Текст книги "Чаша Асклепия (СИ)"

Автор книги: Ну очень добрая фея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Озабоченно нахмурился и недовольно поджал рот: вот ведь упрямые вояки, никак не успокоятся! Сколько им Вениамин Игнатьевич писем от имени Стасика послал с отказом от всевозможных встреч бывших однополчан, предложений пойти инструктором к новобранцам и даже читать курс лекций в Академии. Последнее вообще смешно! Чему этот неудачник может студентов научить?

Но это письмо всё осложняло и требовало немедленных действий. Ишь чего удумали! Вениамин Игнатьевич впился взглядом в последний абзац письма:

«Короче, что бы ты ни говорил, я прибуду пятого ноября и сяду у тебя под дверью, пока ты не явишься из какой-то там непонятной поездки и не поговоришь со мной лично. Отговоркам твоего доктора Бобкова я больше не верю.

Так что жди, командир, в гости, а лучше сразу вещи пакуй. Есть у меня для тебя интереснейшее предложение. Лагерь для молодняка организуем, и ты там нам просто необходим. Ты же не бросишь боевых товарищей на произвол судьбы?»

И в конце идиотский смайлик. Нет, всё же военные, а особенно космодесантники – пустоголовые ограниченные личности. Смотришь и понимаешь, насколько верна поговорка: упрямство – признак тупости.

Вениамин Игнатьевич побарабанил пальцами по столу. Всё это лирика, а действительность такова, что меньше чем через месяц, а если точнее, чуть больше чем через две недели явятся бойцы из команды Стасика, которые почему-то перестали верить ему, Вениамину Игнатьевичу, и хотят лично поговорить со своим боевым командиром. Даже если с ним самим и не встретятся, то досужие соседки подробно расскажут, что Стасик не ведёт активную жизнь, полную поездок и насыщенную событиями, и всё его передвижения ограничены походами в магазин и пробежками по парку. Этого допустить никак нельзя. Тут, как говорится, промедление смерти подобно.

– Купил бы ты, Стасик, корабль, – сказал Вениамин Игнатьевич, помешивая ложечкой в чашке с чаем – черным, крепким, душистым.

Комментарий к Глава 2

*Зинаида Гиппиус, “ХРИСТИАНИН”

Нам подарили бонус! Мы счастливы и безмерно благодарны **elent** за очень вхарактерное стихотворение:

Добрый доктор Айболит

В кухоньке своей сидит

Хочет Стаса уморить,

счастья личного лишить.

И в ненависти своей

Строит планы как злодей

И от злобы бьет посуду,

аж осколочки повсюду.

Робота ногой пинает,

Сорванных вовсю пытает.

А на людях весь святой,

нимб над головой большой.

========== Глава 3 ==========

Операция прошла без сучка, без задоринки. Вениамин Игнатьевич рассматривал похмельное опухшее лицо Стасика на экране видеофона и внутренне ликовал.

Ну, во-первых, приятно осознавать себя всемогущим кукловодом, который ловко передвигает шахматные фигурки по доске (а в школе друг Стасик его всегда в шахматы обставлял), или представлять, как от твоих пальцев тянутся невидимые нити к рукам и ногам заклятого друга. А ну как Веня их перережет? И рухнет героический космодесантник на землю неряшливой кучкой никому не нужных тряпок.

Ну а во-вторых, просто смотреть на неопрятную рожу Стаса было радостно до поджимающихся пальцев на ногах. Эх, жаль, не видят его сейчас Юлечка, Галочка и Ирочка! И Ленка…

Вениамин Игнатьевич тряхнул головой, не желая портить себе момент триумфа неприятными воспоминаниями, – лучше подумать об этом завтра. А пока можно прятать якобы виноватые глаза и мысленно потирать руки.

Самый цимес был в том, что никто из участников этой многоходовки не знал не только конечной цели игры, но и вообще, что это игра.

Коля-интендант был отнюдь не записным негодяем, подсунувшим Стасику откровенное дерьмо вместо корабля. С его точки зрения – не такое уж это и дерьмо было, так, не совсем кондиция. Откуда ему было знать, что Стасик на этом корыте не вокруг Нового Бобруйска будет фланировать, а потащит экспедицию учёных за семь световых вёрст, на Степянку, где и связи-то с внешним миром не будет?

