Текст книги "blue blood (СИ)"

Автор книги: Paper Doll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Эве нравилось это в Элеоноре. Пусть та даже притворялась, что ей отлегло, но делала она это с большим умением, нежели это выходило у рыжеволосой подруги. Внутри Элеонора всё ещё горела, и отпечатки его теплых сухих рук на её коже по-прежнему пылали, и она продолжала чувствовать на себе его взгляд.

Прозвенел звонок. Она с облегчением выдохнула.

– Задержись на минутку, – попросила её Эва, когда девушки встали из-за стола и лениво побрели обратно в школу. Сана бросила на обеих взгляд, полон подозрений и недоверия, и хотя девушки мило улыбнулись той вслед, она пригрозила им тем, что будет следить за ними. Сильвия уже гналась коридором за Федерикой, что выдернула из её рук телефон.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Элеонора. Она чувствовала, что он приближался к ней, хоть Эдоардо и стоял на месте, продолжая наблюдать за ней. Ей становилось не по себе, и каждая песчинка времени была по тяжести, как целая гора.

– Ты же не поддерживаешь с ним связь? – Эва кивнула за спину подруги. У Элеоноры поперек горла стал тяжелый комок. Теперь она не подозревала, а знала наверняка, насколько близко он был.

– Конечно, нет, – она улыбнулась подруге фальшиво-искренней улыбкой, как всегда выражающей заботу, единственную эмоцию, которую Эве доводилось замечать на лице Элеоноры, разнообразия которой, она путала с наигранным счастьем и беззаботностью.

Эва улыбнулась подруге в ответ. Ей стало спокойнее, в отличии от Элеоноры, телефон которой завибрировал в ладони, сообщая о новом сообщение.

«Смотри, какое интересное фото, я нашел…»

У неё едва телефон не выпал из рук. В затылок ей дышал не Эдоардо, а прошлое, которое подкралось слишком близко. Его холодные руки сомкнулись вокруг её шеи, и она забыла, как дышать.

«Не самый лучший способ заигрывать с девушкой, которая тебе понравилась».

Элеонора скрылась за стенами школы, когда его взгляд был прикован к экрану телефона. На лице выросла идиотская улыбка. Эдоардо ещё не знал, что этот шаг отдалил её от него ещё больше. В конце концов, она ему ответила. Не это ли было самым главным?

***

Всё это время она будто нарочно не оставалась наедине. Ей постоянно сопутствовали подруги, преграждая для него путь к ней. Он продолжал писать. Хотя теперь она ему отвечала, но теми короткими ответами едва ли можно было вдовольниться. Похоже, что других слов кроме, как «Да», «Нет», «Прошу отстань» она больше и не знала. Эдоардо, будучи глупым лишь в делах сердечных, по-прежнему питал какие-либо надежды, хоть и шансы его были ничтожны.

Он не мог перестать ждать пятницы. Последняя вечеринка перед началом экзаменов. Следующий шанс поговорить с ней может ему представиться лишь в следующем году. Подумать о том, что Элеонора может и вовсе не прийти на эту вечеринку, Эдоардо даже в голову не приходило.

Но она пришла.

Элеонора сделала это с неохотой. Она ожидала его увидеть здесь, хоть и не особо хотела этого. Иногда его лицо мелькало перед ней в школе, но девушка не зацикливалась на этом, нарочно не давала ему и повода хотя бы подумать о том, что он мог заслужить её внимания. Она притворялась, будто не замечала его в силу собственность рассеянности и невнимательности, прикрываясь отместкой за его поступок с Сильвией.

Сильвию же это не так уж и сильно беспокоило, особенно когда волна красного вина накрывала её с головой, как сейчас. Два бокала пустили её в отрыв. Два бокала Эвы особо не повлияли на её рассудок, поэтому она принялась следить за подругой. Два бокала Федерики развязали ей язык. Она излила поток слов на трезвую голову Саны, что удобно устроилась в дальнем углу комнаты на диване, раскрыв перед собой книгу. Два бокала Элеоноры сделали из неё параноика. Ей казалось, будто он был в каждом миллиметре этой комнаты, и её до холодящей ладони жути пугало незнание того, где он мог затаиться.

