Текст книги "Обреченные любить (СИ)"

Автор книги: PoshRus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Оглядевшись по сторонам, я почувствовал, как моё лицо окатило жаром. Это была тень не Лукаса, а тень огненного пламени, неоткуда появившегося и вспыхнувшего передо мной. В ногах вдруг появилась сила, я ринулся к двери и схватился за ручку, всеми силами пытаясь открыть злосчастную дверь. Но она не поддавалась, мне на мгновение показалось, что кто-то специально запер меня тут, в мозгу вспыхнули слова девушки: «Лукас погубит тебя!» Хотя, она вроде произнесла имя Лука. На раздумья времени не было, нужно было как-то спасаться. Огонь, как живое существо, подкрадывалось ко мне с неимоверной скоростью. Ни одного окошка, ни капли воды, ни тряпки. Под рукой не было абсолютно ничего, что бы могло помочь мне справиться с огнем. Забившись в угол, я начинал чувствовать, что из-за дыма и гари начинаю терять сознание. Тело совсем обмякло, и я медленно начал сползать вниз. Голова гудела, от едкого дыма слезились глаза, и вокруг все было размытым и нечетким. Изо всех сил я пытался набрать воздух в легкие, но кроме гари в них ничего не попадало. Горло сдавило как тисками и жуткий нечеловеческий кашель вырвался наружу. Полностью обессиленный я лег на пол, поджал колени к груди и сквозь разъедающие глаза слезы смотрел на огонь, не в силах пошевелиться. Картина перед глазами стала похожа на огромный полыхающий круг, который медленно уменьшался и с каждой секундой становился все меньше и меньше, пока перед глазами не возникла кромешная тьма. Я почувствовал, что провалился в глубокую безмолвную бездну: ни страха, ни паники, ни боли, лишь какой-то стук, еле слышный и чей-то крик, доносящийся из неоткуда. Я слышал своё имя. Звуки становились всё громче и отчетливей. Громкий удар! Грохот! И через секунду я чувствую, как плита в несколько тон падает на меня сверху. Но я жив. Свежий воздух врывается в помещение, я заглатываю его, снова начинаю кашлять. Грудь разрывается на части, а сердце и легки, кажется, сейчас вытекут сквозь эти разрывы. Чувствую, как меня обхватывают крепкие руки, со всей силой прижимают к себе и что-то шепчут: нервно, судорожно. Сознание возвращается, и я понимаю, что насквозь мокрый. Обрушенная на меня плита оказалась потоком воды, спавшим меня и затушившим пламя. Сквозь стиснувшие меня руки, одним глазом я замечаю, что комната выгорела дотла. Руки не отпускают меня, гладят по волосам, сжимают их с невероятной силой, будто желая удостовериться, что я тут, что я не исчезну.

– Максим, как же ты меня напугал! Я чуть с ума не сошел от страха, что могу потерять тебя. Потерять тебя снова! – шептал голос с тоской и отчаянием, а руки сжали ещё сильнее. Я поднял глаза и увидел лицо своего спасителя. Это был Влад. Противоречие мыслей, чувств и эмоций перемешались в душе. Пытаясь подобрать подходящие слова, единственное, что я мог произнести, было: «Спасибо!» Этого слова, видимо, было достаточно, так как он улыбнулся и снова прижал меня к груди. Мы сидели, промокшие до нитки, как в оцепенении и не шевелились. Мне было легко и уютно, я не испытывал ни капли дискомфорта. Почему-то именно сейчас, именно в объятиях Влада я чувствовал себя в безопасности, чувствовал, что все плохое позади, что он защитит меня и никогда не даст в обиду. Сердцу стало невероятно тепло и спокойно. Сейчас мне казалось, что своим появлением и этой непонятно откуда взявшейся водой, мой преподаватель истории затушил то пламя, полыхающее в моей душе, которое олицетворяло мою любовь к Лукасу. Огонь в душе погас вместе с огнем, вспыхнувшим полчаса назад. И два этих пожара удалось потушить Владу.

