Текст книги "Синдром Адели (СИ)Он был готов отдать ей сердце. Она была готова его растоптать. Нет взаимности, нет любви, нет искры. Есть цель, есть приоритеты, есть задание. И только синдром Адели."
Автор книги: Noil Macabre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Что же, вот и очередная причина встретиться и поговорить с Николаем.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 118
январь 08
среда 20:15
Уже к вечеру Аделина получает смс с координатами от Джо и едет в указанное место. Она выезжает за черту города и едет какое-то время по проселочной дороге, прежде чем оказаться у старого склада с товарными контейнерами. Он стоял на нейтральной территории и пользовался популярностью среди некоторых криминальных личностей для складирования партий оружия, наркотиков и других запрещённых товаров. Какое-то время назад Семья Воларо взяла его в аренду на ближайшие месяцы, и, если Аделине не отказывала память, сейчас здесь хранится новая большая партия с белой смертью. Однако кроме заключаемых здесь сделок, место использовалось для задержания похищенных ими людей. Девушка точно знала зачем едет, поэтому заранее облачилась в чёрную одежду и надела излюбленные некогда кожаные перчатки. Их подарил ей один капо несколько лет назад, не особо акцентирую внимание на способы их применения.
Когда Аделина входит в одно из помещений, ей кланяются некоторые люди ее отца, которые тут же уходят, стоит ей махнуть рукой. Саша была права, с получением нового статуса Лина получила и власть. Из подвальной комнаты громко играла классическая музыка, что заглушала стоны и грязную итальянскую речь. Спустившись туда, девушка обнаруживает де Морте и привязанного к стулу француза. Его голова низко висела, ко лбу прилипли грязные слипшиеся пряди, а по подбородку за шиворот струилась струйка крови. Джо уже начал свои излюбленные истязания.
Аделина салютует только закурившему мужчине, что приглушает музыку, и подходит ближе к своей сегодняшней жертве. То, что этот сукин сын станет жертвой, она не сомневалась. Девушка резко дернула того за волосы, заставляя смотреть в глаза.
– Ну здравствуй, ублюдок, – заговорила она на французском и криво оскалилась. Француз округлил глаза и хотел было закричать, но осекся, стоило ей приложить палец ко рту. – Тихо, тихо. Иначе придётся засунуть тебе кляп, а с ним, знаешь ли, трудно давать правильные ответы.
Мужчина затрясся, закусил лопнувшую губу и бесшумно зарыдал. В ее глазах он видел свою смерть, а прежде бесконечные муки, похлеще чем в самом аду.
Аделина пристально оглядела опухшее лицо, а после удовлетворенно кивнула. Это был ее стрелок.
– Знаешь, обычно я не люблю тележится, но сегодня у меня просто отличное настроение, чтобы растянуть удовольствие. Ты оскорбил не только меня, но и честь моей Семьи. А это непростительно.
Девушка осматривает различные приборы на железных медицинских столах, что уже покрылись ржавчиной. Она подходит к одному из них и берет в руки старый секатор.
– Не буду томить, зачем ты стрелял в меня, Шарль?
Она возвращается к мужчине и опускается перед ним на корточки. Когда француз слышит своё имя, то вздрагивает и протяжно мычит, плотно стиснув губы.
– Неправильный ответ.
Аделина кивает Джо, и тот, затушив бычок об бетонную стену, подходит, чтобы зажать пленнику руку и раскрыть ладонь. Девушка не церемонится и, приложив немного усилий, отрезают первую фалангу указательного пальца левой руки. Ржавый инструмент с трудом смыкается на коже, еле прорезая сухожилия и хрящ. Кровь тут же брызжет в стороны, а кусок уже мертвой плоти падает к ногам. Француз истерично кричит, срывая связки, и дергается в стороны, судорожно мотая головой.
– Тебе стоит думать немного быстрее, хотя, впрочем, пальцев у нас много, а если посчитать все фаланги, то мы можем и до утра просидеть.
Девушка улыбается и рукавом утирает капли крови с щеки. Мужчина на стуле часто и громко дышит, зажмурив глаза.
– Меня наняли! Наняли!
Кричит француз, зажмуриваясь.
