Текст книги "Времена испытаний"
Автор книги: Неонилла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
46
Халиф сдержал свое слово, и вот наступил момент, когда измученная горем Афра стояла над телом Камрина. Его молодое красивое лицо казалось спокойным, будто он не висел три дня на кресте, а спал и был готов вот-вот проснуться. Тело совершенно не было тронуто признаками разложения.
Афра поцеловала любимого и поправила волосы. Уже совсем рассвело, и солнце начинало нагревать влажный приморский воздух. Воины халифа стояли в стороне, выжидая, когда Афра закончит церемонию прощания. Им было приказано охранять принцессу, будущую жену халифа.
Издалека вдруг послышался громкий голос торговца прохладительными напитками. Здесь неподалеку проходило шоссе, по которому люди из окрестных городков и сел ездили на главную ярмарку Стамбула. Сейчас машин на дороге было не много, а со стороны моря показался автоматический грузовичок, расписанный арабскими письменами, рекламировавшими холодную вода, лимонад и безалкогольное пиво – правители халифата, строго следили за тем, чтобы в стране не продавали алкоголь, хотя сами в своих дворцах и апартаментах испокон веков практиковали возлияния.
– Лимонад, холодный алычовый лимонад! – кричал торговец.
Начальник охранников посмотрел на быстро карабкающееся по небу солнце и позвал продавца воды:
– Эй, правоверный, поднимайся сюда!.. Сегодня парит, как никогда. Сколько нам тут еще торчать, не известно, так хоть вкусного лимонада попьем.
Грузовичок на мягких резиновых гусеницах, ведомый длиннобородым человеком, вскарабкался на холм. Торговец взял изотермический ящик и обносил солдат холодным лимонадом. Предложил он и Афре баночку, но та отрицательно покачала головой, отрешенно глядя куда-то мимо в пространство: она уже понимала, что бежать с телом Камрина у нее никак не получится.
– Эй, оборванец! – прикрикнул на торговца начальник стражи. – Как ты смеешь с ней говорить? Это жена халифа, не протягивай к ней лапы! – Он грубо толкнул мужчину и немного удивился: – Ох ты, крепко на ногах стоишь! Такой здоровый, а ума Аллах не дал. Ладно, проваливай отсюда поскорее.
– Расплатиться бы за лимонад, господин, – попросил торговец.
– Чего?! – захохотал охранник. – Скажи своему хозяину, что лимонад и воду у тебя конфисковали воины халифа. Аллах ему зачтет это на небесах!
Торговец, испуганно кланяясь, вскарабкался в кабину грузовичка, и через минуту его мотор затих где-то за холмом.
Открыв банки, солдаты вволю пили, кряхтя и утирая обильно проступавший пот.
Отчаяние охватило Афру: стоя на коленях, она склонилась перед телом любимого и горько заплакала. В ее памяти всплыли воспоминания детства и юности с Камрином на дорогой сердцу земле.
Сколько времени она провела, словно в полузабытьи, Афра сказать не могла, но неожиданно она услышала, что ее кто-то окликнул по имени. Она обернулась и снова увидела бородатого торговца лимонадом.
– Что вы делаете здесь? Они увидят вас и отрубят голову, это им ничего не стоит – у вас ведь уже забрали ваш товар, не заплатив. Вот, возьмите сапфир, и уходите скорее! – она попыталась оторвать камень со своего одеяния, но сильная и уверенная рука остановила ее.
– Камни нам еще понадобятся, пусть пока побудут у вас… – сказал торговец, подмигивая ей.
Афра вгляделась в густую бороду.
– Афиноген! – радостно воскликнула она и только тут увидела, что все солдаты халифа, расположились в отдалении на земле в позах, свидетельствующих, как минимум, о глубоком сне, если не хуже.
– Раз не узнала, значит, хорошо замаскировался, – сказал Афиноген, забирая у одного из солдат автомат и сумку с магазинами.
– Как тебе удалось все это сделать? – воскликнула Афра. – Как ты догадался?..
