Текст книги "Грязная игра (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Да, Черная Вдова Забини одобрительно аплодирует! А если кому-то из твоих избранников Рита подольет веритасерум в погоне за компроматом?

– Жизнь вообще полна опасностей! – мрачно огрызнулась Джин. – Надеюсь, если такое вдруг произойдет, он успеет сказать, что связан Обетом.

– Я уже говорил, что она похожа на Пэнс? – обернулся Драко к Гарри. Тот только кивнул в ответ. Да, Джинни брала крутовато, но осуждать ее он, пожалуй что, не мог. Сейчас проблема была в другом.

– То есть допросить твоего Элме мы не сможем. Без упоминания тебя история теряет смысл.

– Выходит, так, – Джин снова зябко обхватила себя руками. – Его могу спросить я. Да и подлить сыворотки правды на очередном свидании не проблема.

– Паркинсон более законопослушная, – констатировал Малфой.

– Я просто предложила! Если ты думаешь, что я…

– Джиневра, я тебя не обвиняю и не осуждаю, – мягко остановил ее Драко. – Извини, если в начале всей этой истории я повел себя резко. Ваши с Поттером отношения – ваше дело, для меня главное, чтобы его все устраивало. И уж точно не мне осуждать твои методы, я вообще не очень человеколюбив от природы, и на посторонних парней мне плевать, честно. Еще раз извини, тебе и так сейчас непросто, и я совсем не хотел расстраивать тебя еще больше.

Это сработало. Джинни перестала трястись и кривить губы в бешеном оскале, растерянно моргнула и рассмеялась.

– Кто ты, и куда делся Малфой?

– Я – мастер манипулирования человеческими страстями, – величественно отмахнулся Драко. – И я был почти искренен. По крайней мере, портить с тобой отношения в мои планы не входит. Так что давай выдыхай, и возвращаемся к конструктивной части. Если это был не Мабела, то очевидный подозреваемый – Бэгмен, правильно?

– Людо Бэгмен? – уточнил Гарри.

– Он самый, – кивнула ему Джин. – Он министерский куратор британской делегации, а в обязанности кураторов входит, в частности, контроль безопасности и режима в спортгородке. Вроде патрулирования коридоров в Хоге, – она снова нервно рассмеялась. – Так что мистер Бэгмен просто делал свою работу, обходил территорию. И отвел меня в общежитие, когда увидел, что я не в себе.

– Но все равно с ним надо будет поговорить, – постановил Гарри. – Благодаря этой статейке я теперь могу задавать всякие вопросы, объясняя их тем, что хочу найти, кто копает под мою жену.

– Да, пожалуй, – неуверенно кивнула Джинни. – Но ему-то это зачем?

– Все это вопросы без ответов, – громко вздохнул Малфой, затыкая тем самым уже открывшего рот Гарри. – И найти ответы – наша задача. Ну что, следователь Поттер, есть еще вопросы к потерпевшей?

– Больше ничего необычного не помнишь? Угрозы, шантаж, происки конкурентов? – на всякий случай уточнил Гарри, но Джинни отрицательно помотала головой. – Тогда больше вопросов нет. Ужинать будешь?

– Поттер, ты непоследователен, – хмыкнул Драко, и Джинни поддержала его смешок.

– Нет, не буду. Меня Астория накормила перед уходом. Но чаю попью с вами.

Малфой подал ей руку и церемонно повел в кухню. Джинни хихикала над его пируэтами в дверях и, кажется, оттаяла окончательно. Гарри же в очередной раз обозвал себя бесчувственным чурбаном и порадовался, что для общения с расстроенными женщинами у него есть Малфой, которому такое общение дается легко и непринужденно.

Эту мысль он озвучил позже, деловито отвоевывая у малфоевского локтя свою законную подушку. Драко старательно делал вид, что не понимает, чего от него хотят, и вообще уже заснул, но в ответ на прозвучавший комплимент своим талантам все же соизволил открыть один глаз:

– Роскошь такого обращения далеко не для всех, Поттер. Не вздумай сваливать на меня каких-нибудь посторонних страдающих девиц.

– Рад, что Джин для тебя не посторонняя.

