Текст книги "Сказка про наследство. Главы 1-9"

Автор книги: Озем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Озем
Сказка про наследство. Главы 1-9

Предисловие.

Сказки любят дети

Да про все на свете.

Про лису и про барана,

Про героя и болвана,

Про старуху и корыто,

Что давно уже разбито.

Про святых и инсургентов,

Про князей и президентов.

Царский терем и крыльцо,

Курицу и яйцо,

Глупый колобок из теста

Гроб хрустальный и невесту.

Про отца и про маманьку,

Странный хутор близ Диканьки,

Муху с личным самоваром,

Счастье всем и сразу даром!

Чтоб со сказочным концом,

Не ударив в грязь лицом –

Шире – дале, вверх и вниз

Воцарился коммунизм!

Полны реки молока,

Киселя по берегам.

Счастья в одни руки

Выдают по штуке.

И ты хаять не моги

Наши квас да пироги.

Осчастливить – вот задача -

Целый мир, и не иначе.

Только лишь загвоздка –

Сказка та для взрослых.

Мы мечтали,

Мы стреляли.

И трудились, и боролись

Не за страх вовсе – за совесть.

И должна стоять отныне

Справедливая твердыня.

Охранят надежно стены

Стражи с звездами на шлемах.

Разольется кругом море –

Столько жертв и столько горя.

Кровь людская – не водица,

Не забыть и не отмыться.

Сказка – вот она, в реале

Что не так? Мы все отдали.

А на сказочной поляне

Сундука под дубом нет,

Зайца с острыми ушами

На траве пропал и след.

Утка в сером оперенье

Улетела с яйцом,

А иголка в стоге сена

Затерялась с тем концом,

На котором смерть Кащея.

Наплевать! Мы не жалеем.

Пусть обиды по углам,

И корыто пополам,

И изба нарастапашку -

Ветра свист и тарарам.

А по стенам и по полкам

Мусор, битые осколки

От горшков да от кувшинов

Хай и так! Свободу джиннам!!

Ждать смирения – напрасно.

Мы уперлись в пунктик – сказка.

Во всем мире миру быть!

Счастья всем должно хватить!

И чудовищным усильем

Сказку сделаем мы былью.

…Чтобы раны затянуть,

Крепко воздуха глотнуть,

Убаюкать сладко душу

Нету средства сказки лучше.

Про лису и про барана,

Про героя и болвана,

Про девичью красоту

Да святую простоту,

Деда с репкой в огороде,

Красну смерть при всем народе,

Сердца стук и треск полатей -

Чем страшней, тем чудесатей.

В особом царстве – в Российском государстве приключилась эта история. И вообще, приключиться она могла только здесь, у нас.

Ее начало (не ошибиться бы) – 7 мая 2008 года. Именно так. Точная дата. Уже некая определенность, от которой никуда не деваться. Высказавшись глубокомысленно, в тот раз в широком и слаженном течении нашей жизни – в общем определенном русле – выскочил на поверхности махонький пузырек. Так, видимость одна – и тут же лопнул, но вслед за ним на спокойной глади выступила рябь, затем побежали круги и, наконец, волны – шире и дальше, захватывая новые расстояния, уровни, далекие углы, людские умонастроения. Хрень заумная, точно…

Про лопнувший пузырек – неправильно это. Судьбы человеческие – не пузырьки. Да и только.

Но попробуем начать – прикоснуться к началу нашей истории. В ней нет ничего непостижимого, зато найдутся удивительные, случайные, смешные и горькие стороны. Хотя история, скорее, счастливая, ведь пика отчаяния ее героям удалось избежать. И слава Богу. До эдаких сияющих высот лучше не воспарять – или не падать в такие глубины? Ни то, ни другое. Что тогда? и когда?

