Текст книги "Кудель кровавого льна. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Принцесса Штальхаммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Но Аврора продолжала в безмолвии сидеть и смотреть на истерично прыгающее на хворостине пламя, издёрганное слабым летним ветерком. Бледное лицо её играло отблесками жаркого пламени, в неподвижных голубых глазах плясали маленькие язычки. Элизабет бросила палку в костёр и покачала головой.

– Ты рабыня, каким-то образом сбежавшая от работорговцев? – опять попыталась завязать беседу чародейка. – Или ты попросту отстала от своей группы путешественников? Или отбилась от колонны беженцев? Где твои родители? Что произошло с твоим мизинцем на руке? Кто ты, чёрт возьми, такая?

Аврора вздрогнула, будто очнулась от оцепенения, и отхлебнула из кружки. И вновь, не удостоив собеседницу ни взглядом, ни словом, застыла в неподвижности. Костёр продолжал выплясывать и плеваться искрами. Где-то далеко, на северных холмах, протяжно завыл оборотень.

– Твоя издевательская апатичность скоро меня доконает, крошка. Тебе повезло, что ты наткнулась на меня, а не… На кого-нибудь другого, менее дружелюбного. Я тебе зла не желаю. Но, согласись, странно, что столь юная дева бродит по дикому лесу в гордом одиночестве абсолютно обнажённой и в дополнение сильно израненной. Тебя избили? Изнасиловали?.. А, да ну тебя к чёрту.

Аврора боковым зрением видела, что эльфка встала, отряхнула запылённые штаны и стала копаться в рюкзаке. Она вынула оттуда бутылку, в которой находилась миниатюрная башенка с застеклённой вершиной, после чего скрылась в темноте. Не возвращалась долго.

– Значит так, – девочка подпрыгнула на месте, когда суровый голос эльфийки внезапно раздался из-за спины, – значит так, юная сударыня, раз не хочешь идти на контакт, значит, моя помощь тебе не нужна, а ты держишь ситуацию под контролем. Прекрасно. Не смею отныне лезть в твои личные дела. Отдавай плед и кружку.

Белокурая девочка нехотя сбросила с опущенных плечиков бязевое покрывало и отдала его хозяйке. Допив остатки чая, вернула и кружку.

– Я ухожу ночевать в свою башню, – после паузы промолвила удрализка, сворачивая плед, – могу впустить и тебя, если хочешь. Ночевать под открытым небом, конечно, очень романтично, но ночью бывает прохладно, а ты в чём мать родила. Или ты хочешь поближе познакомиться с лесными клещами и другими очаровательными тварюшками? Снова молчание? Учти, правило «Молчание – знак согласия» в нашей ситуации не работает. Я считаю до трёх, а потом, если не последует ответной реакции, уйду к себе в башню и оставлю тебя наедине с этим страшным чёрным лесом. Ну-с? Раз… Два… Три. Молчишь? Что ж, твой выбор. Спокойной ночи.

Элизабет развернулась и растворилась в непроглядном мороке. Ещё с полминуты были слышны её шаги, а потом и они утихли. Аврора глубоко вздохнула, испытывая в глубине души какое-то странное чувство, в котором смешались облегчение и горечь. Облегчение, что приставучая эльфийка ушла, а горечь… В сущности говоря, по этой же причине. По крайней мере, эта женщина не пыталась приставать к ней и не делала грязных намёков, как лесной маньяк… Хотя, когда эльфийка заставила Аврору лечь на землю и раздвинуть мосластые ноги, девочка уже мысленно представляла, как женщина забавляется с ней. Но Элизабет всего лишь бросила мимолётный взгляд на открывшуюся перед ней панораму детской невинности и лёгким прикосновением пальцев затянула докучающий порез на внутренней стороне бедра.