– Это было бы нелепо. Джиневра – одна из немногих женщин, имеющих для меня значение, и от этого никуда не деться, если только ты не надумаешь развестись.

– А остальные кто? – не на шутку заинтересовался Гарри. Не то, чтобы приревновал, конечно, но любопытно же!

– Мать, Асти, Пэнс и Мэри Флинт. Если бы я был идеальным Наследником Малфой, то назвал бы еще Присциллу Бёрк, но, к счастью, родители сжалились и шефство над нею полностью взяли на себя. Ты услышал что-то неожиданное?

– Я не сомневался в Нарциссе и Асти, Паркинсон, пожалуй, мог бы отгадать. До Флинт бы не додумался.

Драко возмущенно зыркнул на него.

– Я же у тебя на глазах обещал Марку присматривать за его сестрой. Теперь Мэри – полностью моя ответственность, пока я не сдам ее с рук на руки либо Марку, либо замуж.

– Ох, не слышит тебя Гермиона! «Сдам либо брату, либо замуж» – это подпадает под понятие «махровый сексизм», ты в курсе? – фыркнул Гарри. – Лекция о женском равноправии часа на полтора тебе была бы обеспечена.

– Ваша Грейнджер здорова находить «угнетение», где не надо. Сама-то, помнится, в школе не стеснялась от души попользоваться тем самым «махровым сексизмом», я ее пощечину до сих пор помню.

– Эм. Я потерял нить между сексизмом и пощечиной.

– В мире полного равноправия полов Грейнджер после такого рассталась бы с половиной зубов, верно? – не заметив признаков понимания, Драко приподнялся на локте и посмотрел на Гарри как на идиота. – Поттер, серьезно? Думаешь парню такое сошло бы с рук, тем более Винс с Грегом стояли в шаге от нас?

– Не задумывался над этим, – пробормотал Гарри, отводя глаза. Малфой еще несколько секунд смотрел на него непонимающе, потом завалился навзничь, закрывая лицо ладонями.

– Ты иногда так ловко прикидываешься нормальным, что я забываю о культурной пропасти между нами. Как, скажи мне, в вашем диком грифятнике полагалось поступать парню, которого ударила неприятная посторонняя девица?

– Не знаю, – повторил Гарри покаянно. – Извини.

Малфой только вяло отмахнулся в ответ, но через несколько секунд изумленно хмыкнул.

– Ну, если Грейнджер, правда, распустила руки, не только потому, что была уверена в своей неприкосновенности, то я ею даже восхищен в какой-то мере. Смелая девочка. Возвращаясь к теме, разжевываю для грифонов: да, у нас, у чистокровных снобов, считается общепринятой нормой, что женщина всегда должна иметь в своем распоряжении надежное мужское плечо. Пользоваться им, или нет – ее дело. Но вмешаться без дополнительных просьб, если я считаю, что моя помощь необходима – это уже мое и только мое решение. Ни у Пэнс, ни у Мэри сейчас нет никого, кроме меня. У Джиневры дела обстоят куда лучше, и даже есть целый законный муж, но она – член семьи, а значит тоже…

Это «член семьи» затмило для Гарри все разговоры и события дня. Драко не добавил «твоей», а значит признал существование их с Гарри семьи! Малфой в свою очередь увидел внезапно засиявшие глаза собеседника, мгновенно понял, какую оговорку допустил, негодующе фыркнул, отвернулся и уже под прикрытием подушки пробурчал:

– Мы спать будем сегодня? Или будем обсуждать мои симпатии к женщинам вообще и к твоей жене в частности? Может, сразу Рите интервью дать?

Гарри обнял его поперек груди, притянул к себе и начал быстро обцеловывать напряженные плечи. И только много позже, когда простыни были заново расправлены, а дыхание Драко стало ровным и сонным, вспомнил, что так и не выпытал у него причину злости на Люциуса. Пообещав себе обязательно разобраться с этим вопросом завтра, Гарри тоже провалился в сон.

Спустившись утром на кухню, Гарри обнаружил за столом бледную измученную Джинни. Ночь у нее явно оказалась неспокойной.

– Я подумала. Да, я хочу Обливейт! – сообщила она вместо приветствия. – Сделаешь?