Ах, да! 7 мая 2008 года все началось, если соблюдать точность… Хотя нет – конечно же, нет! – тогда она (история, то есть) закончилась. Непоправимое произошло. Или закончилась одна история, началась другая. И что значит – непоправимое? Что не должно было произойти ни при каких условиях? и с чем наши герои не согласны были смириться? каков итог развернувшегося нешуточного сражения? кто победил, и чья твердыня пала? Вопросы, вопросы… При любом исходе самодовольство губит, а за века не нами сказано – скорее небо упадет на землю, и воды повернут вспять…

Не ручаюсь за точность цитаты, тем более, что воды текут в прежнем направлении. События подчиняются определенной логике. Жизнь стремится вперед мощным потоком. И участь пузырьков – возникать и лопаться без всякого следа. За апрелем приходит май. За шестым числом – седьмое. И вот тут – бац!! нате вам! Вам – то есть, нам…

В этот день один из главных героев нашей истории, а именно житель города Кортубина – областного центра на Южном Урале – Максим Маратович Елгоков смотрел телевизор. И совершенно неслучайно смотрел. Вся страна смотрела и наслаждалась великолепным театральным действом, предназначенным для миллионов глаз. Но Максима Елгокова тогда можно было пожалеть – он не подозревал, что за круговерть событий подхватит и понесет его, начиная с 7 мая 2008 года.

А что же за дата такая? 7 мая 2008 года? – спросите вы. Что тогда приключилось? Где? В наших собственных пределах!! Да как можно позабыть?! Судьбоносная дата для всех нас, для России. В этот день в нынешней демократической реальности совершилась коронация очередного русского царя. Ой, извините! торжественная инаугурация избранного президента. Вполне подходящая точка отсчета предстоящих событий (и лопающихся пузырьков тоже). Вообще, автор не слишком занесся?… Сколько их было и еще будет? не пузырьков – этих царей, президентов, генсеков, вождей… История вовсе не про них, но просто невозможно пройти мимо столь грандиозного события. В России оно касается всех – Максима Елгокова и прочих героев нашей истории тоже.

Итак, приступим… К чему??

Столица нашей Родины – Москва. Большой Кремлевский дворец. И все остальное – тоже большое, самое – самое! Пышный церемониал расписан по секундам. Выкатывает президентская карета – то есть, вполне современный автомобиль, роскошный Mercedes-Benz, который ни в полдень, ни в полночь не обратится (БЕНЦ!!) тыквой – магия не исчезнет. Из кареты появляется избранник. И на глазах миллионов телезрителей разворачивается упоительное зрелище восхождения к власти. В прямом смысле – по парадной лестнице, мимо застывшего караула из дворцовых гвардейцев (ох, пардон, из ряженных военнослужащих Президентского Полка). Словно по мановению волшебной палочки на пути следования президента распахиваются золотые двери – поистине, двери в сказку – в Георгиевский, Александровский и Андреевский залы. Где раньше короновались русские цари и императоры – и теперь исполняют подобное священнодействие.

Церемония вступления в должность новоизбранного главы государства. Кульминационный момент.

Ровно в полдень избранник вступает в тронный зал, чтобы принести клятву и принять символы власти. Толпа дворцовых гостей электризуется. Президент России – или как хотите его назвать – новый царь, вождь, отец, самодержец, провидец и т.д. Всем применяемым эпитетам – единый смысл. Так было в России всегда. На вершине колоссальной пирамиды – один человек. Со всей полнотой власти и ношей ответственности.

Новый правитель шествует по красному ковру к специальному возвышению – словно к престолу. Мимо приглашенной публики числом в несколько тысяч – нет, не простых смертных. Мимо сенаторов и депутатов, судей, членов правительства, священнослужителей, дипломатов, чиновников, светил бизнеса, науки и культуры, военачальников, героев и прочих знаменитостей всех мастей. Мимо толпы князей, бояр, окольничих, стольников, стряпчих, дворян.

Подтянутый мужчина в строгом костюме, при галстуке. Светская улыбка, суровый блеск глаз, прямая осанка. Уверенный проход сначала по одному, затем по второму и третьему коридорам. Дух захватывает! Залитые естественным и искусственным светом дворцовые покои. Камеры, снимающие президента. Множество жаждущих поймать любой его случайный знак, жест, тем более добиться его узнавания и персонального кивка, ощутить сопричастность торжественному действу. Свита у ног своего властелина.

