Текст книги "Архитектура (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

========== Глава 1 ==========

Тимур умер в начале сентября. Незаметно, во сне. Еще вечером он подавал Денису лапу, съел свой ужин, помахал всем хвостом со своей подстилки, когда люди и фейри разошлись из гостиной по своим спальням, а утром не проснулся.

Баки удивился тому, как сильно живая собака отличается от мертвой. Еще вчера, даже если Тимур дремал, вывалив язык и приоткрыв глаза, было понятно, что он просто спит. А сегодня от него осталось только обмякшее неподвижное тело. Груда белого меха.

Денис не плакал. Просто как-то окостенел. Молча собрал все собачьи игрушки и мячики и отнес в камин. Потом туда же отнес тело и стоял, смотрел, как оно горит белым пламенем. Баки стоял рядом, приобняв Дениса за плечи и чувствуя его отчуждение.

Кажется, горе Дениса было настолько велико, что не могло даже выплеснуться вовне. Баки точно было бы легче, если бы Денис плакал. Но он не плакал. Когда от Тимура не осталось и косточки, Денис молча отчистил его подстилку от шерсти – сам, не привлекая духов. Сжег шерсть в камине. Велел духам отстирать подстилку. Денис все время сжимал в руке ошейник Тимура, а потом намотал его на запястье в несколько витков и застегнул.

– Может, не пойдешь завтра на работу? – спросил Баки.

– Я с ума сойду, если ничем не займусь, – ответил Денис.

Баки обнял его, погладил по затылку. Денис стоял рядом, уронив руки, и только изредка вздрагивал. Барнсу изо всех сил хотелось отогреть его, но, кажется, пока это было не в силах Баки.

Подошли Грен и Туу-Тикки, обняли их обоих. Некоторое время все стояли, обнявшись, молча, пока Денис не обхватил Баки обеими руками и не всхлипнул. Объятия стали теснее. Баки чувствовал, как промокает футболка на левом плече. Денис плакал почти беззвучно, но очень горько.

Никто ни слова не сказал про «скоро заведем нового щенка». Это было бы слишком жестоко. Заведут, обязательно. Но не прямо же сейчас, когда пепел Тимура еще не остыл.

Стив о случившемся узнал после пробежки. Влетел в дом, мокрый от пота, разрумянившийся от бега и сразу все понял.

– Господи, как же так, я же утром его еще погладил, уходя, он встал воды попить, зевнул мне вслед… Боже, Денис…

Стив молча обнял брата, не говоря ни слова. Что тут было говорить, терять друзей всегда больно, Стив это знал как никто.

– Стив, иди в душ, – скомандовал Баки. – Денис, давай мы втроем соберемся и ты расскажешь нам про Тимура все-все. С самого начала.

Ради того, чтобы успокоить Дениса, Баки был готов на большее, чем пропустить рабочую смену и учебный день.

– Никто не завтракал, – вяло ответил Денис.

– Попросим духов принести нам еду в комнату, – твердо ответил Баки. – Идем. Устроим Тимуру поминки.

В комнате Дениса, как всегда, все стены были завешаны фотографиями и призовыми розетками. Денис с Тимуром на фотографиях улыбались, глядя в камеру. Тимур прыгал через барьеры и проползал туннели, носил в зубах кольца, мячики и палки, вилял хвостом так, что тот сливался в единый белый круг.

– Он прожил счастливую жизнь, – сказал Баки.

– Да, – тихо согласился Денис. – Я с ним тоже.

Он забился на кровати к изголовью, посередине. Сунул под спину пару подушек. Баки устроился справа от него. Денис взял с тумбочки планшет.

– Я записывал все его выступления, – признался он. – Они и на сервере есть. Сейчас Стив придет, и я покажу.

– Обязательно, – согласился Баки. – Обязательно покажешь.

Стив пришёл быстро. Он принял душ, наскоро высушил волосы, даже успел сходить вниз и принести термос и кружки-непроливайки.

– Травы, – сказал Стив, ставя их на тумбочку. – Я у Туу-Тикки попросил.

Стив сел рядом с Денисом, чтобы тот оказался между ним и Баки.

