Текст книги "Крыло Книга 4 (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Третий способ пробития – раскачать. Не единовременный мощный удар, а долгое давление. Например, замирающий ветер рассчитан на то, что его будут пытаться пробивать мощными ударами, и хуже сопротивляется именно давлению, потому что начинает жрать энергию, как не в себя. Тем не менее его так пробить всё равно сложно. А вот обычные щиты, если на них именно давить, начинают терять целостность конструкции, требуя внимания на восстановление.

Ну и четвёртый способ – прокалывание. Это уже более специфичная уловка. Используется заклинание-протыкатель, больше напоминающее взломщик. Но протыкатель не снимает защиту совсем, а создаёт в ней небольшой пробой, через который можно провести другое атакующее заклинание. Трюк эффективный, но достаточно сложный и требующий значительного опыта.

Я, по понятным причинам, пользовался вторым и третьим способом, реализуя преимущество неограниченного источника энергии.

– Да, я продвинулся, – скромно кивнул, намекая, что не буду распространяться о методах продвижения.

– Я заметил, – хмуро кивнул Синдзи. И продолжал с какой-то усталой обречённостью: – Мы с тобой столько времени тебе навыки ставили. Чтобы ты привыкал правильно реагировать… А теперь? Всё заново! Всё сначала! У тебя же теперь совершенно иной потенциал!

Старика проняло. Даже немного стыдно стало перед ним, я же ему всю программу подготовки пустил коту под хвост.

– Да. Неловко получилось. Я, конечно, понимал, что результаты сильно поменяются, но не думал, что настолько.

– Ладно, – он вздохнул и махнул рукой. – Давай смотреть, на что ты теперь способен.

И мы начали смотреть. Естественно, все заклинания, что я успел отработать в трансе, получались без всякого напряжения. Мне хватало мысли, только подумать, что хочу сделать каменную броню, и всё, в голове уже висит готовый контур, либо напитывай, либо меняй под нужды ситуации. Модификация тоже давалась предельно легко, пускай и требовала какого-то времени.

Но всплыли и неприятные моменты. Например: каменная броня. Я изучил базовое заклинание, самое простое. У него были модифицированные, более сложные варианты. При правильном развитии я должен был постепенно перейти от базового заклинания к более сложным формам. Ага, вытеснить простое базовое заклинание более эффективным сложным. Вспоминаем про то самое ограничение, не позволяющее изучить два очень похожих заклинания.

И как несложно догадаться, я сам себя обманул. Базовую версию заклинания я наработал до такого уровня, что модифицированная вообще отказывалась ложиться в память. В моём исполнении, учитывая опыт, «гранитная преграда», модифицированная версия, была хуже «каменной брони». И два раза из трёх я сбивался, используя базовую версию вместо улучшенной, потому что подсознание твердило, что она, базовая, эффективнее. И Синдзи не был уверен, что мне удастся переубедить своё подсознание, что заставляло меня почти взвыть.

Гранитная броня была легче, меньше, не сковывала движения, почти, и больше напоминала доспех из множества маленьких чешуек. При правильном применении она не только не замедляла, но и ускоряла пользователя. Но защищала пока хуже, просто из-за низкой концентрации. Поправка – относительно низкой. Все же навыки применения заклинаний я тоже прокачивал в трансе и осваивал новую магию быстро. Однако всё ещё недостаточно.

А ещё я осознал, что с трансом надо отныне быть осторожнее. Модифицированную защиту через него изучать уже нельзя. Я буду сбиваться на применение другого заклинания, и могу запросто зажарить собственный мозг, заставляя его тренировать то, что он уже тренировал, и что у него получается и так. Мозг, он ленивый, единожды выработав привычку переучиваться не любит.

– Я не знаю, кто и как тебя обучал, – по итогу вздохнул Синдзи, – но он кретин. Да, исполнение изученных заклинаний тебе подтянули, но лучше бы этого не делали, а подождали, пока мы изучим правильные версии, которые уже должны были стать для тебя основными. Теперь мне придётся полностью менять карту заклинаний, чтобы у тебя было больше возможностей для атаки и защиты, и чтобы заклинания не пересекались, с чем раньше проблем не было. Можешь дать этому умнику в морду и передать, что от меня.