Священные атрибуты власти. Экземпляр конституции Российской Федерации по правую руку от президента и особый знак – золотой крест с гербом в центре – по левую. Царская шапка и бармы, скипетр и державное яблоко. Блеск бриллиантов, сапфиров, изумрудов, отполированного золота. Волнительное дуновение воздуха создавали распластанные полы невидимой соболиной шубы.

Огромная страна (даже после откалывания солидных кусков от прежней Державы). Невероятные богатства – цепи гор, океаны льдов, лесов, вод, степных просторов, чертова прорва нефти, газа, золота, алмазов, металлов. Самобытная история – великая и ужасная, щедрая и иссушающая, окончательная и случайная.

В этот день – 7 мая 2008 года – вся страна смотрела и слушала новоизбранного президента. Замерли и внимали люди. Кто-то задыхался в приливе патриотических чувств. Кто-то пребывал в напряженной задумчивости и вроде даже в сомнении. Кто-то матерился – беззвучно или во всеуслышание. И несмотря ни на что, в этот раз – как и во все прошлые разы – мы все были как один, в сомкнутом строю: плечом к плечу, и наши сердца бились в едином взволнованном ритме. Даже если мы (или вы?) против конкретно этого сидельца на троне. Но мы все за! Мы – одно целое. Большой бурлящий котел, готовый выдохнуть пар от восторга или взорваться и все разнести в клочья (но только не в этот раз).

В коронации нового (или старого) правителя участвовала вся страна. Или нет?

ИЛИ!!

Все в той же Кортубинской области, в небольшом рабочем городке с простецким названием Утылва, что затерялся в южно-уральских степях почти на границе с Казахстаном (тоже большом осколке Империи) случилось печальное событие – небо упало на головы жителей Утылвы и придавило их тяжестью невосполнимой утраты.

Здесь хоронили старую бабушку Лидию Грицановну Чиросвий.

Максим Елгоков даже не подозревал, каким боком он к этому причастен. Но ему очень недолго оставалось быть в спокойном неведении.

Вот и началась наша история – или она продолжилась?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

*

Историческая справка.

После революции земли будущей Кортубинской области входили в состав Киргизской (затем Казакской) АССР, Средневолжского края. В связи с открытием в начале тридцатых годов крупного месторождения железных руд правительство СССР принимает решение о строительстве металлургического комбината и города при нем. В дальнейшем Президиум ВЦИК принял постановление об образовании Кортубинской области путём выделения её из Средневолжского края. Был утверждён состав оргкомитета по выборам Совета депутатов Кортубинской области, председателем которого назначили А.С. Кортубина. Так на карте СССР возникла новая область.

Кортубинская область – субъект Российской Федерации. Образована в 193… году.

Административный цент – город Кортубин, названный в честь советского партийного и государственного деятеля Аристарха Кортубина, местного уроженца.

Область расположена на стыке Европы и Азии, на южной оконечности Урала и в южном Зауралье.

Территория ХХ тыс. квадратных километров. Численность населения ХХХ тысяч человек.

Кортубинская область – индустриальный и аграрный регион. Здесь работает один из крупных российских производителей в отрасли черной металлургии – Кортубинский металлургический комбинат (КМК), сейчас АО «Наше железо».

На юге области проходит государственная граница РФ с Республикой Казахстан.

**

Репортаж о президентской инаугурации 7 мая 2008 года Максим Елгоков смотрел по маленькому переносному телевизору в штаб-квартире Правого Блока, что располагалась в одном крыле бывшего кинотеатра «Ударник» по улице Гвардейцев Труда в самом центре Кортубина. Народу было мало – членов штаба и сотрудников, посетителей, и молодых активистов Блока – горячая пора позади. Выборы президента, выборы депутатов Кортубинской областной думы. Чехарда со встречами с избирателями, публичными диспутами, интервью, залпами в прессе, концертами, митингами, маршами – слава Богу, все позади. Молодая партия Правый блок, дебютировавшая на выборах в областной парламент, показала неплохие результаты – ее представители туда вошли, почин сделан. Главная цель ожидалась осенью – муниципальные выборы, на которых Правый Блок планировал побороться всерьез и продемонстрировать политическим конкурентам острые зубы. Лидер Блока Леонид Чигиров должен был выдвигаться на пост мэра Кортубина. Этой цели подчинялась вся стратегия Правого Блока.