Зажатая между болтающей без умолку Федерикой и собранной Эвой, Элеонора сжимала в руках подсунутый ей кем-то стаканчик с розоватой жидкостью. Она решила для себя, что с неё хватит алкоголя, но подевать его куда-то девушка не могла. Людей собралось немного меньше, нежели она ожидала увидеть, но она всё равно не могла видеть среди них Эдоардо. Её взгляд был рассредоточен, отчего внутренняя мятежность не видеть того, что могло быть перед самым носом, страшила её.

Элеонора и не заметила, как кто-то из её рук выдернул стаканчик с вином. Это Сильвия. Всего лишь Сильвия, которая залпом вылила в себя алкоголь, будто он мог спасти её от себя. Блондинка принялась тянуть Элеонору за руку, но та не могла перестать оглядываться вокруг, ожидая его, как всегда, непредвиденного появления.

– К чёрту! Мы пришли на эту вечеринку не для того, чтобы сидеть, – к Сильвии присоединилась Эва, которая взяла Элеонору за вторую руку. – Не беспокойся, его здесь нет, – прошептала она на ухо подруге, что так небрежно задело её пошатнувшуюся безразличность, что была скорее театральной декорацией, нежели частью архитектуры Ренессанса души девушки.

Элеонора неуверенно поднялась с места. Надела на лицо лучшую из своих фальшивых улыбок и попыталась заставить себя не оглядываться вокруг. Если он только заметит, как она кого-то ищет в толпе, то всё сразу поймет. Лёд её треснет под его тяжелыми ботинками, если она выпустит наружу хоть немного того тепла, которым была наполнена на самом деле.

Элеонора закрыла глаза. Пустила музыку внутри себя. Отключила свой разум. Она позволила себе поверить Эве, хоть и знала, что та врет. Ей нужно было убежать от этого безумного мира. Элеонора любила вечеринки лишь потому, что чувствовала себя на них, как под водой. Человеческие голоса приглушены, а музыка заполняет всё тело пульсирующими ритмами, которые приводят его в движения.

Эдоардо, правда, наблюдал за ней. Только хищности в его взгляде больше не было. Сжав в руке уже пятый стаканчик с полусладким красным вином, он наблюдал за каждым её движением, растянув губы в улыбке. Прислонившись спиной к холодной мраморной стене, ему казалось, будто это её холод уже просочился насквозь. Не замечая его, Элеонора даже не казалась ледяной королевой. Ему нравилось, как несуразно она выглядела, будучи просто собой. Не хотела быть сексуальной, привлекательной, желаемой. Даже не пыталась. Но его всё равно тянуло к ней. И взмахи коротких волос, и открытые ключицы, и красные губы.

Ему нравилось просто смотреть на неё. Застань он её врасплох, она уже не будет такой легкой, непринужденной, человечной, в конце концов. Ему нравилось, какой Элеонора была, не замечая ни его, ни никого вокруг больше.

Её возвращает в этот мир не отрезвевший рассудок, а вибрирующий телефон в ладони. Короткий взгляд на экран, и она уже ищет тихого места. Эва показывает ей на скромный балкончик, где, кажется, никого нет. Элеонора спешит туда.

Оставив опустошенный за секунду стаканчик девушке, которая только и успела окликнуть его, Эдоардо начал пробираться сквозь толпу следом за ней.

– Ты же мне сказал, что он удалил все фотографии! Антонио! Не смей бросать трубку! Антонио!.. – до парня донеслись последние фразы, произнесенные ею. Её голос был напряжен, от былой расслабленности не осталось и следа. Она стояла к нему спиной, облокотившись о перила. Зеленые глаза утонули в темноте, что окутала и её душу. Бессилие заткнуло остальные чувства на замок. Рассудок был затуманен разве что пережитком прошлого.

– Я могу тебе помочь? – вот и он. Она даже не шелохнулась от его голоса, будто только и ждала, когда Эдо выйдет из тени.

