик? Кто?
– Ч-то, простите? – наконец-то соизволила выдавить из себя лаборантка, сглатывая, чем вызвала у начальницы внезапное желание со всей силы долбануться лобной костью о какую-то твердую поверхность. Желательно несколько раз.
– Жмуры, – цедит сквозь зубы.
– А, – раздуплилась, слава формалину! – один после ДТП, мотоциклист. А второй – обгорелая девушка.
– Фарш и шашлычок значит… – протянула, натягивая свободные штаны белого цвета. – Шуруй в секционную, готовься много писать. Сейчас подойду.
На ватных ногах Моника всё же поплелась к секционной, где её уже поджидало два трупа. В нос сразу же ударил едкий аромат формалина, который смешивался с запахом свежего и жареного мяса. Мулатку замутило. Едва держась на ногах, прикрыла рот ладошкой, сдерживая рвотные позывы. А это она ещё самых виновников торжества не видела! Спустя ещё каких-то пять минут дверь в секционную скрипнула, оповещая Монику о приходе начальницы. Надпись на бейдже женщины гласила: «Старший судмедэксперт БСМЭ Брукфилд, Милуоки, Виктория Уокер». Вальяжно подошла к стеллажу с расходниками, выудив оттуда одноразовые перчатки голубого цвета.
– Пожалуй начнём с котлетки, – игнорирование общего состояния побелевшей лаборантки было вполне ожидаемым. – Бери блокнот и записывай всё, что я тебе диктую, усекла?
Женщина даже не смотрела в сторону помощницы, колени которой подкосились при одном только виде размозженного мозга и огромной дыры в черепе мужчины. Виктория осмотрела тело на предмет других увечий, подметив перелом левой ключичной кости и разрыв мягких тканей брюшной полости.
– Ну, повезло хоть кишки не пришлось собирать, да? – кивнула усопшему и приступила к самому процессу аутопсии.
Казалось бы, причина смерти очевидна – зачем вскрытие? Дело в том, что мужичок мог покинуть этот мир ещё до столкновения с автомобилем, а это в корне меняет дело и судьбу человека, которому не повезло находиться за рулем в момент этого самого столкновения. Иными словами, ничто не скроется от цепкого взгляда синих глаз и ловких рук, что делают уверенные разрезы на мёртвой, ещё слегка теплой плоти. От её заключения зависит жизнь как минимум одного человека, а как максимум – двух семейств: погибшего и водителя.
– Не хочешь провести? – с насмешкой обратилась к Монике, которая ногтями вцепилась в стол из нержавейки и шумно дышала. Рвотные позывы так и рвались наружу. Последней каплей стали следующие слова: – Свеженький, ещё не воняет.
Всё. Вылетела лаборантка из секционной, словно пробка из бутылки шампанского на Новый Год. Судмедэксперт ухмыльнулась и приступила к делу, не забыв включить свой карманный диктофон. Обследовав тело вдоль и поперёк, со спокойной душой положила весь имеющейся органокомплекс на место, не забыв впихнуть к нему ещё и порезанный на кусочки мозг.
– Ну, дружок, – голос у Виктории был чрезвычайно приятным, несмотря на лёгкую хрипотцу и низкий тембр, – всё твоё вернула, себе ничего не оставила, как видишь. Разве что чуть-чуть, но так надо.
Время от времени она разговаривала с трупами, чтобы не было так одиноко, ведь друзей у неё не было. Совсем. Так уж с детства повелось, что Уокер была одиночкой. Поняв в девятом классе, что командная игра и социальные контакты не её конёк, девочка решила, что прекрасно справится и без всей этой мишуры в виде никому ненужных драм. Именно тогда она и заявила родителям, которые уже придумали ей радужное будущее юриста, о выборе своей профессии. Ребекка Уокер тогда три дня ходила с шлейфом из аромата корвалола, а бедный глава семейства, казалось, поседел. Долго противились, но когда их малышку приняли в один из лучших медицинских вузов страны, всё же сдались и начали оказывать должную, но, по правде говоря, уже давно не нужную поддержку.