– Только не я! – ужаснулся Гарри. – Ты же знаешь, с силой у меня всё отлично, а вот с аккуратностью не очень. Забудешь все, вплоть до правил квиддича. Малфой говорил, у Астории хорошо получается, так что давай я тебя провожу в мэнор…

– Асти спит наверняка.

– А мы извинимся! Ну, или подожди пару часов.

– Подожду, да… – Джинни запнулась и опустила голову, а потом украдкой мазнула рукавом по глазам. Гарри немедленно подсел к ней, обнимая за плечи.

– Совсем плохо, да?

Джинни помедлила секунду и кивнула. Потом заговорила тихо и отрывисто:

– Мне вторую ночь этот малыш снится. Которого не будет. Я боюсь, что убью кого-нибудь, Гарри. Прямо по-настоящему, Авадой. Решу, что он к этому причастен, и убью. Кто-то специально заставил меня забеременеть, зная, что мне придется избавляться от ребенка. Он ведь точно знал, что я продолжу носить амулет, не зная о… Специально! Если бы не это, я бы оставила ребенка, Гарри. Наплевала бы на наш уговор и на контракт с Гарпиями тоже. Просто не смогла бы иначе. Я ведь Драко верить не хотела. Только когда и Кэйсил, и Сметвик подтвердили, что нет никакой надежды выносить… Если я решу, что знаю виновного, я точно его убью! Не задумываясь! – она снова смахнула слезы и скривилась в вымученной улыбке. – Так что без Обливейта меня из дома выпускать нельзя. Я общественно опасна.

– Всё, всё, Джин, я понял. Пойдем к Асти, – Гарри поднял жену на ноги и потянул к камину.

Астория, как выяснилось, оставила домовикам распоряжение проводить к ней Джин в любое время дня и ночи. Гарри просочился вместе с женой, попытался с ходу пересказать проблему завернутой в одеяло Астории, но был бескомпромиссно выставлен вон.

– Дай мне хоть мантию надеть, а? И вообще, иди отсюда, Аврорат ждет! Мы разберемся, и об успехах я тебе отчитаюсь, но не в неглиже, если можно!

В этот момент интонации у Асти были настолько узнаваемо малфоевские, что Гарри предпочел послушаться и срочно покинуть помещение.

Настроение от такого начала дня у него, естественно, не улучшилось. Оценив собственное состояние, Гарри решил, что коллеги такого счастья точно не заслуживают, и, не заходя в отдел, отправился сразу к кабинету Фалька. Вопреки ожиданиям, секретарша пропустила его без возражений.

– Что-то успело случиться? – без приветствия начал Главный аврор.

– Не особо. Просто не знаю, кому мне полагается докладывать о нелегально проделанной работе.

– Давай мне. Что ты узнал?

– Немного. Люциус согласен, что это была финансовая афера, но сам о ней не помнит. Предполагает, что на участников был наложен Обливейт в целях конспирации. И думает, что в этом деле был замешан некто Микаэл Цеппер.

– Цеппер… – Фальк раздраженно поморщился. – Да он в чем угодно был замешан, куда не плюнь, половина старых висяков зависла как раз на нем. Его убрали в девяносто девятом, кто – так и не известно, но зачистили профессионально. Дом сгорел полностью, включая подземный бункер, а в нем Цеппер хранил свои архивы. Мы к ним с самой Победы подбирались, но не успели вот. Ладно, посмотрю, что из этого можно вытянуть. Еще что-нибудь есть?

Гарри кивнул:

– Людо Бэгмен. Во-первых, когда-то он играл за Ос, но это может быть и неважно. Во-вторых, смотрите, после финала Чемпионата Мира в девяносто четвертом он был настолько в долгах, что попросту сбежал, прячась от кредиторов. Однако в конце девяносто пятого вернулся на свою должность в Министерстве.

– Правильно мыслишь. Но его мы проверяли: просто крупный выигрыш, ставка честь по чести оформлена через уважаемую букмекерскую контору в США. Людо – мутный тип, это верно, но предъявить ему нечего.