– Ты уже мне помог, – ироничная улыбка коснулась её губ. Эдоардо стал рядом с ней. Чем ближе, тем прекрасней. Её ключицы точно, как тонкие струны. Ему бы к ним лишь осторожно прикоснутся подушечками пальцев, дабы извлечь мелодию в виде её тихого гортанного стона. Он бы словил этот звук своими губами и оставил себе на память.

– Это ведь всего лишь глупое отфотошопленное фото! Всего лишь глупая шутка, – он притронулся осторожно к её оголенному плечу. Элеонора по-прежнему не шелохнулась. Эдоардо сильнее сжал пальцы. Она сбросила его руку.

– Это я показала Сильвие крестик, в который превратилась твоя с ней ночь. Это я была за мужскими туалетами, поэтому можешь обрушить на меня весь поток своих «глупых» шуток. Что не находишь слов, Эдуардо? У каждой глупой шутки есть своё последствие. Итог этой – наше знакомство, – она смерила его ненавистным взглядом. Её глаза блестели, как он думал от злости, но это были слезы.

Она ушла, оставив его одного. Он остывал от её пыла, кутаясь в холодный осенний воздух. Ночной Рим смотрел на него и насмехался. Эдоардо обожал этот город, но в этот раз он встречал его отрешенностью и чуждостью зеленых глаз, которые парень видел даже в темноте.

Комментарий к 3.

Жду ваших отзывов!

========== 4. ==========

Элеонора боялась подпускать к себе людей слишком близко. Раскрытая хоть одна из её истинных эмоций уже вызывала у девушки панический страх. Она привыкла манипулировать окружающим миром, держать его под контролем. Весь мир не удержишь в своих руках, но Элеонора тщетно пыталась, делая вид, словно она была осью, вокруг которой всё кружилось. Ей нравилось защищать Эву, сохранять достоинство Сильвии, быть всегда готовой помочь Федерике или Сане. Ей не нравилось, как Эдоардо имел над ней невидимую власть, что заключалась в одном маленьком фото и большой харизме.

Впервые за долгое время Элеонора почувствовала острую необходимость в чьей-то поддержке. Всю ночь она вертелась в постели не в силах уснуть. Изнутри её грызло желание поделиться этим с кем-то, не нести этот крест в одиночку.

Она поднялась с постели в половину четвертого. Схватилась за телефон, как за спасательный круг. Океан жизни продолжал топить её, когда всё тело хватало судороги. У неё руки ломались от бессилия, а ноги подкашивались. Она была растеряна и каждое самое невинное сообщение парня заставляло её содрогаться, потому что в каждом из них она искала подвох.

Когда часы пробили полпятого, Элеоноре показалось, будто она была готова упасть в пропасть душевной слабости, от которой отреклась, будучи ещё ребенком. Пусть её детство было и недостаточно трагическим для того, чтобы Элеонору внесли в список святых мучениц, но в ту счастливую пору девочка была глубоко несчастна. Она схватилась за мобильный. Позвонить родителям? Они с ней даже ни разу не связались после того, как она съехала. Брату? Тот вообще в последнее время её игнорирует. Эдоардо? Она напрасно подумала о нем.

Она вернулась в постель. Завернулась в одеяло, под которым всё ещё дрожала. Думала, что не заснет до утра, не доживет, не сможет. Но уснула, когда солнце ещё не успело выглянуть из-за горизонта. Провалилась в кромешную тьму, ни одной разноцветной картинки. Именно такой ей иногда казалась жизнь. В редкие минуты, когда оставаясь наедине с самой собой, Элеонора вообще задумывалась о том, через что ей пришлось пройти и что ждало впереди.

В океане жизни в кораблике своей души она всё время наталкивалась на резвые волны, что крушили её, пытаясь утопить. О штиле она могла лишь мечтать. Хотя, если таковой и наступал, то Элеонора страдала от морской болезни, что в любом случае не делало это путешествие радостней.