– Так, теперь уголёк, – сняла перчатки и кинула в урну. – Вроде же не май месяц на улице, а шашлык всё везут и везут, – размяла плечи, бегло рассматривая останки. – И уже третий за эту неделю. Учитывая тот факт, что сегодня только вторник… – натянула новую пару, продолжая размышлять вслух. – Неужто маньяк?
Хмыкнула себе что-то под нос и продолжила. Вновь включила диктофон.
– Жертва – женщина от двадцати, – осмотрела уцелевшие кости черепа, – до двадцати двух. Белая, – аккуратно подняла верхнюю губу осматривая состояние зубов, – и богатая. Зубы в идеальнейшем состоянии.
Дальше осмотрела шею: на ней виднелась маленькая метка в виде какой-то руны. Что это? Ритуальное убийство? Не прошло и нескольких секунд, как перчатки полетели в урну, а синие глаза изучали фото в телефоне, сделанное вчера на другом трупе. Длинные тёмные ресницы захлопали, глаза сравнивали фото с реальной картинкой – идентичны.
– Серия, – тихо пробубнила себе под нос.
Закончила со вторым вскрытием уже ближе к обеду. Окончательно убедилась, что все три убийства между собой связаны не только метками, но и тем, что угольков превратили в пепелище уже после смерти – об этом говорит отсутствие копоти в дыхательных путях.
Отобедав в гордом одиночестве, женщина двинулась в свой небольшой кабинет. Ну как кабинет – громко сказано. В этом случае слово «каморка» звучит куда уместнее. Там она расположилась за чуть ли не единственным деревянным столом во всём подвале. Тяжело вздохнув, принялась за работу. Что может быть интереснее вскрытия? Конечно же бесконечная писанина отчёта о нём! Какое веселье, просто великолепно! Она сидела спиной ко входу, поэтому не увидела, что кто-то вошел. Дверь, предательница, как назло закрылась предельно тихо. Лишь сквозняк пробежался по ногам, оповещая Уокер о гостях.
– Малика, или как там тебя? – сказала, не оборачиваясь. – Педиатрия в больнице через дорогу.
– Не интересует, – вкрадчивый мужской голос заполнил пространство мягким бархатом.
Удивленная чем-то Виктория развернулась. Изящно закинула ногу на ногу, а тонкие руки сложила под внушительной грудью.
– Я сейчас позову санитаров и вас, ангел мой, обратно в психиатрию уведут. Кто вас пропустил сюда в таком виде? – голос разил надменностью за километр, пока синие глаза изучали лицо довольно привлекательного мужчины: острые скулы придавали ему мужественности, а губы средней толщины чувственности. Тем временем тёмные брови удивленно поползли вверх. – У кого крылья свистнул? – красные глаза буравили образ женщины непонимающим взором с примесью удивления и… страха? Ну, нет! Это совсем уже ни в какие рамки!
– Почему ты их видишь? – всё-таки осмелился выдавить из себя.
– Потому что ты, – сделала акцент на обращении, – на себя их нацепил, кретин полоумный!
Мужчина одним движением пальца в воздухе закрыл дверь на защёлку, чтобы никто не помешал их дальнейшему разговору. Затем стремительно подлетел к женщине и вцепился длинными горячими пальцами в кожу, пахнущей смертью. Он попытался ворваться в её сознание, но тщетно – она закрытая книга.
– Кто ты, чёрт подери, такая? – прошипел в лицо, обдавая его жаром, на что женщина лишь хрипло рассмеялась. – Как ты смеешь так разговаривать с сыном Сатаны?
– Слушай, – извилась и выползла из его хватки, – Сын Сатаны, передай привет одному из Наполеонов. Там в дурке вас таких пруд пруди. Только это, – покосилась на крылья за спиной у напряженного мужчины, – ты с этой штуковиной никуда не прыгай, а то мне потом ошметки твои собирать. А теперь, – жест рукой в сторону выхода, – вон отсюда.
– Ты, кажется, не понимаешь, – прорычал он, поднося ладонь прямиком к её лицу.
