Текст книги "Крыло. Последний Патрон (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Последний Патрон

«День уходил, и неба воздух темный

Земные твари уводил ко сну

От их трудов; лишь я один, бездомный,

Приготовлялся выдержать войну

И с тягостным путем, и с состраданьем,

Которую неложно вспомяну.

О Музы, к вам я обращусь с воззваньем!

О благородный разум, гений свой

Запечатлей моим повествованьем!»

«Божественная комедия», Ад, Песнь Вторая 1–9, Данте Алигьери

Глава 1

– Сир! Воздушные объекты на горизонте! Пять или шесть штук. Похожи на грифонов, – доложил забежавший в кабинет боец.

Солдатский кафтан расстёгнут, шапка на затылке, винтовка висит не на плече, а переброшена через голову. В общем, вид предельно неуставной, но для той части гарнизона форта, что находился здесь ещё до войны, это было в порядке вещей. Не устраивал регулярные выволочки командир гарнизона только из лени. Ветераны лучше справлялись с обязанностями, но не настолько, чтобы спускать им мелкие нарушения дисциплины. Строевая подготовка требовала плаца, а плац, и без того небольшой, был занят палатками. Расчищать же место… Нет, проще закрыть глаза на мелкие нарушения.

– Принял. Свободен, – и, не глядя на убежавшего солдата, повернулся к офицерам, ожидающим команды, сосредоточил взгляд на Маркусе, чья рота сейчас дежурила, – Поднимай на стену людей. Остальным боевая готовность.

Вообще-то, нападение в лоб даже десятком грифонов – самоубийство. И никакая магия не поможет, пули винтовок были вполне способны достать громоздкую и не слишком манёвренную цель, а три сотни стрелков трёх рот, даже если промахнутся четверо из пяти, разорвут крылья всем грифонам. Скорее всего, на горизонте появились свои. Правда, для курьеров группа великовата, но как подлетят ближе – станет понятно.

Командир форта накинул на плечи свой мундир, на голову водрузил меховую шапку и вышел из укреплённого нутра крепости.

В лицо ударил морозный воздух. Ржавый Пик окружали не самые высокие горы материка, но достаточные, чтобы температура опускалась до замерзания воды, а то и ниже. Кто, когда и зачем строил форт, торчавший среди острых косогоров горной гряды, мужчина не знал, не интересовался, но позицию оценил.

Небольшая крепость была размещена прямо в скалистой гряде. Таким образом, одной стороной форт прижимался к уходящему вверх склону, непроходимому для людей. Справа и слева его обнимали такие же обрывы, ещё более крутые, и совершенно лишённые укрытий. Днём там ещё можно было попробовать пройти, не свернув себе шею, но сделать это незаметно – невозможно. А ночью слишком велик риск сорваться. Единственный нормальный путь, в виде извивающейся дороги, также хорошо просматривался и был вполне проходим и для лошадей, и для повозок. Выгодная позиция для обороны, только что изолированная. Хорошо ещё – с горы спускался ручей с питьевой водой.

Сам же форт состоял из линии широких стен, одних ворот, без всяких изысков, да четырёх толстых приземистых башен с удобными бойницами. Внутри прятался дворик, по совместительству – плац, а прямо в скале были вырублены казармы, несколько складов, да жилые комнаты офицеров с помещениями, которые использовались подо что попало.

Вот только места в казармах хватало на сотню, ну край – сто пятьдесят человек. Можно было попробовать затолкать туда и всех, спать в три смены, но комфортным такое проживание уже не назвать даже с известной армейской натяжкой. Так что большинству приходилось жить в развёрнутых во дворе палатках.

Башни старые, пушку внутрь уже не поставишь, поэтому два пехотных орудия размещались прямо на них и были укрыты только деревянными навесами. Ворота простые – две тяжёлые створки, тоже далеко от идеала.

Командир форта прошёл между палаток, наблюдая за тем, как дежурная рота рассыпается по стенам и башням. Места всем, естественно, не хватает, лейтенант уже отправлял «лишних» в башни. Остальные офицеры готовили своих бойцов на случай, если всё же нападает враг. В основном нужно было удостовериться, что оружие у всех под рукой, и что никто не потеряется в собственных штанах, если объявят тревогу.