– Я есть не могу, – извиняющимся тоном сказал Денис, включил планшет и взял кружку. – Вот смотрите, это Тимур еще щенок, я только начал его дрессировать. Он в первый раз принес мне апорт и страшно гордился. – Он отпил травяного чая. – С апортом он сразу все понял, а вот что надо ходить рядом, долго соображал, все время норовил унестись вперед. Я ему светящийся ошейник купил для вечерних прогулок, я его в ноябре нашел, щенком. – Денис шмыгнул носом. – Его из машины выбросили на трассе, на Гранд Хайвей, а я как раз с конюшни шел. Дождь был очень сильный, шторм. Мы домой пришли все мокрые. У него задняя лапа была вывихнута. Папа мне машину дал, и мы сразу к ветеринару поехали.

Стив смотрел на фотографии. Мелкий, пушистый белый комок с лопоухими ушами смотрел чёрными глазами-пуговками и имел привычку склонять голову набок и вываливать язык. Потом пошли фотографии Тимура постарше, голенастого подростка, ещё совсем щенка, но во взгляде сквозило упрямое «я сам!» Но при этом маленький пёс постоянно смотрел в сторону хозяина: видит ли? Не далеко ли? Успею ли добежать, если что?

Этих самых щенячьих «если что» наверняка было много.

Например, Баста.

Стив смотрел записи игр Тимура и Басты. То, как кошка вылизывала щенка и намывала ему уши. Видел, как Тимур заскулил и спрятался, в первый раз увидев котика Эшу. От такого Стив бы и сам спрятался – котик Эшу оказался громадным.

Были видео, которые не в ситтине не покажешь – Денис играл с шариками огня, перекидывая их с ладони на ладонь, а Тимур прыгал, пытаясь ухватить «мячик». Были и попроще – с соревнований, с вручений призов, просто с прогулок.

Стив рассмеялся, когда Тимур затеял игру, заключавшуюся в том, чтобы поднять как можно больше брызг в грязной луже.

– Вот смешно тебе, – немного улыбнулся Денис, – а отмывал его потом я, поросёнка…

Голос Дениса дрогнул, Стив обнял его, столкнувшись руками с Баки.

– Мама его вычесывала каждый день, или я, – судорожно выдохнул Денис. – Она мне два свитера из его шерсти связала, и еще Дэну один, вы Дэна не видели еще. Они такие теплые, эти свитера, что их тут носить невозможно. Я их на Дорогу брал, в северные миры. И Тимур со мной ездил.

Денис открыл одно из видео. Тимур гонялся за рыжими полосатыми… мышами? Окрас там точно был как у тигра. Зверьки истошно кричали, когда Тимур ловил их, и тут же убегали, когда отпускал. Пару штук Тимур всё-таки съел.

– Он потом так икал, – хихикнул Денис. – Он все-таки не совсем охотничья собака, а пастушья скорее. Ну, помесь самоеда и бобтейла. А вырос больше самого большого бобтейла.

Баки поцеловал Дениса в мокрую от слез щеку.

Они так и смотрели эти видео до обеда. Духи принесли им завтрак, но ели только Стив и Баки – у Дениса совсем не было аппетита. Пообедать все-таки спустились.

Денис вяло ковырялся в тарелке, а его взгляд постоянно возвращался к месту, где раньше лежала собачья подстилка. Он смотрел туда, а к глазам подкатывали слёзы.

После обеда Баки увел его наверх.

– Я не смогу утешить тебя таким образом, – сказал он, обнимая Дениса и целуя его в шею. – Но я могу попробовать тебя отвлечь. Ты позволишь?

– Не знаю, что получится, – пробормотал Денис. – Я так устал…

– Тш-ш-ш, – прошептал Баки ему в ухо и прихватил губами мочку. – Тебе ничего не придется делать. Я сам.

Денис охнул, попятился к кровати и сел на неё, нервно глядя на Баки. Баки встал на колени между его расставленных ног, нежно провел ладонями по бедрам.

– Если ты против, – сказал он, – я остановлюсь.

Денис только чуть шире расставил ноги.

– Я не против, но, если что, держать меня будешь сам.

Баки погладил его от колен до паха, огладил ширинку, расстегнул пуговицу и молнию.

– Приподнимись, – попросил он и быстро стащил с Дениса джинсы вместе с бельем.

И внутренне ахнул. Они ласкали друг друга до этого момента часто и много, правда, ограничиваясь взаимной дрочкой, в основном вечером, сумерках, и Баки оказался совершенно не готов к тому, что на теле Дениса совершенно не было волос. Он знал это пальцами, но прежде никогда не видел воочию.

