Текст книги "Моё зазеркалье (СИ)"

Автор книги: Pink bra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

========== Часть 1 ==========

Из больницы я выскочил ничего не видя и не слыша. Гнев, обида и разочарование застилали глаза. Зачем сел за руль и куда направился, первые минут тридцать я сам не понимал. Уже на трассе за городом сообразил, что инстинктивно рванул в деревню. Туда, где старый дедушкин дом. Пусть дедуля уже три года как умер, но его дом ассоциируется у меня с тем местом, где не предадут и не солгут.

Примерно на половине пути я понял, что помчался в деревню не только без продуктов, но и не переодевшись во что-то более подходящее. Сорвал с шеи галстук и кинул на соседнее сиденье. Еще расстегнул воротник. В доме найду что-нибудь подходящее из вещей. Но еду стоит прикупить. Потому пришлось свернуть в придорожный магазин.

Много продуктов я не стал набирать. Все равно вернусь через день-два, когда немного приду в себя. В принципе, я уже почти успокоился. Или на меня так умиротворяюще подействовал унылый пейзаж за окном? Это уже возле деревни будет небольшой лесок, а пока особого разнообразия за окном не наблюдалось.

Зачем я продолжал упорно двигаться в деревню, сам сказать не мог. Разве что посетить кладбище. Дед завещал похоронить себя рядом с женой. Бабушку я совсем не помню. Умерла, когда мне и двух лет не было. Честно говоря, я и остальных родственников не знал. До восьми лет жил с матерью. И глотнул по полной всех прелестей жизни с родителем-алкоголиком. А когда мать совсем спилась и перестала следить как за собой, так и за мной, какие-то службы опеки отыскали деда.

– Я же не знал, Славик, не знал, – успокаивал меня дед в первую нашу встречу, прижимая к себе. – Если бы эта курва сказала, я бы приехал и забрал тебя раньше.

Со своей дочерью дед разругался еще до моего рождения. Мать не рвалась к деревенской жизни, и ссора с отцом только усилила общее неприятие всего, что было ценным для деда. От кого Лариса Петрова «нагуляла» меня, так и осталось секретом. Хотя отчество у меня было примечательное – «Варлаамович». Не думаю, что в нашем городе много мужиков с подобным именем. В мамашином окружении таковых точно не имелось. Отец, похоже, слинял сразу же, как заделал ребенка. Зато у меня других «пап» хватало. Любители доступного тела и выпивки менялись так часто, что я их и не запоминал.

Когда дед забрал меня, сразу оформил опекунство. Я даже успел полгода походить в школу в соседнем с нашей деревней поселке. Дед лично каждый день отвозил меня на своем стареньком УАЗике и забирал со школы. А потом пришло сообщение о смерти матери. Дед так и не рассказал, отчего. В свидетельстве о смерти указали прозаичную причину – остановка сердца. Как оно было на самом деле, я уже никогда не узнаю.

От дочери дедушке остались однокомнатная квартира и внук. Именно из-за меня дед решился на переезд в город. Конечно, он часто наведывался в деревню. Одно время сдавал дом дачникам. Но кур и гусей уже не держал. Да и пасеку продал.

– Тебе учиться нужно, потом в институт поступать, – вздыхал дедушка, тоскуя по простой деревенской жизни.

В городе он устроился неплохо и не чурался никакой работы. Как оказалось, в молодости дед закончил какое-то ПТУ по специальности “сантехника”. В наше домоуправление еще нестарого мужчину взяли с удовольствием. Работу он всегда делал качественно. От «левых» подработок не отказывался. В общем, его зарплаты нам хватало. И уходить на пенсию он долго не хотел. Хотя я его не раз уговаривал. После мединститута мне удалось неплохо устроиться в областной больнице. Мог уже сам нас прокормить. Но дед до последнего дня продолжал работать.