Та вспыхивает. Виктория переводит равнодушный взгляд на «сына Дьявола» и выгибает аккуратную бровь:
– Это должно меня впечатлить?
– Слушай сюда, – схватил её за руку и потянул на себя. – Мне нужна информация об обгоревших трупах.
– Ничего я тебе не скажу, шизофреник, – ни один мускул на женском лице не дрогнул. – Вон из моего кабинета.
– Говори или убью! – утробное рычание.
– Тоже мне, напугал кота яйцами, – пожала плечами под аккомпанемент своего нервного смешка.
– Мы тут одни, никто не поможет, – неожиданно, даже для самого себя, ухмыльнулся красноглазый. – Неужели не боишься?
– Не боюсь чего?
– Смерти.
Уокер заливисто рассмеялась, слегка закидывая голову назад.
– Она моя лучшая и единственная подруга.
Демон смерил женщину испепеляющим взглядом напоследок и со словами «я ещё вернусь» щёлкнул пальцами, испаряясь в воздухе.
– Надо выйти продышаться, а то походу чего-то нанюхалась, – тряхнула головой, пытаясь осознать то, что только что произошло…
========== Часть 2: Трудовые будни. ==========
В спокойном и размеренном темпе прошла целая неделя. За это время Моника набралась храбрости и даже успела провести парочку самостоятельных вскрытий. Уже не было тошноты или желания убежать, но неприятное покалывание кожи при одном взгляде на усопших всё ещё не покидало юную особь. Виктории нравилось упорство девки и её настойчивость, поэтому женщина как-то смягчилась по отношению к ней и оттаяла что ли… Просто её рвение побороть свои страхи и предубеждения о смерти вызывало искреннее уважение и восхищение, чего, к слову, Уокер не испытывала несколько лет ни к одному живому существу на этой планете.
Ночное дежурство в БСМЭ проходило относительно спокойно: лаборантка с начальницей сидели в пустой секционной и играли в карты на столе из нержавейки, где ещё вечером покоился труп. Конечно же, санитары отдраили его до блеска, поэтому можно было не бояться вляпаться в какие-то жидкости. Моника поначалу ломалась, мол, как-то это не по-людски, но Виктория была непреклонна. Неокрепшему сознанию девушки предстоял длительный процесс профдеформации, который надо было с чего-то начинать. Вот и случай подвернулся – ни одного трупа, почему бы им не воспользоваться?
– Будь проще, иначе свихнешься, – сказала женщина, бросая даму червей на десятку. – Воспринимай жмуриков как биоматериал, который надо изучить. Перед тобой уже не люди, а объект работы. Судмедэксперт не должен пропускать все горести и несчастья родственников «материала» на столе через себя. Никогда. Вложи это в свою кудрявую башку, ясно? Я вот, к примеру, к своей работе всегда с позитивом подхожу, чего и тебе советую.
– Поняла, – кивнула мулатка, подкидывая ещё одну десятку. – Слушай, Уокер, я в первый день думала, что ты сука редкостная. А ты нормальная баба, как оказалось. Хорошего бы тебе мужика найти ещё…
– Мне и без балласта зашибись. Знаешь, как круто жить в своё удовольствие и не думать о том, что тебе надо стирать труселя и носки какого-то мужлана? – отбилась козырной шестеркой, после чего карты полетели в кучку, именуемую отбоем.
– А как же любовь? Там, романтика, чувства и эмоции?
– Я к этому полностью равнодушна, чувства мне чужеродны, – начальница презрительно отмахнулась, делая ход козырным валетом.
– Ни хрена ты мощная! Ты там коллекцию из козырей собрала? – возмутилась кудрявая, выкинула козырный туз и, естественно, получила вдогонку бубновый. – Ты страшная и беспощадная женщина, Вики!
И тут Уокер оторопела от такого обращения: никто так её не называл уже долгие годы. Слегка стушевалась, расстегивая верхние пуговицы своей рубашки – стало душно.
– Ч-что? – спросила Моника, испуганно глядя на неё.
