Текст книги "Времена испытаний"
Автор книги: Неонилла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
26
К сожалению, Афра не знала, что Тагнер быть только ранен. Организм феринян после определенных медицинских процедур, которые проходили все жители, а астронавты особенно, обладал повышенными способностями к восстановлению, так что там, где обычный человек не имел бы шансов, Тагнер выжил.
Раненого Тагнера доставили в дом сёгуна, где оставили под охраной на попечение Мэйсё и слуг. Иэясу ускакал в Эдо и Киото – он мотался между сёгунатом и императорским дворцом с каким-то поручениями.
Для жены сёгуна было горько видеть человека, к которому она сразу испытала душевную слабость, в таком состоянии, а ранение, тем не менее, оказалось тяжелым – Тагнер трое суток был без сознания.
Мэйсё ухаживала за ним, меняла повязки и накладывала целебные примочки и мази на раны, не переставая удивляться тому, как быстро затягиваются последние. На третьи сутки феринянин пришел в себя и открыл глаза.
Рядом сидела Мэйсё, а чуть позади нее стоил лекарь сёгуна, старый Ясуто.
– Ваш пленник поразительно быстро идет на поправку, – заметил лекарь. – Воистину нечеловеческая сила!
Японка сделала ему знак рукой, попросив удалиться.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она у Тагнера.
Астронавт кивнул, все еще чувствуя слабость:
– Спасибо, вроде бы жив. Что случилось?
Мэйсё всплеснула руками:
– Я так переживала за вашу жизнь!.. А случилось… Сёгун в ярости – вы же сделали так, что этот ваш корабль улетел. А он сильно на вас рассчитывал. Дело в том, что он хотел использовать ваши знания для того, чтобы помочь императорской стороне одолеть сёгунат – в нашей стране назревает открытая борьба между императором и сёгунатом. Сейчас он оказался в явной немилости у императора, и я не удивлюсь, зная натуру своего мужа, что он не переметнется на сторону сёгунов, так же как когда-то он стал тайно служить императору. Неужели вам трудно было поделиться своими знаниями? Если бы муж получил то, что хотел, он бы отпустил вас – тогда бы и я могла на него оказать влияние. А теперь…
Тагнер вздохнул:
– Поймите, Мэйсё, он бы и никто сейчас на вашей планете не смог бы воспользоваться моими знаниями. Дело даже не в том, что я не являюсь специалистом, чтобы сделать для сёгуна оружие или что-то подобное, не говоря уж о самом корабле. На всей Земле сегодня никто это не сделает, даже если бы у меня были бы все нужные знания. У вас нет необходимых технологий… Не понимаете, что это значит? Ну, в двух словах, сделать оружие, которым пользуемся мы или построить такой корабль – это намного сложнее, чем сделать ваши мечи и ружья. На всей Земле сегодня не вплавить такой металл, из которого сделана обшивка моего космолета, даже если бы я точно знал, как его выплавлять… Эх, вы не понимаете!
Мэйсё сокрушенно покачала головой:
– Не понимаю! Если вы знаете, как что-то сделать, вы всегда можете рассказать это кому-то другому.
– Господи, далеко не всегда! – горячо возразил Тагнер и поморщился от боли в боку. – Ну, представьте себе, что вы знаете, как сделать ваши ружья. И теперь представьте, что вам надо научить этому людей, которые жили тысячу лет тому назад. Получится у вас? Они не умели выплавлять такой металл, какой умеете плавить вы, не умели делать порох, и так далее. Возникает множество проблем, которые складываются в одно большое «невозможно». Ведь ружье делается не одним человеком, это сложный процесс, где участвует множество разных мастеров. Каждый со своими приемами. Это и называется «технология». А корабль не летает сам по себе – там есть устройство, которое двигает его, двигатель. Его производство – отдельный вопрос, ведь для изготовления корабля мало сделать его корпус, образно говоря, нужны паруса и весла. И нужные здесь «паруса» и «весла» на Земле сегодня не сделать – между моими технологиями и вашими тысяча лет!
Тагнер вздохнул и продолжал:
– Конечно, я мог бы дать сёгуну то оружие, которое есть на борту корабля, но у меня его не много. И так же как когда к вашим ружьям кончается порох, они становятся бесполезными, так же и тут: когда иссякнут заряды, от моего оружия толку не будет. Понимаете?..
– Кажется, теперь понимаю, – не слишком уверенно сказала японка. – Ладно, посмотрим, что будет делать сёгун. Умоляю вас, не гневите его – лучше верните свой корабль и хоть как-то удовлетворите его ожидания, а то можете поплатиться головой. А мне будет очень горько видеть вас обезглавленного.