Сам командир поднялся на ворота, в так называемую сторожку. Когда-то на воротах располагалась обычная ровная площадка с защитными зубьями. Уже при службе нынешнего командира и по его приказу, сюда были привезены хорошие брёвна и собрана сторожка. Хоть и деревянное, но крепкое строение, с обшитыми железом крышей и стенами, способными защитить от пули или картечи. Смотровые проёмы закрывались ставнями с бойницами, предоставляя хорошую, удобную позицию.

Дежурная рота, как и прочие, смешанная, на треть состояла из ветеранов, и на две трети из новиков. И ветераны по обыкновению старались оказаться в сторожке. Они приветствовали командира уважительными кивками, оглаживали винтовки по лакированным ложам, да проверяли сумки с патронами и порохом. Здесь же находился и Маркус, парень достаточно родовитый, чтобы руководить ротой, но недостаточно, чтобы попасть служить в место получше, чем дальний гарнизон. Маркус, оторвался от бинокля, через который пытался рассмотреть приближающиеся силуэты.

– Две группы, сир, – доложил он. – Зуб даю, наши от кого-то удирают.

Маркус, молодой, горячий дворянин, склонный к азарту, всегда, когда был в чём-то уверен, давал зуб. Однако не всегда оказывался прав судя по тёмным прорехам в улыбке, которую он прятал под щёгольскими усами. Хорошего лекаря, способного отрастить зубы, в гарнизоне не было. Ульяна, фортовая лекарка, могла вправить перелом, успешно лечила от дизентерии и вообще с типично солдатскими проблемами справлялась неплохо. А вот зубы не могла отрастить.

– Так или нет – мы ещё поглядим. Внимательно смотри. Пока наших гербов не увидишь – считать врагами, – ответил командир и повернулся к бойцам. – Ну что, черти?! Готовы явить свету отвагу и доблесть нашего брата – солдата?!

Солдаты ответили нестройным, но одобрительным гулом. Его подхватили бойцы на стенах, подбадриваемые десятниками, а затем и все остальные. Командир, довольный произведённым эффектом, подошёл к окну и всмотрелся в приближающиеся силуэты. Отбирать у лейтенанта бинокль не стал, довольствуясь собственным зрением. Да и ни к чему брать всё на себя, он не стал бы хорошим командиром, если бы не умел делегировать полномочия.

– Четверо грифонов. Гербы наши! – уверенно заявил Маркус. – Это наши, сир! Вторая группа остановила преследование.

Комендант крепости кивнул сам себе. Точно свои. Грифоны – твари крайне дорогие. Бросать их в самоубийственную атаку не будут даже ради взятия городских стен, куда там захолустной крепости. А высоко они, то есть за пределы досягаемости винтовочных пуль, подняться могут только сами, без груза. Прихотливые твари, сильные, но прихотливые.

– Никому не стрелять! Это наши! – крикнул командир.

Разгорячённые солдаты вполне могли открыть пальбу, что было бы очень плохо. Но приказ услышали, и десятники уже доводили его до самых непонятливых. А покамест было время подождать, мужчина предался размышлениям о причинах неожиданного визита. Комендант знал только о курьерах, доставляющих приказы в армии, но те летали по двое. Здесь сразу четверо, да и далековато их занесло.

Командир форта обернулся, глянув на внутренние ворота, за которым начиналась скрытая под камнем часть крепости. Там, в комнатах без окон, но со всевозможным комфортом, разместились гости, чьи жизни были ему вверены. Они были единственной причиной появления грифонов, приходящий ему на ум.

Спустя некоторое время грифоны приблизились достаточно, чтобы рассмотреть их невооружённым взглядом. С такой дистанции спутать величественных воздушных скакунов с птицами мог только слепой. Огромный размах крыльев, мощные фигуры, силуэты людей на спинах. Им было тяжело. Даже солдаты, ничего не понимавшие в этих созданиях, отмечали, как тяжела была ноша грифонов.

– Расчистить место на башнях! – приказал комендант.

