Текст книги "Архитектура (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Не думаю, – сказал Стив. – Они же пустые. Хватит и покрывала.

– Как часто надо стирать эти покрывала?

– Раз в месяц?

– Правильно. Одеяла и подушки, на которых вы спите?

– Раз в неделю? – Стив подумал и покраснел. – Подозреваю, что менять будем гораздо чаще.

– Для спален с сексуально активными жильцами нужно шесть комплектов постельного белья. Для детей – четыре, и обязательно наматрасники в каждую. Одеяла и подушки стираются раз в месяц. Пледы – тоже. Или по мере загрязнения. Кухонный текстиль – раз в неделю. Тот, что в ванной – тоже.

Стив с радостью бы запустил пальцы себе в волосы и потянул, но как перед началом стройки подстригся накоротко, так и продолжил. При всём желании причёска Стива не могла пострадать.

– А что с кухней? Есть что-то помимо ежедневного мытья посуды и периодического – холодильника? Может, шкафчики мыть? – Стив быстро записывал слова Туу-Тикки, совершенно забыв про остывающий чай.

– Да, каждый месяц вымыть все шкафчики изнутри, а сверху и за шкафами гоняй духов убирать еженедельно. Раз в месяц не худо перемывать вообще всю посуду. Отмывать ванную и кухню гоняй духов после каждого использования, всегда есть мелкие загрязнения, которых не видно людям.

Она рассказывала и рассказывала, а Стив заполнял листы блокнота. Вести дом оказалось куда сложнее и затратнее, чем содержать в порядке квартиру. Даже не по деньгам – по вниманию и времени. Раньше Стив как-то об этом не думал.

– И еще, – добавила Туу-Тикки. – Прежде чем начнете распаковывать мебель, запусти духов убрать всю-всю пыль, вот до пылинки. Как там у вас ни мыли, все равно наверняка осталось куча строительной пыли – на подоконниках, на косяках, на карнизах. Нечего вам ею дышать.

– А вот об этом я бы не подумал. Хорошо, направим, – сказал Стив. – Я бы о половине из этого не подумал. И мы бы заросли грязью. А ведь у нас ещё и коты.

– Да, коты, – кивнула Туу-Тикки. – Убирать за котами шерсть и следить за тем, чтобы коты не точили когти об мебель, духи должны постоянно. Если б не духи, нам бы всю мягкую мебель пришлось каждые три года менять. Баки очень правильно придумал попросить духов у Эшу. Потому что такой большой дом без духов – это или нанимать прислугу, или каждый день кому-то тратить минимум два часа на уборку. А так вам даже пылесос особо не нужен.

Стив вздохнул.

– Ну уж нет, я лучше выучу этот блокнот, чем буду тратить столько времени на уборку и махать тряпкой. А началось всё с носков… За садом тоже смотрят духи? Например, полив я включу и запрограммирую, когда разберусь, а удаление сорняков? У нас небольшой цветник перед домом, альпийская горка, полоть как-то мне неохота.

– И сорняки, и насекомые-вредители, и уборка опавших листьев и веточек – все духи, да. Тлю убрать так, чтобы не повредить растению, проследить, чтобы коты не разоряли птичьи гнезда. Но общаться с растениями в доме и в саду вам придется самим – нужен живой контакт, а духи не живые. У вас в доме будут растения?

– Уже есть, – улыбнулся Стив. – На балконе закуток в плющах, чтоб можно было спрятаться от лишних взглядов. Как будто кто-то будет с залива на нас смотреть! В доме тоже будут цветы, я привык к тому, что вокруг полно зелени.

– За домашними растениями – полив и подкормка – вам придется ухаживать самим. Тут и Бран посоветует. Надо будет пересаживать – зовите его или меня. А с залива на вас будут смотреть туристы, берег – не частная собственность, там люди ходят и фотографируют. Куда у вас окна ваших спален выходят, на залив?

– Моя как раз окнами на пляж. И там запланированы и лёгкие шторы, и ночные какие-то. Как правильно?

– У вас же стекла с односторонней изменяемой прозрачностью. Можно вообще без штор, разве что совсем тонкие, чтобы смягчить обстановку.

