Текст книги "Архитектура (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– У меня почтовый ящик обрушился. У нас же тут государственный раздрай, мы теперь отдельная страна Северная Калифорния, и вся почта схлопнулась на некоторое время. Обещали наладить, но пока никак.

– Федерация распалась? Соединенных Штатов больше нет? – с ужасом спросил Стив.

– Остался конгломерат Северных Штатов. Остался юг со столицей в Вашингтоне. Запад отделился. Калифорния и Флорида тоже. Безвизовый режим и все такое, но валюта своя, хотя свободно конвертируется. Дурдом, словом, – объяснила Туу-Тикки. – Да к тому лет двадцать шло. Южные и аграрные штаты таких президентов выдвигали и выбирали, что от США все мировое сообщество шарахалось. Вот и развалились. Ничего, будет внешняя угроза – соберутся.

– Почти триста лет федерации! – простонал Стив.

– Ага. Вроде того, – кивнула Туу-Тикки. – Центробежные процессы оказались сильнее центростремительных и все такое. Теперь Федерация Южных штатов продает Северным продовольствие, Северные Южным – технику, а мы сидим тихонько в союзе с Гавайями на полном самообеспечении.

– Добрый день, – поздоровались из дверного проема. – У нас гости?

Стив оторвался от разглядывания Тами, кухни, собак. Вошедший мужчина, одетый в явно военную форму, представился Джеем Ти, пожал поочередно всем руки. В его английском звучал незнакомый гортанный акцент с сильным упором на шипящие. Стив четко почувствовал, что его сосканировали и классифицировали.

– Простите, – сказал Марш, – привычка, оставшаяся с войны.

И улыбнулся. Открыто и ясно, Стив улыбнулся в ответ.

– Ничего, мы сами такие же.

– Дэн ещё плавает? – Марш повернулся к Тами, взял протянутый ему черный чай.

Баки рядом вздрогнул: на крепкой бритом затылке матово чернели выходы нейроимплантов.

Тами налила чаю Денису и Стиву, для Баки сделала кофе.

– Зачем вот это? – Баки коснулся своего затылка. – Прости, если вопрос бестактный.

– Не, нормально, – Марш сел рядом с Баки за стол. – Нейроимплант позволяет мне управлять эхолётом. Руками я просто могу не успеть что-то. Это боевая технология, но в нашем мире уже стала повсеместной. Я поставил первый в восемнадцать, когда решил идти служить. Плюс на машине стоит нейропароль, управлять ей могу только я и техник. Для прочих людей и неосапиантов она заблокирована. Как-то так.

– Что такое эхолет? – с интересом спросил Баки.

– Да, я тоже не знаю, – кивнул Стив.

– Боевая машина, – Марш развернул над столом небольшую искристую голограмму. – Сначала нейро ставили на модифицированные самолеты, а потом стали играть с формой. В космосе без разницы, хоть в кубике летай, там важна масса, а не аэродинамика. Вот мой эхолет, SF, а на этом летал Каз Такаги, мой самый юный пилот-ас, один из лучших в эхофлоте, он с Трэксом сейчас в дальнем поиске, ищут новые миры для заселения. Этот эхолёт – грузовой, плюс несёт на себе систему усиления связи, ну и ее дубликат…

Картинки сменяли друг друга. Сначала возникла человекоподобная серебристо-голубая машина с изогнутыми крыльями над плечами, затем зеленоватый почти самолёт и двухместная громадина, больше похожая на цыпленка в камуфляже. Такаги оказался японцем, а Трэкс – огромным, больше двух метров ростом синекожим существом с узором на лбу.

– Каз за ним гонялся полвойны, Трэкс его чуть на Венере не убил, но отпустил, ослушавшись приказа генерала. Встретились после войны, а когда началась программа освоения дальнего космоса, записались в один экипаж, – Марш потер переносицу. – Господи, кого я воспитал, а…

– Сейчас в увольнительной? – спросил Баки. – Или в отставке?

– По бумагам – в отставке, но если Земле будет грозить опасность, то я первый туда вернусь. Только уже в штаб, – Марш скривился. – Большой боевой опыт и всё такое. А я люблю космос и путешествия, я хочу, как Трэкс с Такаги – в дальний поиск, – он улыбнулся и явно процитировал: – Смело идти туда, куда ещё не ступала нога человека… Но после войны с неосапиантами к нам вторглись ксеносы, пришлось учиться сражаться с бывшими врагами на одной стороне. А потом вернувшийся из плена Трэкс притащил биокорабль и информацию о множественности миров…

Джей Ти махнул рукой и замолчал.