– Конкретнее, – Аделина устало смотрит на пленника и ждёт, пока его немного отпустит. Но тот упрямо мотает головой, словно в бреду. – Неправильный ответ.
И вновь помещение подвала заполняет дикий мужской ор. Вторая фаланга падает на пол. Француз уже не сдерживается и рыдает в голос.
– Ну.
– Я не знаю!
– Ай, ай, ай. Ответ неверный.
Секатор сходится почти у основания пальца, и слышится неприятный хруст кости, после чего остатки некогда указательного пальца летят вниз.
– П-пожалуйста, н-не н-надо. Я п-правда не з-знаю! – заикается француз и вновь пытается одернуть руку. За это де Морте бьет того с размаха в лицо, пресекая любые попытки высвободиться.
– Я все ещё не слышу долгожданной правды.
– Дон! Дон Воларо!
– Был твоей целью?
– Нет! Цель вы… но нужно было только ранить.
Лина наигранно вздыхает и отрезает часть уже другого пальца. От нового крика закладывает уши, из-за чего девушка морщится, но не отшатывается. Если так продолжать, то скоро голос совсем исчезнет.
– Ты говоришь только то, что я и так знаю. Кто. Тебя. Нанял?
Цедит она сквозь зубы и смыкает инструмент, отсекая палец полностью. А француз оказывается несговорчивый попался.
– Он нанял! Он! – сипит Шарль и бессознательно оседает на стуле.
Джо тут же окатывает того ледяной водой из ведра, и с силой хлопает по щекам, приводя его в чувства.
– Кто он? – спрашивает за девушку де Морте.
– Дон.
Аделина вопросительно выгибает бровь.
– Какой Дон? Точнее.
– Ваш.
Француз судорожно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Его лихорадит и жутко трясёт.
– Пьетро? – пленник активно кивает головой, на что девушка усмехается. – Не неси ерунды.
– Правда-а-а! – признание утопает в новом полу стоне, полу крике, когда затупленные лезвия вновь прорезают палец.
Девушка медленно, но верно, входит в раж. С юности приученная к крови и пыткам, но начинает получать тошнотворно болезненное удовольствие от этого процесса, хотя лицо ее остаётся каменным. Если понадобиться, она накачает его наркотиками и будет резать на мелкие кусочки до тех пор, пока не получит желанное. Этим они с Джо были похожи.
Француз сипит, еле двигает ртом и о чём-то молит, пока Аделина разделывается с безымянным пальцем. Она все ждёт, когда же мужчина сдастся и назовёт имя заказчика, но тот, как в бреду, шепчет имя ее отца, на что Лина злится ещё сильнее. Она с гулким грохотом отбрасывает секатор и вцепившись окровавленными перчатками в редкие волосы мужчины кричит на него.
– Сука, говори!
Пленник измученно стонет.
– Ваш отец. Ваш Дон. Он нанял меня…
Аделина грязно материться и отшатывается, чтобы перевести дух. Француз роняет голову себе на грудь и скулит. Под его ногами обрубки его же пальцев, а перед глазами начинает темнеть.
– Что же, надеюсь ты осознаешь последствия своих слов. Все ещё упрямишься? – на лице девушки растягивается больная улыбка, она подходит вплотную и вновь поднимает его лицо. – Буду считает до трёх.
Она многообещающе поправляет перчатку и начинает обратный отсчет.
– Один.
Кончик ее пальца давит на уголок мужского глаза, медленно двигая глазное яблоко. Француз вновь кричит непонятно откуда взявшимся голосом и пытается вертеть головой, но сзади его крепко держит де Морте. Аделина давит сильнее, и вот уже целая фаланга входит в глазницу. Капилляры лопаются, и по щекам льются кровавые слёзы.
– Два.
– Нет! Это правда! Правда!
Мужчина полностью срывает голосовые связки и продолжает сипеть, превозмогая дикую боль, что волнами расходится от головы по телу, и теперь отрезанные пальцы кажутся лишь цветочками. Тем временем палец входит почти наполовину, и девушка давит с другой стороны, но уже большим. Глаз уходит в череп, отрываясь от связок. Француз словно умалишённый повторяет одно и тоже.
– Три.
