Текст книги "Северное сияние (СИ)"
Автор книги: Nell kOt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Ну?
– Гну… Этот урод издевается над нами! Нет, ты прикинь, он утверждает, что зашел просто поболтать с Кристиной – это в начале седьмого утра! – а ты накинулась на него, как бешенная! – он нервно затянулся сигаретой, – Угрожала ему ножом, потом чуть не сломала шею и хотела пристрелить…
– Нда… И Кристину тоже я ножом пырнула…
– Да! Что самое наглое… – Лёха начал расхаживать передо мной взад-вперед, – Говорит, что она проснулась, выскочила на шум… тут-то ты ее и ударила, а потом затащила в спальню. Короче, все в дерьме, он один в шоколаде!
– Ясно… – я вытащила из кобуры пистолет и отдала его Лёхе, – Ну-ка, подержи… – после чего шагнула в сторону кабинета.
– Эй! – Лёшка возник передо мной, – Тебе к нему нельзя. Ты же сама прекрасно знаешь… Ты же свидетель?!
– Отойди… – я стояла и просто смотрела на него. Я не чувствовала никаких эмоций. Не было ни злости, ни сожаления, ни страха, ни боли… Ничего. Но… видимо что-то все же было у меня во взгляде. Потому что он отошел, но добавил вслед…
– Саш, не теряй головы.
– Мне терять нечего… – сказав это, я открыла дверь и шагнула в комнату.
Приказав парням выйти, я осталась наедине с пацаном. Сев на свое место за столом, я просто смотрела на него… Ничего, не говорила, ничего не спрашивала, не била его, просто смотрела. Минут через пять он не выдержал:
– Что ты так на меня пялишься? – произнес он сквозь зубы, – Ждешь моего признания?! – ехидно усмехнувшись, милый мальчик сплевывает кровь на пол, – Ну, жди, жди… До второго пришествия ждать придется! Ты учти, я выйду. Сегодня же выйду… А вот у тебя, гражданин капитан, и звездочки полететь могут, – Сгоров поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, – Знаешь выражение "Бешеных собак пристреливают"? Так вот, тебе надо было меня пристрелить там, на хате, – он слегка наклонился ко мне, – Потому что я все равно тебя убью… Чтоб эта сучка поняла, что я не шучу! – хищно улыбнувшись, он откинулся на спинку стула.
– Хочешь меня убить? – я спокойно смотрю на него, – Действительно хочешь?! Ну, что ж… – встаю, подхожу к нему и расстегиваю наручники. После чего спокойно встаю перед ним, – Давай… – он удивленно смотрит на меня, – Что? Не врубаешься?! Ты же хотел меня убить, так давай, вперед! Задуши меня! Или можешь пырнуть меня ножницами, давай! Спекся?
– Нет, сука… – он спокойно сидит на стуле, потирая затекшие запястья, и издевательски смеется, глядя на меня, – Чтоб вы меня повязали за нападение на мента? Хрен тебе! Надо было раньше меня кончать…
– Ну, что ж… Ты сам выбрал, – грубо надеваю наручники обратно, поднимаю трубку телефона и набираю номер дежурного, – Петрович? Это Максимова. Скажи Михалычу, чтоб через пять минут «боливар» подогнал… Жду, – схватив его за руку, рывком поднимаю и вывожу из кабинета. В коридоре меня пытается остановить Лёха…
– Капитан, ты с ума сдурела?! Куда ты его тащишь?
– На машинке покатаемся…
– На какой машинке?! Саша! – вместо ответа, я молча вырываю у него из-за пояса свою «Беретту» и ухожу вниз, таща за собой Сгорова. Во дворе уже стоит ГАЗик, возле которого копошится наш водила, Михалыч.
– Здорово, капитан!
– Здоровей видали… – зашвырнув парня в «клетку», сажусь рядом с водилой, – Гони на Ленинградку, – сказав это, вынимаю пистолет…
– Макс, ты чего? – Михалыч в легком ступоре, но, увидев, как я вынимаю «магазин» и выщелкиваю патрон из ствола, убирая все это в карман куртки, он спокойно кивает и заводит мотор, – На Ленинградку, так на Ленинградку…
Ленинградское шоссе огибает наш город широкой петлей. Выехать на него можно практически с любой более-менее крупной автодороги и многие любят пользоваться ею для того, чтобы попасть из центра города, например, на Шабалина, которая располагается на самом юге. Именно этим путем мы и выехали сейчас на федеральную трассу… Михалыч прекрасно понимал, что мне необходимо. Крутя баранку, он уверенно направил машинку чуть в сторону, съезжая с шоссе. Остановился. Я огляделась – место выбрано удачно! От Ленинградки нас отделяет густой лесочек, перед нами – небольшой пустырь…
– То, что надо! – с улыбкой смотрю на водилу.
