Текст книги "Времена испытаний"
Автор книги: Неонилла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
61
Корабль Тагнера перенес выросшее семейство на ту часть острова, где когда-то стоял замок. Истосковавшись душой, Камрин наконец почувствовал облегчение. Его глаза блестели от счастья и, первое время, несмотря на массу дел и забот, они с Афрой и Тагнером подолгу гуляли по окрестностям, любуясь природой.
– Афра, именно вот здесь был построен наш замок, – говорил Камрин, – помнишь? Придет время, и на этом месте будет стоять такой же, построенный мной и моими детьми. А пока мы будем жить в шалаше – сначала я должен построить Божий дом, храм нашему Отцу. Его колокольный звон будет доноситься до небес, а силы и терпения нам хватит. В нем мы с тобой повенчаемся, Афра, ведь это была твоя давняя мечта, и мой долг – исполнить ее пред тобой и Отцом нашим.
Так они подошли к крутому берегу Онтура.
– Боже мой, – воскликнул Камрин, воздевая руки к небесам, – как прекрасна наша земля! Вновь она ожила, вновь на ней шумят леса, в них скачут звери, звучат голоса птиц, журчат ручьи и реки! Спасибо тебе, Господи – за нашу возрожденную планету, за нашу жизнь!
День был солнечным и ясным. Афра положила обоих младенцев на берегу, а сама присела рядом, задумчиво глядя на солнечные блики в бегущей воде. Камрин-младший испросил разрешения искупаться и под присмотром Афры весело плескался в прохладных струях.
Камрин с Тагнером, разговаривая, незаметно для себя дошли до ущелья алмазной горы.
– Вот здесь я нашел осколок от корабля Ангелы, – Тагнер замолчал, проглотив комок, подкатившийся к горлу; горькие воспоминания привели их в состояние грустной задумчивости.
Камрин молчал, понимая, что в данном случае сказать ему нечего и они молча стояли, каждый думая о своем.
– Ну, мне пора, Камрин, надо прощаться, – произнес, наконец, Тагнер. – Я выполнил свое обещание перед моей… – он немного помолчал и потом добавил: – Нет, перед нашей Ангелой. Надеюсь, ее душа, увидев тебя, найдет покой, а я возвращаюсь к себе. Там столько, наверное, всего изменилось – новые пилоты, новая техника… Сейчас меня там никто не узнает. Но Ферина зовет меня – я смертельно скучал. Видимо, душа успокоилась за вас, и пришло время, а я хотел бы умереть на своей земле.
Прощание было грустным – Афра волновалась за Тагнера и думала, как примут его на родной планете, Камрин все больше молчал, угрюмо глядя куда-то в пространство. Тагнер же выглядел умиротворенным, словно с души у него упала громадная тяжесть.
– Все уже позади, Афра, – сказал он. – Пришел конец нашим страданиям. Теперь будете жить спокойно и с верой в будущее.
Тагнер нежно обнял ее и поцеловал в лоб.
– Почему «будете»? – удивилась Афра. – Будем жить, Тагнер! Обещай, что ты к нам снова прилетишь!
В ответ Тагнер мягко улыбнулся:
– Будете, Афра будете. У вас будет много детей – вам нужно возрождать народ христосцев. А у меня… Ну, у меня другие взгляды на это и, наверное, Господь отвел мне иную роль. Я чувствую, что я свой долг перед ним уже выполнил, мне нужен покой.
– Бог с тобой, Тагнер, – промолвил Камрин и они крепко обнялись. – Тебя ждать?
– Нет, не ждите – это моя последняя встреча с вами. Оставайтесь с Богом! – и, не спеша, Тагнер направился к кораблю.
В проеме люка он остановился и помахал рукой:
– Прощайте, живите с миром. С миром пришел, с миром ухожу!
Люк закрылся, и через минуту-другую корабль взмыл в небо, сделал прощальный круг и навсегда исчез в его голубой бездне. Афра еще некоторое время смотрела ввысь, словно пытаясь разглядеть след от корабля, а потом, вздохнув, вернулась к детям.