Ага, я лбом об стену постучусь, чтобы впредь не торопиться.

– Завтра не приходи, мне не до тренировки будет. А пока всё. Надеюсь, больше ты мне таких подстав не подбросишь.

Вот и продвинулся в собственном развитии.

Глава 15

Когда Соня узнала, что у меня образовался выходной день, восторгу её не было предела. А выходной день действительно образовался. При помощи транса осваивать пока ничего не нужно. Сигурэ не принесла новых свитков с тайными знаниями. Керамбит лежал в своей шкатулке, дожидаясь окончания поставленного мне срока. Завод работал. Даже артефакторика пока стояла, я переваривал те основы, знания которых требовал Гарри, голова откровенно гудела от новой информации, мне нужна была хотя бы небольшая передышка.

Соня не могла этим не воспользоваться.

И потому сейчас мы присутствовали на каком-то не совсем понятном мне мероприятии. Светский раут, так сказать. Или встреча «творческой» богемы, что было ближе к истине.

Я держал нейтрально-дружелюбную улыбку и сопровождал Соню. По возрасту по-настоящему «взрослые» мероприятия мне были пока недоступны, да и наш с Соней статус играл свою роль, но… Мне было откровенно плевать.

Не могу считать себя большим знатоком аристократической жизни, но из общения с Сержем и Алексасом я усвоил несколько базовых вещей. Все аристократы, как и одарённые из безродных, делились на две большие группы: тех, за кем была сила, и на тех, за кем её не было. Под «силой» подразумевалась совокупность личных способностей, происхождения, положения в роду, связей, знакомств и ресурсов. Например, Соня входила в первую группу, за счёт дружбы с Сержем и связи со мной. Да, она могла легко из первой группы вылететь, но конкретно сейчас сила за ней стояла.

И потому все, за кем силы не было, просто и легко оказывались где-то на уровне её изящных ножек. То есть должны были чётко осознавать, что за неправильно сказанное слово или косой взгляд могли огрести охапку проблем. А за серьёзный косяк можно было пострадать уже физически, вызов на дуэль никто не отменял.

Я по большей части общался именно с людьми из первой группы, очень редко пересекаясь с людьми из второй. Вторая группа мне была неинтересна, к тому же её представители меня побаивались, обходя стороной во избежание проблем.

И здесь всплывает интересная закономерность. Те же Серж и Алексас её не замечали, потому что живут внутри среды и не могут посмотреть на всё это со стороны. Наделённые силой и властью плевать хотели на многие условности. За ними уже власть и сила, им не нужно ничего никому доказывать. Держать марку, поддерживать статус – возможно, хотя и не обязательно. Придёт Серж на какую-нибудь церемонию в дорогом костюме или в рванье – какая разница? У него свой завод, нечто несоизмеримое по масштабам с вечерним костюмом. И нет, наделённые силой и властью не пускаются во все тяжкие, нет. В свободное от работы время они наслаждаются жизнью. Одеваются дорого и элегантно, делают красивые жесты, потому что получают от этого удовольствие.

Что же касается одарённых, за которыми силы не было. Здесь свои забавные крайности. Один смирились со своим статусом и вели обычную ничем не примечательную жизнь. Бармены, рядовые юстициарии, музыканты. Все эти слабые одарённые жили, как нормальные люди. Влюблялись, встречались, работали, не зацикливаясь на достижении высоких результатов, званий, положения в обществе.

А были другие. Которые хотели казаться чем-то большим, чем являлись. Пыжились, надували щёки, занимались непонятно чем, делая вид, что это очень важно. Первый раз я их видел во время Большой Охоты. И сегодня столкнулся вновь с данной категорией одарённых на этом забавном мероприятии. Живут в своём выдуманном мирке, плетут друг против друга какие-то свои интриги, гадят по мелочам, развлекаются, в общем, как могут. Это аристократия, которая «не вписалась в рынок». Всё полезное, на что они реально годны – обеспечивать функционирование богемы.