Но пока наступила заслуженная передышка. На избирательных участках вытряхнуты урны, пересчитаны бюллетени, обнародованы результаты, выданы финальные интервью, выпущены пресс-релизы заинтересованных и ответственных сторон, выплачены солидные гонорары организаторам и исполнителями процесса и проделана еще куча дотошной работы (чья чрезвычайная важность и ценность растолкованы избирателям). Обозначились победители и бенефициарии. Короче, народ разошелся и свет погасили. Все уже состоялось.

А сама инаугурация – это уже как вишенка на торте – кому-то (понятно, кому) ее посмаковать, а всем прочим посмотреть и облизнуться. Максим пока облизывался. Студенческий друг Леонид Чигиров обещал ему поддержку на муниципальных выборах от одного из округов, но пик компании намечался к концу лета, а пока можно было расслабиться, передохнуть – вполне заслуженно.

И вот Максим настолько самозабвенно отдался этому процессу, что ему даже стало жарко – он скинул пиджак, стащил через голову галстук, принял позу истинного американца – либерала и индивидуалиста (а кто еще мог числиться в рядах Правого Блока??) – задрал ноги на стол. Инаугурация закончилась, президент на Красном крыльце принимал парад Кремлевского полка, а Максим продолжал мриить, созерцая носки своих ботинок – превосходных американских, из телячьей кожи. Мысли Максима витали где-то очень далеко от этих ботинок и всего окружения. От стен, обклеенных обоями и предвыборными плакатами, стандартных офисных шкафов, столов и стульев, выключенных темных мониторов на столах, сваленной в углу горы флажков с российским триколором и распотрошенных картонных коробок с сувенирами – браслетами, стаканчиками, значками, брелоками (и на каждом символ – в синем круге красные буквы П и Р – Правый Блок). Все это не понадобится до осени. А Максим домечтался до того, что перед его затуманенным взором образовалась странная оптическая иллюзия – вдруг реальная обстановка казенного офиса словно отразилась в зеркале (которого не было в кабинете), задрожала и ускользнула из его зрения, а на смену замелькали в ярком калейдоскопе другие заманчивые картинки. Высоченные дворцовые своды с подвешенными многоярусными люстрами, обилие золотого декора, застывшие в балетных позах фигуры гвардейцев (отнюдь не кортубинских Гвардейцев Труда – ну, да это к слову лишь), сдержанное роение собравшейся толпы. И на фоне этой имперской роскоши одинокая черно-белая фигура на красном ковре – только почему-то она внезапно стала выше ростом и крупнее…

Максим с шумом выдохнул воздух через ноздри – в стоячем кабинетном воздухе заплясали пронизанные солнцем пылинки. Однако избавиться от коварного наваждения просто так не получилось. В голове Максима зацепилась незначительная личная подробность: он сам от природы отличался плотным телосложением, но спасал хороший рост. Тем не менее, Максим всю жизнь тщательно следил за своим весом, ходил качаться в спортзал и пока эту борьбу выигрывал без лишних жертв. Сейчас перед ним мелькнула соблазнительная мысль, что он неплохо смотрелся бы на фоне пышных интерьеров тронного зала – осанка, накачанные бицепсы – нет, совсем неплохо… Максим ощутил прямо под пальцами красную кожаную обложку с тисненой золотом надписью – Конституция Российской Федерации. Он положил на Конституцию руку, и губы сами зашевелились, беззвучно произнося слова:

Клянусь при осуществлении полномочий Президента… уважать и охранять… соблюдать и защищать…

В этот момент таинственное зеркало перед глазами снова ожило, волнительная картина расплылась (прежде всего золотая надпись обернулась непонятным жидким росчерком того же золотого цвета), и краски смешались. Максим резко вздрогнул – его ноги в американских ботинках с грохотом скатились со стола. Нет, привидится же эдакое…

Окончательное возвращение к реальности обозначил внешний звук – неровный, дребезжащий. В дверь стучали.

