Текст книги "Академия искусств (СИ)"
Автор книги: Ray Jons
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
А при их последнем сражении, когда они чуть не погибли, Питер чуть не сделал это… Он почти смог ее поцеловать! Это был и самый прекрасный и одновременно ужасный день в ее жизни. Он клялся ей в безумной любви, что она отрицала.
– Кати, неужели ты не понимаешь?! Я люблю тебя! Хотя бы скажи что ты любишь меня! Скажи Катерин!
– Я не могу сказать то, чего нет, Питер. – И всё. Им удалось спастись, но он ушел. Без слов. Ночью к ней ворвались агенты и почти схватили. Она вырвалась и сбежала, но боль переливалась за края. Как он мог так поступить?
Как видно, судьба подсовывает вторые шансы. Питер Сторки попал в Академию. Честно говоря, впервые встретившись в коридоре, остолбенели оба. Потом Питер молча прошёл мимо. И снова, и снова… И так, что Катерин поняла – всё кончено. Знать он её не желает, а она не была из тех стервочек, да и вообще просто безумно влюблённых девушек, которые расшибутся в лепёшку, но парня себе достанут. В лепёшку она могла расшибиться только ради задания, но никак не ради парня. Даже чувства Катерин понимала очень смутно. Сказывалась атмосфера, в которой её воспитывали, да и сам семейный характер девушки. Больше всего на первом курсе её беспокоили не её отношения с Питером, а младший брат. Как он там, без неё… Но и без Питера было грустно. Кому же отвешивать тумаки, и от чьего взгляда таять, позвольте спросить, если её игнорируют? Да и любить кого-то, помимо брата, надо...
Огромная и жирная точка разделила судьбы Питера и Катерин навсегда.
*** Утром Талон проснулся, как обычно, раньше всех парней в его комнате. И, быстро приведя парик в нормальное состояние, надел линзы. Господи, ну ведь это какой-то идиотизм! И ладно внешний вид, но сама Академия! А его сокурсники! Парни-неженки, которые кроме как жмякать по клавишам ничего и не умеют. Сдохнуть со скуки и не воскреснуть. На завтраке, он искал глазами двух девушек. Сестру и Адель. Катерин сидела за столом и быстро уплетала завтрак. Он соскучился. По ней. По ее улыбке, розыгрышам, даже дракам. А уж по комиксам! И почему он не решился забрать её домой раньше? К чёрту Академию, ей будет гораздо лучше рядом с ним и дядей!
А вот той русоволосой не было. Хотя она постоянно сидела с Кати. Но красотка волновала его сейчас меньше. Есть ведь дела поважнее. Спасти сестру от лап киллера. Вернуть домой…
Ему больно было видеть, как она ходит осунувшись, усталая от жизни и всего на свете. Его всегда веселая сестра, с идеальными черными волосами, вдруг превратилась в забитое, одинокое существо. Он слышал, как о ней отзываются с других курсов. Грязнуля с жуткой репутацией. Поговаривали, что она влюблена в какого-то Питера, и чего-то натворила на первом курсе, да ещё и с этим перцем у них какие-то разногласия.
Две вещи оставались для него непонятными. Первая – сестра была, как и он, помешана на прическе, и вообще на волосах. Как можно было довести их до такого ужаснейшего состояния? А вторая – в её жизни был лишь один парень. Её младший, любимый, хоть и вечно гоняемый братец – то бишь он! Что с ней случилось, Талон не мог понять, но то, что здесь она не счастлива это точно. Хотя, может ей и нравится рисовать, но атмосфера, в которой приходится творить… Будь Талон художником, он бы рисовал лишь свой крик души, вазюкая по холсту кучей красок.
Прозвенел звонок, объявляющий о начале первой пары, и Талон еле удержался от стона. Слушать, а тем более играть эту классику – ужас! Смотаться бы со всех этих пар, но нет! – он же ученик! Зачем он должен притворяться учеником, если первоочерёдная его задача – следить за сестрой? Не, проще было сделать его уборщиком? Ходит себе с шваброй, вроде полы моет. А тут на пианино играй! Да он петь-то не умеет, что говорить о каких-то закорючках на бумаге, которые он должен в музыку превратить. Но способ это исправить он нашел. Голограммы. Он со спокойной совестью оставлял браслет в классе, который создавал его иллюзию. Сам же он тем временем бродил по школе и следил за сестрой. Правда, это было не очень-то удобно. В основном срабатывало на теории, а на практике приходилось ужом вертеться. Пока всё было неплохо (учитывая, что это его второй день в Академии). Но сколько так будет продолжаться? Этого он не знал.