Баки прижался выбритой щекой к бедру Дениса и провел ею вверх, к паху. Лизнул привставший член и поджавшиеся яички. Стянул с Дениса носки – в комнате было тепло. Снял с него футболку. А потом легонько толкнул в грудь, опрокидывая на кровать, приподнял его разведенные ноги и лизнул под мошонкой и ниже. Ему давно этого хотелось. Попробовать Дениса вот так. Его гладкую кожу, светлую и розовеющую, в легком крапе веснушек. Пахнущую умопомрачительно и неповторимо.

Баки поправил домашние штаны, устраивая поудобнее собственный вставший член, и начал вылизывать Дениса.

Денис коротко вздохнул, откинулся на локти. Он смотрел на Баки, не мог оторваться, не утерпел – потянулся огладить плечи и руки. Он не раз фантазировал, как это будет – чужой язык и более откровенные, чем обычно, ласки. Фантазии быстро меркли.

Баки усердно работал языком, пока Денис не задышал чаще, но оторвался, только когда тот коротко простонал. Тогда Баки длинно лизнул его в последний раз и начал подниматься выше, к промежности. Нежно взял в рот яички, приласкал их языком. И наконец лизнул сочащийся каплями член по всей длине, от основания до яркой головки. Посмотрел в ошалевшие глаза Дениса, поигрывая кончиком языка с уздечкой, и забрал член в рот целиком.

Баки не хотел торопиться. Вот так он ласкал Дениса в первый раз и подозревал, что раньше подобной ласки Денису не перепадало. Он придерживал Дениса под бедра и двигал головой вверх-вниз не торопясь, играя языком. Волосы у Баки снова отросли, падали на лицо и то и дело касались безволосой кожи.

Денис стонал и ерзал от новой откровенной ласки, выгибался, лаская ладонями свои соски, скользнул руками по бокам.

– Ба-аки, – позвал Денис, – Баки… ещё…

Ему очень не хватало прикосновений. Денис провел ладонями ниже, дотянулся до Баки, попросил снова:

– Ещё.

Баки отпустил бедра Дениса, которые придерживал снизу, и удивился – развернутые почти в поперечный шпагат ноги без напряжения легли на постель. Баки начал гладить внутреннюю сторону бедер, нежные паховые складочки, ягодицы и между ними. Он ласкал яички, легонько оттягивая их и перекатывая в пальцах, и продолжал отсасывать. Это он умел. Но он умел сделать так, чтобы партнер кончил как можно быстрее, а с Денисом ему хотелось продолжать как можно дольше.

Денис сам не дал. Задышал чаще, не зная, куда деть руки, вцепился Баки в запястье, и другой попытался оттолкнуть.

– Почти, Баки… Пусти.

Баки рассмеялся, не разжимая рта, зная по опыту, как ощущается такой смех – и Денис под ним выгнулся с долгим протяжным стоном. Баки проглотил все, выдоил Дениса языком до капли, довольно облизнулся, выпрямился, утер губы тыльной стороной ладони, помог Денису вытянуться вдоль кровати и улегся рядом. Его член вздыбил тонкую ткань штанов, на которой проступило влажное пятно.

– И чего мы тянули? – хихикнул Денис, отдышавшись, и закашлялся. – Иди сюда, только можно я в следующий раз попробую, я целоваться хочу…

Денис потянул Баки на себя. Баки стянул штаны и улегся на него сверху. Кожа у Дениса была горячая, на груди и на скулах выступили красные пятна. Баки двинул бедрами, скользя своим членом вдоль обмякшего денисова.

– Ты такой гладкий, – хрипло прошептал он, на пробу целуя Дениса в губы. – Мне от этого крышу сносит.

Денис согласно угукнул. Покусывая губы Баки, поддал бёдрами, чтобы сделать контакт ещё теснее.

Баки оказалось достаточно нескольких движений и глубокого поцелуя, чтобы кончить с тихим вздохом. Обычно он был громче в постели. Баки еще раз поцеловал Дениса, скатился с него и потянулся за пачкой влажных салфеток. Обтер Дениса, вытерся сам. Салфетки были без запаха – Баки обнаружил, что не любит лишние ароматы в сексе.

Денис полез обниматься. Он сел на Баки верхом, упёрся ладонями ему в плечи, распущенные волосы упали вниз, щекоча. Денис растянулся на Баки сверху.

– Станет тяжело – говори, а пока я поизображаю из себя дикую кошку из диких джунглей, – Денис провёл кончиками пальцев по виску Баки, скуле, подбородку. – Спасибо тебе.