Отношусь я к ним пренебрежительно, не потому, что не люблю культуру и деятелей культуры в целом. Всё проще. Конкретно сейчас все эти пассажиры были нахлебниками, окуклившимися в своём мирке. Они даже о войне не говорили! Соня прямым текстом предупредила: «говорить о войне – дурной тон». Война, это не про них, это где-то в другом мире, с другими людьми. Я даже получал от этого какое-то своё извращённое удовольствие, когда слышал очередной диалог:

– О, сир Ашер, пожалуйста! – капризным голоском обращалась молодая женщина к своему спутнику. – Не хочу ничего слышать об этой глупой войне! У меня от неё совсем пропадает аппетит.

Потрясающий инфантилизм!

– Ты, я смотрю, получаешь наслаждение от происходящего, – заметила Соня мою улыбку обожравшегося сметаной кота.

Мы ждали начала театрального представления. Камерного, маленького, «для своих», так сказать. Без театральной сцены, она была не нужна, всего пара-тройка актёров, большая комната, да несколько стульев – всё, что нужно такому театру. Но богема не может просто собраться, посмотреть представление и разойтись. Не из-за постановки же они все здесь собрались, в конце-то концов! Они здесь ради «общения». Я, правда, вообще никого не знал. Соня, к её чести, знала только тех, с кем пересекалась в театре. Сегодня мы были теми, кто создавал правильный фон всей этой мышиной возне. Люди, наделённые властью, как бы смешно это ни звучало. И теперь все присутствующие, поглядывая на нас, сами себе говорили: «Вот, важные люди пришли, значит, мы здесь не зря присутствуем, тоже чего-то стоим, а серьёзные вещи обсуждаем!».

– Ага, – отвечаю, нагнувшись к ушку девушки. – Слёзы умиления накатывают. Они здесь все наивные, как дети. Меня прямо распирает от желания подойти к кому-нибудь из них и начать разговор на важную тему межродовой политики. Представь, как вон тот усатый пухлячок будет лепетать какую-нибудь откровенную несуразицу.

Моя спутница чуть улыбнулась, держа лицо.

– Этот усатый пухлячок – Николас Россен. Его род входит в Верховный Совет Эстера.

– Отлично! – оскалился я, направившись прямо к мужчине.

Он как раз закончил разговор с какой-то дамой, длинной и сухой, и оглядывался по сторонам. Увидев нас с Соней, идущих прямо к нему, подтянулся, готовый проявить всю галантность, на какую был способен.

– Молодые люди, – покровительственно кивнул нам, похоже, банально не зная нас в лицо.

– Сир Россен, для меня честь познакомиться с вами лично, я слышал о вас только хорошее, – с восторгом в глазах здороваюсь с пухлячком. – Позвольте представить, моя невеста, Соня, восходящая звезда юношеского театра Эстера.

Только опыт работы в театре позволил Соне сохранить лицо. Николас же, внимательно посмотрев на девушку и явно её не узнав, закивал:

– О! Да, да, конечно! Юная леди подаёт самые большие надежды! Буду рад увидеть вас и в нашем маленьком театре.

Соня сделала скромный книксен. А я продолжил:

– Что вы думаете о петиции, что организовал Сир Боярский?

Видел одного из них среди публики, но не подходил. Они делают вид, что меня нет, я отвечаю им взаимностью. Но это вовсе не значит, что я не могу самую малость им подгадить. Видя, что Россен недоумевает, потому что слыхом ни слыхивал ни о какой петиции, тем более что я выдумал её буквально только что, я поспешил развеять неудобное положение, в которое поставил пухлячка.

– Я согласен, что в столь сложные времена всем нам просто необходимо сплотиться вокруг идеалов чести и достоинства, провозглашённых мудрыми руководителями нашего славного города. И внести посильный вклад в победу. Сир Боярский скромно поведал мне, что собирается внести петицию, что разрешила бы лучшим людям художественного мира Эстера, выезжать в действующую армию и давать концерты для поднятия боевого духа. Естественно, за скромную, но справедливую оплату, но какая выдающаяся самоотверженность!