***

Не обращая внимания на мои просьбы и мольбы, Влад окончательно и бесповоротно решил, что меня следует показать доктору, так как я все ещё кашлял. Сопротивляться не было смысла, поэтому я заодно попросил его узнать, нет ли в этой больнице психиатра. Человек этой профессии мне сейчас нужен был как воздух. На что Влад пообещал мне стать личным психологом. Оказывается, у него помимо исторического, было ещё психологическое образование. Эти братья не перестают меня удивлять.

Чертовы больницы! За последний месяц я был тут уже несколько раз. Наивно предполагая, что меня осмотрят и отпустят домой, я и подумать не мог, что меня оставят тут ещё на пять дней. Мой «ангел хранитель», чтоб его, договорился с врачом об отдельной палате и тщательном уходе за моей дражайшей персоной. Он договорился абсолютно обо всем, даже отцу позвонил и все уладил. Я был зол как никогда и казалось, хуже уже не будет, но я ошибся. К моему огромному счастью и к великому несчастью для Влада было то, что моя палата находилась на первом этаже. Это бы не имело абсолютно никакого значения, если бы я не услышал его импульсивный диалог с Лукасом. Влад позвонил ему и рассказал все, что произошло. Я не мог знать, как поступит Лукас: примчится на всех парах, или скажет, что это не его дело и ему наплевать. Но мне и не нужно было знать, так как ответа, какой бы он ни был, я бы не вынес. Думал ли я о Лукасе после того случая? Да, каждый день, каждую минуту. Уверенность в том, что чувства прошли, было моим глубочайшим заблуждением. Схватив свои вещи с тумбочки, я открыл окно и не раздумывая выпрыгнул на улицу и что есть сил помчался домой. Мы с ним ещё встретимся, вот только это будет при других обстоятельствах.

***

– Просыпайся, лодырь! Два часа дня. Сколько можно спать? – папа стянул одеяло и начал безжалостно щекотать меня за пятку. Знает же мое слабое место. Еле продрав глаза и раздосадовано промыча что-то невнятное, я сел на кровать и уставился на него пустым взглядом. – То, что сегодня суббота не значит, что ты должен её проспать.

– И тебе доброе утро! – голова гудела, как Дом Советов, поэтому придираться не было никакого желания.

– Максим, а кто такой Влад и что вас связывает? – отец смотрел на меня пристально и не скрывал своего недовольства.

– Влад? Ты имеешь ввиду Владислава Андреевича? Так это мой препод по истории. У меня скоро экзамен по его предмету. А что? – я встал с кровати и натянул домашние шорты, почему-то не в силах смотреть ему в глаза.

– Да? Странно! – в его голосе слышались нотки недоверия. – С каких пор преподаватели стали дарить своим студентам цветы? И тем более мальчикам! – он указал рукой на мой письменный стол, на котором стояла ваза с букетом цветов. Меня аж передернуло. Смотря то на вазу, то на отца, я от удивления не смог произнести ни слова. – Его принес курьер с утра, и я набрался смелости и прочитал записку. И лучше бы я этого не делал. Потому что я даже знать ничего не хочу. – выражение его лица было такое, будто он съел лимон. Образно сплюнув, он повернулся и направился к выходу.

– Па, подожди, ты о чем? – он хлопнул дверью в мою комнату, а затем и дверью в коридор. Зашибись! Спасибо Владик, удружил! Мало мне душевных страданий в последнее время было, так надо добить меня окончательно! К счастью, я мог объяснить отцу, что в этих цветах нет никакого скрытого смысла, так как записка не содержала ничего предосудительного: «Желаю скорейшего выздоровления! Влад». Ну и смех! Это так глупо, банально и вообще, это прошлый век. Сейчас почему-то к Владу я не испытывал чувств благодарности. Все, что я сейчас чувствовал, была злость и раздражение. На кого я злился? Ответ был очевиден, на себя! На то, что я не мог забыть Лукаса, на то, что я всей душой желал, чтобы этот букет был от него. Жить с этой тяжестью на душе сил больше не было. В кого я превратился? В кого меня превратила любовь к Лукасу? Было даже думать противно. Вспоминая себя прошлого, я не узнавал себя нынешнего. Эта депрессия и отвращение к самому же себе потихоньку уничтожала меня.