Баки просто поцеловал его. Денис любил поговорить после секса. Для Баки это было сначала странно, но со временем он привык.

– Ты склонен загонять себя в штопор, – объяснил Баки, – и плохо умеешь переключаться. Стив тоже такой. Стива я бы вытащил в спарринг, но тебя я могу просто любить, – он улыбнулся, запустил руки в волосы Дениса и принялся осторожно массировать тому скальп.

Денис блаженно застонал: массаж головы он обожал ничуть не меньше объятий с Баки.

– Люби, – согласился Денис. – И я буду…

И у Баки, и у Дениса оказался очень короткий рефракторный период, и обычно это было хорошо, но сейчас Баки немного раздражало подкатывающее возбуждение. Денису сейчас ласка была нужнее секса, и Баки злился на себя, что так его хочет. Хотя как его не хотеть – гладкого, шелковистого, со стальными мышцами под тонкой веснушчатой кожей? Его жадный рот, его умелые сильные руки, длинные узкие бедра, широкие сухие плечи…

Денис, разморенный нехитрой лаской, сполз с Баки и лёг рядом. Он чувствовал, что Баки возбуждается снова, но сам к активности готов не был. Вот если бы снова… а ты ничего не делаешь…

– Хьюстон, у нас проблемы? – Денис накрыл рукой напряжённый член Баки. – Могу помочь в меру сил.

– Помоги, – согласился Баки. – А я тебе.

Член Дениса он искренне считал идеальным по размеру, цвету и форме.

После захода на второй круг они снова вытерлись и обнялись.

– Тимур ушел на следующее перерождение, – сказал Баки. – Ты ведь это знаешь.

– Знаю, – вздохнул Денис, устраиваясь удобно на плече Баки. – Но пока что от этого не легче. Так и кажется, что сейчас он поскребётся в дверь. Или, как когда был маленьким, будет скулить на пороге в мою комнату. Лежу и думаю, что вечером надо пойти с ним гулять, а вот всё, не с кем больше. И на конюшню не пойдёт со мной. У него была любимая игра: бояться лошадей. Только к нему подойдут, он с воплями «а-а-а-а-а, убивают!» несётся ко мне. Не гонится за ним никто, лошади в недоумении. А он счастливый сидит у моих ног и тяжко дышит, мол, ура, сбежал. Да я часами могу рассказывать о его выходках!

– Я понимаю, – Баки поцеловал Дениса куда придется. – Но знаешь, как говорит Грен? Мы смертны, и все наши встречи лишь на время. Жутковато, но правда.

– Правда, – тихо отозвался Денис. – Но больно. Это пройдет. Просто… я как будто перестал быть ребенком с его смертью. Я же его взял, когда мне только восемь было. И вот мне уже двадцать один, и у меня есть любовник, и Тимур ушел… Мне кажется, я не готов. Или готов, просто не хочу этого принимать.

– Как фейри ты еще долго будешь ребенком, – отозвался Баки. – Лет до шестидесяти, да? Даже хорошо, что ты полукровка, не то я чувствовал бы себя педофилом.

Денис рассмеялся, стукнул Баки в плечо.

– Тогда ты был бы для меня дедушкой Барнсом, но я всё равно бы поцеловал тебя. И мы пришли бы к этой же точке. Может, чуть позже, но ничего не изменилось бы.

– Я стану дедушкой, а ты останешься таким же юным…

– Знаешь, – Денис перевернулся на живот и заглянул Баки в лицо. – Я тут подумал. Ведь я заранее осознавал, что Тимур проживет обычный собачий век. Что я его потеряю. Но не отказался от него. Потому что отказаться от радости, которую приносит любовь, из страха смерти – это заранее сдаться смерти, понимаешь? Заколотиться в гроб, чтобы ничего не чувствовать. А так нельзя. Я знаю, что переживу тебя. Просто чувствую. Но это ничего не значит. Пока мы вместе, я буду любить тебя. Когда ты уйдешь, буду оплакивать, но не буду жалеть, что мы вместе. Потому что это радость. Всегда радость. Я так рад, что это именно ты.

Я тоже рад, что это именно я, подумал Баки. Это было бесконечно правильно: лежать рядом с Денисом и слушать, как он собирается прожить с ним и его тараканами всю жизнь.

– Я пока никуда не собираюсь, – коротко поцеловал Баки Дениса. – Люблю тебя. И в горе, и в радости, и пока смерть не разлучит нас.