Аврора тоскливо посмотрела на догорающие в вырытой лунке угольки, на седой с прозеленью валежник, где не так давно сидела эльфка и, поразмыслив как следует, пошла в ту сторону, где она пропала. Пробившись сквозь заросли плотного кустарника, девочка неожиданно для себя натолкнулась на невидимую стену, преграждающую дальнейший путь. Аврора, идя вдоль барьера, сделала внушительный круг и вернулась туда же, откуда начала свой обход. С горечью осознав, что нигде нет ни малейшей лазейки, а чародейка отныне недоступна, Аврора до боли стиснула зубы и вернулась на поляну с догорающими останками костра, где устроилась на ночлег.

Эта ночь оказалась куда более жуткой, чем предыдущая: Аврора сквозь сон слышала волчий вой и воинственный клёкот. Три раза она просыпалась в холодном поту, потому что ей снилось, как её растерзывают дикие оборотни и упавшие с небес грифоны. Она лежала, поджав ноги и обхватив колени руками, под мшистым валежником и беззвучно плакала, моля Элизабет прийти и забрать её к себе. Сотню раз девочка упрекала себя в глупости и близорукости, сотню раз в мыслях соглашалась на щедрую пропозицию эльфки и сотню раз с ужасом осознавала, что ночует одна в диком лесу, набитом кошмарными чудовищами. И клещи с клопами казались ей куда более приятными соседями, чем, например, волки, гигантоскорпионы, мандиры или медведи, которые, несомненно, бродили где-то неподалёку, воя, ворча, рыча и шипя. Аврора даже слышала, как поблизости трещали сухие ветви под лапами свирепых чудовищ… А потом кто-то схватил её и с лёгкостью поднял, словно пушинку. Аврора вскрикнула от ужаса и зарыдала.

– Не реви, в мире хватает слёз, – услышала она над ухом мягкий голос эльфийки.

Элизабет, взяв плачущую девочку на руки, отнесла её к себе в башню. Женщина положила её на мягкие перины и накрыла покрывалом, после чего ласково погладила по голове и ушла.

И Аврора заснула со слезами на глазах, мысленно благодаря радетельную удрализку и чувствуя приятное тепло, расплывающееся по дрожащему тельцу.

***

А утром Элизабет накормила девочку яичницей и напоила горячим кофе, а после подыскала подходящую одёжку и выпустила на волю. Пока Аврора привыкала к новому платью, скромному, но вполне удобному, эльфийка уменьшила башню в размерах, спрятала её в бутыль и, положив стеклянную тару в рюкзак, отправилась дальше в Зачарованные Пущи. Аврора увязалась за Морэй, но предпочитала держаться на расстоянии, всё ещё стесняясь заговаривать с ней. Чародейка узнала только имя девочки, которое та начертила прутиком в дорожной пыли.

А потом случилось кое-что ужасное: близ города Изра’Йэль Аврору поймал единорожий разъезд. Конники настигли убегающую девочку, избили её арапниками и, связав по рукам и ногам, увели в город. Девочка плакала, хромала, то и дело падала, и единорог, к луке седла которого она была привязана, волочил её по земле, разрывая платье и раздирая нежную детскую кожу в мясо и кровь. Если бы вовремя не вмешавшаяся Элизабет, изрядно побитую девочку повесили бы на городской площади по обвинению в шпионаже и нарушении границ Альянса. Чародейка за пять тысяч круний выкупила жизнь девочки-немтыря прямо на эшафоте и самолично сняла с неё уже затянутую петлю. Зеваки и ротозеи, пришедшие поглазеть на казнь малолетней преступницы, были ужасно разочарованы.

Удрализка забрала рыдающую от боли, страха и стыда Аврору с собой и вновь стала врачевать её раны и побои, нанесённые единорогами, их наездниками, тюремными надзирателями и работниками пыточных камер. Эльфийка не делала попыток завязать диалоги со спасённой, обращалась к ней лишь в случае крайней необходимости. И Аврора отвечала, сначала тихо и неуверенно, потом более твёрдо и словоохотливо. Элизабет приняла решение изменить маршрут и идти в Скуу’Врак, столицу Содружества, где по приходе пообещала пристроить свою новую знакомую в сиротский приют к знакомой эльфийке.

