355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ray Jons » Академия искусств (СИ) » Текст книги (страница 2)
Академия искусств (СИ)
  • Текст добавлен: 29 ноября 2019, 12:00

Текст книги "Академия искусств (СИ)"


Автор книги: Ray Jons



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

На следующей паре спрашивали домашнее задание. И Пенни получила двойку, хотя и была новенькой. Она вдрызг поругалась с учителем – бородатым и худощавым – и была удалена из аудитории. Это её не собо расстроило. Она побежала искать аудиторию, в которой находились её «подопечные». Но тем было не до неё. У них был урок пейзажа, проходящий в парке, а Пенни просто не выпустили из здания, вежливо посоветовав не прогуливать. Девушка поняла, насколько сегодня всё безнадёжно и посмотрела расписание, висящее на втором этаже в холле. Следующая её пара – практика! Будут что-то рисовать. Ой плохо. Очень плохо! Лучше бы её на лепку отдали! Или на танцы! Это же почти как битвы. Ну или на худой конец в хор! Какая разница, курсы-то всё равно разные! И приглядывать за ребятами постоянно она не в силах.

От безысходности и собственного бессилия, Пенни прислонилась лбом к расписанию, медленно уезжая на туфельках назад. В какой-то момент, девушка не рассчитала, когда надо встать на ноги и полетела вниз лицом. Не успев ничего придумать, Пенни оказалась пойманной. Кто-то подложил руку ей под живот и она рухнула на неё. Было довольно больно. Рука осторожно подняла её.

– Ну, я конечно красавчик, но падать ниц передо мной не стоит.

Насколько знаком ей этот самоуверенный голос! Пенни резко отскочила, готовая сильно ударить Талона… Вот только это был не он. Белокурый, голубоглазый, с ослепительной улыбкой, белой, слегка загорелой кожей, и чемоданом. Пенни остыла и слегка растерялась.

– Коль уж ты мне встретилась, не проводишь к директору? – ещё ослепительнее улыбнулся парень. – Охранник не совсем понятно объяснил.

– Что? Ах, да, конечно. Кажется… сюда?

Пенни замерла. Она точно знала, что кабинет директора на третьем этаже, а вот где точно…

Но, как ни странно, на довольно скоро нашла нужную дверь, из которой совсем недавно вышла сама.

– О, премного благодарен! Тебя как зовут-то?

– Меня?! Ой. Адель. Меня зовут Адель МакЛейн.

– А я Роджер Уолесс. До встречи, крошка.

Он отсалютовал и вошёл в кабинет. А щёчки Пенни залил предательский румянец. Какой же Роджер… обходительный! Милый и помог ей, не то, что Талон, который сам подставит подножку ещё и посмеётся. Ух, бесячее создание!

Почти до звонка Пенни искала аудиторию, в которой пройдёт следующее занятие. Со звонком, оттуда не высыпала горсть учеников, а наоборот, донеслись стоны и крики, что он не успел. Из-за двери пахло краской, холстами и чем-то ещё. Персиками, что ли? Возможно, в красе были какие-то ароматизаторы.

Ученики вышли почти со звонком на следующую пару. Взволнованные, о чём-то стенающие, или наоборот, жутко собой довольные. Среди них, Пенни заметила ссорящихся вчера близняшек. Те, едва её завидев, поспешили укрыться в потоке учеников. На лбу у обеих красовались небольшие шишки, тщетно замазанные тоналкой и покрытые чудовищным слоем пудры.

Зайдя, Пенни немало удивилась. Комната представляла собой большое помещение, полностью заляпанное краской. В воздухе витали различные запахи, от которых болела голова. Из-за школьной доски показалась чья-то голова в противогазе. Учитывая количество ароматов, Пенни тоже очень захотелось его надеть. Но учитель пооткрывал окна и глухо, всё также не снимая противогаза, рявкнул:

– Костюмы надеть! Краски взять! За моль-берты! – именно раздельно. – Новенькой место и костюм выдать!