Нечего было и думать пытаться освободить место на плаце. Сесть грифоны могли либо на башни, либо на крышу форта, широкую, но слишком низкую, и потому мало востребованную. Солдаты начали разбегаться, толпясь на стенах или уходя во двор форта.

Грифоны сделали круг над стенами, прежде чем начали спускаться. Один из гигантов грузно приземлился на крышу форта, огласив округу недовольным клёкотом. Два достаточно легко сели на дальние башни, пустые. Последний с трудом опустился на одну из передовых башен, но там места было меньше из-за пушек, отчего он промахнулся задней лапой. Заскрёб когтями, пытаясь удержаться, поток воздуха при этом подхватывал расправленные крылья, вновь поднимая грифона. Наконец он перестал бороться со стихией, сбросив двух пассажиров, взмахнул крыльями и, недовольно взревев, снова взлетел.

Комендант вышел на стену, присматриваясь к гостям. Один из грифонов тут же лёг прямо на башне, сунув голову под крыло. И на попытки наездника его расшевелить лишь недовольно бурчал. Гостями были рыцари из стражи Верховного Совета. Довольно неожиданные визитёры, если не сказать большего. Среди них был парень в дорожной одежде, явно под конвоем. Пока один из рыцарей, видимо – старший, с двумя сопровождающими, безошибочно определив коменданта, двинулся к нему, остальные взяли странного парня под охрану.

– Комендант крепости, капитан Тимур Хейс, – представился капитан рыцарю.

– Франсуа Бронс, командир стражи Верховного Совета Эстера, – представился гость. – Давайте…

Его прервал грифон, спрыгнувший с башни на плац и пытающийся пробиться к колодцу. Двигался он неаккуратно, сшибая палатки и едва не давя солдат. Остальные звери, видя успех товарища, тоже зашевелились, явно мучаясь жаждой ничуть не меньше его.

– Проклятие! – поморщился Франсуа. – Давайте успокоим грифонов, а потом поговорим. Их надо напоить, мы долго уходили от погони.

– Напоить? Легко сказать… – проворчал Тимур.

Но делать что-то и вправду нужно было.

В этот же момент, привлечённые шумом, во внутренний двор вышли двое, парень и девушка. На обоих дорогая походная одежда, и оба в капюшонах, отбрасывающих на лицо тень. Парень, высокий, даже вытянутый, кареглазый, с приятным лицом. Девушка, что была брату по плечо, также была мила и привлекательна. Как бы ни пытались они скрывать лицо, но в их внешности слишком выразительно проступала порода, родословная, поколения предков, сильных, здоровых, красивых.

Так получилось, что оказались они как раз рядом с пленником, которого привезли стражи. Парень, заметив родовые символы, криво ухмыльнулся, но промолчал. Стража, охранявшая его, наблюдала за тем, как солдаты пытаются очистить у колодца достаточно места, чтобы хватило грифонам. А два наездника… Наездницы пытались успокоить животных, чтобы те не пытались совать головы в колодец, пока солдаты вёдрами набирают корыто.

Да, наездницы. Грифоны хоть и выглядели большими, но весили куда меньше, чем могло бы показаться. Да, они могли унести трёх человек на себе, но это было пределом их способностей, и летели бы они при таком грузе медленно и невысоко. Чтобы облегчить грифонам полёт, в наездники брали только девушек, обязательно стройных.

Брат с сестрой подошли к стражам, и юноша, как старший, обратил на себя их внимание.

– Что происходит? Почему стража прибыла сюда?

Рыцарь глянул на молодого человека, но не обманулся обычной, не золотой символикой рода. Стража знала о наследниках семей, разосланных по гарнизонам.

– Мы должны были отконвоировать этого, – мужчина кивнул на пленника. – в Эстер. Но не успели, за нами увязалась погоня лоялистов.

Молодой наследник устремил взгляд на неизвестного в дорожной одежде.

– А кто он?

– Я – последняя надежда Эстера на спасение от полчищ демонов, парень, – ответил пленник за себя сам.

– Замолчи, – приказал ему другой рыцарь.

– Или что? – хмыкнул пленник. – Вам всё равно приказали доставить меня живым и по возможности – невредимым. Болтовня не причина для нанесения тяжких травм.

Рыцарь хмуро промолчал.

