Текст книги "Обреченные любить (СИ)"

Автор книги: PoshRus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Проснулся я от прикосновений губ, осыпающих поцелуями моё лицо. Не придя полностью в сознание, я чувствовал, как руки нежно, еле касаясь гладят живот, бедра, спускаются по ногам, как тепло разливается по всему телу. Я затаил дыхание и не осмеливался открыть глаза. Язык игриво провел по губам, от чего я вздрогнул и инстинктивно приоткрыл их навстречу ощущениях. Мягкие чувственные губы коснулись моих: еле ощутимо, нежно. Это было чем-то невероятным. Моё тело отделилось от головы, совершенно не контролируя свои действия. С губ сорвался тихий стон, я выгнулся в спине и почувствовал, что улетаю.

– Доброе утро, Максим! – прервал секунды блаженства Лукас. В его голосе чувствовалась улыбка. Он крепко меня обнял и плавно провел пальцами по щеке.

– Доброе! Где ты был? – открыв наконец глаза и развернувшись к нему, с серьезным выражением лица спросил я.

Лукас нежно улыбался и начал перебирать рукой мои волосы:

– Поступил экстренный вызов и мне срочно нужно было ехать в клинику, делать операцию.

– Что-то серьезное? – я потихоньку стал отходить и начал чувствовать вину за то, что затеял этот допрос.

– Да. Экстренная пересадка сердца. Влюбленная пара попала в автомобильную аварию. У девушки не было шансов, а парню перебило ноги и он навсегда остался бы инвалидом, если бы не пожертвовал собой ради любимой. Он попросил спасти её и пересадить ей своё сердце.

– Какой кошмар! А такое бывает? – я был, мягко говоря, шокирован этой историей.

– Да, бывает. Это выбор каждого человека. Девушка жива, а парня уже нет. Она пока не знает, какой ценой досталась ей её вторая жизнь.

– Лучше, наверное, и не узнать никогда.

Смотря на парня, я не видел ни тени стеснения или неловкости в его поведении, как будто то, что произошло ночью для него само собой разумеющееся. Он с довольной улыбкой глазами скользил по моему телу и не переставал ласкать меня руками. Меня же обуревали двоякие эмоции: безграничное счастье из-за того, что Лукас рядом и что моё присутствие доставляет ему не меньше удовольствия, чем мне и неловкость, которую я никак не мог в себе побороть.

Но разве может чувство счастья порождать чувство неловкости? Конечно же нет. Я начал потихоньку расслабляться и успокаиваться. С Лукасом было уютно и тепло и тревожные мысли куда-то исчезали под его взглядом, полным любви и нежности.

– Ты ни о чем не жалеешь? – спросил внезапно Лукас. Его взгляд стал серьезным и вопрошающим.

– Нет, – ответил без малейшего колебания, это было правдой, может позже до меня дойдет осознание всего случившегося в этой комнате, на этой кровати, но сейчас я был уверен в правильности данной ситуации. Я смотрел в глубокие карие глаза, которые разжигали во мне внутренний огонь, кровь буквально закипала в венах, сердце горячим пламенем обжигало грудь, при каждом ударе, складывалось впечатление, что в любой следующий ритмичный стук это пламя вырвется наружу, проглотив меня всего целиком. – Лукас, у меня такое чувство, что я сейчас сгорю.

– Значит, будем тебя остужать, – с этими словами он взял меня за руку и повёл в душ. Открыв прозрачную дверцу кабинки, он сначала включил холодную воду, затем горячую. После, ещё раз проверил температуру и зашёл внутрь, с игривой улыбкой махнул головой, предлагая присоединиться. Уже через секунду, забыв обо всем, я стоял под льющейся водой, наблюдая, как по загорелому телу Лукаса змеились тысячи струек, вырисовывая узоры.

– Потрешь мне спинку? – Лукас промурлыкал, как мартовский кот.

Выдавив себе на ладонь небольшую порцию геля, я стал скользить по его плечам, спине, размазывая пену. Не спеша опускаясь вниз, я задержал руки на пояснице, мягко надавливая, сжимая, перебирая пальцами кожу. Затем прижавшись к нему ближе, я обнял его сзади, продолжая гладить мыльной ладонью грудь, живот, опускаясь ещё ниже. Парень выгнутся, слегка запрокинув голову назад и выпустил из груди тихий стон.