Ученики начали расходиться по аудиториям, и Талон пополз туда же. Худенькая, щупленькая старушка, с овечьим личиком вела у них историю музыки, на которой можно было уснуть и не проснуться. Талона поражало то, как эти музыканты все слушают и умудряются записывать! Незаметно включив голограмму на браслете, которая приняла его положение, Талон пробрался к выходу, быстро, ловко и незаметно – как могут только агенты – покинув аудиторию. Жаль он не запомнил где сейчас должна быть Кати. Но ничего, найдет. В голове проскользнула мысль о том, как же Пенни всегда находит те места в которых он прячется на заданиях, но он поспешно выбросил из головы подобные мысли. Пенни, Пенни – не слишком ли часто она стала проникать в его мысли?
В коридоре не было ни души. Все сидели по аудиториям и занимались творчеством. Скукотища смертная. Поднявшись на третий этаж, он наконец-то обнаружил аудиторию сестры. Она сидела в самом дальнем углу и быстро что-то выводила на бумаге. Талон вспомнил те комиксы, которые она рисовала ему в детстве. Это задание нельзя провалить! Провал слишком дорого ему обойдется.
На плечо кто-то вдруг опустил руку, которую Талон быстро свернул и прижал владельца этой руки к стене. Темноволосый неизвестный вырвался, и очень сильно и грубо сам прижал его к стене.
– Ты кто еще такой? Что здесь забыл? – прошипел он.
– Вопрос к тебе тот же. Я в туалет шел, а тебе то что на парах не сидится? – прохрипел Талон. Темноволосый отпустил его, и Талон признал, что этот парень может не только кисточкой или смычком махать. Он ими и убить, при желании, сможет.
– Кто ты такой? – прошипел темноволосый.
– Роджер Уолесс. А вот кто ты?
– Питер Сторки. Что ты тут делаешь? И байки мне тут про туалеты не гони, на этом этаже только женский! Иначе отправлю тебя к директору, она сама во всем разберется, – в это стоило поверить. У этого парня явно власть в школе. Питер… не в этого ли засранца влюблена его сестрица?
– Катерин Нортон ведь тут учится, решил к ней присмотреться, – сам не веря, что говорит, сказал Талон. На лице у Питера не дрогнул не один мускул, но он довольно резко ответил, перед тем как вернуться в аудиторию.
– Не советую, в душу плюнет и все. Поищи симпатии в других девчонках, у нас их тут достаточно.
Потирая плечо, Талон пошел по направлению к своей аудитории. Но что имел ввиду этот – довольно сильный гад, но все равно червяк! – по поводу Кати?
Каждая следующая пара была всё хуже и хуже предыдущей. Уже на последней он не выдержал, и, снова воспользовавшись голограммами, вышел из класса, направившись в лес, где он так и не осмотрел, как следует, окрестности. Выйдя на территорию школы, Талон сразу пошел в лес.