Лина смыкает пальцы и с силой вырывает глазное яблоко. Оно тянется от черепа остатками нервов и капилляров, а хрусталик тут же покрывается туманной пленкой. Мужчина визжит в последний раз и теряет сознание. Девушка распрямляется, кидает вырванный орган на столешницу и отходит к умывальнику, попутно кивая Джо, приказывая заканчивать. Фирменное убийство Семьи Воларо заключалось в вырывании глаз и отрезание языка. Уши они не трогали, чтобы жертва до последнего слышала классические аккорды Моцарта или Листа.
Сполоснув перчатки, Аделина прибавляет громкость на проигрывателе и покидает сырой подвал, попутно закуривая сигарету, что она стащила накануне у Саши. Ночной зимний воздух окутывает разгоряченную голову, стоит выйти наружу, и девушка расслабленно мнёт шею, хотя на душе неприятный осадок. Неужели даже на пороге смерти французский стрелок продолжал врать? А если нет, то, что все это могло значить? Лина горько усмехается своим мыслям и поспешно покидает проклятый амбар, сильнее сжимая руль и вдавливая педаль газа в пол. Хотелось домой и кофе.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 118
январь 08
среда 22:41
У подъезда Аделину ждал небольшой сюрприз. Точнее большой, сонный и с заплетающимся языком. Денис вальяжно раскинулся на лавке и, кажется, считал звёзды. Когда девушка встаёт напротив него, мужчина медленно поднимает голову, а глаза его расширяются, будто не верят, что она сейчас здесь.
– А я думал ты дома, – будто оправдывается профессор и немного съёживается.
– Чего в домофон не позвонил? Там Саша.
Лина подходит ближе и рассматривает расслабленное лицо напротив. Денис задумался и как будто смотрел сквозь нее. Его обычно медовые глаза сейчас совсем потускнели и напоминали скорее тьму.
– Я не знаю, – ответил внезапно мужчина и пожал плечами. Затем он резко встаёт, качнувшись назад, но все же ловит равновесие и приближается к девушке, заставляя ту почувствовать запах крепкого алкоголя. Он поднимает руку и аккуратно проходится большим пальцем по щеке. Аделина прикрывает глаза. – Это что? – Денис отнимает ладонь и смотрит на красные разводы на ней. – Кровь?
Лина непонятно передергивает плечами. Ей было так комфортно, а сейчас атмосфера была полностью разрушена.
– Не переживай, не моя.
Девушка утирает щеку рукавом кофты, но делает ещё хуже, забыв, что и тут ткань была беспощадно испачкана. Денис тут же перехватывает женские запястья, отводит ее руки в стороны.
– Что значит «не переживай»? И как это «не твоя»? – профессор все ещё ошарашено разглядывает девушку, замечая красную россыпь на шее и волосах. – Какого?
Мужчина отшатывается, спотыкается и вновь падает на скамейку. Аделина продолжает со скучающим видом наблюдать за эмоциями, что словно калейдоскоп сменяют друг друга на его лице от шока до страха.
– Что, я не такая милая и воздушная как ты думал? – спрашивает девушка, словно издеваясь.
– Где ты была?
– На работе.
– Что это за работа, мать твою, если на тебе сейчас чья-то кровь?
– Ты и так знаешь, – она наклоняется к нему, опираясь рукой на спинку скамьи позади Дениса, и говорит на ухо почти шепотом. – Я час назад пытала человека, который посмел покуситься на мою жизнь. В моём мире мы платим кровью за кровь, поэтому кончай уже придумывать всякие сказки в своей голове. Я убийца. И всегда им была.
Аделина выпрямляется и с усмешкой ждёт реакции. Мужчина пристально разглядывает ее одежду, голову, вещи вокруг, но только не глаза. Он боится заглянуть в них и окончательно разочароваться. Боится разрушенных мечт, хотя они уже рассыпаются в его крохотном мирке, оседая песком со скрипом на зубах. Он слышит собственное сердце в ушах, снова смотрит на свою испачканную руку и медленно выдыхает сквозь стиснутые зубы. Его душа в агонии.
Денис снова поднимается, на этот раз опираясь на лавочку, и, наконец, снова встречается с голубыми ледниками, содрогаясь.
