Текст книги "Ангелы молчат (СИ)"

Автор книги: Николаос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

КИРА

Зомби тоже могут играть в баскетбол.

Я подскочила, не сразу сообразив, в каком я мире. Потом в полумраке вырисовались контуры тела, сопящего на кушетке – и это сопение уже напоминало стон. Жалюзи были очень плотные, и трудно было сориентироваться во времени суток.

– Джош! – позвала я тихонько. – Джош, проснись!

Он поднял голову.

– А? Что?

– Тебе снился кошмар?

– Угу… – Он приподнялся, протирая глаза тыльной стороной ладони. – Кошмар. Снилось, что я реву, как девчонка… и все вроде правильно, но мне так плохо… Что-то случилось?

– До меня дошло! Перри когда-то проговорился, что дочка Утора страдает ликантропией. Дочь Утора – лунатик!

– Имоджен?

– Нет, другая. Фокси.

– Ну и что? Она же умерла.

– А если нет? Я ее тела не видела. Так что она запросто может быть тем сфинксом, которого мы ищем. Рэйни сказал, что остается еще один, кроме меня и Фокси. Может, не кроме Фокси? Может, это она и есть?

Он прямо подскочил на своей лежанке.

– Но подожди – ты была ее лучшей подругой и не знала, что она лунатик?

– Если сфинкс, то могла и не знать. Это же не волки, превращения можно кое-как контролировать. Видел, как перекидывалась Беати? По щелчку.

– Ну ни фига себе озарение… Это надо обмыть.

Он вытащил из холодильника две банки пива. Джош обожает пиво, как я – кофе, а Перри – сигареты. Поскольку наши увлечения тоже не пахнут невинностью, запрещать мы ему ничего не можем. Я постоянно намекаю, что к тридцати он заимеет брюшко, но его гибкое мускулистое тело просто без слов надо мной насмехается. Что ж, мои пирожные с кремом имеют гораздо больший шанс отложиться в кое-каких местах. И разве меня это когда останавливало?

– Так что будем делать?

– Я думаю, стоит повидаться с Аттилой Утором. Выяснить, каким именно лунатиком была Фокси.

– И что ты ему скажешь? Мистер Утор, ваша дочь жива? Нельзя идти к Аттиле без доказательств.

Иногда Джош бывает пугающе рассудителен.

– А откуда их взять? Это же только догадки.

Джош соскользнул на пол, ругаясь в поисках своей футболки. Придавленная тяжкими думами о возможном воскрешении Фокси я все-таки не отказала себе полюбоваться его голым торсом. Он явно унаследовал самое лучшее – от мамы отсутствие волос на теле и слегка раскосые кошачьи глазищи, от папаши – смуглый оттенок кожи и точеные черты лица. Вот же повезет какой-нибудь засранке…

– Знаешь, – сказал он, выплывая из полумрака прямо передо мной, – в детстве мама часто рассказывала мне сказки про своего деда из деревни. Он был колдун и лихо умел вычислять своих врагов. И не только своих. Большие бабки рубил, к нему даже из города вечно приезжали какие-то тузы.

– Вот бы нам так – раз, костерчик разжег, заклинание сказал – и готово.

– Да никаких заклинаний там не надо было.

Я села на диване.

– Можно подумать, ты помнишь.

– И помню. Что там помнить? Он вызывал даппи, и тот сам приводил его прямо к дому врага.

– Что за даппи?

– Типа зомби. Или дух. Находишь могилу с именем жертвы и так далее. Очень просто. – Вдруг он скатился с кушетки и подошел ко мне. – А давай попробуем, а? Кладбище недалеко.

– Ты совсем сбрендил, Джош.

– Почему это? – Его глаза поблескивали от переизбытка энергии после сладкого сна, хоть и закончившегося кошмаром. – Что мы теряем?

И действительно. Сейчас мне отчего-то не казалась абсурдной эта идея. Вечером, когда умирает день, все немного другое на вкус, цвет и запах, предметы и слова будто слегка деформируются, совсем чуть-чуть, но образуют лазейку в другую реальность. Реальность, которая умрет с первыми лучами солнца.