– Смотри, – покачал головой Денис. – Ты поклялся.

========== Глава 2 ==========

Из приюта Стив возвращался дальней дорогой. Три раза в неделю он ездил выгуливать собак, чистил клетки, кормил и убирал у тех, кто не мог покидать помещение. Собаки узнавали его, виляли хвостами и радостно повизгивали. Он уже был не посторонний человек. Стив покупал и приносил специальные корма для больных и слабых животных, приносил игрушки. Это разгружало работников приюта, позволяя уделять больше внимания вновь поступившим животным. Баки приют тоже не бросал. Когда он был не на работе и не занят с Денисом, он приходил в приют к кошкам. Сидел с ними на диване, приучал к лотку и не драть мебель. Стив ловил эти моменты, проводя время с Баки и котами.

Стив остановился возле магазина со специями, взял орехов. Кажется, дома он один съедал их столько, сколько все прочие, вместе взятые. Баки тоже таскал у него бразильские и калифорнийские орехи, а фундук не трогал. Стив специально делал ореховые смеси, чтобы и Баки было что грызть во время учёбы.

Собственно, только во время учёбы и в приюте они и виделись так, чтобы побыть вместе. Баки, если не работал и не учился, гонял на мотоцикле по окрестностям и даже по Дороге. Брал с собой Стива, несколько раз ездили втроём с Денисом, когда у того был выходной. Но когда Денис был дома, Баки предпочитал проводить время с ним.

Это оказалось неожиданно больно. Стив радовался за своих братьев, но вот к чувству острой ревности он был не готов. Даже в том, что это ревность, Стив признался себе не сразу. Он и не думал, что умеет ревновать.

Стив хотел, чтоб Баки был рядом постоянно, как когда они только появились в ситтине. Почти всё время, расставаясь ненадолго. Непонятная ситуация, в которой они оказались, новое место, общие проблемы… всё это так сближало. Но получалось, что, желая возвращения Баки в собственное единоличное владение, Стив желал, чтоб Баки было плохо? Да никогда же! Стив запутывался и увязал всё сильнее, отгораживаясь от появившихся странностей картинами. Он запирался в студии и рисовал.

Вот и сейчас он собирался приехать, загнать байк в гараж и подняться к себе в студию.

– Стив, мне новые крючки привезли, – окликнула его Туу-Тикки, когда он проходил через гостиную. – Опробуем?

– О, какие? – заинтересовался Стив, подходя к Туу-Тикки.

Вопреки своим ожиданиям, Стив втянулся в вязание. Первый корявый квадратик он сохранил отдельно, положил между листами заполненного ещё в Мидгарде скетчбука. Сейчас у него получалось проще и ровнее, но до изящества работ Туу-Тикки ему было далеко.

– Бамбуковые, – Туу-Тикки кивнула на журнальный столик, – и еще стальные, с эргономичной ручкой. Попробуй, какие тебе будут больше по руке. И заканчивай ты уже с квадратиками, крючком можно и объемные вещи вязать. Вон смотри, крючок-«десятка» – таким можно с толстой пряжей работать. Навязать мотивов и собрать, скажем, плед.

– Хм-м, а это идея, – улыбнулся Стив. – У меня остатки мотков есть, надо посмотреть, чтоб по диаметру подходили друг другу. Жёлтые мотки, синие и зелёные.

– Можешь покопаться у меня в коробке с остатками, – предложила Туу-Тикки. – Подберешь подходящее. По мне, чем пестрее, тем лучше, – улыбнулась она. – Стиви, что тебя гнетет?

Стив вздрогнул и опустил руки. Чёрт. И ведь не скажешь, что ничего, фейри чувствуют ложь.

– Хотел бы я сказать, что ничего, но… Я ревную Баки к Денису, – бухнул Стив. – Я рад за них обоих, а всё равно ревную. Хочу, чтоб как раньше. Мы с Баки стали редко видеться, я понимаю, ему хочется быть с… – Стив запнулся. Денис кто? Любовник? Любимый? – С Денисом. Баки столько для меня сделал, а как только у него появилось что-то своё личное, только стало налаживаться, как я хочу обратно. Вот такая я скотина.

– Юный ты просто совсем, – Туу-Тикки погладила перебирающего крючки Стива по руке. – И перемен за последний год для тебя многовато. Стив, ты отнеси это на терапию. Вот прямо с ревностью, чувством вины из-за ревности – со всем. Это как раз работа для Асахи. Он тебе поможет.