Внезапно для обеих раздалась оглушительная трель телефонного звонка, отчего мулатка подскочила на месте. Начальница лениво поднесла трубку к уху, нехотя отвечая:
– Слушаю, – мужской голос сказал парочку фраз, получив краткое «окей» в ответ. – Так, Малика, – опять нарочно коверкает имя девушки, потому что хочется посмотреть на огоньки злости в карих глазах. Что поделать, коль натура такая! – ноги в руки и по вертолётам. У нас труп на Восьмой Авеню.
– Может, ноги всё-таки владельцам оставим? – Моника улыбнулась, на что получила удивленный взгляд начальницы. – На месте новые возьмём.
– Харош, – уважительно кивнула Уокер. – Будут из тебя люди, быстро схватываешь. Ещё бы хладнокровия побольше – вообще цены не было бы.
У них было буквально семь минут на сборы, и вот они сидят в фургончике опергруппы, как шпроты в банке, и трясутся от каждой кочки, коих по пути в гетто было как дырок в дуршлаге. Девушка бросала робкие взгляды на начальницу, а та горделиво смотрела перед собой. Моника Монтенегро очень волновалась, поскольку это был первый её выезд на место происшествия. Лёгкий трепет предвкушения приятно щекотал ребра изнутри, а ладошки беспощадно потели.
Фургончик остановился и дуэт с облегчением вывалился на улицу, расстегивая и снимая свои плащи – уж слишком душно было в том катафалке, да и не хотелось пачкать элементы своего гардероба по правде говоря. Остановочка была на заброшенной стройке, где беспорядочно валялись стройматериалы и разного рода мусор. В нос судмедэксперта сразу ударил специфический, слегка сладковатый запах гари. Неужто новая жертва после недели затишья? Легкое дуновение ветра помогло женщине собраться и дать указание помощнице, которая тащила за собой чемоданчик, ступая резиновыми сапогами по мелкому гравию. Рабочие комбинезоны на дамах смотрелись отнюдь не привлекательно, но деваться некуда, дескать, работа такая: выбрали – не нойте. Это только в фильмах трупы осматривают женщины на шпильках и с распущенными длинными волосами – реальность же не разделяла такого подхода к внешнему виду судмедэкспертов. Нет, конечно можно попробовать распустить косу, но потом главное не хныкать что-то типа: «а, ой, выньте опарыша, пожалуйста!».
На месте преступления уже находился следователь и несколько сотрудников в форме. Стояли себе, чесали репу, глядя на обгорелые останки.
– Что, ребят. Как дежурство? – спросила Уокер, бросая взгляд на обугленное тело без нижней части левой ноги. – Не без приключений, я смотрю.
– Да, есть такое… – задумчиво протянул мужчина, судя по всему, следователь. – Сидели, значит, в картишки играли. А тут звонок: женщина с собачкой, таким ма-аленьким пекинесом гуляет и внезапно видит, как со стройки прямо перед носом бомж с человеческой ногой в руках вылетает, по сторонам оглядываясь. И такой аромат, – темные глаза задумчиво глядят вверх, пока владелец подбирает слова, – словно барбекю жарят. От этого бабёнка в обморок упала, очевидцы скорую вызвали, а скорая уже нас.
– Бомжа нашли? – Уокер присела у тела, бегло пробегая взглядом по огарку и оценивая ситуацию.
– Наши прочесывают, скоро найдут и бомжа, и ваш конструктор, – подал голос другой коп.
– Ой, всё, не буду я больше про ноги шутить, – Виктория с Моникой переглянулись и прыснули, но тут же осеклись и прочистили горло. – Извините.
– А вы как, девушки? – проигнорировал следак шутку-минутку, не оценил.
– Каспер, не поверишь: тоже в картишки рубились, а тут ты звонишь. И всё, ты теперь обломщик.
– Ну, простите-извините, – развел руками коп, пока дамы надевали перчатки, защитные очки и налобные фонарики. – В следующий раз попросим, чтобы нас вызывали на вызовы без трупов.