–А? Кто?.. Что надо? – вопросил Максим неприветливым тоном, но это уже не могло остановить никого и ничего, и не подвигло нашу историю свернуть во вполне себе удобоваримое русло – нет, все пошло именно туда, куда не следовало бы.

В проеме распахнутой двери – словно в рамке того же несуществующего зеркала – возник (вернее, материализовался) нежданный посетитель. Возрастной мужчина самого заурядного – если не сказать затрапезного – вида. Худой, сутулый, весь какой-то сморщенный, не меньше шести десятков лет от роду, а по сути, то и гораздо больше. Поношенный серый костюм еще советского покроя висел на нем мешком; под пиджаком напялен толстый турецкий свитер – в подобный свитерах щеголяла вся Россия в незабвенные девяностые. И не лень же было напяливать подобную рухлядь в солнечный майский день. Но старик, наверное, ничуть не страдал от жары, а вот Максиму стало еще жарче – то ли от весеннего тепла, то ли от безудержной фантазии. Хотя опасаться нечего – никто не способен прочитать его тайные мысли, тем более этот серый унылый старик – да, пришибленный старичок с лицом, разрезанным глубокими темными морщинами. Большой нос с глубокими ноздрями, оттянутый подбородок, вздернутые вверх брови, очки в старинной костяной оправе – за толстыми стеклами зрачки расплывались как в искаженном зеркале. Непримечательное старческое лицо, да к тому же плохо выбритое. И в остальном облик старичка был отмечен неряшливостью – довольно густые, разбавленные крепкой сединой волосы потеряли всякую форму стрижки, на турецком свитере нитки давно обрямкались, на пиджаке лежал слой перхоти. Вся стоявшая перед Максимом фигура была серого цвета и производила впечатление унылой серости.

Старик открыл рот и пошевелил губами, но Максим ничего не понял.

– Что вам? Вы кто такой? Вообще-то, стучаться надо!

Старик опять пошевелил губами – с прежним успехом.

– Что надо? Врываетесь без предупреждения. Сегодня никто не работает.

– Я стучал!

– Чего?

– Стучал, говорю! Извините.

– Я не глухой, и я не слышал.

– Могу выйти и еще раз постучать. Если вы настаиваете…

– Вы так шутите, уважаемый? Что такое? Выйдите и закройте дверь с той стороны. Я никого не жду.

Максим выпалил с нарастающим раздражением, сам себе удивляясь. Безобидный и безнадежный старикан попал под раздачу – за что? почему? Возможно, сказалось утомление за все месяцы, послужившие переломом его привычной жизни. Когда Максим покинул прежнюю работу в КорИСе (в Кортубинском институте стали) и с истовостью неофита включился в избирательную гонку, выполняя обязанности члена Политического Совета Правого Блока – доверенного лица лидера Блока Чигирова Леонида, своего друга – соперника еще со времен студенчества. На минувших выборах Блок продемонстрировал недурные результаты. Хотя Леньку Чигирова не избрали губернатором (впрочем, на это никто не рассчитывал – молодые либералы местного разлива были новичками в этих играх, но отнюдь не дураками), однако кандидаты от Блока пробились в ряды городской думы; и Леньке представились широкие возможности завоевать себе авторитет с прицелом на будущее – будущие выборы, естественно. А рядом с давним другом и Максим строил планы – мандат депутата от одного из Кортубинских округов как проходной тест, а затем пост главы городского района его для начала вполне удовлетворили бы. Поэтому Максим отрабатывал свое партийное членство добросовестно, пахал несколько месяцев – участвовал в разработке предвыборной стратегии, писал речи для Леньки, выступал на собраниях и язык там смозолил – агитировал, очаровывал, угрожал и ублажал всеми способами, в самом процессе наловчился, нарастил толстую доброжелательную шкурку от въедливого пенсионерского электората, приемчиков различных демагогов. Можно сказать, обвыкся, обкатался в новой для себя качестве. Теперь же пик активности пройден – время пожинать плоды, и Максим ощутил, что его словно отпускает. Измотанный организм требовал возвращения к естественному ритму, а по натуре Максим был человеком, основательным, рассудительным и незлопамятным, его внешний облик соответствовал внутреннему содержанию. Сейчас Максим даже удивлялся взыгравшим в нем в выборный период талантам – куда его только не бросало? неужели это он? Однако же выплыл, и все его существо жаждало гармонии – телесной и духовной. Насчет духовной – с каким мечтательным чувством Максим сегодня посмотрел кремлевский спектакль. Насчет телесной гармонии – Максим планировал на недельку махнуть с женой в Турцию или Египет, прожарить бледные бока на солнышке. И вот этот старик… Что он говорит?