А уж чтобы Стасик именно этот заказ взял – Вениамин Игнатьевич подсуетился заранее. Как и о том позаботился, чтобы через месяц после окончания срока мимо заштатной планетки пролетел «случайный» туристический катер и подобрал бы горе-учёных и заварившего всю эту кашу Станислава Петухова.

А дальше уже снежный ком. Сорванные сроки, неисправный транспортник, который только в металлолом и годится, квартира в залоге… Тут и до полного краха недолго.

Веня хихикнул: ну а пилот-алкоголик с вылеченной слепотой нарисовался сам собой, но очень в масть оказался. Специально не придумаешь.

Механик-домовой тоже хорошо вписывался в команду – что мог хорошего сотворить диковатого вида человечек без нормального послужного списка? Кулибин местного разлива, самородок. Вениамин Игнатьевич вдоволь нагляделся на таких вот самородков и знал цену подобным «дедам Мазаям».

Оставалось только навигатора под стать пилоту и механику подобрать, и дело в шляпе! Хотя на этот счёт можно было не беспокоиться: подбором навигатора будет заниматься лично он, доктор Бобков. Не один, конечно, мальчишка-пилот тоже поучаствует, должен же кто-то проверить минимальные знания будущего навигатора, но решать всё будет он, серый кардинал Бобков. Вениамин Игнатьевич вновь усмехнулся своим мыслям.

Ну а новоявленному капитану явно будет не до таких мелочей – друг Веня подсуетился, чтобы бюрократическая волокита вокруг этого рейса была особенно интенсивна.

Кстати, Валентин, директор банка, на самом деле считал, что делает доброе дело – была у Вениамина Игнатьевича такая особенность, доведённая годами тренировок до виртуозности, мог он практически любого человека убедить в чистоте и бескорыстии своих порывов.

О дороге с благими намерениями ни Коля, ни Валя не думали. Так что все складывалось более чем удачно.

Единственное, что немного беспокоило Вениамина Игнатьевича, – это дата вылета. Она была на стыке возможного. Но Вениамин Игнатьевич уповал на свою везучесть и высшие силы. Бог не выдаст, свинья не съест!

Беспокойство Вениамина Игнатьевича усилилось, когда он оглядел соискателей на должность навигатора: две явно безмозглые девицы, дед-пенсионер, из тех, кто ходит по собеседованиям просто «а поговорить?», и небритый военный, совсем не внушавший Вениамину Игнатьевичу доверия. Хватит ему на борту одного полоумного вояки с неподчинением приказам в анамнезе.

Хотя в крайнем случае можно будет кого-нибудь из знакомых попросить нормального навигатора прислать, будет у Вениамина Игнатьевича свой человек в команде. С одной стороны, неплохо, а с другой – не хотелось никого из внешнего мира посвящать в прекрасную, но сложную палитру чувств и взаимоотношений старых друзей.

И тут доктор Бобков сделал охотничью стойку: появился новый претендент – худой, неряшливый рыжий парень. Вначале именно на его не совсем чистую, но всё же откровенно яркую шевелюру и обратил внимание Вениамин Игнатьевич. Именно такого оттенка рыжины и была его бывшая жена и единственная любовь стерва-Ленка.

Сердце предательски пропустило удар и в следующую же секунду забилось как заполошное. Неожиданно в низу живота появилось тягучее, довольно недвусмысленное ощущение. Даже странно, никогда до этого на парней Веня внимания не обращал. Ни в далекой юности, ни в теперешней зрелости. Ну, если не считать всепоглощающей страсти к Стасику, но это было святое и высокое чувство!

Вениамин Игнатьевич на секунду прикрыл глаза и усилием воли выровнял дыхание. Нет, этого парня он не возьмёт ни при каком раскладе, не хватало ещё смотреть на его рыжую гриву и страдать от незажившей раны.

Когда он открыл глаза и ещё раз окинул кандидата цепким холодным взглядом, то понял – с парнем что-то явно не так. И это «не так» как-то очень смутно Вениамину Игнатьевичу знакомо. Что-то подобное он уже видел, причем совсем недавно.