– Извините, я вас заболтал совсем. Я вижу, что вы оба тоже не гражданские минимум, должны понимать, – он пожал плечами. – Сейчас тоже путешествую, только не столько в космосе, сколько по Дороге. На нашей Земле только два-три процента людей могут ходить по Дороге, я – один из них, поэтому я тут, а не в космосе.

– Я тоже дорожник, – кивнул Баки. – Начинающий. Бывший суперсолдат в отставке. Сейчас конюхом работаю. Мы со Стивом оказались в этом времени из прошлого сорокалетней давности, так что вот осваиваем курс средней школы.

– Да ты вообще в семнадцатом году родился, – улыбнулся Денис. – Тысяча девятьсот.

В кухню заглянул рыжий парень в оранжевой футболке и коричневых джинсах.

– А вот и Дэн вернулся, – улыбнулась Тами.

– Дэн, привет! – Денис пожал ему руку. – А Стас где?

– У бассейна загорает, – Дэн растрепал мокрые волосы.

– У нас две тысячи сто двадцать пятый, – сказал Марш. – Суперсолдат? Модификант? Ты поэтому так среагировал на мой имплант? О, Дэн, привет!

По тому, как радостно заулыбался Джей Ти при виде Дэна, Стив понял, что этот молодой в общем-то мужчина с усталыми глазами цвета неба, нашёл не только любимое дело, но и что-то ещё. Пусть даже ещё не осознал.

– Сыворотка суперсолдата, – ответил Баки. – Семьдесят лет проходил с киберпротезом левой руки, пока не попал в нежные лапки Первого Дома. Ну да дела прошлые. Спасибо за кофе, Тами. Денис, Стив, идемте?

Марш кивнул, не став дальше развивать тему. Прошлые, так прошлые, это хорошо, когда удаётся оставить его за спиной. У них какая-то сыворотка, на его Земле – генетические эксперименты и искусственно созданная раса, дети, по сути, которым бы взрослеть нормально, а не быть рабами и воевать за свою свободу…

– Рад был познакомиться, – сказал он. – Удачи, парни.

========== Глава 7 ==========

– Да что такое сегодня! – Стив раздражённо отложил карандаш, встал, отдёрнул лёгкий тюль с окна. Вечерний ветер колыхал его и раскачивал, а Стива это движение раздражало.

– Мрррмя! – откликнулся на голос Стива Барон.

Роджерс погладил кота, тут же перевернувшегося на спину. Барон обхватил его руку лапами, сжал со всей своей кошачьей силы и закряхтел от натуги. Стив улыбнулся. Недели три назад он перерисовал глаз Акури: кот промахивался, прыгая на диван или гоняясь по ступенькам за Юми. Баки и Денис Роджерса страховали, не дав ему заснуть и накормив сразу после окончания рисования. Да и то, что Стив чувствовал их рядом с собой, давало больше уверенности и сил.

– Ничего, кошак, и тебе поможем, – Стив ещё раз провёл рукой по чёрной гладкой шерсти.

– Мя, – и кот свернулся клубком.

– Или не поможем, – пробормотал Стив, сообразив, что не представляет, как именно рисовать кота без диабета и чем именно он отличается от кота с диабетом внешне. Кажется, те тёмные пятна на радужке глаза… Но надо уточнить у Таи, да и будет ли достаточно стереть только эти пятна… Но лапу исправить – обязательно. И хвост.

– Будем есть кота по частям, – сказал Стив.

Стив вернулся за стол. Он купил недавно новый, из светлого серого дерева, с регулируемой высотой столешницы. Её ещё и наклонить можно было. Подняв с пола случайно уроненный лист, Стив положил его перед собой. Высокие тёмные ольховые стволы, плотные кочки острой осоки и проступающая то тут, то там тёмная вода. Мрачно и гнетуще, совсем не в духе того, что обычно делал Стив. Но пару дней он рисовал именно это: болото, воду, еле заметные тропинки.

Там был кто-то, в этом болоте, кто-то, кто вяз в этой холодной воде, в мрачной топи. Но Стив никак не мог уловить, кто это. Мужчина, женщина, ребенок, животное?