– Только Перри не скажем, а то он нас на смех поднимет.

Ничего говорить и не пришлось – Перри спал мертвым сном прямо за столом. Нередко такое увидишь. Я убрала из его рук чашку кофе, поцеловала в висок и на цыпочках вернулась в кабинет.

– Что надо взять с собой?

– Бутылку рома и семена табака.

– Угу, ерунда… У меня в доме, знаешь ли, полным-полно рома и табака! Особенно в семенах.

– Ну ладно тебе. Думаю, коньяк подойдет. А семена… я знаю, где взять семена.

Джош задумчиво посмотрел на картину около двери. Крестьянские мотивы, не знаю, где Перри ее откопал, но она ему очень нравилась. Этакое миленькое мещанство в стиле кантри, выполненное из натуральных материалов.

– Не вздумай, он тебя убьет, – предупредила я.

– Да он не заметит. Не пугай, а то у меня рука дрожит.

Джош аккуратно поскреб загривок лошади ковбоя и высыпал семена в салфетку.

– Ты точно помнишь, что делать? Я слышала, с вуду шутки плохи.

– Это никакое не вуду.

– А что?

– А я знаю?

Отличный ответ для начинающих колдунов.

Кладбище располагалось недалеко от больницы, всего в нескольких кварталах. Было еще довольно светло.

– Какое имя нам искать?

– Наверное, Эва. Хотя это будет нелегко.

– Ничего подобного. – Джош указал на симпатичную плиту, утопающую в зеленой травке. – Ева подойдет? Вот Ева Хартман.

– Думаю, одна малина. Давай.

Джош достал из кармана салфетку с семенами и с загадочным видом высыпал их на могилу.

– Все.

– Все? А коньяк зачем?

– Ну надо же как-то загнать его назад, если мы никого не найдем. А то будет скитаться, народ пугать. Теперь садись и будем ждать.

Я уставилась на плиту.

– Подожди, Джош. Это что – сейчас отсюда вылезет труп?

– Не знаю.

– Я не хочу видеть оживший труп. Тут написано, что Ева Хартман умерла месяц назад. Представляешь, как она выглядит? И пахнет?

– Ну и что прикажешь делать?

– Да ладно… Он хоть мозги не ест? Не отвечай. Я слышать этого не хочу.

Мы еще несколько секунд усердно не спускали глаз с плиты.

– Джош!

– Ну.

– А зомби быстро бегают?

– Вряд ли. Они же все разваленные.

– Хорошо…

Я сидела и ругала себя на все лады. Кира Кастл, ты доктор с дипломом (ну почти), тебе двадцать восемь лет, что ты здесь делаешь? Перри умрет со смеху, если мы решимся ему рассказать. Нет, единственное, что он узнает – это мою догадку про Фокси. Магия для него настолько абстрактное понятие, что и говорить нечего. Удивительно, что он поверил мне насчет Клуба.

Наверное, просто были доказательства. А здесь их и близко нет.

Внезапно от поверхности газона отделилось голубоватое облачко. Оно зависло в воздухе и скаталось в матовый шарик.

Мы с Джошем вцепились друг в друга.

– Это твой даппи? – спросила я шепотом.

– Типа того…

– И что дальше?

– Понятия не имею.

Я чуть не взвыла и не дала ему по голове. Случай с Клубом должен был научить меня раз и навсегда не ввязываться в сомнительное колдовство. Но не научил.

Пока я об этом раздумывала, даппи принял форму вырезанной из зеркала человеческой фигурки размером с куклу Барби и неторопливо поплыл к выходу из кладбища.

Мы поплелись следом, едва успев вывести машину, чтобы не потерять его из виду.

– Послушай, Джош, – сказала я, когда мы проехали три квартала. – А если враг уехал в Мексику? Или Австралию? Он что, и туда поплывет?