– Не в первой… – спокойно отвечает тот.
Выхожу из машины, убирая «пустой» пистолет в кобуру. Михалыч вываливается из кабины вслед за мной. Подходим к задней дверце. Я делаю знак рукой и он открывает «клетку»…
– Вылазь! – стараюсь говорить как можно небрежнее, – Выползай, давай… – подхватив высунувшегося пацана под руки, вытаскиваем из машины и ставим на снег перед собой. Михалыч деликатно отходит в сторону…
– А… А зачем мы сюда приехали? – мне кажется или в его голосе паника?! Не изменяясь в лице, также молча, вынимаю из кобуры пистолет и передергиваю затвор.
– Беги.
– Что?!
– "Бешеных собак пристреливают, не так ли?" – произношу спокойным тоном, – Беги…
– Зачем? – голос становится все более истеричным.
– Затем, что ты не колешься, а значит я не смогу тебя посадить. Но, т. к. такую мразь я и отпустить не могу, – я спокойным будничным тоном доводила до него информацию, – То мне остается только одно…
– И что это? – глаза с ужасом смотрят на меня.
– Беги! – мощно рявкнув, направляю ему в лицо ствол, – Попытка к бегству, мальчик… Имею полное право тебя завалить. Беги, гаденыш!!!
– Я не буду! – истерично орет, хватаясь обеими руками за ручку дверцы.
– А ну, отпусти ручку!
– Нет!
– Беги, тебе говорят!
– Нет!!!
– Михалыч, а ну… – вдвоем, мы битых десять минут пытались оторвать его от ручки. Какое там! Он как будто сросся с ней… За эти десять минут я почти сорвала голос, потому что не переставала бешено орать на него. Наконец-то мы отстали от него… Выругавшись, я стала ходить вокруг машины, изредка потрясая стволом и смачно матерясь, – Ну, все! С меня довольно… Извини, Михалыч. Придется опять тачку мыть!
– Да ладно… В первой, что ли?! – он потрясающе подыгрывал мне, – Хотя погоди, где-то у меня должна клееночка валяться…
– Помогите!!! – во всю глотку заорал окончательно выбитый из колеи парень.
– Не ори, сынок… – спокойно ответил наш водила, – Я так далеко нас завез, тебя здесь никто не услышит.
– Ну, где там твоя клеенка?! – когда из недр машины действительно показался кусок чего-то, отдаленно напоминающего полиэтилен, я мысленно рассмеялась: "Ведь это та дрянь, что он на землю стеллит, когда тачку ремонтирует!", – Отлично! – дождавшись, когда он накинет это нечто на «боливар», я приставила дуло к затылку парня. Сгорова трясло… – Вите привет передавай! – я взвела курок…
– Прячется от Сыромятина и Малахова, но спокойно позволяет засадить его в кутузку, зная, что… – я замолчала на полуслове.
– Эй… Ты чего? Саш?! – Рыдван удивленно смотрел на меня.
– Боже… какая же я… – я вскочила с кресла и стала мерить пятачок быстрыми шагами. Я не могла сама поверить в свою догадку, но понимала, что единственное логическое объяснение. Честно говоря, какая-то часть сознания не хотела принимать ее, но… – Он не собирался попадаться! И никого он не просил сдавать его, если что! – последнюю фразу я выплюнула сквозь зубы, с трудом сдерживая эмоции.
– Ничего не понял, – спокойно отозвался прокурор, – А кто его сдавал?!
– Кристина! – я рявкнула, ударила кулаком по стене и отвернулась к окну, – Тогда все сходится… – добавила я немного спокойнее, – Она специально сдала его нам, чтобы Сыромятину удобнее было до него добраться. Вот почему наш майор был так рад аресту Саблина! Это же в его юрисдикции… Теперь я не дам за жизнь Панаса и сломанного грошика.