Он пристально и детально оглядел парня. Старая одежда, странная, болезненная худоба, судя по всему – у молодого человека не лучший период в жизни. Рыжий оборванец словно почувствовал взгляд доктора и поднял глаза.

Голубые, холодные и спокойные глаза. Слишком спокойные. Взгляд отрешённый и смотрящий сквозь тебя и одновременно – прямо тебе в душу. Вениамину Игнатьевичу стало не по себе, было ощущение странного дежавю. Мутный он, этот рыжий оборванец, и какой-то неправильный.

В комнату влетел Стас, с совершенно ошалелыми глазами, быстро оглядел шеренгу претендентов, на пару секунд задержал взгляд на молодом человеке в обносках и довольно громко прошипел:

– Главное, рыжего не берите.

И поскакал дальше на бой с бюрократической ветряной мельницей.

Как ни странно, но именно это помогло Вениамину Игнатьевичу успокоиться. Он несколько раз вдохнул и выдохнул через нос, прочитал короткую мантру, рекомендованную в дыхательной гимнастике для быстрого достижения дзен, и широко улыбнулся севшему напротив него рыжему оборванцу.

– Ну-с, молодой человек, позвольте ваши документики! – Вениамин Игнатьевич источал доброжелательность и участие, недовольство Стаса сразу отогнало все его собственные неприятные и непонятные ощущения на задний план.

Пока рыжий доходяга строил проверочную трассу для пилота, Вениамин Игнатьевич быстро просмотрел документы соискателя. Мда, точно мутноватый тип: работал навигатором на крупном транспортнике, но записи об увольнении нет. Вениамин Игнатьевич послал в сеть запрос о «Чёрной Звезде», последнем официальном месте работы рыжего соискателя. Прочитал короткую информационную справку: корабль потерпел аварию больше недели назад, а навигатор не удосужился оформить окончание контракта должным образом, забавно. Наверняка смылся под шумок, явно заметая какие-то грешки. Но у галаполиции к нему вопросов не было, это хорошо, не хватало ещё, чтоб из-за уголовника рейс задержали. Им медлить нельзя.

Вениамин Игнатьевич побарабанил пальцами по столу, ещё раз оглядел парня с ног до головы. Странное чувство не ушло, плюс эти рыжие волосы и бледная, почти белая кожа с мелкими веснушками на скулах… Вениамин Игнатьевич тряхнул головой – наваждение какое-то. Стасик не хотел рыжего, но выбора-то особо нет. С другой стороны – чем хуже, тем лучше. Не угробят же их эти пилот и навигатор! Как-нибудь, вздыхая и пукая, долетит их развалюха до Степянки, а там уж всё ерунда. Доктор Бобков мысленно махнул рукой: была не была, нервы он будет лечить коньячком, а для Стасика ещё один раздражающий фактор лишним не будет.

– Я вижу, – Вениамин Игнатьевич быстро глянул в паспортную карточку кандидата, будто бы не запомнил его имени, – Денис Воронцов справился с заданием?

Тед, Теодор Лендер, а именно так звали цыганистого вида мальчишку-пилота, чуть виновато и неловко улыбнулся:

– Да, с трассой всё в порядке…

Вениамин Игнатьевич удивлённо вскинул брови:

– Теодор, тебя что-то смущает? В… – тут доктор опять беспамятливо заглянул в паспортную карточку, – Денисе Воронцове?

– Нет, но… – пилот смутился, даже на скулах выступил еле заметный румянец, старательно отвернулся от невозмутимого рыжего оборванца и прошелестел одними губами: – Капитан!

Вениамин Игнатьевич несколько секунд недоумённо разглядывал Теда, который под его взглядом стушевался ещё больше, потом улыбнулся и чуть устало, но дружелюбно прошептал:

– Капитана беру на себя, – и проговорил уже гораздо громче, поднимаясь с кресла и протягивая руку новому члену экипажа: – Вы приняты, господин Воронцов!