Она вручила Авроре обсидиановый браслет со змеиными клыками, который блокировал действие магического барьера вокруг башни, таким образом удрализка окончательно доверилась новой знакомой, милостиво разрешив ей жить в своих владениях.

Но спустя два дня похода, не в силах больше сдерживать эмоции и притуплять боль ноющей душевной раны, девочка на очередном привале, заходясь от плача и давясь слезами и соплями, поведала Морэй о своих злоключениях и жалостливо попросила не отдавать её в чужие руки. Узнав о дерзком нападении пиратов-мерфолков на мирное беззащитное население Усоньки, длинноухая чародейка долго негодовала и всячески поливала отборными ругательствами, достойными истинного сапожника-гнома, морских карателей и их бездумную жестокость и жажду наживы. Когда Аврора рассказала про кикимору и похищенную Айтнессу, Элизабет лишь посочувствовала потере девочки. А после историй с поджаренным насильником и неудачной телепортацией крепко задумалась.

Она в собственной башне и в полевых условиях провела несколько тестов, исследований и наблюдений, после чего выяснила, что случайная знакомка является носительницей огромного для её малолетнего возраста и расы магического потенциала. После этого открытия чародейка в корне изменила своё решение и заявила, что отныне Аврора будет её ученицей. Девочка, не мудрствуя лукаво, согласилась стать кем угодно, лишь бы быть рядом с «доброй серокожей тётенькой». Плюс ко всему, удрализка выяснила, почему её волшебная палочка-поисковик при первой встрече с Авророй сначала завибрировала в рюкзаке, а потом безошибочно указала на девочку: встроенный в древко палочки кристалл лизоргеда – распространённого в чародейской среде магического камня-детектора, – распознал в девочке чистую, концентрированную Силу и принял её за Разлом.

Как бы то ни было, Аврора обрела новый дом и наставницу. Это случилось около полумесяца назад, в первых числах августа. Всё это время Аврора жила с Элизабет и так сблизилась с ней, что уже не представляла жизни без эльфийки. Но она даже не догадывалась, насколько это было взаимно.

Разговор в закусочной

Раздражающий зуд в ладонях заставил начинающую кудесницу отвлечься от клубившихся в голове мыслей и вернуться в действительность. Аврора, вспомнив, что нельзя долго контактировать с Разломами, отняла руки и отряхнула их, окропив сухую землю вокруг бледно-алыми искрами. Разлом, видимо, был совсем молодым, потому что за это время успел затянуться. Вместо него на плитах остались лишь чёрные отпечатки рук девочки.

– Ну, отлично, – только и сказала хриплым голосом Аврора и с кряхтением поднялась. Размяв затёкшие ноги и помассировав пульсирующие болью виски, она покинула сумрачную поляну и по знакомой тропинке вышла к берегу реки, где её должна была ждать Элизабет.

На старом полусгнившем пне одиноко сидел ранец, поблёскивая на солнце отполированными бегунками и брелоками застёжек-молний. Рядом, на золотистом песке, усеянном следами копытцев, лежали кобура с револьвером и ножны с наполовину вытащенной из них шпагой.

На полузакрытой гарде из стали и серебра сидела бабочка-монарх, лениво ворочая жёлтыми крылышками с чёрными прожилками. Когда Аврора приблизилась к пню, из раскрытого ранца выскочила бледно-голубая лягушка с выпученными красными глазами и одним прыжком скрылась в воде.

– Ли-иза! – прочистив горло, крикнула девочка.

– Быстро же ты управилась, – из пышных зарослей умрозотки и дягиля выбралась Элизабет, на ходу застёгивая пуговицы на штанах. – Опять не послушалась моих наставлений и высосала магию без передышки?

– Там магии-то с гулькин нос было, – обиженно поджала губы Аврора и сложила руки на крошечной груди.

– Не страшно, поищем ещё, времени у нас предостаточно, – серокожка вытащила из саквояжа песочные часы из небьющегося стекла, перевернула их и положила обратно. – Я здесь осмотрюсь, а ты пока напряги силёнки и исцели себя от насморка. Приду – проверю.