– Макс, я ведь не железный, – прозвучало, как первое предупреждение. Довольный собой я коснулся языком его спины, обводя контур татуировки. В этот момент Лукас резко обернулся, схватил меня за плечи и прижал к холодному кафелю. Немного растерянный я поднял глаза и встретился с горячим, неприкрытым желанием, взглядом. Откровенно поражаюсь тому, как быстро он заводится.

– Лукас.. – Попытался начать я, но слова здесь были бессильны.

– Макс, ты невероятный! – обхватив моё лицо руками, Лукас притянул меня к себе и снова поцеловал мои и без того опухшие губы. Пока мужчина плавно вырисовывал своими губами узоры на моей шее, я ощутил, как меня охватило желание, мой эрегированный член уперся Лукасу в бедро, на что он лишь тихо простонал и приступил к более решительным действиям. Запрокинув одну мою ногу к себе на талию, Лукас приблизился вплотную, жадно целуя мое, покрытое мурашками тело и, придерживая руками, не давая упасть. Мужчина провел рукой по ягодицам, пальцами задевая вход. Это случайное прикосновение вернуло меня в реальность. Ощущение было мягко говоря не приятным, меньше всего сейчас хотелось, чтобы мое многострадальное отверстие пошло по назначению. Лукас продолжал ласкать мое тело, но я немного отодвинулся, упершись руками ему в грудь. Мужчина непонимающе на меня взглянул, сделал слабую попытку вновь приблизиться, я лишь виновато покачал головой, на что Лукас мягко улыбнулся, провел рукой по моей щеке, груди. Опустился на колени, слегка коснулся губами моей набухшей плоти, затем хитро посмотрел на меня, я покраснел, запрокинул голову назад, руками уперся о холодный кафель и громко выдохнул, когда горячие губы накрыли головку.

– Не хочу отпускать тебя ни на минуту. Но нужно сделать нам завтрак, – он улыбнулся и вышел из ванны. А я не мог налюбоваться им, его телом. Оно было идеальным, без единого изъяна. Статуя Давида меркла перед красотой этого мужчины. Что это? Я его идеализирую. – опершись руками о раковину, рассуждал я. – Идеализируют только того, кого любят. Неужели это со мной наконец произошло? Немного по-другому я представлял этот мой «первый раз». Подняв глаза на запотевшее зеркало, я провел по нему рукой, в надежде разглядеть свое отражение и в ужасе с криком отскочил в сторону. Вместо моего отражения из зеркала на меня смотрела светловолосая молодая девушка. Её платье в области груди было залито кровью, а лицо выражало совокупность чувств грусти, тоски и скорби:

– Что же ты наделал? – осуждающе прошептали посиневшие губы и облик девушки постепенно принял моё отражение.

Глава 14 ( продолжение )

Каждый забывается по-разному. Кто-то ищет спасения в водке, кто-то – в иллюзиях, кто-то – в прошлом. Если я ищу спасения, значит я еще верю? Или это всего лишь обезболивающее на время?

Облокотившись руками о раковину, я опустил голову вниз, чувствуя, что задыхаюсь. Внезапное жжение в области груди начало нарастать с каждой секундой, сковывая каждое моё движение.

– Лукас, – позвал я как можно громче, но даже сам не услышал своего голоса. Тогда, дрожащей рукой, я потянул за ручку и, облокачиваясь на стену, вышел из ванны. Перед глазами всё поплыло и из последних сил я делаю несколько шагов вперёд. – Лукас, – шепчу, чувствуя, что оседаю на пол.

– Макс! – крикнул парень, подхватывая меня на руки. И теряя сознание, я вспомнил, что девушка в отражении зеркала, была той самой, которая приходила ко мне во сне...

Лукас

Крепко сжав руль, я с силой вдавил педаль газа, выезжая на трассу. Стрелка спидометра уже зашла за двести, а мне казалось, будто машина и вовсе не тронулась с места.

С надеждой бросаю взгляд на заднее сиденье, где лежит Макс, но парень не подавал никаких признаков жизни. Глядя на его бледное лицо, закрытые глаза, я понимал, что как песком сквозь пальцы утекает время. Его время. И с каждой секундой этого время становилось всё меньше.

Чёрт, чёрт, чёрт!!! Рывком открываю бардачок, хватаю мобильник и набираю нужный номер. Через несколько гудков, слышу на другом проводе раздражающе приторный голос дежурной медсестры:

– Клиника доктора..