С этим нужно было что-то делать. Начать я решил с малого: врубил музыку на всю мощность, поел, убрался в квартире, принял душ и сходил в парикмахерскую. Возвращаясь домой с обновленной прической, с плейером в ушах, я пританцовывал и четко ощущал на себе восхищенные взгляды девчонок. День был теплый и солнечный и ощущение, что все будет хорошо, не покидало ни на минуту.

Зайдя в квартиру, меня снова охватило чувства одиночества и тоски. Это ужасно, чувствовать себя одиноким среди кучи людей, которые любят и дорожат тобой, которые не оставят тебя ни на минуту. А зачем мне сейчас все эти люди? Все, чего мне так сейчас не хватало, то, ради чего я отдал бы многое, это увидеть его, посмотреть в его теплые карие глаза, прижаться к его груди и услышать «я никогда больше не отпущу тебя». Наведя порядок на голове, я так и не сумел навести его в голове. Зато я понял отчетливо, что когда я чем-то занят, тяжелые мысли покидают меня, и даже иногда я начинаю чувствовать себя не так уж плохо. Надо было развеяться. Лучшим средством избавления от моих затянувшихся мук я посчитал хорошенько напиться, оттянуться и кого-нибудь трахнуть. Не раздумывая я позвонил Соне и предложил ей провести вечер вместе и сходить в какой-нибудь ночной клуб. Она с радостью приняла мое предложение, но оповестила, что с нами пойдет её брат Кирилл и это не обсуждается. Как она объяснила, у него была затянувшаяся депрессия, возникшая из-за нелюбви и холодности Влада, и поэтому она решила помочь ему отвлечься. Соня сегодня была в ударе, она собиралась помочь двум геям, безжалостно отвергнутым двумя братьями. Святая женщина, блин. Одного ей несчастного гея мало, так тут и другой ещё нарисовался, хер сотрешь.

Глава 20 ( продолжение )

Отпустить – не значит забыть.

Вечер не предвещал ничего неожиданного и плохого. Соня была прекрасна как весенний цветок. Она сияла, улыбалась и шутила, кидая на меня игривые взгляды. Кирилл не выглядел сильно раздавленным, скорее наоборот, он был в приподнятом настроений, и я неоднократно ловил его неприкрытые похотливые взгляды на проходящих мимо парней. В глубине души, я даже завидовал ему, что он не ведет двойную игру, что не стесняется своей ориентации и может жить так, как ему хочется. На самом деле, геем я себя не считал. Точнее говоря, я сам и не знал, гей я, или нет. На мужчин я внимания не обращал и не испытывал к ним тяги ни физической, ни душевной. Единственным мужчиной в моей жизни и в моей постели был Лукас. На других я даже и не смотрел. Я даже и не думал об этом. Но и девушки меня стали интересовать все меньше и меньше. Я уже задумывался над этим раньше, занимался самокопанием и пришел к выводу, что мои чувства к Лукасу притупили какие-либо чувства к другим людям. Сегодня как раз представилась прекрасная возможность разобраться в себе и в своих сексуальных предпочтениях.

***

Клуб – бар, в который мы решили пойти, открылся совсем недавно, но уже успел занять достойное место среди ночных заведений Сочи. Возле входа стояла толпа молодёжи, нетерпеливо медленно продвигающаяся вперёд. Наконец, очередь дошла и до нас, и после досконального обыска охранником, мы зашли в клуб. Играла громкая музыка, которая била по ушам и отдавала ритм в груди. Пытаясь перекричать шум, Соня наклонилась ко мне и предупредила, что отлучится на пару минут. Кивнув ей в ответ, мы с Кириллом направились к барной стойке. Заказали две порции виски для нас и какой-то коктейль с банальным названием «Страсть» для Сони. Я сел на стул и повернулся в сторону зала, оглядывая помещение. По центру находился танцпол в виде круга, освещённый разноцветными прожекторами. Затем шли столики с кожаными дивами, повсюду на стенах висели большие зеркала, в общем обстановку вполне можно назвать комфортной.

– Уже присмотрел кого-нибудь? – внезапно спросил Кирилл, отрывая меня от размышлений.