– Мне было пять лет, Кира, я не спрашивал подробностей! – огрызнулся он. – Даппи исчезает с лучами солнца. Так что мы можем путешествовать только до рассвета.

Даппи вильнул в переулок. Оттуда открывался вид на улицу с несколькими домами-трейлерами. Чуть дальше вырисовались еще несколько других домов – полноценных и немаленьких. Типичных для пригорода.

Перед одним из них даппи остановился и вдруг рассыпался – с тихим звоном брызнул зеркальными осколками и исчез.

Я забеспокоилась.

– Куда он подевался?

– Вернулся в могилу. Мы пришли.

В доме светилось одно окно на первом этаже. Он был окружен железной оградой-частоколом, достаточно высоким, чтобы не влезть запросто, и достаточно острым, чтобы там и остаться.

– Ну и? Будем звать хозяев?

– Странный домишко. Может, даппи нас неверно понял?

– Даппи все всегда понимает верно и никогда не ошибается. Если бы это не была наша семейная тайна, люди бы вовсю им пользовались.

– Тогда давай.

Я подошла к ограде и тут же почувствовала что-то подозрительное. Кажется, кроме каменной ограды здесь была еще одна – виртуальная, горячая и пугающая, как электроток. Но мы же не собираемся в конце концов на нее карабкаться. Войдем как цивилизованные люди.

Я вдохнула и храбро нажала на звонок.

Раз пять.

На шестой дверь открылась, и я увидела силуэт женщины на пороге. Ей было лет сорок пять, насколько можно было рассмотреть. А вот ружье в ее руках мы отлично рассмотрели.

– Что вам надо? – спросила она.

– Извините, мы не могли бы поговорить?

Она вышла под свет фонаря. Голова ее была повязана платком, черты слишком резкие, чтобы быть красивыми. Но когда-то, пока на лице не появились складки, будто сделанные острым ножом, она наверное была красивой. А сейчас она была похожа на ведьму.

– Проваливайте отсюда, иначе останетесь без головы.

Мы переглянулись и последовали совету. Уже садясь в машину, я вдруг увидела, как зажглось окошко на втором этаже, но к нему никто не подошел.

– Ну и чего мы добились? – подал голос Джош, выруливая из этих невозможных переулков.

– Еще неизвестно. Мы узнаем, кто она и какое имеет отношение к Эве. Иначе репутация даппи будет изрядно подпорчена.

– Только бы она не оказалась просто врачом-стоматологом, которая неудачно вырвала Эве молочный зубик.

– Заткнись и подай-ка коньяк.

* * *

…Я подскочила, не сразу сообразив, в каком я мире. Потом в полумраке вырисовались контуры тела, сопящего на кушетке – и это сопение уже напоминало стон. Жалюзи были очень плотные, и трудно было сориентироваться во времени суток.

– Джош! – позвала я тихонько. – Джош, проснись!

Он поднял голову.

– А? Что?

– Тебе снился кошмар?

– Угу… – Он приподнялся, протирая глаза тыльной стороной ладони. – Кошмар. Снилось, что я реву, как девчонка… и мне так плохо… Что-то случилось?

Дежа вю…

– Просыпайся, поедем посмотрим на дом при свете дня.

– Какой еще день и какой еще дом?

– Не прикидывайся, тот самый дом, ради которого мы ночью по кладбищу шастали.

Джош слез с кушетки и потянулся в позе золотого сечения да Винчи. Ох-х и повезет же какой-нибудь засранке… Впрочем, я, кажется, об этом уже думала.

– Кира, ты случаем не пила? Какой ночью, если только вечер.

– Блин…

То было видение, теперь я и сама почувствовала. Все выглядело не так, ощущение реальности нашего с Джошем кладбищенского сафари постепенно таяло и превращалось в сон.

Кроме того, что я отлично помнила дом.

– Одевай-ка свое чудное тело в футболку, которая, кстати, валяется под столом, и едем. Мои видения пока не врали мне, как и твой даппи.