– Заметано! Моника, пофоткай тут всё, чтобы красивенько. И эти, – махнула рукой в сторону обозначающих меток, – захвати. Жертва – судя по ключичным костям – мужчина до двадцати пяти лет, не срослись ещё – точнее скажу в заключении после экспертизы. Белый…
Описание тела и места преступления в общей совокупности заняло примерно два часа – ещё та запара. А муторная-то какая… Виктория и Моника уже собирались закругляться, как женщина обратила внимание на белое длинное перо, что валялось у места, где должна была быть недостающая часть тела усопшего. Неторопливо подняла, оглядела с легким прищуром синих глаз. И как это можно было не заметить?
– Идёшь, нет? – спросила кудрявая, оборачиваясь к начальнице.
– Ты видишь то же, что и я?
– Что? Тут ничего нет, – кудрявая непонимающе уставилась на ладонь женщины.
– Ты что, в глазные яблоки долбишься или как? – не без раздражения выпалила, злобно зыркая на помощницу. – Как тут можно не увидеть это?!
– Вик, с тобой всё ок? – мулатка подошла поближе и положила ладошку на плечо Уокер. Волнение считывалось на лице девушки так же легко, как и текст с открытой книги.
– Каспер, – орнула так, что голос охрип. – Скажи, что хоть ты у нас предпочитаешь традиционные вариации секса, а не те, что вызывают слепоту. Ты что-то видишь?
– А что я должен видеть? У тебя ладонь пустая.
– Да, чтоб вас! – чертыхнулась несколько раз, пихая перо в карман комбинезона.
Раздался шипяще-хрипящий звук с нагрудного динамика следователя. Ловкие пальцы выудили из кармана маленькую черную рацию и их владелец отошел на несколько метров.
– Ладно, теперь точно пошли, – рявкнула женщина, раздраженно стягивая перчатки.
– Девочки, не так быстро. У нас свидание со спящей красавицей на Паркер Драйв, 47.
– В борделе что ли? – Уокер натянула на себя маску непроницаемости. Оно и не странно, что адрес ей хорошо знакомый – каждый месяц стабильно два или три жмурика приезжают оттуда. Как когда: иногда шлюхи от передоза откидываются, иногда слишком усердно защищаются от нежелательных ласк. Не редкость также самоубийства молоденьких девочек, которые и жизни толком не знали, но зато успели запятнать свою честь таким ремеслом.
– Да-да, в нём самом. Предлагаю отправиться туда же.
– И надо было этой тёлке выпилиться именно в мою смену! – всплеснула руками Виктория.
– Не знаю, чья смена была примерно неделю назад, но пожинать плоды будем мы, – загадочно улыбнулся следак, от чего-то что женщине, что девушке захотелось протяжно взвыть и скрутиться в клубочек, ведь они обе понимали, что их ждёт адская вонь.
– Поздравляю с первым живчиком, – Моника вся вздрогнула от хлопка начальницы по плечу.
– Это гнилые?
– Это с живностью, – и вот Монтенегро затошнило от одной только мысли о теле с личинками. Пришлось сглотнуть ком в горле, чтобы выдавить из себя какой-то ответ.
Ехали до борделя они минут десять, у входа их встретила женщина лет пятидесяти, облаченная в легкий кремовый пеньюар и дешевые чулки в сетку, местами дырявые. Прокуренный голос скорее напоминал мужской тембр, нежели женский. Если бы не копна редких длинных волос и ярко выраженные внешние половые признаки в виде обвисшей до живота груди, то можно было бы с легкостью принять мадам за мистера. Но это гетто, так что удивляться тут просто-напросто нечему.
– Я это, – запиналась, судорожно вдыхая едкий сигаретный дым, – думаю, чёта давно эту Кеннеди не видно. Дай загляну, может случилось что, – пожала плечами, – а там в комнате вонища глаза выедает! А потом, – мат-перемат без остановки лился с уст престарелой проститутки так, что матёрые сапожники офигевали бы, раскрыв рот, если бы имели чудную возможность находиться на месте преступления.
– Ну, всё понятно, мы наверх, – Каспер кивнул и продолжил записывать показания.