Новоявленный навигатор чуть вздернул левую бровь, рассечённую тонким, еле заметным шрамом, а Вениамин Игнатьевич в ответ хитро, но очень доброжелательно улыбнулся и похлопал парня по плечу:

– Идите, собирайтесь, молодой человек, к сожалению, много времени вам дать не можем. Вылет уже сегодня, а вам надо ещё трассу проложить, согласовать с пилотом и капитаном. Да мне ещё и осмотреть вас надо будет. Что-то не нравится мне ваш кашель.

Денис спокойно склонил голову, развернулся через левое плечо и почти печатая шаг двинулся к выходу. Вениамин Игнатьевич с лёгкой тревогой смотрел ему вслед: что же с ним не так?

Вроде обычный молодой парень, подтянутый и спортивный, с идеальной осанкой, здоровыми зубами, но таких немало на Новом Бобруйске. Тут у них вообще культ здорового духа в здоровом теле. Провинциальные планеты, далёкие от большой политики и крупного монопольного бизнеса славятся завидным, весьма качественным генетическим материалом, выросшим на чистом воздухе и почти натуральных продуктах.

Но что-то же царапает в нём Вениамина Игнатьевича, и не только рыжие волосы.

– Неразговорчивый он, но мне нравится, – Вениамин Игнатьевич вздрогнул от неожиданности, он так задумался, что не заметил, как подошёл пилот, – думаю – сработаемся!

Веня покачал головой и чуть рассеяно пробормотал:

– Да, хороший мальчик, нелегко ему пришлось в жизни, видно…

Через два часа Вениамин Игнатьевич разбирал в своей новой вотчине – медблоке транспортника ЛПКВ-231 – всевозможную медицинскую утварь, а новый навигатор и пилот уже осваивали свои рабочие места.

Душевное состояние доктора Бобкова было каким-то странным. Его можно было бы назвать даже умиротворённым, если бы не судорожное подёргивание всех нервных окончаний. Вениамин Игнатьевич понимал, что сиё просто-напросто невозможно, но ощущения были именно такие.

Он попробовал абстрагироваться от внешних раздражителей, забыть на некоторое время причину своих беспокойств и большую надежду на окончательную победу над Стасиком.

О странной своей реакции на доходягу Вениамин Игнатьевич старался не думать. Просто не видел он давно рыжих волос именно того натурального цвета, который не может имитировать никакая краска.

Ленка… Рыжая лиса, маленькая зажигалка, единственная женщина, которую Веня любил. Наверное, любил, пытался любить. Ведь он всегда возвращался к ней после мелких интрижек с медсёстрами и интернами. Ну а чего? Если оно само в руки идёт?

Мысли сами собой опять нырнули в прошлое.

Учился студент Бобков хорошо, даже отлично. Совершенно неожиданно или, наоборот, очень ожидаемо, но Веня нашёл своё призвание сразу. Ему нравилось всё: и сложная музыка умершей латыни, совершенно неожиданно оживавшая в анатомии, и простенькая на первый взгляд этика, и занятия в анатомичке, от которых даже кое-кто из бравых бруталов мгновенно серел и падал в обморок. А Веня – нет, он чувствовал себя в медицине как рыба в воде.

И ещё он «чувствовал» болезнь, не боялся грязи и крови и был профессионально жёсток, но при этом достаточно харизматичен и располагал к себе всех окружающих.

От студента Бобкова млели и преподаватели, и студенты, и больные в бюджетных клиниках, где он проходил практику как младший медицинский персонал.

Удивительно, но даже выносить утки было для Вени в радость – атмосфера больницы и её суровая правда были для него чем-то родным и практически желанным.

У Вени появились женщины, именно женщины, он словно дорвался до плотской любви, ему было мало внимания одной, ему хотелось перещеголять Стасика в этом, взять если не качеством, то количеством.

Невинности он лишился довольно символично – с разбитной лаборанткой кафедры патанатомии в морге. Дама была значительно старше Вени, любила острые ощущения и молодых девственников. Они даже повстречались немного. Пока Веня не вошёл во вкус и не забросил её ради очередной молоденькой студентки, которой ну очень нужен был курсовой проект по патологической физиологии.

Выбирал Веня девушек ярких, броских, весёлых и без комплексов. Одну из них, эффектную брюнетку, он взял с собой на вечеринку, что устроил бывший одноклассник. Веню пригласили скорее по привычке, чем из желания его непременно видеть. Но Веня в этот раз воспользовался приглашением и явился на встречу без галстуков с Аннет (на самом деле девчонку звали Света, но это уже мелочи жизни).