– Она сдала отца специально?! С чего? Зачем?!
– Ненормальный Дима убивает Виктора, потом на той же волне ее мать, а она выводит нас на след Панаса. В тюряге с ним что-нибудь происходит и все. Гениально! Сыромятников не при чем – он не может отвечать за психическое здоровье внука, но, благодаря Любимову, его отмажут…
– А Кристина?!
– Дима уже пытался убить ее…
– Мне казалось, что он хотел пришить тебя?!
– Не удивлюсь, если он пришил бы обеих… Ни Кристины, как свидетеля, ни слишком догадливого опера.
– Почему она сделала это?! Не понимаю?
– Могу, опять-таки, только предположить…
– Ну?!
– Она встречалась с Виктором. Возможно, он рассказал ей все, что узнал о Саблине… Она далеко не дура, нет! – я хищно усмехнулась, сверкнув бровью, – Став случайным свидетелем убийства Александрова, она прекрасно поняла, что происходит… И вот тут-то мои мысли раздваиваются: либо она хотела таким образом отомстить ему за смерть Вити, либо она пыталась защитить мать. Возможно думала, что если Сыромятин доберется до Саблина, то им уже ничего не будет угрожать… – меня прервал звонок мобильного Рыдвана.
– Да, я слушаю… Когда?! Как?! Сейчас буду! – нажав отбой, он посмотрел на меня, – В любом случае, это останется на ее совести…
– Саблин?
– Его ударило током в камере…
– Ясно…
– Я поеду в тюрьму… – Илья встал и направился в сторону лестницы, – Саш! – окликнул он меня у самой двери, – Ты поосторожнее, ладно?
– Ладно, – когда за ним закрылась дверь, я опустилась в кресло. Сколько я так просидела, я не помню… В какой-то момент с шумом раскрылись двери лифта, расположенного рядом, выводя меня из состояния ступора. Подхватив куртку, я спустилась в отделение реанимации…
Возле палаты, где находилась Кристина, я заметила знакомую фигуру…
– Здравствуйте, – я негромко поздоровалась с женщиной, тихо подходя к стеклу.
– Здравствуйте, – так же тихо ответила женщина, окинув меня внимательным взглядом грустных глаз, – Что у вас с лицом?
– Бандитская пуля, – я криво усмехнулась.
Какое-то время мы молчали, глядя через стекло на девушку, лежащую на кровати в паре метров от нас. Я очнулась от своих невеселых мыслей, когда кто-то взял меня за локоть…
– Саша, вы не верите ей… – Нина Петровна Александрова не спрашивала меня, она утверждала. Не найдя в себе сил ответить, я просто слабо кивнула головой в знак согласия, – Почему?
– Она солгала мне…
– Ее можно понять.
– Возможно, но я не понимаю.
– Саша, скажите мне, пожалуйста – я заранее прошу у вас прощения за столь бесцеремонный вопрос – какие у вас отношения с отцом? – я уставилась на нее во все глаза, не понимающе хлопая ресницами, – Вы могли бы охарактеризовать их одним словом?
– Доверительные, – прозвучал слегка удивленный, но твердый ответ.
– Отношения Кристины с отцом тоже можно охарактеризовать одним словом… Никакие!
– Почему вы рассказываете мне об этом?!
– Потому что вы хотите в этом разобраться.
– С чего такая уверенность?! – я вновь надела на лицо маску полного безразличия.
– Вы только не принимайте это близко к сердцу, – она тепло улыбнулась, – Но у вас это на лице написано…
Удивление на моем лице нашло выход, где только могло: – Что?!
– Как бы вы не старались выглядеть серьезной, незаинтересованной и уравновешенной, ваши глаза вас выдают, – я не ответила… Просто отвела взгляд, – Мне сказали, что ее состояние пока без изменений, но если что, то нас сразу позовут. Давайте отойдем в стороночку и я попытаюсь помочь вам разобраться во всем этом…
– Почему вы делаете это?
– Потому что я знаю Кристинку с детства, потому что у нас с Ирой, ее матерью, фактически было по двое детей… Никто не сможет вам рассказать о ней больше. Разве вы не этого хотите?! – бросив взгляд на девушку за стеклом, я отошла от палаты вслед за матерью Виктора…
– Спрашивайте, – Нина Петровна расположилась в одном из кресел, стоящих в уголке, и спокойно смотрела на меня. Я так и не решалась сесть…
– Расскажите мне все, что вы знаете… Ведь все происходило у вас на глазах?