В окно заглядывала ранняя луна, полная и круглая. Сегодня Самайн. Туу-Тикки обещала петь.

Стив коснулся рисунка, провёл пальцем вдоль тропинки, туда, где в землю врос бурый валун, покрытый, как плешинами, оранжевыми и красными лишайниками. Стиву даже показалось, что запахло болотной сыростью и стоялой водой.

– Женщина, – сказал себе Стив. – Это женщина.

Он взялся за карандаш. Рука подрагивала, Стив провёл линию, другую. Прорисовал длинные волосы, упавшие на лицо, юбку до самых щиколоток, широкую и помятую. Кожаный жилет, рассыпавшиеся из сумки тетради. Она устало сидела на обочине, но Стив чувствовал, что ей больно.

Он рисовал и рисовал, не заметив, что за окном темнеет, что время летит, а пальцы сводит на карандаше. Женщина была видна все лучше, и Стив уже понимал, что она оступилась, застряла ступней в бочаге, в переплетении корней, и не может высвободиться; что ей больно, страшно, холодно и очень хочется есть; что она пропадет там одна.

Запахло болотом, мятой осокой, лиственной óпалью. По поверхности воды побежали, мигнули, исчезли и снова показались поодаль болотные огоньки. Женщина всхлипнула и обессиленно осела в грязь.

Стив потянулся к ней, за ней – и провалился в холодную топь по пояс. Дыхание перехватило от холода, Стив охнул, неловко взмахнул руками и сразу же попал пальцами по ветке, склонившейся над водой. Он судорожно вцепился в неё и замер, помня, что в болотной трясине нельзя барахтаться, так ещё быстрее затянет.

Только вот под ногами было что-то плотное, кажется, корень. Стив ухватился за ветку ольхи и выбрался на тропинку. В одной футболке и промокших насквозь тонких домашних брюках ему тут же стало холодно. Вокруг звенели комары. Вдалеке ухала сова.

Женщина была тут, за ольховым стволом. В ярком и обманчивом лунном свете она казалась совсем темной, только поблескивали белки. Она не звала на помощь, не стонала, лишь негромко всхлипывала.

– Сейчас, – сказал Стив, подошел к ней и опустился на колени. – Нога застряла?

– Да, – выдавила она.

– Сейчас помогу.

Он мимолетно порадовался, что она понимает английский, нащупал вывернутое колено и сунул руку в ледяную темную воду, скользя пальцами вдоль лодыжки. Голенище сапога было стиснуто двумя то ли ветками, то ли корнями. Стив лег на живот и попытался обеими руками развести корни. Женщина шевельнула ногой и застонала. Стив напряг все силы. В воде хлюпнуло, щелкнуло, один из корней сломался.

Стив осторожно помог женщине подняться, но у нее подкашивались ноги. Колено на ощупь было опухшим и горячим.

– Все будет хорошо, – пообещал Стив, подхватывая ее на руки. – Все будет в порядке.

– Сумка, – всхлипнула женщина.

Стив присел на корточки с ней на руках, кое-как собрал тетради, запихал их в сумку и вручил женщине. А потом встал и повернулся. Кругом было болото и лунные тени, но Стив чувствовал тепло дома и пошел к нему, закрыв глаза. Это было глупо – закрывать глаза в темноте на болоте, но Стиву казалось, что так правильно.

Он чуть не споткнулся, ступив на тёплые доски студии. Зашипел проснувшийся Барон, снова упал на пол листок с рисунком. Стив толкнул ногой дверь, спустился в гостиную, усадил женщину на диван.

– Я сейчас, – пообещал он, укутывая её пледом и ловя на подлёте Карая. – Я позову хозяйку дома, Туу-Тикки, она вам поможет.

Туу-Тикки в халате поверх легкомысленной шелковой пижамки нарисовалась мгновенно.

– Стив, – скомандовала она, – сделай горячего чаю с медом. Привет, – обратилась она к женщине, даже, как стало видно при ярком свете, девушке, – я Туу-Тикки. Это дом-у-дороги. Что у тебя с ногой?

– Не знаю, – девушка потерла лицо грязными руками, оставляя на нем разводы. – Я Аглая. Заблудилась на болоте. Он меня нашел, – она посмотрела в сторону кухни, куда ушел Стив.