Бывшие одноклассники хлопали глазами на третий размер девушки, вываливающийся из смелого декольте, на алые губы и не менее алые ногти и на длинные стройные ноги, обутые в модные туфли на высоком каблуке.

Веня довольно ухмылялся: любил он таких женщин, высоких, породистых, похожих на племенных кобылок.

А потом явился Стас. И опять всё испортил. Его спутница, миниатюрная и стройная, как севрская статуэтка, хрупкая и нежная, была похожа на эльфийскую принцессу. Она всем улыбалась и нежно краснела сквозь белую, почти фарфоровую кожу.

Стасик бросился к Веньке, радостно обнял, сказал пару довольно изысканных комплиментов Аннет и познакомил с Ниночкой. Девчонки как-то сразу поладили, хотя внешне были абсолютно разными, но какие-то общие темы для разговоров нашли.

А Веня смотрел на весело щебечущих девушек, и казалось ему, что Аннет похожа на ломовую лошадь, что она вульгарна и шумна, слишком громко смеётся, запрокинув голову, и слишком много ест и пьёт. А когда девушка потянулась за пирожком на столе, Веня вдруг заметил длинный чёрный волос на спинке дивана, и ему стало дурно до тошноты. Он быстро опустил глаза, чтобы никто не заметил его реакции и наткнулся взглядом на две пары девичьих ножек. Ниночкины маленькие узкие ступни, обутые в нежно-палевые лодочки – и почти гренадерские ноги Светки (какая она, к чёрту, Аннет?!) в безвкусных лаковых туфлях цвета «взбесившийся синьор Помидор».

Веня опять почувствовал себя неудачником и человеком второго сорта. Он почти с ненавистью смотрел на свою спутницу, которая от души наслаждалась вечером и приятным обществом. Он больше не собирался с ней встречаться, противно было даже прикасаться к ней.

Веня злился и наливался привычной белой яростью. Стас опять его сделал. И со своей милой подружкой, которая была настоящей королевой вечера, но сама будто этого не замечала, и со своим дружеским участием, и со своей военной выправкой и серыми веселыми глазами. Герой и настоящий друг, как тогда в походе. Всех спас, скромно прятался от наград и злился, когда его хвалили.

Веня опять ненавидел Стаса, ещё сильней, ещё безудержней.

В пультогостиной что-то упало, и раздался весёлый громкий голос Теда, ему что-то тихо ответил Денис. Вениамин Игнатьевич отвлёкся от тяжёлых воспоминаний и чуть рассеяно оглянулся вокруг. Его взгляд упал на тускло поблескивающее в искусственном свете сквозь прозрачную упаковку лезвие скальпеля. И вдруг что-то щёлкнуло в голове доктора Бобкова. Он вспомнил. Вспомнил, где видел безучастные глаза, смотрящие в никуда, так похожие на спокойный взгляд навигатора Воронцова. Совсем недавно, совсем.

Вениамин Игнатьевич тронул пальцем шуршащую ленту блистера. Да нет! Этого просто не может быть. Чушь. Ерунда какая-то.

Хотя проверить еще раз стоит.

Быстро набрал номер своего хорошего знакомого и постоянного пациента, офицера транспортной полиции, и запросил точный и подробный отчёт об аварии корабля «Чёрная Звезда». Ответ он получил, и тот его поразил – но совсем не так, как он предполагал. Через пару минут он уже читал о чудовищных повреждениях, которые получил звездолёт, о погибших людях и навигаторе, пропавшем без вести.

Вениамин Игнатьевич прищурился: пропавшем без вести или сбежавшем? А чего ради навигатору сбегать? Не он ли виноват в крушении транспортника «Чёрная Звезда»? Если так, то это настоящая удача, шанс, который упускать нельзя.

Перед внутренним взором Вени опять мелькнула операционная и глаза киборга, глядящие в бесконечность. Он решительно тряхнул головой, отгоняя навязчивую картинку. Хотя… На всякий случай… Почему-то вспомнился скабрезный анекдот про монашку, натягивающую презерватив на свечку. Он усмехнулся: а что, всяко может быть!

