Текст книги "Здесь и сейчас: Новая жизнь (СИ)"

Автор книги: raksha_satana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Противник стоял неподвижно еще мгновение, а потом вдруг резко бросился вперед, так что Меркуцио едва успел парировать удар и задержать вражескую сталь в нескольких дюймах от своего лица.

– Глупый веронский мальчишка! Я ведь предупредил, тебе будет больнее, чем шлюхе-служанке, – Чезератти наклонил голову вперед, так что его подбородок оказался над скрещенными клинками, – Что, понравилось смотреть, как подыхает любовник?

От внезапного холода, пробежавшего по спине, Делла Скала ослабил напор, и противник сильным ударом заставил его отшатнуться. Лицо Чезератти сияло алчным торжеством.

– Думаешь, обвели всех вокруг пальца? Что ж, многих может быть… И с борделем толково придумано. Вот только ты совершенно не умеешь сдерживаться, когда смотришь на него и при этом веришь, что никто этого не видит… Любовь…

Продолжить свою мысль Алессандро не успел, потому что Меркуцио уже не в силах был сдерживаться. Он набросился на врага резко и быстро, сталь зазвенела и застонала, звук ударов гулко отражался от стен переулка и уносился в небо. Теперь Делла Скала наступал, нанося удар за ударом, делая выпад за выпадом, и синие глаза в праведном гневе посылали молчаливые проклятия, не отрываясь от серой стали во взгляде противника.

– Ты… даже имени его произносить не смей…

Чезератти хоть и отступил перед столь решительно контратакой, быстро вернул себе уверенность и рассмеялся, парируя удар.

– Так ты и впрямь любишь? Как ты, должно быть, страдал, пока яд иссушал его прекрасное тело… И ведь все по твоей вине, Делла Скала… Не надо было лезть в мой шатер.

Резкий выпад, круговое движение клинком, и Меркуцио, не удержав равновесие, с силой ударился плечом о холодную стену. И в то же мгновение вынужден был отскочить в сторону, чтобы избежать нового удара. Чезератти скользнул сталью по стене в том месте, где только что стоял Делла Скала, и, развернувшись на месте, выставил вперед руку с клинком, отражая новую атаку рыжего врага.

– Но сегодня для тебя все закончится. Ты умрешь. И наша маленькая ядовитая тайна упокоится с тобой…

В словах противника звучала такая уверенность,что теперь пришел черед Меркуцио рассмеяться.

– Как же быстро ты празднуешь победу! Но ведь про яд знаю не один я… Тебе не убить всех свидетелей, эта задача не по силам даже такому сатанинскому отродью, как ты…

Делла Скала снова наступал, пока не прижал врага спиной к стене, Чезератти отбил удар и с силой подался вперед, заставляя врага отступить.

– Кто поверит твоим свидетелям, чего стоит их слово против моего? Лекарь? Слуги? О, нет, им меня не обвинить… Синьор Капулетти мог бы, – глаза Чезератти сверкнули дьявольским огнем, – но кто станет слушать человека, обвиненного в содомии?

Шпага с головой льва на гербе скользнула вперед и зацепила ткань камзола, Меркуцио сделал шаг назад и оступился, шпага выскользнула из пальцев и упала на землю. Чезератти навис над противником, внезапно оказавшимся на спине, и приставил клинок к его горлу.

– Ты умрешь. А твоего дорогого Тибальта будут судить за содомию… И тогда смерть от аконита ему покажется манной небесной. Любопытно, на что он готов будет пойти, чтобы остановить пытки?

Меркуцио чувствовал, как сталь впивается в горло, но вместо боли его прожигала ярость, слепая и лютая, он не отводил взгляда от врага, упивавшегося своей мнимой победой и от того становившегося невнимательным.

– Скажи мне напоследок, насколько хорошо твой возлюбленный умеет радовать в постели? Быть может, я предложу ему взамен спасительный яд? – Чезератти оскалился собственным грязным мыслям и на мгновение смежил веки от удовольствия. То была его роковая ошибка.