– Да… – она легонько вздохнула, – Ира переехала в соседнюю квартиру сразу после рождения Кристы. Через три года объявился Владимир… Он жил у матери, но частенько оставался у Иры. Она нас познакомила… – женщина замолчала, нервно теребя носовой платок в руках.
– Он вам понравился…
– Как раз наоборот! Понимаете, многим женщинам это нравится в мужчинах… Ира как раз к таким и относилась, – она вновь тяжело вздохнула и покачала головой, – В конечном итоге, именно это ее и сгубило.
– Что вы имеете в виду?!
– Владимир был авантюристом от Бога, понимаете?! Он просто не мог жить без этого! При этом он обладал просто патологическим невезением в отношениях с милицией… Стоило ему заняться чем-то «серьезным», как он сам говорил, тут же все шло наперекосяк! Он и второй раз-то сел по абсолютнейшей глупости…
– Вы в курсе?! – я была более чем удивленна осведомленностью этой женщины.
– Мы с Ирой много лет были подругами… Она от меня никогда ничего не скрывала. Если бы она была жива, я бы ни за что вам не стала все этого рассказывать, но…
– Я понимаю. Продолжайте, пожалуйста…
– Так вот… Когда он пошел в тюрьму второй раз, – она придвинулась ближе ко мне, – А вы читали его дело? Вы в курсе?
– Немного…
– Неужели вам не показалось, что это довольно глупо – человек, всю жизнь специализирующийся на мошенничестве, садится в тюрьму по обвинению в изнасиловании, да еще и с грабежом?!
– Показалось, но я не вникала в подробности…
– А зря! Хотя… Может и не стоит. Все, кто знал слишком много об этом, уже пострадал… – сказать, что я заинтересовалась, значит ничего не сказать… Меня просто распирало от любопытства! Сделав над собой усилие, я заставила себя не перебивать женщину и слушать дальше… – Понимаете, он как раз перед этим провернул очень рискованную аферу… Короче говоря, он постарался скрыться от подельников. Как раз его вечное невезение с милицией пришло кстати. Он сделал все, чтобы его посадили. Все равно по какой статье…
– Мошенник со стажем, а согласился сесть по такой статье?!
– Он не хотел, чтобы его семье что-то угрожало. Он сел, оставив все, что им удалось заполучить в результате аферы Малахову и Сыромятину…
– Что?! – я сама еле услышала свой голос, вдруг перешедший в свистящий шепот.
– Вы не ослышались. Она втроем все это затеяли, а потом он взял все на себя, оставив все бабки этой парочке и сел, дабы его не сумели достать… Он уже имел определенную репутация в тех местах. Может поэтому и не боялся идти по такой статье…
– А парочка должна была приглядывать за его семьей.
– Да… Малахов сразу уехал в Питер, а вот Сыромятин остался здесь. Потом, видимо, что-то пошло у них вкривь и вкось, разругались они не на шутку и стали первыми конкурентами на северо-западе.
– Т. е. Сыромятин все это время приглядывал за Хмельницкими?!
– Сначала, да! Но, когда Саблин вышел и сразу же, практически, уехал в город на Неве…
– Он заподозрил что-то неладное.
– Можно и так сказать… Тогда и Дима стал меняться.
– Его отношение?
– И к Кристине, и к Вите…
– Дайте мне минутку, надо все это перекурить… – я вышла на лестницу и нервно закурила. Так… Если Саблин отсидел в тюряге фактически за троих, выйдя он по любому захотел бы получить свою долю, да еще и с процентами. Это ясно. А вот если тебя полностью обламывают, тогда что? Понятное дело! Он – мошенник, и неплохой. Он снова продумывает комбинацию: убедить Малахова, что он друг и поможет в борьбе с коварным конкурентом. Малахов тоже не последний идиот, чтобы терять такую голову… Несколько лет он работает с ним, не вызывая подозрений, но! параллельно умудряется капать на мозги Сыромятину… В общем, подводит всех к конфликтной ситуации. Однако ж Сыромятин тоже не дурак, да еще теперь и не последний в городе человек. А значит, он будет страховаться. И такой страховкой становится Дима… Выбросив сигарету, я вернулась в уголок к Александровой, – Он столкнул их лбами, да?