Когда его не стало, я с полгода не мог прийти в себя. Не мог осознать, что не стало самого родного и близкого для меня человека. Другой родни у нас не было. Потом уже окунулся с головой в текущие проблемы и заботы. Именно в тот период я зарекомендовал себя как подающий надежды молодой врач-хирург. Мечтал о кандидатской. Буквально дневал и ночевал в больнице. Дежурства следовали одно за другим, часто по очень неудобному графику.

Работа в нашем отделении сама по себе достаточно сложная. Плюс как всегда нехватка кадров. Работал я без нареканий и скандалов, да и начальство хорошо относилось. И когда нашему завотделением предложили повышение, он стал недвусмысленно намекать на то, кого видит своим преемником. Специально я не рвался в начальники, хотя дополнительные деньги лишними не будут. Я считал, что действительно потяну эту должность. Кому, как не мне, знать все проблемы и вопросы отделения? И пусть я считаюсь слишком молодым у медицинской братии (всего двадцать восемь лет), но без ложной скромности могу сказать, что имею неплохую квалификацию. И вообще ответственный товарищ.

А потом вдруг оказалось, что на это место ждали совсем другого человека. И я сразу превратился в «выскочку» и бездарность. Начмед провернул целую операцию по моей дискредитации. Ладно бы просто какие-то нелепые слухи вроде того, что старшая медсестра ушла в декрет, беременная моим ребенком, которого я не хотел признавать. Чушь полная! Не стану же я доказывать, что не интересуюсь женщинами в возрасте после тридцати пяти лет и вообще предпочитаю парней. Повезло, что медсестра на меня алименты подавать не стала. Ей был прекрасно известен настоящий отец ребенка. И судя по всему с него алиментов можно было стрясти гораздо больше.

И если по поводу старшей медсестры все крутилось в виде сплетен, то конкретный «донос» подписали почти все мои коллеги по отделению. Чего мне только не вменяли в вину! Я и слишком строгий, и слишком требовательный, и пациентов делю по платежеспособности родственников, и даже обвинили в расизме. По поводу расизма я так и не понял. Коллектив у нас не интернациональный. Или это относилось к каким-то моим высказываниям по поводу телевизионных программ?

Из всего отделения только два санитара не подписали ту петицию. Так на них была составлена другая кляуза. Мол, этим любимчикам я даю самую простую работу. Главной же и самой большой проблемой стала смерть пациента, которого я не сумел спасти. Но тут я никому и ничего не стал доказывать. Раз так уверены, пусть собирают документы и назначают комиссию, а там посмотрим. Не понимают, что им же дороже станет поднимать волну.

Знал, что прав, и всё равно психанул, выскочив из больницы. Первая мысль была о том, как собрать доказательства, обелить себя. Но чем дальше я уезжал от города, тем меньше мне хотелось суетиться и что-то доказывать. С этой работой я полтора года в отпуске не был. Вырывался на выходные в деревню, но не более того.

Решение уволиться пришло почти одновременно с мыслью о том, что не помешало бы сначала отдохнуть. Накопления у меня были. Может, стоит перебраться в Москву? Мой бывший любовник Юрик зазывал в столицу, расписывал перспективы. Я тогда не планировал что-то менять в своей жизни и от приглашения отказался. А позже на работе навалилось столько всего, что о личной жизни пришлось забыть. Я же хотел сделать всё как следует, показать себя профессионалом. Помня мамашу-алкоголичку, я постоянно старался доказать себе, что достоин лучшей жизни.

Так, с думами о сексе, работе и предательстве тех людей, которых считал почти друзьями, я двигался по трассе. Скорость пришлось сбросить. Если бы я не заезжал за продуктами, а потом на заправку, то давно уже был бы в деревне. А теперь неизвестно когда доберусь.

Вечер сменился ночью. Жаль, что небо заволокло тучами. Давно я не был на природе. Раньше я любил расстелить покрывало посреди дедова огорода и посозерцать звездное небо. В августе звезды самые «зрелые». Но, похоже, сегодня получится наблюдать только зарницы. Небо на горизонте то и дело вспыхивало дальними грозами.