Меркуцио отбил его клинок движением левой руки, в которой был зажат кинжал, до этого покоившийся в голенище сапога. Выскользнув из-под удара, Делла Скала откатился в сторону и дотянулся до своей шпаги. Ему было неведомо, какая сила вела его, ненависть, жажда мести или любовь, но тело рвалось вперед, и Меркуцио набросился на врага с яростью, прежде им не владевшей. Он шел вперед, нанося удар за ударом, теснил противника и не отводил взгляда от его глаз. Смотреть в глаза. Только в глаза. И Меркуцио смотрел. И видел, как тает уверенность Чезератти, как сползает с лица злорадная усмешка.

От очередного выпада Алессандро не успел увернуться, и острая сталь вонзилась ему в плечо, не смертельно, но все же окрасив ткань камзола кровью. Чезератти зашипел и бросился вперед, не рассчитав собственную силу, Меркуцио выставил клинок под удар, и враг под тяжестью собственного тела рухнул на землю. Теперь уже Делла Скала навис над врагом. Вид у Чезератти в это мгновение был жалкий, и хоть Меркуцио и испытывал невообразимое желание заколоть его как бешеную собаку, ему вдруг вспомнились слова Тибальта о том, что падать за этим мерзавцем придется слишком низко. Долго раздумывать Меркуцио не стал и сделал шаг назад, ожидая, пока противник встанет и возьмет в руки клинок.

В это секунду за спиной раздался шум приближавшихся шагов, и Делла Скала обернулся. От храма в переулок спешила целая процессия во главе с герцогом Форьенти. За главой города следовала стража, знать, был там и старший Чезератти. Меркуцио заметил подле герцога Аурелию.

– Бога ради, господа, что же это происходит?! – голос Винсенто Форьенти громом прокатился по переулку.

Меркуцио все еще смотрел в сторону толпы, внезапно хлынувший на узкую улицу, как вдруг почувствовал движение сзади. Предчувствие опасности всколыхнулось в нем в ту же секунду, как дернулась рука, и, резко обернувшись, он выставил вперед клинок. И Алессандро Чезератти, решивший воспользоваться случаем и напасть со спины, рухнул на землю, когда сталь прошла его грудь насквозь. Серые глаза будто бы с удивлением смотрели в небо, но жизнь их уже покинула.

Меркуцио замер на месте, словно окаменевший, не видя и не ощущая ничего вокруг, лишь осознание свершившегося возмездия медленно и торжествующе поднималось из глубины сердца. Теперь все было не важно. Мерзавец убит. Тибальт будет жить. Аурелия вне опасности. Делла Скала глубоко погрузился в свои мысли и очнулся лишь, когда толпа уже успела окружить место поединка и за его плечами встали два стражника.

Над телом Алессандро Чезератти стоял отец, слуги хлопотали вокруг него, подбирали с земли шпагу, укладывали руки покойника на грудь. Старший Чезератти смотрел на сына ничего не видящим взглядом, будто не верил, что перед ним его дитя. Очень медленно он поднял свои серые, почти бесцветные глаза, и Меркуцио почувствовал на себе взгляд, полный могильного холода. Но молчание прервал герцог.

– Синьор Делла Скала, потрудитесь объяснить, с чем связано это чудовищное побоище? – голос Форьенти звенел как струна, и сложно было сказать, чего в нем было больше: гнева или отчаяния.

Меркуцио с почтением склонил голову.

– Ваша светлость, я сожалею о том, что пролил кровь человека, который был дорог вам, и я склоняюсь в скорби перед отцовской утратой синьора Чезератти. Но тот, кого я убил, был повинен в страшных деяниях, противоречащих законам человеческим и божественным. И я не раскаиваюсь в том, что сделал.

Делла Скала замолчал и замер в ожидании, ибо знал, что слова его теперь – единственное, что он мог поставить себе в защиту. Однако для одного человека никакие речи рыжего дуэлянта не имели бы цены.