Слишком все странно. Слишком. Зачем столько ловушек, ям, и капканов? На кого? Если здесь таится какая-то опасность со стороны леса, тогда почему ловушки не обновляли? Пробираясь по холодной листве и обдумывая все это, он вспомнил вчерашний день в лесу. Обо что Адель могла так сильно разодрать ногу? Почему он сейчас это вспомнил? Да потому что, он как раз стоял рядом с тем местом. Почему-то ему показалось, что об корягу так нельзя. Талон спрыгнул вниз. Яма была вырыта довольно глубокой, но ровной по всем сторонам, что странно. Понимая как сильно он рискует, Талон стал обшаривать руками стенки ямы. Земля, земля, земля и – как же больно! – какая-то железяка! Вот, похоже, обо что разодрала ногу Ада. Из, уже черной от земли, ладони, начала сочиться кровь. Снова пришлось разорвать на себе форму. За два дня – две порванные рубашки. Молодец. В следующий раз надо будет брать бинты с собой. Перемотав кровоточащую руку, он начал осторожно раскапывать место вокруг железки. Это был ржавый штык, как бывает в комнатах, стены которых начинают сжиматься и закалывать пленных на смерть. Очень странно. Но самым странным была небольшая и даже очень гладкая коряга. Как он сразу ее не заметил? Воспользовавшись своими аэроботинками, которые он пронес с собой и не собирался менять ни на какую другую обувь, он вылетел из ямы, и только после этого, потянул вверх эту странную корягу. Со всех сторон ямы вылезли острые и ржавые штыки, и со звяком соприкоснулись друг с другом.
– Ну нифига себе! – воскликнул Талон. Не просто ловушки, а прям смертные казни. Аде повезло, что она не стала выбираться из ямы сама, а то закололи бы, бедняжку.
До конца урока оставалось не так много времени, и Талон поспешил вернуться в академию.
«Здесь все не просто так. Все очень странно и подозрительно. Одним киллером тут вряд ли отделаешься. Одному мне тут не справиться, но я должен! Никогда не думал что такое произойдет, но похоже мне придется сейчас играть роль Пенни!»
Кстати о Пенни… В Академии, причём престижной, творится какая-то дичь, а никого до сих пор нет. Неужели такую общественную опасность просто проигнорировали? Они же о планах дяди узнают почти сразу, неужели здесь так не получится? Нет, господа, есть здесь агенты, может и не один. Агент, скорее всего, уже неплохо влился в коллектив, и даже, возможно, на курсе постарше. И может быть…
Питер. Сильный и хорошо сложен, смог его, Талона, который Пенни калачиком может скрутить и не поморщиться, довольно сильно треснуть об стенку плечом, да ещё и сжать так, что кости трещат. Вот вам и ответ. К тому же он ещё и крайне популярен… Может быть даже на прицеле киллера, как Катерин. Ну, если этого червяка застрелят, всем будет только лучше. И его сестре – тоже. Ладно, не до того сейчас.
За ужином, ему удалось подслушать разговор Катерин с какой-то каштановолосой девицей. Девица удивлялась, где носит Адель (видимо подружка), а Кати грустно отвечала, что Ада сильно заболела, и лежит в стационаре. Рядом с ними, невидимой тенью, стояла какая-то азиатка. Вроде, она тоже жила в комнате с Катерин, но предпочитала молчать. Двигалась она бесшумно, как ниндзя, и у Талона закралось ещё одно подозрение. Ух, ну и Академия! Всё интереснее и интереснее… А вот и червяк. Ковыряется в тарелке, и злобно так на него смотрит… Точнее, на Катерин. И чего ему надо, спрашивается? И вообще, чем она заслужила такое к себе отношение? Талон хотел было пойти прямо к червяку на разборки, и тут же вспомнил, что сейчас он Катерин не брат, и вообще, совершенно ей незнакомый тип, и что наживать себе дурную репутацию лучше не надо. На него и так уже косятся (небось завидуют) другие музыканты.
Вся академия уже забылась сном. Напряженный день подошёл к концу, и «творческие натуры» прибывали в своих сладких снах. Хотя не не все. По коридору бесшумными шагами двигалась некая тень, оглядываясь по сторонам. Шла тень спокойно, словно зная, что ничего ей не будет, в случае чего.
Где-то послышались пьяные выкрики. Если директор заметит, что ночные дежурные где-то стырили спиртное, и, вместо дозора, теперь пьют в самом дальнем, заброшенном крыле Академии… В общем, мало не покажется, этим старшеклассникам. И вообще, где они выпивку-то берут? До ближайшего населённого пункта три часа езды на велосипеде, час-полтора на машине, если не разгоняться, и несколько минут вертолётом. Один у Академии был, на всякий случай, но никто его не угонял, по крайней мере на сегодняшний день. Но, мы отвлеклись.