– Что за чушь ты несёшь? – спросил наследник.

– О, сир, уж вы-то должны знать! Как-никак наш род наравне с другими держит защиту от полчищ Нижнего Города.

– Наш род? – удивился Чарльз. – Ты из…

– Минакуро, да. Минакуро Като.

Чарльз пытался вспомнить это имя. Он не слишком вникал в дела рода, загруженный обучением.

– Ты – друг Сержа, – узнала парня девушка, Афина. – Ты помог ему…

– Да, вспомнил, – подхватил и Чарльз.

Като криво ухмыльнулся, промолчав.

Грифонов, наконец, смогли напоить и успокоить. У Чарльза ещё крутились вопросы на уме, но он счёл правильным их придержать. Наследник, естественно, знал об Искателях и даже слышал, что у рода появился очень перспективный претендент на эту роль, но не знал – кто именно. Если Като намекал на это, то такой разговор следовало отложить и вернуться к нему, когда рядом не будет посторонних ушей.

Франсуа, вместе с капитаном Хейсом и рыцарем-наездницей Еленой, старшей среди наездников, шли в кабинет коменданта.

–…там нас и перехватили. Ржавый Пик был единственным местом, куда мы успевали дотянуть, – объясняла на ходу Елена. – У нас перегруз, и так едва успели.

– Значит, вам этого пленника надо увезти в Эстер? – у коменданта, наконец, сложилось понимание ситуации.

Разве что ценность пленника оставалась под вопросом. Посылать четвёрку грифонов, да ещё и усиленную команду стражей – не шутка.

– Именно так, – согласился Франсуа. – Но об этом пока не может быть и речи. В двух дневных переходах отсюда мы заметили крупную армию. Двигаются, надо понимать, в Ржавый Пик.

Хейс споткнулся.

– Чёрт… – он обернулся на Стража. – Много их?

Франсуа взглядом переадресовал вопрос Елене. Рыцарям-наездницам было привычнее вести разведку.

– Да, не меньше пяти полков.

Комендант вздохнул, переваривая эту новость, и пошёл дальше. Больше он ничего не спрашивал до самого кабинета. Там, забыв про расшаркивания с предложением войти и устраиваться, прошёл сразу до своего сундука, достал большую бутылку чего-то крепкого и стакан.

– Мне тоже, – попросил Франсуа.

– И мне, – подхватила наездница.

К стакану прибавилось ещё два. Хейс быстрым движением плеснул во все три по два пальца. Выпили молча и залпом. Дрянь оказалась крепкой, но никто не поморщился.

– Грифонов нам не прокормить, – сразу заявил комендант. – И воды на них нет. Нам и так едва хватает, выдаём по фляге на человека в день…

– Как только наши питомцы отдохнут – мы покинем форт, – тут же заявила Елена. – Налегке.

Последнее было сказано твёрдо и с нажимом на Франсуа. И наездница, и страж понимали простую истину – у грифонов есть шанс вырваться только налегке, без груза. Даже двух человек им не увезти из форта, без опасности угодить в когти лоялистов.

Комендант со своей стороны отлично понимал, что грифоны должны покинуть форт. Остаться здесь они могут только для разделки на мясо. Однако слишком хорошо понимал Хейс и то, что скорее одну из его рот дадут на съедение этим монстрам, чем наоборот. Ухватился же комендант за другое.

– Если сможете вырваться, то сможете и сообщение доставить? Описать наше положение.

Елена кивнула:

– Естественно.

– Сколько мы можем продержаться? – спросил Франсуа.

Хейс поморщился.

– Зависит от пушек. И того, насколько им надо. Без штурма форт не возьмёшь, – комендант глянул на бутылку и стаканы, поморщился и начал убирать их обратно. – А штурмовать – кровью умоются. Подход один. У нас высота. Ни таран, ни лестницы не подвести. Только пушки, а у нас всё пристреляно. Пока снаряды не кончатся – им ой как непросто на позицию встать будет. Но это если не пойдут рыцари.

Он вздохнул. Франсуа кивнул:

– Рыцари пойдут. Не случайно они сюда идут.

Хейс пожалел, что убрал выпивку.

