Текст книги "Танец на стеклах (СИ)"

Автор книги: Недочасовщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Максим: До завтра.

Я закрыл вкладку, встал из-за стола и не пройдя и пары шагов, рухнул на кровать с телефоном в руках. Нужно отвлечься. Хотя бы на что-то.

Включаю музыку в наушниках на полную громкость и забываюсь, не замечая, как засыпаю.

Утро встретило меня облачной погодой и помятой футболкой. Словно в трансе я вставал с кровати, шел в душ и выходил оттуда, готовил себе завтрак и поглощал бутерброды с сыром и чай через несколько минут.

Абсолютно нечего делать. Точно, дз.

Я закончил с домашним заданием примерно через два часа. На настенных часах была половина четвертого.

Мне приходит сообщение от Андрея.

Андрей: Подходи. Здесь кстати наш новенький обедает. Совпадение, не находишь?

Я почти видел, как он ехидно улыбается во время написания этого сообщения и мне становится не по себе. На что он намекает? Или его речь – просто озвучивание фактов?

Решив не испытывать судьбу, я быстро одеваюсь и мчусь в кафе.

Когда я подходил к месту в окно кафе была видна группа ребят. Андрей стоит и смотрит куда-то вниз. С пола поднимается Антон. Они о чем-то говорят, а после Андрей с силой толкает Призрака в грудь. Он падает. У меня внутри что-то обрывается.

Я распахиваю дверь и влетаю в зал.

– Что здесь черт возьми происходит?!

– О, Макс, присоединяйся. У нас тут такая веселуха намечается…

Антон, закрыв глаза, лежит на полу согнутый пополам от боли.

– Ты ох*ел?! Какого хрена ты с ним сделал?!

Я искрюсь злобой.

Подлетаю к Призраку, падаю рядом с ним на колени и кладу на плечо руку. Он еле ощутимо вздрагивает.

– Антон! Эй, ты слышишь меня?

Он прекращает дрожать и открывает глаза. Мне показалось, или в их краях блестели маленькие капельки слез?

– А ты ч…то здесь… Ай!

Он хотел встать, но пожалел об этом и с глухим стоном полулег на пол, опираясь на локти.

– Не двигайся, – Боже, как я переживаю… – Вызовите кто-нибудь скорую.

Подала голос подошедшая Соня:

– Я уже.

– Спаси…бо тебе, – он запинался, но говорил вполне уверенно, что не могло не радовать. Девушка покраснела, а Призрак легко ей улыбнулся. В моей груди почти неощутимо кольнуло.

Я начал спор с Андреем, но на все мои вопросы по поводу того, что ему сделал Антон, парень отвечал однообразно, «выбесил».

В кафе ворвались двое мужчин и положили бледное тело на носилки. Он коснулся моей руки и по всему телу прошелся разряд тока.

– Может кто-то поедет с ним? – Соня, ты читаешь мои мысли. Я чуть помолчал, но все же ответил.

– Поеду я.

Пока мы были в пути, мы не обменялись и парой слов. Антон, казалось, был где-то далеко.

В больнице его повели на рентген, после его грудь туго перевязали фиксирующим бинтом и он вместе со мной отправился на консультацию к врачу.

– Будьте добры назвать ваше имя и фамилию.

Он молчал, словно и не слышал вопроса.

– Его имя Антон, а фамилии я не знаю.

Может и знаю, но наличие в Петербурге человека с фамилией Фант не внушало доверия.

– Антон! – позвал я, отчего он вздрогнул.

– Да? Что?

– Будьте добры назвать фамилию.

– Голодов. Но вам это незачем. Моей мед карты у вас нет.

– Почему же вы так уверены?

– Ну, не думаю, что карта каждого мертвеца района есть у вас в архиве, – на тонких губах появилась странная даже для него ухмылка.

Мужчина укоризненно посмотрел на него, крутя в руках рентген-снимок.

– У вас трещина в ребре, но это несерьезно. Обычная фиксирующая перевязка и через пару недель…

– Пару недель? Но мне нужно быть целым к воскресенью.

Я его понял. У него должно быть выступление, раз он так переживает. Трещина. Он очень хрупкий и я это очень хорошо понял. Да, признаю, не каждый выдержит несколько ударов в грудь с ноги, без серьезных повреждений, но Призрак казался мне более хрупким, чем статуэтка из самого тонкого стекла. Дотронься – и он разобьется.

– Тогда никаких физических нагрузок. Полный покой.

– Отлично. Что ж, я могу идти?

– Я бы хотел взглянуть на ваши руки.

– Это излишне, – мне кажется, он ответил слишком быстро.

Он медленно, через боль, поднялся с кушетки и захромал к выходу, ничего не сказав.

Я, лишь бросив врачу краткое «спасибо», поспешил следом.

– Антон, подожди.

– А?

– За что он тебя?

– Наверное сегодня не с той ноги встал. С людьми такое бывает.

Я пожимаю плечами, мол, не бери в голову.

И тут до меня дошло. Его руки. У Антона всегда перевязаны руки, а вспоминая то, что мы все тогда видели на физкультуре, незнающему человеку легко сделать вывод о…

– Урод.

– Прости?

– Какой же он урод. Ничего о тебе не знает, а с обвинениями лезет.

– Да ладно, ничего. Я привык. И не злись на него. Он твой друг, а я просто попался под руку.