Тень шла-шла, и надоело ей. Она прислонилась к стенке и сказала:
– Роджер Уолесс. Имя вымышленное, парик и линзы. Кто он на самом деле – понятия не имею. Первая жертва – Катерин.
И тень ушла, оставив вторую тень в молчаливом недоумении.
====== День 5. Чудеса случаются (День 7. Да нифига) ======
Очухалась Пенни с гудящей башкой и заложенным носом. Чувствовались признаки болезни. Немного пошевелившись на жесткой больничной койке, она приоткрыла глаза и зажмурилась от яркого света. Заметив, что больная проснулась, ее сразу окружил мед-персонал, и заохали. Из их кудахтанья, она разобрала только то, что провела в стационаре три дня.
Три дня! Семьдесят два часа! Она не обеспечивала безопасность своим подопечным целых три дня! К ее великой радости речи ни о каких трупах не заходила, и когда к ней в палату зашла Катерин, она чуть не бросилась к ней на шею. Да и про то что она на самом деле не какая не Адель, – слава всевышнему! – тоже не узнали. Несмотря на просьбы и мольбы, Пенни так и не решились пока отпускать. Валяясь в стационаре, из которого даже при желании нельзя было сбежать, ее регулярно навещали Катерин и Андромеда. Последняя, к слову, рассказывала подруге в красках последние новости, иногда даже приукрашивая правду. В долгожданное утро выписки, за Пенни зашла Катерин. Напоследок еще раз осмотрев девушку, медсестры вручили ей дюжину препаратов от кашля и насморка, Пенни наконец отпустили на свободу. Спускаясь в столовую, мимо подруг прошел Роджер и, подмигнув «Адель», скрылся в толпе. Пенни не сразу заметила, что при виде блондина, Катерин пробила дрожь, но, опомнившись, решила все же узнать что с ней. Последнее время она какая-то дерганная.
– С тобой все хорошо? – участливо спросила Пенни, подозревая что-то неладное.
– Что? А, да нормально. Все нормально, – уверяя даже больше себя, а не подругу ответила Кати. В то что все «нормально» было очень сложно поверить. Хоть девушка и вымыла, и более менее расчесала (наконец-то!) волосы, выглядела она даже хуже обычного. Усталая и сонная, под глазами такие мешки, что боже правый, а руки, почему-то, были покрыты ссадинами и сеткой шрамов. На плече у неё был синяк, который никто не видел, но это не отменяло его присутствия.
В столовой оказалось, что почти все столы были заняты. И, на ликование Пенни, и к ужасу Катерин, одним из единственных свободных мест были рядом с Питером Сторки. Схватив подругу за руку, Пенни потащила Катерин к столику. Пора уже присмотреться к этому Сторки.
– Давай не пойдем? – попросила брюнетка с дрожью в голосе.
– Да ладно, нам же надо поесть. Пошли, – потянув подругу за руку, Пенни вдруг резко почувствовала себя Кайлой, когда она в очередной раз утверждала что они с Талоном чудесно смотрятся вместе. Блондинка уже давно поняла что между ними что-то личное, но что – непонятно. Не время ли это узнать что?
– Катерин, а что у вас с Питером случилось что вы так ненавидите друг друга? – спросила Пенни.
– Ничего. Ада, я тебя очень прошу давай сядем хотя бы не за один стол с ним, пожалуйста! – взмолилась девушка, и Пенни согласилась устроиться за его спиной. Она снова убедилась, что ведет себя как Кайла.
– Но все же, должна же быть причина что вы до такой степени друг друга ненавидите. – Сказав это, Пенни вспомнила Талона.
– Есть одна. Мы с ним… Скажем так, работали в конкурирующих организациях. Мы сражались с ним, причём по-настоящему. Могли и убить друг-друга, – шепотом, чтобы только Пенни слышала, начала разъяснять Катерин, понятия не имея, что Питер ловит каждое слово за их спинами. – Многие здесь считают что я влюбилась в него, ты наверно уже слышала, но это все неправда. Мне на него все равно. Я не воспринимаю чувства, а уж если я их не понимаю, то и подавно… Да и вообще, в моей жизни есть лишь один парень – Талон… – Челюсть Пенни чуть не пробила пол от последнего слова. Катерин собралась закончить предложение, но Питер резко отодвинулся, впечатав тем самым Кати в стол, и, сильно задев её рукой, вышел из столовой. Обреченно вздохнув, девушка закончила предложение.