– Готовьте реанимационную!

– Лукас Андреевич, что слу...

– И вызови Марго!

– А Маргарита Сергеевна на операции.

– Блядь, ты слышишь, что я тебе говорю?

– Да, Лукас Андреевич, я всё сделаю.

Швыряю телефон и резко выкручиваю руль. Сейчас, родной, мы почти приехали. Ты только держись...

Через мгновенье торможу у входа приёмной, где меня уже ждали Марго и несколько медбратьев. Выбегаю из машины, с другой стороны открываю дверцу и аккуратно поднимаю Макса на руки.

– Что у тебя? – спросила Марго, подойдя ко мне ближе.

– Остановка сердца, – отвечаю я, укладывая парня на каталку.

– Как долго он без сознания?

– Не знаю..минут десять, пятнадцать.

Бегу по коридору за каталкой, по пути бросаю медсестре: «Позвоните моему брату».

– Два кубика адреналина и дефибриллятор на двести, – уже в палате кричу, прикладывая электроды к обнажённой груди парня. – Разряд!

Тело Макса выгнулось дугой, но аппарат всё также выдавал протяжный писк.

– Заряжай на двести пятьдесят!...Разряд!

И ничего. Ровным счётом ничего.

– Ну давай же, Макс! Заряжай на триста!

– Лукас, слишком много времени прошло.

– Я сказал заряжай! Разряд!

Первый удар, второй, третий...

– Пульс стабилизируется, – прокомментировала Марго. – Дальше мы сами.

Я продолжал неподвижно стоять, глядя, как увозят Макса, повторяя одно единственное слово: «Живой!»

***

Уже через полчаса примчался Влад, оставив все свои занятия в университете. Он был перепуган, взбешен и ужасно зол, обвиняя меня за то, что произошло сегодня, за то, что произошло с Максом за последнее время и вообще за все на свете. Я хотел ему сказать, что 800 лет только прибавили ему маразму, но не сказал. Ни сил, ни желания спорить и доказывать что-то брату в данной ситуации мне не хотелось. Признаться честно, я и сам чувствовал свою вину перед Максимом. Из-за ошибок, совершенных в далеком прошлом, даже сейчас, спустя столько веков, страдают ни в чем неповинные люди. А после того, как Меланья снова появилась в нашей жизни, это казалось лишь началом. Влад не смог уберечь Ксению. А я не позволю, чтобы тоже самое произошло и с Максимом.

– Лукас, блядь, не увиливай! С ним это просто так, на ровном месте, произойти не могло, – выпалил Влад. – Почему он был у тебя? Ты что-то с ним сделал? Что-то сказал?

– Я в сотый раз тебе повторяю, что он просто был у меня в гостях, потом пошел в ванную, а когда вышел, ему стало плохо, – я сидел на лавочке возле операционной, согнув ноги в коленях, положив на них подбородок и обхватив руками. Истерика Влада начала высасывать из меня последние соки.

– Какая ещё ванная, ты, идиот!? Что он делал у тебя в ванной? Лукас, блядь, отвечай, иначе я за себя не ручаюсь, – Влада я видел разным: злым, раздраженным, язвительным, иногда он вел себя со мной, как последняя сволочь, но при всем этом, он всегда был холоден и сдержан. Таким, как сейчас я не видел его никогда. Это была фурия, которую спустили с цепи.

– Мылся он ванной. Тебя это удивляет? – я впился в его наглую рожу глазами, чувствуя, как меня перекашивает от нарастающей злости. – Ну, давай-давай, спрашивай, что ты хотел! Или ты боишься? А, братик?!

Выражение лица Влада надо было видеть. Красная тряпка была брошена перед быком. Сейчас Влад был похож на скопление ненависти и злобы. Я не успел опомниться, как он схватил меня за ворот халата и резким движением рванул на себя, – говори сейчас же, что между вами было! Говори, иначе ты пожалеешь, что не можешь сдохнуть!

Я думал, что за восемь веком научился контролировать свои эмоции. Так оно, в общем, и было, но только не с ним. Схватив его руку, которой он вцепился в мой халат, я состроил самое торжествующее выражение лица: – Что он в ванной делал? Ты это хочешь узнать? – его глаза сузились, а бешенный стук сердца я слышал и без стетоскопа. – Мы душ вместе принимали. Как тебе? Доволен? Это ты хотел услышать? – я торжествовал. Единственное, чего я сейчас хотел – это уничтожить его, – тебя ведь это сейчас больше интересует, чем его состояние?!