– А?.. Нет, просто оценивал заведение.

– Я так понимаю, ты сюда с Соней пришёл? – сдвинув брови, настороженно сказал он.

– Кирилл, вот только не надо сейчас включать злого старшего брата. Эту тему мы с тобой уже обсуждали. Не лезь, сами разберёмся. – отрезал я, допивая виски и жестом руки дал знак бармену «повторить».

В этот момент к нам подошла сама девушка и взяв со стойки свой коктейль, что-то сказала про друга.

– Что? – ору я, понимая, что грохот музыки не перекричать.

– Я говорю, друга твоего встретила. – я лишь вопросительно на неё посмотрел. – Как там его…? Лукас, вроде.

Мир рухнул перед глазах. Не моргая, я продолжал смотреть на девушку, слыша в ушах уже не музыку, а стук собственно сердцебиения.

– Они должны быть где-то здесь. – не унималась она и вытянув шею, стала искать моего «друга» Стоп! Они?

– Они? – уже вслух переспросил я.

– Ага, он был с девушкой… Вот они! – воскликнула Соня, рукой указывая на находящийся неподалёку от нас столик.

В следующий миг, будто в замедленной съёмке, я повернул голову и увидел Лукаса.

«Господи, это и правда он», – простонало внутри меня. От волнения в глазах всё поплыло. Крепко зажмурившись, я посчитал до пяти, затем открыл глаза, и ничего. Ничего не изменилось. Парень сидел за столиком и о чём-то, явно очень веселом, разговаривал с Марго.

– Давайте подойдём. – зачем-то предложил Кирилл. Соня с радостью его поддержала и, не дождавшись моего ответа, схватила за руку и потащила в их сторону.

– Вот так встреча! – весело сказал Кирилл, протягивая Лукасу руку в знак приветствия. Парень приподнялся, поздоровался и лишь потом заметил меня. В одну секунду его лёгкая и беззаботная улыбка превратилась в траурную.

– Привет! – беззвучно губами сказал он.

– Присоединяйтесь. – предложила Марго, и все охотно согласились. Все кроме меня.

Усевшись напротив Лукаса, я посмотрел на Марго и по одному её виду было ясно, что она всё знает. Абсолютно всё. В её глазах я выглядел соперником, угрозой, от которой нужно мгновенно избавится.

Все начали оживлённо что-то обсуждать, шутить, смеяться, вспоминать какие-то истории. Понимаю, что и я должен сказать хоть что-нибудь, иначе ситуация станет просто идиотской. И буквально заставив себя поднять глаза, я не смог избежать встречи со взглядом Лукаса.

Чёрт, какой же он красивый! В этом полумраке его глаза казались чёрной бездной, в которую можно с лёгкостью провалиться и даже не заметить этого. В этот момент меня буквально осенило, вспомнив основную причину своего прихода в клуб. Мне хотелось получить ответ на один вопрос? Так вот же он: да, я гей. Гей одного мужчины.

Почему-то именно сейчас, продолжая войну взглядами, я начал вспоминать его последние слова: «Я никогда тебя не любил и не полюблю.Ты мне наскучил. Я с тобой играл.» Я мгновенно вспыхнул, ощущая, как во мне нарастает злость, обида, ненависть. Мне хотелось отомстить. Хотелось, что бы ему было больно, чтобы он каждую секунду испытывал то, что пришлось пережить мне.

«Значит, играл? – мысленно сказал я, не отводя глаз от парня. – Ну что ж, не один ты умеешь играть.»

Дальше всё как в тумане. Я уже не мог отдавать отчёт своим действиям. И вот я уже всем телом прижимаюсь к Кириллу со слащавой улыбкой мартовского кота. Почему именно его я выбрал для своей мести? Понятия не имею.

– Весь вечер за тобой наблюдаю. – говорю я, проводя пальцами по щеке парня.

– Макс, какого хрена ты творишь? – прошипел он, пытаясь скинуть мою руку.

– И почему я раньше не замечал, какой ты красивый? – сказал я, игнорируя его протест. – Знаешь чего я сейчас хочу?

– Даже подумать страшно. – произнёс он в шоке.