– Малахова и Сыромятина? Да. Только он не просчитал, что и они подстрахуются…
– А Витя?
– Я слышала, как Витя ругался с Димой дня за два до смерти…
– Из-за Кристины?
– Витя сказал ему, что если он еще раз увидит, как Дима третирует Кристину, он расскажет милиции все, что знает о делах его деда с отцом Кристинки…
– Он подписал себе смертный приговор…
– Теперь и я это понимаю… – женщина старалась не плакать, но я видела, что она то и дело подносит платок к глазам.
– Единственное чего я не могу понять, почему он подбил на это собственного внука? – я смущенно покачала головой.
– Разве вы не в курсе?!
– Не в курсе чего?!
– Дима не родной внук Сыромятина.
– Как?! Ни … себе! А вы откуда знаете?! – что-то последнее время я стала часто удивляться…
– Он сын одного из старых друзей нашего городского благодетеля… Вырос, фактически, у Сыромятина дома. Когда его родителей не стало, мальчика официально усыновила дочь Сыромятина, по требовательному настоянию отца. Я знаю, потому что Витя знал. Все ж таки Дима был его лучшим другом, пока ему не стали… промывать мозги.
– Нда… А Ирина Хмельницкая? Ее-то за что все-таки он убил?
– За то, что она была в курсе всех дел бывшего мужа, конечно!
– И вы не боитесь это рассказывать? Ведь он уже и Кристину пытался убить… Может попробовать и вас.
– Мне больше нечего терять… – она грустно посмотрела за окно.
– А Кристина? У нее ведь теперь никого… Ни матери, ни отца, – увидев удивленный взгляд, я объяснила, – Саблина ударило током в камере… насмерть.
– Когда?!
– Сообщили буквально час назад…
– Все-таки достали… – в этот момент у меня в кармане зазвенел мобильный. Извинившись, отхожу в сторону.
– Алло… Да, Илья, слушаю… Когда это выяснили?! Кто знает еще?… Так… Так… Ни слова никому, понял меня?… Да!… Да, приеду!… Давай… – дав отбой, подхожу обратно к матери Виктора, – Извините, но мне надо срочно уйти.
– Я присмотрю за ней, но… Саша, – она смотрела мне прямо в глаза, – Поверьте мне, она не хотела вас обманывать! Ей всего 16 лет… Она напугана. У нее на глазах погибли близкие ей люди…
– Мне жаль, но как я могу верить человеку, который уже обманывал меня и не раз?!
– Вы ей не верите… – она грустно улыбнулась, – А вот она доверяет только вам…
– С какой стати?!
– Детские впечатления самые яркие, знаете ли…
– Только не говорите мне, что вы психолог!
– Я психолог, но дело не в этом. Неужели, вы действительно не помните ее?! – женщина недоверчиво смотрела на меня.
– Я уехала из Мурманска, когда ей было всего пять… Откуда я могу ее знать?!
– Но вы приезжали еще пару лет сюда, разве нет?
– Бывало… На каникулы, но и что с того?! Я узнала о ее существовании всего несколько дней назад!
– И даже этот шрам ничего вам не напоминает? – она мягко взяла меня за руку и немного задрала рукав свитера…
– Извините, но мне пора! – вырвавшись из ее рук, я быстрым шагом вышла на улицу. Только здесь я позволила себе слегка притормозить и взглянуть на свою левую руку… Все знают, что я левша. Но мало кто знает, что эта многострадальная рука выдержала три перелома и сумела восстановиться после неслабо порванной мышцы. Хмуро смотря на старый шрам, оставшийся от крепких собачьих зубов, я пыталась понять, что же мне хотела рассказать Нина Петровна…
Я встретила Илью на троллейбусной остановке, напротив областного театра. Не сговариваясь, мы направили свои стопы наверх по Книповича. Всю дорогу шли молча, только курили не переставая… Дойдя до пересечения с Полярными зорями, зашли в дверь маленького уютного бара с простым названием «Охотник» и, сев за дальний столик, заказали по бокалу чешского пива.
– Ну? Что делать-то будем?