– Мне иногда хочется закупориться от всего и всех и посидеть совсем в тишине, – объяснил Стив. – Я потому и захотел непрозрачные шторы, как раньше у нас дома были.

– Значит, сошью. Есть такие – блэкаут, вообще не пропускают света. Любого оттенка могут быть или с рисунком. Вы уже решили, какую будете посуду покупать?

– Я подумаю над цветом, – сказал Стив. – А посуду пока не решили. Мне нравятся квадратные тарелки и салатники, однотонные. Можно просто стеклянные. Купим несколько комплектов, будем использовать по очереди или кому как нравится.

– Словом, разберетесь, – улыбнулась Туу-Тикки. – Легче тебе стало?

– А? То есть?

– Тебя почти пугает ведение дома, Стив. Очень заметно.

– Я никогда не жил совсем своей семьёй, в своём доме. Я знаю, как он устроен, а как сделать, чтоб он не испортился – не-а. Вот именно сам дом… – Стив отвёл глаза. – Я и в отношениях боюсь напортачить. Сорваться, где не надо, промолчать там, где наоборот, надо сказать. Я не хочу всё это потерять, Туу-Тикки.

– Стиви, – улыбнулась она. – Отнеси свой страх Асахи. На терапию отнеси. Он поможет тебе разобраться, поверь. Он же всегда помогает.

Стив вздохнул, кивнул и отвернулся. Да, Асахи поможет, его советы всегда работали, даже когда Стив в панике, краснея, рассказал, что любит и хочет своего брата и его любовника, тот нисколько не выказал своего удивления. Они тогда проговорили гораздо дольше, чем обычно, но разложили всё по полочкам, а Стив потом наедине с собой перекладывал у себя всё в голове на новые места.

Но сейчас он не хотел к Асахи, он просто хотел услышать, что он справится.

– Стив, – Туу-Тикки наклонилась к нему и положила ладошку поверх его руки. – Все образуется. Постарайся больше доверять себе. И Денису с Баки. Они скажут тебе, если что-то пойдет не так, и вы вместе сможете все исправить. Денис очень чуток, а Баки простит тебе практически все, что угодно.

– Прощать вечно невозможно. И при таком раскладе они будут носится с моими тараканами, а я – эгоистично это всё принимать, как должное. Так неправильно. Лучше пусть говорят.

– Они скажут, – заверила Туу-Тикки. – Не сомневайся. Они ведь уже говорят.

========== Глава 22 ==========

Баки начал обходить дом, начав с подвала. С сигариллой в зубах. По хорошему, при нынешних ценах на табак, стоило бы бросить курить, но лучше он поработает лишнюю пару часов. Не так уж много у Баки было плохих привычек. Да и запах нового, необжитого дома его нервировал.

Баки проверил освещение над своим рабочим верстаком. Здесь уже пахло выделанной кожей и немного металлом и смазкой от швейной машины. Купленный еще прошлой зимой компьютерный стул тоже обретался здесь. Удобный оказался. Конечно, еще будет видно, что придется добавить, но в целом Баки был доволен.

В «техническую» часть подвала он зашел с опаской. Генератор, трансформатор, печь, блок системы климатизации, насос скважины, расширительный бак с горячей водой… Барнс знал, что разберется со всем этим, но не сразу. «Прачечная» – стиральная машина с сушкой, стойка для вешалок и гладильная система – располагалась в отдельном углу. Места все равно оставалось много. На единственном стеллаже для инструментов, кроме набора отверток, дрели, шуруповерта и рулетки, не было ничего. Даже скотча. Ничего, докупят со временем.

Большая гостиная выглядела совершенно безликой, несмотря на картину с Сайнжей и Йонге на стене. Ничего, все еще будет. Картины, фотографии, пятна на новом диване, огрызки на стеклянном столике перед ним. На здоровенном стеллаже, кроме нескольких горшков с плющом и пары десятков книг, ничего не было. В ситтине Баки привык таскать книги у Туу-Тикки, своих у него было не так много. В основном руководства по работе с кожей и пара альбомов с видами Нью-Йорка – старинный, пятидесятых годов, подаренный Денисом, и новый, прошлого года выпуска, от Стива.