Мэйсё поклонилась и ушла, а Тагнером снова занялся лекарь.
Ясуто осмотрел его, цокая языком и приговаривая:
– Ваши раны от пуль, почти затянулись, и это за три дня! За всю свою жизнь я впервые наблюдаю такое чудо! У вас, чужеземец, очень здоровое и крепкое тело. Вы будете жить очень долго.
– Долго – это сколько? – невольно улыбнулся Тагнер.
– Может, сто лет проживете, если сёгун ранее вам не отрубит голову…
– Да, все может быть, – пробормотал феринянин, – так и не поживешь столько, сколько отмеряно…
Лекарь удалился, оставив Тагнера. Лежа на постели, он остался наедине со своими мыслями о любимой Ангеле и о том, в каком положении оказались он и бедняжка Афра.
Так прошло еще три дня, сёгун пока не возвращался, а Тагнер почувствовал себя почти совершенно здоровым. Если бы он знал, где браслет, то обязательно попытался бежать, но заняться поисками устройства дистанционного управления кораблем, отправленным им на спутник Земли, не позволяла постоянная сонливость, и феринянин понял, что ему специально подмешивают какое-то сонное зелье в еду.
Он так и спросил об этом жену сёгуна. Мэйсё посмотрела на него, хлопая узкими глазками, а потом примирительно улыбнулась.
– Да, мой господин, – сказала она, – для вашего же блага. Сёгун приказал не спускать с вас глаз. Солдатам отдан приказ убить вас, если вы попытаетесь бежать, а я не хочу, чтобы вы снова пострадали. Второй раз даже при ваших чудесных исцеляющих силах вы можете и не выжить. А я буду сильно опечалена, если такое случится…
Последние слова она сказала с таким чувством, что до Тагнера, наконец, дошло, что японка к нему неравнодушна. Он благодарно протянул руку.
Мэйсё мягко вложила свою узкую ладошку в его, и Тагнер медленно поднес ее к губам и поцеловал.
– Благодарю вас, моя госпожа!
Жена сёгуна улыбнулась и ушла, но перед тем, как скрыться за раздвижной дверью, бросила на пленника-гостя долгой взгляд.
Глубокой ночью феринянин почувствовал, что его кто-то касается его тела. Не успел он открыть глаза и проронить слово, как нежная, но уверенная женская рука прикрыла ему рот и скользнула по груди, опускаясь все ниже.
– Не беспокойтесь, любовь моя, это я, Мэйсё…
В полумраке ее обнаженное тело казалось видением, возникшем из тьмы. Грудь женщины часто вздымалась – было видно, что она вся горит от страсти и предвкушения близости. Дрожащими губами она поцеловала лоб, глаза и впилась в губы, но почти тут же тихо вскрикнула:
– Боже мой! Да вы как лед! Неужели мои ласки вас ничуть не трогают? Не гоните меня – я хочу вас, чужеземец. Это не похоже на все чувства, которые я испытывала, а у нас с мужем по договоренности довольно свободные отношения… Это что-то большее, даже не могу найти нужных слов. Не гоните меня, позвольте уснуть в ваших объятиях.
Она легла рядом и крепко прижалась к нему. Где-то раздавался стрекот сверчка, мягко светила Луна через оконные проемы. Аромат ее тела, ласки пробудили в Тагнере нежные чувства. Он ласково обнял ее, осторожно, будто держа в руках цветок, боясь помять хрупкую красоту.
– Мэйсё, я хочу быть с вами откровенен. Вы правильно заметили, сказав, что я как лед…
– Вы не человек? – удивилась японка.
– Нет-нет, я – человек, но…
– Тогда я согрею вас своей любовью, – быстро прошептала она, снова ища губами его губы.
Тагнер вздохнул:
– Боюсь, я не растаю. Превратилась в лед моя душа тогда, когда я потерял единственную и вечную любовь – мою Ангелу. Я верен ей душой, и нет разницы, сколько мне жить. Моя душа и тело не просят взамен другую. Она погибла, оставив меня в этом мире, и встретимся с ней мы только в мире ином, у Господа Бога. Единственная моя мечта – исполнить ее последнее желание, – и он рассказал ей историю своей жизненной драмы.
Мэйсё слушала, как завороженная.