– Вы, значит, остаётесь? – спросил он у стража.

Тот кивнул:

– Да. Нам потребуется камера для заключённого. Но в обороне мы примем участие наравне со всеми.

Комендант был рад такой помощи.

– По старшинству я обязан передать полномочия… – начал он.

– Нет, – отрицательно качнул головой Франсуа. – Я ничего не смыслю в военном деле. Командуй, комендант. Я и мои люди переходим в твоё распоряжение. Только двух человек в карауле оставлять надо. Пленник… Бойкий очень.

– Это обустроим, не извольте беспокоиться, – улыбнулся Хейс, а затем задумался. – Два дневных перехода, значит? Сегодня соберу офицеров, доведу обстановку. Начнём приготовление форта к осаде. Если на этом всё, мне надо заняться командованием.

Франсуа кивнул:

– Да, всё. Только покажите, куда посадить заключённого.

Вскоре страж вышел из крепости и подошёл к парню, который уже устроился у каменной стены и задремал.

– Подъём! Для тебя подготовили комфортабельные помещения.

Като приоткрыл один глаз, не реагируя на стражей, готовых поднять его жёсткими методами, если не пошевелится сам.

– Собираешься держать оборону, Бронс? – в голосе парня отчётливо звучала ирония, но он всё же поднялся. – Значит, мы действительно видели армию…

Они прошли ворота и двинулись по тёмному каменному коридору.

– Тебе не всё равно? – спросил Франсуа.

– Нет, как ни странно, – отозвался Като. – У меня даже есть отличное предложение, решающее твою проблему.

Бронс сам не был уверен, почему продолжает разговаривать с пленником. Точнее, отчасти был. Ему описали Като, как лживого предателя, способного на любые уловки ради освобождения. Като не был лживым, и не факт, что был предателем. Дезертиром – да. Франсуа привык доверять своей личной оценке людей, и его инстинкты давали пленнику совершенно иную характеристику, нежели описание, полученное от Верховного Совета.

– Не интересует, – ответил Бронс.

– Ты можешь до посинения строить из себя образец неподкупности, – ничуть не удивился ответу Минакуро. – Однако я, как и ты, хочу вернуться в Эстер.

– Врёшь.

– Вытащи голову из задницы и подумай. Я не из благородных побуждений хочу вернуться. А из-за девушки, с которой путешествовал. Да, моя цель – взять её и снова свалить. Но…

Они дошли до комнаты, выделенной под камеру. Каменный мешок с одной дверью, некогда бывший кладовкой. Като безразлично окинул его взглядом, вернув внимание Франсуа.

– Она будет ждать меня. И я приду за ней. Давай просто свалим из этого место на своих ногах. Вам, конечно, придётся сменить свои приметные костюмчики, но зато мы избежим участи, быть запертыми в осаждённом форте.

– Заходи, – Бронс кивнул на «камеру».

Минакуро остался стоять, дожидаясь ответа.

– Нас перехватят патрули, – всё же заговорил Бронс.

– Разобьёмся на пары. Устанут искать, – тут же скорректировал Като.

В другой ситуации его план был бы вполне осуществим, если верить ему на слово в том, что касалось его девушки.

– Нет.

Глаза Минакуро сверкнули.

– Ты бы с удовольствием так и сделал. Значит, не можешь. Уверен, что будут искать. Мы так называемым лоялистом не упёрлись, значит… Оу… – он криво ухмыльнулся. – Чарльз и Афина. Войска пришли за ними. Понятно.

И более ничего не говоря он зашёл в комнатку и сел на пол, закрыв глаза. А Бронс ещё раз убедился – перед ним не просто одарённый.

Глава 2

Грифоны улетели ночью. Когда луна скрылась за тучей, и на окрестности опустилась кромешная тьма, животные взмыли в небо. Солдаты дежурившей роты услышали лишь несколько хлопков крыльев, после чего ночь затихла.