Баки посмотрел во все окна. Странно было осознавать, что эти стеклянные стены прозрачны только изнутри. Вот сад – деревья совсем молоденькие, тоненькие. Альпийская горка и бассейн, уже заполненный водой. Забор, отделяющий дом от пляжа, скрыт стремительно растущими лианами – Бран высадил глицинию и чайные розы. Нужно время, чтобы все это затянуло глухой забор полностью.

Барнс постоял перед пустым камином. Сейчас, весной, разжигать его было бы странно, но стопка поленьев справа от камина обнадеживала. Камин был интересный, с облицовкой из плоской обкатанной гальки. Они втроем долго обсуждали стиль дома, и сошлись на том, что в нем будет много камня в отделке. Еще дольше ездили и выбирали этот камень. Голубоватая и серая обкатанная галька с какого-то северного пляжа понравилась всем, и теперь все углы и колонны в доме были облицованы этой галькой.

Баки отдал духам окурок и подумал, что они не купили ни одной пепельницы. И ни одной вазы для цветов.

Он пошел на кухню и потыкал в кнопки новой кофеварки, запустив программу приготовления «американо». Кофеварка зажужжала – она сама молола зерна. Баки заглянул в холодильник, довольно кивнул: продуктов было достаточно. Плохо, что ездить за ними отсюда далеко. Ближайший магазинчик был в двух кварталах и продавал главным образом готовые замороженные блюда и полуфабрикаты. Сейчас было утро, завтракали они в ситтине, но надо будет подумать, что приготовить на обед.

Баки как раз раздумывал над этим, когда кофеварка тонко запищала. В кухне запахло кофе. Баки взял чашку и попробовал. Неплохо. Осталось сообразить, как пихать в умную машинку пряности. Он довольно оглядел полку с ними. Полный набор. Денис расстарался.

Заварив чай, Баки отправился в мансарду. Стив возился там с самого утра, обустраивал студию. Свет в мансарде был роскошный. Стиву очень понравилось. Баки постучался и встал у двери, держа в руке чашку с чаем.

– Стиви, я тебе чай принес, – сказал он, оглядываясь.

Мольберт уже стоял в стратегически выгодном месте. Рабочий стол пристроился у стены. Невысокий стеллаж с материалами. Загрунтованные чистые холсты. Стул. Начатая картина, которую Баки не стал разглядывать. Здесь тоже было пусто и звонко, но уже пахло краской и немного – Стивом.

Роджерс продал все картины с последней выставки и готовился работать над новыми. Он очень много писал в последнее время, так много, что учебный курс снова застопорился. Сейчас, после переезда, Баки собирался вернуть Стива к учебе хоть пинками. Им не так много осталось, они уже изучали предметы старшей школы. Баки хотелось сдать на аттестат и больше не думать об этом. Поступать в университет или колледж он не собирался. Для работы с кожей оно не нужно, а больше Баки не планировал ничем заниматься. Пока не планировал.

Стив оторвался от раскладывания кисточек и красок, заулыбался, забрал у Баки чай.

– М-м-м, вкусно, спасибо, – зелёный чай с лепестками лотоса Стив любил.

Кружку он поставил на пустой пока рабочий стол и поцеловал Баки. В губы, крепко обнимая за талию.

– Бак, я всё никак не поверю, что это всё совсем наше.

– Это совсем наше, – улыбнулся Барнс. – Денис в своей комнате вещи в шкафу раскладывает. Грен обещал приехать вечером и связать зеркала. Это наш дом, Стиви. Я счастлив. Я так давно этого хотел, что успел даже отчаяться и снова обрести надежду.

– Наше… – Стив улыбался. – не комната в Бруклине, не квартира в Вашингтоне после разморозки, не апартаменты в башне Старке, где весь город как на ладони, а за тобой приглядывает ДЖАРВИС. Обживём. Коты вон дуреют как, ходят везде. Ты не видел, Барон вылез из трубы в гостиной или всё там же, на верхотуре?

– Я его еле успел перехватить, когда он в подвал намылился, – признался Баки. – А Юми в саду. Изучает бассейн. Акури где-то в кошачьем домике. Слушай, тот плед с тигром, который Алька подарил, куда денем? К тебе, ко мне, к Денису?