– Ты, – он мотает головой, словно сам боится своих слов, – чудовище.
– Hai assolutamente ragione, – и снова скалится. Ей нет смысла сейчас претворятся в чём-то. Хотел правды? Получай.
Профессор плотно сжимает губы, резко отворачивается, стоит ещё несколько секунд, что-то обдумывая, и срывается прочь, задевая плечом Аделину. Та немного отшатывается и смотрит ему вслед, пока мужчина полностью не скрывается за поворотом дома. Что же, другого она и не ожидала. Тяжело вздохнув, Лина заходит в подъезд. Остался только кофе.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 120
январь 09
пятница 13:44
Уже сидя в самолете, Аделина получает смс от Николая с просьбой о срочной встречи. Ничего не ответив, она выключает телефон и откидывается на спинку неудобного кресла. Рядом, как назло, сидела женщина с ребёнком, что постоянно визжал или плакал, не давая сосредоточиться на мыслях. А подумать было о чем.
Вчера Лина встретилась в штабе с Джо, чтобы обсудить слова Шарля. Они оба сошлись на мнении, что француз не врал про Дона, но тогда появлялся новый вопрос. Зачем Пьетру заказывать собственную дочь? И почему именно у члена той же портовой мафии, с которой якобы сотрудничает Алексей Викторович. Что-то вроде складывалось, но вот общую картину пока увидеть было сложно. Каждая деталь так или иначе была связана, вот только ни мотива, ни цели известно не было, а это сильно усложняло дело. И только в одном Аделина убедилась на все сто процентов: ее отец и Очинский были связаны, а вот как, ей предстояло узнать. Видимо именно поэтому она сейчас сидит в самолете в Италию и терпит капризного ребёнка под боком. Однако на этом борту, в первом классе, сейчас сидит и Алексей Викторович, а так как в Италии слежка за ним была бы невозможна, пришлось лететь не просто за ним, а прямо с ним, дабы уже с аэропорта знать о всех его действиях.
Очинский, как и Лина, не имея при себе багажа, выходит из аэропорта в числе первых. Девушка натягивает поля шляпы ниже и достаёт солнцезащитные очки. Лёгкие наполняются таким забытым, но все ещё родным солоноватым воздухом. Мужчину уже ожидает машина с водителем, поэтому Аделина, немедля, в рядом стоящее такси и протягивает несколько крупных купюр водителю.
– За этим Мерседесом. Быстрее, – говорит она на итальянском, и мужчина трогается, не задавая лишних вопросов.
Девушка пытается расслабиться, но все тело сковывает от отвратительного чувства болезненного предвкушения. Особенно оно усиливается, когда машины подъезжают к территории кладбища. Деловая встреча среди могил? Что-то новенькое. Лина бросает таксисту лаконичное «жди здесь» и следует за Очинским, который не спеша идёт по очищенным от снега каменным дорожкам, перехватывая большой букет белых лилий. Как подразумевает девушка, с четным количеством цветов.
Все то время, пока Аделина следует за мужчиной, ее не перестаёт одолевать склизкое чувство страха. На глаза тут и там попадаются знакомые могильные плиты, а Алексей Викторович все идёт и идёт. Наконец он останавливается у калитки, а у девушки сердце падает куда-то к ногам, бьется пару раз и замирает. Она сдерживает болезненный стон и оседает на землю за деревом в нескольких шагах от могилы. Могилы ее матери. Как она могла забыть этот путь, который приходил ей в страшных снах детства. Как она могла забыть это место, где выплакала когда-то душу. Как она могла забыть эту дату, когда ее собственную мать хоронили в закрытом гробу. Аделина зажимает рот ладонью, сдерживает крик, рвущийся наружу, и глубоко дышит через нос. Приходит в себя, только когда Очинский со скрипом открывает калитку и что-то начинает бормотать. Также сидя, она прячет лицо со слезами на глазах в ладонях и прислушивается.
– Лена, душа моя, здравствуй, – Алексей бережно укладывает букет у изголовья памятника с ангелом, что воплощает в себе человека, погребённого под этой землей. – Прости, что так долго.
Мужчина медленно становится на колени и с мольбой в голосе продолжает.