– Вы вообразили себя судьей, наглый мальчишка? – старший Чезератти шагнул вперед и ткнул пальцем в Меркуцио. – Ты посмел судить моего сына? За какие преступления? Докажи его вину!

Ответить на это было нечего: даже если бы Делла Скала поведал историю отравления Тибальта, даже если бы лекарь Скорци заявил, что это был смертельный аконит, единственный, кто мог подтвердить личину виновника, лежал теперь на земле мертвый.

Старший Чезератти обратился к герцогу:

– Ваша светлость, этот человек отнял у меня сына, возомнив себя вершителем судеб! По одному ему ведомым причинам. Ни одного слова у него нет в свою защиту. Я требую наказать его!

В это мгновение герцог Форьенти, пожалуй, чувствовал себя несчастнейшим из смертных. Судить достойного молодого человека за убийство другого, не менее достойного… Это была мука, но власть, лежавшая на его плечах, обязывала Форьенти принять меры. Но прежде, чем он успел заговорить, из-за его плеча вышла Аурелия.

– Я готова свидетельствовать в защиту синьора Делла Скала.

Теперь взгляды всех присутствующих, включая Меркуцио, были устремлены на нее, и девушка залилась краской. С опаской посмотрела она на отца, ожидая, что сейчас ей велят замолчать и не соваться в мужские дела, но герцог смотрел на нее во все глаза, словно с надеждой на то, что слова дочери что-то изменят в этой страшной трагедии. И Аурелия заговорил:

– Синьор Делла Скала убил противника в честном поединке. Он вступился за мою честь, когда синьор Чезератти повел себя недостойно, решив, что уже имеет на меня права. Синьор Делла Скала просил меня удалиться, но я остановилась за той дверью, ведущей в дом, я хотела видеть победу синьора Делла Скала. И слышала все, что они говорили, – Аурелия запнулась, переводя дыхания и поднося к глазам платок, и тут с ее уст сорвалось решительное обвинение: – Синьор Чезератти виновен! Он отравил синьора Капулетти!

От слов девушки в воздух будто поднялся рой пчел, по толпе пополз шепот, кто-то охнул, кто-то перекрестился. Герцог всплеснул руками.

– Дитя мое, что ты такое говоришь?

– Это правда, отец, поверьте, я своими ушами слышала это от синьора Чезератти. Он приказал слуге подмешать аконит в вино синьора Капулетти, чтобы отомстить синьору Меркуцио. Он… Алессандро Чезератти жестоко истязал несчастных простолюдинок, и Меркуцио Делла Скала вступился за одну из его жертв. Отец, синьор Делла Скала не заслуживает наказания! Он честный и достойный человек!

Последние свои слова девушка произнесла, с мольбой глядя на отца. Затем, поколебавшись, опалила лицо Меркуцио быстрым взглядом и густо покраснела.

Делла Скала смотрел на девушку с восхищением и благодарностью, в мыслях воздавая хвалу Господу за то, что направил клинок и помог избавить эту добрую душу от брака со зверем.

Герцог Форьенти внимательно смотрел на дочь, и чувства его было невозможно прочесть, однако в лице владыки города вдруг отразилось нечто, отдаленно напоминавшее облегчение.

– Что ж… Раз есть свидетель, который слышал признание вины из первых уст, это меняет дело. Мне не в чем обвинить этого человека, синьор Чезератти, и я лишь могу скорбеть вместе с вами о вашей утрате… Синьор Делла Скала, все же я прошу вас явиться ко мне завтра с утра и подробно описать все, что здесь произошло. А теперь прошу всех разойтись… Ох, Боже мой… Джузеппе, вели немедленно принести носилки. Алессандро, мальчик, как же так…

Толпа ожила, зашевелилась, люди стали расходиться кто куда, продолжая переговариваться между собой и обсуждать случившееся. Старший Чезератти дождался, пока тело сына уложат на носилки, и пошел следом за слугами с их скорбной ношей, обдав напоследок Меркуцио взглядом, в котором Делла Скала без труда прочитал обещание помнить. Меркуцио смотрел вслед осиротевшему отцу, в голове зрела мысль о том, за что достойным родителям выпадает участь рождать на свет мерзавцев, как вдруг ощутил прикосновение к своему плечу и обернулся. Сзади стояла Аурелия.