Как по-военному! Пенни даже понравилось. Она вытянулась в струнку и шутливо отдала честь. Было непонятно, нахмурился или улыбнулся учитель, противогаз не позволял. Однокурсники смотрели, как на дуру, девушка даже смутилась, и принялась запихиваться в широченный хлопковый комбинезон, застёгивающийся на животе. Когда-то персиковый и целый, теперь на нём была дыра на подмышке, и естественный цвет почти полностью скрылся за пятнами, разводами, и мазками красок. На руки все надели перчатки, волосы собрали под шапочки, а на лицо надели медицинские маски. Пенни почувствовала себя врачом перед операцией.

– Рисуем что хотим! Раз-два, начали!

Художники, рассевшиеся за мольберты, тут же похватали карандаши. Кто-то сразу что-то начал легко выводить на холсте, некоторые грызли карандаши сквозь маски, а кто-то мечтательно уставился в окно. Пенни смотрела на холст, карандаш в своих руках, и едва сдерживала обречённый вздох. Эх, не выйдет из неё художника.

«Да тебе и не надо им быть! Главное, не вылететь отсюда и защищать ребят по мере возможностей!»

Девушка выдохнула и принялась несмело рисовать.

К концу дня она была настолько измотана, настолько болели руки, что она даже не пошла на ужин. Катерин принесла ей булочку и яблоко, даже кусок мясного рулета стащила. Пенни покидала в себя все вкусняхи, переоделась, сонно поблагодарила Катерин за всё и отрубилась. Кто бы мог подумать, что у художников такая сложная жизнь! Подумав, что это только первый день, у Пенни даже во сне навернулись слёзы отчаяния.

====== День 2. Зачем художникам физкультура? ======

Пенни проснулась под звуки Иерихонской трубы, злая и отчаявшаяся. Будет сложно. Интересно, что по расписанию?

– Ада, Адель! Поднимайся, давай! Некогда дрыхнуть!

Катерин попробовала сбросить Пенни с кровати, но девушка, с тяжким вздохом, сама поднялась.

– Ну, намучилась? И зачем ты сюда пошла?

– Надо было, – огрызнулась бывшая блондинка, зевнув. Катерин покачала головой.

– Могу тебя поздравить: у вашего курса сегодня физкультура. Будете кросс бежать!

Пенни встрепенулась. Физкультура? Прелесть! Полтора часа занятий таким родным предметом!

– Мне тоже физ-ра больше всего нравилась на первом курсе, – усмехнулась Кати, переодеваясь.

Линн, как поняла Пенни, была молчуньей. Да и виделись они значительно реже, чем с Катерин. Азиатка постоянно где-то ходила, да ещё и двигалась бесшумно, как ниндзя. Заметить её можно было, но с трудом. Пенни это удавалось не часто, да и Линн не особо горела желанием с ней общаться. В этом смысле бывшая агент «псих» была гораздо лучше. «Адель» прочно уверовала, что брюнетка, в этой истории, ни при чём, и она всего лишь жертва. Почему-то гораздо больше опасений внушал Питер. Холодный, молчаливый и замкнутый, он хмуро и безучастно смотрел на всё своими пронзительными зелёными глазами. До чего же не был он похож на её вчерашнего знакомого – Роджера.

Переодевшись и даже умывшись, Пенни незаметно задала в колечко программу, чтобы оно заплело ей не просто хвостик, а красивую причёску. Оказалось, если чуть нажать на сапфир, то вылезает окошечко с клавиатурой. И можно задать программу внешности. Поэтому колечко и заплело её вчера. Оно приняло голосовую команду. Но теперь Пенни ввела точные параметры, чтобы ей каждое утро была заплетена новая причёска. Свернув окошечко повторным нажатием, девушка вышла из кабинки туалета, в которой пряталась. Вернувшись в комнату, она поняла, что Катерин и Линн уже ушли. Подхватив сумку с тетрадями, надев на себя сиреневые перчатки, она вышла, пристроившись в хвост другим студентам, идущим в столовую. Физкультура оказалась третьей парой, и до неё ещё нужно было дожить. За столом, где сидели ещё двое девочек с курса, Пенни поняла, что четвёртой пары сегодня не будет и вместо неё продолжится физкультура, вместе со вторым курсом художественного факультета. Значит, все трое её подопечных будут под присмотром! Вот это фартануло! А после физ-ры пар и вовсе не было. Жизнь-то налаживается!