Афиноген усмехнулся в свою фальшивую бороду:
– Догадаться было не трудно – ты бы наверняка постаралась уговорить халифа позволить тебе похоронить Камрина. И, если бы тебе это удалось, ты оказалось бы здесь, возле креста. Конечно, я не был уверен, что получится все именно так, но – получилось все, как по нотам.
– Но как?.. – начала Афра.
– Я усыпил солдат? – закончил за нее Афиноген. – Девочка моя, я же все-таки бывший военный разведчик. Твой перстень стоит хороших денег, на них я купил и этот грузовик, и все, что надо – яд, лимонад, и даже оружие, – он отогнул полу халата и показал здоровый разрядник, заткнутый за пояс. Если бы они не стали пить, я бы их просто перестрелял, а оружие это практически бесшумное. Ладно, поговорим обстоятельно после, сейчас надо делать ноги, у нас в запасе не более пары часов, пока тебя хватятся.
Афиноген, кряхтя, погрузил тело Камрина в холодильник грузовичка, и они поспешили в условленное место, где Афру обещал ждать контрабандист Миша на своей подводной лодке.
– Видимо, Бог на нашей стороне, девочка, – громко сказал Миша, закрывая люк и давая команду на погружение. – Я за вас очень переживал, но, слава Богу, все обошлось. Ну что, как настроение? Вижу, не очень – сочувствую, но таки вы хоть живы, и это уже большая удача, поверьте бывалому моряку. Мне звонил Бэн, он договорился о некоторой смене маршрута – на всякий случай, береженого бог бережет. В Ростов не пойдет, пойдем в Одессу. Старина Бэн зафрахтовал там для вас небольшой частный стратопланчик – через два часа будете в Петропавловске-Камчатском, а там и до Аляски – рукой подать.
Субмарина, урча стравливаемым из балластных цистерн воздухом, быстро зарывалась в сероводородную глубину Черного моря. Всплыла она уже только в Одесских лиманах.
47
Предосторожности Бэна оказались не напрасными. Едва они погрузились, радистом принял массу сообщений, что Великим халифом развернута беспрецедентная охота. Пользуясь продажностью российских и украинских чиновников, агенты Мохаммада чуть ли не в открытую шерстили все морские и аэропорты Черного моря за границами «империи Ислама» на пути возможного следования «двух преступников с телом мужчины». За поимку было обещано огромное вознаграждение, так что договоренность Бэна с частным стратопланом была чрезвычайно мудрым ходом. Более того, чтобы все прошло гладко, Бэн сам прилетел в Одессу.
Сейчас капитан стратоплана, тоже уже пожилой дядька, включив автопилот, и они с Бэном закурили трубки.
– Надо же, все срослось – покачал головой Бэн, глядя как в блистере воздушного судна косо вниз убегали облака. – Скажу честно: не сильно я надеялся.
Он шумно втянул дым и, взглянув мимо плеча сидевшей напротив Афры, вдруг чуть не выронил трубку. Лицо его побагровело, глаза широко открылись, он чуть не задохнулся от дыма и закашлялся.
– Чур меня, чур! – в страхе пробормотал Бен, перекрестив воздух перед собой: тело Камрина, лежавшее в изотермическом мешке на боковых сидениях, вдруг зашевелилось.
Афра оглянулась, вскрикнула и лишилась чувств. Афиноген, который сжимал зубы, чтобы тоже не закричать, осторожно посадил ее в кресло и сам плюхнулся рядом, вцепившись в подлокотники и силясь понять, не видение ли у него.
– Этак не мы его, а он нас раньше похоронит, – проговорил он, вытаращив глаза.
Капитан стратоплана попятился в кабину пилота, готовый в любой момент захлопнуть дверь с той стороны.
В целом, безусловно, зрелище было не для слабонервных: изотермический мешок лопнул изнутри, разрываемый сильными пальцами, и Камрин поднялся с носилок, шатаясь в разные стороны и обхватив голову руками. Морщась, словно от страшной боли, он спросил осиплым голосом:
– Где это я? – и с этими словами рухнул на пол.