– Я не знаю… – опустив голову на руки, я пыталась сосредоточиться и хоть как-то отвлечься от тупой боли, стучащей в висок, – А это точно?
– Точнее некуда… – мрачно ответствовал молодой прокурор.
– «…И нам осталось уколоться и упасть на дно колодца, и там пропасть на дне колодца, как в Бермудах – навсегда», – строчка из Высоцкого сама по себе всплыла в мозгу, – Может действительно, бросить все это дело к чертовой матери и уехать в отпуск?!
– Проще, кажется, просто застрелиться… У тебя табельное с собой? – он невесело усмехнулся.
– А как умудрились сличить отпечатки?!
– Здрастье, я ваша тетя! – Рыдван аж пивом чуть не поперхнулся, – Его собственная безопасность в разработке держит. У них и взяли.
– Нда… Дык, может им и отдадим все и не будем париться?!
– Сдаешься?
– Я не могу бороться одна со всем миром, Илья…
– Почему одна?! – он удивленно посмотрел на меня, – А я? А Лёха?
– Еще скажи Михалыч и будут «Д’Артаньян и три мушкетера» по-мурмански… – вслед за уголком губ, изогнувшимся в кривой усмешке, пристроилась и моя бровь.
Он замолчал, на несколько минут уйдя в себя и пиво. Я отрешенно наблюдала падение снега за окном, крутила в пальцах орешек и невольно поймала себя на том, что притоптываю ногой в такт песенки, льющейся из динамика…
I look up to the little bird
That glides across the sky
He sings the clearest melody
It makes me want to cry
It makes me want to sit right down
and cry cry cry
I walk along the city streets
So dark with rage and fear
And I…
I wish that I could be that bird
And fly away from here
I wish I had the wings to fly away from here
But my my I feel so low
My my where do I go?
My my what do I know?
My my we reap what we sow
They always said that you knew best
But this little bird's fallen out of that nest now
I've got a feeling that it might have been blessed
So I've just got to put these wings to test
For I am just a troubled soul
Who's weighted…
Weighted to the ground
Give me the strength to carry on
Till I can lay this burden down
Give me the strength to lay this burden down down down yeah
Give me the strength to lay it down.
– А кто это поет? – голос Ильи отвлек меня от прослушивания хорошей музыки.
– Энни Леннокс. Это с альбома «Дива»… «Маленькая птичка».
– Красивая песня.
– Да…
– Завтра у тебя собираемся? – немного помолчав, он все же решился задать этот вопрос.
– Да. Ты тоже приходи…
– Приду, – залпом допив пиво, он расплатился с официантом и, попрощавшись, ушел. Я же решила нанести визит еще одному человеку, перед тем как возвращаться домой…
Я уже три часа сидела у Ксанки дома. Чего рассусоливать – мы пили! Уже три часа… Прикончив две бутылки бренди, мы методично уничтожали третью. Не знаю как Оксана, а я абсолютно не ощущала себя пьяной. Ни в одном глазу! Вновь протянув руку к пузатому бокалу, я услышала вопрос:
– Сашуль, ты все время молчишь! Почему одна я трещу не переставая?! – язык у нее уже слегка заплетался, что служило постоянным поводом для улыбок с моей стороны.
– Мне просто неловко было тебя перебивать…
– Да ну тебя! – она влила в себя очередную порцию крепкого напитка, – Почему ты совсем не пьяная?! – недовольно протянула моя подруга совершенно осоловевшим голосом.
– Зато вот тебе точно больше не стоит, – с этими словами я забрала бутылку из поля ее зрения.
– Ну, расскажи, что у тебя случилось!
– Да, ничего не случилось…
– Саш, тебе когда-нибудь удавалось меня провести?
– Нет.
– Рассказывай! – попытавшись театрально откинуться на спинку дивана, она забыла что сидит сбоку, и чуть не скувырнулась на пол. Пришлось ловить и усаживать обратно.
– Сиди спокойно, ладно?!
– Ладно. Но ты рассказывай!
Я не люблю нагружать друзей своими проблемами, но… иногда человеку необходимо высказаться! Я рассказал Оксанке все, но особенно в подробности не вникала… Весь рассказ занял еще около часа. Закончила я на своем разговоре с матерью Александрова, не посвящая подругу во внутренние ментовские разборки. Оксана какое-то время молчала, переваривая услышанное, а потом произнесла до странности трезвым голосом: – Надо ещё выпить… – я лишь рассеянно кивнула ей и потянулась за сигаретами, – Так, значит эта Кристина и есть та самая девчушка?