– Чего ты лыбишься? – удивилась одна из девочек, которая сидела слева, ближе всех к Пенни. – Ты так любишь физ-ру?

– А вы двое разве нет?

– Ни капельки. Зачем художникам физкультура? Для чего она вообще нужна в нашей Академии? Это же не искусство!

Роптать начал весь стол. Тема физкультуры была здесь одной из самых болезненных. Художники, музыканты, да вообще все не любили здесь спорт. Кто-то даже на всю столовку признался, что поступил в Академию не только из-за большой любви к искусству, но и в надежде, что здесь не будет ненавистной физкультуры.

– А раньше её и не было. Ещё лет пять назад. А потом её ввели, как обязательный предмет.

Столовка заткнулась. Как оказалось, говорил Питер. Он сидел за центральным столом, вместе с горсткой народа. Они носили какие-то значки на сумках и груди. Пенни никак не могла рассмотреть, что это за значки. В первую встречу с Питером она не особо обратила внимание на эту деталь. А сейчас ей стало интересно. Она хотела было провести своё расследование, но тут же резонно заметила, что нет смысла усложнять себе жизнь.

– Что они за значки носят? – тихонько спросила она у девочки, которая спросила её про улыбку. Обстановка в столовой уже раскачалась, но к теме про физ-ру никто больше не возвращался. Девочка рядом удивлённо посмотрела на Пенни, хлопнула себя ладонью по лбу, и ответила:

– Так он же староста нашего факультета. И те другие ребята – тоже старосты, только не наши. Они следят за порядком, посещением пар, количеством и здоровьем студентов. Ответственная работа. А Питер словно всю жизнь этим занимался. Он кааааак стал старостой, кааааак всех построооооил, – растягивание слов Пенни совсем не понравилось, – его все-все слушаются. И в него почти все девочки влюблены. Кстати, я Андромеда. Рада знакомству. Для своих – Анди.

– А я Адель. Ада, то есть.

Девочки пожали руки и из столовой вышли уже подругами. Андромеда оказалась очень болтливой, но застенчивой девочкой. У неё не было друзей, как таковых, но она легко находила общий язык со всеми и могла перекинуться парой фраз с незнакомцами. Но никто не хотел долго слушать Анди. Потому как говорила она много и не хронологически. Вечно уезжала от темы. Но она была довольно симпатичной. Высокой, с прямыми, толстыми, каштановыми волосами чуть ниже плеч, которые она завязывала в строгий пучок. Одежда на ней выглядела очень аккуратно и опрятно.

Пенни скоро и забыла, с чего начался их разговор. Андромеда была весёлой хохотушкой, которая жаждала поделиться своей энергией со всеми. Вот только художники этого не принимали, и всю свою неугомонность Анди выливала в искусство. Пенни ещё не видела её картин, но была уверена, что они превосходны.

Первые две пары девушки отсидели кое-как. Теория всегда была нелюбимой у Пенни. Зато на третью пару девушка едва не летела. Она забежала в комнату, почти сразу нашла нужные вещи, кроссовки, и побежала в холл, где её ждала Андромеда. Наконец, Пенни вышла за пределы учебного корпуса. Она, конечно, видела план территории Академии, и даже саму территорию, через окна, но сердитый охранник не выпускал студентов из здания просто так. Только рисовать и в спортзал. Из-за этого студенты тоже частенько ныли в столовой. Как поняла Пенни, в прошлом году всех выпускали в любое время, только уходить за территорию школы запрещалось, а теперь никого не пускают, мол, меры безопасности соблюдают. Девушка в который раз пожалела, что перчатки украли. Можно было бы запросить изображение Академии со спутников, изучить окрестности, а получается, что она совершенно беспомощна, неизвестно где и непонятно, чего ожидать в ближайшем будущем.

Спрашивать других студентов про местоположение Академии девушка не стала. Потому как, по официальной версии, она прибыла просто немного позже других студентов. И в коридорах, во-первых, были студенты из разных стран, а во-вторых почти все разговаривали на английском. Интересно, а почему ей не сказала ещё в штабе, где эта Академия? Пенни выдохнула и, краем уха прислушиваясь к трескотне Анди, изучила окрестности, насколько хватало глаз, и погоду. Было солнечно, но прохладно, дул слабый ветер. Значит всё, ниже экватора, отметается. Может, у Анди спросить?