– Невероятно, что она могла полюбить другого! – прошептала она. – Неужели тот человек был достоин ее? Но вы живы, я не позволю вам убить себя ради той любви. Это же мучительно: каждую секунду думать о ней, мечтать ее воскресить, зная, что это невозможно. Если вы исполните ее последнее желание, для вас жизнь потеряет всякий смысл? Нет, я вас никуда не пущу! Ведь не иметь близких отношений с женщинами еще и вредно для здоровья. И я сама пришла к вам – возьмите меня!
– Простите, моя госпожа, но я хочу сохранить верность своей единственной любви. Я не могу предать ее память.
Мэйсё еще теснее прижалась к нему:
– От жизни убежать невозможно. У природы есть свои законы, по этим законам живут все – даже птицы, животные. А вы разумный человек. Может, вам по душе мужчины? Мне горько будет это сознавать, но ради вашей радости я приведу вам мальчика…
– Боже, что за гадости вы говорите! А только что назвали меня разумным человеком.
– Тогда там у вас, на звездах, наверное, по-другому делаются дети?
Тагнер усмехнулся, но совершенно не весело:
– Все так же, но только по любви. Любовь к женщине, как и любовь к ближнему – высшая ценность, которую нельзя разменять или променять на что-то иное. Любовь это чудо Господне. Это, прежде всего, и доказывает, что человек создан по подобию Бога. Господь хотел открыть людям глаза на это, указав на Христа: вот он, сын мой, возлюбите друг друга и уверуйте в него – и вы станете совершенны…
– Разве такое возможно?.. – спросила Мэйсё.
– Да! – уверенно ответил астронавт.
Японка вздохнула:
– Вероятно, это возможно у вас, среди звезд. На нашей грешной земле все иначе… Но, в любом случае, я прошу вас быть осторожнее с моим мужем. Когда он вернется, он снова потребует вас рассказывать о тех возможностях, которыми вы обладаете, Ваш браслет у него. Он будет пытаться заставить вернуть ваш корабль и научить делать оружие, которым вы обладаете.
Тагнер горько воздохнул:
– Я смогу только повторить ему то же, что сказал вам: ничего не выйдет, даже если бы я знал, как делать это оружие.
– Он применит к вам пытки! Поэтому, прошу вас, не перечьте ему сразу, Сделайте вид, что соглашаетесь, а я придумаю выход. Я кое-что знаю, что моему мужу сильно не понравится, и уже приняла меры.
– О чем вы, моя госпожа? – удивился Тагнер, но Мэйсё не стала ничего более говорить, и уже через минуту Тагнер услышал ее тихое и ровное дыхание.
Тагнеру хотелось расспросить, что она имела в виду, но Мэйсё уснула так сладко, что он не посмел ее разбудить. Через какое-то время заснул и он.
Тагнер увидел сон. Будто стоял он на самой высокой горе и смотрел вслед уходящей вдаль Афре. Потом громко, громко закричал: «Прости меня, Афра, я не смог тебя защитить. Не уходи, вернись назад!..»
Тагнер проснулся от своего голоса. Мэйсё уже исчезла, он не мог понять смысла сна, но приход японки явно не был сном, это он помнил отчетливо.
Впереди была неизвестность ожидания.
27
Через два дня вернулся Иэясу. Немало подивившись выздоровлению Тагнера, он тут же вызвал его и потребовал начать рассказывать о секретах, имевшихся у феринянина.
Астронавт повторил ту же «лекцию», что он уже читал супруге сёгуна, но, естественно, безрезультатно – Иэясу это не убедило.
– Лучше расскажи, из какой страны ты появился? Англичанин? Ты похож на них. Хотя, конечно, я не могу поверить, что даже англичане смогли построить твою «ракушку». Но если ты действительно оттуда, – японский князек указал пальцем вверх, – то я тебя не убью. Ты вернешь свой этот, как его, космолет. Поможешь мне построить такой же, сделать оружие – у тебя же там наверняка есть оружие. Я стану императором, а мы, японцы, будем обладать всем миром, всеми богатствами!.. Можешь не бояться, – засмеялся он, – на ваше богатство мы не посягнем.
Тагнер сокрушенно покачал головой:
– Я уже объяснил вам, что ничего не получится, даже если я вам нарисую подробные чертежи. Гордыня и невежество – одни из самых страшных грехов! Сотни лет пройдут, а ваши люди не смогут построить такой же корабль!
– Когда я стану императором, мы все сможем, мы покорим всю вашу паршивую Вселенную!
Несмотря на общий трагизм своего положения, Тагнер расхохотался.
– Гордыня и невежество лишают человека разума и способности правильно оценивать свои силы. А для покорения Вселенной не нужна жестокость – нужны знания, любовь и Божье чудо. Без этого вы бессильны что-либо построить.