Стив покраснел. Он вспомнил, как слышит иногда Баки. Барнс оказался далеко не тихим. Слушая, как ему хорошо, не чувствуя отклика в себе, Стив мусолил гаденькую мысль, а что если бы… этот отклик был? Рискнул бы он стать Баки ещё ближе… физически? Это тоже рассказывать? Наверное, но только не Туу-Тикки. Обсуждать с женщиной секс, тем более однополый, Стив не собирался.

– Сейчас такая передышка между поздними персиками и яблоками, – сменила тему Туу-Тикки. – Но скоро Джер. Эшу уйдет после праздника, а мы будем яблоки собирать. Сидр, пастила, просто положим до зимы. У меня сорта, которые хорошо хранятся. И кстати, Стив, ты бы пока не покупал орехи. Полная кладовка же, надо сначала те, что есть, оприходовать. И потом, тебе нет нужды подкупать еду на свои деньги.

– Да я один съедаю почти все орехи! – возмутился Стив. – Ну и Баки немного. А какая разница, на свои я покупаю или как?

– А еще орехи едят Денис, Бран и Алька, я делаю медовые козинаки и Грен любит погрызть орешков, когда читает, – Туу-Тикки улыбнулась. – Стив, по финансовым правилам этого дома, еда для всех в доме идет за счет гостевого бюджета, и я вписываю эти данные в финансовый отчет. Не порти мне отчетность, – с притворной строгостью сказала она. – Лучше скажи – и я буду добавлять каждую неделю по килограмму тех орехов, которые ты предпочитаешь.

– Мне нравится заходить и покупать их, – сказал Стив. – Не прятать же теперь их в своей комнате, чтоб они не попадали в отчётность.

– Просто приноси мне чеки, а я буду возвращать тебе деньги, – сказала Туу-Тикки. – Заодно покажу тебе места, где орехи повкуснее. Поедешь завтра со мной закупаться продуктами?

– Хорошо, поеду, – согласился Стив. – И чеки буду отдавать.

Завтра как раз у Дениса и Баки совпадают выходные, ему лучше быть подальше от них. Как ещё Денис не прочитал его эмоции? Или из вежливости молчит? Хотя ему не до Стива и его переживаний, вот точно.

– Вот и договорились. Пойдем в мой кабинет, поперебираем клубочки. И – что ты думаешь о том, чтобы выставить свои картины на СиКоне в Сиэтле в октябре?

– О, это было бы здорово! А что для этого нужно? И какая тематика?

Стив прикинул, что до октября он успеет написать несколько картин, даже если имеющиеся не впишутся в тему выставки.

– Любая тематика, – ответила Туу-Тикки. – Яуты отлично впишутся, благодаря Сайнже они снова на гребне волны. Яуты всегда волновали. Очень сильный образ. Кстати, там не только выставка, но и торговля. Что ты думаешь о том, чтобы продавать картины?

– Я отмечу те, что могут пойти на продажу. Например, Сайнжа в аквариуме – написано для Баки, это его вещь. А знакомство с матриархом, – Стив хихикнул, – можно выставить на продажу. Только я без понятия, как оценить картину в деньгах.

– Посмотри каталоги прошлых годов, у Грена есть на них ссылки, и отталкивайся от них. И учти, что твои картины дороже, чем просто цифровые распечатки на холсте. Распечатки можно повторить, а то, что пишешь ты, уникально. Кстати, наши с Греном портреты тоже можно выставить. Фейри в интерьере – очень атмосферно.

– Думаю, что при современной технике и картину можно оцифровать. Сфотографировать и пустить в печать. Но я учту, спасибо, Туу-Тикки.

Портреты, на взгляд Стива, были предельно реалистичны. И Грен, и Туу-Тикки были на них в обычной домашней одежде, просто в креслах – когда Стив писал Туу-Тикки, духи принесли ей не то кресло, в котором сидел Грен. Ни «эльфийских» узоров, ни зеленых стен, ни фэнтезийного антуража. Но фейри сами по себе были необычными. Нечеловечески прекрасными. Большеглазые, тонкокостные, остроухие, со странными прическами и украшениями, они притягивали взгляд зрителя так, что антураж становился неважен. «Фейри в стиле реализма», с классически поставленным светом, с их необычными трехцветными глазами. Стив разобрался, наконец, какого цвета глаза у Грена: серое дымное кольцо вокруг зрачка, дальше – кольцо глубокой синевы и черная окантовка. У Туу-Тикки были очень похожие глаза, только вместо серого – васильково-голубой. Трехцветные глаза оказались и у Дениса – зеленый, голубой, черный. А вот Бран и Алька были пока просто голубоглазые.