– Андромеда…

– А я им и говорю… что такое?

– А ты откуда?

– В смысле?

– Ну… Линн – из Китая, а ты

– Я? А, с северной Ирландии.

– Правда?

– Угум. Правда

– Я? Из Ка… кха-кха… Лос-Анджелеса.

Анди улыбнулась. М-да… Ничего нового эта информация Пенни не дала. В раздумьях, девушка дошла до раздевалок. Ими служили два небольших бежевых домика, с маленькими окошками наверху. Видимо, чтобы свет и воздух поступали, но никакого бесстыдства не допускалось. Мальчики не подсматривали, за чем строго следил физрук, а девочки не лезли к мальчикам. Пенни, по старой шпионской привычке, переоделась довольно быстро и поспешила выйти из маленького домика, где оказалось довольно тесно. В подступе клаустрофобии, девушка едва не потеряла кольцо, но всё обошлось.

Как уже говорилось ранее, почти все художники не любили физкультуру. Некоторые её настолько люто ненавидели, что придумывали красочные причины своего отсутствия. Самые умные тащили справки, сделанные заранее в родных странах, те, кому повезло меньше, ныли, выдумывали или старались разжалобить учителя. Но физрук был непреклонен. На месте Пенни, она бы поостереглась о чём-то спорить, а уж тем более просить его. Огромный шкаф, с белоснежной улыбкой, напоминающей оскал животного, он был безучастен к проблемам учеников, просто кивал, всё также улыбаясь, и услужливо тыкал в раздевалки и на спортплощадку. Пенни в его приклеенной улыбке чудилось нечто жуткое. Поэтому, когда устрашающий физрук рявкнул «Строоооооойсь!», почти бегом кинулась к линии построения. Он предвкушения, лёгкой тревоги и почтительного ужаса тряслись коленки. Но её чувств никто особо не разделял. Большинство шли и строились, как на виселицу. И они, видимо, тоже побаивались «дружелюбной» улыбки преподавателя.

– Итак, группа! – улыбка стала ещё шире. Казалось чуть-чуть и губы порвутся. Пенни передёрнуло от представленной картины, а всех остальных от того, что улыбка, ранее хоть отдалённо похожая на добродушную, теперь совсем стала злорадным оскалом.

– Группа! – повторил он. – Сегодня у нас, – ещё более злорадная усмешка, – кросс! По пересечённой местности! Бежим два круга вдоль забора! За территорию академии – ни ногой! Кто попытается проникнуть будет, – наверное, даже у Доктора Кло такой злой гримасы не вышло бы, – уничтожен!

Словно в подтверждение его слов где-то далеко громыхнул гром. Ученики переглянулись. Пенни прикинула, насколько здоровенная территория академии, и сколько бежать два круга, когда забор спрятан где-то в лесополосе, кольцом окружавшей здания, и даже ей немного поплохело. Что уж говорить о художниках. Конечно, не все они были людьми искусства, кое-кто вполне не возражал побегать, поиграть, на турниках повисеть, но бежать такой кросс – увольте! Андромеда вообще чуть не плакала.

– Я не умею… Я не могу… Я на середине первого круга шлёпнусь и больше не встану!

Физрук подождал, пока волнения стихнут, и, как ни в чём ни бывало, продолжил:

– Тот, кто прибежит первым, будет свободен. Со второй пары я его отпущу.

Пенни тут же сказала себе, что надо постараться, и немедленно стушевалась. Она же хотела понаблюдать за ребятами, на которых готовится покушение! А в лесополосе… Её прошиб пот. Так удобно где-нибудь в лесу устроить засаду…

Бесшумная тень сидит на ветке дерева. Вот показывается Катерин, за ней, почти сразу же, Питер. Девушка старается не потерять лидерство, парень старается её нагнать. Но как только Кати равняется с деревом киллера, раздаётся почти бесшумный выстрел. Бесшумный оттого, что киллер использует глушитель, ведь он не дурак. Выстрел поражает девушку в висок и она падает. Питер, слышавший хлопок, резко останавливается, но, не успев ничего предпринять, оказывается поражён в голову. Прямо посередине лба образуется красивая дырочка, из которой, смешиваясь с потом и грязью, на лицо начинает течь тоненькая струйка крови. Питер падает рядом с Катерин. Пока студенты не добежали до этого места, киллер спрыгивает и быстро оттаскивает тела в лес, засыпает их палками и листьями, и спешит скрыться, перелезая через забор. А ученики бегут, задыхаются и завидуют, что Питер и Катерин уже так далеко убежали, даже не догадываясь, что давно их перегнали…

Лицо Пенни перекосило от ужаса.