Она завидовала внешней беззаботности Эдоардо. Элеонора будто и сама запуталась в своих масках, потому что её пренебрежительность и сдержанность принимались обществом той же завистью. Её друзья не до конца понимали, что весь секрет Элеоноры был в искусном вранье, а не той свободе души, которую они изрисовали в своих умах, глядя на широкую улыбку девушки. Сана никогда бы больше не жаловалась на своего брата, если бы узнала, о том, как предал Элеонору её собственный. Федерика перестала бы заводить разговоры о чрезмерной опеке своих родителей, когда услышала бы о холодной безразличности родителей её подруги. Сильвия не смела бы и слова сказать об Эдоардо и его жестокости, когда услышала бы правду из красных губ, которые были стиснуты в немом страхе.

Эве она доверяла чуточку больше. Именно ей Элеонора позвонила поздно вечером, дабы попросить о помощи. Она не умоляла спасти её, но точно подразумевала это. Слабость, как и уступчивость, были незнакомы свободолюбивой девушке, но когда они таки добирались до неё, то выжигали на душе свои метки, ставили на ней тавро. Она упиралась, что было силы, хоть и в руках Эдоардо чувствовала себя безопасней, чем в собственном теле.

Элеонора сидела на широком белом подоконнике, завернутая в старый плед зеленого болотного цвета, на котором застыли старые пятна от разлитого вина, которое она смаковала в одиночестве, празднуя свою свободу в оплаченной родителями квартире. Свобода эта была такой же фальшивой, как и чувство праздника, которое Элеонора утопила в бутылке вина, а затем выблевала, напрочь забыв обо всяком приличии. В конце концов, кто мог её видеть. Она сама наблюдала за собой вечно со стороны, сковывая себя в цепи самоконтроля, от которых, кажется, не в силах уже выбраться. Устремив большие глаза цвета старого пледа, Элеонора всматривалась в темноту римского покоя, которого ей так не хватало.

Эва лежала на кровати, которую ей уступила подруга, она утонула в мятной простыни и белых наволочках. Они пахли апельсинами, запах которых всегда оставался и на руках Элеоноры. Эдоардо с радостью променял бы клубничную страсть на кислую сладость, обожаемую девушкой, если бы лишь она сама притронулась нежными ладонями к его лицу и поцеловала. Но Элеонора даже и не думала о том, чтобы делать это, думая лишь, что это мог бы сделать парень. Если бы только она разрешила себе сделать ему этот шаг навстречу. Вытянув дрожащую руку вперед, девушка колебалась с тем, чтобы сломить барьер, построенный ею же. Причин не подпускать парня к себе было больше. Причина сделать это была лишь одна – дикое желание.

– Это слишком даже для него, – Эва смотрела на фотографию с отвращением. Кто-то прифотошопил лицо Элеоноры к телу какой-то порно-звезды. Таких снимков было много, и Эдоардо выбрал для шутки одно не из самых приличных. – Может, мне стоит поговорить об этом с Федерико?

– Если тебе нужен повод, чтобы связаться с ним, то этот не из лучших, – Элеонора поднялась с места и одним резким движением выдернула телефон из рук подруги. Она упала на скрипучую кровать. Мятная простынь запахла цитрусами. Элеонора вытащила из-под Эвы подушку и закрыла ею своё лицо. Ей было ужасно стыдно за чужую ошибку, что стала результатом её теперешних страданий. Ещё больше она стыдилась того, что показала чёртово фото подруге. Сомнения острыми зубами обгрызали краешки её души, всё ближе пробираясь к сердцу, что в страхе билось точно, как маленькая птичка в клетке.

– Мне не нужен повод, чтобы писать ему… К тому же я всего лишь предложила тебе помочь, за чем, полагаю, ты меня и позвала…

Элеонора в собственной беспомощности зарычала в подушку. Она не знала, зачем позвала Эву, но уж точно не для того, чтобы та решала её проблемы, зарывая её ещё глубже под землю. Где-то в глубине души она доверяла своей подруге, но неумение рыжеволосой решать собственные проблемы, накапливая их одна за одной, совсем не добавляло уверенности в том, что та смогла бы и ей помочь. Это был крик души, что скорее хотела быть всего лишь услышанной, нежели спасенной. И Элеонора быстро заткнула его, пожалев о том, что притащила нарочно человека, который насильно слушал этот короткий вскрик.