– Еще раз прошу прощения. Где я могу найти Елгокова Максима Маратовича. У меня важное дело.

– Все важные дела уже закончены. Сегодня особенная дата. Нельзя подождать более удачного момента?

– Очень нужно. Я ищу Елгокова Мак…

– Да. Понятно. Это я – Елгоков Максим Маратович. А мы с вами не знакомы.

– Верно. Встречаться ранее не доводилось. Я – Порываев.

– Ну и? Какой Порываев? Нет, не помню. Вы – член Правого Блока? Успели обратить внимание, что сегодня у нас тишина и покой?

– Что вы, я по возрасту не подхожу. У вас же в партии своеобразный ценз. Груз прошлого, старые предрассудки отринуты. Молодая энергичная команда. Позвольте поздравить с успехом… А я – ну, в некотором роде пенсионер. Историк, если выразиться точнее…

– Так пенсионер или историк?

– Гм… Судя по сарказму, для вас нет никакой разницы.

– Почему же? Я вас вижу в первый раз.

– Вот именно. Но начинаете… Максим Маратович, правильно? Я пришел к вам. Мой вопрос – деликатный. И прямо с порога… Вы не приглашаете? Позвольте, я все-таки войду.

Максим смотрел на старика, и внутри него крепло убеждение – ни в коем случае нельзя было позволять. Не надо слушать старика, не надо ему отвечать. Не заворачивать за этот угол – туда, где неизвестность; тем более дорога уже окончательно определена – прямая, понятная и без загибов. Пост главы района. И дальше вверх!

– Заходите!!

Старик мелкими шустрыми шажочками двинулся от двери и остановился только перед препятствием – столом между ним и Максимом. Максим сразу осознал – препятствие старика надолго не задержит.

– Приветствую… Это ненадолго… Не против, если я свою папочку пристрою – да вот сюда, на краешек… А вы отдыхаете? Телевизор смотрите?

– Сегодня все смотрят.

– Не все. Я не смотрю.

– Жаль. Вы лишили себя великолепного зрелища.

– Все это слишком по-византийски. В старых традициях. Напрашиваются ассоциации…

– Россия – тысячелетняя держава. Логично.

– По моему мнению, сейчас актуально говорить – демократическая страна.

– По демократическим меркам вы не в большинстве сограждан… Что касается ассоциаций. Держава, господин Порываев, и еще какая! С двуглавым орлом, царской династией, мессианским духом.

– Этот исторический утиль лучше выбросить и забыть. Россия нуждается в новых идеалах, новой эстетике. Нынешняя власть должна позаботиться о новом имидже – более простом и понятном, близком народу. Простите, но дворцовая пышность меня не прельщает. Мы словно царя – батюшку коронуем. Впереди самодержец и свита, а народ где-то далеко внизу – безмолвствует, как у Пушкина.

– Не нравится? Ой, что-то сомнительно. Всем в России нравится. Посмотрите, сколько набилось народу на коро… инаугурацию – и демократов, и коммунистов, и роялистов, и националистов…

– Да, каждой твари…

– Ну, ну, Порываев, не очерняйте. У нас самая демократическая процедура – прямое тайное голосование. А это всего лишь церемония, дабы народ потешить.