Скрипнула дверь медотсека, Вениамин Игнатьевич скосил глаза – на пороге стоял Стас с самым несчастным выражением лица, даже жаль его стало, бедолагу.

– Веня, ну я же просил! – трагическим шепотом возопил Станислав, потрясая стиснутыми кулаками, как Геракл у подножия Олимпа, с вершины которого ему глумливо продиктовали двенадцать подвигов.

Вениамин Игнатьевич взял себя в руки и пожал плечами:

– Поверь мне, Стасик, это для нас всех наилучший и единственный в этой ситуации вариант. – Потом чуть нервно пожевал губы и склонил голову. – Стасик, у меня ведь есть несколько часов в запасе? Пока вы грузитесь, оформляете документы и прочее?

– Что-то случилось? – Стас сразу забыл о раздражающем его навигаторе.

Веня дробно рассмеялся:

– Ничего, Стасик, ничего страшного, просто срочно просили подъехать в клинику, там какая-то неразбериха с документами. Ты же знаешь этих бюрократов!

========== Глава 4 ==========

К счастью Вениамина Игнатьевича, учёные задержали вылет транспортника ещё на несколько часов, потом погрузка, нервничающий Стас, высокомерный Владимир – руководитель научной экспедиции, в общем, вылет изрядно отсрочился. Доктор все успел – и домой заскочить за чуть было не забытой в суматохе сборов дорогой сердцу эмблемой, и встретиться с кем надо, получить ценную, столь необходимую информацию, и набор гаджетов, часть из которых была незаконной, часть подпольной, а часть откровенно ворованной, но это были такие мелочи по сравнению с пугающей перспективой.

Но стоило Вениамину Игнатьевичу вернуться в космопорт, как хлопоты навалились с новой силой: бюрократическая машина успела проехаться не только по Стасику, но заодно и по нему. Совершенно неожиданно выяснилось, что часть оборудования для медотсека не завезли. Конечно, можно было плюнуть на недокомплект диагностов, а тем более на устаревшие и архаичные резиновые жгуты, по какому-то нелепому стечению обстоятельств до сих пор входившие в список необходимых средств и материалов. Но розовощёкий юнец-чиновник, не успевший ни растерять задорного энтузиазма, ни научиться «решать проблемы» другим способом, был упорен в своей твёрдокаменной приверженности букве закона до такой степени, что Вениамин Игнатьевич почувствовал себя сродни Копернику или Бруно, короче, всем тем, кто боролся с косностью взглядов и страдал от упоротых консерваторов.

За всей этой нервотрёпкой рыжий навигатор отошёл на второй план – успеет с ним ещё разобраться Вениамин Игнатьевич. В его каюте было надёжно припрятано личное дело Дениса Воронцова и кое-что ещё, что могло пригодиться в приватном разговоре с молодым и физически крепким человеком. Шантаж – дело благородное, но явно сопряженное с определённым риском.

Но всё это потом, главное сейчас – утащить Стасика с Нового Бобруйска. Подальше от братьев-однополчан и завидных перспектив стать инструктором.

Как назло, на таможне оказалась неожиданная очередь, которая грозила перерасти в многочасовую пробку. Это было некстати по всем пунктам: сорвать сроки раньше времени не хотелось, да и нервозность команды и пассажиров пока была Вениамину Игнатьевичу не на руку.

Не говоря уж о том, что у него были и дополнительные поводы для беспокойства. Хоть на Дениса Воронцова и не заведено уголовного дела, но полиция с ним, скорее всего, не против поговорить, как и страховая компания. Впрочем, и владелец «Чёрной Звезды», выживший в аварии, тоже наверняка хотел бы задать ему пару-тройку вопросов.

Значит, надо, чтоб у Дениса появился кто-то, кому он сможет доверять. И не просто кто-то, а именно он, доктор Бобков.

Вениамин Игнатьевич, очень неплохой психолог, сможет убедить этого рыжего навигатора, что не в его интересах ссориться с доктором. Воронцов еще и благодарен должен быть тому, кто поможет укрыться от толпы людей в форме и без, которые умирают от желания с ним поговорить.