Проводив Тагнера, они занялись делами насущными. Камрин незамедлительно принялся за строительство жилища. Недалеко от реки он выбрал свободное от деревьев место и именно здесь решил построить большой временный шалаш. Афра, накормив младенцев грудью, уложила их спать на траве, оставив под присмотром младшего Камрина, а сама собралась в горы в надежде поймать горную козу, чтобы напоить детей молоком.
– Ты пока собирай фрукты и ягоды, что природа нам дала, – посоветовала она мальчику. – А потом у нас и хлеб появится. Видишь, колосья ржи? Ее тут много. Осенью мы их соберем, часть оставим на семена, а остальное перемелем и из муки напечем хлеб. Постепенно у нас все будет – главное, Бог нам дал нам нашу прекрасную землю, живую и здоровую.
– А ты справишься, мама? – мальчик уже стал именно так ее называть.
– Да, сынок, – ответила она ему с такой нежностью и мягкостью в голосе, которые присущи только любящей свое матери дитя. – Я раньше с дедушкой Тавыном, отцом твоего отца, часто ходила на охоту. И пока ничего не забыла – жизнь не дала забыть.
62
В это время Тагнер был на пути к своей Родине.
На подлете к Ферине его встретили новые истребители, имевшие форму уже не дискообразную, а треугольную.
Тагнер подал сигнал, что он житель этой планеты и имеет право посадки на свою родную землю. Будучи еще в космосе, он выходил на связь с планетой, предупреждая о своих намерениях и сообщая о координатах.
Посадку ему разрешили, но истребители сопровождали его до самой поверхности.
Взглянув на экраны внешнего обзора, Тагнер увидел людей, собравшихся на космодроме. Они терпеливо ожидали встречи с легендарной личностью – как ему сообщили, его здесь не забыли. Фенерона давно не было в живых, но еще продолжали службу многие одногодки Тагнера, так что его помнили.
Люк открылся, и Тагнер предстал перед встречающими в военной форме и в том же звании капитана. Он ступил на землю и в эту секунду почувствовал, что ноги стали слабеть и сделались словно ватными. Тагнер снял форменную фуражку и опустился на колено.
– Здравствуй, земля моя родная, – прошептал он. – Вот я опять в твоих объятиях и опять плачу, третий раз в своей жизни. На этот раз от радости, – он поднялся, надел фуражку и, отдавая честь, парадным шагом подошел к небольшому возвышению, где стояли новые Президент планеты и командующий космическим флотом.
Президент и адмирал переглянулись и улыбнулись.
– Это все лишнее, – произнес Президент и, шагнув вперед, крепко обнял Тагнера. – Мы с тобой не были знакомы, но все о тебе хорошо знают. О тебе и Ангеле буквально сложили легенду.
Адмирал тоже крепко пожал ему руку.
– Тагнер, – продолжал Президент, – в твою честь мы накрыли огромный стол под открытым небом для всех, кто пришел тебя увидеть. Люди приехали даже из других городов. Стол накрыт на памятном месте, которое осталось неизменным с тех времен, а пока мне хотелось бы спросить: как тебе удалось выжить на той грешной планете?
Тагнер вздохнул:
– Мне давала силы любовь, мой Президент, любовь…
Они вышли на огромную площадь. На ней длинными рядами стояли празднично столы. Если на космодроме звучали бравурные марши, то здесь – веселая музыка и песни, большинство из которых Тагнер никогда не слышал.
«Видимо, новые песни», – подумал он.
– Времена изменились, Тагнер, – как бы отвечая на его вопрос, заговорил Президент, и музыка на время смолкла. – Люди приходят и уходят, но память о них остается в наших сердцах. Ты это лучше меня знаешь. Поэтому от всего феринянского народа мы вручаем тебе награду – орден Славы. Твое возвращение – это великая радость и честь для нас. Несмотря на то, что поступили с тобой не вполне справедливо, ты вернулся, ты не забыл свою родину, хотя мог найти свою судьбу в ином мире. Но твоя планете ждала тебя, как мать ждет сына, и ты снова здесь.
Все внимательно слушали речь Президента, и как только бриллиантовый орден с изображением феринянского герба был приколот на мундир Тагнера и прозвучал его ответ «Слава и честь родине!», раздался гром аплодисментов, и зазвучали поздравительные речи в его адрес. Люди поднимали бокалы и задавали вопросы о жизни на Земле, о том, что пришлось пережить там Тагнеру.