Капитан Бен, первым придя в себя, с опаской подошел к телу Камрина и потрогал его, убеждаясь в реальности случившегося. Потом он осмотрел его запястья – распятие оставило там сквозные раны от вбитых костылей.
– Эй, вы все! Идите хоть раз посмотреть на Божье чудо в этом паршивом мире! – крикнул он и позвал – Камрин, сынок, ты меня слышишь?
Камрин с трудом поднял тяжелые веки и снова закрыл, оставаясь неподвижным.
– Давайте уложим его, – скомандовал Бэн и осенил себя крестным знамением. – Слава тебе, Господи! Не знаю, чудо ли это перед новым пришествием Спасителя или же просто организм у парня такой здоровый, но – слава тебе Господи еще раз! В любом случае, надо любить сына Бога, а в его лице и всех людей, надеяться и ждать…
Они с Афиногенм и капитаном стратоплана снова уложили Камрина на носилки, накрыли одеялом, с благоговением глядя на него. Кивнул на лежавшую без сознания Афру, Бэн сказал:
– Эти двое – чудо сами по себе. Храни их Господь!
Афиноген с сомнением покачал головой, только-только приходя в себя:
– Но ведь с того света никто не возвращается, дружище.
– А вот он как-то вернулся, – Бэн подмигнул ему, кивнув на Камрина. – И это хорошо!
Он вытащил из-за пазухи объемистую фляжку:
– Ну, во славу Господа, и для снятия стресса!
Во фляжке оказалось хорошее, выдержанное виски. Они выпили и Афиноген, желая удостовериться, что все случившееся не сон, достал небольшое зеркальце, протер его и поднес к ноздрям Камрина. Стекло запотело.
– Вот неверующий Фома! – крякнул Бэн. – Дышит он, дышит! Дай бог, вытащим парня, скоро уж на месте будем. Давайте-ка еще по одной за такую радость!
Афра пришла в себя и, видя капитана и Афиногена в веселом расположении духа, первую секунду не поняла, в своем ли они уме.
– Зря не сердись, богиня любви! Я скажу то, отчего ты будешь на седьмом небе. Понимаешь, Афра, мой друг воскрес! Этому чуду поверить трудно, но это факт. Все видели собственными глазами. Мы его уложили в постель. Сейчас ему нужны силы. – Афиноген с нежностью обнял ее. – Надеюсь, за эту весть я получу от тебя поцелуй, конечно, по-братски, а то твой медведь заломает меня.
Бедная Афра! Весть о возвращении любимого к жизни привела ее в странное чувство. Она молча стояла, словно прикованная к месту, смотрела широко открытыми глазами на то на Афиногена, то на капитана Бэна и по щекам ее неудержимо катились слезы.
– Что ты, Афра! Он жив, можешь посмотреть на него, потрогать и удостовериться. Видимо, Богу не хочется уничтожать корни христосцев, от вас пойдут потомки, вы возродите свой народ!
– Боже мой… Слава тебе, Отец на небесах! – наконец проговорила она и бросилась к Камрину.
– А поцелуй? – крикнул вслед Афиноген, усмехаясь.
48
Только к утру, уже в Петропавловске, уже на экранолете Бэна, Камрин очнулся от глубокого сна.
– Камрин, любовь моя!.. – Афра положила руки ему на грудь, с нежностью глядя в глаза. – Ну, проснулся же, вижу, что проснулся. Помнишь, что с тобой случилось после разговора с Мохаммадом?
– Меня-то помнишь, друга своего? – насмешливо спросил Афиноген на упорное молчание Камрина.
– Что заладил – помнишь, помнишь!.. Конечно, помню. Не вышел же из разума после собственного удивления, – спокойно ответил Камрин. – Афра, Боже мой, это невозможно! Неужели это ты, откуда? Афра! – Камрин крепко прижал ее к груди.