Небольшая искра, зажжённая мной, вызвала пламя. Взрыв. Удар, ещё один. И вот я уже лежал на холодной больничкой плитке, держась за разбитый нос. Отключившись и придя в сознание буквально через пару секунд, я почувствовал, как Влад в ярости пересчитывал ботинками мои ребра. Про таких часто говорят «сорвало башню», «сорвало крышу», «потерял ощущение реальности»:

– Ублюдок! Не можешь сдохнуть как собака, тогда я из тебя инвалида сделаю. Что, даже ответить мне не можешь, слабак! – злости в нем только нарастало. От боли хотелось свернуться калачиком, но я не мог позволить Владу одержать победу над собой. От ненависти включилось второе дыхание и отключился мозг. Осталась только слепая ярость. Ни страха, ни обдумывания, ни мыслей, ничего. Только ярость. Схватив его за ногу, резким рывком дернул его на себя, отчего Влад рухнул сверху. Мы сцепились как два кота, катаясь по полу и осыпая друг друга приличными ударами. Ни чувств, ни жалости, только злость. Придавив моё горло коленом к полу, он был безутешен: – Я не верю тебе. Он не мог...с тобой...Скажи мне, тварь, что ты врешь? Скажи, что ты пальцем до него не дотронулся, – Влад кричал на всю клинику. Воспользовавшись этим, я вырвался из захвата и вскочил на ноги:

– Пальцем не дотронулся? Да мы трахались всю ночь! И знаешь, он сам пришел ко мне, он сам попросил. И знаешь, это было потрясающе! Восхитительно! – ко второму броску я уже был готов и одним ударом сбил его с ног. Не знаю, сколько мы ещё катались по полу в собственной крови, как наше выяснение отношений прервал женский кашель.

– Хомутовы, отвлекитесь, пожалуйста, друг от друга, – в двери стояла Марго. – Там, ваш, этот... в сознание пришел. Жив и на удивление, здоров! – сказала девушка и посмотрела на нас, как на двух школьников. Её заплаканные глаза, смертельно-белое лицо и дрожащие руки говорили о том, что она стала свидетельницей нашей разборки и слышала все, о чем мы так громко орали. Не поднимая глаз на девушку, я встал с Влада и отряхнулся. Обменявшись взглядами с братом, мы молча направились в палату.

Максим

Потолок, стены – все почему-то голубого цвета. Возле меня ходят люди в белых халатах. Не понимаю, где я? Мгновение назад я находился в каком-то храме, держал за руки Владислава Андреевича, а теперь почему-то лежу на больничной койке, вокруг меня ходят люди, медсестра говорит, что это чудо.

– Макс, как ты? – я услышал встревоженный голос Лукаса. Парень взял меня за руку и нежно погладил её. – Макс, ты так меня напугал, скажи что-нибудь.

– Где я? – голос хриплый и будто чужой.– Что случилось?

– Ты сознание потерял, – ответила Марго, искоса глядя на Лукаса.

– Я ничего не помню.

– Не переживай, – с усталой улыбкой произнёс Лукас, нежно проведя ладонью по моей щеке.– Отдыхай...

***

– Лукас, ну сколько мне ещё здесь торчать? – в сотый раз задаю вопрос. В больнице я уже третий день. Никто ничего толком не говорит, приходят, берут анализы, уходят. За это время ко мне несколько раз приезжали Илья и Соня. С девушкой я так не решился поговорить, объяснить причину, по которой мы больше не можем встречаться. И этот факт крайне разозлил Лукаса. Приходил он ко мне редко, и то только для того, чтобы спросить, как я себя чувствую и взять очередную порцию моей крови. Вот и сейчас, серьёзный и неприступный.

– Столько, сколько нужно, – сухо ответил парень, вводя иглу в мою и без того исколотую руку.

– Лукас, ну в самом деле, что за детский сад? – спросил я, схватив парня за руку, когда тот уже собрался уходить. – Я себе до конца признать не могу, а ты хочешь, чтобы я всем рассказал о наших отношениях, – притянув парня к себе, я приподнялся и коснулся его губ. Чуть запрокинув мою голову, он начал покрывать поцелуями шею. Возбуждение, вызванное одним лишь его прикосновением, волной мурашек растеклось по всему телу.