– Перри берем?… стой, а откуда ты знаешь про даппи?!

– Оттуда же, откуда знаю, что Перри спит.

Про футболку он не спросил. Наверное, это мелочь по сравнению с семейной колдовской тайной.

По дороге я рассказала Джошу свою догадку о Фокси Лютор. То, как он реагировал, примерно вписывалось в мое видение. Хотя я неплохо знаю Джоша и безо всяких там видений.

Мы быстро нашли дорогу, но подъехать я не смогла. И не мудрено. Дом обмотали желтой лентой, у входа стояли две полицейские машины.

Через порог осторожно тянули каталку с трупом, упакованным в черный брезентовый мешок. Довольно бесформенный мешок. Даже издалека я видела, что руки полицейских красные от крови.

Около дома собралась немаленькая толпа, в которую мы и затесались.

– Что случилось? – спросил Джош у какой-то припанкованной девчонки. Она покосилась на него и, видимо, оценив по высшему баллу, ответила:

– Странная была дама, живет здесь лет десять, а мы даже не знали, как ее зовут. Сказали, вроде, током стукнуло. Но я слышала, – она понизила голос, – ее растерзали и раскидали по всей гостиной. Полиция целый час собирала в мешок по углам. А почему вы спрашиваете? Вы ее знали?

– Да нет, просто ехали мимо…

Болтливые девчонки – Божий бич. Мы поспешили уехать, пока на нас не начали обращать внимание.

– Ну и облом, – сказал Джош. – Это могла быть Фокси?

– Не могла. Фокси сейчас было бы тридцать, а эта выглядела далеко за сорок. Я ее рассмотрела. Это не Фокси.

– Тогда не знаю. Тупик.

– А я знаю. Мы должны поговорить с Аттилой Утором. Ты, конечно, скажешь – у нас нет доказательств. Но мы не будем рассказывать про Фокси. Мы просто поспрашиваем о ней как о сфинксе.

– Какая ты умная, все ты знаешь, – нахмурился Джош, но я примирительно потрепала его за кончик косички. Они были так плотно приплетены к голове, что достать можно было только торчащий ананасный хвостик сзади.

– У меня было видение, забыл?

– Все равно уже ночь. Мы же не попремся к Аттиле ночью?

Иногда Джош бывает пугающе рассудителен. Впрочем, я, кажется, об этом уже думала.

Мы вошли в мой кабинет, но стол был пустым.

– Где доктор Мастертон? – спросила я у Мелиссы.

– Он уехал. Просил передать, что нашел зацепку.

– Надо же. Мы хотели сказать ему то же самое. Ладно, Джош, посидим здесь до утра, а там Перри вернется, и мы решим, что делать.

– А если не вернется?

– Тогда я поеду к Утору. Думаю, Перри хватит сообразительности позвонить, если задержится.

– У тебя же мобила сломалась.

– Вот зараза, точно… Стыдобище, нет времени заменить телефон! Ладно, поэксплуатируем твой пейджер.

– А я его потерял, – невозмутимо сообщил Джош, сделав лицо «брендан фрейзер» и попутно строя глазки Мелиссе. Но поскольку она была абсолютной лесбиянкой, имела жену-подружку и годовалую дочь Селесту, я за нее не особо переживала. А вот Джош заслуживал хорошего пинка.

* * *

ПЕРРИ

Лучше быть кем-то другим, чем вообще никем.

Том Рипли

Я и не заметил, как заснул. Когда проснулся, Кира и Джош исчезли в неизвестном направлении и даже ничего не сказали Мелиссе. Это могло значить одно – дело срочное. И не особо опасное, раз не растолкали меня.

Двух часов сна мне хватило с головой, и я собрался снова с головой уйти в дела. Кофе было достаточно, и я пошарил в ящике в поисках сигарет, но нашел только пустую пачку.