– Сейчас он – представитель британского Министерства на нынешнем Кубке. Один из тех, кому было позволено и даже вменялось в обязанность патрулирование квиддичного городка, в том числе ночное. Скажем так, у меня есть веские основания считать, что именно Бэгмен ночами прогуливался неподалеку от тех мест, где я встречался с Джин.

– А вот это уже любопытнее, – разом подобрался Фальк. – Что-то более конкретное есть?

– Увы, нет. Ничего такого, что можно было бы подшить к официальному расследованию, – с нажимом сказал Гарри. – И я хочу напомнить, что вы обещали мне некоторую компенсацию морального вреда для Джин. Бэгмен, если это действительно он, может наговорить очень много… В общем, я настоятельно прошу, чтобы следствие занималось вопросами подставных игр, давления на игроков и финансовых махинаций, а не выясняло, с кем и когда видели мою жену. Впрочем, если это и не Людо, моя просьба все равно остается в силе.

– Я понимаю, Гарри, – терпеливо кивнул Главный аврор. – Сделаю все, что смогу. Так, больше у тебя ничего нет?

– Больше ничего. А ритин «заказчик» молчит?

– Увы, нам не удалось отследить сову – письмо было доставлено в соседнюю с редакцией пекарню, с указанием на конверте передать его мисс Скитер. Владелец страшно ругался, но письмо Рите принес. Заказчик в целом доволен, прислал еще пятьдесят галлеонов, но требует, чтобы следующая статья была посвящена не одному мистеру Малфою, а множественным связям миссис Поттер. И после нее обещает предоставить снимки, подтверждающие адюльтер в Испании, а так же выплатить основную сумму.

– Ясно. И эта статья тоже нужна следствию?

Фальк побарабанил пальцами по столешнице.

– Сегодня мы проверим Людо. Если это действительно он, то, разумеется, нет. Или если ты найдешь нам другие рабочие зацепки до середины ночи. Позже тираж уже будет в печати.

– Понял. Может, мне самому сходить к Бэгмену?

– Не стоит, аврор Поттер! У нас тут все-таки официальное расследование, дайте и следователю Масволду заслужить очередное повышение. Он его очень ждет, так что максимум через полчаса уже будет разговаривать с Людо.

– Снова понял. Разрешите идти?

– Свободны, Поттер. Но если что, сообщайте сразу!

Сова от Астории принесла весть о том, что Джинни благополучно вернулась на базу Гарпий. Об Обливейте Асти, разумеется, не упоминала, но подчеркнула, что «груз случившегося теперь куда менее давит на Джинни, и у нее нет серьезных причин ослаблять внимание к тренировкам».

Рабочий день тек своим чередом. Гарри с Либсом доразобрали очередные архивные материалы, а потом ушли разговаривать со свидетелями по новому делу. Дело это было о крупной краже: злоумышленник уволок несколько охапок ценнейших растений из личных теплиц известного на весь магический Лондон аптекаря. Преступление века, можно сказать.

Разговоры с аптекарем, супругой аптекаря, пожилой соседкой аптекаря, супругом пожилой соседки аптекаря, дочерью пожилой соседки аптекаря (которая, живя в совсем другом районе, быть свидетельницей кражи никак не могла, но ради общения с аврором Поттером бросила все дела и примчалась оказывать помощь следствию) заняли почти весь день. А вернувшись в отдел, Гарри нашел над своим столом зависший самолетик с наскоро нацарапанным сообщением: «Статьи не будет. Фальк». Ни Масволда, ни Шеннера в отделе не было, а при попытке выяснить какие-нибудь подробности Лонгюссон хмуро велел Гарри заниматься своими делами и без особого распоряжения не лезть в работу коллег. Тому оставалось только смириться и пойти писать протокол осмотра аптекарских теплиц. За этим сочинением и прошел остаток рабочего дня.

Дома Драко, разумеется, потребовал доклад о ходе следствия и почти сразу помрачнел, хоть и продолжал прикидываться, что все в порядке. Вообще за время совместной жизни он почти разучился обманывать Гарри, что у последнего вызывало откровенное веселье, а у самого Драко – столь же откровенное бешенство.

– Тебе что-то явно не нравится, – осторожно произнес Гарри, закончив свой короткий отчет. – Я что-то проглядел?