– Нет там никакого народа! Твари! Про процедуры лучше вообще… Как на знаменитом тракторном заводе – что не делай, а получается танк. И здесь – как не выбирай, а выходит царь. И настоящий царь или не настоящий – сие определяется не соблюдением процедурных тонкостей.

– Вы – опасный тип, ниспровергатель. Это пройденный этап. Сейчас для России как воздух потребна стабильность. А исторические традиции подчеркивают незыблемость основ, преемственность. И подобные церемонии находят отклик у людей. Согласны?

– Мне больше понравилось, если бы наши власти уронили корону богоизбранности – по истечении срока сменялись бы неформально и возвращались бы к жизни простых смертных, ну а будучи на высоком посту, а не на троне, помнили, ради чего и кого. Вообще, никогда не помешают разумные ограничения.

– Ваша наивность не соответствует возрасту. Президент не будет летать гражданским самолетом. В России это немыслимо – в подобном случае оскорбленной почувствует себя вся страна, покраснеют даже в глухой уральской деревушке. И министр не будет приезжать на работу на велосипеде – баловство это. Никогда не отменят парады на Красной Площади с оркестром и салютом – да хотя бы и без них в сорок первом провели. Даже у нас в Кортубине на День победы состоится парад. Все будет, потому что угодно народу, то есть абсолютно демократично и актуально. Вы на парад идете, Порываев? Победу празднуете? Или это все – наследие Сталина? Сталин победил?

– Победа была народной! Не благодаря Сталину, а вопреки ему! Вопреки жестокому режиму, репрессиями, ошибкам и преступлениям.

– Я рад, что хоть здесь мы сходимся. Значит, на парад идем?

– Я замечаю в вашем тоне, Елгоков, некую снисходительность – дескать, старик совсем из ума выжил. Надо его побыстрее спровадить и забыть. Так вот, легко выпроводить меня не получится. Разочарую вас. Я все равно сделаю, что собирался – непременно…

– Да что вы собирались? Не пугайте меня. Вы словно пришли разоблачить замаскированного врага – неискреннего демократа…

– Шутки у вас глупые. Еще посмотрим, кто засмеется напоследок.

– Вот опять намекаете. И эта необъяснимая враждебность – вы начали на пороге – сквозит в вашем взгляде, жестах, интонации… Ничего не понимаю. Когда я успел стать вашим врагом? Не пересекались никогда раньше.

– А вы мне не хамите, молодой человек.

В стариковском голосе зазвучали противные визгливые нотки, и накатила привычная для старика, почти физически ощущаемая эмоциональная волна – скандальная.

Максим вздохнул и понял, что переполнявшие его радостные чувства как заслуженная награда недавних трудов, вся удивительная магия пережитого момента улетучились без следа – как растворились в магическом зеркале. Ничего не было, и зеркала тоже не было. Остался обыкновенный теплый майский день, который скоро будет испорчен. Пока заходят и пристают эдакие субъекты…

Ах, если бы только день! Максим, как и большинство из нас, не обладал прозорливостью, иначе догадался бы, что испорчен не единственный день – отныне все пойдет совсем не так, как он планировал, и тем более не так, как сладко мечтал. За окном – на ярчайшем голубом небосклоне промелькнуло некое облачко – не облачко даже, а его легкая тень, что должна была бесследно растаять, но не растаяла – некая тонкая струйка легко прочертила по направлению к окну и просочилась внутрь – раз! – нырнула и не уходила.

– Ладно, чего вы нервничаете? И всех заставляете. Присаживайтесь. Итак, зачем вы пришли?

– Кто вам сказал, что я нервничаю? Глупость! Из-за чего я должен нервничать? Из-за вас, что ли? Слишком много чести! Откуда такое отношение? Словно к вам просители… Народ – не проситель! Телевизор смотрите? Президент – слуга народа. Так, по крайней мере, считается в истинной демократии, а не у нас. Народ – носитель верховной власти, а не бесправное быдло. Зарубите у себя на носу! Молодой да ранний – ничего не знаете. С тоталитарным режимом не боролись! Жизнью не рисковали! А все туда же…

– Потише, потише, уважаемый… гражданин. Я вас понял.