На словах об идеалах чести и достоинства Россен удивился. Мудрые руководители вызвали у него приступ зубной боли, правда, кратковременный. Мысль о посильном вкладе в победу его явно напугала. Идея о концертах в действующей армии удивила ещё больше, чем идеалы чести и достоинства. А слова о справедливой оплате, что неудивительно, вызвали приступ энтузиазма. Как всё знакомо.

– О! Какая великолепная идея! Солдатам на передовой определённо нужно знать, что за спиной их сильный фронт, оказывающий всеобъемлющую моральную поддержку!

Тыл, но не буду же я поправлять уважаемого человека.

– Эту петицию обязательно надо поддержать! – продолжил меж тем пухлячок. – Как хорошо, что я о ней услышал! Ведь актёрским трупам нужно не только добраться до места, им нужна сцена! Помощники! Это очень, очень важный вопрос! Мы не можем оставлять на самотёк состояние боевого духа наших доблестных защитников!

Стоявшие рядом люди, обсуждающие что-то своё, услышали разгорячённого Россена, поинтересовавшись, а что он, собственно, так горячо одобряет. И, услышав объяснение из уст Николаса, слово в слово повторяющие мой экспромт, включая и то, что он сам слышал от Боярского об этой петиции, тут же принялись её поддерживать.

Мы с Соней в этот момент уже убрались подальше, чтобы девушка могла, наконец, засмеяться. А то я чувствовал, что держится она на остатках силы воли.

В этот момент к нам почти незаметно подошла та самая длинная худая дама, которую я про себя обозвал высушенной.

– Спасибо за это представление, сир Минакуро, – обратилась она ко мне. – Уверена, обсуждение этой петиции будет развлекать меня ещё не один день.

Соня поспешила взять себя в руки. А я кивнул:

– Пожалуйста, сира Уайт. Мне, право, это ничего не стоило.

Женщина улыбнулась, кивнув:

– Я заметила. Это болото заслуживает того. Приятного вечера, молодые люди.

– И вам, сира, – пожелал я уже в спину удаляющейся даме.

Когда она удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать нас, Соня пояснила мне:

– Это Анастасия Уйат. Некогда великолепная актриса, сейчас иногда ставит спектакли. Когда я начинала, она была моим кумиром.

Пожал плечами:

– В чувстве юмора ей не откажешь.

В зале зашумели. Можно было подумать, что спектакль начинается, но нет. Это обсуждение петиции дошло до самого Боярского. И мужчина на голубом глазу заявил, что таки да, готов выступить с таким предложением. Бесплатные клоуны.

– Ты и правда это сделал, – с восхищением выдохнула Соня. – Вот так, без подготовки. Взял и всех взбаламутил.

Она с интересом наблюдала за разгорающимся обсуждением. Обсуждали в первую очередь размер справедливого вознаграждения. Крохоборы. Вот не бедные же люди, а всё равно туда же. Или я чего-то не знаю? Может, этих пустозвонов в семьях финансируют куда скромнее, чем мне представляется?

Пришедшие, наконец, артисты просили всех успокоится и освободить место для спектакля. Однако на них пшикали и настоятельно просили не мешать, когда идёт обсуждение столь важного вопроса, как деньги. И боевой дух армии, конечно.

В общем, творческий вечер принёс массу впечатлений. Не могу сказать, что отдыхал душой, но повеселился, это правда.

Когда средненький, если не сказать скучный, спектакль закончился, мы не стали задерживаться. Может быть, Соня опасалась, что я устрою ещё какой-нибудь переполох на ровном месте, хотя я и заверил девушку, что дважды один трюк не сработает. Не за один вечер точно. И мы прогулочным шагом отправились домой.

– Твои слова о невесте были всерьёз?

Я отвесил себе мысленный подзатыльник. Слишком увлёкся. И что теперь отвечать? Чёрт! Как же всё непросто! Расслабился. Слишком расслабился.