Но сигареты у меня есть всегда, это аксиома. Никто не делает столько запасов, только я и бурундуки. Сигареты натыканы везде – за картинами, между книгами, по карманам, откуда их потом с проклятиями извлекают в химчистке. Периодически уборщицы тайком опустошают мои заначки, но их от этого не убывает. Напоминает рог изобилия и съедает приличные деньги, как любая дурная привычка.

Я критически осмотрел вешалку, раздумывая, в каком кармане вернее всего найти пачку, потом сунул руку наобум. И тут я увидел нечто.

Нечто было курточкой Эвы, которую Лиз, видимо, забыла в моем кабинете. Случайно я зацепил ее, и на пол упала скомканная записка. Первым порывом было положить ее назад в карман, но сейчас были не те обстоятельства, чтобы культивировать этику.

Я развернул помятый клочок.

«Увидемся в магиле после девити».

Судя по орфографии и почерку писавший эту записку явно страдал дислексией. Буквы похожи на печатные – большие и неуклюжие. По первому впечатлению это напоминало угрозу типа «увидимся в аду», если бы не указание времени. Глупо как-то назначать время собственной смерти.

Я положил записку перед собой. Что значит – в могиле? На кладбище? Эве девять лет, и сомнительно, что она встречается с кем-то на кладбище, тем более ночью. Это могло значит одно – записку писали не ей.

А кому?

Черт, какой я идиот в самом деле. Адаму. Конечно, эта записка была для Адама, а Эва стащила ее и следила за братом до самого места встречи-нападения! Но при чем тут могила?

А почему бы не спросить? Не уверен, что Лиз будет в восторге, но иного выхода не вижу.

Я схватил куртку и быстрым шагом направился к выходу.

– Мелисса, я отлучусь.

– Что-нибудь передать доктору Кастл?

– Когда они вернутся, передайте, что я нашел зацепку.

Я никогда не бывал дома у Лиз Уоррен и еле-еле нашел – может быть, потому, что квартира была в одном из десятка абсолютно одинаковых домов на улице. Поднимаясь на лифте, я все думал, что сказать, ведь они наверняка давно уже спят. Сначала с трудом спровадил Лиз домой, уверив, что Эва в порядке и можно позволить себе поспать, а сам припираюсь среди ночи и бужу.

Но они не спали. Во всяком случае, Лиз. Она открыла мне, даже не спросив, кто это.

– Добрый вечер, миз Уоррен.

– Что-то с Эвой? – спросила она быстро.

– Нет, все в порядке. Просто у меня неотложное дело. Я понимаю, что Адам спит, но… Мне очень срочно нужно поговорить с ним.

Не накрашенной Лиз Уоррен выглядела старше. Учительская складка на лбу без очков была отчетливо видна и резка, под глазами – голубоватые тени. Но распущенные волосы уравновешивали картину, убирая несколько лет в противовес добавленным. Я никогда не видел Лиз с распущенными волосами раньше и чуть не сделал комплимент, вовремя спохватившись, насколько это неуместно сейчас.

– Это связано с Эвой? – только спросила она.

– Напрямую.

Она предложила мне сесть и отправилась в глубины квартиры за сыном. Не было ее довольно долго, видимо, Адам не очень хотел меня видеть. Нельзя сказать, что я его не понимаю.

Наконец он вышел, демонстративно заспанный, с расчесанными рукой волосами и моргающими глазами.

– Добрый вечер, доктор Мастертон…

– Здравствуй, Адам. Извини, что поднял, но у меня к тебе есть вопрос. Один-единственный.

Я достал из кармана записку. Весь ее текст мигом отразился у Адама на лице до последней корявой буквы – не нужен и детектор лжи. Я так и знал. Маленький негодяй лгал нам все это время.

– Скажи мне, Адам, кто написал эту записку?

Он не поднимал глаз, нервно сминая пальцами край футболки.

– Адам, если мы не узнаем, то никогда не поможем твоей сестре.