Афра не смогла сдержать боль, накопившуюся за все века на этой земле. Она понимала любимого и страдала вместе с ним. Это была ни с чем не сравнимая тоска по родному дому – ведь все это время они жили надеждой и верой вернуться на свою планету, встать на колени и, поцеловав родную землю, сказать:
– Здравствуй мать – земля моя, здравствуй небо – отец мой: мы вернулись к вам!
Афиноген с капитаном хотели отойти и не мешать встрече, но Камрин их остановил.
– Не уходите, друзья, – попросил он. – Афиноген, я хочу, чтобы мою радость разделили со мной и вы тоже. Вы уже знакомы с Афрой? Не уходи, отец, если вы здесь, значит, друг моих друзей. Я хотел бы знать, что произошло?
– Я капитан Бен, владелец этого экранолета, – и большим пальцем старик провел по седым усам. – Сынок, мы рады твоему воскресению. Через тебя мы поняли, безбожники, что надо молиться Отцу небесному. Он есть, и был, и будет. Теперь я уверен: Божье чудо это не сказка, оно есть. Но ты нас так напугал, что я даже… – и он начал рассказывать о случившемся, слегка приукрашивая сюжет.
– Ну, ладно, – сказал Афиноген, когда старый моряк закончил свой рассказ. – Вам есть о чем поговорить, пока мы будем накрывать на стол – в честь тебя, друг! Но сначала богиня любви должна сдержать свое обещание…
– Богиня любви… – задумчиво повторил Камрин. – Боже мой, Афра! Неужели все эти годы мы были рядом, и я, дурак, не мог найти тебя?..
– Не вини себя, Камрин, без меня хватило тебе горя. Твоя душа, разум были наполнены болью народа – и нашего народа, и народа земного. И у тебя была боль от утраты любимой. Но ты выжил, ты жил, как мог, помогал здешним людям, пытался открыть им глаза через любовь. Когда я услышала о Безумном ангеле, на душе вдруг стало тоскливо, и я подумала о тебе. Любовь не гаснет. Она может веками или годами молчать, но когда любящая душа встретит любимого, угли возгораются и пылают огнем. И мне очень жаль, поверь, что так случилось с Ангелой. Я не хотела, чтобы твое счастье превратилось в несчастье – об Ангеле я все знаю.
– Знаешь?! – удивился Камрин.
– Да, мне Тагнер говорил.
– Тагнер? – удивился Камрин, хватаясь за голову. – Выходит, мои близкие люди были рядом со мной, а я не знал? Я ничего не знал!.. Но расскажи, как вообще ты тут оказалась? Я даже не спросил тебе об этом, совсем голову потерял…
Афра рассказала обо всем – и о том, что поведал ей Тагнер, и о гибели Ангелы. О том, как Тагнер спас ее на пылающем материке Изавии, о том, как они с ним отправились на поиски Камрина на Земле, и как Тагнер попал в плен к сёгуну, и о том, как он упал, сраженный пулями на глазах у Афры.
– Знаю, как трудно будет тебе услышать обо всем сразу. Но ты просто обязан все знать и не забывать верных тебе людей.
Камрин молча поднялся, склонился к иллюминатору корабля. Он долго смотрел на волны, мчавшиеся навстречу несущемуся на высоте трех метров над водой судну, на бесконечный простор моря, освещенного ярким солнцем, на белые пушистые облака, проплывающие над ними, и гористый берег Камчатки, сейчас уже выступавший далекой ломаной линией на горизонте.
– Неужели я стою того, чтобы жить? – пробормотал он, качая головой. – Видя смерть моих друзей, их страдания? За что это? Почему я выжил? Я так хотел умереть… Я был готов умереть!
– Камрин, не говори так! – горячо возразила Афра. – Значит, ты нужен Богу. Он любит тебя и верит, что ты сможешь продолжить жизнь по его законам, как жили и твои предки.