Помощь свою, разумеется, следует преувеличить и Дениса в зависимость от корабельного доктора поставить. Поставить – хорошее слово, и зависимость тоже. Вениамин Игнатьевич снова представил себе худое лицо, полускрытое свежепромытой рыжей челкой, и чуть скабрезно усмехнулся. Надо же, какие неожиданные открытия можно сделать о себе на старости лет…

Даже такие невинные слова, если их сказать о рыжем навигаторе, способны вызвать, как выяснилось, ассоциации совсем даже не невинные… Воистину, жизнь полна сюрпризов!

Однако разберемся с этим позже.

Вениамин Игнатьевич настолько погрузился в свои переживания и мысли, что на несколько минут выпустил из вида «объект Х».

В себя его привёл странный бубнёж биологов: «А фосфодезаминазный тест проводили? – Нет, только посев на Зайцеву-Блыгу».

Он тряхнул головой и огляделся: рыжий навигатор дремал в кресле, запрокинув голову и свесив кисти рук с подлокотников. Вениамин Игнатьевич невольно задержался взглядом на тонких пальцах и узкой ладони.

Руки молодого человека были… В голове крутилось какое-то устаревшее, но очень верное слово. Нет, не красивы (хотя и красивыми их тоже можно было назвать), было какое-то определение, очень верно характеризующее их.

Изящные? Да, но не только. Тонкие? Сильные? Вдруг всплыл давний разговор с коллегой и как тот сказал об общем знакомом: «У него такой породистый вид».

Да! Именно, несмотря на обноски, худобу, болезненную бледность и обломанные ногти со следами грязи под ними – руки у рыжего оборванца были именно породистыми, впрочем, как и весь он.

Навигатор зашёлся в новом приступе кашля, наваждение рассеялось, и перед Вениамином Игнатьевичем опять был худой бомж с помойки.

Доктор Бобков покачал головой: какая хрень в голову только не лезет от усталости и нервного напряжения.

Ко всеобщему облегчению, очередь наконец-то дошла и до них. Мимо иллюминаторов медленно проплыл таможенный сканер, помигивая разноцветными огоньками. Почему-то Вениамину Игнатьевичу стало тревожно, он быстро глянул через плечо на рыжего навигатора: тот приподнялся в кресле и проводил излучатель чуть напряжённым взглядом холодных голубых глаз. Или доктору это только показалось?

– Я пошел, – сообщил Станислав, беря папку под мышку.

– Погоди, я с тобой! – заторопился Вениамин.

– Зачем?

– Ну мало ли, придется договариваться… – размыто пояснил доктор.

Стасика одного отпускать нельзя – это абсолютно точно! Во-первых, дипломат из военного пенсионера вообще никакой, сейчас разругается с таможенниками из-за какой-нибудь мелочи, а до конца дня осталось меньше часа. А во-вторых… чего-то неспокойно было Вениамину Игнатьевичу, стоило проконтролировать самому всё, а то действительно – мало ли что…

Когда Стасику подали декларацию на подпись, Вениамин Игнатьевич предусмотрительно заглянул ему через плечо, пробежал строчки взглядом и… посерел:

« Живая материя весом до 1 кг – 1 шт. Пошлина: 0,3 ед., штраф: 1 ед., примечание: провести дератизацию корабля»

«Живая материя, весовая категория 20 – 200 кг – 8 шт. Пошлина: 0 ед.»

«Живая кибермодифицированная материя, тип DEX-6, весовая категория 20 – 200 кг – 1 шт. Пошлина 6,5 ед.»

«Медицинское оборудование – стандартная комплектация – 1 комп. – Пошлина…»

Сердце ухнуло в пятки. Перед глазами поплыли ярко-фиолетовые кляксы, сознание на несколько секунд помутилось. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда… Или может?! Вениамин Игнатьевич снова пробежал глазами документ – вопиющая, нереальная информация никуда не делась.

Кибермодифицированная материя. То есть – киборг. Вот это да…

Мысли заметались как заполошные, короткие, стремительные, как тараканы в лабораторных инсектариумах. Надо было что-то делать. Срочно. Решать.