– Я хотела поблагодарить вас. Вы спасли мне жизнь и честь.

– Это меньшее, что я мог, синьора, – Меркуцио поклонился девушке и, взяв ее руку в свою, поднес к губам, – И это я должен вас благодарить за то, что свидетельствовали за меня. И я буду ждать, когда вы все же пойдете к алтарю, но рука об руку с достойнейшим из смертных.

Аурелия смущенно покраснела и потупила взор.

– Хотелось бы пожелать и вам того же, синьор Делла Скала.

– Благодарю вас, добрейшая синьора, – Меркуцио вздохнул и добавил задумчиво: – Только, боюсь, в этой жизни до алтаря мне не дойти.

Казалось, девушка уже была готова удалиться, но вдруг, подняв на Меркуцио глаза, она прошептала горячо и решительно:

– Порой прожить жизнь рядом с возлюбленным ценнее всех церковных обрядов.

И не сказав более ни слова, Аурелия пошла по переулку прочь, догоняемая отставшими служанками.

Меркуцио не знал, что им владело в ту минуту больше: изумление, усталость, торжество или ощущение злого рока, который неизменно кроется в любом акте возмездия. Не знал и знать не хотел. Одно лишь желание теперь было у рыжего Делла Скала: вернуться домой. Там его ждали, там он был нужен. И там ему предстояла новая битва, ибо, видит небо, удержать Тибальта в постели до полного выздоровления было потруднее схватки с тысячей Чезератти.

========== Кровная связь ==========

– Нет, Пьетро, и не думай даже! Отец узнает и спустит с тебя шкуру!

Голос прозвучал совсем близко, и Меркуцио, отрываясь от страницы, посмотрел на дверь, ведущую из залы. Судя по всему, за ней разворачивался нешуточный спор.

– Как с Аброй любезничать, так это ты с превеликим удовольствием, – юноша явно был обижен, – а как ко мне в сад выйти на какую-то четверть часа, так отца забоялась?

– Ну что ты глупости мелешь, когда это я с ним любезничала? Он всего лишь помог воду из колодца достать! – Анна вдруг перешла на шепот, очевидно, испугавшись, что их могут услышать, но слова все равно были четко различимы в гулкой тишине дома. – И как тебе не совестно меня подозревать во всяком!

– Ага, трижды за день он тебе помог, я считал! Будто караулит тебя во дворе, знает, когда выйдешь!

– Ах, так! Вот взял бы и помог сам, чем смотреть! – голос девушки начал отдаляться, и послышался гулкий звук шагов на лестнице.

Похоже, оруженосец понял, что попал впросак.

– Анна, постой! Я не то хотел… – и слова Пьетро растаяли в воздухе, заглушаемые торопливой поступью, когда он бросился следом за служанкой.

Меркуцио еще недолго прислушивался, потом усмехнулся и захлопнул книгу. Однако, в их доме разворачиваются страсти похлеще веронских склок Монтекки и Капулетти. Два оруженосца и одна служанка, ну просто рыцарский роман. А девчонка не промах, мигом Пьетро на место поставила.

Продолжая улыбаться, Делла Скала поднялся из-за стола и подошел к окну. Последняя неделя мая выдалась почти по-летнему знойной, солнце палило нещадно, нагревая воздух, и единственным спасением была прохлада стен дома, сохранявших ночную свежесть почти до вечера. Меркуцио сделал глубокий вдох, ощущая, как соленый морской воздух наполняет грудь и оставляет на языке терпкую сладость. День был хороший, и хоть Делла Скала и не мог жаловаться на уже оставшееся в прошлом время этих трех недель, он ощущал, что именно сегодня в воздухе витает какая-то почти магическая благость. И это как нельзя больше подходило тому, что Делла Скала задумал осуществить. Взяв со стола кувшин с вином и бокал, мужчина быстрым шагом вышел из залы.

