Текст книги "Северное сияние (СИ)"
Автор книги: Nell kOt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Что случилось???!!!
Кристина забралась с ногами на диванчик – как только ещё на спинку не залезла?! – и, с выражением дикого ужаса в глазах, трясущейся рукой показывала куда-то в угол. Лёха глубоко, с чувством, вздохнул и отправился умываться… Я же, спокойно рассмотрев то, на что она указывала, перевела взгляд на девушку и, пожав плечами, спросила:
– Ну, мышонок… Ну и что?
– Кккак это, ЧТО?! Это же… как ты можешь так спокойно… Мама!!! – это мышка попыталась вернуться к дивану, – Боже… – голос стал плаксивым до невозможности, – Саааш… Убери ее!
– О, господи… Гектор! А ну, иди сюда, маленький проказник! – спокойно взяв мышонка в руки, поворачиваюсь к Тине.
– Нет!!!
– Тин, хватит орать! Уверяю, он тебя больше боится…
– У тебя ручной мышонок?!
– У меня ручной грызун! Это не простой мышонок… – подхожу к шкафу и сажаю малявку обратно в клетку, – Интересно, как ты оттуда выбрался, чертяка?
После завтрака и короткого «совета», на котором было решено, что Кристина остается дома – в школу не ходить, никому не звонить, дверь не открывать и вообще… «Дома огромная библиотека – поищи чего-нибудь и сиди, читай!», мы с Лёхой отправились на работу. Уже по дороге мне на трубу умудрился дозвониться наш «горячо любимый» майор и проорать, что ожидает нас пред свои очи немедленно, как войдем в здание. Естественно, я не успела вставить и слова! Заговорщически переглянувшись, мы поперлись на Ленина кружным путем…
– Как обстоят дела по убийству подростка на Кирова?!
– Работаем, товарищ майор.
– Плохо работаете, капитан! Плохо! – невысокий плотный мужик, чуть старше меня, расхаживал по кабинету у нас перед носом и, широко жестикулируя, выговаривал нам свои «фэ», – Мне уже из главка звонили… Вы почему мне не доложили, что там Саблин фигурирует?!
– Я докладывал, товарищ майор, – вставил реплику Лёха.
– С вами, лейтенант, я потом отдельно поговорю! Сейчас меня интересуют действия вашего непосредственного начальника…
– Мой отчет лежит у вас на столе, товарищ майор, – я отчаянно пыталась не «закипеть», – Если бы вы читали его…
– Что??? Что вы себе позволяете, Максимова?! – он развернулся и резко подскочил ко мне, – Не забывайтесь! Вы всего неделю, кажется, с новыми погонами ходите? Не скрою, не хотел подписывать приказ о вашем повышении… – он вернулся за свой стол, – Идите, работайте! Чтобы завтра с утра, отчет о проделанных мероприятиях был у меня на столе.
Войдя в собственный кабинет, я в сердцах саданула кулаком по столу и тихо выматерилась себе под нос.
– Ладно, Сань… Не заводись!
– И не думала! Что там эксперты?
– Тот же нож…
– Тааак… – я присела на наш диванчик и задумалась. Лёшка терпеливо ждал, – Есть одна мыслишка… Но очень уж она натянуто смотрится.
– Саш, именно твои «мыслишки» всегда оказываются самыми дельными… Излагай!
– Мне кажется, что тот кто пришил Александрова, хорошо его знал… Настолько хорошо, что смог без лишнего шума ударить его и уйти незамеченным. Точный удар… Явно с очень близкого расстояния!
– Эксперты сказали, что рана очень глубокая…
– Вот… И Кристина тоже очень неплохо знает его. Я думаю, что убийство матери Хмельницкой, ни что иное, как намек ей – не болтай! Иначе и с тобой тоже будет. Наверняка, мать успела ей что-то сказать, если умерла у нее на руках. К тому же… Ты заметил, что у Кристины на пальце свежий глубокий порез?
– Порез?! Нет…
– Знаешь, как можно получить такой порез? Когда кто-то замахивается на тебя ножом, а ты, в попытке защиты, выставляешь руку открытой ладонью. Ну, например, лицо прикрываешь, или пытаешься отвести удар от корпуса…
– Только палец?
– Да… Тот, кто порезал её, возможно просто хотел напугать, а не ударить.
– Может проверить её?
