Текст книги "Восходоземье. Великий турнир (СИ)"

Автор книги: Первый Вестник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8

Чем славилась Цитадель? Тем, что это самый большой и преуспевающий из всех город? Определенно. Тем, что здесь заседал Верховный Правитель? Без сомнения. Но еще одной важнейшей достопримечательностью, указывающей на важность Цитадели, являлась стена, надежно защищавшая столицу столиц с западной стороны. Протяженность ее составляла около пятидесяти километров, ширина – двадцать метров, а её высота достигала ста метров. Возведение было настолько огромным, что стену часто называли скалой, а видевшие её в первый раз нередко путали с горным образованием. Проросшая на ней зелень гармонично вписывала её в общий пейзаж, и можно было бы смело относить стену к одному из чудес природы, если бы не проступавшие сквозь листву мощные идеально выполненные лестницы, вымощенные из того же материала, что и древняя преграда. Лишь в том месте, где были размещены врата, стена имела вид, близкий к первозданному состоянию. Разновидность камня, из которого состояло стометровое чудо, оставалась неизвестной, как и высеченные на стене иероглифы и изображения неизвестных существ – людей с головами животных. Все это вкупе позволяло относить постройку к самой древней из всех в Восходных Землях, а также утверждать о ее внушительном возрасте. Даже самым просветленным умам каждой из эпох не удавалось разгадать тайну происхождения скалы, как они не пытались.

Небольшая площадь у врат стены была огорожена заранее приготовленным невысоким забором, который разделял участников и уже собравшихся жителей города с его гостями, с интересом наблюдавших за происходящим. Слухи ширились довольно стремительно, и большинство горожан знало о произошедшей во дворце трагедии. Однако это не остановило их любопытства, в результате чего на церемонию открытия турнира пришла, как минимум, пятая часть жителей Цитадели для поддержки участников своего народа. Скромная по размерам площадка вдруг перевоплотилась в стихийно возникшую арену, не уступавшую по численности дандбурбской. Арену, где разгоряченные болельщики скандировали имена своих героев, равномерно расположившихся на площади рядом с выделенными каждому королевству столами для снаряжения.

Стоявший поблизости своего стола Аспур испытал стойкое чувство дежавю, когда под неистовые крики толпы ему неоднократно приходилось выходить на сражение, вырывая свободу в бою. Но сейчас от него не требовалось рубить мечом соперников. Возможно, позже, когда, следуя по неизвестным просторам Закатных Земель, придется насмерть схлестнуться в поединке с конкурентами, где не будет тысяч устремившихся азартных взглядов. А пока все, что оставалось, – это внимательно присматриваться к будущим потенциальным врагам, слушать пылкие напутствия царя, а также облачаться в крепкую серебристую кольчугу, кожаные сапоги и специально подогнанный под каждого доспех с выгравированным на нем пламенем. От обилия столь качественного снаряжения Аспуру стало особенно противно, поскольку в памяти еще оставались неприятные моменты, когда, будучи одетым в рваные кофты и с затупленными железяками в руке, ему приходилось биться против хорошо экипированных наемников.

Напарник Брум, подошедший к нему с предложением импровизированного небольшого спарринга для опробования оружия, заставил на время забыть о неприятных случаях из прошлого. Из лежавшего оружия Аспур взял оранжевый миндалевидный щит и отлитый из стали меч с дубовой рукоятью, в то время как выбор Вога пал на круглый укрепленный щит и булаву.

Так сложилось, что за последнее время судьбы обоих гладиаторов не просто пересеклись в момент, когда два раба стали неким подобием команды на арене. С тех пор их судьбы еще плотнее переплелись. Прибыв в Цитадель, они попали в совершенно новый мир, который им пришлось одновременно открывать для себя. За неимением никого из близких или, хотя бы знакомых, они стали вынужденными товарищами, которые не давали друг другу потеряться среди величественного города.

– Ну, как живется свободному воину? – начал разговор развеселый Брум.

– Лучше. Гораздо лучше. – Честно ответил напарник. – После стольких издевательств впервые чувствую себя человеком.