***

Во внутреннем дворе царила почти немыслимая прохлада благодаря высоким деревьям, скрывавшим площадку от прямых лучей солнца, и там, где тень накрывала камень, он был холоден как колодезная вода. Звук визжащей стали разносился по всему саду и воинственно влетал в дом, если задней двери случалось открыться.

Меркуцио вышел во двор, толкнув плечом дверь, и увидел, что Тибальт идет в прямую атаку, осыпая противника частыми ударами. Абра пятился под напором хозяина и, неловко уворачиваясь от его стали, казался каким-то испуганным, хотя тренировки с синьором были для него делом самым обычным.

– И долго ты собираешься от меня удирать? – Тибальт остановился, с раздражением перевязывая шнурок, стягивавший волосы, – Так я и без тебя фехтовать могу! Нападай на меня!

Абра моргнул, будто набираясь смелости, бросился вперёд, но едва его шпага соприкоснулась со сталью Капулетти, он неожиданно разжал пальцы, и оружие со звоном упало на землю.

– Святая Мадонна, Абра! Ты никак смеешься надо мной! – Тибальт почти застонал.

– Оставь в покое беднягу, он всего лишь преданный слуга! – Меркуцио спустился по ступеням на площадку и остановился напротив Капулетти. – Это я приказал ему поддаваться и не давать тебе слишком сильно истязать себя.

Тибальт в упор посмотрел на рыжего синьора, казалось, он готов был разразиться возмущенной тирадой, но лишь с досадой махнул рукой.

– Я мог бы и догадаться, с чего бы это моему слуге, не проигравшему ни одного поединка, вдруг сделаться немощным… Значит, опять ты за свое?

– А ты не оставляешь мне выбора. Еще неделю назад, если помнишь, тебе с трудом удавалось ходить без посторонней помощи. Но нет, беречь себя явно противоречит твоему кодексу чести. Так что сам виноват! Спасибо, хоть внял уговорам надеть белую рубаху вместо черной, не то тебя уже можно было бы подавать на стол как жаркое. На, освежись! – Делла Скала плеснул в бокал вина и протянул любовнику. Тот поднес бокал к губам и вдруг замер.

– С пряностями?

Меркуцио не сразу нашел, что ответить, неприятное воспоминание болезненно садануло нутро и засело иглой в виске. Он снова посмотрел на Тибальта, став непривычно серьезным.

– Вот уж совсем не смешно.

Но видя, как лукавое выражение преображает только что возмущавшегося Капулетти, а губы растягиваются в беззвучной усмешке, Меркуцио все же улыбнулся.

– Ну почему, тебе ведь нравится делать из меня отравленную немощь, почему бы не посмеяться и над шуткой про яд? – Тибальт сделал несколько глотков из бокала и протянул его обратно Меркуцио. Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, подожди пока снова бросаться на слугу, сначала пойдем со мной.

– Куда? – Тибальт удивленно вскинул брови. – Прием у герцога только в шесть, рано же еще, трех часов не пробило.

– Нет, не в приеме дело. Пойдем, сейчас все расскажу.

Капулетти проследил взглядом за рыжеволосой фигурой, скрывшейся в доме, и, оставив на лавке шпагу и бокал, отправился следом.

***

На крыше дома под южным солнцем должно было царить страшное пекло, но спасительный морской бриз продувал открытую площадку, на которую теперь поднялись хозяева, камни, хоть и нагревались, не были раскалены, и ощущалась ласкающая морская свежесть.

Тибальт прислонился плечом к каменной ограде их маленькой башни и с любопытством посмотрел на любовника, смотревшего на гладь набегавшей на берег волны.

– Любование морем очень мне по душе, однако для этого и любое иное время подошло бы, разве нет?

Меркуцио не ответил, его мысли словно были где-то очень далеко, и были они серьезны и решительны. Наконец Делла Скала обернулся к Тибальту.