– Ты умеешь уговаривать, – шепчет мне в губы. – Только не думай, что сможешь отделаться одним поцелуем.

Посмотрев на меня хищным взглядом, парень направился к выходу и у самой двери добавил: – После обеда выпишу.

***

Едва переступив порог дома, Лукас бросил на пол ключи и крепко прижал меня к стене. Его жёсткие губы терзали мой рот, требовательный язык выласкивал нёбо, сплетаясь с моим языком. Резким движением парень подхватил меня на руки, чтобы я смог обвить его ногами и мной же пнул дверь в комнату, которая с грохотам ударилась о стену. Дойдя до огромной кровати, он присел на краешек, усадив меня лицом к себе. Внезапно парень замер, провёл ладонью по моей щеке и зачем-то сказал:

– Я никому тебя не отдам,– затем вновь прильнул к моим губам.

Он стянул с меня свитер и широкие жаркие ладони зашарили по моему телу, ласково и властно. Потом он снял рубашку и прижал меня к себе. Жесткие темные волосы на его мускулистой груди щекотали кожу. Запрокинув мне голову, Лукас поцеловал глубоко и жадно. Его поцелуй был таким же жарким, как его ладони, как его тело. И он вливал в меня этот жар, а я благодарно глотал его и внутри у меня всё горело и плавилось.

Мы валялись на смятых простынях, расслабленные, довольные собой и друг другом. Это было похоже на «Американские горки». Когда летишь вниз с высоты на огромной скорости, когда от каждого прикосновения, поцелуя, вздоха, захватывает дух.

***

Лукас уехал в клинику, он часто срывается и уезжает спасать чужие жизни. С одной стороны, меня радовало его рвение и самоотдача, в наше время гуманизм – это редкое качество, даже для врача. Но с другой стороны, настораживал сам факт его срывов. Лукас будто боялся пропустить мимо себя хоть одну жизнь, чересчур в нем развито чувство ответственности.

Я остался один в его огромном доме. Любопытство тотчас же сыграло свою роль и вот я уже провожу экскурсию по жилищу своего любовника. Открываю двери, заглядываю в комнаты. Про себя отмечаю, что вкус у Лукаса бесподобный, либо его дизайнер знает толк в своем деле. Обойдя весь первый этаж, я потратил на это занятие очень много времени, так как дом был внушительных размеров. Зашел на кухню, заварил себе кофе, решил подняться наверх, в гостиную. Опустошив чашку божественного напитка, я вдруг понял, что вот так просто сидеть и смотреть на камин мне скучно. Покинув гостиную, я побродил по коридору второго этажа, специально проигнорировав дверь в спальню – ее я уже успел изучить лучше, чем какую-либо комнату в доме; я открыл дверь в кабинет Лукаса. Возможно, мне не стоит этого делать, ведь это личное пространство хозяина дома, но даже боязнь разозлить парня померкла перед любопытством. Я знаю, как загладить свою вину перед Лукасом, но все же надеюсь, что он не застанет меня в своем кабинете. Открыв дверь, я увидел прекрасный рабочий кабинет, по левой стороне от пола и до потолка, стоял огромный на всю стену стеллаж с книгами, в центре возле окна расположился огромный деревянный черный стол и такого же цвета кожаное кресло. На правой стене висела большая картина, сюжет рисунка мне не понравился, но написана она была превосходно. Мужская рука держит в ладони сердце, но оно синего цвета и вся эта странность на фоне полыхающего огня. Ничего не понимаю в искусстве, но раз Лукас, со всеми его деньгами, выбрал именно эту картину для украшения своего интерьера, значит она что-то значит для искусствоведов. Не знаю зачем, но заглянул под картину, наверное, хотел обнаружить там сейф, но нет, была только стена и гвоздь, на котором крепилось произведение искусства. Улыбнувшись сам себе и своему любопытству, я уселся в кожаное кресло. На рабочем столе был идеальный порядок: аккуратно сложен ноутбук, пара файлов с какими-то документами и рамка с фото, на которой был изображен Владислав Андреевич. Только сейчас я понял, что во всем огромном доме это единственное фото брата Лукаса. В гостиной на камине, в прихожей на стенах, да по всему дому расположены рамки, но на фото Влада нету нигде, только Лукас с коллегами по работе, с наградами, на мотоцикле, есть даже пара фото с Марго, но Влад только в кабинете. Странное фото, хочу заметить. Обрыв, на котором мы с Лукасом впервые поцеловались. Влад выглядит также, как и сейчас, не моложе не старше, но немного другой, дело в прическе, в одежде. Чувство, будто снимок из восьмидесятых годов, мотоцикл на котором он сидит, сейчас скорее раритет, синяя Ява. Отличная фотосессия, такая реалистичная, не знал бы сколько Владу лет на самом деле, с легкостью бы поверил, что фото сделано давным-давно.