– Да нет, – хмуро отозвался Малфой. – Нормально всё. Просто мне не нравится, что с Бэгменом работает непонятно кто.

– Не непонятно кто, а авроры с опытом побольше, чем у меня! – искренне обиделся за коллег Гарри. Малфой пренебрежительно хмыкнул, а Гарри тут же понял, что это была не основная причина его недовольства.

– Драко? Что я такого сказал?

Драко посмотрел в ответ мрачно и как-то затравленно, а потом вздохнул и опустился в кресло, не глядя на Гарри.

– Поттер, ты ведь не намерен вмешиваться в следствие по делу Лагхолл?

– Навязчиво – нет. Но если мне станет известно что-то, имеющее отношение к этому делу, я передам информацию… Фальку, наверное. Что-то я запутался, от кого должен скрывать свой «неформальный интерес», а от кого – нет.

– Понятно. А как думаешь, Поттер, если это дело вдруг раскроют, и деньги найдутся, то кому эти деньги потом уйдут?

– А, так ты об этом.

Гарри тоже нахмурился и сцепил руки в замок. Тема оказалась на диво неприятной.

– Не знаю, Малфой. Теоретически… нет, не знаю. В зависимости от того, сочтут ли Люциуса и остальных соучастниками того, кто непосредственно рушил карьеру Лагхолл, или же только его клиентами. Хотя все равно это будут грязные деньги… Ты надеешься, что твоему отцу вернут то, что он тогда «спрятал»?

– Я-то не надеюсь, я вообще реалист, – саркастически отозвался Малфой, но лицо его при этом оставалось каменным, и на Гарри он не смотрел. – В случае успеха официального расследования ни отцу, ни остальным ничего не светит. Кроме, может быть, еще одной серии допросов.

– Ну… Драко, ты считаешь, что это несправедливо? Извини, но эти деньги прятали люди, опасавшиеся, что пожирательская деятельность окажется недостаточно доходной! Не говоря уж о способе. Я понимаю ваш с отцом интерес, но Люциус утратил право на эти деньги, когда… «совершил ряд ошибок», так это, кажется, называется?

Гарри тщетно старался не сорваться на резкость. Темы прошлых деяний Люциуса и Пожирателей вообще он старался в разговорах с Драко не касаться. Не хотел ни обижать Драко, ни осваивать тот ровный безоценочный тон, которым говорили о них сами Малфои. Но сейчас обойти эту узкую, но бездонную пропасть между собственным и малфоевским взглядом на мир было, кажется, невозможно.

Драко в ответ только безэмоционально кивнул, обозначая, что такой ответ был для него ожидаемым. И заговорил так же безэмоционально.

– Поттер, дай мне список проигравших, будь добр.

Гарри окинул его подозрительным взглядом, но призвал папку со скопированными в Аврорате бумагами. Драко, подчеркнуто не заглядывая в текст, перенес имена на отдельный лист пергамента, папку вернул Гарри, а листик с фамилиями положил на стол между ними.

– Давай прямо по списку. Крэбб. Боюсь, леди Крэбб эти деньги уже неинтересны, а других Крэббов не осталось.

Флинт. Маркус в Азкабане, на полном пансионе у Министерства. А Мэри в прошлом году закончила школу. У них с матерью после всех конфискаций и так немного оставалось, а Лита еще и принесла в поместье Гринграссов все самое ценное из оставшегося. Сейчас Мэри работает секретаршей у меня в отделе, в Министерстве. И продает материнские выходные платья. Потому что хочет, чтобы Марк вернулся не совсем на руины, а поддержание Родового поместья в отсутствие Главы Рода требует вложений. Пока она училась и официально считалась несовершеннолетней, мы обеспечивали ее всем необходимым в соответствии с ее статусом, но теперь она ни кната лишнего у меня не возьмет. И не носит самые новые из собственных мантий, чтобы их тоже можно было продать.

Дальше Гойл. Вот у них все так же хорошо, как у нас – не распродают ничего нужного. Правда, леди Крэбб и ее дом фактически у них на содержании, но пока вроде справляются.

Монтегю. Старшие в Азкабане, младшие во Франции, и там вроде бы неплохо устроены.