– Откуда это фото вообще взялось? – не унималась Эва. Мост в прошлое подруги пошатывался, но девушка шла им уверенной походкой. Казалось, будто после расставания с Джованни, Эву уже ничто не могло ни сломить, ни расстроить.

– Всего лишь тупая шутка одного из друзей моего брата, – Элеонора проглотила застрявший в горле ком, среди которого запуталось имя того человека, которого она поклялась забыть раз и навсегда. В её голосе едва ли можно было почувствовать колющиеся льдинки, которые не сразили Эву своей прохладой, она по-прежнему была настойчиво раздражающей. Хоть в этом и проявлялась забота, но Элеонору теперь раздражало всё.

– Всё будет в порядке. Ты спасла меня, я спасу тебя, – Эва обняла упрямую подругу со спины, положив ей на плечо подбородок. Она была уютным человеком, и всё же именно в этих объятиях Элеонора не пожалела, что обратилась именно к ней. Подруге не обязательно знать всю правду, но пусть она утешает её хотя бы от чего-нибудь. Одна из них сама придумает причину утешения, другая будет забывать ту правду, что не давала ей покоя достаточно долго.

В другом конце поющего влюбленные серенады города в своей квартире Эдоардо развалился на диване и, положив на колени ноутбук, выискивал больше информации об Элеоноре, параллельно с этим исправляя те «шутки», за которые она страдала от него вдалеке. В полутемной гостиной, освещаемой лишь светом торшера и луны из-за приоткрытых штор, вместе с ним находился и Федерико. Тот расселся в кресле и лениво наблюдал за сумасшествием, в которое погрузился его друг. Любовь таки действительно болезнь.

– Ты дашь мне списать домашнее задание с экономики? Ни чёрта не понимаю в этих задачах, – Федерико нарушил гнетущую тишину, почти что гробовую. Не отрывая глаз от светящегося экрана ноутбука, Эдоардо промычал утвердительно в ответ. – Хорошо, что хотя бы у одного из нас есть мозги, – Феде усмехнулся, не получив никакой реакции в ответ.

И снова поочередно он считал звуки – тиканье часов, стук пальцев по клавиатуре, пьяные крики из открытого окна… Это сводило с ума. Он спустился вниз по мягкой спинке кресла и положил ноги на стол из красного дерева, на котором была разложена партия стеклянных шахмат. Он сбил их, только чтобы обратить внимание Эдо, но тот был слишком сосредоточен на всем, что было связано с Элеонорой.

– Мы так и не говорили с тобой о той драке. Думаю тебе нужно меньше чесать языком, – Федерико не мог усидеть на месте. Он обожал хаос, который вовсе не граничил с тем штилем, который воцарился в четырех стенах, в которых они с Эдоардо были заключены. Когда тот позвонил ему, Феде думал, что они неплохо оторвутся вместе – устроят взбучку соседям или просто примут легкие наркотики для расслабления, устроят вечеринку или же закатят драку, немного выпьют и пополнят ряд крестиков очередным. В квартире же Эдоардо даже не было пива, один лишь чёртов мятный чай. Он даже не разрешил включать свет, словно темнота была чем-то большим нежели антуражем. И тот велел сидеть другу тихо, не отвлекая его, хоть и знал наверняка, что тот так не сможет.

– Думаю, тебе не стоит сразу с кулаками бросаться. Нужно сначала психологически надавить на соперника, – не истрачивая своих эмоций, ответил Эдоардо. Кончик его языка застыл на нижней губе, когда его взгляд сосредоточился на чем-то важном. Затем он нахмурился, раскрыл в удивлении рот, но, в конце концов, тяжко выдохнул из себя весь кислород, что был жизнью, оставив для своих прокуренных легких лишь смерть.