– Прости, любовь моя. Я так виновен перед тобой. Наверное, не хватит и жизни, чтобы извиниться, но все же я пытаюсь.
Его голос дрожит, и мужчина вот-вот прослезится.
– Как бы я хотел забыть тот день, когда держал тебя на рука… – Очинский предаётся воспоминаниям и глубоко обид в себя, – но вместо улыбки на твоём лице я видел скорбь. Помню, как утирал тебе слёзы, пачкая в твоей же крови. Мне никогда от неё не отмыться. Даже сейчас ты приходишь ко мне во снах. Такая светлая, словно ангел, нежная и легкая, а в твоей груди дыра. Там больше нет сердца, оно стекло по моим рукам и опорочило смертным грехом. Любовь моя…
Мужчина тихо плачет, как и Лина за деревом. На ее щеках давно забытые слёзы, что прожигают дорожки по лицу. Они горят, словно порезы, и, кажется, вот-вот закровоточат. Настолько было больно слушать эти слова, которые оседали в голове, будто раскалённое олово, и плавили внутренности. Оно лавой стекало по всему телу, обжигало, жалило. Больно. Ей было безумно больно, как будто с неё снимают кожу на живую и не дают сделать вдоха даже для крика.
– Я виновен в твоей смерти, и за это я буду гнить в самом дальнем углу ада. Прости, любовь моя. Прости меня.
Наконец картинка сходится. Только вот вместо облегчения, Аделина испытает глубочайшее разочарование и готова волосы на себе рвать, только бы избавиться от этого осознания. Он лишил ее детства. Этот человек лишил ее семьи и смеет каяться в содеянном перед могилой ее матери.
Первая мысль – убить. Отомстить здесь и сейчас. Избавиться от мук и спасти свою душу. Но девушка крутит головой, как в бреду и пытается встать на негнущиеся ноги. Не то место и не то время. Она должна подготовиться, чтобы отплатить сполна. Чтобы увековечить историю самой жестокой расправой над человеком. Только отныне он для неё не человек, а монстр, который подлежит неминуемому уничтожению.
Как можно тише она отходит и прячется за склепом. Переводит пару раз дух, с силой трёт лицо, а после уходит прочь, оставив прошлое за своей спиной. Время писать будущее.
***
Через пару часов Аделина ступает на порог родного дома. Того самого, где когда-то царило счастье. Открывает, подперев дверь, и проходит внутрь, не разуваясь. Сразу же бежит по лестнице наверх, стараясь не смотреть по сторонам и подходит к дальней комнате коридора. Стоит несколько мгновений, поглаживая пыльную ручку двери и, наконец, входит в комнату. В глаза резко бьет закатный свет. Девушка осматривается. Здесь все также, как и много лет назад, только мебель покрыта белоснежными балдахинами и вокруг слой пыли. Она витает даже в воздухе, переливаясь на лучах солнца, что проникают сквозь тонкие сатиновые шторы. Аделина делает глубокий вдох, прикрывает на секунду глаза, а после подходит к комоду, в ящике которого находится небольшой сейф ее матушки. Она снимает кольцо с пальца и смотрит на внутреннюю огранку. Там можно было разобрать слегка затершиеся от времени цифры, которые Лина заприметила ещё давно, но все никак не выдавалась возможность использовать их по назначению. Кольцо некогда принадлежало матери, и девушка была уверена на все сто, что держит сейчас ключ от сейфа. Медленно вводит цифры, проворачивает ручку с характерным треском и открывает дверцу. На дне одно письмо и фотография. Аделину мутит. На фото ее отец, мать и Алексей. Молодые, они стоят на фоне лавандового поля, улыбаются. Женщина выглядела счастливой, обхватила обоих мужчин под локти. Не было в их взглядах вражды или неприязни. Они выглядят
как обычные друзья.
Девушка сворачивает фото пополам и убирает во внутренний карман куртки. Осталось письмо. Она аккуратно разворачивает старую пожелтевшую бумагу и вчитывается в витиеватый, но грубый почерк.