Судмедэксперт и лаборантка пошли по запаху и обоняние их не подвело – комната триста три на третьем этаже и вправду была источником гнилостного запаха тухлого мяса.
– Ебический случай, – закашлялась Уокер от едкого аромата. Горло неистово царапало, а рвотный рефлекс, о существовании которого женщина за последние годы успела подзабыть, вновь напомнил о себе. – Ну и душок у девчули!
Монике и подавно поплохело: пришлось опорожнить желудок в пакет для вещдоков, чтобы не пачкать пол.
– Деточка, ты зачем пакет перевела? На этом полу бывало нечто похуже рвоты, – сказал Каспер, прикрывая нос сгибом локтя.
– Простите, – виновато потупила взгляд.
Виктория в тот момент натянула на себя респиратор и другие средства защиты. Что поделать, приходится и в таких условиях работать! Войдя в комнату, женщина узрела перед собой просто рой мух, что невыносимо жужжал. Этот гул стоял в ушах до самого утра. Пришлось открыть окно и разгонять насекомых мокрыми тряпками, чтобы получить доступ к трупу в ванной. Там в собственном соку мариновалась юная мадам, навскидку лет восемнадцати. На левой руке красовались два продольных разреза глубиной до сантиметра. «Ну хоть не позер – точно убиться хотела и знала как» – про себя подметила женщина. Часть тела, что находилась в воде, разбухла, а что снаружи была обглодана насекомыми. Вместо глазниц – кучи опарышей, что вывалились из-под чудом уцелевших век при одном нажатии на них. Как бы выразилась сама Виктория – «красота неописуемая». Тем не менее, описывать как-то надо было, поэтому судмедэксперт на пару с помощницей и следователем совершали двух-трехминутные набеги на место преступления с такими же перерывами, чтобы сделать фотографии и описать труп – дышать было невозможно. Запах выедал глаза и царапал горло даже в респираторах. Работать в таком виде пришлось до самого утра. А когда всё закончилось, женщина и лаборантка уселись на крыльце и молча закурили.
Нет, Уокер не курила в своей повседневной жизни, но иногда после таких выездов хотелось просто забыться. Сигаретка с этим, конечно, справлялась на троечку, но как бы там ни было – легкое расслабление наступало моментально.
– Пошли вечером в бар, хочу, извиняюсь за выражение, нахуяриться, – тихо просипела Монтенегро, затягиваясь поглубже.
– Справедливое желание, я его разделяю, – выдохнула судмедэксперт, потирая переносицу. – «Седьмое небо» в восемь вечера, идет?
– Прекрасно, – рассветные лучи тронули кудри, от чего они заиграли новыми красками.
Вернувшись в бюро, Уокер приняла холодный душ, но перед этим заглянула в секционную. Её интересовал обгорелый труп, а если быть ещё конкретней – его шея. Та же метка, что и на трех других трупах. Заглянула туда чисто для себя ещё разок убедиться. Не в силах больше молчать, после водных процедур вломилась в кабинет Гаррета, где тот преспокойненько себе завтракал. Начальник, только вернувшийся из отпуска, невольно сглотнул непрожеванный кусок сэндвича с индейкой.
– Гаррет, у нас серия, – кинула ему на стол четыре открытые папки с фотографиями трупов, полностью игнорируя факт трапезы мужчины.
– Виктория, солнце, успокойся ты. Пока следователи не признали этого, значит нет серии.
– Ты издеваешься надо мной или как? Четыре трупа за восемь дней с аналогичными…
– Уокер, забей, – оборвал её возмущения на полуслове. – Слушай, может тебе пора в отпуск сгонять? Ну, там на моря полететь, не знаю…
– Гаррет, я тебя уважаю конечно, но не пойти бы тебе… – запнулась, сверля синими радужками мужчину, – самому обратно в отпуск, а? Людей душат, а потом сжигают, алё! А если следующей будет твоя Лора? Что тогда, м? – возмущение захлестнуло её с головой.
– Слушай, Уокер, нам известно об этих преступлениях, но сверху пришла убедительная просьба этого не афишировать, понимаешь? – он тяжело вздохнул под давлением взгляда Уокер и потер переносицу. – Я не могу дать ход этому делу. Просто не могу!