– И я. – Проронил гладиатор, сделав смелый выпад. – Поверь, после нашего вояжа будет еще лучше.

– Надо для начала выжить в нем. Говорят, что в Закатных Землях опасно.

– Да брось. Так говорят параноики, перечитавшие якобы достоверные истории таких же, как они, параноиков. В действительности там нет никого и ничего, кроме полуживых, изголодавшихся изгнанников и диких зверей.

– А если все-таки есть?

– Значит, как обычно, надерем им всем… Поверь, напарник, после того турнира, который перенесли мы, нам теперь этот не страшен.

– Мне бы твой оптимизм, Брум.

– Так в чем проблема, давай научу. – Довольный взгляд не сходил с лица бывшего раба. Он все еще пребывал в эйфории, словно пару минут назад одолел последних своих соперников на арене. Новые доспехи, надетые поверх чистой, дорогой одежды, идеально довершали его незыблемый образ победителя. Несокрушимый гладиатор даже оставил себе на память в качестве накидки то самое красное полотно, с помощью которого его вместе с Аспуром торжественно превратили в свободного человека. Подобный поступок он объяснял желанием не забывать, какой ценой ему досталась новая жизнь.

– Какие мысли касательно наших конкурентов? – ради разбавления тишины неожиданно поинтересовался Брум, нанося удар булавой по щиту собеседника.

– Не знаю наверняка, но выглядят они серьезными, – ответил Аспур аналогичным ударом по круглому заслону соперника. – Особенно зловеще смотрятся вон те пустынники с замотанными тряпками лицами. Ну, еще и пара магов с фиолетового круга.

– Тоже обратил внимание на чародеев. После гибели бедняги во дворце от них можно всякого ждать, – заметил Вог, а потом оптимистично добавил, – но хорошо, что они хотя бы белых не отрядили.

Аспур, сдержано улыбнувшись, продемонстрировал согласие с напарником, а позже поинтересовался насчет его наблюдений.

– У меня беспокойство вызывают вон те ходячие глыбы, – показав взмахом головы на андов, ответил Брум. – Их постоянно молчаливый вождь. А еще этот их слабоумный силач. Атланом, кажется, его зовут.

– С нами тоже великан и силач в одном лице.

– Ты про Викхеля? О, да! Я видел, как этот неистовый гурк крошил врагов и теперь рад, что он в нашей команде, а не против нас. И где его только царь откопал?

Аспур неудачно сделал взмах мечом, отчего тот выскользнул из руки, отлетев на несколько метров в сторону и упав на землю со звоном. Спаринг пришлось приостановить.

– Вот незадача! Скользкая рукоять. – Поспешил с оправданиями Аспур. Он тут же собрался исправить ситуацию, чтобы возобновить тренировочный бой, но его опередила хрупкая, беловолосая, голубоглазая эльфийка, первой подняв меч. Как и у остальных участников ее народа, ее тело покрывали обтягивающие доспехи из эльфийского шелка – прочного и редкого материала. Поверх него дополнительно крепились наплечники и наколенники. Изящные сапоги, похожие на туфли, защищали ступни и голени. За спиной крестообразно торчали два кинжала, а на поясе висел моток веревки. На заплетенных в косы волосах была завязана длинная бирюзовая лента, которая каждый раз расправлялась под воздействием слабого ветра. С потрясающей виртуозностью и грацией дева прокрутила меч в руках, осуществив пару рассекающих воздух взмахов. Казалось, будто она всю жизнь орудовала им и что у такой особы лучше не стоять на пути. Пожалуй, в тот самый момент гладиатор впервые увидел, как в одной особе могли столь идеально сочетаться красота, сила и ловкость. Такое противоречие его на какое-то время ввело в легкий ступор.

– Вы обронили, господин данн, – вежливо промолвила девушка ангельски чистым голосом, заставив Аспура изумиться пуще прежнего. Затем она, быстро осмотрев орудие сражения со всех ракурсов с видом знатока, осторожно протянула его хозяину, – лезвие хорошее, а вот рукоять…она никуда не годится. Придется с ней что-то сделать, если хотите выбрать этот меч.