«Наверное это кощунство с моей стороны, писать тебе впервые, когда твоих писем скопилась полка. Но все же я решился. Можешь считать меня трусом, но все это время я боялся дать ответ. Приходи сегодня в полночь в центральный парк к нашему любимому месту, если помнишь ещё, что нам было дорого. Я буду ждать там до рассвета. „
На краю листа были выведены инициалы отправителя. Это был Очинский. Аделина смотрит на дату и вновь ее бьет жар. В этот день, ровно двадцать лет назад умерла ее мать. Но не трагично, как она считала ранее, а от рук конкретного человека.
Она рвёт письмо мелкие кусочки, бросает на комод и поспешно уходит из комнаты. Находиться здесь, больше не было сил.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 121
январь 09
суббота 01:43
Ночью пошёл снег. Крупными хлопьями он оседал на землю и почти сразу таял, оставляя после себя лишь капли. Даже природа скорбила в эту ночь по ушедшим душам.
Когда Пьетро входит в дом, то отряхивает плечи чёрного пальто от недотаявших снежинок, не спеша раздевается и проходит в гостиную, вдруг резко застывая в дверях. У настежь распахнутого окна стояла Аделина и с дотлевающей сигаретой руках. Пепел летел прямо на паркет и тут же потухал, словно и снег на улице. Не ожидавший увидеть здесь дочь мужчина медленно проходит внутрь и останавливается в паре шагах от неё.
– Ciao Padre, – салютует девушка чуть хриплым от долгого молчания голосом. Она затягивается в последний раз и выкидывает бычок на улицу, передергивая плечами. Промёрзла.
(Далее речь идёт на итальянском)
– Почему ты здесь? – Дон не скрывает удивления и подходит чуть ближе. Он смотрит в окно на открывающийся пейзаж и глубоко дышит.
– Потому же, почему и ты. Скорблю по матери.
Она смотрит на него немигающим пустым взглядом и чуть улыбается. Сегодня ночью она избавилась от всех эмоций, что копились все это время на закромах души. Отец чуть дергает головой и достаёт свой портсигар, дабы закурить. Когда он туго затягивается, Аделина вновь подаёт голос.
– Зачем мы гоняемся за Очинским. Только не ври. Я просто хочу убедиться.
Пьетро усмехается и понимающе кивает. Сейчас не время секретов.
– У меня только одна цель, сломать ему жизнь. Не дать вновь восстановить свой авторитет. Он не последний человек в нашем мире.
Аделина тихо смеётся и качает головой.
– Но это не то, что ты хочешь слышать, – словно прочитав ее мысли рассуждает Дон. – Он грешник, коим нет места в этом мире. Даже на обратной стороне Луны ему нет пристанища. Ты умная девочка и наверняка догадываешься что к чему. Мне незачем пересказывать всю историю своей жизни, но ты можешь знать, что этот человек погубил много жизней. А апогеем его коллекции стала…
– Елена, – шепотом произносит девушка имя матери. Пьетро ничего не отвечает, лишь вновь затягивается.
– Тебе решать его судьбу. Это твоё дело, и оно всегда было твоим. Я уже отыграл свою роль в его жизни, не хочу встречаться вновь. Но у меня есть дочь, которая заслуживает знать правду. А вот что ты, Адели, предпримешь дальше, касается только тебя.
Дон Воларо поднимает руку и аккуратно, даже с некой нежностью, гладит плечо дочери. Она лишь жмурится, выдыхает и перехватывает отучу руку. Подносит ее к губам и целует.
– Спасибо, отец, что открылся мне. Я уже сделала свой выбор, – мужчина с легкой улыбкой треплет девушку по волосам, а та прикрывает на мгновение глаза, словно собака, что получила похвалу от хозяина. Наверное, она разучилась принимать заботу в свою сторону.
Наконец Аделина отступает от него и покидает дом, не прощаясь. Она набирает знакомый номер коллеги, в то время как в голове уже созревал чёткий план. Ее сердце часто бьется, разгоняя по телу ненависть вместо кислорода, а руки готовы к свершению правосудия. Она готова к главному своему выступлению.
***
миссия 083
статус: в процессе
день 122
январь 10
воскресенье 18:24
Аделина не помнила обратную дорогу. Перед глазами мелькали отрывки воспоминаний, вытесняя мир вокруг. Она замкнулась в себе, глубоко погружаясь в закрома своей головы, отгородившись ото всех. Вновь отстроила неприступную крепость вокруг своего гниющего сердца и заняла оборонительную позицию. Она давит на корню все чувства, выпуская на волю только ненависть и гнев, что витают мрачной аурой вокруг.