– Сравнить с ранениями Александрова и Хмельницкой? Да. Было бы полезно… – наш разговор был прерван ворвавшимся в кабинет сержантом Петренко.
– Ребята! Звонили наши РУБОПовцы. Кажись Саблин объявился…
Спустя час мы стояли с местным участковым и Лёшей на лестничной клетке жилого дома на Егорова и, стараясь не светиться перед окнами, наблюдали за двором… Два РУБОПовца сидели в доме напротив. Связь держали по рации, но предпочитали помалкивать. Тихо травя анекдоты, поочередно выбегая за кофе и беспрерывно дымя, мы прождали целый день. Я несколько раз отвечала на звонки мобильного, один раз сама позвонила домой, узнать как там Тинка… В общем, уже ближе к восьми вечера, мы решили, что ловить здесь некого и нечего и решили сваливать, как вдруг ожила рация…
– Ребята, внимание! Похоже клиент идет… Не один.
– С кем он? – разговаривая с пацанами, пытаюсь хоть что-то высмотреть в окне. Благо, хоть лампочку догадались вывинтить заранее… Правда, местные жители как только нас не обзывали сегодня! Кто-то даже грозился ментов вызвать…
– С каким-то мужиком.
– Продолжайте наблюдение! Что делать будем? Если это Панас – его так просто не возьмешь.
– Может, подкрепление вызвать? – неуверенно спрашивает молодой участковый. Мы с Лёшкой лишь переглянулись и усмехнулись друг другу.
– Все подкрепление уже тут, – спокойно улыбается Лёха, – Наш капитан кааак глянет! Все вповалку…
– Вот, трепач… – смеюсь сама. Тут вновь оживает рация.
– Ребята, это он! Зуб даю! Направляются к вам…
– Поняла! Ждем… – выключаю рацию, одновременно вынимая из кобуры штатный ПМ, – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
Парочка мужиков подошла к дому, где мы соорудили наблюдательный пост, буквально через минуту. Остановившись во дворе, они о чем-то совещались…
– Как думаешь? Чего это они? – спросил Лёха шепотом.
– Совещаются, кому за поллитрой бежать…
– Не понял?!
– Лёх, под нами магазинчик круглосуточный… в цоколе.
– Ты думаешь, за бутылкой?
– Я надеюсь… А ещё, я надеюсь, что войдут они вместе… Чёрт! – я со злостью отвернулась от окна, – Что теперь делать будем? – мужик, очень похожий на Саблина, спустился в магазинчик, а второй остался во дворике и спокойно курил… Поразмышляв пару секунд включаю рацию, – Пацаны!
– Здесь!
– Выползайте из своего курятника и рысью к нам! Во дворе, напротив входа в круглосуточный стоит фраер… Скрутите его аккуратненько.
– Понято… Ща оформим в лучшем виде!
Мы не без удовольствия наблюдали за двумя нашими парнями, появившимися во дворе в виде абсолютно пьяной парочки. Горланя какую-то песню, они подошли к мужику и, видимо, попросив закурить, моментально скрутили ему руки и зашвырнули в наш подъезд. А мы вышли во двор и стали решать, как нам взять Панаса… Не хотелось устраивать перестрелку в центре города. В конце концов, я убираю пистолет в кобуру, вынимаю из заднего кармана джинсов наручники, перекладывая их в куртку, и спускаюсь в магазин… Саблин, если это действительно он, стоит перед прилавком и уже расплачивается. Дальше – картина Репина… Оборачивается. Я улыбаюсь самой невинной и обезоруживающей улыбкой из своего арсенала. Улыбается в ответ…
– Девушка… Вам помочь?!
– Возможно… Сделайте так, – вытягиваю руки вперед. Он повторяет мои движения, продолжая смотреть мне в глаза и улыбаться… В этот момент сухо щелкают наручники. Мужик меняется в лице и уже смотрит на меня с огромным удивлением, – Ну, что? Пошли? – берусь за наручники и вытягиваю его на улицу. Там сдаю на руки РУБОПовцам и мы грузимся в их машину, без лишних опознавательных знаков. До ГУВД едем молча. «Саблин» молчит и внимательно изучает меня, я вижу это в зеркало заднего вида. Второй бледен, озирается, но тоже помалкивает. Когда машина остановилась перед зданием ГУВД и мы выволокли их наружу, второй наконец-то обрел дар речи…
– Пацаны! Вы чего, из милиции???