– Я…сейчас…буду…я просто потерял его…

– Что ж, не теряйте оружие впредь. – Кое-какая надменность присутствовала в ее предложении. – Мало ли, что нас ждет по ту сторону стены. Уж точно не жалкие громилы из арены.

– Спасибо, – сухо поблагодарил то ли за совет, то ли за подачу обескураженный гладиатор, не отводя глаз от дерзкой, но очаровательной воительницы. Дабы не показаться недалеким, он хотел поддержать разговор, но в голову ничего не приходило, посему вынужден был безмолвно таращиться на смущенную таким пристальным вниманием эльфийку.

– Абиэль, – окликнул кто-то девушку. Спустя мгновение она незамедлительно последовала на призыв, отпустив скромный смешок и смелый взгляд в сторону Аспура.

– Не теряйте, господин данн! – С этими словами она скрылась из вида где-то между андской группой и гномами.

– У них, похоже, острые не только уши да клинки, но и речи – поделился мнением удивленный Брум, глядя девушке вслед.

Аспур не проронил ни слова, но с одобряющим мычанием кивнул в ответ.

По «соседству» с даннами рыцари франского королевства также вели приготовления. Кто-то точил меч, кто-то напоследок проверял содержимое сумок с провизией, кто-то бурно обсуждал с дворянами грядущий поход. Что касается Танара, то он без стеснения наслаждался оставшимся временем в компании своей супруги, перешептываясь с ней о чем-то личном. Теперь ему предстояла далекая дорога, полная неизвестности. Медину он не скоро увидит. Равно, как и своих детей, слуг и все королевство. Осознание этого лишь еще больше придавало ценности последним минутам.

– Береги себя, пожалуйста, – с трепетом давала последние напутствия Медина. – После бала я особенно переживаю.

– Любимая, все будет хорошо, – успокаивал ее король. – Сир Блант прекрасно ориентируется на местности и не даст нам заблудиться. Ни один во всем нашем королевстве не сравнится с сиром Заклидом в охотничьем искусстве. А про потрясающие боевые качества сира Гелмора я вообще молчу. И это не считая того, что твой муж тоже не промах.

Проступивший на щеках королевы живой румянец дал понять, что оптимистичный настрой Танара, которым он умел зажигать собеседников, подействовал. И все же она не могла до конца пересилить чувство грусти и опустошенности. Пожелай сейчас Танар остаться – и она с радостью бы приняла эту новость. Но дела обстояли иначе. Упрямство мужа напоминало ей ту самую стену, что отделяла Цитадель от Закатных Земель. Даже если б она дни и ночь напролет уговаривала его поменять решение, ничего не вышло. Поэтому для подавленной Медины оставался только один вариант – смиренно принять выбор короля и подобно истинной женщине поддержать чаяния своего мужчины, стать рядом, разделить вместе с ним горечь и радость от его мечты.

– Чуть не забыла, – вдруг всполошено засуетилась Медина в попытке отвлечь себя от плохих мыслей. – Вот. Держи. Тесса и Берк специально для тебя её делали и просили передать, когда ты будешь отправляться. Они попросили, чтоб был сюрприз.

Она протянула мужу серебряную цепочку с висящей на ней восьмиконечной звездой, выточенной из дерева и неаккуратно разрисованной краской. На обратной стороне звезды проступало одно единственное выцарапанное слово «Папе».

– Спасибо, мои родные! – Растроганный таким жестом Танар надел цепочку на шею, поцеловал звезду, а потом скрыл ее за блестящим латным нагрудником.

– Дети ждут тебя, я жду, и королевство ждет, – прошептала Медина, – и не важно, добудете вы этот кристалл или нет, по возвращению вы все равно станете героями. Вы только вернитесь в целости и сохранности, это главное.