– Афра! – вскрикнул Афиноген, обратив внимание на руки Камрина. – Да ты посмотри на его руки: на них не осталось следов гвоздей! А еще утром там были раны. Это благословение на новую жизнь – без следов горьких воспоминаний. Пойду, скажу старику, пусть радуется. – Он глубоко вздохнул и хотел встать с кресла, но голос Афры остановил его.
– Подожди, Афиноген. О каком обещании ты говорил, я не помню. Но за прекрасный день и радостную весть я готова не один раз поцеловать тебя, а три.
Афра положила ему руки на плечи и поцеловала в щеки. Мужчина вдруг покраснел, посмотрел на Камрина с видом нашкодившего ребенка, развернулся и вышел вон.
– Пойдем, Камрин, – сказал Афра. – Капитан ждет нас.
Стол в кают-компании был уже почти накрыт, и капитан придирчиво поправлял приборы, ожидая друзей.
– Чего вы так долго? – пожурил он Афиногена. – Что с тобой, друг мой? У тебя такой вид, будто инопланетянка поцеловала тебя – весь.
Афиноген в знак согласия кивнул головой.
– Да ну?! – крякнул Бэн. – Я не выдержу больше чудес, это вредно в моем-то возрасте…
– Еще одно чудо произошло, пока ты накрывал на стол, – сообщил Афиноген.
– Какое же еще? – спросил капитан, придвигаясь поднимаясь ближе к Афиногену.
– У Камрина исчезли на руках следы от гвоздей!
– Ну да! Пойду, посмотрю.
– Куда ты! – остановил его Афиноген и, улыбаясь продолжил: – Еще успеешь, отец. Там два голубя одиноко летали по разным странам, теперь встретились. Пусть поворкуют.
Бэн добродушно улыбнулся:
– Конечно, чего это я? Пусть поговорят, а мы подождем их. Пока нальем себе виски, вспомним мою молодость…
Тем временем Камрин с Афрой сидели и смотрели друг на друга и то говорили, то замолкали. Сейчас, когда основное было уже сказано, они понимали друг друга почти без слов.
– А ты не замечаешь, что он без памяти от тебя? – сказал вдруг Камрин.
– Кто? Афиноген? Странно, я не заметила…
Афра почувствовала в голосе Камрина скрытую ревность, и это порадовало ее.
– Кроме тебя, моя душа и тело замечать никого не будут. Ты есть мое начало, Камрин, – и она положила голову ему на грудь. – Когда вернемся на Родину, построим храм, храм Иисуса Христа. Я буду там молиться Богу за твою жизнь, за то, что он тебя вернул ко мне.
Судно подлетало к Южно-Сахалинску – Бэн требовалось взять там груз.
– Вы не спешите, – посоветовал он, – часов пять у нас есть. Прогуляйтесь, зайдите, выпейте где-нибудь кофейку или чего еще. А я пока загружусь – и потом в путь, домой.
– Пойдем, хоть отметим нашу встречу на земле, – предложил Камрин, обняв Афру. – А то все то в воздухе, то на море. У тебя голова уже кружится немного от болтанки.
– А у меня ничего, привычная, видимо, – засмеялась Афра, вспоминая свои первые плавания с китайцами почти три сотни лет тому назад. – У тебя это скорее не от моря, а от отмечаний с Бэном и Афиногеном.
– Поэтому и зову, – шутливо ответил Камрин. – Куда, кстати, девался Афиноген? – Он огляделся и, не увидев друга, махнул рукой: – Ну, он не пропадет!
И, действительно, как только они вошли в кафе неподалеку от порта, как там обнаружился Афиноген, который подозвал их за свой столик.
– О чем я тебе говорил! – подмигнул Камрин Афре, присаживаясь рядом с ним.
– А о чем он говорил тебе, Афра, обо мне?
– Что ты не заставишь себя долго ждать.
– Понятно…
Все засмеялись. На столе уже стоял кофе на три персоны со свежими булочками и бутылка красного вина. Афиноген показал друзьям несколько объемных пакетов, стоявших рядом со столом на полу.