Элизабет решила далеко не отходить от берега. Искоса она наблюдала за своей ученицей: та, стоя на коленях перед пнём, складывала из пальцев различные ритуальные Знаки, очевидно, пытаясь вспомнить нужные. Пока что её пальчики были не шибко гибкими и грациозными, но в будущем она научится виртуозно порхать ими, как заправский иллюзионист. Для крестьянского ребёнка руки Авроры были чрезвычайно нежными, и это не могло не радовать.

– Лиза, Лиза, у меня получилось! – спустя две минуты позвал её довольный девичий голос, звенящий как новенький серебряный колокольчик.

– Вижу, ты неплохо справилась, крошка, – улыбнулась вернувшаяся эльфийка, – тебе ещё стоит поработать над моторикой пальцев. Твои движения должны дышать грациозностью и пластичностью, чтобы создаваемые заклинания были безукоризненными. Как говорится, волка ноги кормят, а чародея ловкие руки.

Аврора молча подняла руку и, скривив губки, пошевелила обрубком мизинца. Элизабет поспешила успокоить девочку:

– Очень жаль, что ты потеряла мизинец, но прошлого не воротить, а выращивать новый – значит, обречь себя на долгие муки и круглосуточный дискомфорт. Регенерация рук, ног, пальцев, знаешь ли, всегда протекает болезненно и может навредить растущему организму.

Аврора со вздохом уронила руку.

Идём дальше.

Голос, прозвучавший в голове девочке, принадлежал Морэй, но был глухим, словно доносился из-за закрытой двери или заколоченной бочки. Хотя пухлые, неплотно сжатые губы чародейки не двигались.

– Идём, – вслух промолвила девочка и слегка улыбнулась. – Когда я научусь читать чужие мысли?

Всему своё время, крошка.

После некрутой излучины две чародейки набрели на охотничью артель, расположенную в гигантском грибе со сплюснутой щетинистой шапкой и разлатым, сужающимся кверху стволом. Продравшись сквозь заросли лещины, долгохвостки и жимолости, удрализка и человек выбрались на пустой большак, упирающийся через десяток шагов в покосившиеся и раскрытые настежь ворота. Дощечка, прибитая к воротной притолоке, несла на себе написанное облупившейся красной краской название артели: «Oira daen Og’gen».

– «Дикий единорог», как банально… Похоже, здесь недалеко охотничьи угодья, – Элизабет бросила на землю ранец, забралась с ногами на широкий дубовый пень и обхватила колени руками. – Значит так, проведи магическое зондирование местности и попытайся отыскать ещё Разломы, только будь осторожна. Я пока что исследую эти пни и посмотрю, чем можно разжиться. И постарайся не заходить на территорию охотничьего дома, хорошо? Иначе тамошние нажравшиеся трапперы запросто его превратят с твоей помощью в бордель.

– Да, Лиза, – девочка вытащила из-за пазухи тонкий ореховый прутик и, зажав его в левой руке, отправилась бродить по тракту, исполосованному ободьями телег и испещрённому копытами лошадей.

Ореховая палочка, прямая и гладкая, увенчанная навершием из зачарованной стали, повела свою хозяйку прямо по пустынному пыльному тракту, обочина которого утопала в тихо шумящих на слабом ветру лопухах, бурьянах и полыни. Старые, покрытые червоточинами дубовые и буковые пни остались позади; дорогу обступили гигантские сосны, разлапистые ели, тонкие и стройные берёзы и липы, увенчанные мохнатыми омелами, узорчатой паутиной и прядями старого мха. Над буйно растущим чертополохом и развесистыми эльфийскими ушами порхали разноцветные бабочки – шашечницы, монархи, лимонницы, репейницы.

Аврора заметила, что алые колючки эльфийских ушей плотно прижаты к стеблю – надвигался ливень. Она подняла глаза и посмотрела на небо: голубеющая лазурь и лучистое солнце уже вовсю затягивали рваные свинцовые тучи, воздух становился свежее и прохладнее, а вдалеке слышались приглушённые раскаты грома, вспыхивали зарницы. Юная чародейка остановилась и перевела взгляд на палочку-поисковика: та продолжала смотреть вперёд, не делая попыток отклониться в сторону и направить хозяйку к вожделенным Разломам.