– Выслушай меня. Я много думал за этот месяц, вспоминал все, что случилось… И как до этого дошло. Я понял, что не спросил тебя об очень важном, и это следовало сделать еще в Вероне, прежде чем навязывать тебе отъезд… – Делла Скала замолчал, подбирая слова, под пристальным взглядом вмиг посерьезневшего Капулетти.

Рыжему синьору потребовалось бесконечное мгновение, чтобы решиться.

– Скажи мне, может ли случиться так, что тебе опостылет наша жизнь… Мы… Быть может, ты захочешь иметь жену, которая подарит тебе детей, и вообще обычную жизнь. Да, я понимаю, что наперед знать никто не может, но все же ответь… Ты видишь это возможным?

Меркуцио замер, всматриваясь в лицо Тибальта и с жадностью ожидая его ответа. Теперь настал черед для Капулетти задуматься, и то были мучительные минуты для синих глаз, внимательно следивших за лицом возлюбленного. Наконец Тибальт заговорил.

– Если быть честным, я давно оставил мысли о том, чтобы стать отцом. Слишком велика вероятность, что детям передастся мой недуг. А обрекать несчастных на мою участь… Нет, на это я не пойду.

Капулетти прервал свою мысль и бросил взгляд на море. Между черных бровей залегла складка, глаза смотрели сосредоточенно, но когда он снова повернулся к Меркуцио, изумрудная зелень горела уверенной решимостью.

– Что же до нашей жизни, и может ли мне захотеться иного… Я думал об этом не раз, еще в Вероне, до того злосчастного бала… Я думал, всегда ли мои чувства будут такими, как в те нечастые мгновения, когда нам удавалось свидеться. Как во время наших свиданий на арене. Или на озере. А потом я чуть не убил тебя. И мой ад ожидания, выживешь ты или нет, был лучшим из возможных ответов.

Тибальт протянул руку и накрыл своими пальцами ладонь Меркуцио, покоившуюся на каменной кладке.

– Я уже говорил, что больше тебя не потеряю. И речь не только о смерти. Я не хочу, чтобы рядом со мной был кто-то иной. И я знаю, что так и будет, – Меркуцио почувствовал, как сжимаются прохладные пальцы любовника, – Мы наконец обрели то, чего желали, здесь и сейчас. И в нашей власти сделать так, чтобы оно длилось бесконечно.

Капулетти сделал вдох и произнес, опалив Делла Скала зеленым огнем:

– Я люблю тебя.

Меркуцио почувствовал, как сердце подкатило к горлу и уже готово вырваться, будто эти слова он слышал впервые; лишь теперь, в эту минуту, ему открылась вся их истинная ценность.

– Ну, значит, решено, – с этими словами Делла Скала наклонился и выдернул из сапога кинжал, тот самый, который спас его не так давно в схватке с врагом.

Меркуцио повернулся лицом к Тибальту и с улыбкой отметил на бледном лице замешательство.

– Меня с самой схватки в переулке Арьезе преследуют слова, которые произнесла Аурелия. Я говорил тебе, помнишь?

Тибальт вскинул брови.

– О том, что прожить вместе с возлюбленным ценнее похода к алтарю?

– Да, именно. Я повторял эти слова про себя раз за разом, и меня вдруг взяла такая злость… А в самом деле, почему нам не может быть доступен церковный обряд? В конце концов, чем наша связь слабее тех, что имеют право на венчание? Церковь это осуждает, и быть нам казненными как еретикам, если не будем осторожны… И все же, почему я не могу соединиться с тобой и дать клятву?

Меркуцио подбросил в ладони нож, ловко перехватывая его за лезвие.

– Я неделю копался в твоих книгах, читал о древних племенах и обычаях. Должен признать, что если ты все это читал хоть единожды, так я преклоняюсь перед твоим терпением.

Тибальт усмехнулся и тряхнул головой, лукаво глядя на Меркуцио.

– А я-то гадал, почему все книги перепутаны и тома местами поменялись. Синьор нелюбитель чтения вел отважные поиски среди опасных писаний.

Меркуцио лишь фыркнул в ответ, не давая сбить себя с мысли.