– Это Стивен, мой приемный сын, – Туу-Тикки помогла Аглае расположиться поудобнее, стянула с нее мокрый сапог и сползший к щиколотке чулок, ощупала сначала щиколотку, потом, очень осторожно – колено. – Щиколотка просто растянута, колено вывихнуто, похоже. Надо вправлять.

Девушка всхлипнула.

– Держите, – Стив вернулся из кухни, протянул Аглае кружку. Как-то он нарисовал на ней вместо пионов белого медведя.

Аглая взяла и начала пить. Духи принесли аптечку.

– Как ты относишься к уколам? – спросила Туу-Тикки. – Мне надо сделать тебе укол обезболивающего и еще мышечного релаксанта, чтобы легче было вправить колено. Стив, ты же умеешь вправлять суставы?

Стив кивнул. Он умел и даже практиковался.

– Не люблю, – вздохнула Аглая, – но потерплю, если надо.

Туу-Тикки достала шприцы и ампулы.

– Буду колоть в бедро, – предупредила она.

Аглая послушно задрала юбку и спустила порванный на колене чулок со здоровой ноги. Крепкое бедро было разукрашено татуировкой – переплетающиеся змеи и лозы. Туу-Тикки протерла кожу спиртовой салфеткой и сделала два укола.

– Сейчас лекарство подействует, и Стив вправит тебе колено. А потом уже все остальное, хорошо? Ванна, ужин, кровать и сон.

Алтай подошел к Аглае и начал обнюхивать ее юбку и сумку. Когда он сунул в сумку нос, Аглая зарычала на него, и щенок шарахнулся в сторону. К нему подошел Карай, сел рядом и принялся жевать черное ухо.

Обезболивающее подействовало через несколько минут. Стив присел перед Аглаей.

– Будет больно, – предупредил он, – но я сделаю всё быстро. Я уже вправлял такое. Потерпите?

Аглая кивнула.

– Куда ж мне деваться?

– И точно, куда? – Стив повёл плечами. – Пока не придёте в порядок, не отдохнёте и не разберётесь что, куда и как – вам отсюда никуда.

Стив специально нёс всякую чушь, отвлекая девушку. Помогало или нет, он не смотрел. Это Романофф или Бартону можно было вправлять суставы без церемоний, они привычные.

Стив аккуратно повертел ногу Аглаи, изучая вывих, а потом крепко взялся за бедро над коленом одной рукой, ухватился второй за лодыжку и дернул. Сустав громко щелкнул и встал на место.

– Вот и все, – сказал Стив. – Нужна фиксирующая повязка. И на щиколотку тоже.

Туу-Тикки намазала колено и щиколотку Аглаи противоотечной мазью и надела ортезы – синий на колено и бежевый на голеностоп.

– Давайте я помогу вам дойти до комнаты, – предложил Стив. – Там вы примете душ и, если хотите, можете поужинать в кухне. Или у себя в комнате.

Он всё так же сидел на полу, ожидая ответа.

– Ванну, – сказала Аглая. – Пожалуйста.

Стив отнес ее на руках в ванную и включил набираться воду, а потом ушел прежде, чем Аглая начала раздеваться. В дверях он столкнулся с Туу-Тикки, которая принесла для Аглаи трость.

– Помоги ей, пожалуйста, – попросил Стив. – А я пока придумаю что-нибудь на ужин.

Принять помощь от женщины Аглае явно проще, а он будет больше краснеть и стараться не сделать ничего лишнего и пугающего. Стив только недавно прочёл, что большинство женщин ждут… неприятностей от мужчин. Даже знакомых. Даже на улицах, полных людей.

Стив заварил свежий чай, разогрел мясной пирог, выставил на стол орехи, мёд, варенье. Подумал, поставил на плиту сковороду, разбил туда пару яиц и порезал ветчину. Этого точно хватит.

– Стоило лечь спать, и ты привел домой даму, – шепнул Баки за ужином. – Молодец, так держать!

Стив отмахнулся.

– У нее была беда.

– Стив и дама в беде – эта музыка будет вечной, – хихикнул Баки.

Роджерс раздраженно зыркнул на него. Барнс принял нарочито невинный вид. Аглая, чистая, в отстиранной выглаженной одежде, с блестящими черными волосами, сидела напротив и с любопытством смотрела на них. Трость была прислонена к ее стулу.