Он до глубины души был тронут радушным приемом и едва удержался от слез.
– Вы все услышите историю моих странствий, но чуть позже. Пока я летел домой, я записал свой рассказ, и его можно будет услышать и увидеть по каналам вещания. А сейчас я хочу подойти к обелиску, увидеться… – он глубоко вздохнул и продолжил: – …с моей Ангелой.
Выбрав из всех подаренных цветов желтые розы, Тагнер в сопровождении молодого адъютанта адмирала направился к обелиску. В отличие от христосцев, фериняне кремировали своих умерших, после чего прах развеивали по ветру, так что кладбищ как таковых, на Ферине не было, а в память об ушедших гражданах на площадях городов стояли мраморные обелиски, где высекались их имена с изображениями. Люди приходили в эти места, возлагали цветы, тем самым отдавая последнюю дань ушедшим.
На обелисках Тагнер увидел немало друзей и тех, кого он знал когда-то. Там оказалось и имя Фенерона – отца Ангелы. Тагнер встал по стойке «смирно» и отдал честь. Увидел он и фотографию своей матери.
– Здравствуй, мама. Вот твой блудный сын вернулся к тебе, на свою родину, – стоя на коленях, проговорил Тагнер и положил цветы.
Много живых цветов оказалось возложено перед обелиском Ангелы. Тагнер медленно подошел и положил свой букет желтых роз рядом с другими.
– Здравствуй, любовь моя! Я же говорил, что не оставлю тебя одну. Вот и вернулся. Чувствую, и твоя душа находится на родной земле. Тебя здесь любят и не забывают, ты достойна всеобщего внимания, милая моя… – Он достал из внутреннего кармана кителя узелок и не торопясь принялся развязывать.
– Это часть корабля Ангелы, – пояснил он стоявшему чуть поодаль адъютанту, кладя обломок под обелиск. – Единственное, что у меня от нее осталось… Прошу вас, сейчас оставьте меня наедине с Ангелой.
Адъютант понимающе кивнул, козырнул и удалился, а Тагнер коленопреклоненно продолжал разговаривать с любимой:
– Как мне тебя не хватает, Ангела. Твою последнюю просьбу я выполнил – твой Камрин жив, имеет детей. Афра ему любящая жена. Хоть теперь позволь быть рядом с тобой, радость моя, жизнь моя, любовь моя единственная, Ангела. Я не могу, Ангела, я хочу к тебе. Все эти долгие годы на той ужасной планете я молился Богу, чтобы дал мне возможность выжить, лишь чтобы умереть рядом с тобой. Я люблю тебя, Ангела, вот и настал тот час…
На праздничной площади все нетерпеливо ожидали возвращения Тагнера, но минута бежала за минутой, а его все не было.
Президент вызвал адъютанта по коммуникатору:
– Капитан, где Тагнер?
– Он остался с Ангелой, просил меня уйти.
– Ну, это и понятно… Но уже прошло много времени, позовите его, пожалуйста. Теперь времени у него уйма. Всегда сможет увидеться со своей любовью.
– Понял, мой адмирал. Я его приведу.
Офицер вернулся к обелиску Ангелы, где на коленях стоял Тагнер, прижимаясь лбом к холодному камню; рядом лежала его фуражка. Адъютант немного постоял в нерешительности, а затем извиняющимся тоном произнес:
– Прошу прощения, капитан Тагнер, но вас зовет Президент…
Не услышав ответа, офицер осторожно тронул Тагнера за плечо.
– Боже! – невольно вскрикнул адъютант. – Кажется, он мертв…
Он опустился на колени рядом с Тагнером, и, осторожно уложив его у подножия обелиска, проверил пульс.
– Боже, – повторил адъютант, – он действительно умер. Проделал такой путь, и умер у памятника своей возлюбленной.
Молодой офицер встал и отдал честь.
– Действительно, говорят, что любовь – это дар Божий, – прошептал он, – и не каждому дано испытать это чувство. А Божья любовь не гаснет…
Неожиданная смерть Тагнера потрясла всех.