– Простите! – она резко вздёрнула руку и чуть не выпала из строя. Физрук изумлённо, но продолжая лыбиться, посмотрел на ученицу.

– Слушаю, ma chere*?

– А разве вторая пара не с другим классом? Старшим?

– Всё верно, юная мадемуазель. Вас что-то смущает?

– Они тоже будут бежать? – крикнул кто-то из класса, опережая вопрос Пенни и самым бесстыдным образом её перебивая. Весь класс зашумел, надеясь, что старших постигнет та же незавидная участь, что и их, малышню. Но физрук только покачал улыбчивой головой.

– Они уже бегали, так что для них устроим передышку. Ведь весь класс я не освобожу! Вот и поиграем в волейбол, разомнёмся.

Пенни опустила руку. Всё хорошо, ничего. К тому же, её ведь никто со второй пары не гонит. Вот и поиграет в своё удовольствие.

– Студенты! На старт!..

– Не понимаю… – Хлюпнула носом Андромеда.

– Внимание!..

– Зачем…

– Марш!

–…художникам физкультура?!!!

Комментарий к День 2. Зачем художникам физкультура? *моя милая (дорогая)

====== Кросс со смертью ======

Комментарий к Кросс со смертью Новая глава для любимых читателей! Огромная благодарность моему новому другу – соавтору. Она будет работать вместе со мной и ускорять процесс написания! Ура ей и спасибо за то, что даёт мотивацию моей ленивой заднице! Ня))

Приятного чтения

Пенни оторвалась не сразу. Сначала ее опережали мальчики, и пара девочек, но художники отстали примерно через десять минут, и девушка вырвалась вперёд. Бежать по лесу было просто классно! В тени деревьев прохладно, приятно и свежо, разве что влажные, скользкие листья, корни деревьев и камни предательски ставили подножки, так что скоро штаны и кроссовки вымокли.

Бежала Пенни вдоль высокого забора, да ещё и огороженного сверху колючей проволокой. Она нашла его почти сразу, как забежала в лесополосу. Насколько могла судить Пенни, лес был довольно протяженный. Не было слышно машин, звуки города или, хотя бы, деревни. Тишь да лес. И зачем такие меры предосторожности? Академия в такой глуши (по крайней мере, так казалось Пенни, она не могла точно определить где находится. Может лес не такой уж и длинный и глухой), и «дети искусства» наоборот, стремятся сюда, а не пытаются сбежать. От животных колючая проволока ни к чему… Словно не школа, а тюрьма.

Свежий воздух и пробежка – единственное, что пришлось по душе Пенни за эти два ужасных дня. Но даже такое наслаждение, не давало отвлечься. Она на задании! Нельзя терять бдительность. Внимательно изучая окрестности, но не переставая бежать, чуткий слух агента уловил еле слышный шорох. Сразу же затормозив, девушка еще раз прислушалась, но ответом ей была лишь глухая тишина. Как будто кто-то притаился и выжидает лучшего момента, чтобы напасть.

Сердце ускорило темп, и вовсе не от бега, а от чувства опасности. Ну почему ее перчатки так не вовремя пропали? Сейчас бы создала себе очки и осмотрела весь лес, а так дергайся теперь от каждого шороха. Снова перейдя на бег, девушка продолжила краем глаза наблюдать за высокими стволами деревьев, которые умело скрывали в своих тенях опасности. Бежав как минимум еще минуты три, Пенни снова услышала подозрительный шорох. И сказывалась ли небольшая паранойя, или это была чистая правда, но зоркому глазу агента попалось какое-то движение.