Увлеченный своими мыслями, я чуть не пропустил нужный поворот на второстепенную дорогу. Вовремя успел заметить кривую березу. Местные любят про нее рассказывать всякие небылицы. Береза и вправду такая приметная, что только легенды слагать. Как вообще могло так скрючить ствол, чтобы он напоминал петлю – уму непостижимо. Никогда раньше мне не доводилось видеть у берёз подобные выкрутасы стволов. Это же не лиана, которой изогнуться не проблема. Но что-то действительно странное послужило причиной такой аномалии.

От приметной березы нужно было еще раз свернуть уже непосредственно к деревне. Я помнил, что там всегда была яма, потому сбросил скорость. И продолжал двигаться с предельной осторожностью, надеясь, что дальний свет фар не ослепит никого на встречке. Так-то из деревни ночью некому ехать. Но вдруг?

Это самое «вдруг» как раз и случилось. И если моя скорость была не более двадцати километров в час, то летевший навстречу автомобиль имел не меньше сотни. Сманеврировать я физически не успевал. Лишь за пару секунд до столкновения сумел подставить правый бок автомобиля, понимая, что это может спасти меня, но точно не машину.

Удар был страшным. Мою малышку закрутило и повело в сторону. Повезло, что сработали подушки безопасности. Конечно, приложило меня подушкой по правой щеке и носу основательно. Руки словно обожгло огнем, в голове образовался вакуум, в ушах зазвенело.

Несколько минут я просто сидел и пытался себя диагностировать. Перелома рук точно нет. Сотрясение мозга, если и имеется, то несерьезное. Убедившись, что со мной всё относительно нормально, я попытался выбраться из салона, чтобы проверить состояние того долбоёба, который летел с такой скоростью по неосвещенной проселочной дороге! Приличных слов, чтобы оценить такой поступок, у меня не было. Хотелось громко материться на того водителя, на себя и всех остальных людей. Какого чёрта я на ночь глядя вообще поехал в деревню?! Теперь разбирайся с новой проблемой.

Мне крупно повезет, если водитель жив. Иначе замучаюсь доказывать, кто прав, кто виноват. Фары я переключил на ближний свет и отправился к чужому автомобилю. Тот выглядел страшно. «Морда» вся всмятку. Из хороших новостей была одна – дверь со стороны водителя не заклинило. К моему величайшему облегчению парень был жив. Внешних повреждений тоже не наблюдалось. Понятное дело, что внутренние покажет только рентген.

Передвигать парня я не спешил. Сотрясение точно есть. А вот переломы на ногах так сразу не определить. Пока я щупал пульс, оглядывал салон. Смутило то, что следов от подушек безопасности я не обнаружил. Тем не менее, парень выглядел «целеньким». Неожиданно водитель застонал и повернул голову в мою сторону. И вот тогда я подумал, что подушкой безопасности меня приложило сильнее, чем предполагалось ранее.

Освещение в салоне не пострадало, и я смог хорошо рассмотреть внешность водителя. Невольно сглотнул, повернул зеркало заднего вида и сравнил свою физиономию с незнакомцем. Так-то я помню, как выгляжу, но убедиться всё равно стоило. Судя по всему за рулем сидел мой брат-близнец.

Конечно, у меня уже наливался синяк, и нос кровоточил, но у парня-то лицо не пострадало и демонстрировало именно того, кого я вижу каждый день в зеркале. Это открытие настолько меня потрясло, что я позабыл о своем намерении звонить в скорую и полицию. И только повторный стон парня напомнил мне о текущих проблемах. И тут меня ждал облом – сети на телефоне не было.

Представьте себе ситуацию: ночь, пустая дорога, двадцать километров до деревни, примерно километр до трассы. Кто поедет ночью по этому пути? Единственные два идиота уже встретились, и других не наблюдается.

Парню лучше не становилось. Он то приходил в себя, то снова терял сознание. Я еще раз убедился, что конечности у водителя не пострадали. И, кажется, травмы позвоночника тоже не было. Пометавшись ещё немного по округе и убедившись, что ни машин, ни сети на мобильнике как не было, так и нет, я двинулся к своему автомобилю.