– Не представляю. Я нам лоскутное сделал. Теперь не знаю, накроет ли оно всю кровать или нет. Могу тигра и к себе забрать, у меня всё равно шторы будут кофейного оттенка, рыжий тигр как раз впишется.

Стив свою комнату делал в песочно-коричных тонах, все оттенки «цвета старых досок» и песка. Это за кухню и гостиную они долго бодались и решали, в каких цветах хотят видеть общие помещения. Стив настаивал на кухне в серо-зелёных и аквамариновых оттенков, что сделало и без того громадное помещение ещё больше.

– Там общий фон зеленый.

Свою комнату Баки отделал в зеленых тонах – мох и камень.

– А у Дениса все солнечно-желтое, – добавил он. – К себе заберу. Ты презервативы и смазку купил? Ты собирался.

– Купил-купил, – сказал Стив. – Пока у меня в комнате. Благослови господи двадцать первый век и автоматические кассы.

Пока говорил, Стив расставил на полку несколько купленных альбомов с репродукциями и свои скетчбуки. Получилось мало, но Стив был уверен, что понемногу заставит весь стеллаж. Рамы для картин пошли в низ того же стеллажа, пустые в одну сторону, с холстами – в другую.

– Мне нужно будет освоить, как делать рамы самому, я иногда хочу неформатные размеры. Я тогда под корабли еле нашёл такой длинный и узкий вариант.

– А чем тебя багетные мастерские не устраивают? – не понял Баки. – В соседнем квартале есть. Сделают тебе хоть фут на двадцать, только закажи.

Он прошелся по светлой мастерской, с удовольствием ощущая босыми ступнями деревянный пол. Посовещавшись, они решили и у себя ходить босиком. Привыкли в ситтине. Баки знал, что, если дойдет до драки, босой он будет чувствовать себя не так уверенно: тяжелые армейские ботинки усиливали удар и защищали ногу. Но он был дома. В безопасности.

Стив покрутился на месте.

– Вроде бы всё разобрал. Всё равно, когда работать буду, переложу ещё не раз. Пойдём, проверим Дениса?

Денис нашелся в ванной между комнатой Стива и Баки. Он как раз развешивал полотенца и халаты.

– Я закончил, – сказал он. – Знаете, так странно. Я еще никогда не был ни в чьем доме, кроме родительского. Ну, еще у Таи, Оуэна и Лероя, но это не считается, там я был в гостях. Очень непривычные ощущения.

Он аккуратно переступил через вьющегося под ногами Акури.

– Я тут список составлял, что мы забыли купить, – сообщил он. – Сверим потом? Ведь многое забыли. Пепельницы, и еще мочалки почему-то.

– Мочалки Грен привезет из ситтина, наши старые, – напомнил Баки.

– Так их все равно раз в три месяца менять надо.

Стив подхватил кота на руки: Акури, когда был в настроении, любил обниматься и просился на руки, вставая на задние лапы и подпрыгивая. Барон делал так же, только ещё и когтями вцеплялся в ногу. Акури радостно обнял Стива за шею и начал тереться мордой об его ухо.

– Ауч, кот! – Стив рассмеялся, но кота не выпустил. – Посудой ещё надо закупиться, этой мало будет. Я хочу коврик круглый себе в студию, такой, словно из травы сплетённый.

– Циновку, – подсказал Денис. – Давайте обед приготовим и заодно прикинем, что нам еще из посуды надо. Мы все равно только половину сертификата на посуду обналичили.

На кухне всё стояло не так и не там. Стив привык к кофеварке почти у самой плиты, а теперь она была в другом месте. Да и сама кухня – больше. Духовой шкаф, холодильник, посудомоечная машина – всё оказалось не там.

– И где у нас что? – смеялся Стив, никак не находящий специи к овощам.

– Пряности над кофеваркой, чай полкой выше, – показал Денис. – В ситтине высота кухни под маму сделана, она маленькая. А мы высокие, тут все полки и шкафчики под мой рост, я из нас самый мелкий.