Может, она не откалибрована? – засомневалась в рабочем состоянии прутика девочка и для верности потрясла его. – Пожалуй, лучше вернуться в башню, иначе дождь подмочит. Не хватало подхватить насморк ещё раз, тогда Лиза прибьёт меня.

Поразмыслив как следует, она развернулась на каблуках и живо зашагала обратно, придерживая развевающиеся на ветру длинные косы и шляпу.

Близ крутого поворота, за которым после невысокого холма начинался бурелом, девочка уловила приближающийся лай собак, цокот копыт и эльфийскую речь. Оглянувшись через плечо, она увидела несущихся в клубах пыли четверых всадников верхом на единорогах с гривами, заплетёнными в косички. На их чепраках, расшитым серебром, виднелся герб Государственной Гильдии Звероловов – две скрещённые руки, одна из которых держала кнут, а вторая лихо закрученный рог. Перед всадниками бежали две поджарые короткошёрстые псины, а за всей этой делегацией ристал заарканенный дикий единорог. Белоснежный конь брыкался, пытался встать на дыбы, скалил зубы и звонко ржал, пытался сбросить с себя молодого серокожего эльфа, но тот, вцепившись в пышную воздушную гриву, уверенно держался верхом.

Аврора узнала одну из всадниц – то была сама Миряна Первая, Владычица Эльфийского Содружества, Всемогущая Дщерь Вечноосенних лесов. Её прекрасный чистокровный единорог был вороным, с лоснящейся блестящей шкурой, под которой перекатывались плотные мышцы, и иссиня-чёрной гривой, с посеребрённой упряжью и богато расшитой насадкой на почти двухаршинный закрученный рог. Судя по всему, августейшая иллюмонка решила немного отвлечься от государственных дел и возглавила очередную группу звероловов, выслеживающую в лесу дикого лесного единорога. В своих пыльных дорожных одеждах она ничем не отличалась от обычной городской эльфки, если бы не аристократическая осанка, выработанная за недолгие годы царствования.

Аврора смиренно отошла в сторону, чтобы пропустить всадников, но те остановились в нескольких шагах от неё по велению Владычицы. Вороной единорог зафыркал, игриво заплясал на месте, его подкованные копыта забили по быстро намокающей дорожной пыли. Златокожая всадница взглянула на человека и сощурила слегка раскосые ярко-алые глаза. Узнав в нежданной путнице Аврору, её тонкие черты хорошенького и по-детски невинного личика заметно смягчились, а верхняя пара рук, свободная от поводьев, сложилась в характерный приветственный жест.

– Ах, какая нежданная встреча! – промолвила покровительница всея эльфов весьма комичным звонким голоском. – У меня было предчувствие, что мы с тобой ещё встретимся, но я не ожидала, что это произойдёт так скоро.

– Моё почтение, государыня Миряна, – Аврора спрятала прутик и неуклюже сделала книксен, подхватив полы невидимого платья. – Я тоже… Мне тоже неожиданно видеть вас в такой глуши.

– Да, дебри ещё те, – согласилась Миряна и огляделась по сторонам, словно видела обступающий её дремучий лес в первый раз. – Решила немного развеяться, знаешь ли, сходить в рейд вместе со звероловами и посмотреть на их нелёгкий труд. Как оказалось, не напрасно, – она кивнула в сторону пойманного единорога. – Правда, эта животинка пребольно ткнула меня рогом в крестец, но это пустяки, будет, что вспомнить во время унылых совещаний с нунцием мерфолкской империи!

– Владычица, дождь накрапывает, – рокочущим баритоном вставил крупный кряжистый эльф с короткой смольной бородкой, видя быстро растекающиеся следы от капель на шее своей кобылицы и рукавах куртки, – нужно остановиться в артели неподалёку, осталось всего ничего, за этим поворотом. Если ливень усилится, единорог воспользуется этим и попытается удрать, с ним надо держать ухо востро.