– Если бы ты не дрался так же хорошо, как болтаешь, мы бы не были друзьями, – Федерико поднялся с места и начал прохаживаться по комнате, где вдоль стен возвышались шкафы, полны книг и пыли. – Как ты думаешь…

– Ты можешь просто заткнуться на несколько минут? – в злости прорычал Эдо, поставив ноутбук на стол и упершись острыми локтями в колени. Он сосредоточенно смотрел на фото Антонио, с которым говорила Элеонора. Найти его на Фейсбуке оказалось проще, но Эдоардо решил найти его и в жизни. В этот раз он точно не намерен долго болтать, изображая наигранный пафос, от которого его порой и самого тошнило.

Он не мог перестать думать об Элеоноре. Она была его злокачественной опухолью сердца. У парня даже не было времени на то, чтобы подумать о том, что это должно быть ненормальным состоянием человека. Но больной всегда отрицает болезнь, пока та не доводит его до смерти. К счастью, у него была только ранняя стадия, хоть и недуг уже прогрессировал.

У Федерико в отличие от его друга уже были серьезные отношения, и ему только оставалось задумываться о том, был ли он столь же безумен, как Эдо. Только отношения эти были одним лишь названием, которое Феде по собственной ошибке дал их странным взаимоотношениям с той, чье имя он уже молниеносно забыл. Он никогда не выискивал в социальных сетях фото девушки, которая ему отказала уже трижды, если не больше. Он-то после первого отказа не особо рвался в бой. Его мировоззрение было обширным, только когда на горизонте появлялось новое лицо, и оно же уменьшалось в точку во все последующие дни, когда девушка напоминала ему о своем существовании после одной проведенной вместе ночи. У него не было харизмы, присущей Эдоардо, но он умел быть забавным, обольстительным и порой даже милым. Он по доброму завидовал своему другу, потому что тому никогда не нужно было пытаться понравиться кому-то, но, кажется, у кармы на Эдо были свои планы.

Он выискивал отфотошопленные фото в сети и всякими угрозами, которые в этот раз были лишены пафоса, заставлял удалять их. Некоторые из этих ребят даже знали парня, поэтому без лишних вопросов под предлогом «я даже не заметил, как добавил это себе на страницу» делали то, что он велел. Этим бесполезным делом Эдоардо занимался вот уже полдня.

Защищать кого-то оказалось довольно-таки приятным делом. Не впервые ли в жизни он почувствовал, что делал что-то полезное в своей жизни. Он будто для того и родился, чтобы защищать её. Ему казалось, что оболочка Элеоноры становилась всё более прозрачной по мере того, как он изучал её. Ещё немного и он увидит, что у неё внутри. Только сможет ли Эдо открыть эту оболочку, своими теплыми руками окунуться в холод её внутреннего мира. Он бы согрел её, поселил внутри огонь, заставил бы верить и любить. Если бы только она не упрямилась так сильно, если бы только дала ему хотя бы один шанс, если бы… Тогда Эдоардо точно не сидел бы весь вечер напролет, пытаясь этим напрасным делом добиться её расположения.

Федерико пошел на кухню и вернулся, держа в руках в охапку коробку с клубникой и бутылку красного вина. Эдоардо не прикасался ни к тому, ни к другому уже достаточно долго. Прежние угощения не радовали его больше – сладость потеряла вкус, алкоголь больше не кружил голову, разогревая кровь.

В его жизни изменилось почти всё, хоть ему упрямо казалось, будто так и должно было быть. Словно это было в порядке вещей быть отвергнутым. В её словах была доля правды – он только то и делал, что мстил миру. Она же была отместкой мира за все его погрешности.

– Тебе здесь, кажется, сообщение пришло. И, кажется, оно от той самой неприступной киски, – телефон первым оказался в руках Федерико, но не успел тот даже разблокировать экран, как Эдоардо спохватился с места и забрал телефон.

Его сердце стучало так громко, что заглушало все остальные звуки. Ему стало вдруг жарко. Подогретая волнением кровь вскипала.

«Встретимся завтра в 5. На скейт-площадке. Приходи один».

«Это Эва».