– Что готовить будем? – Баки сунулся в холодильник. – Есть рыба, есть сардельки, есть филе индейки.

– Я овощи потушу, это быстро, – Стив уже стучал ножом по доске, разобравшись со специями. – Филе, наверное, к овощам?

– Я себе сардельки сварю, – Баки достал индейку и пакет сарделек. – Уже не помню, когда я их ел в последний раз.

Когда Грен просигналил у ворот, Денис открыл ему въезд к гаражу и вышел встречать. Стив с Баки вышли следом. На перилах веранды сидела Юми и жмурилась на солнце.

Грен прихватил что-то с пассажирского сиденья и подошел к Денису. Сунул ему в неуверенные руки серо-песочный комок с черной мордочкой.

– Специально для киборгов и суперсолдат, – сказал Грен с улыбкой.

Стив посмотрел на Баки.

– Я не знал, но догадывался. Грен сказал, что подарок подрастает. Будет у нас теперь и собака.

– А что за порода? – спросил Баки.

– Кавказская овчарка. Кобель, – ответил тот. – Короткошерстная разновидность. Он будет меньше Карая и Алтая, максимум семьдесят сантиметров холке, но тяжелее раза в три.

Щенок вертелся и лизал Денису руки. Тот нащупал шлейку и поставил щенка на землю. Щенок тут же начал шустро обнюхивать ноги всех подряд. Он смешно переваливался и был похож на медвежонка.

– Как его зовут? – спросил Денис.

– Горан Даур Дон, – ответил Грен. – Я привез для него лежанку, игрушки, поводок, миски и еду на первое время.

– Спасибо, папа, – Денис обнял его. – У меня снова есть собака.

Стив подошёл к Денису и Грену.

– Спасибо, Грен, будет теперь и нам дело, и котам развлечение.

Юми уже ходила вокруг щенка и обнюхивала его. Щенок плюхнулся на пушистую задницу и заскулил, когда Юми потёрлась о него боком.

– Сильна кошка, – засмеялся Баки. – Какую добычу завалила!

В доме Грен осмотрелся, одобрительно улыбнулся. Он был здесь на разных стадиях строительства, но законченный интерьер еще не видел.

– У вас тут очень хорошо, – сказал он. – Стильно и современно. Хотя, конечно, главное, чтобы вам было удобно.

Зеркало, висящее на глухой стене, он одобрил:

– Зрительно увеличивает комнату, кроме прочего. Небьющееся стекло?

– Да, – кивнул Баки. – Коты, дети. Собака. Как ты будешь его связывать?

– Я не буду, – лукаво улыбнулся Грен. – Ты будешь. Ты же дорожник.

Баки заметно оторопел.

– А как? А если я вдруг куда-то не туда?

– Я подстрахую, – заверил Грен. – Я сам когда-то открывал зеркало из Ллимаэса в наш ситтин, а потом из ситтина – в Ночную Верону. Тебе придется всего-то соединить зеркала в пределах одного города одного мира. Давай. Положи ладонь на зеркало и представь себе ситтин, как ты его помнишь. Сосредоточься на этом образе, пока он не окажется за стеклом.

Баки взволнованно потёр ладони о джинсы, подошёл к зеркалу, прижал руку к стеклу и закрыл глаза. Первыми на ум пришли запахи ситтина: табак Туу-Тикки, кофе, древесный уголь. Он представил себе камин с играющим в нем пламенем, деревянные полы, колонны, увитые растениями, Карая и Алтая, наверняка устроивших возню. Раскинувшуюся перед камином Басту.

Он всем сердцем пожелал оказаться там, в ситтине, в знакомых запахах и звуках, в рассеянном золотисто-зеленом свете. Стекло дрогнуло. Отражение изменилось. Баки подался вперед и шагнул в ситтин.

– Ой, – сказал Баки, чуть не споткнувшись на ровном месте. – Получилось!

Из кухни выглянула Туу-Тикки, улыбнулась довольному Баки. За его спиной из зеркала уже выходили Стив и Грен.

– Ну ты и крут, – Стив восхищённо смотрел на Барнса.