Малфой. Ну, с нами все ясно, да? Только напомню, что Присцилла Бёрк, сдавшись Аврорату, сдала и все ухоронки, которые ей завещал свекр. Правильно сделала, в общем-то, темномагической дряни там было куда больше, чем простых драгоценностей. Но, понимаешь, Секундус и Филипп Бёрки недавно отправились в Хогвартс, и что бы я не думал об их деде… Следовать примеру Героев Войны Уизли и отправлять в школу детей в штопаных мантиях и со сломанными палочками мы не сочли возможным. А еще есть их мэнор, в каком он состоянии, ты видел сам. Их надо было так и оставить жить в той единственной комнате, на которую хватило целой мебели, верно? А мелкая, пока они были в бегах, спала вообще в корзине, вот и нечего ей уже отвыкать! Но мы же Малфои, мы склонны к излишней роскоши и считаем ниже своего достоинства позволять своим вассалам жить в руинах. А сделать просто денежную заначку для обеспечения всех этих нужд Санктуар не догадался.

Кто там дальше, Нотт? Бежал с женой во Францию, практически в чём вышел из дома, то и увез. Французская родня их поддерживает, конечно, но на ноги они встанут еще нескоро.

Паркинсон. Пэнс тоже работает у меня, зарплату я ей плачу из собственного кармана, так что она зверствует на тему лишнего кната еще похуже Флинт. А мать у нее вышивает мантии на заказ. Этих денег хватает на выплату процентов по закладным на Родовое имение. На остальные нужды Паркинсоны продают остатки фамильных драгоценностей.

Шафик. Александра ты знаешь, он доучивается последний год в Хоге. Старший Шафик в Азкабане пожизненно, без права апелляции в первые десять лет. У Александра есть родня по матери, которая его знать не хочет. Родовой особняк закрыт по канону и потому цел. Когда Александр его вскроет, Министерство вспомнит о замороженном решении суда по его отцу. Сумма репарационных выплат там умеренная, но Шафики никогда и не были особо богатыми. Судя по тому, что Раймон Шафик вошел в семерку основных «проигравших», на эту «страховку» он поставил бОльшую часть семейного состояния.

И заметь, Поттер, единственный живой из изначального списка – мой отец. Все остальные – наследники. Так что мне-то как раз можешь не рассказывать о справедливости, мне и так совершенно несправедливо повезло больше, чем им всем вместе взятым – у меня оба родителя живы и свободны. А вот Флинт расскажи. И Шафику расскажи, ты же для того и ходишь в Хог, чтобы наставлять слизеринцев на путь истинный? Расскажи им, что очень уважаемые люди, Герои Войны, отлично живут в съемных квартирах или собственных курятниках, так что уж им-то – детям негодяев и убийц – должно быть просто стыдно цепляться за свои Родовые дома, фамильные библиотеки, вещи, доставшиеся от прадедов с таким количеством «пра-», что считать замучаешься… На хлеб и койку любой способен сам себе заработать, а бОльшего честному человеку и не надо, правильно?

– Правильно! – свирепо огрызнулся Гарри, вкладывая в это слово всю накопившуюся беспомощность и отвращение к происходящему. И тут же жалобно, жалко даже спросил:

– Что ты от меня хочешь?

Драко правильно понял обе интонации. Он бледно улыбнулся и ответил с искренним сожалением в голосе:

– В утешение могу сказать только одно: мне этот разговор кажется не менее мерзким, чем тебе. Но надо, Поттер. Я не могу не попросить тебя. Просто не могу по-другому.

Гарри взвился от внезапного злого понимания.

– Это Люциус, да? Воля Главы Рода? Ты поэтому вчера так злился?

– Сядь, не мельтеши, – устало отмахнулся Малфой. – Ты все не так понял. Да, это в некотором роде, воля Главы, но не так, как ты думаешь. Просто сам отец ответил тебе правильно, не пытаясь попросить свои деньги обратно. Для него было главным, что я все услышал и понял, он знал, что я-то не смогу промолчать. Хотя, в принципе, я мог бы просто обрисовать ситуацию той же Флинт и умыть руки. Она бы перед тобой на колени встала, наплевав на гордость, потому что…

– Вот запугивать меня не надо, – вымученно усмехнулся Гарри. – Так что ты от меня хочешь, Драко?