Комендант собрал офицеров и обозначил ситуацию, затем к обсуждению присоединился Франсуа, и все вместе они дорабатывали план обороны форта. Оценивали, сколько среди одарённых есть тех, кто может лечить, кто способен держать осадный щит, а кому лучше вообще не появляться на стенах и ждать момента, когда враги начнут прорываться в форт. Оценки оказались скромными, если не сказать хуже. В гарнизоне одарённых было всего пятеро. Лекарка Ульяна в бою была бесполезна, а из четырёх оставшихся осадный щит мог держать только сам Хейс.

Стражи хотя и меняли картину в лучшую сторону, но не сильно. При всех своих навыках и способностях они оказались не достаточно подготовлены к открытой войне. Блокирование чужой магии, защита от заклинаний короткой и средней дистанции, связывание, да, в этом стражи были специалистами. Но война – иное.

А пока шло совещание, молодой наследник Минакуро подошёл к двум стражам, что караулили заключённого.

– Сир Минакуро, – негромко обратился один из рыцарей к парню. – Нам приказано…

– Охранять и не допустить побега, я знаю, – оборвал мужчину наследник, привыкший командовать. – Я хочу с ним говорить. Обсудить некоторые дела клана.

Стражи переглянулись, но не нашли серьёзных оснований для остановки молодого человека в его стремлении. Дверь в маленькую каменную коробку была открыта, и целеустремлённый юноша вошёл к заключённому. Ничего не говоря создал в ладони заклинание светильника и подвесил у стены. Затем обернулся к стражам.

– Отойдите подальше, нам не нужны лишние слушатели.

Это требование вызвало у стражей массу негативных эмоций, впрочем, оставленных при себе.

Като сидел в позе для медитации, какую позволяли оковы. Он приоткрыл глаза и немного прищурился от света магии.

– Встань, когда с тобой говорят, – всё тем же командным голосом продолжил Чарльз.

Заключённый вяло поморщился.

– Не… Лучше ты садись. В ногах правды нет… – и, подумав, добавил. – её, конечно, нет и там, на чём обычно сидят, но хоть комфорта побольше.

– Как ты смеешь? – нахохлился юноша.

Его такое обращение нисколько не оскорбило, возмущался он по привычке. По вбитым правилам поведения.

– Я нахал и подлец, – чуть дёрнул плечами Като. – В чём, как видишь, есть свои преимущества и недостатки.

Чарльз, как мог, устроился на полу, привалившись к стене. Он успел привыкнуть к лёгкой прохладе камня вокруг и не испытывал по этому поводу дискомфорта.

– Ты говорил, что являешься надеждой на спасение от демонов, – вернулся к прерванному разговору наследник.

– Да, я удостоен сомнительной чести быть Искателем.

– Почему сомнительной?

Като посмотрел на своего собеседника с удивлением.

– Того, что это гарантированная смерть, мало?

– Это – долг дворянина, – ответил Чарльз.

Заключённый криво усмехнулся.

– Какая милая наивность. Долг дворянина, – Като поморщился. – Пустые слова, и я могу тебе только посочувствовать, если ты в них искренне веришь.

Чарльз терпеливо продолжил гнуть своё:

– Может это и наивно, но я верю, что мы, наделённые даром, обязаны защищать людей от угроз. Даже ценой своей жизни.

Като хмыкнул.

– Поправка. Милая, но благородная наивность. Правда в том, мой друг, что одни становятся героями, когда другие совершают ошибки.

Чарльз заинтересовался.

– Что это значит?

Вопрос заставил Като скептически изогнуть бровь.

– Ты пришёл сюда, чтобы слушать мои размышления на тему устройства мира? Уверен, что я – подходящий источник таких познаний?

– Я знаю, кто ты, – уверенно заявил Чарльз, и, не обращая внимания на смех в глазах Като, продолжил: – Ты бедняк, попавший в среду аристократов, но оставшийся бедняком. Ты не понимаешь, что значить – быть дворянином. Но ты не рос среди нас, и тебя это извиняет. Однако я спрашиваю тебя, потому что ты воспринимаешь всё иначе, с другой точки зрения. Полезно иногда услышать человека, который думает не так, как ты сам.

По мере того как юноша говорил, Като всё больше улыбался. Если сначала он заговорил просто от скуки, то сейчас разговор ему нравился сам по себе.