Девушка уже слышала звуки приближающихся и задыхающихся художников, так что если она собиралась пойти в лес, то нужно было это сделать прямо сейчас. Двигаясь бесшумно, с ловкостью пантеры на охоте, «Адель» продвигалась по лесу. Её не покидало страшное чувство, что, если киллер и здесь, то одного выстрела в голову будет достаточно, чтобы убрать с пути ненужного свидетеля. Присыплет листвой и найдут только через неделю разложившийся труп. Или под маскировкой не будет видно, гниет ли она? Брр, что за чертовщина в башку лезет! И вообще, она-то киллеру зачем? И почему он должен обязательно оказаться здесь?

Вслушиваясь в лесную тишину и стараясь не обращать внимание на бешеный стук сердца, Пенни прошла немного вглубь леса, где, даже если бы она и закричала, вряд ли ее кто-нибудь услышал. Девушка сначала не поняла что происходит, но через секунду чувствуя под ногами только пустоту, стало понятно что она падает в заранее приготовленную яму. Во время этого недолгого полета с пальца соскочило колечко, и вся маскировка пропала. Но Пенни (уже в своем настоящем виде) не сразу это заметила. Руки покрыли незначительные царапины, а вот нога на которую она так неудачно приземлилась, не только была разодрана об какую-то корягу, но похоже еще и сломана. Опомнившись через минуту, Пенни посмотрела на свои руки и из груди вырвалось тихое «ах!». На руке не было кольца, а значит она сейчас не «Адель МакЛейн», а Пенни Гаджет! В ужасе начав шарить руками по гнилой и влажной листве, она услышала звук приближающихся шагов возможного киллера. Пошарив руками, ей все же удалось найти колечко и, быстро надев его на палец, она снова превратилась в «Адель» ученицу Академии Искусств. Быстро шепнув колечку, чтобы оно растрепало прическу, которую она создала утром, над девушкой повисла знакомая белокурая голова Роджера!

– Опаньки! Кого я вижу. Здравствуй, малышка! Что ты делаешь в лесу, да еще и в яме? – насмешливо, но все же озадачено спросил он.

– Тот же вопрос. У меня физкультура сейчас, а вот что тебя сюда привело? – настороженно, готова отразить любое нападение, спросила «Адель». При этом выглядела она в его глазах, должно быть, жалко. Сидящая в яме, на полусгнившей, мерзкой, влажной и холодной листве, да ещё и исцарапанная, с повреждённой ногой.

– Тебе помочь или предпочитаешь сидеть в яме? – не услышав вопроса, поинтересовался Роджер. Девушка согласно кивнула, и блондин протянул ей руку за которую она схватилась, как за спасательный канат. Преодолевая боль в ноге, оттолкнувшись от земли, она наконец-то оказалась на поверхности.

– Спасибо что помог, но что ты тут делал? – потребовала объяснений юная Гаджет.

Роджеру, а точнее Талону, показалась очень знакомой эта интонация, недоверчивая и слегка самоуверенная, но он решил сейчас не заморачивать себе этим голову, так как эта красотка требовала объяснений. На самом деле он сидел здесь в засаде, чтобы не упускать из вида свою подопечную Катерин, но ей это не нужно знать.

– Ты знаешь, как хороша природа в это время года? Я всегда любил гулять в такое время по лесу, а отказывать себе в удовольствиях я не люблю. Вот и решил покинуть аудиторию и прогуляться, а вот что тебя завело именно в лес? Не любишь физкультуру?

– Д-да, не переношу, – кивнула головой девушка.

«Странно по тебе этого не скажешь», – мысленно сказал себе парень, но вслух произнес другие слова, обращая внимание на внешний вид девушки. Ой, а кровь и царапины не пропали! Профессор, вы гений!

– У тебя кровь на ноге, подожди, – Роджер наклонился и оторвав полоску ткани с ненавистной академической формы осторожно перевязал ей ногу.

Такой жест показался ей очень милым, но Пенни все равно не покидало смутное сомненье: то, что он ей напел – чистой воды ложь. И ее не покидало ощущение того, что она вдыхает вместе с лесным воздухом еще и очень знакомый запах геля для волос.

– По-моему тебя уже ищут, может лучше вернешься на трассу?

Улыбнувшись на прощание, Пенни уже хотела уйти. Но только сделав шаг, из глаз чуть не полились слезы, а из горла вырвался непроизвольный вскрик. На ногу было невозможно ступить.