– Ясно, трясись за своё место дальше, – хмыкнув вылетела из кабинета и громко хлопнула дверью со словами:
– Баран тупоголовый!
– Я всё слышу! – раздалось из-за двери, и тут светловолосая не выдержала, развернулась на пятках на сто восемьдесят градусов и, открыв дверь в кабинет начальника, гаркнула:
– А ты уши закрой!
Стоявшие в коридоре санитары нервно переглянулись, наблюдая за спектаклем. Всё-таки не каждый день увидишь разъяренную Уокер.
– Хмырь бородатый, – яростно процедила сквозь зубы Виктория, зыркая вокруг. Заметив санитаров, стремительной походкой двинулась к мужчинам. – Эй, – те коллективно побледнели, один из них даже ком сглотнул, медленно снимая синюю шапочку, – сигаретку не подкините?
– Э-э-э, – сверчки стрекотали в голове у каждого из них. Один санитар отошел от шока раньше остальных и отдал женщине целую пачку вместе с зажигалкой.
Выйдя на улицу, ощутила на своей коже холодное дуновение пронзительного ветра. Чертыхаться про себя так и не перестала. Хоть она была и циничной, но никак не пофигисткой. Ей не давали покоя эти убийства и она целую неделю ждала, чтобы доложить о них начальству, а её послали.
– Упырь, – нервно чиркнула зажигалкой, прикрывая пламя ладонью.
– Я?
– Кто? – оглянулась по сторонам и заметила мужчину в черном костюме тройке и белой рубашке, что вальяжно облокотился о стену позади, видимо, поджидая кого-то. – А, шизофреник, – на такое обращение он лишь сцепил зубы, а в остальном не подал виду, что злится. – Санитары так и не поймали, я смотрю…
– Как видишь, – видит Шепфа, он старался не рычать, но как-то не задалось. Плотно сжал ладони в кулаки. Однако, осознание того, что ему нужна информация, стала выше какой-то там агрессии и он смягчился. – Надо поговорить. Спокойно. Восприми ту информацию, что я тебе расскажу, всерьез.
– Хорошо, – неожиданно даже для себя ответила, затягиваясь. Пошла к стене рядом с мужчиной и подобно ему также облокотилась на кирпичную. – Я слушаю.
– Ты веришь в Создателя, или как вы там его называете? Бога?
– Так ты из секты что ли? – усмехнулась, делая следующую затяжку.
– Ответь на вопрос, – спокойствие стоило ему немалых усилий.
– Нет, больше не верю, – качает головой, глядя на пернатого. – К чему этот вопрос?
– Тогда тебе сложнее будет принять то, что Рай и Ад ни хрена не выдумка и действительно существуют.
– Бывает, – равнодушно пожала плечами она, явно не веря сумасшедшему.
– Не веришь? – усмехнулся демон. – Я могу доказать.
– Слушай, Сын Сатаны или как там тебя величать, это не смешно. Либо ты говоришь по делу, либо проваливай отсюда, – резкий взмах крыльев заставил Викторию сначала открыть, а потом закрыть рот, потому что вразумительных ответов на вопрос «как?» в её светлой голове не находилось.
– Я – Люцифер если что. А теперь слушай и внимай каждое моё слово, – он навис над обескураженной женщиной, расставив руки по обе стороны от неё. – Не знаю, в чем твой подвох, но ты способна видеть истинный облик высших существ. Я – демон, есть ещё непризнанные и ангелы. Первые – бывшие смертные, а вторые – белокрылые…
На этом моменте главный процессор, именуемый мозгом, прошел момент загрузки, вспоминая происшествия сегодняшней смены.
– Э-э, то есть другие не могут видеть этот твой, – неуверенно кивнула в сторону алого оперения, подбирая слова, – летательный аппарат? А если, допустим, вырвать у тебя перо, то другие смогут видеть?
– Нет, не смогут.
– И ты не шизофреник? – совсем тихо выдавила из себя судмедэксперт.