Я подошел к книжному стеллажу, библиотека у Лукаса была шикарной, здесь и мировая классика, и современные произведения, много энциклопедий по медицине, исторических хрестоматий. Оглядев все книги, я заметил на самой верхней полке кожаные переплеты, старые, потрепанные книги. Конечно, любопытство, которое меня не покидало, разыгралось еще больше. Я подвинул кресло, встал на спинку и попытался дотянуться до верхней полки, нащупав рукой одну из книг, потянул ее на себя. Но возможно я не взял в расчет, что книга старая и на пол посыпались пожелтевшие страницы. Вот же придурок, может она стоит целое состояние, а я вот так просто беру и порчу имущество Лукаса. Я стал аккуратно складывать страницы, но запутался, ничего не понимая, как это собрать. Книга была написана на непонятном мне языке и больше напоминала сборник заклинаний, с ужасными корявыми рисунками и схемами; из всего увиденного мне была понятна только пентаграмма, которая часто повторялась практически в каждом заклинании. Рисунки людей в странных мешковатых одеждах, все это больше напоминало руководство по эксплуатации черной магии; кое как собрав страницы, я захлопнул книгу и удивился, увидев на кожаной обложке символ огня в круге, точно такой же, как и тату у Лукаса на спине. Меня посетило странное чувство тревоги, сердце кольнуло пару раз, будто давая о себе знать, но я решил, что это из-за волнения. Поставив на место книгу, я скорее покинул кабинет.

Захотелось выпить, я налил себе коньяк и вышел на террасу. Совсем скоро вернулся Лукас, увидев в моей руке стакан, он встревоженно поинтересовался:

– Малыш, с тобой все в порядке?

– Нет, – честно признался я. Не могу больше делать вид, что все в порядке. – Нет, Лукас, не все в порядке. Меня не покидает чувство тревоги, будто я делаю что-то не так в своей жизни, будто это не моя жизнь вовсе.

– А чья же она тогда? – улыбнулся Лукас, будто он думал, что я шучу.

– Не знаю, может той блондинки из моих снов.

– О, я смотрю, кто-то пить не умеет. Макс, тебе нужно развеяться, я не собираюсь делить тебя ни с какими блондинками. Собирайся, прокатимся.

– Нет, я серьезно. Я никому кроме Ильи не рассказывал, но вот уже несколько месяцев мне снится один странный сон. Светловолосая девушка, которая бежит по полю, затем темная пещера, эта девушка в крови, в огне. Я видел её в зеркале в ванной. Сон повторяется, лишь иногда добавляются некоторые детали. А когда я был в коме, сон был совершенно другим. Я был той самой девушкой, стоял в пещере, не знаю почему, но меня за руки держал Владислав Андреевич и плакал, а ты стоял рядом и у тебя в руке билось моё сердце. Я улыбался Владиславу Андреевичу, из его глаз текли слезы, а ты смотрел на него, будто извиняясь, с такой виной. И еще, был женский голос, он твердил с насмешкой, что-то «Только один, только один…»

– Тебе точно нужно развеяться, – Лукас, который слушал меня внимательно, с тревогой, вдруг улыбнулся, будто натянул на себя маску безразличия и беспечности. – Никакого интернета и телевизора, Макс. Только то, что доктор прописал.

Лукас забрал у меня из рук стакан, вынес мою куртку, шлемы и повел в гараж.

– Ты мне кое-кого напомнил, – сказал я, когда мы сели на мотоцикл.

– Да? И кого же? – удивился Лукас.

– Моего друга Илью, он так же отреагировал, когда я ему сон рассказал.

– Познакомишь нас поближе?