– Этого не может быть! – воскликнул Президент. – Он же только был с нами в добром здравии!
Никто не верил в скоропостижную кончину Тагнера. Все ринулись к обелиску Ангелы, а там долго смотрели, не решаясь дотронуться до тела.
– Надо готовить церемонию прощания, – с печальным вздохом молвил Президент.
Через три дня Тагнера кремировали, а прах развеяли в атмосфере Ферины. Теперь с фотографии с обелиска теперь смотрела не одна Ангела, а рядом с ней влюбленными глазами смотрел на радостный и сияющий мир Тагнер.
В память о них люди возлагали цветы и многие не могли удержать слезы скорби и жалости.
– Наконец-то они теперь вместе, на своей земле, – не раз произносил кто-нибудь из феринян.
63
Однажды ночью на далекой Аури Камрин проснулся от страшного сна. Несколько секунд он лежал, вздрагивая и шумно дыша.
– Что с тобой, любимый? – спросила проснувшаяся Афра. – Ты весь вспотел. – Плохой сон привиделся?
– Да, увидел, будто Тагнера хоронят вместе с Ангелой…
– Успокойся, душа моя. Думаешь, его там плохо встретили?
– Нет, я думаю, что он раньше меня ушел к Ангеле… Вижу его с ней рядом, немного постаревшим. На висках седина. Спрашиваю, как это ты так быстро поседел? А он мне отвечает: Я уже нахожусь в ином мире. Нет, Афра, это не сон, это было видение, Афра. Тагнер успокоил душу на своей земле, он там умер, поэтому он так спешил…
Камрин шумно вздохнул и сел на постели.
– Что-то стало очень грустно. Не могу больше спать, лучше пойду, поработаю. Да и светает уже.
Собираясь, он слышал за спиной молитвенные слова Афры за Тагнера.
64
Вскоре у Камрина с Афрой родился сын, которого назвали Тагнером.
Постепенно увеличивалось и их подворье и вскоре превратилось в большое хозяйство. Камрин и Афра ухаживали за козами, буйволами, заботились о домашней птице. Обрабатывали землю теми же орудиями, какие были у их отцов и дедов. Землю пахали легким плугом, а когда поспевал урожай, колосья жали серпами, молотили палками, а затем провеивали зерно по ветру. Муку получали на каменных мельницах. Кроме мяса, молока и хлеба, они питались фруктовыми плодами, которых вокруг было в изобилии. Из них они могли приготовить не только фруктовые салаты, но и сварить варенья или сделать домашнее вино.
Афра с помощью Камрина соорудила ткацкий станок и ткала ткани не только из льна, но даже из шелка, разведя тутового шелкопряда. У Камрина была уже настоящая кузница с мастерской по изготовлению изделий из металла и, кроме того, он начал строительство храма.
Им всегда помогали дети, которые, видя любовь, понимание и заботу о них, росли послушными и разумными. Одним словом, первозданная земля была благодатна и за нелегкий труд благодарно воздавала своими плодами.
Так прошло семь лет с той поры, когда впервые ступила нога человека на эту землю. Наконец-то наступил день, когда строительство храма завершилось. Архитектура его была очень проста – четырехугольное невысокое строение с колокольней. Стены Камрин сложил из отесанного камня, а изнутри выложил мраморной плиткой. Потолок.
Во всем чувствовалась простота и кропотливая аккуратность.
Это был сюрприз для всей семьи, когда их ранним утром разбудил колокольный звон. Дети радостно закричали:
– Это отец! – и побежали к нему, а следом за ними поспешила Афра.
Камрин вышел из храма им навстречу с лицом, светящимся от счастья, и, держа руку за спиной, торжественно произнес:
– Я смог построить его, благодаря вашей любви, и первое обещание я выполнил – построил вот этот храм. Твоей мечтой, Афра, было повенчаться на нашей земле в храме христосцев. Вторую мечту я тоже выполнил, – и с этими словами он показал шесть золотых обручков.
Афра от изумления прижала руки к груди.