Девушка приехала в один из домиков, в каком она когда-то отсиживалась вместе с Денисом, дабы тщательно подготовиться к предстоящей встрече с Очинским. Саше она вкратце описала всю ситуацию, никак не реагируя на слова о сожалении и поддержки со стороны подруги, и лишь попросила ту доложить ей в срочном порядке, когда Алексей вылезет из своего убежища и куда-то поедет. Убивать того в собственном доме было низко для представителя Семьи Воларо. Благо всего сутки спустя Александра сообщением скидывает информацию о предстоящей встрече Алексея с, предположительно, теми же представителями французской портовой мафией, и геолокацию места. До свершения самосуда оставались считанные часы. Пальцы уже мелко покалывало от предвкушения, пока Аделина под завязку наполняла магазин любимого Беретта, уже представляя сколько из пуль она выпустит в сердце Очинского, а сколько в голову. Минута за минутой, она превращалась в машину для убийств, напичканную всевозможным оружием: как огнестрельным, так и холодным.
Лина бережно оглаживает холодный металл пистолета, когда телефон беззвучно вибрирует. Это уже шестой звонок от Николая, но она продолжает настырно скидывать. Сейчас разговаривать ни с кем не хотелось. Особенно отвлекаться от самонастроя.
Наконец, когда все приготовления были завершены, Аделина надевает чёрный спортивные штаны, того же цвета водолазку и куртку, по карманам которой раскладывает все необходимое. На ногах любимые удобные берцы, волосы собраны в тугой высокий хвост, на руках те же кожаные перчатки, в душе штиль, а за спиной волна рокочущего безумия. Пора выходить на сцену.
***
========== Nove ==========
Денис взволнованно теребит связку ключей в руках, пока идёт к дому отца. На душе кошки не просто скребли, а раздирали нутро острыми когтями, находясь в истерии. Мужчина копошится какое-то время у дверей, все никак не попадая в замочную скважину. Непонятно было, от чего руки тряслись больше: от последствий двухдневной пьянки, или липкого чувства страха. Он намеревался поговорить наконец с отцом и все разузнать, раскрывая свои карты в ответ. Проходит внутрь, раздевается, небрежно сбрасывает обувь и, уже было поднимается на второй этаж, как останавливается, замечая грузную мужскую фигуру в кресле гостиной. Первая мысль – отец, но когда он присматривается лучше, то понимает, что в доме посторонний. Находясь какое-то время в оцепенении, он стоит в проходе и глупо пялится на чью-то голову, с проседью в висках. Внезапно отдаленно знакомый голос разрезает тишину.
– Присаживайся, Денис. Я ждал тебя, – мужчина указывает на соседнее кресло рукой.
Профессор напряжённо хмурится и перехватывает связку ключей в кулаке поудобнее. Медленно подходит, но не садится, а останавливается в паре шагов от незваного гостя, пытаясь лучше рассмотреть лицо. По спине тут же бегут колючие мурашки. Он уже видел этого человека.
– Я вас знаю, – Денис щетинится. – Вы – знакомый Аделины.
В ответ мужчина удовлетворенно кивает и улыбается. Он совершенно не выглядит враждебно, что придаёт большей уверенности.
– Верно. Садись, я не кусаюсь. Есть разговор, – гость облокачивается на колени, сутулясь. Его взгляд тяжелеет, и под ними тут же темнеют круги от усталости. – Меня зовут Николай. Рад встрече.
– Не могу сказать того же, – профессор скалится, вспоминая недавний приём, где Аделина разговаривала с этим мужчиной, сильно разозлившись в итоге. – Зачем вы здесь?
– Спокойно, сынок, – Николай хрипло и тихо смеётся, – это касается в первую очередь Адели. Думаю, тебе будет это интересно.
Денис дергает головой, когда слышит подобную непривычную интерпретацию имени девушки. Какого черта ему от него надо? Тем более если это касается Лины. В голову как на зло лезут слова блондинки о слежке за ним.
– Хорошо, говорите, – он напряжённо опускается на край кресла.