– Ну, да… – немного обалдев подтверждают ребята.
– Фуф… Слава Богу!!!
Это ведь только потом выяснилось, что мужик совершенно ни при чем, и с Саблиным они встретились случайно. Просто решили раздавить пузырь! Мелкий бизнесмен решил, что его конкуренты решили «укатать»… А оказывается – милиция.
А вот с Саблиным мы не прогадали! Действительно он оказался… Было около одиннадцати, я уже собиралась уходить, как дверь кабинета открылась и вошел, кто бы вы думали? Рыдван, собственной персоной. Посмотрел на меня, прошелся по кабинету туда-сюда, сел на стул напротив меня…
– Саш… – глядит каким-то умоляющим взором, – Поговори с ним, а?
– С кем?
– С Панасом.
– Это твоя обязанность его колоть…
– Он отказывается говорить с кем бы то ни было… Сказал, что будет разговаривать только с опером, что его повязала, – он снова вскочил и прошелся по комнате, – Саш! Ну, пожалуйста…
Откинувшись на спинку стула, раздумываю над ситуацией: – Хорошо! Только чур, не вмешиваться… Договорились?
– Ладно!
В отдельной комнате, что выделили Рыдвану для допроса, был только Саблин под присмотром одного из наших оперативников. Попросив оставить нас наедине, я дождалась пока не закроется дверь и спокойно подошла к задержанному. Достав из кармана ключи, расстегиваю наручники и сажусь за стол…
– Вы хотели поговорить со мной, Владимир Семенович?
– Красиво вы меня взяли, ничего не скажешь, – он с улыбкой разглядывал меня, – Красиво… Простите, не знаю как вас зовут…
– Капитан Максимова… Александра.
– Красивое имя. А по батюшке?
Я немного помедлила с ответом… Нет. Не вызывает он у меня пока никаких опасений. И интуиция спокойна. – Александра Эдуардовна.
– Не боитесь?
– Чего?
– Ну… вы так спокойно сняли с меня наручники, а если я сбегу или попытаюсь напасть? – он с интересом ожидал моей реакции на свои слова, но глаза смеялись.
– Рискните… – в ответ он лишь рассмеялся, по-доброму так.
– Даже не стану пробовать!
– Владимир Семенович, вы же не просто так решили говорить со мной… Я так думаю, вы вряд ли начнете каяться в нападении на инкассаторскую машину с убийством.
– Я и не собирался говорить на эту тему.
– Значит о чем-то ещё… О чем же? – Панас молчал, но я чувствовала, что знаю, о чем пойдет речь.
– Вы же меня тоже не по тому «скачку» взяли… Да, и не убивал я того инкассатора, честно говоря. Но это уже другой разговор, – он словно задумался о чем-то или что-то вспоминал. Потом резко встряхнул головой и продолжил, – Вас ведь тот парнишка интересует, верно?
– Вы имеете в виду одноклассника вашей дочери? – я старалась говорить как можно небрежнее, ни в коем случае не выдать своего интереса к теме, что он поднял.
– Да… Хороший парень был! Мать его жаль, она в нем души не чаяла…
– Владимир Семенович, я вас прошу, расскажите мне все, что вы знаете об Александрове… Без протокола. Просто расскажите, – положив на стол пачку сигарет и пепельницу, я терпеливо ждала его решения, а потом старалась не упустить ничего важного для себя.
– Когда я отсидел свой первый срок, я вернулся в Мурманск… Поселился у матери, но старался забегать к жене и Кристинке. Они переехали на Зеленую, в «деревяшку». Квартира была хорошая, просторная… Я тогда, помню, Тинке щенка подарил, вот уж мамка ее ругалась! А мне очень хотелось чем-нибудь дочуру порадовать… – он нервно закурил. Что ж поделать, не всегда воспоминания о спокойной жизни доставляют нам удовольствие, – Соседи у них были… нормальные люди. На первом этаже, помню, пенсионеры жили, а прямо напротив – разведенка одна с пацаном. Как раз Криськин ровесник. Вот так я Витьку-то и знаю, получается, почти с пеленок. Потом жизнь повернула круто, я на второй срок пошел. Как освободился, снова домой поехал, да мать померла уже… Я поселился у жены, временно. Старался с Кристиной сблизится как-то, но… мне иногда кажется, что она меня боится. Как будто не понимает, кто я. Или только вид делает… Эта мадмуазель себе на уме! Витька вырос сильно, спортом занялся серьезно. С ним везде друг его ходил, Дима кажется, старался во всем за Витькой угнаться… И Тинка, и сам Витя уверяли меня, что он хороший парень, но… не знаю, мне его глаза не нравились. Какие-то… пустые, безликие что ли?! Вот, вроде смотрит на тебя, а ты и не скажешь, что у него на уме и в душе творится-то. Помню, он очень серьезно увлекался военной историей, особенно холодным оружием. Тина как-то мне сказала, что они с Витей хотят ему сюрприз на День рождения сделать… Короче, им разрешение нужно было.