Танар ничего не ответил, а лишь крепко обнял жену. Меньше всего ему сейчас хотелось тратить столь драгоценное время на подбор слов. Он прекрасно знал, что вернется из Закатных Земель далеко не каждый. Он осознавал, что путешествие может стать роковым и для него, поэтому он, на всякий случай, прощался как в последний раз. Дав последние наставления Бакдусу и страстно поцеловав свою королеву, Танар вернулся к рыцарям.

В отличие от франов, атмосфера в рядах вудов не была такой сентиментальной. Однако разговор, который Бетул проводил со своим сыном, выдался ничуть не менее значимым, чем прощание Медины и Танара. Вечно строгий король Южнолесья не на шутку волновался, хоть и старался всячески это скрыть. Ему, пожалуй, было еще тяжелее на душе, поскольку отпускать в дикие края приходилось своего первенца, молодого Кверкуса.

– На западе много растительности. Держись леса. Это наша стихия. Деревья всегда тебя прокормят и укроют от беды.

– С любой бедой я быстро разберусь. – Надменность ощущалась в голосе самоуверенного принца.

– Ты меня совсем не слушаешь, Кверкус. Там не нужно геройствовать. Там главное – это хитрость и смекалка. При помощи них ты одолеешь всех.

– Я принесу тебе камень, отец. Клянусь, в скором будущем вуды станут верховным народом, а ты воссядешь в Цитадели.

Искренняя, добрая улыбка, с которой родители смотрят на своих детей, на пару секунд раскрасила мрачную гримасу Бетула.

– Я уже не в том возрасте, сынок. – Король медленно положил ладонь на плечо Кверкуса, испытывая за него гордость. – Ты – мое будущее, а значит, тебе суждено по прибытии воссесть на трон Верховного Правителя.

Не зная, что ответить, принц молчаливо кивнул.

– Ну, все! Ступай, не заставляй старика еще разрыдаться здесь у всех на виду.

Бетул, испытывая смешанные эмоции, напоследок обнял сына. Сказать сложно, что захватило сердце владыки Южного Леса: гордость за свое чадо или страх его потерять. Наверное, и то, и другое. Поэтому, проводив Кверкуса, король тут же подозвал к себе для дачи кратких наставлений главных «телохранителей» принца. Ими были Диондор и Аста.

– А вот и мои мастерские лесники, лучшие из лучших, – в несвойственной для себя манере начал Бетул как только пара подошла к нему. Однако потом он поменялся в лице, и перед охотниками предстал тот самый деспот, которого они так хорошо знали. – Вы знаете, я не люблю рассусоливать. Перейду к делу.

Вуды приготовились внимать речам сурового правителя.

– Запомните. Вы и еще шестеро головой отвечаете за принца. Вы его охрана, его прислуга, его скоморохи, в конце концов. И если, не приведи Творец, с ним что-нибудь случиться, то лучше не возвращайтесь, потому что жить вы все равно здесь не будете. Ни здесь, ни где-либо еще. Я найду вас и собственноручно оторву вам ваши головы.

Злобно озвученная краткая угроза тяжелой дубиной ударила по Диондору и Асте. Не удивительно, ибо король никогда не давал повода усомниться в своей репутации жестокого правителя. Все знали, на что был способен Бетул. Особенно, когда испытывал злость.

– Но вы не переживайте. – Бетул вновь сменился в лице, попытавшись изобразить улыбку. Вместо нее получилась только гадкая ухмылка. – Это худший сценарий. Я и вы…мы заинтересованы в благоприятном исходе. Добудете Кверкусу кристалл и вернетесь обратно? Я вас щедро отблагодарю. Моя позиция понятна?

– Да, Ваше Величество. – Едва ли не в один голос дежурно ответили девушка с парнем.

– Ну, все, теперь ступайте. Вам надо еще подготовиться.

Охотники, конечно, были готовы к подобному ходу дел, поскольку уже неоднократно подвергались издевательским нападкам Бетула. Однако нынешняя выходка короля их особенно расстроила. Как полагалось всегда, им пришлось согласиться с его позицией и поклясться защищать Кверкуса любой ценой.

Опечаленный такой угрозой Диондор, надевая напальчники для стрельбы из лука, задумался. Он планировал самую безопасную тактику прохождения маршрута, прикидывал, как ему придется сражаться с иными участниками, думал над тем, как уберечь принца.