На вид Аглае было лет двадцать пять. Рослая, крепкая, она одевалась в темное – темная шерстяная юбка в растительных узорах, темная блуза с низким вырезом, черный широкий корсетный пояс со множеством ремешков и застежек. У нее были сильные руки в татуировках – все те же змеи и лозы, полная грудь и очень светлая кожа. На шее она носила горсть подвесок на шнурке – Стив узнал стилизованную чернолаковую амфору с острым дном, еще там были стеклянные бусины и чья-то сушеная лапка, совсем маленькая, лягушачья или птичья. Лицо у Агаты было интересным – яркие губы, яркие топазовые глаза, внимательные и почти не моргающие, густые брови, широкие скулы и упрямый подбородок. Стив не назвал бы ее красивой, но она была привлекательна. Хотя было в Аглае что-то темное, загадочное.

Стиву было до безумия интересно, где находилось то болото и как Аглаю занесло туда в ночь Самайна, но спрашивать ему казалось неприличным. Это не его дело. К тому же, возможно, Аглая хотела сделать все свои дела на болоте до заката, просто ей вот так не повезло.

Свой рисунок с болотом Стив сжег в камине еще утром, и только потом сообразил, что это может помешать Аглае вернуться в свой мир. Вдруг она не знает координат? Но было уже поздно. Ничего, Денис ее выведет.

– Спасибо, Стивен, – голос у Аглаи был низкий, мурлычущий, с будоражащей хрипотцой. – Милостью богини ты пришел ко мне.

Стива мороз продрал по коже. Он не стал спрашивать, о какой богине речь. Не хотел узнавать.

– Чаю? – спросил он.

– Да, пожалуйста, – улыбнулась Аглая.

У нее были очень белые зубы и по-английски она говорила с британским акцентом.

Стив встал, чтобы приготовить чай.

– Англия? – спросил Баки.

– Корнуолл, – кивнула Аглая.

– А год?

– Две тысячи сорок седьмой.

Баки посмотрел на Дениса. Тот кивнул.

– Когда выздоровеешь, я помогу тебе вернуться.

– Мне не обязательно возвращаться, – Аглая медленным змеиным движением повернула к нему голову. – Дорога открыта во все стороны.

– Даже в Темное время? – уточнил Грен.

– Это мое время, – ответила Аглая. И обратилась к Туу-Тикки: – У тебя есть темно-зеленый лак?

– Есть, – Туу-Тикки не удивилась вопросу. – Займешься маникюром сама или прислать духа?

– Духа, – подумав, ответила Аглая. – Это будет интересно.

Стив сидел в саду с книгами и скетчбуком. Здесь, в тени сливовых деревьев, думалось лучше. И хотелось бы думать конкретно об учёбе, Стив специально взял с собой учебник по физике, но устройство копировального аппарата и принцип работы сканера не шли в голову.

А со страницы скетчбука смотрел Аглая.

Вчера, когда девушка была напугана и ранена, Стиву было с ней куда проще, он точно знал, что делать и говорить. Сегодня, когда её испуг схлынул, а Аглая осознала себя в безопасности, напрягся Стив. Девушка давила, как ему казалось. Вот то, с каким чувством равенства она смотрела на Грена, как равнодушно воспринимала её Туу-Тикки… Это было похоже на двух крокодилов в зоопарке, застывших неподвижно друг возле друга, и которым не деться никуда от этого соседства. Да, Аглая не претендовала на место Туу-Тикки, но что-то тут было не так.

Туу-Тикки со своими трубками и длинными платьями в пол не давила так, не… будоражила? Стив помотал головой. Нет же! Сексуального желания к Аглае Стив не испытывал, он понял бы, но что же тогда дёргает за струны-ниточки его души?

Бран вышел в сад, оглядел деревья. Сообщил:

– Гранаты еще не поспели. Вон там можно будет посадить хурму. Еще есть место.

Место там и правда было – пятачок три на три ярда, заросший травой, между апельсиновым и мандариновым деревьями.

– Никогда не видел, как растёт хурма, – сказал Стив. – Я до этого всего видел только яблоки на деревьях, да и те были часто кислые и незрелые. Вишню в Европе видел.

– Тогда посадим обязательно, – сказал Бран и ушёл к своему гамаку.