Пробовать завести чужой транспорт не имело смысла. Передок был разбит основательно. Мой же автомобиль пострадал только с правой стороны и имелась надежда, что двигатель в порядке. Так оно и оказалось. Радиатор не подтекал. То, что перекорежило лонжерон, на данный момент критичным не было. Обрадованный, я выбрался снова наружу. Если загружу парня к себе, смогу отвезти его в то место, где нам окажут помощь. Только для страховой службы сделаю несколько снимков, и тогда можно заняться перемещениями.

Мне сильно повезло, что незнакомец снова очнулся и не только выслушал мои причитания, но и последовал совету. Опираясь на меня и пошатываясь, он поплелся к моему автомобилю. Он не только на морду был моей копией, но и комплекцией. Единственное, чем мы отличались – это волосы. У парня они были длинными, стянутыми лентой в низкий хвост. Одежда, конечно, тоже была другая. Я по-прежнему был в костюме, а парень оделся в соответствии с летней погодой: лёгкие брюки и рубашка навыпуск. В остальном же наше сходство было поразительное. Разместил я его на заднем сиденье, сунув ему под голову свой свернутый пиджак.

Пока возился с парнем, чего только не передумал! Факт, что это мой брат-близнец, неоспорим. И где он был все эти годы? Вариант, что отец забрал себе второго ребенка, казался наиболее вероятным. «Только бы парень выжил, только бы довезти его вовремя!» – мысленно молился я. Видимых повреждений я так и не нашел. Устроив парня на заднем сиденье, я кинулся назад к чужому автомобилю. Не знаю, какие есть ценности в багажнике, но документы нужно забрать обязательно.

Бардачок заклинило, а часть вещей раскидало по салону. Поковырявшись внизу, я вытащил что-то вроде портмоне. Раскрыв его, обнаружил какие-то бумаги, пластиковые карточки неизвестных мне банков, записки и – наконец-то! – удостоверение личности. Отметил, что текст похож на русский язык, но отличается. Это не были права, но меня на данный момент интересовало имя незнакомца.

– Йес! – не удержался я от возгласа, когда с трудом прочитал, что похожего на меня парня зовут Мирославом Варлаамовичем Иворовым.

Отчества у нас совпадали. Так-то я Вячеслав Варлаамович Петров, но это по матери. Версия о том, что я нашел брата, пусть даже таким странным образом, подтвердилась. И нам стоило поспешить в больницу. Обморок Мирослава меня серьезно беспокоил.

========== Часть 2 ==========

Документы Мирослава я разглядывал, забравшись на водительское сиденье. Потрясений было столько, что на сам автомобиль я даже не обратил внимания. В свете фар нечто искореженное не идентифицировалось у меня ни с какой моделью. Хотя странности салона меня заинтересовали. Еще раз мельком глянул на приборную доску и поспешил выбраться наружу.

Вот только отойти от автомобиля не успел. Внезапно меня толкнуло нечто воздушное. В голове раздался звон, и перед глазами всё поплыло. Я стоял, изображая рыбу на берегу. Воздуха почему-то не хватало. Пытался его втянуть и не мог. Где-то вдалеке сверкнула зарница, и в ее отсвете я увидел, как чёрный туман опускается на мою машину и сидящего в ней парня. Я снова предпринял попытку вырваться, сдвинуться или глотнуть воздуха. В голове уже не звенело, а шумело от недостатка кислорода.

А потом раздался резкий хлопок, и я наконец смог вздохнуть и проморгаться. Тот темный туман был таким густым, что за ним не было видно моей машины. Ночь стала еще чернее. Отчего-то фары моего автомобиля погасли, а я затрясся от страха. Умом понимал, что Мирославу нужна помощь, но подойти боялся. Только минут через пять, продолжая стучать зубами и нервничать, я сделал несколько шагов вперед.

Туман рассеялся, а вместе с ним и мой автомобиль. Покрутившись на месте, я посветил мобильником туда, где должна была стоять моя машина, и не обнаружил её. Мой транспорт испарился!