– Обожди самую малость… Надеюсь, ты передала моё послание своей радетельнице, – Миряна вновь обратила взор на Аврору, и снова её пухлые губки растянулись в приветливой улыбке.

– Передала, – кивнула девочка, сосредоточенно глядя куда-то за спину Владычицы. – Она согласилась прийти к вам на завтрашнюю аудиенцию, однако если вы желаете увидеть Лизу… То есть, госпожу Элизабет Морэй прямо сейчас, то могу обрадовать: моя… Наставница, кхм, она сейчас около охотничьего трактира и дожидается моего возвращения.

– Прекрасно, – сладко причмокнула губами Миряна. – У меня есть шанс поговорить с ней в неформальной обстановке, именно так, как я желала. Получается, Аврора, нам по пути? В таком случае залезай ко мне! – девушка свесилась с седла и без каких-либо стеснений протянула Авроре тонкую изящную ручку в пятнистой от дождевых капель митенке.

Поколебавшись с мгновенье, Аврора не без помощи Владычицы взобралась к ней в седло, инкрустированное драконьей костью, и положила свои руки ей на плечи, укрытые шапом. Белые, как первый снег, волосы Миряны, собранные на макушке в объёмный валик, отдавали лавандой, центифолией и лимонами, а горячая кожа и белёсые завитки на затылке блестели капельками пота. Аврора ощутила мощную энергетику, исходящую от наездницы. Видно, что эльфийка всё ещё пребывала в состоянии экзальтации от недавнего процесса поимки дикого единорога.

– Веди, Вольдемар, только помедленнее, а то я вывалюсь из седла и тебе придётся меня подбирать, – бросила она бородатому плечистому эльфу, и тот, вдавив шпоры на ездовых сапогах в упитанные и прикрытые попоной бока кобылы, пустил её неторопливой рысью. За ним последовали Миряна, короткие ножки которой едва доставали до стремян, и остальные звероловы. Аврора сильнее прижалась грудками к спине эльфийки и выплюнула попавшие в рот белоснежные волосы.

***

Элизабет тем временем продолжала сидеть на пне, поджав копыта. Над её головой в воздухе висел мясистый лист лопуха, выполняющий роль зонтика.

– Ли-иза! – окликнул её знакомый голос, и серокожка подняла голову.

Группа из пяти всадников проскакала мимо неё, размазывая дорожную грязь, и ворвалась на территорию охотничьей избушки, однако Элизабет успела увидеть Аврору, сидящую на луке седла позади беловолосой иллюмонки. Девочка жестами манила наставницу за собой, и та спрыгнула с пня и торопливо зашагала к раскрытым воротам, в которых исчез последний неосёдланный единорог. Непохоже было, чтобы её насильно удерживали в седле, но чародейка на всякий случай стянула перчатку с одной руки и сухо хрустнула пальцами. Вторую руку положила на рукоять шпаги, готовая выхватить её в любой момент и использовать по назначению.

***

Как и ожидалось, слабые опасения Элизабет были напрасными. Владычица пригласила двух чародеек отобедать в ресторанчике, расположенном на первом этаже артели. Элизабет, Аврора и Миряна устроились в алькове, отделённом от остальной залы латанным грубым пологом. Сейчас полог был отдёрнут в сторону, дабы Миряна приглядывала за своими спутниками-звероловами и не давала им много пить.

Бледнокожая, как молочная кипень, скинсиса мелкими шажками подбежала к посетительницам и поинтересовалась насчёт заказа.

– Думаю, можно перекусить и здесь: я ничего не ела с самого утра, – Элизабет почесала закрытое веко пальцем и закинула ногу на ногу. – Выкладывай, что там у тебя есть?

Служанка вытащила из кармана фартучка планшет, на котором в подробностях было расписано местное меню, состоящее в основном из свежего мяса и рыбы. Удрализка выудила из сидящего на собственном стуле ранца сафьяновый кошель с монетами, но охолонувшая от жаркой поездки Владычица стукнула верхними руками по столешнице и громко промолвила:

– Я угощаю! Отказы не принимаются!