–… он мой младший братик. Я уже два года его не видела, – у Пенни вырвался вздох облегчения, который она быстро замаскировала под кашель. Девочки наконец начали завтрак. Каша и чай. Скудно, но не ресторан ведь. Потянувшись, не глядя, за горячим чаем, который так рекомендовала врач, Пенни взяла чашку Катерин и щедро отпила из нее.
– Подруга, ничего не попутала? Это мой чай, – засмеялась Кати. У Пенни мелькнула мысль что у них с Талоном очень схожий смех, только у нее чуть выше. – Ладно пей уже, но твой я забираю себе.
На вкус чай был до неприличия горьким, и Пенни изумилась, как только Катерин его может пить? Но что дают, то бери, как говорится. Допив чай, все начали расходится по аудиториям.
Спеша в свою аудиторию, Пенни врезалась в кого-то в коридоре. Здесь подобное было обычным явлением. Кто-то витал в облаках, кто-то спешил, в лихорадочных попытках не потеряться, кто-то вообще тащил столько всякого барахла на себе (Пенни как-то чуть не укокошила какую-то тоненькую девочку, которая тащила здоровенный, тяжеленный гипсовый бюст, размером с половину этой самой девочки. Девочка отругала Пенни на каком-то быстром, лопочущем языке, и потащила эту громадину дальше. Как бедолага не убилась и никого не убила – история умалчивает).
– Как же часто ты хочешь попасть в мои объятия, – насмешливо сказал Роджер, отстраняя девушку от себя чуть подальше.
– Больше хочу попасть на пары, увидимся, – выкрутившись из его рук, Пенни с порозовевшими щеками пошла в сторону аудитории.
Талон победно улыбнувшись, пошел абсолютно в другом направлении. В сердце пощипывало. Он краем уха слышал, что Катерин говорила про него. И видел, что этот червяк специально ее пихнул! Гад! Если Кати правда что-то чувствует к этому Питеру (что просто невозможно), то он полный придурок. В голове мелькнуло, что ситуация ему почему-то знакома, но он поспешно отбросил от себя подобные мысли. Не время думать о ерунде.
Запомнив все расписание сестры на день, Талон отправился на свои пары. Как только он зашел в класс, он снова избавил себя от выслушивания лекций и стал изучать Академию.
*** К концу второй пары у Пенни начала чертовски сильно болеть голова, а живот крутило. За обедом, чувствуя, что она либо сейчас потеряет сознание, либо ее просто напросто вывернет наизнанку, она пожаловалась на свое состояние Катерин.
– Может это от температуры? Выпей чаю, полегчает, – посоветовала подруга и, всучив чашку Пенни, Катерин принялась за еду. Только прикоснувшись губами к чашке, Пенни почувствовала противный запах заварки, но внутреннее состояние было в сто раз хуже, чем запах этого пойла. Одним глотком осушив чашку, на секунду ей даже показалось, что стало лучше. Но буквально через пару секунд перед глазами поплыли пятнами все ученики за столом. Каким-то бульканьем до нее дошел голос Катерин, когда она начала падать в некую пустоту.
– Ада! – вскрикнула Катерин. Вся столовая оторвалась от тарелок. Началась паника. Все повскакали со своих мест и как заведенные начали бегать по столовой, пока властный голос Питера не перекричал всех шумевших.
– Успокоились! И разошлись по аудиториям! Нортон! – парень звериным взглядом посмотрел на девушку. Подошел к ней и Пенни, подняв пострадавшую на руки и взглядом приказав взять чашку, из которой она пила, кинулся из столовой в медпункт, почти что бегом. Не было времени думать, что случилось, и так всё ясно.
Когда они покинули столовую, Талон, который только собрался поесть отодвинул от себя тарелку и незаметно пошел за ними. Конечно этого червяка и след простыл, но вот Кати… Она была на грани нервного срыва. В одной руке сжимая эту злосчастную чашку, а второй погрузив в содержимое какую-то штуку с экранчиком, смотрела на него и что-то бормотала. Слов было не разобрать, и Талон с огромным риском навел на нее камеру браслета. Стало лучше видно, что на экране, а голос в маленьком наушнике стал более различимым.