Невольно я сглотнул, отмечая участившийся пульс. Тут еще порыв ветра качнул верхушки деревьев. Они зашумели, заскрипели ветвями, и я был готов обоссаться от страха и рвануть подальше от этого места. Не отдавая отчета своим действиям, я швырнул мобильник туда, где так страшно качались деревья. Хорошо, хватило ума вернуться в автомобиль Мирослава, а не нестись сломя голову по ночной дороге. Нырнув в салон, я захлопнул дверь и приобнял себя за плечи, пытаясь успокоиться и понять, что случилось.

Я продолжал нервничать. Пальцы рук тряслись, губы дрожали. Так я и сидел, уговаривая себя, что в аварии сильно приложился головой. Нос, кстати, уже опух и сильно болел. Когда настанет утро, все будет выглядеть иначе. Парень просто завел мой автомобиль и уехал. А то, что мне примерещилось – это от удара головой. И самое лучшее в данной ситуации – просто ждать. Перебравшись на заднее сиденье, я обнаружил сумку Мирослава. Ковыряться в чужих вещах не стал, но использовал ее как подушку и вскоре провалился в сон.

Разбудил меня стук в окно. Кто там стучал, я сразу и не понял. Сердце от страха скакнуло к горлу, а потом обратно. Наконец, сообразив, что на улице уже светло, а это давно ожидаемая мной помощь, я попытался выбраться из салона. Пришлось перебираться обратно на переднее сиденье. Задние двери сильно перекорежило, и они не открывались.

– Кто ж вас т0к? – окая, начал причитать надо мной мужчина, который обнаружил разбитый автомобиль на проселочной дороге.

Отвечать я не спешил. Огляделся. Моей машины не наблюдалось, как и брата-близнеца – живого или мертвого.

– Вы видели, кто вас прот0ранил-то? – не отставал «спаситель».

– Темно было, он уехал. Мне бы связаться с полицией, – намекнул я.

– В полицию и вр0чам я уже позвонил, как только вас увидел, – просветил меня мужчина. – Может, чем могу помочь?

– Воды бы, – понял я, что давно хочу пить.

Но легче от воды мне не стало. Отчего-то затошнило. Я присел прямо на землю, прислонившись к колесу покореженного автомобиля. Мужичонка продолжал бегать вокруг, кому-то звонил, извиняясь за себя, что задерживается в пути.

Сил забраться в салон у меня не было, и я распластался на земле. Мой помощник попытался подпихнуть под меня какое-то покрывало, но я уже слабо соображал. К тому моменту, как прибыли медики, я совсем расклеился. А чуть позже у меня начались галлюцинации. Слуховые.

– Вы что, не видели, что здесь проклятие сработало?! Почему затоптали место преступления?! – орал кто-то так, что моя головная боль усилилась.

– У меня пациент при смерти, нам нет дела до ваших следов, – отвечал ему другой голос.

– Осторожнее перемещайте его на носилки, – командовал третий.

Меня бережно переложили. Затем врач попытался закатать рукав. У него это не получилось, и рубашку по-простому разрезали. Врач получил доступ к телу и сделал необходимые уколы. Голове определенно полегчало, я начал засыпать. И чем дальше закончилось расследование на дороге, не узнал.

Ожидаемо, очнулся в больнице. Какое-то время я лежал и вспоминал, какая ерунда мне привиделась. В чистенькой и светлой палате все мои ночные страхи казались вымыслом. Мало того, это точно была не наша областная больница, а какая-то частная. То, что я попал в аварию, не подлежало сомнению. А дальше начались игры моего воображения. Привидится же такое! Близнец, который исчез, между прочим, с моим автомобилем, полицейский, ищущий следы проклятия. Ага, еще странный транспорт. Особенно та «Скорая помощь» бирюзового цвета.

Приведя немного в порядок мысли, я принялся разглядывать палату и потом себя. Руки все же обожгло газом от подушки безопасности. То, что прикрывали рукава пиджака, осталось целым, а кисти конкретно припекло. Рассмотреть подробнее ожоги не получалось, поскольку их замотали бинтами. Вот тоже проблема. И как мне по малой нужде сходить? Или в такой шикарной больнице мне положена молоденькая, симпатичная медсестра с уткой?