Элизабет воздержалась от спиртных напитков, чтобы быть в здравом уме и ясной памяти и не дать Владычице воспользоваться собственной невменяемостью и обвести вокруг пальца. Иллюмонка же призналась, что является убеждённой трезвенницей.

В алькове не было окон, свет давал стоящая на столике газовая лампа. Элизабет усилила весело пляшущее пламя нужным заклинанием и, подперев голову кулаком, принялась изучать внешность Владычицы, сидящей напротив. Определить возраст эльфа трудновато, ибо даже столетний эльф при должном уходе за внешностью мог выглядеть на все двадцать. Но Элизабет знала, что вальяжно развалившаяся на скрипучем стуле по соседству с ней альбиноска была ещё совсем дитём, более того, бастардом, незаконнорождённой дщерью бывшей Владычицы, сложившей голову от даургской оспы на сто сороковом году жизни.

Мать Миряны во времена своей бурной молодости имела неосторожность попасть под романтическое влияние третьего лица и даже родить от него девочку, о которой, разумеется, ничего не знал её законный муж-консорт. И так и не узнал, потому что умер за два года до кончины жены. Едва девочке-альбиноске исполнилось два месяца, как Владычица тайно передала её на воспитание знакомому монаху-человеку, живущему в землянке в Вечноосенних лесах, и благополучно забыла о ней.

Миряна, повзрослев и узнав свою истинную родословную от монаха, три лета назад после смерти матери неожиданно появилась в Древе и по действующим канонам матрилинейной примогенитуры огласила свои права на трон и титул Владычицы всея эльфов, совершенно не беря во внимание двух старших и, что немаловажно, законнорождённых братьев. Вышедшие на контакт с покойной Владычицей медиумы подтвердили притязания Миряны на власть над Эльфийским Содружеством, и уже в двадцать один год иллюмонка была коронована Древесной диадемой – неизменным атрибутом властительницы обширных Вечноосенних лесов от Кораллового моря на севере до Икверого моря на юге.

Миряна без особой вежливости разогнала созданный было благородными эльфами ренегатский совет и решила править собственноручно, хотя сделала собственных братьев министрами – самого старшего, Алоизия, министром внутренней политики, среднего, Кнатча, – внешней.

С начала своего правления Миряна прослыла очень умелым политиком и большой сторонницей распространённой в Сикце научной мысли «о симбиозе живой плоти и машины», а её глубокие познания в элоквенции не раз помогали ей одерживать безоговорочную победу в политических игрищах. Близкое общение с монахом-человеком, который фактически стал для неё отцом и наставником, сделало Владычицу очень доброжелательной по отношению к людям, а посему альбиноска впервые в истории Эльфийского Содружества взяла курс на экономическое, научное, культурное, военное и политическое сближения с главным оплотом человечества на Сикце – Трикрестийской империей, раскинувшей необъятные границы на неприветливом архипелаге, называемым Святородным, и изрядном кусе северного континента Гармора. И журавлина «Десница Владычицы» – та самая, на которую не так давно с отвращением глядела Аврора, – являлась первым крупным совместным изобретением эльфийских и имперских учёных и механиков.

Элизабет практически не располагала данными о внешней политике молодой, но, бесспорно, очень талантливой иллюмонки, но прекрасно знала, что за три года правления юная Владычица отодвинула границы Эльфийского Содружества, конкретно владения Скуу’Врак, без единой капли крови и лязга оружия далеко на восток, поглотила дриадский клан Зачарованных Пущ, откуда была родом Элизабет, и вплотную подобрались к Драконьей гряде, за вечно заснеженными перевалами которой простирались топкие и бездонные болота ящеролюдов. Получается, что Элизабет не так давно стала полноправной гражданкой Эльфийского Содружества и теперь находилась под властью этой беловолосой соплячки.

– Надеюсь, ваша послушница охарактеризовала меня с положительной стороны, Элизабет, не хотелось бы, чтобы вы изначально были настроены по отношению ко мне неприязненно, – первой начала разговор Владычица и исподлобья взглянула на серокожую эльфийку.