– Сильно болит? – Пенни не хотелось показывать слабость, но зачем скрывать то, что и так очевидно. В следующее мгновение, парень подхватил ее на руки и, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, посмотрел «Адель» в глаза. «Наверно линзы», – подумал он, слишком уж неестественным показался ему цвет радужки.

– Я бы и сама дошла, – неуверенно и смущенно отводя глаза в сторону ответила девушка, на что парень, не стараясь скрыть смех, откровенно заглушил лесную тишину приятным и – о боже! – таким знакомым смехом?! Ох, сейчас так не хотелось ломать над этим голову. На его руках было не плохо, и даже приятно. Такой обходительный, заботливый, симпатичный. Не то что этот Талон. Он вместо того чтобы помочь ей, просто бы заржал, да еще и поиздевался.

– Ну раз у нас все так далеко зашло, может расскажешь о себе? – держа ее на руках и осторожно продвигаясь в сторону спортплощадки (на трассу возвращаться было глупо, через не очень-то непроходимую лесополосу гораздо быстрее), Талон решил узнать об этой девушке хотя бы чуть больше информации. Она ему приглянулась. Вся такая милая, хрупкая. Не девушка-боец, как некоторые, а творческая натура. – На каком ты курсе?

– Первый курс художки, а ты?

– Музыкант, первый курс, – еле удержавшись, чтобы не состроить недовольное лицо отозвался Талон, про себя умоляя, чтобы она не начала просить его сыграть на каком-нибудь инструменте, или спеть. Девушка к слову, тоже молила небо, чтобы он не попросил ее что-нибудь нарисовать.

– Ада, лапушка, долго нам ещё, как думаешь?

Лес все никак не кончался, хотя со стороны Академии не казался большим. И художников не было видно. Бедолаги, Пенни надеялась, что они ещё живы и не попадали от усталости.

– А ты куда идёшь? В Академию, или кружишь по лесу?

Роджер встал и чуть не бросил её на палую листву. Пенни громко пискнула, и двинула его по ноге, выражая своё недовольство такому к себе отношению. Удар, даже у Адель, был что надо. Роджер зашипел, но ни слова не сказал. Понял, что виноват. Сел рядом.

– Мы в трёх соснах заблудились, – заявил он. Тем более, что был не очень-то далёк от правды. Сосны тут были. Не три, конечно, но и не целый лес. Вполне себе в меру.

– Не мы. Откуда там вообще яма?

– И не одна, – меланхолично заметил он. – Там целый полигон. Правда заброшенный. Обрывки верёвок, даже снаряжение ржавое, сетки какие-то… Я, в принципе, это добро и изучал, когда услышал треск. Яма твоя была совсем недалеко, видать, тоже часть полигона. Слазить бы на дерево, вдруг и там чего найдётся…

Вот это новости! Полигон в лесополосе Академии. А ведь эти «тонкие натуры» не в ладах с физ-рой. Спрашивается: зачем такие сложности?

– Насколько всё старое?

– поинтересовалась Пенни.

– Верёвки почти сгнили, да и влажно там. Железяки ржавые-ржавые. Ну, год-два они там точно болтаются.

– Питер сказал, физкультуру пять лет назад ввели… Может, этот полигон – типа экзамена? Ну, как пленэр, или финальное прослушивание, только по физ-ре…

Сидеть на влажных листьях – плохая идея. Пониже спины уже подмерзало и подмокало. Пенни сдуру подскочила, но нога была против такого жеста, и, не стесняясь, напомнила об этом. Девушка выругалась самым крепким известным ей ругательством, и с тоской вспомнила Брейна с дядей. Конечно, большую часть работы на задании всегда делала она, но дядя завершал начатое, и племянница нисколько не обижалась на него. Она – новичок, просто горячая девчонка, а он – профи. Глупо обижаться, тем более на родного дядю. Сейчас, в этой треклятой Академии, с этими хилыми, самодовольными художниками, с этими киллерами… Убить! Всех убить! Со злости, Пенни врезала по стволу толстого дерева, под которым они сидели. Вот только секундой раньше – и Роджер не успел бы увернуться, и девушка расквасила бы парню нос.