– Какая еще девчушка?! – я чуть не поперхнулась дымом от неожиданности.
– Сань… Ты чего, в самом деле не помнишь?! – Оксана удивленно смотрела на меня.
– Не помню чего, черт возьми???
– Когда тебя покусал тот ротвейлер… – она указала на мою руку. Я вновь посмотрела на застарелый шрам. Перед глазами мелькали отрывочные картинки, но мозаика не желала складываться…
– А что я должна помнить?
– Это же как раз в летние каникулы произошло, не помнишь?
– Только урывками…
– Мы как раз вместе были… Ты зашла ко мне, потом мы решили прогуляться.
– И?!
– Пошли по боковой лестнице, той что спускается в Катюхин двор, помнишь?
– Да… Кажется, да.
– Мы спустились, прошли пару метров, а потом услышали испуганный крик, на всю ивановскую… Точнее Зеленую! – она улыбнулась.
Она говорила, а у меня перед глазами, как из тумана, всплывала картинка из моего прошлого…
* …испуганный вскрик. Я оборачиваюсь, все еще продолжая что-то говорить Оксанке, и вижу бегущую к нам со всех ног маленькую девчушку, лет семи-восьми. За ней на всех парах несется здоровенный ротвейлер. Я никогда не боялась собак, скорее наоборот, но сейчас даже я немного струхнула: пес был в ярости! Уж не знаю, что его так разозлило, но он походил на исчадие ада. Отшвырнув Ксанку с дороги, я подхватила девочку на руки и поставила на высокий забор, удерживающий склон сопки от осыпания. Развернулась я вовремя. Пес с разбегу попытался запрыгнуть туда же, но, развернувшись, я умудрилась отшвырнуть его обратно на дорогу. Озверевшая псина накинулась на меня… У меня не осталось точных воспоминаний о том, что происходило дольше. Я помню, как руку разорвала дикая обжигающая боль. Помню, как кричала Ксанка. Помню дикие собачьи глаза и сдавленное рычание. Помню, что сжимала его пасть в руках, почти не чувствуя пальцев. Помню, что в какой-то момент я перестала чувствовать левую руку… Помню противный звук клацающих зубов возле горла… Единственное, чего я не помню отчетливо, как у меня в руке оказался тот булыжник. На наших улицах их валяется сотни и тысячи, но как именно тот оказался в онемевшей левой руке… Я только помню ужасающий вид собачьей головы, ощутившей на себе всю силу моей ярости. Меня шатало от боли, но уровень адреналина в крови заставлял стоять на ногах:
– Ксан, надо бы перевязать чем-нибудь… – я смотрела на растерзанную руку. Пока Оксана пыталась что-то найти у себя в сумке, я сняла испуганную и заплаканную девчонку с забора и, поставив ее на дорогу, присела перед ней на корточки, – Ну, а ты как?
– Спасибо… – голосок тихий, срывается. Она снова заплакала, уткнувшись носом мне в шею и обхватив за плечи, – Спасибо! Спасибо! Спасибо!
– Тише, тише… Все нормально. Никто тебя больше не обидит, – обняв ее целой рукой, пытаюсь успокоить.
– Пойдемте ко мне, мама перевяжет…
– Ты тут живешь?
– Да. Вон в том доме, – она указывает рукой на первый деревянный домик по улице Зеленая.
– Тебя как зовут? – я убираю с ее лица непослушную прядку каштановых волос и смотрю в испуганные глаза цвета горячего шоколада.
– Кристина…
– Пойдем? – адресую вопрос Оксане, на что тут же получаю целый всплеск эмоций, которые можно заменить одним словом – естественно! Девочка пытается убежать вперед, но я окликаю ее, – Тин, не беги так, пожалуйста… – доходим до домика. Поднимаемся на второй этаж. Я помню, как мне промывали рану марганцовкой – это сложно забыть, потому как боль адская! Как вызвали скорую, как мне накладывали швы и делали уколы… А еще я хорошо запомнила взгляд карих глаз, постоянно следивших за мной. Когда мы уже уходили, я отправила Ксанку вниз и подозвала девочку к себе:
– Прости меня, Тинка…
– За что?!