– Ты хотела Афра, повенчаться на нашей земле, в храме христосцев. – И мы будем с тобой венчаться по нашему обычаю! Священником тоже буду я, а во время церемонии обменяемся обручками. С Ангелой мы приготовили тебе сюрприз, втайне сшили платье – подвенечное платье! Его наденешь первая ты, потом твои дочери и невестки. Ангела, отведи маму в дом и помоги ей переодеться, даю вам десять минут. Долго не могу ждать, хочу быстрей обнять мою невесту.
– Пойдем, матушка… – позвала Ангела.
– Вы что, серьезно? – сомневаясь, спросила Афра, и Камрин громко засмеялся.
Совсем скоро Афра стояла в красивом свадебном платье – подобному тому, какое имелось у нее еще в годы юности, в день венчания. Волосы, собранные в высокую прическу, украшали нежные незабудки. Ее лицо залилось румянцем, а темно-карие глаза сверкали живым огнем. Афра была женственна и грациозна, и по-прежнему очень красива – тяжелый труд и семейные заботы почти не состарили ее. Она по-прежнему Безумно любила Камрина и была счастлива тем, что ее давняя мечта сбылась. Как только девочки подвели ее к жениху, в ту же минуту громко зазвучал колокол. Жених поднял невесту на руки и внес в храм.
– Афра Гуатр Арис, согласна ли ты терпеть всю жизнь этого надоедливого Камрина Тавына? – торжественно произнес он.
– Да, всю свою жизнь, – сказала Афра и, улыбнувшись, спросила в свою очередь:
– Камрин Тавын, согласен ли взять себе в жены самый прекрасный цветок?
Он без промедления ответил:
– Да!
Затем они обменялись обручками.
– Объявляю перед Богом, наш брак считать действительным и называть нас мужем и женой. А теперь я имею право поцеловать невесту, – Камрин нежно обнял Афру и страстно поцеловал в губы.
Дети радостно захлопали в ладоши.
– Поздравляем, поздравляем! – дружно кричали они, осыпая их лепестками красной розы.
– Я не узнаю тебя сегодня, Камрин, откуда такой пыл? – взволнованно спросила Афра.
– Разве это была не твоя мечта? – ответил на вопрос вопросом Камрин. – Я твой душой и телом. У нас растут дети и перед Господом ты моя жена. По-другому и быть не может. Ты должна быть счастлива.
– Спасибо, душа моя, за добрые слова, – на ее глазах выступили слезы.
Потом они вошли в соседнюю комнатку. Здесь, на голубом фоне потолка, художественной росписью был изображен крупным планом Иисус в окружении двух детей-ангелочков и их отца с матерью.
– Узнала?
– Я всегда знала, что ты хорошо рисуешь…
– Пусть смотрят на Иисуса наши потомки и знают, каким он был на самом деле. Все остальное дорисуют наши дети, а они научатся и скульптурному делу.
– Я рада, что мы находимся под рукой Господа Бога – не хотелось бы снова жить на грешной земле.
– Не бойся! Я могу с уверенностью сказать, что ни нам, ни детям наших детей не придется больше жить с грехом. А теперь пойдемте на солнце, – он снова поднял Афру на руки и вынес из храма.
Перед самым входом в храм Афра увидела вороного скакуна, украшенного незабудками. Цветы были вплетены в гриву и маленькими букетиками прикреплены к уздечке.
– Это же Сурадж! – воскликнула она. – Камрин, он похож на него, как две капли воды.
– Это и есть Сурадж. Дети его так и назвали.
– Что это значит? Вы все были в курсе и молчали? – восхищаясь их умением хранить секреты, спросила Афра у детей.
Камрин, смеясь, поднял ее, усадил в седло и загадочно проговорил:
– Теперь мы тебя отвезем домой. А дома тебя ожидает подарок…
– Я люблю получать подарки!
– Эта скромность мне знакома с давних времен.
Когда они подъехали к дому, Камрин попросил:
– Закрой глаза!
Пока Афра стояла с закрытыми глазами, сыновья подвели к ней гнедого скакуна в крупных белых пятнах.
– Теперь можешь открывать. Эта коровка тебе знакома?
Афра громко воскликнула:
– Боже мой, это же копия мой лошади! Какой сегодня прекрасный день! Спасибо вам, мои родные!
Камрин помог ей сойти с коня. Афра ласково погладила животное по крепкой жилистой шее и поправила на гриве букетики цветов.