И тут Лиз сделала невероятную вещь. Я был на 99 и 9 уверен, что она начнет защищать сына или по крайней мере спросит, где доказательства, что записка принадлежит Адаму. Доказательств у меня как раз и не было, Эва могла подобрать записку где угодно. Но Лиз вдруг подскочила к Адаму и тряхнула его за плечи так сильно, что у него челюсти клацнули.

– Говори сейчас же, – приказала она тихим чеканным голосом, тем самым, который похуже, чем крик.

Адам сполз в кресло, словно из него вынули скелет, и съежился там.

– Откуда я знал, что Эва увяжется за мной?! Кто ее звал?! Она вечно сует свой нос не в свое дело!

– Не смей так говорить о сестре.

Твердым шагом Лиз сходила на кухню и принесла ему воды. Он глотнул ее с видимым трудом.

– Что значит «в могиле»? – спросил я.

– В «Разоренной могиле». Это клуб на…

– Я знаю, где этот клуб.

– Мы с ней там виделись, с той девчонкой. Она такая крутая… и такая сильная, что может монету пополам согнуть. Лунатик. Я слышал, что она лунатик. Я попросил ее сделать меня таким же. Меня достало, что все об меня ноги вытирают! – Его голос стал срываться. – А так я любому смогу шею свернуть. Ко мне никто не подойдет.

Лиз взирала на него с тихим ужасом в глазах.

– И что дальше?

– Она не хотела. Я ее не сильно заводил… Но я не отставал, и она назначила время… Она сказала – достаточно укусить… или поцарапать.

Адам всхлипнул и ушел лицом в ладони. Мы с Лиз переглянулись над его головой. Лиз была бледной, как свежая побелка.

– Кто она? – спросил я.

Он назвал имя.

Я оставил их наедине разбираться и спешно смылся. Адаму я не завидовал. Не то что не завидовал – мне немного было его жаль. Лиз – женщина малокомпромиссная, иногда чересчур, но сейчас – в самый раз.

А может, мне его не понять. Ростом и плечами Бог меня не обидел и даже чуть-чуть перегнул палку, так что в школе у меня не было проблем.

Поскольку Кира так и не удосужилась купить новый телефон, я возвращался в больницу на всех парах со своим открытием. Только упрощалось все или усложнялось, я еще не понял.

Лассе взял трубку только с третьего звонка.

– Перри?

С такой интуицией определитель номера просто ненужное барахло.

– Да. Тут у нас небольшие прояснения.

Он выслушал меня и сказал:

– Ничего себе небольшие прояснения. Теперь ваша девочка практически спасена. Но… это ведь только половина дела, не так ли? Извини, но мне почему-то кажется, что вы в этой истории завязаны глубже, чем говорите.

– Правильно кажется, – сказал я устало. Это, конечно, не моя тайна, но неспроста ведь Лассе этим так интересуется. В нашей войне лучше иметь его на своей стороне. – Давай увидимся.

– Я буду ждать тебя в клинике.

Когда я приехал, он уже был там. Я увидел на парковке его машину – серебристый кадиллак старой модели. Машины Киры не было.

Джош неприкаянно бродил по холлу и чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя Лассе смирно сидел под кабинетом и почти не подавал признаков жизни.

– Перри! – завопил Джош благим матом, как только я появился. – У нас офигенная версия!

– У вас офигенная версия? А у меня офигенная новость. Где Кира?

– Поехала к Аттиле Утору.

– Какого черта?!

– Проверить версию. А что?

– Что же это за версия, интересно, ради которой Кира спозаранку помчалась к Утору?

Джош рассказал, в самых ярких красках, включая видение Киры и охоту с зомби, или как его там.

– Идея ничего, не спорю, но моя новость лучше. Я знаю, кто напал на Эву.

Он уставился на меня круглыми глазами. Лассе подошел поближе.

– Как ты узнал?

Я сказал, как я узнал.

– Перри, блин, твоя фамилия случайно не Мейсон?! Я поверить не могу, что ответ был у нас под самым носом! Теперь мы сможем заявить в поли… черт, забыл. Но как теперь действовать?