– Это мой яд… в моей чашке… как… только я знала… Это же мой яд… Его я придумала… Про него даже Питер… – Питер! Гаденыш! Он хотел отравить Кати! Отравил Аду! Попался киллер! Талон в ярости настроил слежку за телефоном Питера, и побежал самым коротким маршрутом.
Как только он добежал до стационара и, расталкивая мед-персонал, подбежал к койке Адель, но понял, что Питера убить следует сейчас и без промедления. Девушка лежала под капельницей и аппаратом искусственной вентиляцией легких, кардиограмма скакала, как бешеная.
– Питер! Где этот Сторки? – как бешеный закричал Талон.
– Молодой человек! Покиньте палату! Мистер Сторки очень вовремя доставил ее сюда, иначе девушка бы умерла… – немного остыв и не слушая то, что говорят ему женщины, Талон, как завороженный стал смотреть на девушку.
Мед-сестры наверно подумали что он ее парень, и просто за нее волнуется, решили оставить их наедине. Как только женщины ушли, он подошел ближе и посмотрел на лицо девушки. Бледное, холодное. Но красивое. Очень. Только один минус. Пара прядей свисали на лицо. Талон откинул пряди, провел рукой по волосам и чуть не закричал. Рука прошла сквозь волосы!
– Что за чертовщина?! – это была какая-то супер навороченная маскировка. Почему у него такой нет? Все лучше чем по сто раз расчесывать этот гадкий парик! Но кому понадобилось так маскироваться? Может… киллеру? Может Сторки и не виноват. Ведь чисто теоретически, Адель тоже новенькая. Живёт в комнате Катерин и Линн, хотя на курс младше их. А отравилась она чисто случайно, перепутав чашки. И то, что он нашёл её там, в лесу… Не было ли это подстроено? Вот, мол, я ни в чём не виновата, тащи меня, Талон, в мою страну киллерскую. Да и маскировка сто процентная. Даже агенты так не… Взгляд невольно упал на кольцо. Оно было единственным во всём облике, что носили не все ученики, а только она. Стремясь подтвердить свою догадку, он потянулся было к кольцу, но замер. Киллеры ребята умные. Она бы не попутала чашки. Нет, Адель не виновата. Чёрт, а это не может быть?.. Ладно, не до того! Так или иначе, отсюда она пока никуда не денется, а после Талон с ней, если надо, разберётся. Сейчас надо срочно найти сестру.
***
– Твоя работа?! – вернувшись из стационара накинулся на Катерин Питер. – И не надо мне тут сейчас лапшу на уши вешать! Это же твоя дрянь?!
– Я не травила ее! Правда! – в темно-шоколадных глазах собирались слезы.
– Ага, конечно. Правда, какая картинка! Адель, твою лучшую подружку, едва не убивают твоим, только тебе одной известным ядом. Даже я не в курсе его формулы, молчу уж о противоядии! Неужели киллер из «ПСИХ»? Вот я бы не удивился. Ты же наверняка где-то записала формулку, я кто-то приготовил, и подмешал. Может даже твой драгоценный Талон.
– Причем здесь он?! – слезы сменились на злость.
– Мне как-то до фонаря что ты ему сделала. И кем он тебе там приходится, но если ты ничего ей не подмешивала, тогда может просветишь меня?
– Это меня должны были убить! Яд был в моей чашке, понял?! Адель их просто перепутала! Хватит винить во всём меня одну! Это всё твоя вина! Если бы ты… если бы я… Да лучше бы… Может это вообще… – От волнения, злости, и желания расцарапать Питеру лицо, Катерин не договорила до конца ни одной фразы.
– Хорошая тактика. Травить одну, подставлять другую, а в итоге выходить чистеньким, – сказал кто-то за спиной. Питер резко обернулся, Катерин выглянула из-за него. Роджер стоял, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел на Питера. Получался странный треугольник. Питер был уверен (сейчас, правда, не совсем), что Адель отравила Катерин. «Роджер» – что Питер. А Катерин уже думала на Роджера, ведь он уже зарекомендовал себя не как просто ученик Академии, а как крайне подозрительный ученик Академии. И все трое были готовы просто кинуться друг на друга, с большим желанием убивать.