Малфой прикрыл глаза и сжал губы в тонкую линию. Через несколько секунд он заговорил, безуспешно пытаясь выдерживать ровный тон:

– Не знаю ответа, Поттер. Ты прав во всем. Не хочу, чтобы ты думал, будто я этого не понимаю. Мордред, кажется, я не могу не умничать, Мэри и правда справилась бы лучше… Поттер, я хочу от тебя, чтобы ты наплевал на законность и справедливость и приложил усилия к тому, чтобы эти мордредовы галлеоны выполнили свою изначальную функцию. Это были семейные вклады на черный день, и черные дни в большинстве семей давно уже наступили. И я в курсе, что поступаю сейчас как истинный Малфой – подло манипулирую, злоупотребляю твоим хорошим отношением и так далее. Надеюсь, ты знал, с кем связался и не питал никаких иллюзий. И, Гарри…

Драко умолк на секунду и все-таки сорвался. Его голос стал надтреснутым, беспомощным и непреклонным одновременно.

– Это называется власть. Одновременно и способность, и жизненная необходимость изменять мир так, как считаешь нужным. Мне не нравится мир, в котором последние осколки старейших магических семей распродают фамильные реликвии, чтобы сохранить хотя бы Родовой алтарь. Я буду это менять, и мне плевать на вселенскую справедливость. Я не могу иначе, даже если лично мне это будет стоить…

– Тшшш, – Гарри перегнулся через подлокотник и легко коснулся пальцем губ Драко. – Спасибо, что напомнил, мне ведь тоже плевать на вселенскую справедливость. Я хочу не ее, а просто счастья для всех и даром. И сейчас мне кажется, что если я поведусь на твои манипуляции, то счастливых людей в мире станет на добрый десяток больше. А если поступлю по закону и справедливости, то Кинг будет рад пополнению бюджета, конечно, но вряд ли прямо уж счастлив. Так что выбор очевиден, правда?

Несколько секунд Драко смотрел на него нечитаемым взглядом, потом прикрыл глаза. Восторга от успешно закончившихся переговоров на его лице Гарри не заметил.

– Что не так опять?

– Все не так, Поттер. Что мне теперь прикажешь делать? – Драко открыл глаза и посмотрел на Гарри зло и беспомощно. – Я этого не хотел. Давай ты на меня магическое обязательство навесишь, что ли?

– Как-кое обязательство? – совершенно растерялся Гарри. – О чем?

– А что тебе от меня надо, такое и навесишь. Придумай что-нибудь. Стать личным консультирующим целителем для всего твоего отдела? Никогда больше не называть Визглей Визглями? Вносить пожертвования в фонд помощи оборотням?

– Зачем? То есть для чего? – магически запретить Драко коверкать ронову фамилию было, конечно, заманчивой идеей, но сперва стоило разобраться, что вообще происходит.

– Для того, чтобы это было просто сделкой, – Малфой смотрел на него с тоской. – Гарри, я не хочу, чтобы ты делал это для меня, понимаешь? Просто из личной симпатии. Мне еще много чего в жизни понадобится и от тебя в том числе, и я не хочу добиваться этого через постель, – закончил он нарочито грубо. – Сейчас я – Наследник Малфой, а ты – аврор Поттер, и я получил от тебя предварительное согласие действовать в моих интересах. Давай обсудим, чего ты хочешь взамен?

Гарри ясно видел, что ощетинившийся от ужаса Хорь скалит зубы в безуспешной попытке изобразить грозного хищника, и больше всего хотел взять его на руки и гладить до тех пор, пока не уляжется вздыбленная шерсть. Но так делать было совсем нельзя, перепуганный зверёк начнет кусаться просто по инерции, а потом будет чувствовать себя еще более виноватым и испугается еще больше. Так что пришлось подавить естественный порыв и пытаться сперва успокоить Драко на словах.