Он так и оторопел. Эва прислала ему сообщение через профиль Элеоноры. Похоже, что последняя вовсе и не знала об этом. Или же скорее наоборот. Что если она просто боялась подойти к нему? Что если это и был её первый шаг навстречу? Что если её лёд наконец-то начал таять под жаром его чувств к ней.

Он опустил взгляд на экран ноутбука, где внизу появилось окно. Сообщение от Антонио:

«Ладно, завтра в четыре».

Похоже, этот день будет полон сюрпризов.

Комментарий к 4.

Чем дальше в лес, тем больше дров…

Надеюсь, вы всё ещё заинтересованы в этой истории ♥♥♥

========== 5. ==========

Он гордился собой, как жестокий ребенок гордился бы причиненной смерти истерзанной в его маленьких руках лягушки. Искренне радовался, как может радоваться лишь тот, кто под конец дня смог осознать, что этот день прожит был не зря. Его душа так и летела над городом, возвышалась над крышами, раздаривая цветам мертвый запах, который им прежде дарила своим поцелуем осень. Он не чувствовал под ногами брусчатой дороги, а шаги его были большими и быстрыми, хоть никуда парень вовсе не спешил.

Излишняя эйфория, что так и била ключом изнутри, дарила ему ложное ощущение тепла, когда на улице было холоднее обычного. Вместо того, чтобы прятаться за застегнутыми пуговицами пальто, Эдоардо позволил ветру развевать края плотной материи, когда его руки были спрятаны в карманы. Ещё его согревала свежая кровь на костяшках сбитых кулаков, поднимая во взбудораженном теле градусы. Он упивался своим излитым гневом.

Это был его катарсис. Отдушина. Его личное успокоение. И пусть под носом стекала струйка крови, были рассечена губа, но Эдоардо чувствовал себя счастливейшим человеком на Земле от одной мысли о том, что Элеонора осталась у него в должниках. Излишняя героичность в каждом его шаге была такой же напрасной, как и уверенность в том, что девушка, правда, повиснет у него на шее, появись он перед ней в ту же секунду.

У него не было плана действий. Он не проигрывал в голове диалога, когда шел навстречу Антонио. Тем не менее, это не помешало ему, едва ли завидев парня, ударить что было силы по лицу. Никакого пафоса и фамильярности. Ради Элеоноры он от них избавился. Но сколько же необузданной, свирепой силы было в нем. Каждый удар сопровождался довольной ухмылкой. Федерико бы наверняка это оценил, но его не было рядом. Рядом не было никого. Агрессия, подживляющая кровь в венах парня, была его верной сопровождающей, которая не щадила ни своего друга, ни его соперника.

Антонио пытался отбиться. Попытки эти были слабыми и напрасными. Парень даже сам не понимал того, что страх в его глазах лишь подливал масла в кипящий огонь души Эдоардо, когда тот раз за разом наносил удары. В один момент он даже выбился из реальности, ослепленный холодной яростью. Эдо не мог остановиться, будто его телом руководило ещё кое-что ему неизвестное. Его отрезвил голос Элеоноры, что прозвучал в его голове так громко, словно она стояла совсем рядом. Он даже оглянулся, но это глухое «Перестань! Мне страшно!» в момент осознания абсолютной победы превратилось в «Знаешь, наверное, я была неправа». Второй голос в сущности и не принадлежал Элеоноре и был не столь реалистичен, но Эдоардо нравились его фантазии, поэтому он не скупился в своем внимании к ним, игнорируя реальность.

– Я убью тебя, если ты не удалишь эти чёртовы фото, – бросил напоследок парень. В своей привычной манере. Полушепотом, но достаточно устрашающе для того, чтобы Антонио поверил, что шутки с ним плохи. Вот оно! Сначала ударить, а затем предупредить. Такова была тактика Эдоардо Инканти, которой он пользовался крайне редко, лишь для особенных случаев. Элеонора была именно таковым. Ради неё он готов был весь Рим подчинить себе, превратить его в античные руины, в которые она превратила его внутренний мир.