– Все, как в прежние времена, – вздохнув, произнесла она и в ее глазах появилась грусть.
– Мы и хотим вернуть хотя бы частичку той юности. А еще нас ожидают танцы!
Этот день надолго остался в их памяти, как и когда-то любимый для христосцев месяц май.
– Дети мои! Вы поздравили нас, теперь я хочу сказать вам. Пройдет время, и на вашей свадьбе будут звучать колокола, и мы будем веселиться до утра. От вас пойдет продолжение рода. Будьте достойны Бога, соблюдайте его заповеди. Тогда будет одна вера, единая любовь, один народ. Учите своих детей любить ближнего. Любовь – это все. Это наша планета Аури, так же и любовь – она вечна. В ней звучит голос новой жизни, в ней есть терпение, простота, нежность. Любовь – это чистота и искренность. Без этих качеств человек становится грубым и злым, я таких в свое время видел. Хочу, чтобы вы исполнили простое желание вместо меня. Постройте в память о нас, замок. Проект здания я оставил. Мы с вами начинаем новую эру и сейчас отчет времени идет с первого века. Я вас всех очень люблю и горжусь тем, что у меня хорошая семья. Теперь можно и выпить от радости. – И Камрин поднял бокал вина.
65
Ранним утром, Камрин хотел выйти из дома незамеченным, но Афра уже не спала.
– Ты куда в такой ранний час?
– Не спишь?..
– Я всю ночь не сомкнула глаз – с тобой что-то происходит, Камрин. Ты не болеешь?
– Что ты! Ты ведь сама сказала, что я стал очень веселым.
– Видимо, ошиблась. Думала над вчерашней твоей речью. Вечер был похож на прощание. Не оставляй меня, любимый, я без тебя не справлюсь с этой жизнью. И детей надо поднимать на ноги. Они взрослеют, их нужно поженить, но пока они еще нуждаются в отце. У нас хорошие дети, все послушные, слава Богу, не лентяи. Ты всему их научил, – взволновано проговорила Афра.
– Что ты так волнуешься? Я хотел пойти поискать осколки от корабля. Вряд ли найду, конечно, но хотя бы возьму горсть земли в том месте, где когда-то встречались с Ангелой, и где погибла она. Я хочу поставить ей памятник на высоком холме, ведь она заслужила добрую память. Мы все ей жизнью обязаны.
– Я не против, и дети тебе помогут. Но зачем все делать втайне?
– Нет, я хочу все сделать один. Я уже подготовил мраморный крест и подписал его. Ты всегда понимала меня, так пойми и сейчас.
Афра молчала и смотрела на него с грустной безнадежной любовью…
Вскоре на холме появилась первая могила.
– Вот, Ангела, пусть твоя душа найдет покой, – прошептал Камрин. – Прости, что не сделал этого раньше, не мог своими руками хоронить тебя – для любящего сердца это слишком тяжело. Но наконец-то я нашел в себе силы похоронить свою любовь тоже.
Он услышал шаги за спиной и обернулся. Это была Афра с детьми – они держали в руках букеты диких желтых роз.
– Я тоже хочу со своей сестрой попрощаться, – сказал Афра и положила розы на могилу, а следом за ней так же сделали и дети.
– Да, ей больше нравились дикие розы, – печально кивнул Камрин…
Прошло еще несколько лет обычной, повседневной жизни. Они по-прежнему заботливо вели большое хозяйство не покладая рук. Камрин научил детей ценить труд, и они уже практически везде могли работать самостоятельно. Вечером сыновья вернулись с поля, после жатвы. Следом за ними пришел с рыбалки и сам хозяин. Положив улов на пороге дома, он сел на лавку и, тяжело вздохнув, сказал:
– Кажется, дождь накрапывает, наверное, будет ливень. Дни стали холоднее, надо до холодов успеть зерно собрать. А я что-то в последнее время стал уставать…
– Ты у меня возмужал, – ласково заметила Афра и подошла к нему. – Вот и волосы твои седеют, и в бороде седины уже немало. И ты стал слишком сентиментальным.