– Разрешение на что? – я впервые вставила вопрос в его монолог, и то, потому что почувствовала, что он ждет этого вопроса.
– А когда покупаешь сувенирный клинок какой-нибудь, на него же нужно разрешение? Вот и им такое понадобилось…
– И вы его достали?
– Достал… дурак старый!
– Что они ему презентовали? Я уже поняла, что не «саблю» из металлопластика времен Колчака…
– Немецкий штык-нож… Говорят, что купили у какого-то "черного археолога" на толкучке.
– Ясно… – в голове мгновенно выстроилась картинка произошедшего с возможными участниками, но все же я решила дожимать до конца, – Когда это было?
– Да уже года три тому…
– Угу… – в голове крутилась туча мыслей, – Зачем вы выходили на Кирова в то утро, когда убили Александрова?
– Я Кристину искал.
– Искали?! – вот это номер!
– Да. Искал Кристину, а нашел Витьку с дырой в пузе…
– Он был ещё жив?
– Успел всего одну фразу мне сказать… Как я не старался ему рану зажать, но… слишком уж глубоко его саданули.
– Что он вам сказал? Желательно дословно.
– Извольте, дословно: "Смешно. Тот самый нож."
– И все таки… зачем вы искали Кристину?
– Она поругалась с матерью… Из-за меня… Позвонила Витьке на трубу и ушла. Я просто подумал, а что если мне удастся поговорить с ней по душам? Выяснить, почему она так шарахается от меня…
– Вас объявили в федеральный розыск за нападение на инкассатора с убийством. Как вы считаете, недостаточно, чтобы шарахаться?
– Бьете не в бровь, а в глаз…
– Владимир Семенович, конечно это вам решать, но я все же попрошу вас все это повторить на протокол нашему прокурору. В этом деле вы проходите как свидетель, так что…
– Как говорится в одном хорошем фильме: "Свидетелем быть ещё не приходилось!" – мы оба улыбнулись.
– А насчет инкассатора. Дело не моё, так что…
– Я и не претендую, – я оставила ему свои сигареты и подошла к двери, чтобы позвать ребят, – Александра Эдуардовна! – я обернулась, – У меня только одна просьба к вам…
– Я слушаю.
– Мне думается, вы мент правильный – не обижайтесь, Бога ради, я это говорю не с издевкой… Я просто хотел попросить, – он открыто смотрел мне в глаза, – Присмотрите за Тинкой, хорошо? У нее ведь теперь никого не осталось…
– А вы?
– Я… Я для нее вроде и неродной, – он отвернулся к столу и снова закурил. Посмотрев на него еще пару мгновений, я открыла дверь и окликнула парней. И уже выходя из кабинета, произнесла…
– Я пригляжу, Владимир Семенович. Не волнуйтесь…
– Только поосторожнее с ней, – догнал меня его голос, – Я уже говорил – она себе на уме!
После разговора с Саблиным, я вернулась к себе в кабинет. По дороге успела выцарапать из лап дежурки Лёшку и напрячь его срочной работой: выяснить все, что сможет до завтрашнего вечера, по приятелю Александрова – Диме и потрясти экспертов и спецов по поводу немецкого штык-ножа… Меня интересовало, раны Вити Александрова и Ирины Хмельницкой нанесены таким ножом или обычным кухонным, грубо говоря. Уже сидя за своим столом, я написала отчет о проделанной работе за эти дни и решила лично отнести его шефу. Разговор с Любимовым предстоял не из легких! Как впрочем, все наши с ним разговоры…
– Капитан, вы в своем уме?! Какие отгулы, к чертям собачьим?!! У вас сколько дел в производстве?
– Пять.