Ему это казалось прекрасным. Он находил превосходство в той боли, что девушка причиняла ему. Сначала это была капризная обида, ведь отвергнутым ему было в новинку, но чем дальше он заходил, тем больнее впивались её шипы в его оголенную кожу, сквозь которую он готов был пропустить любовь. Теперь у Эдоардо было искаженное виденье любви, она выпускала его кровь наружу, омывала кровавым цветом следы, по которым он уже не смог бы вернуться обратно.

Боль ещё не была нестерпимой, напротив напоминала комариный укус, такой незначительной она пока что казалась. Парень, перед которым жизнь открывалась заново, пока что глупо радовался тем новым ощущениям, что точно, как морские волны, несли его синей гладью вперед. Только когда Эдоардо окажется достаточно далеко от берега, полоса которого утонет в бескрайнем горизонте, он попадет в ураган, что не пожалеет светлости его души, что была открыта спасению от греховного падения его порочной души.

Соленый привкус металла на рассеченных губах смаковал победой. В пустыне отчаянья, он видел источник взаимности. Так ясно, будто вот она, Элеонора, шла ему навстречу, такой же легкой походкой, подгоняемая вперед легким ветерком любви. Они попадают в объятия друг другу, он чувствует сладкий клубничный запах в её волосах, шоколадом пахнет её кожа. Он не терпит и секунды, чтобы целовать её, сдирая кровавый красный с её губ, оставляя пунцовый окрас на щеках, на которых покоятся большие ладони. Вот таким было видение Эдоардо. Жаль, что он не был ни ясновидящим, ни волшебником, потому что мимо него проходили всего лишь люди, в которых не было ничего магнетического, притягивающего, необычного.

В кафетерий, в который парень бодрой походкой направлялся, его уже полчаса дожидалась Эва. Девушка каждые пять минут поглядывала на часы, что плотно облегали её тонкое запястье, и возмущенно кивала головой. Она думала, что странно было ожидать того, чтобы Эдо действительно откликнулся на её просьбу встретиться. Он-то и расщедрился на одну поездку к школе лишь, чтобы узнать побольше об Элеоноре. Даже несколько вежливых фраз, обращенных к ней, не изменили остроты её зрения, что сквозь весь шарм и очарования парня, видела лишь его тщеславие.

Может быть, харизма парня смогла пробить и её броню, если бы та не была пробита ранее его неудачливым другом. Разрушив отношения Эвы, Федерико смог привить девушке любовь к тому хаосу, в который превращал всё на своем пути. Её рыжие волосы были вызовом всему обществу, от мнения которого Эва устала быть зависимой.

Она почти не была уверенна, что Эдоардо придет. Заплатив за две чашки кофе и бисквитное пирожное, девушка готова была уходить, как внезапно появился он. Никто завороженно не провожал его взглядом, ведь за рамками недолговечных школьных лет Эдоардо был всего лишь человеком, невзирая на ошибочность суждений некоторых его обожателей. Иногда ему и самому казалось, что он действительно представлял высшие идеалы общества, от которого устал. Но едва души парня коснулись человеческая мягкость и слабость, возвышенность его эго растворилась, как сахар в чае.

– Что это с тобой? – обеспокоенно спросила девушка, заерзав на месте. Она снова положила сумку рядом, оставив идею уйти позади. Её скорее беспокоил не Эдоардо, что широко улыбался, глядя ей самодовольно в глаза, а человек, что пострадал от его рук.

О жестокости его компании ходили только слухи, каждый из которых порой был по-своему ужасающим. Испытав на себе пагубность чужих пересудов, Эва была вовсе не из тех, кто легко поддавался влиянию неподтвержденных фактов, что в совокупности могли порой определять репутацию человека. Эго парня, сидящего напротив неё, выросло на этих слухах. В один момент он начал верить тому, что о нем говорили.

– Решал кое-какие вопросы. Ты хотела о чем-то со мной поговорить? – он подпер подбородок ладонями, облокотившись лениво о стол. Театральный вздох, Эдоардо сделал вид, что готов был слушать, хоть мысли его были вдалеке отсюда.