– А теперь свяжи зеркала в обратную сторону, – скомандовал Грен. – Стив, Баки, мы с Туу-Тикки не будем злоупотреблять тем, что проход открыт, но Альку ждите.

Баки кивнул и через некоторое время скрылся в зеркале.

– А можно какие-то оповещалки сделать на зеркале? – спросил Стив. – Ну как здесь, чтоб оно подавало сигнал, когда кто-то проходит?

– Баки попроси, он сделает, – сказала Туу-Тикки. – Сейчас покормите его и пусть отдохнет, связывать зеркала тяжело.

– Покормим, – сказал Стив. – А Алька пусть приходит, только предупреждает, а то вдруг дома никого не будет.

Или мы будем заняты, подумал Стив. Очень.

========== Глава 23 ==========

Стив допечатал ответ на задание и отправил его на проверку. Закрыл все обучающие программы и блокнот, в котором иногда от руки писал решение. Так всё-таки было привычнее. Пока строили дом, и Стив, и Баки запустили учёбу, но Баки каким-то образом умудрился не отстать от графика так сильно, как Стив. Поэтому теперь приходилось навёрстывать под барнсово ворчание, что с неучем он спать не будет.

– А ты со мной и не спишь, – отшучивался Роджерс, – ты со мной трахаешься.

Но на учёбу Стив насел круто. Блок по истории, литературе и искусству закончил быстро. Естественные науки, от которых он не отказался, давался тяжелее, особенно абстрактная совершенно алгебра. Не то чтобы он планировал в будущем заниматься хоть чем-то, что потребовало бы знания алгебры и стереометрии, но старый стрип, найденный в сети, заставил его задуматься. «Зачем мне учить алгебру, папа?» «Чтобы ты мог помочь своему ребенку с домашним заданием».

Они втроем заканчивали работать над составлением брачного контракта. На завтра был назначен поход к адвокату и государственная регистрация контракта. После этого можно было регистрироваться в программе приемных родителей, чтобы взять ребенка. Результат не будет быстрым – Баки уже жаловался, что на усыновление ребенка из США вечная очередь на пару лет. Но Стива это радовало. Взять малыша прямо сейчас он не был готов.

А ещё его мучил финансовый вопрос. Стив смотрел итоговую цифру стоимости их дома, видел там почти тридцать миллионов и не знал, за что хвататься в первую очередь: за картины, которые стоят дороже, но продаются реже, или за коммишены, где количество заработанного зависело лишь от скорости, с которой рисует художник. За второе платили меньше и это было не творчеством, как его понимал Роджерс: идеи шли от посторонних людей.

Стив Роджерс не имел на счету и половины суммы, которую был должен за дом.

Не то чтобы его это всерьез беспокоило. Слишком велика была цифра, чтобы поверить в нее. И его мужья никогда не говорили о деньгах и о том, что их не хватает. Они построили дом и обставили его, им не приходилось считать центы, выбирая, купить дешевого фарша или куриные ножки, их счета не были пусты. Да, Баки работал как проклятый, но не только ради денег – ему нравилось что-то делать руками и не повторяться ни в одной работе. А Денис вообще на все вопросы о деньгах беспечно взмахивал рукой и говорил, что работа есть и за нее платят.

Кроме того, секс каждый раз выбивал из головы Стива все тревоги. Он не мог думать во время, сосредоточенный на своем и чужом удовольствии, и у него, оглушенного очередным эндорфиновым всплеском, не получалось думать после. Ему было радостно. Он был счастлив. Его любили, и он любил, и на этом торжествующем фоне любые проблемы казались несущественными.

Стив наконец-то понял тех людей, которые недовольны друг другом, но никак не могут разойтись: по-настоящему хороший секс делал несущественными все мелкие бытовые придирки. Он вообще многие сложности делал несущественными. А еще после него было легче договариваться и вообще говорить, потому что Стив раскрывался в постели настолько полно, что глупым казалось что-то скрывать от Дениса и Баки. Денис вообще не держал камней за пазухой, обо всем говоря сразу. В быту Денис оказался таким невероятным пофигистом, что Стив диву давался. Денису было все равно, что есть и пить, если еда была; когда спать, если у него была возможность выспаться перед работой; решать, кто платит за покупки во время планового похода по магазинам. Кроме того, львиную долю его внимания отнимал Горан. Баки говорил преимущественно о том, что давно обдумал, и только после того, как убедился, что об этом вообще стоит говорить. Баки часто шутил и много подкалывал, не забывал о мелких, но приятных подарках. Именно он следил за тем, чтобы все было сделано в срок: поданы налоговые декларации, получен налоговый вычет, именно он напоминал об адвокате и именно он узнал про систему усыновления. Именно Баки следил за графиком посещения ветеринара для всех трех котов и Горана.