– Извини, я тороплю события, – по-своему интерпретировала моё молчание Соня.

Надо переключить тему.

– Я скорее задумался, как вообще оформить помолвку? У меня есть некоторые сомнения, что твои родители хорошо меня примут.

– Это мягко сказано, – согласилась Соня. – У меня самой очень… сложные взаимоотношения.

– Ты рассказывала про свою старшую сестру, – напомнил я. – А потом про то, что твоих родителей свели специально.

Она кивнула:

– Да, всё верно. Для одних целей нужен первый ребёнок. Для других – второй. А главное… Моё рождение отняло у мамы возможность завести ещё детей. Мои родители точно знали, что у них будет только два ребёнка, девочка и мальчик. Я их разочаровала только своим рождением. Не пойми неправильно, меня любили. Но так и не смогли принять. Мальчик, особенный одарённый, с особенным даром, должен был как-то окупиться. Я не знаю, как именно, но там что-то ценное. А они не получили ничего.

Соня остановилась и взглянула на небо.

– Я много думала об этом. Пыталась представить. И у меня даже получилось. Представь, что тебя готовят для одной-единственной цели, одной задачи. Одно единственное дело, исполнив которое ты будет точно знать, что жил не зря, что сделал нечто важное, внёс свой вклад. Ты живёшь с этой мыслью, с самого детства. Их же готовили сразу, заранее, никаких отношений с посторонними, они сразу были предназначены друг другу. Жили ради одной цели.

Одарённая опустила взгляд.

– А затем в один миг узнают, что всё зря. Всё было напрасно. Поэтому я ни в чём их не виню. Ни в чём не виню.

Я обнял девушку и прижал к себе. Какое-то время мы стояли вот так, обнявшись, пока девушка не отстранилась. Подняв на меня взгляд, она грустно улыбнулась.

– Ты прав насчёт них. Что помолвка не вызовет у них радости.

Мы снова перешли на прогулочный шаг, медленно возвращаясь домой.

Если не брать в расчёт, что ни о какой помолвке речи не идёт, то мне это чужое мнение совершенно неинтересно. Но, формально, Соня тоже может наплевать на родителей и обратиться к старейшинам. Формально. Традиции, однако, настаивают, что при живых родителях разрешение должны давать именно они. Просто потому что это традиция, так положено и так далее и тому подобное. Как ни странно, наши сожительство куда менее «неприлично», чем «не получить разрешение родителей». Не знаю, как это работает, и не думаю, что хочу знать. В конце концов, я не собираюсь на ней жениться.

– Всё так плохо? – спрашиваю больше для поддержания разговора.

– Это непросто объяснить. Они согласятся, в конце концов. Но до этого наговорят гадостей, мне в первую очередь. Знают, что я не отвечу.

Я вздохнул.

– Не думай об этом сейчас. Я всё ещё совершенно неуверен в том, сколько времени проживу. Год? Два? Три? Это куда более насущная проблема, чем помолвка. Или можешь попробовать смотреть на проблему моими глазами. Что такое ворчание пары человек, с которыми ты видишься-то раз в вечность, в сравнении с непонятной синей тварью из Нижнего Города. Несопоставимые масштабы.

Соня кивнула, но мои предложение облегчения не принесло.

– От этой мысли ещё хуже. Ты занимаешься чем-то важным, значимым. Не потому, что родился правильным или неправильным, а потому что умеешь делать оружие и хочешь этим заниматься. А у меня родители, которые не могут смириться с тем, что произошло семнадцать лет назад! Семнадцать лет, Като! Они не хотят понимать, что я ни в чём не виновата! За эти годы они твёрдо пришли к мысли, что я специально сломала им жизнь!

Я снова вздохнул и пожал плечами.

– С этим ты уже ничего не сделаешь. Родителей не выбирают.

Она покосилась на меня.

– А ты? Я понимаю, что твои родители, ну… Но те люди, которые тебя растили? Что с ними?