– Зачем?

– Хочу пожать ему руку, – отшутился Лукас.

– Я еще не готов знакомить тебя со своими друзьями, – выражение лица моего любовника резко изменилось, в глазах сверкнули искорки досады. Ему, наверное, обидно, что я не готов признаться всем своим друзьям и близким в том, что гей, не могу я поменять в один момент всю свою привычную жизнь.

Мужчина завел мотор, я обнял его за талию, на спину положил голову и мы рванули с места.

Илья

– Ты хоть понимаешь, как мне тяжело? – я обхватил голову руками, уткнулся взглядом в пол, не хочу на нее смотреть, это самодовольное выражение лица, надменная улыбка. Меланья ведет себя так, будто ей принадлежит весь мир, она ничего не боится, никогда не думает о последствиях, если ей что-то нужно, то в ход идут все методы для достижения цели. Для нее не существует понятия дружбы, чести. Только неутолимая жажда мести, которой она грезит вот уже больше восьмиста лет.

– Милый Илья, меня меньше всего волнует, тяжело тебе либо легко. Тебя никто не заставлял привязываться к этому мальчишке. Ты же знаешь, что семейный долг превыше всего. Могу привести один печальный пример, – Мел отвела взгляд от своих ногтей, которые она вот уже минут пять разглядывала без особого интереса, пристально на меня взглянула. – Напомнить тебе, что происходит с теми, кто отворачивается от своей семьи? – эта девушка умела убеждать одним только взглядом, после такого сканирования о спорах не могло быть и речи.

– Я только хочу, чтобы Макс не пострадал, позволь мне его предупредить,– попытался достучаться до Меланьи, но как оказалось все тщетно.

– Помни о последствиях, мой милый Ильюша, – Мел провела рукой по моим волосам, лицу, обхватила подбородок пальцами и подняла мою голову вверх, наши взгляды встретились, ведьма хитро сощурила глаза. – Помни о своем долге перед родными.

Ее губы впились в мои, пришлось ответить на поцелуй, не хочу, чтобы вышло, как в тот раз. При первой нашей встрече, когда я еще не совсем представлял с кем имею дело, я с легкостью дал отпор, как только девушка начала свои грязные намеки, на что Мел оставила меня в покое, ушла, не сказав ни слова, лишь надменно улыбнулась. На следующее утро позвонила мать, сквозь слезы я расслышал, что у отца ночью был инфаркт, и что Меланья просила передать, как сейчас помню дословно: « Долг превыше всего, твоя семья рассчитывает на тебя». С тех пор я беспрепятственно подчиняюсь всем прихотям Меланьи, четко следую ее плану и выполняю все указания. Ведь благополучие моей семьи целиком зависит от меня, как бы печально это не звучало.

Вот и сейчас я изображаю страсть и желание, чувствую себя последней шлюхой, которую используют в свое удовольствие. Нет, Мел страстна в постели, она целиком отдается сексу, думая в процессе и о моем удовольствии, но сама мысль о том, что я не имею права взять инициативу на себя, либо отказаться, заставляет меня вернуться с небес на землю. Я долбаная шлюха, мальчик для секса. Вдобавок ко всему я предатель и лицемер. Не пожелал бы и врагу оказаться в такой ситуации, от моего решения зависит очень много, либо я рассказываю Максу всю правду, помогаю ему избежать страданий и умирает мой отец, либо я подыгрываю Меланье, предаю Макса и моя семья цела и невредима. Как бы сильно я не любил Максима, но все же выбрал родных, в глубине души надеясь, что Хомутовы не такие идиоты какими кажутся на первый взгляд и придумают, как избавиться от Мел. Искренне надеюсь, что они способны на правильный поступок.

– Скоро мне нужна будет твоя помощь,– после секса Мел обычно любила покурить, я не мог терпеть запах табачного дыма, но лишний раз об этом не упоминал, так как мальчику на побегушках не свойственно жаловаться на что-либо.

– Я только тем и занимаюсь, что помогаю тебе.

– О, нет, милый Ильюша, скоро все начнется, ты должен быть готов в любой момент, время собирать долги,– Мел докурила, отвернулась от меня к стене и заснула или просто тихо лежала,обдумывая свой коварный план мести, но меня она больше не трогала, оставив полностью во власти моих печальных мыслей.