– Как я понял ты не безразличен ей и, как минимум, имеешь к ней доступ… – начинает было Николай.
– С чего вдруг такие выводы, – бесцеремонно перебивает его Денис. Сейчас вежливость ни к чему, тем более если перед ним человек из того же мира, что и Аделина.
– Я наблюдательный, – уходит от ответа малый босс и тут же продолжает. – Кажется, она в опасности. Мне нужна твоя помощь.
От подобных слов профессор опешил, а затем с непониманием посмотрел на мужчину.
– Я не могу поведать тебе всей правды, да и времени на это у нас не осталось, но кое-что всё-таки расскажу. И я знаю, что не выгляжу как человек, которому можно доверять, но если скажу, что всегда только помогал Адели и желал ей лучшего, то не совру, – Николай устало трёт переносицу и откидывается на спинку кресла. – Она вот-вот совершит ошибку. Я бы даже сказал роковую и, к сожалению, я не могу ее остановить, иначе сам поплачусь жизнью. Если она хоть немного дорога тебе, то помоги мне.
– В чем суть проблемы, – задумчиво спрашивает Денис, игнорирую последние слова.
– Тут замешан твой отец, в чем ты и сам наверняка догадывался. Все мы не без греха, но те, кто перешёл на нашу сторону, повязли в грехах с головой. Я не хочу говорить что-то про Алексея, он сам об этом так или иначе должен рассказать, но тут дело касается жизни, или даже нескольких…
Оба мужчины отвлекаются на щелчок входной двери. Слышится непродолжительное копошение, и в проходе показывается голова Жени. Девчонка с интересом рассматривала обоих. Только ее тут не хватало. Денис вытягивается словно струна и напряжённо смотрит на сестру.
– Иди в комнату и запри дверь на ключ. Пожалуйста, – говорит он тихо, но строго.
Женя тут же меняется в лице и взволнованно заглядывает в глаза брата. Тот слегка кивает, и девушка пулей вбегает по лестнице, а спустя мгновения слышится глухой удар двери.
– Какая умная девочка, – отмечает вслух Николай, слегка улыбаясь.
– Не смей говорить что-то о ней, – мужчина сердито смотрит исподлобья, – мы ведём диалог о другом.
– Да, – малый босс с легкостью соглашается и продолжает, – Адели пару дней назад оборвала со мной связь, что не может не волновать. И я очень надеюсь, что она послушает хотя бы тебя. Ей всего-то надо прочитать это.
Николай достаёт из внутреннего кармана пиджака письмо и передаёт его Денису. Профессор колеблется несколько секунд и все же берет послание, заведомо соглашаясь на авантюру с помощью. Какой бы человек Аделина не была, а все же он испытывал к ней чувства большие, чем симпатия.
– Я не знаю всей обстановки, – продолжает тем временем Николай, – но постараюсь максимально подсобить тебе. Предполагаю, что она сейчас готовится к встрече с Алексеем, исход которой очень сложно предугадать.
– Мой отец и Аделина как-то связаны? – задаёт давно волнующий его вопрос Денис.
– Можно и так сказать. Изначально он был ее заданием, но сейчас наружу вылезла правда, что хранилась годами. Я не смог уберечь ее от этого, моя вина, однако сейчас остаётся действовать второпях, дабы избежать конфликта. Если он уже не произошёл, – мужчина вкидывает руку и смотрит на массивный циферблат платиновых часов. Почти девять. – Так ты согласен помочь?
Денис задумывается. С одной стороны, он хотел предотвратить, как сказал Николай, что-то ужасное, с другой – его совершенно не прельщала мысль, что предаётся участвовать в тёмных делах этого и так прогнившего мира. Эта была доселе неизвестная ему сторона, где кровь считали водой, жизни – разменной монетой, оружие – жизненно необходимой вещью, а деньги – лишь прикрытием своих зверств. Аделина была права, он совершенно другой, несвойственный этой стороне человек, который будет захлёбываться здесь ядовитым воздухом словно рыба на суше. Ему противна жестокость или агрессия, и рождён он был с острым чувством справедливости. Так стоило ли сейчас переступать через свои принципы, ради помощи, по сути, чужому ему человеку?