– Воу, крошка, полегче, – провёл по волосам, почему-то цыкнул. – Давай-ка мотать отсюда…

Он легко подхватил Пенни на руки и снова куда-то пошёл. Оказалось, что идти-то им оставалось совсем недолго. Они вылезли возле небольшого домика садовника, который находился на другом конце от спортплощадки. Оставалось только пройти всю территорию Академии и сдаться жуткому физруку, но Роджер предложил более здравую идею:

– Давай-ка в медпункт. А я доложу учителю.

До медпункта её заботливо дотащили, сгрузили заохавшим медсёстрам, и скрылись, обещая вернуться. Пока профессиональные тётушки обследовали ногу, где-то в учебном корпусе Академии прозвенел звонок. Скорее всего пара кончилась. Пенни охнула, медсёстры сочли это за признак падения в обморок и сунули под нос нашатырь. От него стало ещё дурнее и гадостней на душе, захотелось отпихнуть вонючую бутылочку, но, поняв, что ученик падать не собирается, медсестра сама убрала эту дрянь из-под носа.

Врач, появившийся почти сразу, очень быстро и профессионально обследовал ногу. Заявил, что перелома нет, но ноге необходим отдых. Написал ей освобождение на неделю. Ну, кто молодец? Уж точно не Пенни. Сидя в комнате, как настоятельно рекомендовал (то бишь приказывал) врач, много не сделаешь, ведь Катерин, Линн и Питер на пары исправно ходят, и караулить их не выйдет. Господи, кодекс! Любимый, родной, как ты не вовремя пропал!

– Ох не нравится она мне.

– Где-то я её видел… Откуда я её знаю…

Первая тень выдохнула, и резко сказала:

– Я спать. Не хватало ещё получить втык от дежурной по этажу. И вообще, нельзя подозревать всех подряд только потому, что она тебе не нравится. Андромеду я же не подозреваю…

– Молчи уж, паучара безмозглая. Вали отсюда, пока не засекли.

Первая тень обиженно цыкнула и растворилась во мраке.

Пенни всю ночь одолевали самые жуткие кошмары. Просыпаясь и засыпая всю ночь, на утро она свалилась в лихорадке и бреду. И когда только простыть-то успела?..

====== Не стоит обижать музыканта ======

Если ты – музыкант, то лучше тебя не обижать. Во-первых, музыкант – не означает слабак. Во-вторых, музыкант не означает, что ты действительно музыкант, а не племянник одного из известнейших злодеев с клешнёй вместо руки, находящийся здесь, чтобы спасти нерадивую сестрицу.

Катерин была старше Талона на два года, но отличалась, как небо от земли. Не внешне, внешне они были очень похожи. Оба смуглые и черноволосые, носят фиолетовое (неудивительно) и работают на дядю. Ну, это сильно сказано. Катерин уже давно сбежала из дома, работая сначала в небольшом магазинчике, а потом поступив на первый курс художественного факультета престижной Академии. На бюджет, оплачивать довольно дорогое обучение у неё не было возможности, но ей повезло – она смогла прорваться сквозь толпу конкурентов, и теперь лезла из кожи вон, дабы оправдать своё первенство.

Талон этого не понимал. Не сказать, чтобы он с Катерин дружил. Они жили в атмосфере обоюдных издевательств и розыгрышей, соревнований за всё подряд и пульт от телевизора. А дрались вообще не на жизнь, а на смерть. Но Талон любил комиксы, которые тоннами рисовала сестра специально для него, а Катерин любила Талона. Для неё он навсегда остался маленьким глупым братиком, который её не поймёт. И братик не понимал. Так они и расстались.

Но было у них и кое-что общее. Для Катерин заклятым врагом был не Гаджет. Она дралась не на жизнь, а на смерть с Питером Сторки. Умный, сильный и красивый, этот гад бесил её по всем параметрам. Не потому, что он был очень талантливым и практически непобедимым, а потому что от его глаз можно было расплыться в огромную лужу. Чем он и пользовался. И только этим он выводил ее из себя. Своей чертовской очаровательностью. В конце концов она поддалась его чарам, и очень и очень старалась это скрыть, продолжая внушать себе что между добром и злом огромная пропасть которую не преодолеть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю