Текст книги "Hide your face so the world will never find you (ЛП)"

Автор книги: otterlymagic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Достаточно!

Внезапное увеличение громкости и силы, когда Даркен закончил слово, заставило последний слог эхом прокатиться по залу. Гарен дернулась от дискомфорта, ее губы сжались в твердую красную линию.

Кэлен вздохнула, изображая лицо Исповедницы. Эмоции растоптали ее привычную маску спокойного принятия, и это расстроило ее. Ее беспокоило то, что ей не все равно, когда он оказывается точно таким же, как человек, которого она изначально ненавидела. Нет, по-прежнему ненавидит. Всегда будет ненавидеть. Конечно.

Даркен Рал поднялся на ноги и, взглянув на Гарен, последовал за ней к двери. Кэлен стиснула зубы в его отсутствие. Это было жалко. Она сходила с ума, если говорила так, как презираемая домохозяйка. Даже презираемая Мать Исповедница. Она была выше таких эмоций, даже если он не был.

Когда он вернулся, она поднялась на ноги и снова обрела контроль.

– Тебе не нужно ничего говорить, – начала она, не защищаясь.

– Госпожа Гарен оставит ребенка себе или избавиться, как пожелает, – сказал Даркен, не обращая внимания на ее слова. В его глазах все еще мелькала легкая пульсация гнева, но почти ничего. – И поскольку я предполагаю, что ты не хочешь, чтобы какая-либо из ее сестер выступила с подобным затруднительным положением, ты требуешь от меня, чтобы я проводил каждую ночь в одиночестве?

Рот Кэлен открылся и закрылся один раз, прежде чем она сказала:

– Я сказала, не подумав.

– Я тоже, – сказал он, все еще тронутым жаром голосом. Не говоря больше ни слова, он прошел мимо нее и вышел из столовой.

Ей оставалось только гадать, почему кто-то из них заботился об этом. Может быть, ее первый инстинкт все-таки оказался верным; без опыта в семье, возможно, они сходили с ума, пытаясь начать с нуля.

***

Гарен решила оставить ребенка, он знал, что так и будет. Чести было слишком много, чтобы сопротивляться. Может, она и не Кара и не Денна, но это удвоило вероятность того, что она вынесет беременность. Гарен всегда была предельно верна, жаждала любого признания, которое она могла получить, и он счел бы это невыносимым (как и в большинстве случаев с Трианой), если бы она не была так хороша в этом. Ее природные таланты были исключительными, если не божественными.

Тем не менее, Даркен Рал никогда не видел причин заводить бастардов направо и налево, и, откровенно говоря, раздражался на свою жену за ее упрямство. Но он не мог разозлить ее, не тогда, когда они должны были добиться прогресса. Стиснув зубы, он наблюдал, как Гарен расхаживает среди ее сестер еще до того, как ее живот начал раздуваться, и вымещал свое разочарование на многих подчиненных, которые ему противоречили.

Не помогло, как раньше. Ему стало хуже в тот день, когда Арианна стояла в стороне и видела, как он это делает. Вытерев кровь со своего перстня с печаткой, когда слуга метнулся прочь, прижимая руку к порезу на щеке, он опустился на колени рядом с маленькой дочерью и сказал ей, что ничего страшного. Но иногда у нее были глаза матери, и он знал, что ни один из них ему не верит. Он стиснул зубы, но не мог притвориться, что это было пустяком.

Иногда он жалел, что женился на Кэлен. Она воздействовала на него и на его тщательно одержанную победу неправильным образом.

– Что ты собираешься делать, когда родится мой внебрачный ребенок? – спросил он ровным тоном, когда они вместе скользнули в постель. Его пальцы дернулись, чтобы справиться с напряжением, которое он не мог позволить ей увидеть.

Губа Кэлен скривилась.

– Ты спрашиваешь моего совета или пытаешься начать дискуссию? – Она повернулась к нему спиной, когда слова сорвались с ее губ, так что ему не пришлось скрывать вспышку раздражения в глазах. Слишком остроумно. Морд’Сит одобрили бы это, если бы Кэлен было чуть больше злобы.

– Ответь на мой вопрос, Кэлен, – сказал он, игнорируя ее вопрос. – Перевернувшись на другой бок, Кэлен внимательно встретила его взгляд.

– Я бы хотела, чтобы ребенка воспитывал кто-то, кому ты доверяешь.

– Достаточно близко, чтобы возмущаться тем, что он бастард, – холодно сказал Даркен.

– Достаточно близко, чтобы не ненавидеть тебя за то, что ты бросил его, – ответила Кэлен. На мгновение она, казалось, была готова добавить что-то резкое, но не стала.

Даркен смотрел на нее еще несколько мгновений, его глаза потемнели, пока он размышлял над поговоркой «держи своих друзей близко, а врагов еще ближе», затем лег на спину и положил руку на грудь. Он слишком долго был без удовольствия; забота о своих потребностях не удовлетворяла его в достаточной степени. Контроль над его разумом неуловимо исчез, в то время как его тело имело неудовлетворенные желания, требующие внимания.

После того, как Кэлен уснула, он перевернулся на бок и стал наблюдать за ней. Снова и снова проводя пальцами по ее длинным волосам, он смотрел на нее так, словно мог посылать мысли в ее рассеянный разум. Они больше никогда не поднимали единственный вопрос, который имел значение: если она не хочет, чтобы он переспал с Морд’Сит, то чего именно она от него ожидает? Она не была его любовницей. Он был хозяином Ралом и только наполовину притворялся, что не хочет контролировать их отношения. Он никогда не хотел контроля.

Это было просто сложнее, чем это. Пока он не найдет корень сложного узла, он будет неохотно хранить целомудрие, вместо того, чтобы просить ее больше или игнорировать ее пожелания относительно Морд’Сит. Завоевать ее мнение становилось тем важнее, чем дольше и упорнее она сопротивлялась. Он был лучше, чем она думала. Все, что ему нужно было сделать, это доказать это.

Спустя несколько недель она по-прежнему оставалась замкнутой, даже когда они проводили время со своими дочерьми. Ему пришлось начать полностью избегать Морд’Сит, чтобы не поддаваться импульсам, которые трудно было контролировать в обычных обстоятельствах. Жизнь должна быть уравновешена, но если он еще не может этого добиться, то он, по крайней мере, избежит искушения. Он не стал бы производить собственное уничтожение.

Недовольство Морд’Сит этим изменением ускользнуло от его внимания.

***

Кэлен никогда не чувствовала такой паники.

– Где мои дети? – спросила она, пальцы жаждали сжать под собой виноватую шею.

Алиса пятилась назад, пока не ударилась о шторы, испуганное исказило ее юное лицо.

– Мы не знаем. Госпожа Триана исчезла вместе с ними, мы…

Кэлен почувствовала какое-то темное движение позади своего радахана, впервые за почти четыре года вспомнила о своих силах и выгнула руки. Однажды Далия остановила ее в коридоре, чтобы сказать, что ей следует остерегаться, что Морд’Сит не любит, когда их не пускают в ближайшее окружение лорда Рала. Женщина сказала это с насмешкой, но Кэлен и сама поймала на себе достаточно грязных взглядов, чтобы признать правду. Это заставило ее внутренности сжаться узлом; они пошли за ее детьми вместо нее.

– Кто тебе это сказал? – Алиса захныкала.

– Госпожа Далия. Она сказала, что мы все обречены, если не найдем Триану в ближайшее время, потому что она… – Ужас в широко распахнутых глазах Алисы закончил фразу лучше, чем слова.

Ее дети лежали на земле холодные и безжизненные, жертвы веры Морд’Сит в то, что она принесла Д’Харе слабость. Неизбежный образ заполонил ее разум, и на мгновение Кэлен охватил сковывающий страх.

Но только на мгновение. Ее силы колебались так, как не бывало за последние полвека, и против ее воли страх перешел в ярость. Кэлен задыхалась, ее начало трясти, а затем ее голова откинулась назад, как будто она получила удар по лицу. Ее волосы развевались в стороны без всякого ветра, а глаза налились кровью. Кон Дар заставил ее ухмылку показаться смертельной гримасой, когда она направилась к двери детской, наполненная яростью, которая ей понадобится, чтобы спасти двух единственных людей, о которых она заботилась.

Никакой Морд’Сит не могла бы встать у нее на пути.

***

Она не могла быть такой глупой. Даркен Рал сказал себе, что даже Триана не может питать иллюзий, что убийство его детей заставит его благоволить к ней или ее сестрам. Тем не менее, его сердце стучало, как боевой барабан, и он чуть не побежал, когда услышал крик.

У Трианы хлестала кровь из глаз, ушей и носа, и она стонала на коленях перед Кэлен.

– Прикажи мне, госпожа, пожалуйста!

Кэлен стояла над ней, словно столб пламени и дыма, каждый дюйм ее излучал защитную ярость.

– Дети. Где они? Что ты с ними сделал?

Даркену не приходило в голову, как Кэлен получила доступ к своим силам через радахан, все еще висевший у нее на шее. Его руки сжались в кулаки, побелевшие костяшки, заставляя себя отступить. Позволить Кэлен делать то, что у нее получалось лучше всего, сейчас было самым мудрым выбором, даже если он хотел накормить Триану ее собственной ловкостью, чтобы она не могла даже кричать, когда ее внутренности вытаскивали из ее все еще живого тела. Она все равно этого не переживет, но что насчет его детей?

– Я вынес их через боковые ворота. Один из солдат собирался продать их за золото тому, кто больше заплатит. – Триана задохнулась, падая от боли, когда кровь капала с ее лица. – Далия помогла мне, потому что Гарен не стала.

С придушенным криком ярости Кэлен выгнула спину и вонзила нож в грудь Трианы. Морд’Сит вскрикнула, и еще больше от прикосновения Кэлен. Она корчилась в агонии и рассыпалась.

Даркен планировал убить всех охранников одного за другим, пока они не признаются в имени предателя. Если хотя бы один волосок на головах его детей уже поврежден, даже смерть всех его мужчин не облегчит его боль. Они были его… Они были единственными его вещами, которые не ненавидели его хотя бы частью себя. Он нуждался в своих дочерях не только для наследования.

Но Кэлен опередила его к двери, схватив за запястье.

– Где Морд’Сит в этот час?

Магия Исповедника покалывала, как паук, ползущий по его руке, и он напрягся, хотя знал, что она может только рикошетом ударить по его душе. Его глаза вспыхнули, такие же горячие, как и ее, без нужды в магии.

– Я разберусь с Далией, как только мои дети будут в безопасности, – прорычал он.

– Она уйдет! – Кэлен бушевала. – И она была бы дурой, если бы оставила наших детей в живых. Я отомщу за свою потерю. Я заберу каждую душу каждой сестры эйджил, чтобы их вид никогда не причинил вреда ни одной невинной душе. – Внезапно Даркен схватил ее за запястье, прижимая спиной к стене.

– Ты не сделаешь этого.

– Они монстры! – запротестовала Кэлен, вырываясь из его объятий, ее голос охрип от безумия. – Каждая секунда, когда вы их держите, только увеличивает опасность для наших детей! Возможно, они уже стали причиной их смерти.

В данный момент Даркен ненавидел ее за то, что она отвлекла его, за то, что встала у него на пути.

– Они мне нужны, – сказал он, отказываясь отпускать ее запястье. – Они делают для защиты этих детей больше, чем ты когда-либо представляешь, Кэлен, и они не несут ответственности за это преступление.

– Ты дурак, если думаешь, что от Морд’Сит может быть что-то хорошее, – выплюнула Кэлен, и, поскольку она не могла исповедовать ему, ее рука вздрогнула. Обручальное кольцо на ее безымянном пальце зацепило его губу, даже когда он увернулся.

– Кэлен, – прорычал он, пытаясь схватить ее за другую руку. Это было похоже на попытку поймать ветер.

– Я должна отомстить за них! – вскричала она, и за яростью, смывшей быстрый прилив ненависти, скрывалась боль. В ярости Кэлен снова ударила его по щеке, прежде чем он схватил ее за руки, и она закричала от эмоциональной смеси гнева и боли.

Даркен Рал почувствовал, как забилось его сердце. Вся боль, которую он собирался причинить Триане, отражалась, изливалась на него самого, заставляя его осознать, что потеря их детей выпотрошит его. Предательство причинило боль, но потеря раздавит его еще больше. Кэлен заблудилась в Кон-Даре, но ему некуда было идти. Ни ненависти, ни гнева, только страх. Что он сделал с собой?

– Мой господин! – Чистый голос Далии разнесся по всему залу.

Кэлен взбрыкнула под его хваткой, шипя от новой жажды мести. Даркен разочарованно зарычал.

– Предатель!

– Это неправда, – раздался другой голос, Гарена. Даркен повернулся, нахмурив брови, и увидел приближающихся двух Морд’Сит. Арианна вцепилась Гарену в шею; в то время как Далия усадила Ирэн на бедро.

– Они в безопасности, Лорд Рал, – сказал Гарен, тяжело дыша.

– Триана была дурой; она дала нам достаточно времени, чтобы помешать ее планам, – сказала Далия и слегка склонила голову. – Я бы никогда не предала вас.

Мгновение Даркен смотрел так, будто не мог в это поверить, ему нужно было моргнуть, чтобы убедиться, что его глаза не подвели его.

– Папа, – взвыла Ирэн, потянувшись к нему. Однако взгляд Арианны упал на Кэлен, и она вцеплялась за Морд’Сит.

Он почувствовал, как Кэлен расслабилась под его руками. Глаза устремились на детей, кровавая ярость покидала ее. Ее грудь вздымалась, но облегчение становилось ясным в ее голубых глазах.

– Отведите их в безопасное место и убедитесь, что они не пострадали, – приказал Даркен Далии и Гарену через несколько секунд. Опасность миновала, и сердце, казалось, уже не готово было вырваться из ребер. Он в последний раз проглотил комок страха и оглянулся на жену. Его Королева, поразившая даже его могуществом своей силы. Она высвободила руки из его ослабевшей хватки, но не сдвинулась с того места, где стояла спиной к стене.

– Я хочу своих детей прямо сейчас, – сказала она хриплым напряженным шепотом.

– Ты вся в крови. – Даркен слегка поморщился. – Как и я. Подожди, пока они успокоятся, и ты их не испугаешь.

Она взглянула на него полусверкающим взглядом, но когда он положил руку ей на тыльную сторону локтя, она не стала сопротивляться тому, чтобы пойти с ним в их покои.

Он всегда думал, что победа принесет мир. Как конфликт мог повредить ему, когда он правил страной? Но хотя Триана потерпела поражение и все были в безопасности, кровь все еще пульсировала в его жилах из-за всех возможностей катастрофы, на которые теперь открывались его глаза.

Даркен предпочел бы держать глаза закрытыми.

***

Адреналин заставил ее чувствовать себя истощенной, но магия исчезла, оставив на своем месте напряжение. Пульс Кэлен все еще был слишком быстрым. Ее мысли кружились, когда она последовала за Даркеном Ралом в комнату и налила воды в неглубокую миску, чтобы смыть кровь Трианы со своих рук. Она все еще дрожала от силы своего гнева, не утихающего с тех пор, как Даркен встал у нее на пути. Она могла бы убить его, будь она сильнее.

Но тогда она не хотела. Этот взгляд в его глазах был страхом – не перед опасностью для него самого, а перед тем, что могло стать с их дочерьми. Страх сиял сквозь все тяжелые слои интриг, контроля и сдержанности, и даже безумие Кон Дара не скрыло его от нее. Он остановил ее только для того, чтобы предотвратить новые смерти, которые ничего не решили бы.

Какая ужасная ирония, смена ролей в этом.

Она все еще была на грани, когда оторвалась от мочалки и увидела, как он размазывает капли крови на губе. Сжавшись, она вспомнила ощущение, когда ее рука ударила его. На его скуле был еще один порез, и она не могла насладиться причиненной ею болью. На этот раз он этого не заслужил. Мысли все еще кружились, кровь все еще кипела от последствий Кон Дара, она услышала собственный шепот:

– Прости.

Даркен посмотрел на нее, нахмурив брови.

Кэлен не знала, почему она поднесла палец к его губе, чтобы закончить вытирать кровь, как будто она могла стереть бессмысленный удар.

Он сохранил свой тон почти тревожно ровным.

– Меня уже били раньше.

– Я уверен, что в те времена ты давал повод. – После того, как слова сорвались с ее губ, ее поразил их острый юмор, и она сжала губы.

Даркен долго смотрел на нее с выражением, которое она не могла прочесть. Напряжение грозило съесть ее заживо, и она почти болезненно рассмеялась. Наконец он издал уклончивый звук и поднял мочалку, чтобы вытереть ей щеку, где она могла почувствовать щекотку от запекшейся крови.

Она вздрогнула от нежности, втягивая воздух.

– Ты никогда не бил меня.

– Я не верю в жестокое обращение с семьей, – коротко сказал он. – Считай, что тебе повезло, что я обычно могу совладать со своим характером.

Если он имел в виду предупреждение, она так не восприняла. Кэлен смотрела на него глазами Исповедницы, дерзко уставшей от разочаровывающей манеры его поведения. Последние пять лет он каким-то образом заползал ей под кожу, и она не могла избавиться от зудящей потребности знать, что происходит в его голове. Тьма… И что-то еще ждало там. Она неохотно признала, что должно быть больше.

Он пытался манипулировать этим моментом; это было достаточно легко сказать. Подавляя все эмоции, потому что он не доверял им рядом с ней. Это должно было разозлить ее, но вместо этого она почувствовала извращенное любопытство. Игра, в которую они играли, пролила свет на все ее менее совершенные мысли, и ей было трудно сдерживаться. В этот момент она даже не пыталась.

– Ударь меня сейчас.

Мгновенно его взгляд устремился на нее, настороженный.

– Нет.

Кэлен сузила глаза; настароженность прикрыло эмоции недостаточно быстро. Правда была как кнут, и она не боялась его использовать.

– Ты хочешь причинить кому-то боль, потому что Триана причинила тебе боль, как и всем остальным. Но ты хочешь, чтобы я видела в тебе кого-то лучше этого.

– Интуиция Матери Исповедницы? – решительно спросил он, бросая мочалку на стол и не встречаясь с ней взглядом.

– Ты никогда не заставишь меня увидеть в тебе добродетельного человека, – резко прошептала она. Чувства в ее груди были темны, но они были настоящими, и она устала от данного обещания. Она хотела быть только собой, даже в этой уродливой жизни.

– Это никогда не было моей целью, – сказал он голосом не таким ровным, как ему хотелось бы, полуприкрывая глаза, чтобы скрыть их от нее, и вытирая руки мокрой тряпкой. – Я никогда не притворялся сияющим героем, Кэлен. Но я не хочу причинять тебе боль.

– Все равно сделай это, – сказала Кэлен, сцепив руки по бокам. – Считай это расплатой, если тебе нужна причина, за порез на губе. Я прошу тебя об этом, Даркен.

Наконец его глаза снова встретились с ее глазами, и она увидела, как он борется за контроль, даже не позволяя себе спросить, почему она обратилась с такой просьбой. Хорошо, что он этого не сделал. Кэлен не могла объяснить. Что-то в ней горело не только о том, чтобы ходить на цыпочках вокруг этого беспорядка, в котором они оказались, желая разрушить тщательно структурированные стратегии. Она почти потеряла своих детей, единственные настоящие вещи, которые у нее были, и она не хотела, чтобы он играл дальше. Подойдет все настоящее, и это казалось подходящим для Даркена Рала, чтобы проявить себя; она встретила его стальной взгляд.

Наступила короткая пауза молчания, а затем жалящая пощечина приземлилась на ее щеку быстрее, чем ее глаза могли видеть. Она задохнулась, голова откинулась набок, рука поднялась к щеке, внезапно вспыхнув от боли.

– Это тебя удовлетворило? – спросил Даркен еще более дрожащим голосом, чем прежде. Она могла видеть быстрый пульс на его шее.

Его удар задел ее губу. Она высунула язык, чтобы проверить кровь, и немного вздрогнула.

– Почему ты всегда делаешь то, что я прошу? – Сжав руку в кулак, он повернулся, чтобы уйти, почти насмехаясь себе под нос:

– Некоторые истины ты видишь в одно мгновение, но о некоторых ты только думаешь, чтобы подвергнуть сомнению годы спустя.

Он не ответил на ее вопрос, и она схватила его за рукав, прежде чем он успел уйти.

– Даркен, – огрызнулась она.

– Я никогда не должен был этого делать, – сказал он с отвращением. Он повернулся и оттолкнул ее руку, скривив губы, но не скрывая конфликта в своем взгляде.

Они разваливались, теряя контроль над собой, и Кэлен следовало отойти в сторону. Вместо этого она протянула руку, обхватила его шею ладонью и прижалась губами к его губам.

Как всегда, когда они соприкасались, была горечь. Но была и честность, и жар, который был не просто чистым адреналином. Это было неправильно, как всегда было неправильно, и все же, когда Даркен поцеловал ее в ответ, Кэлен притянула его ближе. Возможно, это был просто инстинкт выживания. Может быть, это было что-то хуже.

Его руки скользнули вокруг ее талии без малейшего колебания, и она могла слышать, как страсть заставила его дыхание сбиться в поцелуе. Он хотел ее. И она хотела его прямо сейчас, даже если сомневалась, что когда-нибудь снова захочет. Матери-Исповедницы должны быть выше порывов. Но правила Исповедницы привели ее только к гибели. К этому. Она возьмет все, что сможет.

Они никогда раньше так не целовались. Горячий, близкий, когда она дергала его за волосы, а он прижимал ее к своей груди. Сердце колотилось, все чувства и желания обнажились. Она никогда не ожидала, что возжелает его, но она хотела, чувствуя покалывание в своих конечностях от того, как его руки ласкали ее спину.

Он застонал, горловой звук, от которого между ее ног образовался жидкий жар, и она выгнула свою грудь против его. Ее рот открылся, позволяя ему войти, ее пальцы глубже вплелись в его темные волосы, когда он поцеловал ее. Это был поцелуй, который мог сжечь ее душу в прах.

Через мгновение Даркен прижал ее спиной к стене, без колебаний завладев ее ртом, уперев руки в бедра. Кэлен не могла не застонать и закрыть глаза, обняв его за плечи. Если бы только другой мужчина жил в этом теле… Если бы только она могла исповедовать ему, чтобы он мог быть тем мужчиной, которого она хотела… Но тогда их здесь не было бы. И она не могла отрицать, что отчасти это желание исходило от эмоций, в которых она не хотела признаваться.

Ее руки лихорадочно расстегивали застежки на его мантии, желая большего, чем поцелуй, если она собиралась сдаться дьяволу. Даркен сделал то же самое, дергая и разрывая ее шнурки, чтобы снять с нее платье. Кэлен видела звезды, пока они не разорвали поцелуй, и она, задыхаясь, провела руками по его груди. Теперь пути назад нет, сказало ей тело. Вся она стремилась принять это запретное удовольствие как свое собственное.

Его горячее дыхание обжигало ее шею, заставляя ее кожу покалывать, а его руки одновременно жадно и собственнически ласкали ее кожу. Кэлен немного споткнулась о платье, когда они подошли к кровати, и он поймал ее за талию и наполовину швырнул на матрас. Прежде чем она успела отдышаться, он был над ней, и она стонала и впивалась руками в его плечи, жаждая большего, как он целовал ее в шею.

Она искала шнурки на его брюках, наконец развязала их, чтобы стянуть с его бедер. Как только они были сняты, она наполовину оседлала его, наклонившись, и волосы упали ему на лицо. Его рот был на ее груди, голодный, каким он никогда не осмеливался быть с ней раньше. Это послало острые ощущения удовольствия вверх по ее позвоночнику.

– Кэлен, моя королева, – пробормотал он, затаив дыхание, притягивая ее бедра к себе.

– Даркен, – она поймала себя на том, что тяжело дышит, ее голос сорвался, когда она, наконец, почувствовала его внутри себя, и все логика была потеряна в физическом ощущении.

Желание командовало ею, и она ехала на нем, пока удовлетворение не пронеслось сквозь нее, как теплый ветер, и она вскрикнула и даже не заметила, когда наступило его собственное освобождение.

Кэлен лежала на его груди после того, как они закончили, задыхаясь, и закрыла глаза, чувствуя толчки освобождения. Ее тело чувствовало себя хорошо, все ее напряжение ушло на страсть, и она не позволяла себе думать ни о чем другом из страха, что возненавидит себя.

========== Часть 8 ==========

Она была беременна. Опять. Кэлен не знала, смеяться ей или плакать. В течение нескольких недель она не признавалась себе в этом, но когда ее вытошнило завтраком в холле за пределами Зала Совета, она стиснула зубы и приняла его.

– Вы хотите избавиться от ребенка? – спросила акушерка шепотом, хрустя костяшками пальцев.

Даркен никогда бы не узнал, если бы она решила. Кэлен не нужно было рожать еще одного ребенка. Сначала ей нужен был только один, а они привнесли еще больше хаоса в трудную по своей природе жизнь. Нервно поглаживая пальцами живот, она прикусила внутреннюю часть губы. Акушерка терпеливо ждала.

– Нет, – наконец сказала Кэлен. – Я оставлю. – Это было самое эгоистичное решение, которое она когда-либо принимала, даже включая ночь зачатия. «Я просто хочу обнять еще одну дочь и забыть, что у меня впереди еще пятьдесят лет игр и лжи.»

Когда она нашла его, Даркен Рал стоял в одиночестве на балконе, закат окрашивал его темную мантию в темно-малиновый оттенок. Город мирно лежал внизу, спускаясь по обрыву геометрическими улицами. Их царство. Кэлен подошла и встала рядом с ним, их рукава не касались друг друга. Он не заметил ее присутствия; она не смотрела на него. Они не встречались взглядами уже месяц, с тех пор, как она заснула в его объятиях, слишком уставшая, чтобы думать об удовольствии, которое они только что разделили.

– У тебя есть жалобы? – спросил он сухо-пустынным тоном, заметно сжимая край балкона.

– Я беременна.

Мгновение, а потом он рассмеялся, коротко и едва слышно.

Теплый ветерок развевал ее волосы через плечо, и Кэлен сплела в них пальцы, не зная, что сказать дальше.

– Дети будут довольны, – наконец сказал он.

Он не сказал, что разделяет эту точку зрения. Но она предполагала, что если бы он этого не сделал, он бы сказал что-нибудь.

– Полагаю, теперь у тебя есть. Семья, которую ты хотел. Надеюсь, факсимиле тебя удовлетворит. – Сжав губы, она слегка повернулась, чтобы уйти. Даркен поймал ее руку, пальцы скользнули от предплечья к запястью. Он был близко, в нескольких дюймах от ее лица, и она не осмелилась поднять глаза.

– Я не готов к тому, чтобы ты ушла, Кэлен, – пробормотал он. – Тебе больше нечего сказать по этому поводу?

– Больше нечего сказать, Милорд. – Слова прозвучали почти шепотом. Легкий рывок ее запястья, и его прикосновения больше не было на ней, но ее сердце все еще ускорило свой ритм.

– Даркен.

Она втянула воздух и подняла глаза прежде, чем смогла удержаться. Он был слишком близко, глаза слишком пронзительны.

– Меня зовут Даркен. Я желаю, чтобы ты всегда использовал его. – С тщательно непроницаемым выражением лица он поднял пальцы, чтобы коснуться ее подбородка.

Кэлен резко сглотнула, жалея, что не может просто вздрогнуть от прикосновения. Его увлечение ею довело ее до безумия, но не так, как она думала. Так много лет с тех пор, как она видела кого-то еще, о ком она заботилась, и так много лет до этого с тех пор, как у нее был кто-то, кроме ее сестры, кто не боялся прикасаться к ней. Но он пытал людей этими руками. Он баюкал и их детей, но Кэлен не могла забыть обо всем остальном. Как она могла принять такую ​​нежность?