Стив снова посмотрел в учебник, со вздохом закрыл его и подтянул к себе скетчбук. Прищурился, разглядывая севшую на ветку яркую зелёную птичку с золотистыми пестринами по перьям. Серый живот и чёрное горло отчего-то тоже казались яркими. Стив взялся за карандаши. Мелкие пёрышки головы и шеи, покрупнее – маховые, тонкие ножки и чёрные бусинки-глаза. Птица, конечно же, не дождалась своего портрета, улетела, а Стив рисовал по памяти.

– Красиво, – хрипловато сказала Аглая, садясь рядом и устраивая трость у кресла. – Редко вижу колибри, они такие быстрые. И не водятся в Британии.

Она взяла стакан воды, принесенный духом, и начала неторопливо пить, внимательно разглядывая Стива.

– Я тоже, если честно, – сказал Стив. – И чаще тут бывают такие рыжевато-коричневые, их так и называют охристыми колибри.

От взгляда Аглаи становилось неуютно. Стив замолчал, хотя с радостью бы заполнил эту тишину какой-нибудь лёгкой чушью, как это запросто получалось у Баки. Но на ум не шло ничего путного, а говорить о погоде – это точно глупо.

– Ты маг, – сказала Аглая. – Маг-художник. Так?

– Да, – Стив посмотрел на неё. – Только потому и смог вас найти, мне это болото три недели не давало, как задумаюсь, так его рисую. Плюс Самайн, в обычное время я даже не знаю, смог бы так легко найти дорогу обратно.

Господи, ну почему он так спокойно говорит с Туу-Тикки, с Таей, никогда не терялся с Пеппер, Хилл или Романофф? Ну если только Наташа не ставила себе целью его смутить специально. А тут… Стив даже не мог понять, что так его конфузит и вводит в ступор.

– Целых три недели… – задумчиво протянула Аглая. – Вероятности протянулись далеко вперед. И мне наука – быть осторожнее. Как ты стал сыном фейри, Стивен?

– Я за братом попал. Его сюда другой фейри забрал, а я оказался рядом. И почему-то меня забрали тоже. Я не представляю, что я делал бы, если б не успел… Нам здорово помогли и предложили остаться. В наш мир Баки нельзя возвращаться, а я устал воевать. Мы оба устали. Так вот и…

– Но ты не от Ареса, – с легким удивлением сказала Аглая. – Зачем тебе вообще воевать, Стивен? И твой названный брат не от Ареса, за ним стоит Киллений. А за тобой Аполлон Боэдромий. Как тебя занесло на войну?

– В нашем мире началась война, нацисты и ГИДРа в момент захватили Европу, напали на Англию. Их только Советский Союз смог остановить, они там завязли. А когда напали на Пёрл-Харбор… В общем началась мобилизация, все парни шли на войну, гибли за нашу страну. Баки пришла повестка. Я тоже не мог оставаться в стороне, я всю жизнь в любую драку лез, хоть и был тощим, слабым и астматиком. Когда мне предложили экспериментальную программу, я туда влез с радостью. И тем более не мог остаться в тылу. К тому же Баки попал в плен, а спасать его никто не собирался, там человек двести пропало, а командование их бросило. А потом Баки погиб, я – тоже, во льды… нашли, разморозили, дали новую старую цель. Так вот и получилось, что я воюю всю жизнь, сначала с болезнью и хулиганами, потом на войне.

И Баки всю жизнь рядом, промолчал Стив.

Аглая долго внимательно смотрела на Стива и молчала.

– Ты правильно остановился, – наконец сказала она. – Боэдромий… ты знаешь, что значит этот эпитет Солнечного Лучника?

– Бегущий на помощь вроде бы, да?

Аглая кивнула.

– Любая другая война не может быть для тебя удачной. Любая другая война будет тебя губить, – задумчиво произнесла она.

– Простите, вы маг? – спросил Стив. – Вы говорите о том, в чём я сам только начал немного разбираться. И я вообще не хочу больше воевать, я хочу свой дом, семью, хочу рисовать. И поехать с Баки в следующем году в Нью-Йорк на мотоциклах.

– Я ведьма, – ответила Аглая, поставила стакан и поднялась. – Жрица.

Она взяла трость и ушла, прихрамывая.