– Хочешь сказать, что я старею? – усмехнулся Камрин и вдруг махнул рукой, оглянувшись по сторонам – не слышат ли дети. – Да, конечно, старею. Я знаешь, о чем все думаю, Афра? Вот то, что Ангела и Тагнер продлили нам жизнь – на сколько хватает этих их методов? Я Ангелу не спросил, а ты, похоже, Тагнера не спросила. Мы живем уже очень долго, так что стареть пора, наверное. Не знаю, подарил ли нам эту жизнь Христос или действительно это все наука феринян, но я вот что думаю: ведь по наследству это нашим детям не передастся, да и двое вообще не наши дети. Понимаешь, к чему я?
Афра какое-то время пристально смотрела на него, а затем печально сказала:
– Кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что дети наши проживут обычный жизненный срок?
Камрин кивнул.
– Именно так. Я пережил многих друзей на Земле, и не хочу переживать своих детей. Да и представляешь, если мы переживем их – каково им будет себя чувствовать стариками, если мы будем выглядеть моложе их… Мы не вырастим нормальный народ, если сами будем в чем-то выше его, понимаешь? Поэтому я все время молюсь богу, чтобы он вмещался и сделал все так, как надо. Понимаешь?..
– Любимый, – Афра села рядом и обняла его, – послушай: наши дети пока еще слишком малы, чтобы думать о том, переживем мы их или нет. А когда они подрастут, там и видно будет. Надеюсь, что все в воле Господа. А пока живи, родной, и я вместе с тобой буду жить… Баня теплая, иди, вымойся. Потом ляжешь, отдохнешь, я приготовлю для тебя горячее вино. Оставь дверь открытой, я спину тебе потереть приду.
– Спасибо, я сам, – благодарно молвил он, вставая. – Ты лучше сама отдохни – все время на ногах, даже не присядешь. Что ты будешь со мной, как с маленьким возиться.
Афра посмотрела на него снизу вверх:
– Ты и есть мое самое маленькое дитя…
Камрин улыбнулся и вышел.
Наконец-то все домашние дела были сделаны, и вечер был предоставлен отдыху. Дети находились в комнате и были увлечены дрессировкой орла. Камрин вернулся из бани посвежевший и довольный – Афра постелила ему чистую постель и подала горячее вино.
– Пей, и ты еще лучше согреешься.
– Спасибо, Афра, за все спасибо. За терпение, за любовь, не знаю, достоин ли я твоей любви, – он смотрел на нее благодарными глазами, и выглядел сейчас по-детски наивным ребенком.
Афра помнила этот взгляд: когда Камрин был чем-то озабочен или что-то должно было случиться.
– Ты всегда была заботливой, любящей женой и матерью моих детей. Я благодарен судьбе, поверь мне, – продолжал он.
– Ты моя жизнь, Камрин, вся моя жизнь! Не мучай себя дурными мыслями, ложись и спи. Наверняка завтра опять рано уйдешь.
– Наши дети уже большие, Афра, они тебя не оставят одну. Ты должна ради них жить, повенчать их в храме. Ты – моя богиня любви, и ты должна научиться без меня жить.
– Ты весь дрожишь. Не заболел ли ты, душа моя?
– Нет, просто купался в Онтуре.
– В такую погоду? Ты же ходил в баню!
– Грех не искупаться перед смертью в нашей реке.
– Все это не зря, что ты о смерти мне говоришь. Завтра тебя никуда не пущу.
– Хорошо, я сам не пойду никуда из твоих объятий…
Прижавшись к Афре, он уснул на ее груди, словно ребенок в объятиях матери.
На заре Афра проснулась, и Камрина рядом уже не было.
– Опять убежал… – недовольно проговорила она.
Как только дети проснулись, Афра накормила их, давая наставления:
– Наверняка, отец ваш в поле. Оденьтесь теплее, а эту жилетку отнесите ему. Вчера у него был озноб. А позже я приготовлю обед и принесу вам. До вечера надо все зерно собрать, если не успеете, все сгниет. И за отцом приглядывайте: последнее время его часто морозит, – обеспокоено проговорила она и добавила: – Да и ночью он спит плохо, ему снятся кошмары и планета Земля.
– С отцом что-то серьезное? – осторожно произнесла Афра.