– Эй, Диондор. – Кто из товарищей окликнул вуда. – К тебе пришли.

Охотнику пришлось отвлечься на пожилую женщину, подошедшую к нему.

– Сали, ты все-таки приехала! – ласковым и уважительным тоном поприветствовал он женщину.

– Я ведь обещала.

– Рад тебя видеть, тетя.

– И я тебя, мальчик мой, – с добротой в голосе отозвалась она.

– Ну, какой же я теперь мальчик?

– Для меня ты всегда останешься мальчиком. Тем самым босым, маленьким мальчишкой из воспоминаний. Тогда, 20 лет назад, я впервые тебя увидела и вместе с дядей Карпином, храни Творец его вознесшуюся душу, выбила тебя из лап грязных разбойников.

– Спасибо вам с дядей за это. – Вуд преданно посмотрел на женщину.

– Хоть я не и твоя кровная родственница, Диондор, но я всегда пыталась быть для тебя близким человеком. Как и Карпин. И я, без сомнения, горжусь тем, что воспитала такого хорошего человека с чутким сердцем. – Сали, не сдерживая эмоций, прослезилась, а парень принялся её успокаивать, взяв за руки.

– А я горжусь тем, что вырос именно с вами.

Женщина отвлеклась от разговора, доставая из кармана черный невзрачный браслет и протягивая его Диондору.

– Что это?

– Это было на тебе в тот день, когда мы выкупили тебя из пиратского рабства. Он был детского размера, но я его расшила под кисть взрослого человека. Мы, кстати, тебя так назвали из-за выжженного имени на браслете. Возьми его, пожалуйста. Пусть он послужит для тебя оберегом и знаком того, что мы с дядей всегда тебя любили.

– И я вас люблю, Сали. Я вас никогда не забуду. – Охотник не стал вдаваться в подробности своего детства. В конце концов, на это банально не оставалось времени. Он лишь, как мог, поблагодарил за неожиданный подарок и, в знак почтения, зашнуровал его на правой руке рядом с кожаными наручами. Женщина, пожелав удачи, удалилась с площади.

Трогательные прощания участников завершились с выходом на сколоченную из досок трибуну приближенного Офхотта, Энонза Гракса. Мрачный худощавый мужчина невысокого роста предстал перед публикой. Развернув белый свиток, советник зачитал написанный текст.

– Пред ликом богов девяти королевств, пред ликом правителей девяти королевств, пред ликом всех жителей девяти королевств Восходоземья! Волей Верховного Правителя, Хранителя мира и короля Сильмуна, Офотта объявляю о начале 33-го турнира от окончания Священной Войны. В нынешнем состязании примут участие эльфы, гномы, анды, вуды, пустынники, маги, франы, данны. От каждого из народов участие в состязании примут по 9 представителей. Участникам разрешено взять с собой любое оружие и средства защиты, а также необходимый для пути провиант. Участникам запрещено взять с собой любые средства передвижения, такие как лошади, туры, грифоны и так далее. Правила турнира не запрещают применить насилие в отношении других участников состязания. Побеждает тот, кто принесет Белый кристалл Столетника в Цитадель. За участниками остается право в любое время покинуть турнир и вернуться назад в Цитадель.

Энонз Гракс тяжелым, монотонным голосом продолжал озвучивать правила выстроенным в ряд внимательно слушавшим участникам. Лишь несколько поддатых гномов, слегка покачиваясь, оглядывались по сторонам в попытке рассмотреть присутствующих, а потом перешептывались друг с другом о чем-то, едва сдерживая смех. Впрочем, они не ничуть не мешали церемонии.

Советник завершил доклад перечислением всех 72 участников, где каждое озвученное им имя срывало почтительные аплодисменты зрителей. После этого главные каждой из групп получили от своих послов тонкие книжки с нарисованными там картами Закатных Земель и с заметками от прежних участников о скрывающихся опасностях и особенностях пути. Получив их, путники в последний раз проверили взятые вещи, чтоб ничего не забыть. Анды, сбившись в круг, исполнили что-то вроде боевого ритуального танца. Пустынники, в соответствии с их традициями, начертили себе на открытой области лица несколько линий. А каждый из франских рыцарей, преклонив колено, напоследок помолился восьмиконечной звезде.