Стив же взвалил на себя уход за домом. Первые пару недель он сидеть не мог спокойно, если видел где-то оброненную бумажку, пролитый кофе, пыль на полке или песок у дверей. Пятна краски в собственной студии Стив тоже поначалу безжалостно выводил. Потом понял, что если он не остановится, то у него не останется сил на творчество, и он начнёт срываться на мужьях. Как справлялась с хозяйством, пусть и гораздо меньшим, его мать, Стив просто не понимал. Как управлялась с домом миссис Барнс – тем более. Что бы он сам делал без духов, посудомоечной машины и прачечной в подвале, без автоматического отопления и системы климатизации, немнущейся одежды и ещё тысячи и одной вещи, Стив себе тоже не представлял.

Он проникся огромным уважением к женщинам, особенно к работающим женщинам, которые после рабочего дня еще успевали все сделать по дому. Даже с духами это было непросто. Даже в доме, где нет детей. Домашний труд был тяжел и нескончаем. Его нельзя было забыть, переступив порог. И ведь это они трое еще были здоровы, не нуждались в уходе, им не требовались врачи! А женщины при такой невероятной нагрузке ухитрялись оставаться свежими и привлекательными!

Ради интереса Стив как-то перегладил все постиранное белье – обычную еженедельную стирку. И понял, что всегда, всегда недооценивал женщин. Он простоял за гладильной доской два с половиной часа, и у него отваливалась спина. А мама после этого еще успевала убрать дом, приготовить еду, перемыть посуду, поухаживать за больным Стивом, помочь соседке, у которой болела мама, и еще напевала! Стиву напевать не хотелось, а вечером он затребовал себе полноценный массаж со всем вытекающими. А ведь он орудовал лёгким электрическим утюгом, пышущим паром и идеально скользящей подошвой… нет, женщины – определённо святые существа! Столько всего разом держать в голове и везде успевать!

С женской агрессивностью Стив также успел столкнуться. Он по-прежнему работал в приюте, выгуливал и убирал за собаками, помогал их лечить и вычёсывать, мыть. Лиза, с которой он начинал работать, переехала в другой штат, а на её место взяли Консуэллу, которую в момент окрестили Железной Конни. Все попытки Стива помочь встречались в штыки. Как-то он, вычесывая сеттера Макси, залюбовался девушкой: она принесла мешок с кормом, поставила его на пол, прогнулась в спине, отдыхая. Стив смотрел, улыбался, а когда на вопрос «что такое?» ответил «ты красивая»… Ей-богу, лучше б он промолчал.

Вспоминать об этом случае Стив не любил. Да и Макси забрали практически на следующий день, несмотря на то, что в помещении Макси ходил в подгузнике для собак.

После стычки с Конни Стив не появлялся в приюте две недели, тем более что всех собак там разобрали. Потом ему позвонила Тая, сказала, что привезли сразу трех собак, и Стив пересилил себя. Но Конни он обходил стороной.

Денис объяснил ему, в чем ошибка:

– Понимаешь, Стив, «красивая» – это объективация. Сообщение класса «я бы вдул». Не все люди хотят быть красивыми и привлекательными для других людей. Вдобавок, ты мог попасть Консуэлле по болевой точке. Может, для нее «красивая» значит «удобная для других». Судя по тому, что ты о ней рассказал, она хочет быть равной, а не удобной.