– Вполне определенно. Мы поедем и навестим кое-кого.

Это было безрассудно и по-хорошему нужно было все обдумать, дождаться Киру. Но вместо этого мы оставили Мелиссе наши координаты и ушли. Иногда безрассудство приносит лавровые венки… а иногда и погребальные. Как получится.

Когда мы вышли из клиники, было еще темно, но до рассвета не больше получаса. Поскольку Лассе, похоже, не видел причин для беспокойства, потому и я сильно не переживал. Ему виднее.

Имоджен Утор висела, зацепившись ногами за низкую ветку дерева, и болтала руками в воздухе. Увидев нас, она ловко перевернулась и зашагала навстречу.

– Привет, малышка! – сказал я.

Она с серьезным видом поводила передо мной ладонью как аппаратом для поиска металлических предметов.

– Ангелы поют!

– Отличная новость.

Имоджен переместилась к Джошу, оповестив и его об ангельских песнях. Но когда дошла до Лассе, вдруг отдернула руку и посмотрела на меня так, будто вместо конфеты в ее руку положили раздавленного жука. Потом, не попрощавшись и даже не взяв мой доллар, отбежала подальше и стала сосредоточенно рассматривать ночную стоянку.

– О чем она говорила? – спросил Лассе.

Я нехотя пояснил:

– Имоджен считает, что ангелы поют, когда душе человека ничего не угрожает. Если угроза есть, то они замолкают, молчат. А если ей уже ничем не помочь…то ангелы плачут. Это значит, что душа погибла.

– Наверняка, бедняжка напоролась на истерику, – еле слышно пробормотал Джош.

Лассе задумчиво посмотрел вслед Имоджен. И хотя он ничего не сказал, она вдруг оглянулась с обескураженным выражением лица и перебежала через улицу.

– Нет, – ответил он неожиданно. – Просто некому там плакать…

Мы не сговариваясь направились к машине Лассе.

– Ты знаешь, куда ехать?

– Знаю. Мне кажется, Перри, ты обещал что-то мне рассказать, – напомнил Лассе, выезжая на дорогу.

Джош бросил на меня настороженный взгляд в отражении зеркала. Ему не особо нравилось, что Лассе здесь, с нами, и я плохо понимал, почему. Можно понять, за что он не переваривает Зака, но Лассе?..

– Слушаю тебя.

Я вздохнул и, сам себе не веря, выложил ему всю историю взаимоотношений Киры и Клуба. Ну, или почти всю – минус некоторые интимные подробности.

– Многое, конечно, прояснилось, – сказал он, когда я закончил, – но две половины истории никак не сходятся.

– А может, они и не связаны. Что такого в том, что сфинкс напал на девочку? Все знают, что эти твари без башни.

– Ну да, не связаны. А что там делала Без Имени? – Лассе посмотрел на меня, будто разъяснял простейшее квадратное уравнение. – Она – общее между этими двумя половинками, и пока мы не узнаем, что их объединяет, мы не поставим точку в этой истории.

– И зачем это нам? – подал голос Джош с заднего сиденья. – Какое нам дело до этой… безымянной? Самое главное мы ведь узнали.

– Ваш сфинкс как-то связан с Без Имени, ребенок, – сказал Лассе, почти не глядя на дорогу. – А Без Имени – очень неприятные существа, очень опасные и сложные. Если они возьмут кого-то под защиту, то можете в них не сомневаться. Вам никогда не достать крови этого сфинкса.

– Она что, сильнее тебя? – Джош заметно присмирел и тихонько поглядывал на Лассе с заднего сиденья.

– Без Имени ОЧЕНЬ сильны. Я не смогу сказать, пока ее не увижу, но может быть.

– Ты нам поможешь? – спросил я неуверенно.

– У меня к Без Имени есть несколько вопросов. Возможно, у меня хватит духу задать их. И возможно, пока я буду их решать, вы сможете решить свои. Хотя не уверен, что у нас будет шанс.

Это называется успокоил.

* * *