– Предпочитаю составлять своё мнение о незнакомцах из личных впечатлений и не брать за основу чужие мнения, – чародейка откинулась на спинку стула и сплела пальцы на животе.

– Разумно. То же самое могу сказать и про себя, Элизабет Морэй. О вас при Древе ходит множество слухов и кривотолков, и отнюдь не все они положительно вас характеризуют. Я прекрасно знаю, что львиная доля из них не более чем наветы и клевета, и порой, когда придворные шавки начинают перегибать палку, ставлю их на место. То, что я выведала, что вы расположились неподалёку от Скуу’Врака в собственной башне, можно считать чистой, но вельми подходящей случайностью. Поверьте, шпионы Содружества не следуют всюду за вами по пятам и не докладывают мне о каждом вашем чихе.

– Допустим, я вам верю, – судя по интонации, Элизабет действительно верила словам иллюмонки. Если бы шпики Владычицы в самом деле вели слежку за чародейкой, она бы непременно это почувствовала.

– Я готова относится к вам с пиететом, которого вы явно заслуживаете благодаря своим многочисленным заслугам и мудрости.

– Взаимно, – не без скрытого лукавства промолвила чародейка. – Я в вашем распоряжении, Владычица Миряна Первая, и готова ответить на любой интересующий вас вопрос, если, конечно, он не будет выходить за дозволенные рамки приличия. Не обессудьте, но шибко откровенничать я не собираюсь ни с вами, ни с кем-либо ещё.

– Понимаю. Не думайте, что я бесцеремонно вас исследовала, пока мы шли сюда, но от моего внимания не могли ускользнуть некоторые интересные особенности вашей внешности. Вы сатиресса?

– Нет, я не сатир, – покачала головой удрализка. – Но мой дедушка по материнской линии был сатиром.

– Дедушка по материнской линии, значит? Выходит, ваше прямое родство с дриадами чистая правда?

– Правда, – не стала утаивать очевидное Элизабет, – вас это удивляет?

– Не то чтобы удивляет, – с лёгкой улыбкой призналась чистокровная иллюмонка, – скорее… Заинтересовывает. Физиологическая природа дриад в наше время весьма скудно изучена, в большинстве своём это лишь умозрительные заключения, основанные на догадках и предположениях. А гуманоидные дриады-полукровки и вовсе нонсенс. Когда я изучала богатые залежи книг и рукописей в поистине необъятной библиотеке Древа, мне в руки попалась занимательная литература, а именно «Заметки о расовом филогенезе Сикца», изданная советом людских филогенетиков на заре Второй Эры…

– Знакомая книга, – нахмурила рыжие брови эльфийка, – это случаем не в ней половые связи с дриадами и кентаврами на полном серьёзе приравнивали к демонической зоофилии и смертному греху? Если верить содержанию этого чтива, моя мать-дриада была коварным суккубом, что соблазнила моего неразумного и простодушного отца-удрализа и обманом забеременела от него, чтобы родить на свет меня – плод греха и Бездны. У меня сложилось мнение о том, что эту книгу писали не учёные мужи и светочи генетики и физиологии и даже не фанатичные инквизиторы и паладины из Ордена Sanctum Officium, а какие-то конченные ксенофобы, ненавидящие не только дриад и кентавров, но и все зверорасы Сикца. Категорически не рекомендую вам читать литературу, к которым данные авторы приложили свои перья, это чистой воды разжигание межрасовой ненависти.

– На территории Вечноосенних лесов Содружества проживают с полдюжины дриадских кланов, Элизабет; конечно же, я достаточно сведуща в их культуре, быте и природе, чтобы критически относиться к подобной клевете. Дриады очень педантичны, принципиальны, рациональны и альтруистичны, а вера в Magna Mater, или Матерь-Природу, порой граничащая с фанатизмом, делает из них прекрасных и самоотверженных защитниц лесов и их жителей.

Морэй не могла не отметить про себя, что Владычица в общении с ней уже называет её лишь по первому имени. Но Миряне чародейка готова была простить подобную фамильярность. Не могла не простить.