– Хочу тебя поцеловать. – сказал я, как ни в чём не бывало, наклоняясь ещё ближе.

– Макс, прекращай. – он снова попытался отстраниться, но я клещом вцепился в парня и резко развернув лицом к себе, впился в его приоткрытые губы. На поцелуй Кирилл не отвечал, однако и не отстранялся. И со странным ощущением, что я целуюсь сам с собой, я продолжал мять его губы, языком вылизывая зубы, нёба, внутреннюю сторону щёк.

Этот абсурд длился недолго. Медленно, отстранившись от парня, ко мне пришло осознание, а за ним и отвращение. Стало невероятно противно и стыдно за собственный поступок. Что я делаю? Зачем его поцеловал? Кому и что я пытаюсь доказать? Не хочу здесь больше находиться. Не хочу их всех видеть. Меня буквально тошнило от всей этой ситуации, и подорвавшись, я выбежал в туалет.

Упираясь руками на раковину, я опустил голову, пытаясь восстановить дыхание. Из горла вырывалось рыдание, но глаза были сухими. Вдруг мне стало страшно. В жалкой попытке сделать больно Лукасу, я не задумывался, что мог в первую очередь навредить самому себе.

– Ты в порядке? – слышу тихий голос. Ничего не отвечаю, даже не оборачиваюсь. – К чему был этот цирк?

Снова молчу.

– Тебе больно, Макс! – и это был не вопрос.

– Нет, блядь! Мне зашибись! – я понимал что срываюсь, но остановиться уже не мог. – Ты раздавил меня, растоптал. Заставил поверить в наши отношения, а затем, наигравшись, бросил. Просто взял и ушёл, только потому, что вдруг я стал тебе не нужен. И именно сейчас, когда я пытаюсь собрать себя по кусочкам, ты вновь появляешься и спрашиваешь в порядке ли я?! Да, я в охуенном порядке!

– Макс, прошу тебя, успокойся. – сказал он и сделал шаг ко мне, но я машинально выставил ладонь вперёд, запрещая ему идти дальше.

– Не смей ко мне подходить! Не смей со мной разговаривать! Даже смотреть в мою сторону не смей! Тебя больше нет в моей жизни. Я уже не думаю о тебе, а завтра и вовсе забуду твоё имя. – процедил я, и развернувшись, вышел на улицу.

Чувствуя, как холодный воздух сквозь одежду начал обволакивать моё тело, до меня стало доходить, что это конец. Теперь это действительно конец. Не для него, а для себя, я поставил точку.

Лукас

Макс выбежал из туалета, громко хлопнув дверью. Я стоял напротив зеркала, мысленно задавая вопрос своему отражению: «Чего ты добиваешься, Лукас? Оставь парня в покое.»

Эти пару недель выбили из меня все жизненные силы. Я иссяк духовно и физически. Днем еще спасала работа, я пытался загружать ею себя по полной, чтобы отвлечься от мыслей о Максе. Но вечером, приходя домой, не мог найти себе место, каждый сантиметр моего дома напоминал о нем. Постель впитала его запах, я белье поменял постирать, но даже порошок не выветрил плотно засевший аромат Макса. Или это мое подсознание не хотело его выветривать.

Первую неделю, приходя домой, я напивался до беспамятства. Но легче от этого не становилось. Наоборот, боль обострялась с каждым выпитым глотком алкоголя. И я решил, что хватит себя жалеть. Однажды проснувшись утром, я навел порядок во всей квартире, вещи Макса, их оказалось не так много, я аккуратно сложил в коробку и положил на самую верхнюю гардеробную полку. Выкидывать не стал, не знаю зачем они мне нужны, но все же пусть лежат. Бросив пить, я не бросил свои мысли, я все так же грустил и тосковал по Максу, но пытался всеми способами блокировать это в своем мозгу.

Марго мне посоветовала обратиться к психологу, даже номер грамотного специалиста нашла. Я не собирался никого посвящать в свои страдания, но девушка настолько хорошо меня знала, что от нее что-то скрывать было бессмысленно. Я рассказал ей и про наши отношения с Максом, про наш разрыв, опустив некоторые детали. Марго после того как узнала правду, всячески меня подбадривала и отвлекала. Стараясь не оставлять меня одного, девушка часто ко мне приезжала, чуть ли не силой заставляя выйти на улицу. Однажды, даже попыталась познакомить меня со своей подругой, но и этот эксперимент не удался.