Под бой барабанов участники направились к вратам стены и спустя пару минут скрылись в ее объятиях. Танар оглянулся, чтобы еще раз попрощаться взглядом с Мединой, с Бакдусом и со своей свитой. Какого было его удивление, когда среди них он увидел слепую старуху, которую несколькими неделями ранее встретил на улице. Только на этот раз он выглядела вполне зрячей. Более того, ее лицо обезобразили черные круги под глазами и глубокий порезы на щеках, откуда сочилась темно-красная кровь. Как и все, она махала королю рукой, а также пыталась что-то ему сказать, открывая почерневший рот, из которого вылетало что-то наподобие мух. Затем она судорожно затряслась и упала прямо перед Мединой и Бакдусом. Королю стало не по себе. Жуткое ощущение на мгновение его одолело, но когда он повторно бросил взор, пристально вглядываясь в место падения, пожилой женщины уже не было.

« Привидеться же. Наверное, переволновался», – подумал про себя он и уверенным шагом отправился в путь.

Все 8 групп, преодолев двадцатиметровый тоннель в стене, оказались на просторном золотом пшеничном поле, посреди которого пролегала прямая дорога, ведущая вперед. По бокам от нее вдалеке виднелись силуэты мирно работавших землепашцев. Дабы не тратить изо дня в день время на внушительный путь из города, работяги поселились здесь. Это можно было понять по встречающимся у дороги скромным семейным фермам. Принято было считать, что цивилизация заканчивается крепкой высокой стеной, но, в действительности, последними землями, на которых встречались оседлые жители, являлись данные сельскохозяйственные угодья.

– Ох уж эти человеки, – раздался внезапно грубый голос из гномьего отряда, обрывая повисшую тишину, – поди, и задницу не подотрут без торжественной церемонии с барабанами и фанфарами!

Замечание гнома его товарищи оценили сорвавшимся с их уст хохотом, а шедшие рядом другие группы также обратили внимание, изобразив недоумение на лицах.

– Мы хотя бы подтираем её в отличие от вас, грязных детей подземелий, – выкрикнул в ответ кто-то из даннских наемников, чем спровоцировал еще больший смех и одобрительные возгласы.

– Шути, человек! Шути, пока есть время, – после короткой паузы отреагировал гном, не зная, что сказать.

А между тем, минуя поля, путники подошли к знаменитому мосту, который соединял Восходные и Закатные земли, разделенные колоссальной пропастью. Прозванная в народе Гранью и тянущаяся на многие километры, она была настолько глубокой, что мрак скрывал ее, и нельзя было разглядеть, земная твердь покрывала дно или волны океана. Наиболее впечатлительные искренне верили, что там обитали чудовищные демоны, вылетавшие время от времени для того, чтобы насытиться болью и посеять ужас в близлежащих краях. Грань впечатляла не только своей пугающей глубиной, но и вширь она достигала более полутора тысяч метров. А возведенный над пустотой мост значился настолько вместительным, что по нему легко могли проехать пять карет одновременно и не задевая друг друга. Определить истоки столь монументального сооружения, как и в случае со стеной, также никому не удавалось, поэтому ученые условились относить его к тому периоду, что и стену.

Каждый из отрядов осторожно ступал по мосту, стараясь не смотреть вниз и держась его середины. Анды, в силу своих физических особенностей и вовсе предпочли рассредоточиться, боясь обрушить впервые виденную конструкцию. Лишь эльфам был неведом страх высоты, потому как еще с детства они привыкли летать верхом на грифонах. Спокойно прогуливаясь у правого края моста возле самих бортов, они попутно вглядывались в бездну и оживленно что-то обсуждали.