Я развёл руками:

– Я стал для них обременением и убежал. Потом много лет с ними не встречался. А совсем недавно… Нельзя сказать, что мы виделись. Я проходил мимо и посмотрел, как они, чем живут, что делают.

Я замолчал.

– И как? – спросила Соня, разрывая паузу.

Хмыкнул:

– Ничего не изменилось. Люди не меняются, если на то нет веской причины. Я об этом задумался, когда оказался в Верхнем городе.

– О том, что люди не меняются?

– Нет. О себе, надо ли мне меняться.

Мы помолчали, хотя я знал, что Соня спросит:

– И что ты решил?

– Нет. Не надо. Подстроить поведение, кое-чему научиться, это понятно. Но я остался тем же парнем, что бегал по улицам трущоб, воровал еду, дрался с другими пацанами, перебивался мелкой работой. Характер всё тот же, просто теперь я умнее.

Девушка улыбнулась:

– Я бы поспорила о верности последнего тезиса.

Глава 16

Послеобеденная жара. Полигон. Представительная компания из двух десятков одарённых. Из всей этой толпы я знал только старейшин Минакуро. Остальные – приёмная комиссия. Какой контраст с тем сборищем, на котором мы с Соней были два дня назад. Спокойные, серьёзные люди, красота.

Первая партия предсерийных образцов была закончена. Десять экземпляров, каждый собран практически вручную, с подгонкой всех деталей, что нормально для предсерийной партии, конечно, сделаем последовательную инструкцию, чтобы средней руки слесарь смог собрать наше чудо-оружие.

Алексас не хотел собирать полноценную комиссию сразу, предлагал сначала показать только членам рода, но я настоял. Так и этак покрутив получившуюся игрушку, а если сравнивать массу и габариты, то в сравнении с другими пистолетами получилась именно игрушка, я преисполнился уверенности в результате. Точнее так, я знал, что пистолет забракуют, докопавшись до тех немногих недостатков, что у него есть. Просто чтобы дать по носу наглой молодёжи. Поэтому передо мной стояла задача собрать как можно больше специалистов, в том числе командиров новой армии, которые смогут увидеть и потрогать моё оружие. А уж недостатки мы исправим.

Комиссия проходила предельно просто. Сначала я показывал оружие, рассказывал, как оно работает, в общих чертах, демонстрировал перезарядку. Та часть гостей, что уже носила мундиры, на моменте с перезарядкой выглядела очень заинтересованной. Рассказав и показав, я отошёл в сторону, предоставляя игрушки большим мальчикам.

Несколько минут приёмная комиссия обследовала образцы своими руками, что-то между собой обсуждая. Потом вояки начали заряжать оружие и стрелять. Полигон постепенно заполнялся дымом.

– Зря далеко отошёл, – сказал мне оборотень. – Вдруг вопросы возникнут – надо будет отвечать.

Мы втроём, я, Алексасом и Серж, стояли в стороне и ждали.

– Не возникнет, – покачал я головой. – Пистолет в обращении – проще некуда.

– Это запросто может сыграть за минус, – ответил Серж. – Наверняка не скажу, но офицерам нравится, чтобы оружие выглядело дорого. Для себя они такой могут и не захотеть. А рядовым пистолет ни к чему… Артиллеристам разве что, для самозащиты.

Правда в его словах была, конечно. Да только не вся.

– Офицеры-то, может быть, и не захотят, – пожал я плечами. – Да только им не на свои деньги покупать. Это раз.

Даже издалека было заметно, как все внимательно изучают переломный механизм. Такой в этом мире уже был, я одну подобную винтовку видел… Точнее, не винтовку, а скорее ручную картечницу. Чудовище то ещё, чисто на уток охотиться. Мой максимально простой и надёжный механизм, судя по реакции приёмной комиссии, пришёлся по душе.