====== За много-много дней до этого ======
Назвать примерной девушкой Николь Сторки было крайне проблематично. В общежитие она возвращалась редко, да и то пьяная. А однажды вернулась вообще беременная. Её соседка не лезла в душу своей сожительнице, но, честно говоря, её она уже достала. Николь была красавицей, с чёрными шелковистыми волосами, и пронзительными зелёными глазами. Но эту красоту она использовала в известных целях – гуляя по ночным клубам, и работая в борделях. От клиентов у неё буквально отбоя не было, и от одного такого она забеременела. Первой мыслью был аборт. Второй – надежда на изменение, с помощью ребёнка. А третьей – собрать вещи и уехать. Смысла искать отца не было, да она и не хотела. Неожиданно проснувшаяся ответственность шептала, что сама виновата, не надо было вести такой мерзкий образ жизни, и ребёночек не виноват в глупости мамаши.
В общем, собрав вещи, и наскребя на билет, она первым же рейсом отправилась в Канаду, в свой родной город, из которого сбежала «в поисках лучшей жизни». Там у неё была небольшая комнатка, в которой Николь и поселилась. Подрабатывала она сначала в кафе, официанткой, а потом переводчицей на дому, когда живот стал уж очень большой. Соседи у неё оставляли желать лучшего, но кто-то, по старой памяти, даже помогал немного. На обследования и УЗИ Николь не ходила, не до того ей было, но ребёнка родила в больнице, когда срок подошёл. Мальчик родился пухленьким, крепким и здоровым. Это больше всего порадовало мать. Но потом начались проблемы.
Он плакал. Часто просил есть, а Николь пополнела. Она винила во всех своих бедах маленького сына, и не хотела дальше воспитывать. Запила, почти не кормила ребёнка и не работала. Мальчик рос худым, болезным, но хоть жил. Соседи не особо-то помогали, им тоже не нравился орущий ребёнок, но с голоду помереть не давали.
Когда Питеру исполнилось три года, его словно волшебник из сказки посетил. Социальный работник услужливо предложил свою помощь, а Николь и не отказывалась. Из запоя вышла, снова стала переводить тексты, правда, за копейки, но хоть что-то. Питера периодически даже конфетой баловали.
Он отличался от других детей не только привлекательной внешностью, которую и болезнь не портила, но и жёстким, холодным, сухим взглядом. Он не плакал, в младенчестве наревелся, если падал, то больше волновался за – не дай бог – испорченную одежду, чем за себя. Питер никогда не жаловался матери, понимая, что бесполезно, а все споры с ребятами решал кулаками. Драться его научил лучший друг – тоже неблагополучный мальчик четырнадцати лет, который занимался тем, что промышлял по карманам в толпе, и вообще воровал по мелочёвке. Этот парень был пятилетнему, хмурому мальцу просто как старший брат. Он таскал Питеру мелкие шоколадки, чёрствое печенье, однажды даже притащил большую булочку с сахаром, ещё свежую, тёплую. Они поделили её и съели. Парень этот учил Питера драться, защищаться и правильно разговаривать с уличными особями. Имени парня Питер не знал, а тот не спешил сообщать.
Кончилась и эта сказка – внезапно и грустно. Парнишку всё-таки поймали, когда он стремился стащить для Питера целую палку колбасы, но просчитал, и его поймали. Парень вырывался, кусался, а когда всё же бросил злосчастную палку, то выбежал на дорогу, где его насмерть сбила машина. Питер не плакал. Он просто молча горевал.