Меня готовили с самого детства для определенной миссии, я знал, что должен присматривать за одним парнем, втереться к нему в доверие и в момент, когда наступит время, выполнить свой долг. Тогда,еще подростком я со свойственным юношеским максимализмом без особых раздумий взялся за это дело, все казалось проще простого. Но на деле все оказалось куда сложнее. После знакомства с Максом я и забыл, что от меня требуется, он стал моим лучшим другом, даже братом. С первого момента нашей встречи я почувствовал в нем родственную душу, о такой дружбе может мечтать любой человек: искренние разговоры по душам, надежное плечо, личный психолог, собутыльник, отец и мать в одном лице. В школе нас называли сладкой парочкой, в институте после одной из вечеринок с однокурсниками к нам привязалось дурацкое – Бэтмен и Робин, да мы и не возражали, чувством юмора никто из нас обижен не был. Я потихоньку стал забывать об истинном своем присутствии в жизни Макса, лишь родители периодически напоминали мне о семейном долге, об оплате его в любой момент, но что представлял из себя этот долг я не знал по сей день, мне даже не было интересно, но сейчас,видимо, после слов Меланьи я узнаю о своем предназначении и Макс узнает, отчего на душе кошки не просто скребут, они будто наждачкой полируют мои внутренности.

Сколько бы я не пытался уберечь Макса от судьбы, все тщетно, все мои гомофобные разговоры о мужской любви, все мерзкие сравнения, ничего, кроме улыбки у друга не вызывали, как бы я не старался привить другу ненависть к геям, когда узнал, какая именно роль Макса во всем этом спектакле. Но друг лишь улыбался и отшучивался « Не волнуйся, детка, кроме тебя мне никто не нужен». Даже представить боюсь, как отреагирует Макс на мое предательство, еще больше боюсь узнать, что для меня приготовила Мел.

Глава 15

Гораздо легче обманывать других, чем не обманывать себя самого.

Лукас

За долгие столетия я научился контролировать свои эмоции, держать себя в руках и не реагировать на внешние раздражители. Даже Марго, периодически закатывающая мне истерики, не была способна пошатнуть мое устойчивое психологическое состояние. Все это время единственным человеком, которому по-прежнему удавалось вывести меня из себя, был мой братец. К этому фактору я привык и казалось, что не существует такого человека, способного стать с ним на один уровень. Но я сильно заблуждался… Макс постоянно испытывал меня на прочность. Иногда мне казалось, что он делает это специально, разжигает во мне огонь, провоцируя меня на всплеск эмоций. И у него это почти что получалось. Держал я себя из последних сил. Чувство ревности я испытывал один раз в жизни, когда, будучи влюбленным в Меланью, понимал, что мои чувства не взаимны и что её сердце принадлежит Всеславу. Сейчас я начал вспоминать, что это за чувство: приятно терзающее душу и разрушающее одновременно. Я чувствовал всей душой, что Макс со мной, что он нуждается во мне как морально, так и физически. Я знал, что ко мне он испытывает нечто большее, чем просто симпатию. Но его поведение полностью шло в разрез с моими предположениями. Обещание навсегда расстаться с Соней и закончить их отношения он так и не сдержал. Клялся и божился, что обязательно сделает это, как только подвернется подходящий случай. Я же ну никак не понимал, что сложного в том чтобы оставить точку в отношениях, попрощаться с прошлым и целиком отдаться настоящему. У него было другое мнение. Помимо Сони, между нами стояла ещё одна проблема. Её звали Катей. Постоянные ночные звонки, слащавые смс…Макс рассказывал о ней. Катя была для него, как Марго для меня: приятная отдушина. На вопросы «Почему они не могут быть вместе», Максим отвечал, что влюблен. Но девушку это не удовлетворяло, поэтому она терроризировала его вопросами: кто она, как её зовут и не Соня ли это. Макс смотрел на меня перепуганным взглядом напакостившего кота и отвечал запинаясь, что не может выдать ЕЁ имени. Я кипел как чайник, достигший температуры в сто градусов. Единственное, что спасало Макса от моих недовольных тирад, это то, что я пытался его понять,понять, почему ему тяжело и почему он пока не может крикнуть на весь мир, что влюблен в мужчину. Но сколько бы мне не было лет и каким бы умным и умудренным опытом я не был, чувства ревности и собственичества не давали мне спокойно существовать.