Додумать мысль по поводу одиночной палаты и медперсонала я не успел. Дверь открылась, и вошел тот самый «персонал».

– Эко-сканер показал, что вы, Мирослав Варлаамович, уже пришли в себя, самочувствие удовлетворительное, – переступив порог, сообщил доктор.

Я невольно заозирался, ища тот сканер или другие приборы. На потолке была какая-то панелька, и не более того. Действительно, где все оборудование? Кнопка вызова и прочее? Врач тем временем подошёл ближе и наклонился ко мне, чтобы посветить своим фонариком в глаза.

– Сотрясение несерьезное. Но рекомендую еще дня три полежать. Отечность щеки и носа сойдет недели через две. Переломов нет.

– Уже хорошо, – согласился я и решил поинтересоваться, за чей счет оплачены такие хоромы. По сути, я уже безработный, и лишние расходы мне не нужны. И только я заикнулся об оплате, как доктор меня прервал.

– Мы связались с вашей сестрой, и она все расходы взяла на себя.

– Сестра? – совершенно искренне удивился я. – И где она?

То, что у меня нет и никогда не было сестры, я знал хорошо. Зато она могла быть у Мирослава. Да и доктор меня упорно называет чужим именем. Пока я не решил, что говорить и как оправдываться. Подожду немного. Всегда можно сослаться на частичную потерю памяти. Эту версию я и начал отрабатывать с доктором, поинтересовавшись, какое сегодня число, а то, мол, запутался.

– Восьмое зарево 7519 года от сотворения мира, – бодро ответил врач. И я подвис от услышанного.

– Это шутка? Вы меня так проверяете на вменяемость? – все же задал я вопрос.

– А какое, по-вашему, сейчас число? – Доктор потер виски.

– Шестое, – ответил я. Только про месяц август добавить не успел.

Доктор скривился и прижал пальцы к своим вискам, отходя к двери. Уже на пороге он вытащил из кармана мобильник и разразился гневной речью:

– Почему у нас здесь псионик без браслетов?! Как я его лечить буду?! Где его личные вещи?..

Дослушать речь доктора я не успел, дверь захлопнулась. Я же откинулся на подушку и начал вспоминать, что мне эскулап наговорил. Мне же не померещилось? Или существуют слуховые галлюцинации?

Минут через тридцать, когда я уже перебрал в голове все варианты предполагаемого сумасшествия, в палату кто-то зашел. Мужчина не был похож на врача, но и пациентом не являлся. Хотя одежду имел примечательную. Рубашка из тонкого шелка имела рукава три четверти. Укорочены они, похоже, были специально, чтобы продемонстрировать с десяток изящных браслетов на каждой руке. Молодой мужчина принес с собой портфельчик. Затем он демонстративно потряс своими браслетами, посмотрел на меня, что-то там себе прикинул и выудил из кармана брюк мобильник.

– Еще раз уточните данные по Мирославу Варлаамовичу Иворову, – попросил кого-то незнакомец. – Он определенно псионик, какого уровня, сразу сказать не могу. Что? Нет в списках?

Закончив разговор, мужчина обратился теперь ко мне:

– Мирослав, у тебя были пси-способности?

– Не замечал, – совершенно честно ответил я. – Разве что при аварии головой сильно стукнулся.

– Да, это могло спровоцировать, – согласился со мной «псих». А как его иначе называть? – Я надену на тебя общие блокирующие браслеты, – продолжил мужчина.

Те самые браслеты мужчина достал из портфеля и застегнул на моих запястьях повыше бинтов.

– Итак, значит, до вчерашнего происшествия у тебя не было пси-способностей? – уточнил он еще раз. До вчерашнего происшествия у меня много чего не было, но я подтвердил только этот факт, решив не уточнять. – Браслеты не снимай. Доступ врачам я разрешаю. Следов проклятия на тебе нет, – сообщил так и не представившийся мне мужчина и удалился.