– Смотри, Глерос! – не сдерживая эмоций, восторгалась эльфийка, обращаясь к своему статному опрятному товарищу, шедшему рядом с ней, – это та самая Грань, о которой мы столько всего слышали.

– Не самые приятные рассказы, – поправил Глерос.

– Летописи гласят, что во времена Алкея Безжалостного преступников не изгоняли, а сбрасывали отсюда вниз с завязанными руками и ногами. Вон оттуда. – Промолвила девушка, указывая вперед на метровый выступ.

– Не знаю, как тебе, Абиэль, но мне кажется, лучше быть изгнанным, чем вот так погибнуть. По крайней мере, хотя бы есть шанс выжить.

– Оба варианта плохи. В случае изгнания несчастный, прежде чем умереть, долго мучается, тщетно пытаясь выжить на диких землях Запада. Чего не скажешь о приговоренном к сбрасыванию. – Попыталась оспорить товарища Абиэль.

– Полагаю, существует участь пострашнее, друзья, – вмешалась еще одна эльфийка, которая весь путь, молча, слушала беседу двоих и теперь решила присоединиться к ней, – Худший вариант из всех – это Ольция – темница к северо-востоку от Цитадели, что рядом с нашей границей. Большинство преступников томятся на ее первом уровне, который не особо страшен. Тем, кто ниже на втором уровне, хуже. Узники, заключенные там, обречены сойти с ума и остаток своих дней провести в беспамятстве и безумии. Но самый страшный – это третий уровень, что расположен глубже остальных. Говорят, что там мозги вскипают в прямом смысле слова.

– Жестко однако. Особенно, третий.

– Там на данный момент содержится единственный преступник. Самый опасный в Восходных Землях.

– Терсия права, – признал Глерос, – впрочем, как обычно.

Абиэль также поддержала напарницу, согласившись с эльфом.

– Ох, не завидую я этому преступнику, – все еще находясь под впечатлением от услышанного, добавила Абиэль. – Впрочем, как и остальным, кого приговаривали к изгнанию или сбрасыванию.

Незаметно для себя, эльфы, увлеченные спонтанно возникшей темой о системе наказаний, дошли вместе с остальными до середины моста, где перед ними предстала серая ветхая башня, служившая сторожевым постом.

– Не бойтесь, вы не провалитесь, – донеслось из башни в адрес осторожничавших андов, – мост настолько крепок, что одновременно выдержит тысячи таких, как вы.

– Кто там говорит? – настороженно спросил Викхель, потребовав представиться.

– Я, милорд. – Из окна второго этажа выглянул мужчина с уставшим видом и потрепанной бородой. – Старший караульный Лорен Томс.

– Странно, но я думал, что здесь уже давно никто не несет службу, – вновь заговорил Викхель.

– Ну, если сопровождение изгоев на противоположную сторону Грани можно назвать службой, – съязвил Лорен, посмеиваясь над собственной работой, – тогда да, я и еще двое солдат несем службу.

– Постой! Ты случайно не из тех Томсов, которых лишили титулов и земель? – решил поинтересоваться принц Кверкус.

Караульный промолчал, но проступившее на его лице смущение красноречиво ответило на вопрос.

– Мы получили почтового голубя с приказом пропустить участников турнира, – внезапно перевел разговор в другое русло Томс.

– Так и есть. – Коротко подтвердил Танар.

– Что ж, ступайте. И да хранит вас Творец.

Караульный открыл ворота, приведя поднимающий их механизм в движение.

Путь был свободен, а участники благополучно прошли сторожевой пост, перейдя на другую сторону через мост. Теперь они окончательно распрощались с домом, ступив на Закатные Земли. Каждый из них тщательно осматривался по сторонам, знакомясь с новой местностью, полной загадок. Самое первое, что бросалось чужакам в глаза, – это два, равномерно возвышающихся, полукруглых холма впереди, расположенных слева и справа от заросшей сорняками дорогой. Сами холмы также успели обрасти всевозможной растительностью: деревьями и кустарниками. Мраморные пьедесталы на вершинах бугров наталкивали на мысль, что возвышенности не всегда находились во власти матери-природы. В пользу этой теории говорил и одинаковый размер холмов и, что еще важнее, кусок каменной глыбы, все еще стоявший на правом пьедестале.