– Но как так? – оторопел Стив. – Получается, что я и портрет её написать не могу, потому что это будет красиво в первую очередь для меня! Я вдохновился ею и вот результат – портрет, – у Стива и правда был набросок с Конни и тощим беспородным псом. – Современной женщине и сказать не посмей ничего, особенно комплимент, помочь не смей, познакомиться подойти не смей! Ничего нельзя, а то решат, что ты считаешь их вторым сортом и обслугой. И при этом успевай отбиваться от бумажек с телефонами и оценивающих взглядов!

Стив бурлил несколько дней. Услышав, как Конни общается с подругами, он благоразумно промолчал и ретировался на прогулку с собаками: девушки нещадно коверкали речь странными словами: Таю, например, они называли не ветеринаром, а ветеринариней. Стив решил не связываться, но пожаловался Баки и Денису на то, что как с проклятьем он не мог нормально общаться с женщинами, так и без него – так же, тёмный лес.

– А оно тебе надо? – лениво спросил Баки. – И потом, мама тебе еще когда подсовывала ту книгу, а ты забил. Там хватает полезного.

– Я не забил, – сказал Стив. – Я потом дочитал. Но одно дело книга, а другое, когда она тащит на себе стофунтовый мешок корма, такая хрупкая и тонкая, а я со своими годами тренировок и повышенной халкоустойчивостью сижу собаке шерсть чешу и дёрнуться в её сторону не смею! Ну это нормально? Бак, у меня самого шерсть дыбом от такого. Вот нашу дочь мы как воспитывать будем: мешки таскать или просить помощи там, где это действительно нужно?

Баки пристроил пепельницу на подлокотник дивана, закинул ноги на журнальный столик и закурил.

– Конни тащит на себе стофунтовый мешок. Стивен Роджерс дрался в каждой подворотне с парнями крупнее себя. Не прослеживаешь аналогий? Ей надо что-то кому-то доказать. Докажет – успокоится.

Стив вздохнул. Баки был в чём-то прав, а ему надо уложить в голове и таких вот женщин. Уложил же он как-то, что всё, что как он считал, женщина должна, она никому не должна. Ни быть милой и улыбчивой, ни краситься, даже выходя выкинуть мусор, ни работать в трёх местах разом, таща на себе свою семью и семью родителей, ни тянуть на себе все домашнее хозяйство и детей. Да кучу всего она не должна.

– Наверное, ты прав. Буду привыкать.

С переездом Стив своим привычкам не изменил и продолжил бегать по утрам. По Двадцать пятой авеню на Эль Камино дель Мар, потом на Линкольн бульвар, мимо всех этих громадных деревьев и чужих домов. Можно было бежать и в другую сторону, к мемориалу жертвам Холокоста, но тогда весь путь пролегал бы вдоль чужих домов и дворов, а Стив любил уединение. Поэтому чаще всего бегал по пляжу в сторону Голден Гейт. Ручей Лобос Крик, выныривающий из-под земли практически рядом с их домом, был тем местом, после которого Стив выкидывал всё из головы и оставался наедине с собой и океаном.

Он встречал одних и тех же людей – таких же бегунов, собачников, тех, кто занимался йогой. Здоровался, улыбался, махал рукой. Стив добегал до самого моста, делал под ним передышку и бежал обратно. Каждый день в миле от моста он встречал одну и ту же девушку. Иногда она шла, неловко ковыляя, иногда сидела на коврике и занималась йогой, глядя на океан. С ее телом было что-то не так, но Стив не представлял, врожденная это проблема или последствие автокатастрофы. Зато улыбка у девушки была потрясающая, освещающая весь берег. После нескольких встреч она начала улыбаться и ему. Стив улыбался в ответ и бежал дальше, к условно своему месту, где выполнял серию упражнений и смотрел на океан. Океан его поражал и завораживал, Стив был уверен, что никогда к нему не привыкнет, и что с того, что Нью-Йорк сам стоит на берегу океана?

С девушкой Стив в итоге познакомился. С утра собирался дождь, но Стив, проигнорировав все предупреждения, спустился на пляж и, миновав ручей, устремился к Голден Гейт. Уходящий на работу Денис настоял, чтоб Стив взял с собой не только воду, но и дождевик.

– Ты у меня мужик крепкий, но страховка никому ещё не вредила, – сказал он и затолкал Стиву в «беговой» лёгкий рюкзак упаковку с плащом.