И вот сегодня после нескольких моих отказав, она все же уговорила меня прийти в этот клуб. Мне даже стало здесь нравиться, пока к нашему столику не подошла эта компания. Всем своим видом я пытался изобразить, что мне безразличен Макс, даже когда он затеял этот дурацкий поцелуй с Кириллом, я сидел спокойно попивая коктейль и наблюдая за всем этим спектаклем для одного зрителя. Хоть внешне я и был холоден, но внутри у меня взрывался вулкан.

Через некоторое время я вернулся за столик, друзья Макса все так же сидели на своих местах:

– А где Максим? – встревоженно спросила Соня.

– Он ушел. – тихо ответил я, усаживаясь на своё место.

– Пожалуй и мы пойдем. – наконец подал голос Кирилл.

Долго задерживать мы их не стали, Соня и Кирилл ушли, а мы с Марго остались сидеть за столиком. Я заказал водки, мы пили и молчали, девушка пыталась разбавить наше молчание беседой, начинала разговоры на разные темы, но я ни одну не поддержал, и наконец Марго устала и сдалась, остаток вечера мы провели в молчании, наслаждаясь музыкой и своими мыслями.

***

Утром я проснулся с не самым лучшим настроением. Ощущение того, что что-то должно произойти, не оставляло меня всё время пока я добирался на работу. И едва подойдя к своему кабинету, я заметил мужчину, ожидавшего меня возле двери.

– Проходите. – не думал, что вновь увижу этого человека, тем более так скоро. – Снова сердце?

– Я ещё раньше хотел прийти, но все никак не решался. – будто не услышав мой вопрос, сказал цыган. – После нашей последней встречи, мне приснился странный сон. Сразу я не придал ему никакого значение, но он повторялся практически каждую ночь.

Мужчина сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. Я молча налил стакан воды и предложил ему, но тот отрицательно покачал головой и продолжил:

– Снится мне девушка. Она зовет меня в пещеру, затем вырывает свое сердце из груди и говорит: «Передайте это Луке», затем отдает мне сердце и исчезает. Я стою, не понимая, что мне дальше делать, как вдруг, она возвращается и повторяет: «Передайте это Луке», указывая на сердце. Я спрашиваю: «Зачем оно ему?» На что она отвечает: – «Колдуны из храма Велеса помогут ему вновь забиться в истерзанной груди.»

Странный мужчина закончил свой не менее странный рассказ.

– Надеюсь, до вас дошло послание, и она больше не будет приходить ко мне?

– Да, спасибо, я все понял, – произнося эти слова, я уже прокручивал в голове одну идею.

Мужчина ушел. Я некоторое время переваривал информацию, затем забронировал себе билет на самолет до Сибири. Завтра в десять вечера вылет. Раз уж Ксения дает мне какие-то подсказки, значит я должен ими воспользоваться. На сколько мне известно, велессовские колдуны давно перевелись, но есть одна община потомков, проживающая где-то в лесах Сибири. Что же, пора к ним наведаться.

Глава 21

Сказать "Прощай" бывает очень больно лишь тогда, когда ты точно знаешь, что "Привет" уже никогда не скажешь снова.