Сейчас на вооружении армии стояло несколько пистолетов, довольно старых. Судя по всему, их не заменили чисто из традиции, ну и потому, что производит эти пистолеты семья, вассальная правящему дому. Лоббизм в чистом виде. И пистолеты те… Невероятно устаревший хлам. На своём уровне технологий они выполнены качественно и достойно, и когда-то давно, когда их принимали на вооружение, это было вполне сносное оружие. Когда-то давно. Однако перезаряжать их нужно только с дула, никакого затвора не предусмотрено. Для перезарядки нужен шомпол, чтобы спрессовать порох, нужна зарядная сумка, отмеряющая количество пороха, потому что легко можно недосыпать или пересыпать. Спусковой механизм с пружиной, которую нужно подтягивать каждые десять выстрелов, плюс менять кресало раз в пятьдесят срабатываний. Короче, выстрелить из него можно один раз, а перезаряжать уже после боя.

С моим всё в несколько раз проще. С порохом не ошибёшься. Во-первых – заряжаешь со стороны затвора и видишь, сколько насыпаешь. Во-вторых – лишний всё равно выдавит наружу. Прессуется порох автоматически при запирании, простым поршнем, играющим роль задней стенки. Замок простой и надёжный, пару сотен выстрелов без обслуживания выдержит точно, никаких деформирующихся частей в нём просто нет. И в этот раз мы не старались сделать нечто маленькое и лёгкое, для скрытного ношения. Ствол довольно длинный, почти полметра, но для современных пистолетов это – нормально. Зато стрельба метров на пятьдесят вполне прицельная, и с гарантией, что при попадании пуля сделает очень больно. Пулю, разве что, пришлось брать стандартную, но здесь никуда не денешься: производить патроны для собственного пистолета мы пока не могли.

– А два? – заинтересовался Серж.

– Нам всё равно не вытянуть по-настоящему крупный заказ. Даже если настроим конвейер. Так что пусть вооружают артиллеристов, нам и этого будет достаточно.

Пара явно военных развлекаясь, соревнуясь в скорости перезарядки. Довольно быстро наловчились выполнять это действие за несколько секунд. На остальных это произвело сильное впечатление. Подождите, ребята. Вот унитарный патрон введём, я вам картечницу доктора Гатлинга продемонстрирую.

«Я чувствую твоё предвкушение, хозяин!» – отозвалась на мои эмоции Астарта. – «Что ты задумал?»

Я улыбнулся.

«Пистолет – только начало. У меня есть куда более интересные идеи,» – ответил я.

«Ничто не сравнится с магией!» – возразила демоница. – «Пока перезаряжаешь эту палку, можно выпустить несколько заклинаний!»

«Ну, допустим, не несколько. Что-то действительно мощное и дальнобойное требует подготовки, пусть и минимальной,» – возразил я. – «К тому же фишка оружия не в этом. Мага нужно учить всю жизнь, разве что не с пелёнок, нужны годы подготовки. Научиться обращаться с мушкетом можно за месяц, за два – три, если человек совсем далеко от техники. И можно взять любого крестьянина. К тому же…»

К соревнованию подключился ещё один мужчина, но уже не военный. Не знаю, почему, но уверен – что он не военный. Однако своим оппонентам он не уступал.

«…я могу сделать оружие, которое будет стрелять намного чаще. Не в десять раз, а в сто. В тысячу? Когда из ствола вылетает не пуля, а поток свинца и пламени,» – закончил я мысль.

«Но это невозможно!» – отозвалась демонесса.

Я лишь улыбнулся, не пытаясь её переубедить.

– Видишь мужчину из рода Уайт? – указал Серж на того гражданского, что соревновался в скорострельности.

– Ну?

– Главный инженер и хозяин заводов, поставляющих оружие. Самый крупный оружейник Эстера, – объяснил Серж.

– Как много он сможет понять из образцов? – задался вопросом Алексас.

Авторского права пока не существовало. Если за тобой есть сильный род – твои изобретения поостерегутся нагло копировать. Если рода нет – извиняй, более могущественному аристократу понравилось то, что ты придумал, но платить он тебе за это не станет. В нашей ситуации Уайт мог скопировать хоть всё, Верховный Совет настоит на том, что это для блага города и ради победы. Так это работает.

– Пусть смотрит. Может даже копировать, это ничего не даст.