– Вот ты веселишься, а я, между прочим, нашел то, что искал. Обычай древних кельтов, обряд кровосмешения. Его проводили между собой мужчины, когда хотели породниться. И я подумал, чем не замена свадебной церемонии?

И прежде, чем Тибальт успел что-либо ответить, Делла Скала приставил нож к своей ладони и, надавив, сделал надрез. Кровь тонкой струйкой потекла из раны и закапала на камень.

– Я, Меркуцио Делла Скала, клянусь всем, что для меня свято, что буду любить и беречь тебя, Тибальт Капулетти, как друга, брата и возлюбленного. И не нарушу клятвы, данной мной сегодня и скрепленной единением нашей крови.

Делла Скала замолчал и протянул кинжал Тибальту, впиваясь в его лицо взглядом, полным ожидания. В глазах Капулетти читалась целая буря чувств, и особенно ощущалась уверенность, с которой мужчина взял в руку кинжал и вскрыл себе ладонь.

– Я, Тибальт Капулетти, клянусь всем, что для меня свято, что буду любить и беречь тебя, Меркуцио Делла Скала, как друга, брата и возлюбленного. И не нарушу клятвы, данной мной сегодня и скрепленной единением нашей крови.

Окровавленные ладони соединились, соприкасаясь кровоточащими ранами и переплетая пальцы. Меркуцио шагнул вперед и дотронулся другой рукой до щеки возлюбленного, губы потянулись за поцелуем, но остановились в дюйме от лица Тибальта.

– Вот теперь ты точно от меня никуда не денешься: любовник может оказаться неверным, но предать своего кровника – грех страшный и карается всеми языческими богами. И это тебе не Судный день, опасность посерьезнее.

Тут сильная рука сжала ворот его рубахи и потянула на себя; оторвавшись же от губ любовника, Тибальт улыбнулся и произнес томно и торжественно:

– Объявляю вас мужем и мужем, можете поцеловать друг друга!

Меркуцио улыбнулся и поспешил немедленно воспользоваться своим новым правом, хотя никто в целом мире уже давно не мог бы воспрепятствовать его желанию целовать любимого человека, и, в том он был уверен, это право было даровано ему самой жизнью, заботливо подарившей двум веронским возлюбленным тихую гавань на берегу Адриатического моря.

========== Эпилог ==========

Меркуцио растянулся на кровати, чувствуя, как постепенно восстанавливается дыхание и успокаивается сердце. После бешеной любовной гонки тело сверкало потом и маслом, и языки огня от двух ламп ярко играли на блестящей коже.

Для хозяйки борделя синьор Делла Скала был в числе избранных посетителей, ибо всегда был весел, платил щедро и не устраивал пьяных дебошей. В этот вечер он особенно порадовал синьору Аморозе, заглянув в ее заведение в сопровождении своего друга, человека сдержанного и немногословного, но отличавшегося аккуратностью в оплате. Хозяйка борделя немедленно пригласила для посетителей самых красивых из своих подопечных и послала слугу убедиться, что в комнатах постелены чистые простыни, не чадят лампы и кувшины полны вином.

Меркуцио перевернулся на живот и потянулся к бокалу, выливая остатки вина в разгоряченное горло. В это мгновение дверь открылась, и на пороге появился Тибальт. Скулы его горели румянцем, тело сверкало от влаги и масел, правда, в отличии от Делла Скала, он после соития со страстной куртизанкой предпочел натянуть штаны.

– Мой страстный Тибальт, как же тебе к лицу любовная горячка! Уверен, твой выбор оказался удачным, и синьора Аморозе может гордиться своей подопечной.

Тибальт ухмыльнулся в ответ и прислонился к стене плечом, сложив руки на груди.

– Да, похоже, что ожидания и тебя не обманули. А где девушка?

– Я послал ее принести еще вина. Жажда зверская разыгрывается в этом прекрасном заведении, наверняка, что-то добавляют в масло, чтобы посетители больше платили за вино, – взгляд Меркуцио скользнул по телу любовника, и глаза азартно вспыхнули. – Девочка очень хороша. Не желаешь ли испытать ее на двоих?