– Что поняли?

– Что вы не быдло. Удовлетворены? Тогда успокойтесь. Не нужно на меня наскакивать. Давайте по-хорошему. Скажите, кто вы и что у вас за вопрос. Может, вы совсем не по адресу.

– Вот и нет. Как раз по адресу. К вам, то есть.

– Ко мне?

– К вам, к вам. Ведь вы – Максим Маратович Елгоков. Ваше имя значится в списке членов Правого Блока. Вы из команды господина Чигирова. Газеты прочат вас в главы одного из районов – естественно, если Чигиров станет мэром Кортубина. Так сказать, молодая многообещающая звезда на Кортубинском политическом небосклоне. Нас ожидает счастье лицезреть начало блестящей карьеры. Поздравляю!!

– Вы о чем?

– Об том самом! Вам самому-то не стыдно, Елгоков?

– Еще раз спрашиваю – вы о чем? Вы позволили себе возмутительный тон. Только ваш возраст удерживает… Ну-ка, быстро говорите, зачем вы ворвались сюда. Я не намерен терпеть… Кто вы такой?!

– Не кричите. И мой возраст – не ваша забота. Кхм, кхм… Хорошо, представлюсь. Порываев Андрей Гераклидович.

– Как-как? Геракл?

– Гераклидович. И не ухмыляйтесь. Мой дед Макарий Порываев учился в гимназии, затем в Оренбургской Духовной семинарии и служил в Новотроицком храме. Дедушка был образованнейшим человеком. Семинария тогда готовила миссионеров, там преподавали татарский и арабский языки, углублялись в ислам. Макарий еще увлекался греческими мифами. Потому и назвал сына Гераклид. Не вижу ничего смешного. Большевики репрессировали деда за то, что он не отрекся от своей веры, отправили принудительно трудиться на строительстве комбината, и там, скорее всего, он погиб, надорвавшись… Вдова и дети – это уже семья лишенцев… А новое счастливое поколение советских людей – Иванов, не помнящих родства – нарекало своих детей Юннармами, Виленами, Кимами, Индустрами и даже Тракторами – во как!.. Гераклид – гораздо достойней.

– Вы напрасно злитесь. Ничего не имею против вашего дедушки. Уважаю.

– Не нуждаюсь в уважении. Тем более в вашем!!

– Очень похвально. Нет, не слышал – ни про вас, ни про деда…

– Даже так? И вы еще собираетесь идти на выборы вместе с вашим демагогом Чигировым? Чудовищная самонадеянность!

– Собираюсь! Собираюсь баллотироваться – с чьего-либо позволения или без. И не понимаю, как трагическая судьба вашего деда может мне помешать? Когда это было? Ужасно, конечно… Вы, по-видимому, ошиблись.

– Нет, не ошибся! Я именно к вам, Максим Маратович Елгоков. Ошибки нет. Сорока лет от роду, кандидат наук, сотрудник КорИСа – института стали, который создали ваши прадед и отец – Иннокентий Павлович и Марат Григорьевич Елгоковы, оба почетные граждане города Кортубина. Ваша умная и талантливая семья принадлежит к технической элите советской системы – столько сил посвятили ее становлению. Но лично вы, кажется, сейчас решили изменить семейной традиции и из кабинетного ученого переквалифицироваться в публичного политика. Головка не закружится?

– Да… Вы? Кто? откуда взялись? С какой стати роетесь? Выясняете про мою семью? Кто вам дал право? Порываев!

– Надо было лучше изучить ту среду, куда вы вынырнули из своей уютной институтской норки. Вы же абсолютно не осведомлены. Это не кандидатские диссертации писать – и даже не защищать. Здесь у вас не оппоненты, а враги. Вот!.. Полагаете, что если вы в родственных связях с хозяевами комбината Сатаровыми, знакомы с нашим губернатором и еще кучей кортубинских начальников, то дело в шляпе – путь наверх вам обеспечен? Детская наивность!.. Честное слово, я очень удивился, услыхав, что вас выдвигают от Правого Блока на выборы по округу. Очень удивился!