Мне мое сумасшествие начинало нравиться. Забавно так. Прямо хоть книжку пиши. И доктор у них «с приветом». Такие мне вопросы начал задавать, что я бы его первым отправил в психбольницу. Сами судите. К чему вопрос о том, приходилось ли мне раньше испытывать на себе какие-либо проклятия? Или были ли у меня враги среди тёмных знахарей?

Ну… если под словом «знахарь» представить нашего зама главврача, то враги у меня были. А уж какие проклятия он мне в спину посылал, просто закачаешься! Опять же я эти мысли придержал, помня, что ко мне обращаются как к Мирославу. Правда, когда после обеда заявились два представителя правопорядка и тоже насели на меня с этим самым проклятием, я снова засомневался в своей разумности.

– Мирослав Варлаамович, на месте аварии отчетливо видны следы смертельного проклятия, – втирал мне якобы «полицейский». Лично я в этом сильно сомневался. Форма на нем была странного фасона: черная, с непонятными эмблемами, плюс ярко-красный берет на голове. А вопросы так вообще «убивали». Наповал.

– Кто мог на вас наслать проклятие и как вам удалось его избежать? – вопрошал мужчина.

– Может, оно было не моё? – вяло проблеял я. – Тот, кто в меня врезался, куда-то же делся?

Полицейские переглянулись. Моя идея им явно понравилась. Мужчины скоренько заполнили бланк и удалились. Я же заскучал. Заняться в палате было абсолютно нечем. И когда под вечер ко мне заглянул санитар, я попросил его принести что-нибудь почитать.

– Не положено. Доктор сказал, что при сотрясении читать вредно, – вполне миролюбиво ответил санитар.

Собственно, я и сам мог дать себе схожие предписания. Но очень хотелось узнать новости. Что-то в окружении меня сильно смущало.

– Все новости я вам, Мирослав Варлаамович, сам расскажу, – пообещал санитар.

Имя этого «милого медбрата» оказалось довольно заковыристое – Онуфрий Пуштатович. Протирая полы и размахивая тряпкой, сметая пыль, он мне кратко пересказывал события дня:

– Колумбийцы выбрали нового президента. Дэвида… какого-то там. Наш царь-батюшка Иван Алексеевич послал им поздравления. В Калуге казнили трех ведьм. По всей области ищут Тёмного знахаря. Говорят, и на вас смертельное проклятие наслал этот убивец, – протараторил санитар и, решив, что его миссия по наведению чистоты закончилась, чинно удалился.

Я же остался лежать в полной прострации. Очень хотелось выглянуть на улицу. Вот только матовое стекло на окне не давало это сделать. То, что вокруг меня столько сумасшедших, а я один «уцелел», оставшись в здравой памяти, вызывало большие сомнения. Повезло, что перед сном медсестра сделала укол, и я отрубился без сновидений.

Мысли о том, что я основательно повредился головой, продолжали крутиться в несчастной черепушке и на следующий день. С утра пораньше у меня взяли повторный анализ крови, чтобы убедиться… в отсутствии следов проклятия. Мда…

Процедуру я вытерпел молча, ни о чем не спрашивая. Хотя вопросы в голове множились с каждым часом. Такого странного оборудования для забора крови я никогда не видел. И это была только малая часть всех странностей. Какие-то архаичные имена у всего персонала, странная униформа, странные полицейские. И даже окающий акцент большинства персонала действовал на нервы.

Единственной хорошей новостью было то, что лечащий врач, зачитав список повреждений, сообщил, что через день меня выпишут. Правда, он тут же смутился и добавил, что в приемной сидит моя сестра Надежда Варлаамовна, и он ей разрешил меня посетить.

На сестру Мирослава (и, возможно, мою!) очень хотелось взглянуть. Кивнул врачу и постарался сохранить на лице нейтральное выражение. Впрочем, продержалось оно недолго. Влетевшая в палату блондинистая девица сразу сбила весь доброжелательный настрой.