Влад

Вот уже десять минут я бездумно всматривался в пустой лист, на котором было написано всего два слова, те два слова, в которых был заключен смысл моего существования. Осипов Максим. Работа по коллоквиуму была проще простой, но он не умудрился написать ни единого слова. После того случая, как я чуть не потерял Максима навсегда, я больше его не видел. Прошло две недели, а он так и не появился в институте. На цветы не было никакой реакции, на мои звонки и сообщения он не отвечал, хотя писал я не как друг, а как преподаватель, чьи семинары он пропускал. Я ничего не знал о нем, не знал, что с ним происходит. Его друзья молчали, как партизаны: Илья злился, Кирилл почему-то краснел, когда я задавал ему вопросы о Максиме, а Соня так вообще, казалась обиженной на весь мир и на мои вопросы только задирала нос, фыркала и демонстративно уходила, так ни разу не наградив меня ни единым словом. Я прекрасно понимал, что только один человек знает правду и возможно, именно он является причиной такого странного поведения Макса. Но Лукасу я звонить принципиально не хотел. Это было выше моих сил. Я не мог унижаться перед ним. Мысль о том, что мой брат, а не я, участвует в жизни Макса и занимает там самое значительное место, разрывала меня на части. То ли от ревности, то ли от зависти, то ли от отчаянья. Боясь за Макса, я был уже на пороге того, чтобы позвонить Лукасу, побороть свои стереотипы, но брат опередил меня. Сообщение, пришедшее в 4 часа утра заставило замереть мое сердце. Всего три слова «Я люблю тебя!» и меня сковал леденящий ужас. Если бы он написал, что умирает, или его пытают, или его ограбили, подставили, да все что угодно, я бы и пальцем не пошевелил, моё сердце бы не дрогнуло, и я не испытал бы ни чувства страха, ни жалости, ничего. Но эти обычные три слова, которые уже давно потеряли для меня всякий смысл, как и для него, говорили о том, что с ним действительно произошло что-то страшное, и сейчас ему как никогда нужна была моя помощь. Сразу же перезвонив, через десять минут я уже мчался по ночному городу к обозначенному месту, где ждал меня Лукас. Я ехал за сто, не обращая внимания ни на правила движения, ни на светофоры. Мысли в голове проносились с той же скоростью, что и огни домов и вывесок. Чувство тревоги не покидало меня ни на секунду. Я знал, что этот вечер будет переломным в нашей жизни. Не могу объяснить почему, но я знал.

Пятнадцатиэтажный жилой дом предстал перед моими глазами. Поднявшись на лифте на последний этаж, я заметил лестницу, состоящую из нескольких ступенек и упирающуюся в закрытую дверь, которая находилась на потолке прямо над головой. Открыв железную дверь, я оказался на крыше многоэтажки. Я начал оглядываться по сторонам в надежде увидеть Лукаса, но поток ветра чуть не сбил меня с ног. Холодный осенний ветер бил в лицо и резал глаза, от чего они слезились и сфокусировать взгляд было практически невозможно. Площадь крыши была огромной. Приподняв воротник куртки и спрятав глаза рукой от ветра, я направился вдоль бетонного парапета. Впереди я увидел чуть заметную черную фигуру и пошел по направлению к ней. Вокруг, словно армия древних призраков, клубился непроницаемый туман и с каждым шагом он становился все более плотным. Звук шагов таял в густой пелене, а шум ветра походил на человеческий шепот, полный невыразимой отчаянной тоски. Я почувствовал, что замерз. Вдалеке могучий раскат грома разорвал воздух, окрасивший оранжевым светом хмурые тучи. Зрелище было устрашающим – словно ночная тьма разверзлась, приоткрыв краешек расплавленного неба.

«Лукас!» – крикнул я, но ветер подхватил мой голос, унося его назад; казалось, он одиноким эхом доносится из-за спины. Ответа не последовало. Скорее всего, он просто не расслышал мой голос. Подойдя почти вплотную, я все-таки разглядел темную фигуру. Это был Лукас. Он сидел на бетонном парапете, свесив ноги вниз и смотрел куда-то вдаль. Забравшись на парапет я сел рядом с ним.

Мы сидели молча и смотрели вдаль впереди себя, каждый думал о своем, не осмеливаясь нарушить тишину. Я не могу описать эмоций, испытываемые в этот момент. Была ли это тишина мёртвой и холодной, когда нет ни страха, ни боли, только пустота и тьма. Это похоже на обречённость, молчаливый танец на лезвии, над бездной. Эта метафора прекрасно подходила к нынешнему моменту. Я знаю такую тишину, и знаю её гораздо лучше, чем хотел бы. В тоже время было уютно и тепло, несмотря на леденящий ветер. Нечто похожее на тайный обряд молчания рядом с тем, кто тебе дорог, кому не нужны слова, чтобы понять. Такую тишину я уже почти не помню. Я поднял глаза и увидел в небе звезду! Это была удивительная, самая большая звезда, которую я видел в жизни. И единственная звезда, которую было видно сквозь густой туман. Луна, не смотря на туман, светила с неба, но оставалась мертвой и угрожающе нависала над головой.