– Врата! – Заметивший остаток былого культурного достояния, воскликнул эльф.

– Что-то я не вижу никаких врат. – Абиель оглянулась по сторонам, ища вертикально стоявшие массивные плиты.

– Это он о двух холмах впереди. – Терсия охотно вызвалась объяснить первую попавшуюся достопримечательность. – По легендам на их месте когда-то стояли две башни-близнецы: северная и южная. Они высоко вздымали вверх, пряча свои вершины в белой дымке облаков.

– А почему врата? Здесь где-то были стены?

– Маги Аонаса утверждают, что это были необычные здания. Подобно двум одинаковым столпам, они исполняли роль стражников, уберегая Закатные Земли от сверхъестественных, разрушительных сил. Про них писали, что они «подпирали небеса». Эльфы считали, что башни символизировали перемирие между богиней небес Иллалиель и владыкой подземелья, Аюином. Их разрушение послужило новому противостоянию светлых и темных богов.

– Интересно, когда же их разрушили?

– Никто точно не знает. – Глеарос вклинился в диалог, отвечая вместо Терсии. –Большинство сходится во мнении, что это именно Черный Народ в ходе Священной Войны намеренно сломил башни, осквернив природу и высвободив отрицательные силы. С тех пор, по преданию, дух разрушения обитает в Закатных землях, давая понять, что никому из живых не дано здесь здравствовать и процветать.

Абиель еще раз взглянула на одиноко стоявшие холмы, воображая, что когда-то на их месте стояли огромнейшие столбы. Пока она мысленно рисовала картину прошлого, Глерос, не раздумывая, направился к холмам, рассматривая их с детским любопытством и делая зарисовки в своем личном журнале, взятом для подобных нужд. Терсия отправилась вслед за товарищем, чтобы составить ему компанию.

Что касается остальных отрядов, то они, недоумевая от исследовательского настроя остроухих, предпочитали быть наготове, прочесывая каждый куст с обнаженным оружием в руках. Несмотря на то, что каждый из отрядов потенциально соперничал между собой, они все же не торопились разбредаться и негласно держали путь недалеко друг от друга. Во-первых, такая тактика объяснялась нешуточным опасением и хорошей информированностью перед походом о существующих в этих краях смертельных угрозах. Во-вторых, так было удобно держать в поле зрения остальных. Более того, через дикие земли пролегала единственная тропа, и желающих свернуть с нее в неизвестность пока не находилось.

Приближавшийся конец дня вынудил все восемь групп разбить на ночлег лагеря, расположившиеся у основания холмов. Каждый лагерь занимался своим делом. Эльфы рассуждали о предполагаемых башнях, когда-то стоявших на полукруглых вершинах. Гномы, как обычно, выпивали и громко веселились, развалившись у костра. В лагере пустынников кто-то из них упражнялся в метании копья. А данны, собравшись вместе, рассматривали карту, пытаясь найти взаимопонимание и планируя дальнейшие действия.

Наступившая темнота просигналила о необходимости пополнить силы сном перед завтрашним новым походом, и группы разбились на пары и тройки, которые бы стерегли лагерь и попеременно сменяли друг друга в течение ночи.

В лагере даннов трое вызвались охранять лагерь и сон своих товарищей в первую треть ночи. Среди них были лидер группы Викхель, Брум Вог и Аспур. Пока Вог, пытаясь скоротать свободное время, расспрашивал у легендарного гурка о боях на арене, Аспур отстраненно вглядывался на восток, откуда они пришли. Черная смутная полоса, являвшаяся стеной, все еще виднелась вдалеке. Аспур осознал, что у него не было того, кто ждал бы его обратно. Его там ничего не держало. Когда другие путники прощались с семьями, любимыми, друзьями, подчиненными, он одиноко дожидался отправления. Но все-таки глубоко в душе, Аспур испытывал легкую грусть, которая обычно наплывает при оставлении родного края.