– И это не считая Саблина, которого вы взяли сегодня! – он бушевал уже минут пятнадцать… Что ж, могло быть и хуже. Упомянув Саблина, он, видимо, смягчился и, перестав орать мне на ухо, сел в свое кресло, – Сколько дней вы хотите взять?
– Два, товарищ майор: четверг и пятницу. В субботу "в ночное".
– Ух, Александра… – он продолжал ворчать, но уже подписывал рапорт, – В понедельник я жду от вас конкретного результата по делу Александрова.
– Есть, товарищ майор! – я уже подошла к двери, но развернулась и спросила то, что интересовало меня уже несколько дней, – Петр Сергеевич, а почему вас так интересует именно это дело?
– Вот что, Саш… – он вздохнул, встал из кресла и подошел к окну. Наблюдая из-за приспущенной шторы за ночным городом, он продолжил, не оборачиваясь ко мне, – Ты же, кажется, в пятницу сбор организовываешь?
– Так точно. У меня, в шесть…
– Не против, если и я заеду?
– Заходите на огонек…
– Вот там тогда и поговорим… – он взглянул на меня, – В неформальной, так сказать, обстановке.
– Хорошо.
Положив свой табельный ПМ в сейф в кабинете и предупредив Лёху, я отправилась домой. По дороге до меня дошло, что холодильник абсолютно пустой – ведь вчера Кристина выгребла из него все, что можно было. Я заскочила в круглосуточный и прикупила кое-чего пожевать. Нда… Денек завтра предстоял не из легких. Ведь не смотря на все инсинуации начальства, я не собиралась отсыпаться и отдыхать эти два дня. Мне необходимо было проверить некоторые факты, а будучи свободной от должностных обязанностей, мне это было легче. Вот и все…
Открыв дверь, я зашла в ярко освещенную прихожую. Пакет с продуктами мягко выполз из рук, а фраза «Всем привет! Я дома!» была просто-напросто забыта, когда я окинула взглядом… ЭТО! Нет, я конечно занимаюсь уборкой в квартире… изредка. Ну, у меня всегда порядок в гостиной и кухне… наверное потому, что туда я почти не заглядываю. По крайней мере, у меня чисто! Но то, что предстало моему взору… это уже не была квартира, тем более моя! Это операционная какая-то! В довершение картины соответствия, стояла абсолютная гробовая тишина. Немного отойдя от первоначального шока, я только раскрыла рот, дабы окликнуть Кристину, и тут… в этой нереальной тишине… почти как глас с небес… откуда-то со стороны гостиной раздался спокойный, уверенный, но местами обреченный какой-то, голос:
– Все. Больше не могу. Если не опущу руки – помру на месте. Пусть пеняет на себя…
Если бы кто видел произошедшее далее со стороны, наверно умер бы со смеху. Хотя, мне, именно в тот момент, смешно не было… Автоматически сунув руку за шкафчик для обуви, стоящий прямо возле входной двери, я извлекла на свет Божий нормальный милицейский «демократизатор» и влетела в гостиную, как взбешенная фурия. А вот что было дальше… Картина Репина – Кристина стоит возле окна гостиной, у нее в руках самая обычная швабра. Видимо, она таким нехитрым способом обметала потолок – тоже мне, Марта Стюарт! – наверно швабра, проходя мимо карниза со шторами, задела его и это "произведение польского искусства" слетело с петли… И Тинка, я уж не знаю сколько времени, стояла перед окном, задрав лапки кверху, и держала это… нечто, чисто маминого вкуса, на той самой швабре! Влетев в комнату, я успела понять, что происходит на каком-то чисто интуитивном уровне. Поэтому сразу же метнулась к окну и буквально вырвала девушку, с абсолютно затекшими конечностями, из-под падающего карниза. Когда до Тинки дошло, что эта тяжеленная хрень, сотворенная из смеси железа и дерева, пролетела в каких-то двух-трех сантиметрах от ее головы, она судорожно вцепилась пальцами в мою куртку. Когда грохот немного стих, она шумно выдохнула и произнесла:
– Господи… А если бы ты не пришла?!
– Если бы я не пришла, у тебя, в лучшем случае, на голове была бы аккуратненькая, но очень болезненная шишка и стандартное сотрясение мозга…
– А в худшем? – она потихоньку приходила в себя и теперь с интересом разглядывала дубинку у меня в руке.