– Вот она, типичная молодость. Каша из заблуждений, стереотипов, почерпнутых где попало знаний, коими хочется блеснуть. И приправлено всё это самолюбием и самоуверенностью.

Чарльз нахмурился.

– Ты младше меня на десяток лет.

– Пусть так. Хочешь знать, что значат мои слова? Легко, – Като кивнул в сторону улицы. – Через несколько дней под стены форта придут войска и начнут осаду. Если комендант окажется человеком толковым и грамотным – героев не будет. Будет хороший военный механизм, в котором каждая деталь стоит на своём месте. Но если он идиот, героев будет много. Герои будут своими жизнями платить за отброшенные атаки, ценой жизни останавливать прорывы врага. Платить кровью и жизнями.

– Война намного сложнее, – возразил наследник.

– Естественно. Я утрировал, чтобы передать мысль, – безразлично отозвался Като.

– Я понял, о чём ты. Но при чём здесь дворяне?

Заключённый рассмеялся.

– Да всё просто. Если бы дворяне в немалой части своей не были уродами, которым плевать на неодарённых, никакие жертвы и не требовались бы, но ты этого не поймёшь.

Чарльз надулся, как надувается любой молодой человек, которому говорят, что он неспособен что-то понять.

– Ты говоришь очевидные вещи с таким пафосом, будто раскрываешь тайны вселенной. Но люди такие, какие есть. Хорошие и плохие. И одарённые, и неодарённые. Хотим мы этого или нет, всегда будут хорошие и плохие люди.

Однако заключённый лишь хитро улыбнулся.

– Как жаль, что ты всего лишь дворянин, с детства окружённый бархатом и золотом, неспособный понять жизнь простых людей, неодарённых. Ты не можешь взглянуть на мир другим взглядом.

Чарльз нахмурился. Он чувствовал, что собеседник готовит ему какую-то логическую ловушку, но не мог понять, где она.

– Люди есть люди! С простыми желаниями. Все хотят есть, пить, любить!

– Нда? Тогда что отличает дворян от неодарённых?

– Чувство долга и ответственности, приходящее вместе с даром!

Като хмыкнул.

– Не ты ли только что говорил, что люди одинаковы? Что одарённые, что нет?

– В своей основе – да. Но воспитание и дар…

– Вот как? – оборвал наследника парень. – А скажи-ка мне, что будет, если у главы рода, вот у тебя в будущем, родится недостойный сынок? С детства вместо учёбы желающий только мучить собак и птичек?

Чарльз дёрнулся, как от пощёчины.

– Такого не будет!

– Почему? – улыбнулся Като. – Ты же сам сказал, что и среди дворян рождаются всякие люди. Ну вот, родится у тебя такой. Что ты будешь делать? Неужели придушишь в колыбели, чтобы, не дай демоны, он не стал следующим главой и не устроил кровавую вакханалию в самый неподходящий момент?

Юный наследник насупился.

– Он не будет допущен к наследованию.

– Конечно! – с удовольствием протянул заключённый. – Его спровадят в какую-нибудь глушь. Мальчик подрастёт и переключится с собачек и птичек на собственных слуг. Потому что озвереет от безнаказанности.

– И что это доказывает? – с вызовом спросил Чарльз.

– Только то, что вам с какого-то чёрта власть дана по праву рождения. И пусть даже жадных, злых, подлых и прочих моральных уродов среди вас будет меньшинство, каждый такой станет причиной горя сотен людей. Но злая ирония в том, что уродов будет большинство. Потому что безнаказанность и вседозволенность порождает уродов и мразей. Вот она, точка зрения бедняка, сир наследник.

Като замолчал, закрыл глаза, будто бы вообще отрешился от внешнего мира. Чарльзу потребовалось время, чтобы подавить вспышку раздражения. Он сам завёл этот разговор. Сам хотел узнать, что думает человек, видящий мир иначе. Всю его жизнь Чарльза окружали дворяне и только дворяне. Даже слуги его были из семей одарённых, слабые представители его собственного рода. Здесь, в этом дальнем форте, он впервые вырвался из этого стерильного окружения. Послушал разговоры солдат и офицеров.

– И это оправдывает твоё предательство? – спросил Чарльз. – Этим ты оправдываешь своё бегство от ответственности за целый город?