– Построю, щенок, и знаешь как? С твоей помощью! Ты сам будешь строить этот корабль. Составишь чертежи, а все, что надо, я достану, хоть из-под земли, – заявил сёгун, сжимая кулаки.
Тагнер развел руками:
– Я уже сказал вам – ничего не выйдет.
– Выйдет или нет – посмотрим, твое дело рисовать чертежи и рассказывать, что и как. А для начала верни свой корабль сюда!
Для вида, чтобы потянуть время Тагнер и готов был бы порисовать какие-нибудь «чертежи», но возвращать корабль он не собирался. Иэясу достаточно хитер, и после первого прокола вряд ли даст пленнику хоть малейший шанс. Чем дольше корабль остается вне его досягаемости, тем лучше, и феринянин ответил на этот приказ категорическим отказом.
– Ах, так? – вскипел Иэясу и распорядился: – Отвести в пыточную! Пусть палач пытает его. Бить до потери сознания, пытать всеми возможными способами – может, это сделает его сговорчивее. Только смотрите, не убейте его насмерть, идиоты!
Палач положил калиться на огонь железные спицы, а пока принялся хлестать пленника плетью. Тагнер впервые испытал насилие – палач наносил ему ужасные удары, оставляя кровавые следы на всем теле. Истерзанный и залитый кровью, Тагнер начал слабеть, а затем и вовсе потерял сознание от боли.
Его окатили холодной водой, приводя в чувство.
– Скажи, чужеземец, согласен ли ты рассказать сёгуну то, что он желает? А то ведь я вынужден буду втыкать в тебя раскаленные спицы, – сказал ему палач с ухмылкой. – Я этого не хочу – но приказ моего господина для меня закон!..
– Что ты с ним болтаешь? – вступил в разговор его напарник. – Давай спицы, я сам разделаюсь с ним, а то господин придет и с нас шкуру спустит, что не смогли развязать язык этому чужестранцу.
– Твоя правда, – кивнул палач и вонзил раскаленную спицу в бедро Тагнеру, отчего тот дико закричал на всю округу.
За первой последовала вторая спица, а затем и третья, после чего, захлебывающийся воплями Тагнер снова потерял сознание.
– Снова потерял сознание, – с неудовольствием констатировал палач и распорядился: – Откуда у него столько терпения? Сказал бы, сволочь, и нас бы не мучил. Не сможем разговорить его – от хозяина крепко достанется…
Его помощник с сомнением посмотрел на обвисшего в цепях Тагнера.
– Не факт, что сможем разговорить. В основном-то мы кем занимаемся? Крестьянами паршивыми, а это явно воин. Он не скажет ни слова, а если переусердствуем, то богу душу отдаст. За что мы сами голов лишимся. Так что давай поаккуратнее с ним, не так резво…
Они продолжили. Вопли Тагнера оглашали все вокруг, затем наступала тишина, когда пленник терял сознание. Его приводили в чувство, и допрос продолжался до вечера. Несколько раз в пыточную заходил сёгун и, узнавая, что пленник по-прежнему молчит, бросал изничтожающие взгляды на палачей.
Вечером сделали перерыв до утра, а с восходом солнца процесс возобновился, но примерно к полудню Тагнеру стало настолько плохо, что одна холодная вода не помогала приводить его в сознание. Кусая от досады губы, сёгун решил дать пленнику передохнуть пару дней.
У Тагнера наступила передышка, во время которой он валялся в пыточной на подстилке и глухо стонал. Лекарь Ясуто менял повязки и сокрушенно цокал языком. Однажды заглянула Мэйсё и выбежала, подавляя рыдания.
На третий день сёгун хотел продолжить процесс дознания, но неожиданно прибежал один из его солдат и доложил, что приближается посланник императора.
– Что!? – Иэясу словно громом поразило. – Только этого не хватало! Голову оторву, если узнаю, что кто-то проболтался… Пленника не показывать, а про меня скажете, что срочно, еще вчера, уехал в Эдо.
Иэясу кинулся к тайному ходу из поместья, но там его встретила охрана императора.
– Куда это вы собрались, любезный? – приветствовал его начальник имперского стражи Сидзе.
Сёгуна взяли под руки и привели в его же дом, где поставили на колени перед Токимото, советником императора и отцом Мэйсё.