========== Глава 8 ==========

Следующие несколько дней у Стива выдались насыщенными. Он ещё раз сходил посыльным к Тами, съездил в звериный приют и на ранчо, где праздновали день рождения восьмилетних мальчишек-близнецов. Им провели экскурсию по конюшне, покатали верхом, Баки показал шорную, а Стив и Лус – кузню. От Стива только и требовалось, что качать мощные меха, поддерживая огонь, да служить украшением вечера, как подкалывал Баки. Стив огрызался, но видел, что на него смотрят не только как на работника. Люди, заказавшие день рождения, остались довольны, сказав, что давно хотели приехать, а тут и праздник, и прочие родственники подтянулись. Провозились до вечера, приехали уставшие, голодные, но сами довольные не меньше людей, для которых провели праздник.

– А странно это – праздновать день рождения ребенка на конюшне, – заметил Баки, вернувшись домой.

– Главное, что пацанам понравилось, – улыбнулся Стив. Его улыбка погасла, как только он увидел в гостиной Аглаю. – Я к себе пойду, – быстро сказал он.

– Стиви… – начал было Баки, но Роджерса уже и след простыл.

Баки пожал плечами, улыбнулся Туу-Тикки и Аглае, которые разговаривали о чем-то своем, и отправился в душ.

Стив сам не знал, отчего так избегает девушку. За завтраком или ужином он отвечал на её вопросы, при случае интересовался, как она провела день, но брошенное вскользь гордое «я – ведьма», не шло у него из головы. Воспитанный в католической вере, Стив, только начавший укладывать в голове фейри и магию, оказался не готов принять ещё и это.

Тем более что на ведьму Аглая очень была похожа.

На следующий день Стив подбил Баки и Альку поехать погулять по Оушен-Бич, осмотреть Тюленьи скалы и построенный на них Клифф-хаус. Машину оставили на стоянке, а до самого пляжа доехали на трамвае, прошли пляж из конца в конец, посмотрели сёрферов. Стив загорелся попробовать.

– Уже не сезон, – объяснил Алька. – Большинство как раз на Самайн и заканчивают. О, а вы знали, что на пляж возле ситтина приходят морские кони?

– Не-ет, – протянул восхищённо Стив. – Гиппокампусы? Настоящие?

– Не гиппокампы, – поправил Алька. – Морские кони. Они овсяное печенье без сахара очень любят, мама им печет. Только на них садиться нельзя, если не умеешь их подчинить – увезут в море и там нырнут.

– Но я бы их угостил, – заметил Баки. – Надо будет взять печенья и сходить на берег. Может, покажутся.

Стив решил, что морские кони – это здорово, тем более посмотреть на них в движении. Решили попросить Туу-Тикки или Грена сходить с ними, показать, как правильно обращаться с гиппокампами.

– Интересно, какие ещё из мифов людей окажутся реальностью? – спросил Стив уже в машине.

– Ну фейри есть, – начал загибать пальцы Алька. – Драконы тоже есть. Морские кони есть. Про русалок не помню. Крылатые разумные есть. Химеры есть точно. Кицунэ и тануки есть. Мононоке и йокаи есть. Каппы есть. Тэнгу тоже. Или ты европейские мифы имеешь в виду? А тогда греческие, германские или скандинавские?

– Германские, – сказал Стив. – Про греческие и скандинавские мы уже немного в курсе.

– Ну тогда кого именно из мифических существ из германских мифов ты имеешь в виду? – спросил Баки. – Я там только альвов и драконов помню. И с теми, и с другими мы знакомы лично.

– Тролли, кобольды. Вальпургиева ночь…

– Про троллей и кобольдов ничего не знаю, – сказал Алька, – а Вальпургиеву ночь ты же с нами праздновал, это Белтайн.

– Тролли – это горные великаны, они ненавидят людей и выходят только ночью, ведь солнечный свет превращает их в камень, а кобольды не пускают людей к полезным ископаемым, путают, устраивают завалы и камнепады.

– Я имею в виду, – рассудительно сказал Алька, – что я ничего не знаю о том, если эти существа на самом деле, а не о том, кто они такие. Кстати, все эти ведьминские шабаши на Лысой горе или где-то там придумали уже христиане, церковники. Вся эта вакханалия женоненавистичества и страха перед теми, кто живет и думает не так, как велено.

Стив промолчал. Он думал о всех тех пастырях и священниках, кто искренне нес свой крест и служил своему богу и людям. Тем, кто помогал не спиться мужчинам, кто поддерживал вдов, кто устраивал приходские школы, давая какое-никакое, но образование. Не крестовыми же походами одними жила церковь.