– А вот о худшем не стоит говорить, – я отцепила ее от своей куртки и, круча в руке резиновый «аргумент», с нескрываемой радостью смотрела на приказавший долго жить карниз, – Тем более, если до этого не дошло.
– Объясни, где ты столько времени шлялась?! – она строго сплела руки на груди и недовольно воззрилась на меня, – У нормальных людей рабочий день заканчивается в шесть.
– Так это у нормальных, – я, абсолютно игнорируя ее недовольство, вернулась в прихожую, чтоб снять наконец куртку и ботинки, – А я мент! У меня рабочий день ненормирован…
– Ненормирован он у нее видите ли… – продолжала ворчать Кристина в комнате, – Мало того, что приперлась во втором часу ночи… Наследила своими сапожищами… Я только прибрала, между прочим!
– И что ты предлагаешь? – я насмешливо наблюдала за ней, стоя в дверях комнаты, – Дать тебе медаль? "Герой соцтруда" подойдет?! – вместо ответа в меня полетела та самая тряпка, с той самой швабры.
– Острячка, ёханый бабай… – она со смешанными чувствами глядела на карниз, валяющийся на полу. Разломанный на три части, – Что с ним теперь делать?!
– Выбросить! Я уже давно порываюсь это сделать, а тут – такой шанс! Сейчас сниму шторы и вынесу его на помойку…
– Ты хоть пожрать принесла чего-нибудь? – Тина прошла мимо меня, попутно вынимая у меня из рук тряпку, всем своим видом показывая, что раз уж пообещала – делай.
– Пакет у пуфика… лежит, – я взглянула на этот самый пакет и не смогла сдержать смешок. Все продукты рассыпались, а то, что могло, раскатилось по всей прихожей.
– Ох… Ну что с тобой делать? – девушка как-то грустно вздохнула и направилась собирать апельсины…
– Что делать, что делать… – уже я начинала бубнить себе под нос, закатывая рукава свитера, – Любить, холить, лелеять и не забывать кормить, хотя бы раз в сутки! – после чего развернулась и вошла в комнату, оставив Кристину сидеть на корточках в холле с каким-то ненормальным выражением лица. Сняв и сложив шторы, я разобрала сломанный карниз и вынесла его на улицу, в мусор. Вернувшись, наконец таки, смогла принять душ и переодеться. Правда процесс переодевания тоже сопровождался легким шоком, поскольку, войдя в собственную спальню, в которой собственно и существовала вообще, я обнаружила… застеленную постель, убранные вещи, разобранные бумаги, откопанный из-под груды всякого нужного и не очень хлама компьютер – а я-то думала, куда он подевался?! – положенный на базу телефон, маленький телевизор – он-то откуда взялся?! – и музыкальный центр, освобожденный от свалки коробок из-под сидишников, и сами диски, аккуратно расставленные в высокую стойку в углу. Продолжая тихо офигевать, раскрываю дверцу шкафа-купе и… снова шок – все рубашки-юбки-брюки и т. д. развешаны по вешалкам, свитера-футболки разложены по полочкам – честно, говоря, даже боязно было заглядывать в ящички, а вдруг и там такой же «армейский» порядок?! Уфф… Слава Богу, в моих носках и нижнем белье Тина наводить порядок не решилась. Но почему-то у меня такое ощущение, что заглядывать – она и сюда заглядывала. Ехидно усмехнувшись, я все же переоделась и, на всякий случай, проверила, не докопалась ли эта «Сюзи-домохозяйка» до моего тайника… Просто у ящичков была довольно странная конструкция – от задней стенки каждого ящика отделялось расстояние сантиметров в двадцать. Т. е. физически в длину ящик был около метра, а фактически всего около 80 сантиметров. Эти самые непонятные "ящички внутри ящика" сверху были заколочены декоративной деревянной панелью. Мне лично был абсолютно непонятна задумка дизайнера, но, начав свою карьеру в милиции, я быстро нашла применение этой загадке. В одном из ящиков я аккуратно отклеила верхнюю планку от такой ниши и сделала ее съемной. С маленьким секретом, чтобы случайно не открылась. Имея разрешение на ношение и применение оружия, я всегда носила с собой табельное, но и дома у меня имелась аккуратненькая «Беретта». Вот именно она в данный момент и находилась в моем «сейфе». Выдвинув ящик посильнее, я легко нажала на пружинку и засунула руку под крышку. Вытащив пистолет на свет Божий, я тщательно проверила его и положила под свою подушку. После чего закрыла шкаф и направилась на кухню, откуда уже по всей квартире разносился запах чего-то очень аппетитного.