Като расслабленно повёл головой, будто собеседник пытается доказать ему, что огонь не горячий, ночью на небе горят светлячки, а детей приносит аист.

– Ты что-нибудь знаешь о первых Искателях, наследник древнего рода?

– Естественно! – искренне возмутился Чарльз. – Они были героями! Они…

– Да-да-да, – вновь перебил его заключённый. – Знаешь, я вижу. А теперь попробуй применить содержимое своей черепушки по прямому назначению. Почему первые Искатели были героями, уходящими вниз группой, и возвращавшиеся если не в полном составе, то с минимальными потерями? И почему сейчас тех, кого называют искателями, посылают по одному? На верную смерть?

– Потому что… – Чарльз ведь и вправду не задавался этим вопросом. – Сейчас нет достаточного количества достойных…

Като в голос засмеялся, вообще не пытаясь как-то сдержаться хоть из малейшего приличия. Чарльз нахмурился, однако сдержался. Собеседник всё ещё был ему интересен.

– Нет достойных? Большей глупости в жизни не слышал, – продолжая похихикивать, сумел заговорить заключённый. – Посмотри на меня и скажи, что я – самый достойный кандидат. Достойнее тебя и всех твоих братьев. Образец… – заключённый вернул несколько эмоциональных матерных конструкций, – … для подражания. Прям бери и без украс пиши героическую балладу!

Чарльз, подумав, был вынужден признать:

– Дело в другом…

Като перестал смеяться, его внимательный взгляд выразил какое-то… одобрение?

– Всё намного проще. Искатели закрывают… что-то в глубине Нижнего Города. Это нечто, насколько я слышал, называется вратами. И, помимо самого желания учиться и развиваться, никаких особых требований к Искателям нет. Я, естественно, не знаю ничего наверняка, однако… Я кое-что знаю о людях. После первых Искателей эти так называемые врата долгое время оставались закрытыми. Возможно, даже успело родиться и умереть два – три поколения. Наследники Искателей обзавелись влиянием, властью. И уверенностью в том, что не им, таким важным и возвышенным, следует рисковать своей шеей и жопой в попытках закрыть врата. Никто из них не желал погибнуть! Даже допустим, что несколько раз туда действительно спускались команды, состоявшие из лучших представителей наших семей. Или не только наших семей. И вот уже среди нескольких лучших появляется ещё один, новичок, возвысившийся в Нижнем Городе. И создавший свой род, передавший своим потомкам силу. И власть.

Чарльз, тоже кое-что знавший о людях, мрачно кивнул.

– И кому-то пришла в голову мысль, что Искателям лучше вообще не возвращаться из Нижнего города.

Като криво улыбнулся:

– А теперь обвини меня в том, что я не хочу отдавать свою жизнь за кучку трусов, предавших своих предков.

Минакуро, осознав, что слова его собеседника звучат пугающе правдоподобно, тряхнул головой:

– Не может быть всё настолько просто!

Като пожал плечами:

– Моя версия звучит правдоподобнее, чем твоя. И у почтенного главы рода найдутся логические обоснования, звучащие вполне… Приемлемо, – в слове, которое Като подобрал не сразу, отчётливо звучало презрение. – Что-нибудь об ответственности, лежащей на его плечах. И что ляжет на твои плечи. И что твоя возможная смерть в Нижнем Городе принесёт намного больше… проблем, чем смерть какого-то… – заключённый так и не подобрал слова, но выражение его лица было красноречивым. – Поэтому твои слова о чести аристократов звучат для меня, как несмешная шутка.

Чарльз насупился:

– Я всё равно в них верю!

Като хмыкнул:

– И я тебе верю. И сочувствую. Чем ближе будет подходить момент, когда ты станешь главой рода, тем больше ты будешь осознавать, что лично ты один, как бы ни старался, ничего не изменишь. И осознание несправедливости, если оно у тебя появится, будет душить тебя каждый день. Пока ты не примешь мир таким, какой он есть, став таким аристократом, каким тебя хотят видеть. Такой же мразью, как и все остальные. Или же пока ты не свихнёшься от попыток что-то изменить, и не будешь устранён собственными родственниками.