– Я тут вам одежку прикупил – хватит в старье ходить, со Стамбула не переодевались!
Камрин мельком взглянул на подарки и просто поблагодарил друга, а Афра все бросала взгляды на пакеты и, в конце концов, не удержалась и попросилась в женскую комнату примерить обновки. Афиноген галантно вскочил, отодвигая стул и провожая ее долгим взглядом.
Камрин немного неодобрительно посмотрел на него:
– Я вижу, ты везде успеваешь, друг.
– А ты что же, ревнуешь?
– Когда успел влюбиться по уши?
– А что, это так заметно? – чуть смутился Афиноген.
– Заметно, если посмотреть в твои глаза.
– Да ладно тебе… Ты ведь хорошо знаешь, из-за кого она приняла столько мучений и в кого безответно влюблена. Скажи правду, что теперь будешь делать? Ангелу ты не вернешь. Афру мучить просто скотство – женись на ней, не будь свиньей. Неужели ты, дурак, не понял, она и есть твоя судьба? Поэтому Бог и соединил вас, ваш брак небесный храм благословил!
Камрин тяжело вздохнул:
– Это не так просто. Возможно, от нас и пойдет род новых христосцев, но пусть пройдет немного времени, а потом мы повенчаемся в храме, по закону Божьему.
Афиноген, чуть прищурившись, посмотрел на Камрина, было видно, что на языке у него вертится какой-то вопрос, но он не решается его задать. Наконец, словно собравшись с духом, он обернулся, взглянул, не возвращается ли Афра, и торопливо проговорил:
– Знаешь, давно хочу тебя спросить… Вот мне не верится, что можно жить веками, не иметь женщину и оставаться верным своей любви, которой уже нет. Не обижайся на меня, я знаю, как тяжело тебе, но неужели?..
Камрин невесело усмехнулся:
– Да нет, Афиноген, я не был таким святым, каким ты меня представляешь. Я даже не знаю, как Бог простил меня за мои слабости, если он простил. Вообще, скажу честно: пусть меня Отец небесный сочтет грешником, но сильно я сомневаюсь, что мое воскрешение – его рук дело. Во-первых, тут все дело, видимо, в том, что Ангела провела со мной лечение для предупреждения старости и курс обновление организма – фериняне умели это делать. Во-вторых, ну какой я праведник, чтобы меня воскрешать? И с женщинами я возился, и бывал я много в кабаках, а позже в барах и ресторанах. И выпивал до потери пульса, чтобы хоть на минуту забыть о горе. И в драках участвовал, да еще как! Один раз меня так избили, что ничего не помню. В Америке это было. Очнулся только на следующий день, все тело болит, весь в синяках и кровоподтеках, глаза заплыли. И сидит передо мной девушка лет двадцати пяти по земным меркам, не больше… Только потом из ее рассказа я понял, что это она подобрала меня. Звали ее Джейн. Запретила мне пить, и стали мы жить с ней. Надо сказать, жить хорошо. Пока не случилось то, чего я боялся до смерти…
– Изменила? – уныло предположил Афиноген.
– Если бы – она сообщила мне, что беременна! Это известие обожгло меня, как электрический ток. Как раз перед смертью моя Ангела тоже была беременна. Когда она сообщила мне эту радостную весть, думал, взлечу над землей от радости… Но крылья мои долго не продержались. Судьба ее быстро забрала от меня, и я потерял не только мою любовь, но и первого еще не появившегося ребенка.