Чем-то аппетитным оказались обычные сосиски с картошкой, но нашим оголодавшим желудкам эта трапеза казалась нектаром богов. Для меня это даже было странным, но после еды я с удовольствием пила не кофе, а крепкий чай с добавкой какой-то ароматной травки. Я расслаблено откинулась на спинку кухонного диванчика и прикрыла глаза. Я слышала, как Кристина убрала посуду со стола: – Я тебя умоляю… Завтра помоешь, – мне казалось, что сейчас самый подходящий момент продолжить задушевный разговор, по типу того, что имел место прошлой ночью. «Нда! Чего-то разговоры с Тиной у меня получаются исключительно ночью. Как говорится: „Это жж-ж-ж, не спроста!“ Ну, что ж поделать?!» Видимо, мои доводы показались девушки вполне убедительными. Она села рядом со мной и пристроила свою голову у меня на плече… Мысленно досчитав до десяти, я прервала молчание:
– Тин…
– Ммм?
– Ты почему мне соврала про отца? – голова резко исчезает с моего плеча и я раскрываю глаза. И что же я вижу перед собой? Усталую девчонку с грустными глазами, нервно теребящую цепочку на шее…
– Вы его поймали? – голос совсем тихий, дрожит…
– Да… Сегодня вечером. Я лично его арестовала, – наблюдаю за ее реакцией. То ли вздохнув, то ли всхлипнув, встает с дивана и начинает ходить по кухне.
– Я не хотела тебя обманывать… честно, – смотрит на меня, – Я действительно не знаю своего отца…
– Но ты же видела его, знаешь кто он… Он даже жил с вами некоторое время.
– Да… Когда я была совсем маленькая он жил у бабушки, но очень часто бывал у нас, оставался дома подолгу. Собаку мне подарил… Потом он снова исчез надолго, мне только спустя много лет мама сказала, что его снова посадили.
– Знаешь, я с ним сегодня пообщалась… Он совершенно не похож на человека совершившего то, в чем его обвиняли, – я действительно задумалась, – Правда по делу об изнасиловании он шел только как сообщник… да и то, косвенный. Но вот на мошенничестве и ввозе контрабанды он действительно был крепко завязан. Знаешь, – я посмотрела на Тинку, – Не похож он на человека, кто будет пачкаться об мокруху. У него своя специализация… Достал же он вам тогда это липовое разрешение, – брошенная мимоходом фраза произвела потрясающий эффект. Кристина побледнела, потом даже как-то позеленела, покачнулась, ухватилась руками за край раковины, да так что костяшки аж побелели, и смотрела на меня так, будто перед ней вдруг земля разверзлась, – Это он тебя этим ножом порезал? – спрашиваю также мимоходом, указывая на ее руку, – Или все же я ошибаюсь? Может, мои коллеги правы? Может быть, никто здесь и ни при чем? Кроме тебя… А, Тин?! Кстати, кто-то мне говорил, что его так никто никогда не называл… а собственный папа тебя именно так и называет. Может и не было никакого «подарка-сюрприза»? Может этот штык-нож до сих пор лежит себе спокойненько где-то, а?! Ты зачем здесь устраивала уборку-разборку? Я бы не сказала, что у меня тут грязно. Неряшливо, да! Зачем? Искала местечко, где бы можно спрятать его? Давненько ты это задумывала, однако… А может и нет! Просто лежал нож до поры, до времени, а потом – ни с того, ни с сего – взяла и пырнула в печень парня! Что ж он такого тебе сделал, бедняга?! – мне абсолютно не нравилось то, что я делала сейчас. Мне меньше всего на свете хотелось бы обидеть ее, но именно это и заставляло меня продолжать мучить ее этими жестокими вопросами-утверждениями. Мне нужно было услышать правду, а иного способа я не видела и продолжала, все повышая голос, давить на нее, – Отца ты особенно классно пыталась подставить! Новоявленный Павлик Морозов, не иначе! Ты зачем мне про него эту историю рассказала? А?! Что он твой отец я бы все равно узнала. Ты думаешь, мы тебя бы не проверили, если бы сама не пришла? Проверили бы! Мы сейчас всех твоих одноклассников проверяем из-за этого дела. Особенно тех, кто ближе