– Даже не думай, что тебе удастся отжать у семьи деньги! – выкрикнула «сестра» с порога. – Не докажешь, что это мы на тебя посылали проклятие! Тем более смертельное.

Я молчал. Что ответить, просто не знал. Задрали меня уже все с этим проклятием. Скоро и сам поверю, что оно существует. Всё утро я обдумывал случившееся, и одна идейка у меня все же появилась. Вдруг это не мой мир, вдруг я, словно фантастический герой, попал в какую-то зеркальную реальность? Фактов пока не хватало, но я хотя бы перестал после каждой странной фразы незнакомых людей искать у себя признаки сумасшествия.

Так что сестру Мирослава я разглядывал с интересом, но не более того. Какое-то сходство у неё со мной явно было. Платиновый оттенок волос, цвет глаз, схожесть формы бровей.

– Надеюсь, ты помнишь, что отец тебя из рода вычеркнул? Родовую книгу уже переписали, – продолжала выдавать информацию девушка. – Можешь выбрать себе любую фамилию, кроме нашей.

Видя, что я не реагирую на эту новость, девица чуть успокоилась и выудила из сумочки документы.

– Здесь постановление главы рода. И еще подпиши отказ от претензий.

– Каких? – впервые задал я вопрос.

Сестрица Мирослава гневно затрепетала ноздрями, но соизволила объяснить, что, если я не буду обвинять бывшую семью в наслании проклятия, мне выплатят пять тысяч. Все остальные счета уже заблокированы или изъяты, как и «мой» дом.

Пять тысяч в любой валюте показались мне несерьезными деньгами, о чем и сообщил.

– Отец дает пять или ничего!

– Тогда не подпишу отказ, – резонно заметил я.

– Я потрачу эти деньги на адвокатов, и ты ничего не докажешь. Но, к твоему счастью, я желаю сэкономить свое время. Ставь отпечаток! – сестрица сунула документ мне под нос.

Я, собственно, уже размышлял, как изобразить подпись Мирослава, которую никогда не видел. А тут, оказывается, другая система. Сжимая документ в руке, я попытался его прочитать. Речь я понимаю, значит, и письменность должна быть схожей. Но с текстом все так однозначно не было. Что-то я узнавал, но часть букв напоминала глаголицу. Запаниковать я не успел. Сестрица прервала мое занятие по выискиванию знакомых букв. Мне вообще сильно повезло, что ладони были перебинтованы. Сестра Мирослава, желая получить нужный оттиск, сама все сделала. Я наблюдал со стороны, фиксируя процедуру, чтобы на будущее знать, как и что делается.

В нижнем левом углу документа имелся квадрат два на два сантиметра. Девушка оторвала от него верхнюю полупрозрачную пленку, приложила мой указательный палец и снова прикрыла этот отпечаток пальца пленкой. Странная система.

– Чего молчишь? – тем временем поторопила меня сестрица, разглядывая оттиск. – Говори: подпись добровольная.

Повторил. По квадрату пошла радужная волна, и оттиск окрасился в синий цвет.

– Твои пять тысяч, – кинула мне на кровать пластиковую карточку девушка и, процокав на высоких каблуках, удалилась, оставив меня в растрепанных чувствах.

И что это было, интересно? Новые, неизвестные технологии или магия? Если вспомнить, что санитар упоминал ведьм, то мир с магией наиболее вероятен. Как же я хочу выйти за пределы палаты и во всем разобраться!

========== Часть 3 ==========

Вечером мне разрешили вставать не только для посещения туалета, но и прогуляться по коридору больницы. Заодно я поглазел в окна. Ничего примечательного не обнаружил. Обычный среднерусский пейзаж. Зато в самой больнице я находил все больше и больше свидетельств того, что нахожусь не в своем мире. Все помещения освещались не лампами, а кристаллами. Блоки подобных кристаллов были закреплены под потолком каждого больничного коридора, розеток и прочих атрибутов электричества я тоже не обнаружил.

И только я вернулся в палату, как меня снова навестил тот мужчина, что надевал браслеты.