– Нет, сестричка, просто он ждет твоего внимания. Когда же его младшая дочь пойдет с ним на охоту, – пошутил Тагнер.
– Мы за отцом присмотрим, мама, ты не беспокойся, – заверили все, поцеловали мать и ушли в поле.
Когда Афра принесла им в поле обед, она с удивлением оглянулась по сторонам:
– Ангела, а где отец?
– Его здесь не было, – ответил, ответил Камрин-младший, укладывая сжатые снопы на повозку.
– Мы думаем, он уже дома, – ответил Тагнер.
К ним подошла Ангела.
– Отец там, мама, – глухим голосом проговорила она. – Я видела издали, он там – на одинокой могиле. Но я не решилась туда идти, я боюсь, мама…
– Ангела! – в голосе Афры появился страх, и глаза ее испуганно забегали.
Афры, как раненая тигрица, бросилась к могиле, которую Камрин обустроил своими руками. Глаза ее заливали слезы, и она, не видя дороги, как Безумная, бежала, повторяя снова и снова:
– Боже, только не это! Боже, только не это! Возьми меня раньше, я не вынесу его смерти!..
Обессиленная, Афра поднялась на холм и, запыхавшись, смотрела на тело Камрина. Он сидел, прислонясь к кресту и обняв его обеими руками. Она подошла ближе и осторожным тихим голосом позвала:
– Камрин, Камрин, любовь моя, – но, не услышав ответа, тронула за плечо.
Голова его безжизненно склонилась, соскользнув с креста. Афра обхватила любимого и заглянула ему в лицо – оно было не живое, а тело холодным.
Все еще не веря собственным глазам, Афра умоляюще повторяла:
– Камрин, Камрин, душа моя, проснись! Холодно, пойдем домой, ты простудишься, Камрин!
Дети были уже здесь. Они бежали вслед за матерью и теперь остолбенели, увидев безжизненное тело отца. Они смотрели и не верили, что он мертв. Афра встала на колени перед ним и, обняв голову Камрина, прижала ее к груди. Дикий, леденящий душу ее голос вспугнул птиц – они шумной стаей пролетели, сотрясая воздух шумом хлопающих крыльев и звонким многоголосьем.
– Матушка, пойдем домой! – сказала Ангела. – Ты ему уже ничем не поможешь. Смерть не возвращает, пусть братья заберут тело отца.
– Нет, я его никому не отдам! Похороните меня с ним живую, – умоляюще простонала Афра.
Но Камрин-младший проявил настойчивость, поднял мать и отвел ее в сторону. К ней тут же подошла Ангела и обняла.
Бедная Афра стояла перед мертвым телом горячо любимого мужа и рыдала. Ноги ее ослабели, и она без чувств могла бы упасть на землю, если бы старший сын не удержал ее. От страха младшие дети тоже заплакали.
– Прекратите! – прикрикнула на них Ангела, хотя сама испытывала не меньшее потрясение. – Возьмите себя в руки. Надо все обдумать. Не бойтесь, матушка не умрет, она потеряла сознание. Вот когда очнется, будет хуже, она не вынесет смерти отца. Надо поддержать ее, как только можно.
Ангела низко склонилась над телом и вдруг, не удержавшись, навзрыд плакала.
– Он чувствовал свою смерть, – сказал теперь уже единственный Камрин, стоя около матери. – Не зря отец говорил нам, когда мы подолгу втроем сидели не берегу реки, чтобы мы друг друга не бросали и любили. И детей своих учили любить, и чтобы матушку не оставляли ни на минуту.
– Нам он говорил то же самое. Когда были на охоте или наблюдали за звездами, – всхлипывая сквозь слезы, проговорила Афра.
– И мне вчера говорил, чтобы я вас растила, не бросала. Он боялся, что после его смерти я смогу наложить на себя руки. Нет, это будет не угодно Богу. Всему его воля, – произнесла Афра, придя в себя и вставая с земли.
Лицо ее было мертвенно-бледным. Дети обеспокоено смотрели на мать.
– Не бойтесь, просто хочу быть с ним. Идите хоть немного успокойтесь, я побуду с ним… – спокойным и низким голосом проговорила она.