всего был к Вите, а это Сгоров и ты! Все! С ним хорошие отношения были у всех, а вот дружил он с вами – так все в один голос говорят. Ну, ладно… Предположим, что Витьку у тебя могли бы найтись мотивы убить, но маму-то за что?! Кристина! Маму за что ты убила? Или, может быть, она случайно увидела, как ты прячешь нож? Или нашла этот нож со следами крови? За что, Кристин?! Я не понимаю… Прекрати реветь, черт возьми! Со мной этот номер уже не пройдет. Снаряд в одну воронку два раза не попадает… – я подошла вплотную к плачущей девушке, смотрящей на меня совершенно убитым взглядом, и, взяв ее за плечи, несколько раз энергично встряхнула, – Я хочу слышать правду. Немедленно! Что случилось в тот вечер? Почему ты позвонила Вите на сотовый и ушла из дома? Что ты видела? Почему ты сдала нам своего отца? Что за история со штык-ножом? Почему ты ушла раньше с уроков, в день убийства матери? И не ври мне, что вас отпустили раньше! Я проверяла – занятия были по расписанию. Я слушаю, Кристина… И не дай Бог, соврешь! Камеру в предвариловке со всеми ее «прелестями» я тебе гарантирую… – она попыталась вывернуться из моих рук.
– Мне больно! – вскрик сквозь слезы. Я слегка ослабила хватку, но продолжала крепко держать ее за плечи.
– Ну же! – и вновь энергичная встряска, – Я слушаю…
– Я поругалась с мамой в тот вечер, из-за отца… – продолжая всхлипывать, она говорила прерывающимся голосом, – Я слышала по телевизору, что он в розыске… Мне просто было страшно! Мама пыталась убедить меня, что тут какая-то ошибка, что он никогда не сделал бы ничего подобного, но мне все равно это не нравилось. Я так ей и сказала, потом позвонила Вите, сказала, что мне нужно с ним поговорить… Он все знал про отца, он был единственный, кому я могла доверять. Я просто хотела поговорить! Он сам предложил мне встретиться с ним на остановке, напротив нашей школы на Кирова… И я ушла. Отца в тот момент дома не было.
– Дальше! – она вновь начала плакать и мне пришлось опять встряхнуть ее.
– Я подходила к остановке, увидела, что Витя стоит не один… с ним Дима. Я не стала сразу подходить к ним, хотела, чтоб они договорили и разошлись… И вдруг Дима как-то резко взмахнул рукой, я даже подумала, что они дерутся, а потом Витя… Витя… – мне вновь пришлось тряхнуть ее, – …он упал, а у Димы в руке был нож… весь в крови.
– Ты его видела? Ты точно видела нож?!
– Да! – она резко закричала. Меня это совсем не устраивало, если у нее начнется истерика, от нее уже ничего не добьешься. Отвесив ей легкую пощечину, только чтоб привести в себя, вновь задаю вопрос.
– Он тебя видел?
– Он оглянулся… Мне показалось, что он не заметил меня, я стояла в темной арке… Там дом рядом с остановкой, он с аркой.
– Я знаю. Дальше!
– Я дождалась, когда Дима уйдет и хотела подойти, но тут меня сзади кто-то за руку схватил, это был папа… Я ему рассказала, что видела, тогда он велел мне оставаться в тени, а сам подошел… Вернулся через пятнадцать минут, с бутылкой пива. У него все руки в крови были… Он сказал, что Витя умер. По дороге домой он руки вымыл… пивом, а потом ещё снегом оттирал. Велел матери ничего не говорить, а завтра спокойно идти в школу и не подавать виду… как будто я и не видела ничего. Я так и сделала… А в школе я увидела тебя, – она посмотрела мне в глаза с каким-то непонятным сонмом эмоций. Так смотрит ребенок на взрослого, когда его наказывают за что-то. Взгляд "не понимаю, вроде и любят, и тетешкаются, и подарки дарят… а тут наказали. За что?!" Как говорится "наступив на глотку собственной песне", то бишь проигнорировав этот взгляд, жду продолжения, – Я не пошла на урок, когда ты сказала, что кое-что произошло… Когда вы вышли из класса с Димой, я стояла в стороночке и подслушивала. Меня просто покоробило, что он делал вид, что не имеет понятия об этом! И я ушла… поехала в ГУВД.