В общем, когда Джейн сообщила мне о ребенке, я, ничего не ответив, ушел из дому. Снова стал выпивать, домой не шел – мотался у друзей. Потом она снова меня нашла без сознания, а утром сообщает, что если я не хочу ребенка, с ним можно расстаться. Правда, она была не уверена, что способна сделать аборт от любимого мужчины, да и в то время в Америке с этим были проблемы, надо сказать. Я объяснил ей, что дело совсем не в том, что она беременна, а что я не такой, как все, я живу долго, и не хочу хоронить своих друзей, а еще и потомков. Для меня это жутко и очень тяжело. Сначала она не поверила, пришлось ранить себя ножом, она испугалась. Но я хотел просто ей показать. Легкие-то раны на мне быстро и бесследно заживают, глубокие за час, ну там рубцы иногда остаются. Пришлось в это чудо ей поверить. Вечером она сообщила, что не даст мне переживать, потому что слишком любит меня. Тогда я не понял смысл ее слов, а на утро ее уже не было. Она собрала вещи и ушла, несмотря на то, что домик был ее. Своей крыши я никогда не имел, поэтому жил всегда либо в чужих домах, либо вдали от людей. В своей записке она просила не искать ее и не беспокоиться. А меня мучило то, что если она избавится от ребенка, я буду в этом тоже виноват…
Я нашел ее через месяц. Узнал, что она жила у тетки. Я пришел к ней на работу, а когда она меня увидела, заплакала и сообщила, что потеряла ребенка. Она успокаивала меня и говорила, что моей вины здесь нет. Видимо, Богу не было угодно, чтобы рождались на земле мои дети. Ну, мы, в общем, снова стали жить вместе, пока она не увидела, что теряет молодость. Хотела уйти от меня, чтобы я не видел ее старости, но с моей стороны было нечестно бросать ее. К ее внешности я привык, не пускал никуда. Так мы жили, а на 60-м году жизни, мне пришлось похоронить ее собственными руками. Я оставил все ее имущество ее родственникам и уехал тогда в Россию.
Потом была Инга, хорошая девушка, эстонка по отцу, а мать русская. Много позже – Олеся, баскетболистка, высокая такая. Это только те, с кем жили долго. А так, конечно, много было всяких мимолетных связей, и греха было много.
Я застал целые эпохи в жизни этой планеты и особенно России, надо сказать. В двадцатом веке, в первой половине, тут были сплошные войны. Самая страшная началась в сорок первом году. Я даже служил в Красной армии! Как-то во время одного наступления получил ранение – тяжелое, в область сердца. Посчитали мертвым, а когда хоронить стали в братской могиле, я и застонал. Под сердцем оказался большой осколок, требовалась операция, но в отряде была только медсестра. Я заверил ее, что не умру, и смерть сама меня боится. Тогда она сделала свое дело, расковыряла мне грудь, а потом от моей раны остался небольшой рубец. Свидетелей этого было достаточно, и меня, конечно, сдали бы серьезным врачам для исследований, поэтмоу пришлось скрываться, а то бы привлекли за дезертирство. Во время войны за такое грозил расстрел, как ты понимаешь. Тогда страной правил Сталин – слышал про такого правителя в России? За малейшее неповиновение власти тогда отправляли в тюрьму, в лагеря. Такое было…
Но в двадцатом веке и позже стало сложнее бывать на людях так, чтобы на тебя, на твои возможности, не обращали внимания, и я понял, что мой удел– одиночество. Так вот и встретились с тобой на таежном озере…
– Знаешь, Камрин, как вот ты рассказываешь, так у тебя вроде и не много женщин было за все твои века. Это же – века! – Афиногне помотал в воздухе выставленных указательным пальцем, словно грозил кому-то в пространство. – Я бы, была бы у меня такая длинная жизнь, да здоровье, ни одну красивую женщину бы не пропустил, я как их вижу, у меня кровь кипит…
– Вижу, вижу… – начал Камрин, но вдруг шикнул: – Стоп, вот и Афра идет!
Афиноген вскинул глаза на девушку и расплылся в улыбке.
– Вот это да! – только и выговорил он, восторгаясь.
Афра предстала перед ними в белой короткой юбке под белый кожаный ремень и в белоснежной блузке.
– Боже мой, какая женщина! – протянул Афиноген.
– Не пускай слюни, – ревниво заметил Камрин.