– Я устала, Даркен, – прошептала она, когда он выглядел так, будто вот-вот поцелует ее.

Это остановило его, даже если бы он знал, что лучше не верить таким словам. Но, как всегда, он никогда не говорил этого вслух. Больше лжи. Ей нужно было поцеловать своих детей на ночь, чтобы снова почувствовать себя хорошо. Чтобы чувствовать себя собой.

Когда она ушла, сложив руки по бокам, ей в голову пришла дикая мысль, что она так и не поняла, кто она такая.

***

Это была уже не игра. Никогда еще ложь не поглощала его спокойствие, как в этот раз, ложь о том, что ему все равно. Будь то в его политике обустройства тронного зала, в детской, наблюдающей за тем, как его дети играют в доме и на войне, в его спальне, избегающей всего важного с женой, или в храме Морд’Сит, окруженное криками эйджилов, рекрутов и негодяев – где угодно и когда угодно, Д’Хара занял первое место, семья – второе, а Кэлен – третье. И он даже не был уверен, что теперь она не просто слилась с семьей.

Женитьба для дураков, как-то усмехнулся над ним отец. Он принял так близко к сердцу слова отца, даже не планируя этого. В течение многих лет он жил наследием человека более сломленного, чем когда-либо мог быть Даркен, и говорил себе, что выбрал свой собственный путь. Но он этого не сделал. Панис был бы несколько горд, если бы у него была способность к истинным эмоциям. Даркен жаждал и ненавидел быть причиной этих эмоций.

И все же, он не был как его отцом. Соершенно не похож. Его отец никогда бы не женился на такой женщине, даже в рамках стратегии и из мести, но его отец также никогда не увидел бы в ней больше, чем на объект. Ухаживать за ней? Этого никогда бы не случилось.

Даркен слишком заботился о Кэлен. Ее слова, ее взгляды, ее прикосновения, ее мысли – все это занимало слишком большую часть его внимания. Он хотел узнать ее вдоль и поперек, физически и эмоционально, и все остальное. Для этого нет другого слова, кроме одержимости, сказал он себе. Что бы она ни отстаивала, а он больше не мог сказать, что именно, ему это было нужно.

Ему нужно было выиграть эту игру, которая не была игрой.

Прогресс шел слишком медленно. Да, для него было важно, что она могла произнести его имя без холода. Да, для него было важно, что она больше не вздрагивает, когда он целомудренно целует ее. Но сколько времени это заняло? Почти шесть лет?

Даркен был терпеливым человеком, но он гораздо больше наслаждался бы победой, если бы одержал ее в расцвете сил, чем через пятнадцать лет.

Однако Кэлен была невосприимчива к какому-либо принуждению. Ее упрямство было достаточно сильным, чтобы противостоять огню самого Подземного мира, подумал он. Когда-то он видел в ней самый прекрасный вызов. Но чем больше он узнавал ее, чем больше он ценил то, что она олицетворяло в его жизни, тем больше он не хотел, чтобы она была вызовом.

Уступчивость к каждой ее просьбе немного помогала, хотя и недостаточно. Было слишком много всего, с чем она не позволяла ему помочь. Эта беременность казалась ей более тяжелой, чем две предыдущие, хотя, возможно, это было связано больше со стрессом. Арианна и Ирэн требовали гораздо больше внимания, чем Мать Исповедница (или Лорд Рал) которое она действительно должна была уделять, и капризничали, если не получали его. Арианна вызовала хаос, а Ирэн дулась. Иногда этого было достаточно, чтобы кровь Даркена закипела, но тот факт, что они были его детьми, делало это несколько ироничным.

Двоих маленьких детей было достаточно, но когда к этому добавилась беременность, которая, казалось, делала Кэлен больной полдня, это становилось неприемлемым. В некоторые дни Даркен с радостью приказал бы Кэлен лечь спать, а слуги позаботились обо всех ее обязанностях. Его раздражало то, что он знал, что если он прикажет, она будет возмущена этим больше, чем любым преступлением, которое он когда либо совершал по отношению к ней.