Потом мама каким-то образом вышла замуж, но Питера это мало волновало. В свои семь лет он почти не ходил в школу, шатаясь с мальчишками постарше по улицам, ввязывался в драки, а в его взгляде не было ничего детского. Но зато он был честен и справедлив, чего нельзя было сказать о других. Питер не отнимал сумки у девушек, и, по возможности, старался не допускать к этому неблагодарному делу товарищей. Сказывалось и то, что его лучший друг погиб при попытке своровать. Питер ходил в школу стабильно раз в неделю, что считал подвигом, а вообще, при желании, мог и три дня проходить. Дома он этого не скрывал, мать его порола, а потом ревела. Отчим много работал, а мелкая сестра Питера, которую он любил, и ласково называл ЧиМи* (саму девочку звали Милена), ходить ещё не умела, и только гулила, и протягивала ручки. Питер часто стал возвращаться пораньше, чтобы посмотреть на неё. Уже с пушком чёрных волос, но с голубыми глазками – она не могла ему не понравиться. Такая милаха…
Николь всё же смогла найти нормальную работу, и вскоре они переехали в более благополучный район, сменив школу. Но Питер менять свой образ жизни не хотел. Его не пугали физические увечья – он относился к ним спокойно, учитывая, что мать на порку не скупилась. Он не боялся выговоров, а уж тем более сплетен. Его не трогало ничего, лишь бы его никто не трогал. Отчим к пасынку относился спокойно. Глаза он ему не мозолил, особо его не содержали – надо будет, сам поест, а одежда доставалась от родственников отчима, у которых было великое множество сыновей и братьев – и с сестрой сводной сидел, не обижал, так что всё в порядке. А что там творится в школе его не волновало, гораздо больше его теперь волновали бумаги и куча проектов… Человек этот был карьерным, и карьера его росла, хоть и начинал он тоже – глупым мальчиком, с большими глазами. На Николь женился он ради её комнаты, потому как своего жилья у него не было, а терпеть пасынка он был готов, лишь бы жилье имелось. Разводиться, тем более после рождения Милены, не собирался, да и чувствовал он себя комфортно.
До двенадцати лет, Питер учился худо-бедно, почти не посещая школу, зато шатаясь по улицам, и иногда подрабатывая. В основном сразу получая небольшую копеечку и больше не связываясь с человеком. Зайти на автомойку и полдня мыть машины, просто ради убийства времени? Легко. Помочь разгрузить фуру на складе супермаркета? Пожалуйста. Можно было зайти в какую-нибудь захудалую столовую или кафешку, помочь кухаркам таскать мешки с картошкой и тяжёлые кастрюли, за что тебя кормили самым вкусным, и давали пирожков с собой. Всего понемножку. Но одно событие навсегда переменило его жизнь, и поставило всё с ног на голову.
Гуляя по городу, он часто забредал в хорошие районы, там, где царили уют и порядок, бегали полненькие, сытые дети с хорошими игрушками, в хорошей одежде, а за ними следили девушки, женщины и, реже, мужчины, у которых были современные телефоны, недешёвые наручные часы и драгоценности. Смотрели таким звериным подозрительным взглядом, словно на сбежавшего уголовника. Из таких дворов и районов Питер старался поскорее уйти, дабы не разрушать своим внешним видом всю идиллию. Часто он отправлялся в сторону магазинов и торговых центров. В принципе, его жизнь один такой магазин и перевернул. Как уже говорилось, воровство Питер ненавидел, презирал и очень боялся, что оно ещё кого-нибудь из его окружения убьёт. И прямо сейчас, на его глазах, грабили ювелирный магазин. Воры действовали быстро и грубо, кто-то из них тащил молоденькую девушку-продавца в подсобку, для известных целей. Не став дожидаться приезда полиции, которой и сам побаивался, Питер ворвался в магазин, принимаясь отвешивать тумаки всем, кто попадался. Первым делом, он смог отключить того, кто тащил несчастную девочку в подсобку, а дальше уже не разбирался. Бил всех, кто лез, а под конец лезть стали в основном охранники, которые смелости мальчишки просто позавидовали. Он ведь и не догадывался, что у воров есть огнестрел. Точнее, не успел об этом подумать, ворвался, как фурия. Отрезвили Питера только сирены. Он бросил несчастного паренька из охраны, которого мощно тряс за шиворот, и вылетел из магазинчика. И сколько бы ему не кричали вслед, он не оборачивался, и посмел отдышаться только прибежав домой, обронив на улице свой пропуск в школу.