Брови Тибальта дернулись, и он покачал головой, чувствуя, что теперь краснеет от смущения.

– Ну уж нет. Тебе и без того здесь прекрасно проводится время. Твои стоны слышал весь бордель.

– Каюсь, грешен. Жаль, а я надеялся, раз удалось уговорить тебя вместе посетить эту прекрасную обитель, смогу соблазнить и большим, – Меркуцио изобразил на лице скорбь и тут же улыбнулся, с вызовом впиваясь взглядом в зеленые глаза: – Ты ведь не боишься соперничества за тело женщины?

Делла Скала знал, за какую струну дергать: его возлюбленный опалил смуглое лицо решительным взглядом, без слов отвечая на вызов.

Тут дверь снова раскрылась, и появилась смуглая брюнетка в красном платье с кувшином в руках. Увидев в комнате Тибальта, она хотела было поскорее выйти, решив, что прервала беседу синьоров, но Меркуцио вскочил на ноги и остановил ее.

– Нет-нет, милая, ты как раз вовремя. Я только что очень похвалил тебя синьору Капулетти, и он горит желанием испытать на себе твои чары…

Черные глаза девушки сверкнули и, призывно улыбнувшись Тибальту, она медленно и томно потянула с плеч платье. Оно красным потоком сползло с ее тела и упало на пол, обнажая длинные стройные ноги, вызывающе круглые бедра и аппетитную крепкую грудь. Она выждала минуту, позволяя черноволосому синьору окинуть ее взглядом, и без труда распознала огонек похоти, вспыхнувший в зеленых глазах. Тогда девушка очень медленно приблизилась к Капулетти и, приоткрыв рот, скользнула языком вниз по его груди, пока не опустилась на колени и ее рука не взялась за пояс штанов.

Тибальт оторвал взгляд от девушки и посмотрел на постель, встречаясь глазами с вновь расположившимся на простыне Меркуцио. Лицо любовника светилось от страсти и азарта, и Капулетти, с улыбкой облизнув губы, закрыл глаза и запрокинул назад голову, отбрасывая за плечи свои длинные волосы и отдаваясь умелому рту куртизанки.

***

Несколько часов спустя, когда девушка получила щедрую плату и смогла удалиться, чтобы восстановить силы после страстных синьоров, Делла Скала осушил разом половину кувшина прямо из горлышка и протянул глиняную ёмкость Тибальту, при этом не удержавшись и скользнув ладонью по влажному бедру любовника.

– Думаю, девушка еще не скоро забудет твою страсть. Сегодня твои демоны прямо-таки сорвались с цепи.

Капулетти скосил глаза на улыбающееся смуглое лицо и усмехнулся, блаженно жмурясь.

Меркуцио помолчал еще мгновение.

– Знаешь ли, чего я сейчас желаю?

– Только не говори, что теперь хочешь испытать на выносливость ту, что пошла вначале со мной! Я должен хоть немного передохнуть…

– О, и что же, ты согласился бы повторить? – глаза Делла Скала сверкнули.

Капулетти повернул голову и мягко улыбнулся, дотрагиваясь ладонью до руки любовника.

– Ну раз ты этого хочешь… Если это твое желание, я согласен, не такая уж большая жертва, чтобы тебя порадовать, – глаза Тибальта хитро блеснули.

Меркуцио смотрел на любовника еще несколько мгновений, а потом вдруг наклонился и поцеловал.

– Нет, душа моя, сейчас я хочу вернуться с тобой домой и там удерживать тебя в постели до тех пор, пока нас обоих не сморит сон… Не отпускать тебя и ни с кем не делить… Вот чего я хочу!

Тибальт провел пальцами по любимому лицу и задержался на подбородке, лаская пробивающуюся рыжую щетину.

– Грозный Меркуцио, звучит так, будто ты меня в плен берешь.

– Да, – и Делла Скала сжал ладонь возлюбленного, аккуратно касаясь еще не зажившего пореза, – по праву кровника и мужа.