– Извини Малфой, но вот такие сделки – это точно не про меня. Я всегда действую либо по уставу аврорской службы, либо «из личной симпатии». Но ты совершенно зря принимаешь эту симпатию на свой счет, вот что. Ты мне в очередной раз разжевал очевидное, за что тебе большое человеческое спасибо. И теперь я лично, по собственной инициативе хочу, чтобы у Флинт и Паркинсон в жизни все стало чуточку получше, а за Александра Шафика я вообще в ответе по факту преподавания в Хоге. Ну и остальные… Посмотрим сперва, что вообще удастся сделать. Пока ты как-то чересчур нервозно делишь печень неубитого нунду. Может, там уже и концов не найти.

Драко немного отпустило, Гарри ясно видел это. По крайней мере, переход разговора из этической в более практическую плоскость он поддержал.

– Ты уже слил Фальку информацию о Цеппере. Если ты согласился, то уже сейчас должен действовать не в интересах Аврората, а…

– В собственных интересах, для достижения личных целей, – твердо продолжил Гарри. – Да, я понял и так и поступлю.

Но эта реплика оказалась неверной, Малфой снова посмотрел на него затравленно.

– Я не знаю, что с тобой делать, Поттер. Не знаю, как сделать, чтобы твое великодушие меня не доконало. Все, что я сейчас говорю, на лету превращается в красивые слова, заставляющие тебя проникаться сочувствием. Я не знаю, как тебе объяснить, что вот прямо сейчас я не бедный запутавшийся Драко, которому жизненно необходимо твое милосердие… видишь, я вслух признаю, что иногда так бывает, видишь, до чего ты меня довел, гриф? Но вот именно сейчас, именно в эту самую секунду я – чистокровный Малфой, добившийся своего и каждым словом закрепляющий свои позиции. От того, что я с тобой сейчас честен, все только хуже, для таких как ты откровенность – лучшая рекомендация. А я знаю, что правда отличается от лжи только сферой применимости, а как средство воздействия на чужие умы правда и ложь совершенно равноправны. И чтобы ты сейчас правильно понимал ситуацию, я должен был бы выдать что-нибудь из своего школьного репертуара, чтобы ты вспомнил и осознал. Но я боюсь, что у меня выйдет слишком убедительно, и ты… Я боюсь. И еще я не имею права похерить все, чего успел добиться предыдущим выступлением. Поэтому, пожалуйста, Гарри, просто пойми это как нибудь сам!

Если Гарри и понял что-то новое, так это то, что Хоря качественно заклинило, и полумерами сейчас не обойтись. Так что он поднялся, подошел к Драко и уселся верхом к нему на колени, лицом к лицу. И еще уперся локтями в подголовник кресла с двух сторон от его головы, чтобы уж точно отрезать малейшую возможность к отступлению. Навис над Драко почти угрожающе и заговорил самым снейповским голосом, который только смог изобразить:

– А давай на минутку предположим, что я все-таки не настолько тупой, как принято считать? Малфой, ты вот сумел как-то смириться и принять тот факт, что я – неуправляемый дурак с невероятной силой и, как там было, «сверхценными идеями по улучшению мира»? Ничего же, смирился и живешь дальше? Так вот, представь себе, я тоже уже давно смирился, что ты – меркантильный, циничный и расчетливый слизеринец Малфой. Это, представь себе, для меня вовсе не новость! И если я живу в твоем доме и часто прислушиваюсь к твоим словам, это отнюдь не по причине розовых стекол в моих знаменитых очках. При близком общении места для иллюзий ты не оставляешь. Так что заканчивай сцену.

Несколько долгих секунд Драко просто смотрел глаза в глаза, потом произнес скомкано, словно повторяя нетвердо заученный текст:

– Да иди ты к фестралам, грифиндурок! – зажмурился и прижался лицом к предплечью Гарри.

После устроенной им же нервотрепки, трех бокалов красного вина и отчаянного секса Драко вырубился, как наоравшийся младенец. Гарри некоторое время лежал рядом, приподнявшись на локте, и гладил, едва касаясь кончиками пальцев, разметавшиеся по подушке белые волосы. И чувствовал, как теплое и щемящее чувство внутри смешивается с холодной яростью. Драко было очень плохо сегодня, и Гарри знал человека, который в этом виноват.