– Это же твоя собака была…
– Она чуть меня не покусала, – девочка снова всхлипнула, – А у тебя рука теперь… – она уже ревела не стесняясь.
– До свадьбы заживет, не волнуйся!
– Но ведь доктор сказал…
– Неважно! Я сказала – заживет! – я вытерла ей слезы и чмокнула в щеку, – Все! Прекращай реветь и иди к маме.
– А я еще тебя увижу? – она смешно хлюпнула носом.
– Обязательно… Я обещаю! – после этого я ушла. Через неделю я уехала. За эти дни девочку я больше не видела, а потом из памяти стерлись воспоминания об инциденте. Точнее, отошли на задний план. Я вернулась в Москву, к учебе, друзьям, развлечениям. Все пришло на круги своя… *
– Эй! – я почувствовала как кто-то теребит меня за плечо, – Максимова, ты где витаешь?! – голос Ксанки окончательно вернул меня в реальность.
– Это была Кристина.
– Та девчушка?! Конечно! Ты как мне адрес сказала и про собаку, я тут же сообразила…
– Спасибо, Ксан! – порывисто чмокнув подругу в щеку, я вскочила на ноги и бросилась в прихожку.
– Ты куда?!
– Завтра… т. е. уже сегодня, приходи ко мне, ладно?!
– Приду! – она улыбнулась.
– Ну, пока?
– Пока, чудо! – она со смехом открыла дверь и выпустила меня на свободу.
И почему я совершенно не удивилась, когда наш доблестный майор объявил нам сногсшибательную новость, как раз во время обмывания моих капитанских звезд… Из всех присутствующих самыми трезвыми были три человека, не считая Оксаны – я, Лёшка и Илья. Все таки жизнь очень непредсказуемая штука! Если бы лет десять назад кто-то сказал мне, что я смогу вот так вот запросто общаться с Рыдваном, я бы просто рассмеялась этому человеку в лицо. А сегодня… Я резко мотнула головой, стараясь не плыть. Нельзя! Особенно сейчас. Я никому не доверяю! Даже Лёшке я никогда не доверяла безоговорочно… «Сейчас я даже себе не доверяю…» – я невесело усмехнулась собственным мыслям, продолжая наблюдать за начальством, которое, все больше и больше распаляясь, повествовало о моих незаурядных способностях и заслугах. И именно благодаря им, меня, как одного из лучших оперативных работников убойного отдела, посылают в область ловить объявившегося там маньяка. «Ну-ну… А то без меня там ребята не справляются! Предвкушаю, как будет рада местная милиция, пусть даже там три милиционера на весь поселок, моему приезду…»
– Ну, что ж, товарищ капитан?! – Любимов весело улыбался, глядя на меня, но глаза оставались удивительно холодными, – Порадуете начальство? А то с вас после поимки Саблина теперь и спрос… повышенный!
– Сделаю все, что будет в моих силах, товарищ майор… – ответив ему аналогичной улыбкой и взглядом, я опрокинула очередную порцию виски себе в рот. Сидящие за столом смеялись, переговаривались друг с другом, шутили. Выдав парочку приколов по поводу выступления майора, все, наконец-то, переключились на другие темы. Сделав вид, что чрезвычайно заинтересована разговором с одним из наших ребят, я продолжала внимательно наблюдать за Любимовым. Выкроив момент, когда он вышел на лоджию покурить, я пошла за ним, с самым невинным выражением на лице…
– Я не помешаю?!
– Что ты, Саш! Это же твой дом…
Ухмыльнувшись, я закурила и занялась разглядыванием пейзажа за стеклом: – Почему именно я?
– Что?!
– Да, бросьте, Петр Сергеевич! Вы прекрасно поняли, о чем я.
– А ты прекрасно понимаешь, почему я так поступаю… – он внимательно посмотрел на меня, – Разве нет?
– Все знают о вашей связи с Сыромятиным… – больше я не собиралась таиться, – Поэтому вас так интересовало дело Саблина! И он сам, в частности…
– Саш… Меня просто попросили сообщить, кто будет вести дело и все. Остальное их не интересовало. Когда ты Диму приволокла, даже я удивился!
– Не ожидали, что поймаю?
– Не ожидал, что у него хватит наглости к тебе залезть…