Остатков ниток у Туу-Тикки было действительно много. Стив сразу же выбрал серо-голубой моток и молочно-белый. Синий и снежно-белый к этим двум – попробовать стоит. А кровати у них в комнатах большие, есть где развернуться. Начать вообще можно с небольших накидок на табуретки.

– Сколько же у меня остатков, – вздохнула Туу-Тикки. – Две коробки, а я думала, только одна.

Коробки были здоровенные – фут на полтора на два с половиной. Пластиковые ящики с крышками не вполне вписывались в общую дизайн-концепцию дома, зато были очень удобны.

– Кстати, Стив, – спросил Туу-Тикки, глядя, как Стив зарывается в клубочки, – а сколько у тебя уже готовых картин?

Стив посмотрел на Туу-Тикки.

– Я как-то не считал точно. Больших пять или шесть, которые четыре фута на три. А тех, что меньше, разного размера, уже около десятка. И я не знаю, считать ли тот яутский портрет, на котором я кровь учился рисовать. Он случайно получился. Три работы сохнет, две начал. Посчитаю обязательно.

– А какие идеи на подходе? Снова яуты или что-то другое?

– Цвейха в лаборатории, «Фелиция» между «Гневом богов» и «Блэйн Купер», портрет Хармати с пауком на плече. Мне кажется, это был бы питомец как раз для неё: и живое, и кормить часто не надо. А ещё наш сад, миндальное дерево в цвету. Тот мир с полосатым небом, сохнет. Там камень, а на нём летучая змея свернулась. Подвязка на конюшне, Баки говорил, что выудил как-то её из стойла. Сам Баки с лошадьми. Для «Фелиции» у меня полотно пять футов на два. Скетчей полно, – Стив подумал и всё-таки сказал: – Я собрал под одну обложку все, что с Тимуром. Отдам попозже Денису, когда он успокоится немного.

– Тимур – это отличная идея. Денису до сих пор плохо. Баки его отвлекает, но у Баки самого полно дел, – Туу-Тикки закурила. – Ты ведь видел его ежедневник? Такое чувство, что он считает, будто три месяца отдыха были бессмысленным бездельем и теперь наверстывает. Не загнал бы себя. Хотя, кажется, Асахи его притормаживает. Тебе, кстати, серебра подкупить не надо? Я нашла место, где ювелирное серебро продают мелким оптом.

Подумав о том, как Баки иногда отвлекает Дениса, Стив ощутил укол ревности и стыда.

– Баки всегда работал. Это я сидел и рисовал рекламу, а он в доках тяжести таскал. Ничего не изменилось, так? Я рисую, а он с лошадьми, – Стив помолчал, поправил волосы. – Он словно через работу привязывает себя к этому миру. Не сделал – не реально, не твоё.

– Да. Он и к компенсации, которую ему Катце с Эндрю организовали, относится как не к своим деньгам, – добавила Туу-Тикки. – Ну и потом, на нем сильнее, чем на тебе, отразилась Великая Депрессия. Может, потому, что он тогда брал на себя больше ответственности. Старшие сиблинги всегда такие. Я сама такая. Вот Грен – единственный ребенок в семье, он к деньгам и ответственности относится проще. А у меня отложено столько, что я могу хоть самолет купить, Первый Дом отлично платит и индексирует выплаты в соответствии с инфляцией, а я все равно вяжу на продажу.

– Да, Баки спасал нас тогда. И семье помогал, и мне, и девчонок в кино водил. Откуда только силы были? И да, про серебро… У меня осталось только на два сеанса, так что будет здорово купить немного.

– Там опт от ста унций, вам с Баки до нового года хватит. Я закажу. Силы да… Силы он, мне кажется, рассчитывать умеет как раз отлично. Ведь посмотри: его хватает и на учебу, и на физическую работу, и на чтение с кино, и на приют, и на путешествия, и на личную жизнь. Усталостью он тоже не фонит. Леди Наари очень правильно не стала стирать ему последствия обработки сывороткой суперсолдата. Думаю, если бы Баки сейчас пришлось рассчитывать силы, как обычному человеку, это довело бы его до депрессии. А вот ты… – она окинула Стива взглядом, – ты совсем другой. Скажи, ты всегда так во все уходил – запоями? Рисовать – так сутками, читать – так сутками?