– Алька, – вздохнул Баки. – Очень мало есть на свете однозначно белых или однозначно черных вещей. И христианство тоже не черное и не белое.

– Угу, в полосочку, – буркнул Алька. – В Ирландии последний «магдалинский приют» закрылся в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Знаешь, что это такое? А знаешь, какого размера при этом приюте детское кладбище?

– В соборе святой Магдалины отец О’Нил откровенно лапал меня, – сказал Стив. – Я не ходил туда потом, шёл в итальянский квартал. Я не понял тогда толком, что он хочет и о чём говорит, но было противно. Бак, ну ты помнишь, ты меня встречал иногда, – Стив посмотрел на Альку. – А отец Каллахан несколько лет доставал для меня лекарства, когда у нас не было возможности делать это самим. Он воспитал семерых приёмных детей и всё стали более чем достойными людьми. Если проводить аналогию с тем, что сказал Баки, то мир серый, всю палитру серого можно найти.

– Даже ГИДРа давала рабочие места, – пробурчал Баки. – Хватит обо всем этом. Алька, я тебя понял. Ты – альв-полукровка, таких, как ты, христианская церковь давила на корню и считала проклятыми. Тебе их любить не за что.

Ужинал Стив в студии, переживая неприятный осадок от прогулки по пляжу. Алька только к вечеру перестал смотреть на него косо, а Стив не знал, стоит ли ему извиняться, да и есть ли за что. Лучше ему не показываться какое-то время в гостиной, до завтрашнего обеда, например. Или ужина. И даже вечерний просмотр фильма не смог выманить его вниз.

Смотрели римейк «Чарли и шоколадная фабрика», невесть какой по счету. Экранизация, и Стив предпочел взять книгу – он ее не читал. Уже к середине у него сложилось ощущение, что Вилли Вонка – это такой странный фейри-подменыш, украденный людьми.

Стив разобрал скетчи по темам, расставил уже оформленные картины. Долго сидел разглядывал сохнущее полотно с кораблями. Ему нравилось, какой хрупкой вышла «Фелиция», зажатая между двух флагманов, и какими ничтожными были все три корабля на фоне бушующего гипериона.

Совсем как он, Стив, мал и ничтожен против тех сил, что влияют на его судьбу. Чёрт. Ну вот что он сегодня на мальчишку вызверился? Совсем крышей поехал, мистер Роджерс, от предчувствия чего-то, что должно случиться, а откуда ждать и к чему готовиться – непонятно.

Стив перебрал наброски, решая, какие оставить, а какие сжечь. Обнаружил набросок с Аглаей и удивился – он не помнил, чтобы рисовал ее, кроме того раза, в саду. Набросок был угольным, а в саду он рисовал карандашом. Но это несомненно его рука. Просмотрев по-быстрому скетчи, Стив нашёл ещё три с Аглаей. Ну прекрасно, получается, что он рисует тех, кому понадобится помощь? Его дар можно использовать и так, или это совпадение?

Ничего не решив, Стив попросил духов принести ужин ему в комнату. Спускаться вниз ему категорически не хотелось. После ужина он почитал комментарии к своим последним выложенным на ДевианАрт работам, ответил комментаторам, полистал, не выложили ли новые рисунки художники, за творчеством которых он следил. Откомментировал потрясающе нежный арт, на котором обнимались две девушки. Выключил компьютер и оглядел комнату.

Уже девять. Пора спать. Может быть, почитать «Оно» перед сном – Туу-Тикки его очень советовала. Или нет. Это же Кинг. Лучше уж взять «Корону пастуха».

В комнате Стив раскрыл ещё шире окно, убрал тюль, чтоб не колыхался, напоминая привидение. Упал на кровать, прочёл пару страниц и сам не заметил, как уснул.

Снилось что-то жаркое, тёмное. Кажется, Стив вставал к окну, снова лёг, проваливаясь в сон. Проснулся от привычного ощущения, что в постели с ним кто-то есть. Стив удивлённо вспомнил, что засыпал один, а Баки с ним давно не спит. Почему-то он весил меньше и гладил его по животу. Потом мягкая рука скользнула ниже, и что-то горячее и влажное обхватило член. Стив почувствовал непривычный прилив крови к паху, пошевелился, но неожиданно сильные руки прижали его бедра к постели.