Оборотень удивился:

– Разве твоя схема не революционна?

Киваю:

– Ещё как. Но для полноразмерного штуцера она не подходит. Нагрузки быстро разболтают механизм перелома, как и язычок, удерживающий патрон. В штуцере пуля дольше находится в стволе, больше заряд пороха, давление, испытываемое деталями, выше. К тому же это пистолет легко перезаряжать таким способом, а ты представь штуцер. Масса, длина ствола. Бесперспективное занятие. А из пистолета мы уже выжали максимум, он разве что его повторит один в один.

Да, переломку с длинным стволом сделать можно, но не тем калибром, каким здесь стреляют.

– Говоришь так, будто у тебя есть ещё идеи, – улыбнулся Серж.

– Ха! Полно! Но всему своё время.

Наконец, дяди наигрались и перешли к обсуждению. Впрочем, много времени оно не заняло, и нас позвали к столу. Как я и думал, никаких вопросов к самому пистолету не нашлось. Даже не из-за его простоты, хотя это тоже сыграло свою роль, а потому что это было частью представления. Руководство города понимало, что мой завод может поставить ограниченное количество единиц оружия. Совсем отказывать не станут, чтобы мы продолжили работы, но и как серьёзного поставщика не рассматривают. Вот такой парадокс.

Обсуждение в основном касалось объёмов поставок и качества, которое мы могли бы гарантировать. Я в этой части разговора участвовал мало. Да, мог бы влезть в производство глубже, но если честно, со своей загруженностью, самоустранился до должности генерального конструктора. Генерального и единственного. И даже это занимало у меня довольно много времени.

Всё же готовых формул для расчёта всего и вся ещё не было. Местная школа оставалась… базовой. Размеры прикидывали на глазок и проверяли тестами. Нет, некоторые вещи уже были рассчитаны, наука не стояла на месте, и бла-бла-бла. Но тот же рычаг перелома мне пришлось делать почти с нуля, лишь ориентируясь на знания прошлого мира. Три бессонные ночи и ворчание Сони – вот цена, которую я заплатил.

– Что же, – когда Алексас ответил на все вопросы, слово взял неизвестный мне мужчина из рода Лок. – Думаю, выскажу общее мнение, что предложенная конструкция смогла нас удивить. Я даже позволю себе сказать, что вы смогли превзойти наши ожидания. Город готов заказать партию ваших пистолетов… Как они, кстати, будут называть?

– Марк Два, – без раздумья ответил я.

– Угу… – протянул Лок. – А есть Марк Один?

Киваю:

– Есть, – и замолкаю.

Лок, видимо, ожидал развёрнутого ответа. Алексас мимикой выразил требование такой ответ дать.

– Тоже пистолет, но иной конструкции, мы экспериментировали, пытаясь создать нечто малогабаритное. Результат вышел спорным, но всё же вышел.

У одного из членов комиссии, мужчины в форме юстициария, удивлённо дёрнулась бровь. Лишь на какой-то момент, но я заметил. Только что юстициариум узнал, кто поставляет те самые пистолеты на улицы. И нет, меня совершенно не беспокоит этот факт. Кстати, да, именно «поставляет». Потому что, во-первых, оба пистолета сделаны по оригинальным схемам, а не повторяют что-то, уже придуманное другими. А во-вторых, Марк Первый явно спроектирован именно для улиц. Но, формально нам ничего не предъявить, потому что Алексас провёл всё так, что все произведённые на «нашем» заводе первые подотчётны. Откуда взялись все остальные – мы не знаем. А попробуют надавить… Ну, удачи им.

– Значит, Марк Два. Двойка, – он ухмыльнулся. – Мы заказываем вам «двойку» в количестве пятисот штук для войсковых испытаний.

Хорошая партия. Явно не только для артиллеристов, часть офицеров или, возможно, кавалерию вооружить собрались. Хотя кавалерия, это же голубая кровь, могут и отказаться, просто потому что у них традиция – пистолет с украшениями. Хотя это я уже иронизирую.