Стив снова закопался в нитки.

– Я в основном оставался доделывать работу. Мне некогда было вот так проваливаться в творчество. На войне? Помню, Дум-Дум гнал меня спать, мол, Кэп, я уже три раза спал, а ты всё в штабе сидишь. Но там была ответственность перед людьми. И вот опять, – Стив посмотрел на Туу-Тикки. – Без Баки я б там не справился. Ок, это решение было принято на кураже, мол, да, полковник, есть, полковник, ребята, а давайте обратно, и обещать я вам могу только то, что вы можете сдохнуть… Простите, я опять не о том. Но Баки разруливал большую часть со снабжением и людьми. Я только гнал всех вперёд на ГИДРу.

Стив замолчал и уткнулся с тёмно-фиолетовый клубок с блестящей нитью.

– Баки был твоим сержантом? – спросила Туу-Тикки.

– Да. Он как встал за моим плечом, так и остался.

– Старший сиблинг, – снова сказала Туу-Тикки. – Вечный старший брат. Тяжелая ноша. Но Баки справляется.

Стив ухмыльнулся, скривился, как от зубной боли.

– Я его камень и крест. И он тащит, тащит… А бросить то ли не может, то ли жалко. Вот, думаете, тот же Денис не чует моих эмоций? Но молчит из вежливости. Или просто занят слишком. А я себя дерьмом чувствую из-за этой ревности. И если Баки узнает, я ж не отмоюсь. Словно бы мне хочется, чтобы Баки снова было плохо, и он вернулся ко мне. Будто мне больно смотреть на его довольную кошачью морду, а мне не больно, я просто… Ох, Туу-Тикки, пойду я вязать, а то совсем запутался и вас запутываю, как вот эти нитки.

В руках у Стива был не аккуратный клубок, а перепутанная нить, Стив сам не заметил, как испортил плетение.

Туу-Тикки подошла к Стиву и обняла его.

– Все наладится, Стив. Разберешься с проклятием Гекаты – и все наладится. Пока не знаю, как, но обязательно, поверь.

Стив глубоко вдохнул и выдохнул.

– Геката, да. Я вообще без понятия, что с этим делать. Читаю о ней, о её детях, вообще все легенды, даже сайты эти дурацкие, но в голове ничего. Да и нужно ли это? Эшу сказал, мол, с женщинами наладится, – Стив передразнил голос Эшу, – а оно мне и не надо, женщины эти. Простите…

– Стив, но ведь «наладится с женщинами» – это не только про отношения и секс. Это вообще про все. Вот будет у тебя дочь – пока ты проклят, ты просто не сможешь ее понять. Тая, я, да просто женщины, с которыми ты общаешься – те же продавщицы в местах, где ты покупаешь постоянно.

– Баки тут же про свадьбу брякнул, – пожаловался Стив. – До продавщиц мне дела нет, я там только покупаю. С Таей мы видимся не каждый день. Скажите, а вам сильно тяжело со мной?

Туу-Тикки пожала плечами.

– С детьми не бывает просто, Стив, какого бы возраста они ни были. Всегда что-то есть. Я привыкла. Ты не особо выделяешься. Оуэн был редкий живчик, очень увлекался, вкладывал в увлечение все силы, какие были, а потом переключался и не мог закончить начатое – неинтересно. У Лероя до четырнадцати были ночные кошмары, а потом начались проблемы самоопределения. Он асексуал, но влюблялся, просто платонически. Первый, в кого он влюбился, был его учитель, Тай Лунг, оборотень. Лерой очень переживал, что он зоофил, пока разобрался, что сексуально его вообще никто не привлекает. Алекс нас дичился страшно, он так и не смог простить своим родным родителям того, что они погибли, и нам доверять оказался не в состоянии. Тая… там вообще была большая беда, мы с ней ездили исцелять ее к фейри-целителю. Грен ее очень баловал – чувствовал перед ней вину сразу за всех мужчин. Алька первый год вообще не мог спать один, только с кем-то из взрослых, и ругался на Дениса, что тот не забрал его к себе с рождения. Так что ты в смысле практической и эмоциональной нагрузки ничего особенного из себя не представляешь. Да и потом, терапия определенно идет тебе на пользу.