Выяснилось, что Иэясу вел двойную игру: якобы сотрудничая с императором в его делах против сёгуната, на самом деле докладывал в сёгунат о всех намерениях первого. Про Тагнера, как выяснилось, он не сообщил никому – ни людям императора, ни представителям главного собрания феодалов Японии. Император уже имел некоторое подозрение в двурушничестве сёгуна, но последний донос на него поступил от Мэйсё, которая представила своему отцу неопровержимые доказательства предательства мужа, выкрав нежные бумаги.
Токимото выслушал сбивчивую болтовню сёгуна, и махнул рукой:
– Собака! Ты предал мой доверие к тебе. Более того, ты предал императора! Думаю, ты знаешь, что делать, чтобы до конца не опозорить честь самурая!
Ползая на коленях перед советником, Иэясу молил о пощаде – совершать харакири ему не хотелось.
– Жалкий пес, – презрительно молвил Токимото, – если у тебя не хватает духу, то я помогу тебе: сниму твою поганую голову с плеч!
С этими словами он вынул меч. Предатель распластался на полу и, пытаясь спасти свою шкуру, стал рассказывать о Тагнере. Советник императора слушал с большим недоверием.
– Дочь моя, – спросил он Мэйсё, – ты можешь подтвердить это?
Молодая японка поклонилась:
– Только со слов самого чужестранца. Не знаю, со звезд ли он. Он, конечно, отличается внешне от нас, но вполне может сойти за европейца, а не жителя звезд.
– Что ты болтаешь, женщина! – завопил Иэясу. – Не слушайте ее, мой господин! Она выгораживает его, она в него влюбилась…
– Какая ерунда! – фыркнула Мэйсё, и отвернулась.
– …И потом она не видела его летающей корабль, а я видел! – торопливо продолжал сёгун. – Корабль, который становится невидимым, и управляется вот этим браслетом…
Иэясу судорожно достал браслет Тагнера и протянул его Токимото.
Советник заинтересованно взял устройство и некоторое время разглядывал его, не убирая меч, о лезвие которого попробовал поцарапать пульт дистанционного управления.
– Да, эта вещица сделана явно не у нас, и даже англичанам не под силу изготовить такое – сталь не оставляет на ней царапин!
– Воистину, я говорю вам правду, мой господин, – снова затараторил Иэясу. – Вы можете использовать этого чужака на благо императора, так как если заставить его все рассказать, то мы сами могли бы строить такие корабли…
– Ты думаешь? – спросил Токимото сёгуна.
– Уверен, мой господин, уверен! – Иэясу заискивающе посмотрел на советника снизу вверх.
– А что он тебе успел рассказать? – поинтересовался Токимото.
– Ничего, он только показал корабль, но хотел сбежать, и мои солдаты его подстрелили. Мы его вылечили – раны у него заживают в десять раз быстрее, чем у обычного человека – и после я приказал его пытать, но он пока молчит, – посетовал Иэясу, косясь на обнаженный меч, который советник продолжал держать в руке.
Токимото задумался, стоя над сёгуном. Наконец, он сказал:
– Ладно, думаю, если все так, как ты говоришь, мы найдем способ узнать от чужестранца то, что нам нужно. А где его летучий корабль?
Иэясу объяснил, что Тагнер сделал так, что корабль улетел.
– Это плохо, – посетовал советник, словно разговаривая сам с собой, – но если корабль был, а вот этой штукой, – он потряс браслетом, который держал в левой руке, – этим кораблем можно управлять на расстоянии, то чужак его вернет, мы заставим его это сделать. Ну а ты, – он повернулся к Иэясу, – тебе в данном случае я не имею оснований не верить, хотя ты и предал нас. Но ты молодец, что не дал чужаку сбежать.
– Я готов служить императору, мой господин! – осмелев, отчеканил сёгун, думая, что тучи над его головой начали рассеиваться.
Токимото с сожалением посмотрел на Иэясу.
– Нет, пес, в твоей службе император более не нуждается. А для Мэйсё я постараюсь найти более достойного мужа.
– Но, мой господин… – начал сёгун, поднимая голову.
– Ты нам более не нужен! – отчеканил Токимото и резко махнул мечом.
Обезглавленное тело Иэясу мгновение стояло на коленях, а затем завалилось на бок, заливая пол кровью.
– Убрать! – коротко бросил советник слугам.
Токимото осмотрел Тагнера, нашел, что раны сейчас не позволят транспортировать феринянина в Киото, да и лучше будет, по мнению советника, если чужак останется пока в стороне от большого количества глаз. Он поручил раненого заботам Мэйсё, очень этим обрадованной, вокруг поместья выставили охрану, и Токимото отбыл, пообещав вернуться через десять дней. С собой советник забрал и браслет Тагнера.