– Да уж, не зря тебя называют Безумным ангелом…
– Ну, как я выгляжу? – поспешно спросила Афра, чтобы прервать намечающуюся перепалку мужчин. – Правда, юбка коротковатая, но в брюках мне уже ходить осточертело.
«В брюках любила ходить Ангела», – подумал Камрин.
– Хороша Маша, да жаль – не наша, – пробормотал Афиноген.
– Болтуны! – засмеялась Афра. – Пошли, найдем капитана.
Камрин посмотрел на часы:
– Рано пока, Бэн же сказал, что у нас часов пять есть. Давайте посидим еще.
Афиноген вдруг, словно решился на что-то, хлопнул себя ладонями по коленкам и встал.
– Вы, ребята, сидите, а вот я пойду… – И усмехнулся: – Ха, ребята, а ведь вы мне в пра-пра-деды и пра-пра-бабки годитесь…. Ладно, не важно: прощайте!
Камрин удивленно уставился на друга:
– Куда ты собрался, я не понял?
– Нам пора прощаться, Камрин, – твердо произнес Афиноген.
– Как, разве ты с нами не едешь?!
– Нет, друг, теперь ты уже не один, и я буду вам только мешать. Я поеду в Грецию, к матери, она у меня одна там осталась. Поеду окружными путями – на российской территории мне не следует долго болтаться, я же, все-таки, в розыске.
Камрин вздохнул и развел руками:
– Афиноген, мы будем жить на Аляске… – Он объяснил, где. – Там до сих пор глушь, а в России у меня появилось слишком много знакомых. Если вдруг надумаешь приехать, я буду очень рад – я горжусь дружбой с тобой и я тебе очень благодарен за помощь. Но если когда-нибудь появишься, а нас не найдешь – ну, кто его знает, что случится? – то рядом с пещерой, о которой я тебе рассказывал, есть большой валун – под ним я оставлю для тебя письмо, куда мы отправились. Когда будешь читать, вспоминай о нашей дружбе. Если найдешь себе в Греции красивую гречанку и нарожаешь детей и внуков, будешь рассказывать им о нас. Прощай, друг, иди с миром. Бог-Отец да пребудет с тобой!
Они крепко пожали друг другу руки и обнялись.
– Будь счастлива, Афра, – стараясь выглядеть веселым, напутствовал ее Афиноген. – Сама знаешь: Камрин неплохой парень и никогда тебя в обиду не даст. Просто ему нужно в себе разобраться.
Афра обняла его, как родного брата:
– Спасибо за все, Афиноген! У тебя есть деньги?
– Конечно! – расплылся в улыбке бывший разведчик. – Ты же мне столько каменьев срезала с нарядов халифа, что я пол-Греции купить могу. Спасибо тебе, сестренка!
Афиноген махнул рукой и ушел, а Камрин и Афра посидели некоторое время, почти не разговаривая – слова тут не требовались: она понимали, что расстались с добрым другом, и что судьбой им предначертано быть теперь вместе.
Они бы немало удивились, если бы видели, что Афиноген прямиком направился на летающее судно капитана Бена. Он рассказал про то, куда собрался, но добавил:
– Бен, у меня есть небольшая идея, так что я пока немного задержусь…
Его идея пришлась по душе капитану.
– Это ты здорово придумал, но будь тут осторожен, ты же в розыске. Может, я помогу чем-нибудь?
– Нет, нет, спасибо! Вы отправляйтесь, они ничего не должны знать, а то эти голубки до глубокой старости будут лишь ворковать друг подле друга, пропадут без меня. Надо немедленно принимать меры, а для начала купить все необходимое для жениха и невесты. Ну и кое-какие вопросы еще решить.
– Денег-то у тебя хватит, может, немного подбросить?
– Спасибо, Бен, есть даже больше, чем надо, – Афиноген показал крупный алмаз – подарок Афры. – Его хватит на многое.
– Ну, будь тогда здоров. Будешь на Аляске, не забывай старика Бена!
– Не забуду, отец!
Они попрощались, и Афиноген направился в торговый центр.