Стасик мельком глянул на пухлую пачку листов в руке друга и вопросительно заглянул ему в глаза. Вениамин Игнатьевич сглотнул вязкую, какую-то горьковатую слюну и утвердительно кивнул головой. Стасик уже протянул было руку, чтобы оплатить таможенный сбор, как сунулась тупая тётка, похожая на андроида манерой поведения и противным гнусавым голосом:

– С вас пятьдесят четыре единицы.

Стасик напрягся и потянулся к документам.

– Почему так дорого? Вроде сорок семь должно быть, – он попытался вчитаться в мелкие строки таможенной декларации.

Вениамин Игнатьевич поменялся в лице (с заморенного серо-зеленого на отчаянный серо-лиловый) и свирепо зашипел другу на ухо:

– Сорок семь, пятьдесят – какая, к чертям собачьим, разница?! Я тебе из своего кармана доплачу, только полетели скорей отсюда! Если до полуночи не вылетим, потеряем в десять раз больше!

Вернулись на корабль и, отстыковавшись от таможенной станции, прыгнули в первую червоточину, чудом не нарушив графика. Вениамин Игнатьевич, изо всех сил стараясь не смотреть на застывшего в кресле навигатора, на чуть подрагивающих ногах прошёл к себе в каюту.

К счастью, это никого не удивило. После напряжённого дня и благополучно завершённого первого этапа приключений на всех навалилась апатия и усталость. Это было понятно и вполне предсказуемо. Даже Стасик уполз восвояси. Очень скоро транспортник затих, корабль двигался по заданной трассе на автопилоте, пилот и вся команда спали. Вениамин Игнатьевич не был уверен в навигаторе: что делала эта хитрая непредсказуемая сущность – предугадать очень сложно. Человеком называть Дениса Воронцова больше не поворачивался язык.

Уже сидя в каюте и наливая благородный янтарный напиток в пластиковую корабельную кружку с глупой рыжей белкой (и тут рыжие!), Вениамин Игнатьевич вдруг подумал: а ведь там, на таможне, ему даже в голову не пришло сдать киборга со всеми потрохами. Почему? Боялся, что киборг перебьет всех ученых и оставшуюся команду и разнесет корабль в клочья? Да нет.

Это доктора Бобкова как раз не особо пугало.

Ну, погибнут люди – они каждый день гибнут, пачками. Се ля ви, ничего с этим не поделаешь, зато бы Стасик, если бы и уцелел, чувствовал себя виноватым, и никакие боевые товарищи и военные психологи не смогли бы ему помочь. Обострённое чувство совестливости за всё происходящее в зоне его ответственности не дало бы ему спокойно жить до самого последнего вздоха.

Такой вариант Вениамина Игнатьевича вполне бы устроил, но почему-то он смолчал. Решение пришло само собой, как что-то очень естественное. Скорее всего, из-за того, что очень хотел утащить Стасика с Нового Бобруйска, но была, была ещё одна причина.

Он успел свыкнуться с мыслью, что рыжий оборванец, будивший в нём такие странные и тёмные желания, в его власти. Вениамин Игнатьевич только сейчас признался сам себе, что желание подчинить себе этого спокойного парня, сломать его… сломать и… обладать им?.. Хм… Как бы то ни было, это желание, обозначить которое доктор и сам пока не мог, почти сравнялось со стремлением уничтожить Стасика. Хотя… Киборг может быть тут очень кстати, если он будет под контролем Вениамина Игнатьевича, то Главной Цели будет достичь гораздо проще. Только надо подумать как. Взвесить, решить, обосновать.

А то, что Денис Воронцов, Дэн, не человек, доктора Бобкова не остановит. Тем более что он, оказывается, был достаточно прозорлив. Надо же, а интуиция-то не подводит – пусть и на подсознательном уровне, а заставила подготовиться и к самому невероятному из всех возможных вариантов. Ай да доктор! Ай да сукин сын!

Новость была столь невероятна, что упорядочить мысли удавалось с трудом. Они метались и переплетались в клубки, выныривая на поверхность странными, немного ненужными вопросами. А интересно, как этот киборг оказался на их судне? Сбежал? Зачем? От кого? Прячется? От людей? Хозяина?