– Ты ненавидишь меня? – монотонно, еле слышно спросил Лукас, все так же не поворачивая на меня взгляд.

– Наверное. – тем же тоном ответил я и посмотрел на брата.

Лукас был одет во все черное, и перчатки покрывали его руки. Черные волосы слегка волнились от влажного воздуха, обрамляя лицо, которое женщины всегда считали чувственным праздником. Они не знали, что он, за столькие годы став бездушным и обреченным, был фактически дьяволом в ангельской шкуре. Хотя должны были знать. Он практически светился непочтительностью, и нечестивый отблеск в его карих глазах заявлял, что он будет смеяться, вырезая ваше сердце. Или смеяться вам в лицо, пока вы будете вырезать его сердце. Но сейчас передо мной сидел абсолютно незнакомый мне человек. Я никогда не видел его таким раньше. Он был похож на затравленного зверька. Тоска защемила душу, и я пожалел о сказанном секунду назад. Лукас казался неживым. Он напоминал бездыханную восковую фигуру. Бездумные пустые глаза полные отчаяния уставились в темноту. Несмотря на туман и глубокую ночь я мог разглядеть эту опустошенность и отчаяние, так четко отражающиеся на его лице. Все что мне сейчас хотелось, это обнять его, крепко прижать к груди и уверить его, пообещать, что все будет хорошо, но я не мог. Не мог снять приросшую маску безразличия, переступить через себя и поступиться принципами, которые я с таким усердием взращивал все эти бесконечно долгие годы. Ненавидя себя за своё высокомерие и слабость, я сжал кулаки со всей силой и отвернулся, не в силах больше видеть боль в его глазах. – Что такого серьезного произошло, что ты вздумал признаться мне в любви? – я издал заученные до боли нотки пренебрежения в голосе.

– Я просто хотел сказать, что люблю тебя и что ты самый дорогой человек в моей жизни! – его голос дрожал, а я чувствовал, что сейчас произойдет что-то важное. С упоением я глотал каждое его слово, боясь пропустить хоть одно, как будто бы от этого зависело все мое дальнейшее существование. Да, именно существование, потому что жизнью я назвать это не мог. Это было моим величайшим проклятием и вечной карой. Чувство вины, это то, что я чувствовал сейчас всеми фибрами души. Словно каждое едкое слово, каждое действие, обращенное к Лукасу кричало в моем сознании, умоляя меня помочь ему. Я стиснул зубы. Он не был жестоким человеком; не был чудовищем. Не бессердечным. Он ненавидел волны безнравственности, частенько пытающиеся его захлестнуть. Ненавидел то, что иногда делал, чем он был и во что мог превратиться, если когда-нибудь перестанет сопротивляться этой жизни, бесконечной жизни, лишенной всякого смысла. Я тоже любил его, возможно сильнее, чем сам себе мог представить. Сколько сил и выдержки мне неоднократно стоило не выкрикнуть это в порыве наших ссор и драк. Но ненавидел я его не меньше, чем любил. Психологи назвали бы это душевным расстройством, или болезнью, и они были бы правы. Наверное, я и был болен. Ненависть – это любовь, искалеченная обидой. Этими словами можно было легко охарактеризовать наши отношения с братом. Любовь и ненависть очень сильные чувства. Когда человек любит или ненавидит, его переполняют эмоции. Каждый раз, встречаясь с Лукасом, я чувствовал, что взорвусь. Это ощущение, когда ты извиваешься, мучаешься, и такая боль внутри где-то между сердцем и дыханием, и ты не знаешь, откуда она возникла, эта боль, и как от нее избавиться, и ты прекрасно понимаешь, что ничем и никак ты не можешь унять эту боль. Только не видя, не слыша, не ощущая присутствия, можешь выдохнуть и притупить эту злость, вызванную любовью и ненавистью одновременно. Это творилось в душе, на языке же вертелся лишь сарказм и язвительные замечания и упреки.