Он не держит на него зла? На этого недальновидного ублюдка? Еще просит, чтобы я тоже не злился…

– Я никому не позволю поднять на тебя руку, слышишь?

Я сам не понял, как это сказал, но потом осознал, что это именно то, что я так часто озвучивал в своих мыслях. Его хотелось оберегать, защищать от любого зла, встать за него горой. Прижать к себе и никогда не…

– Вот как. Знаешь, – на его лице появляется улыбка. Такая светлая, искренняя. – Я рад, что встретил тебя.

Он поднимается на цыпочки и касается моих губ. Совершенно невинно…и чего-то ждет, но я не отстраняюсь. Кладу руку ему на талию, а он надавливает на мой затылок, углубляя поцелуй. Он приоткрывает рот, приглашая мой язык внутрь и я с охотой отвечаю.

Мне плевать, что он парень, мне плевать, что это неправильно и аморально. Мне до звезды, что мы стоим посреди улицы и на нас смотрят прохожие. Я готов стерпеть все, только пусть эта пытка не кончается.

Пелену блаженства разрывает резкая боль. Он меня укусил, поспешив отстраниться. В зеленых глазах было раскаяние

– Прости, – тихо говорит он, приводя дыхание в норму. – знаешь, я наверное пойду. Увидимся в школе.

Он разворачивается и уходит, оставляя меня в растерянности. Что я сделал не так? Почему он…

О чем я вообще? Я и не хотел его целовать. Совсем. Я просто не желаю, чтобы на него поднимали руку. Я никому этого не позволю, даже если сам буду от этого страдать. Меня посетила мысль о том, что мне очень хочется, чтобы он улыбался. Также как и пару минут назад. Искренне и честно. Чтобы в его жизни не было места грусти и разочарованию. Я не позволю этому случиться. Я буду рядом с ним, всеми силами пытаясь сделать его счастливым.

====== (8) Вторник, урок, слезы и разряд. ======

Pov Максим.

Понедельник в школе прошел довольно нормально. Если конечно не считать то, что Андрей не отрывал от Антона взгляда, полного ненависти. Мы с ним все-таки поссорились.

Призрак со мной почти не говорил, лишь иногда перекидывался парой слов. Он ходил вечно погруженный в свои мысли, казалось, не замечая всего, что происходит вокруг. Я спрашивал себя о том, чего я от него ждал и хотел: поговорить, расставить все точки над «ё», но пока просто молча восхищался тем, что он получал лучшие оценки в классе, особо не напрягаясь, в то время как я не находил свободной минуты, почти живя за горами учебников.

В общем меня поняли. Я учился и думал о нем, а он отдыхал и забывал обо мне.

Единственной его проблемой был английский. Гораздо легче парню давались точные науки, но он, как я понял, хотел быть отличником во всем и я не был против.

Во вторник утром я был немного подавлен и растерян, что он наверняка заметил. Все валилось у меня из рук и я не мог сосредоточиться на уроках, что заставляло кипеть от злости на самого себя.

Мы с Антоном не сказали друг другу ни слова. Я лишь однажды поймал его заинтересованный взгляд, отчего становилось очень не по себе. Как человек может так расположить к себе спустя неделю после первой встречи? Вот, над чем я думал, пока шел домой.

Если здраво посмотреть на сложившуюся ситуацию, то выходит вполне нормальная картина. В школу переводится парень с секретами и влюбляется в первого красавчика школы. Почему влюбляется? Сердцу не прикажешь. Меня всегда вымораживали высказывания вроде «он мне нравится» или «Как думаешь, я ему нравлюсь?», поэтому я окрестил Антона влюбленным в меня. С первого взгляда или со второго – это уже не важно.

О чем я? Мне же парни не нравятся, так зачем мне думать о нем в таком ключе? Совершенно незачем. Как бы я себя не убеждал, выкинуть Призрака из своей головы я не мог. Слишком привык к мыслям о нем.

Мне бы хотелось сходить на его выступление. Первое впечатление о нем, как о танцоре, начало медленно забываться и я хотел это предотвратить. В больнице он что-то говорил про следующее воскресенье. Думаю я смогу расспросить его об этом выступлении по подробнее. На худой конец я могу просто прийти, ничего ему не говоря.

Он сказал врачу, что мертв. Просто плохая шутка, но звучали его слова настолько непринужденно и искренне, что невольно задаешься вопросом о том, было ли его высказывание правдой. Я мысленно ударил себя по лицу. Ну как, как это может быть правдой? Он же сидел совсем рядом со мной. Живой, теплый, настоящий, да и после… Ну вот. Я опять возвращаюсь к мыслям о том, что было после его ухода. Он же поцеловал меня. Меня поцеловал парень, так почему я ответил? Зачем?

От всех этих мыслей у меня просто разрывается голова, а время медленно приближается к шести часам. Я не хочу его допрашивать, но не задать пару вопросов не могу физически. Надеюсь, что он мне ответит.

Pov Антон.

Вторник, четвертый урок. Я неотрывно смотрю на свою жертву и размышляю. Как я мог проболтаться о том, что официально мертв? Он же точно устроит мне допрос с пристрастием. Конечно еще остается вариант, что Максим принял мои слова за шутку, но он скорее был формой моего утешения. Нет, я не шутил.

Как мне себя теперь с ним вести? Лучше конечно не делать акцент на том дне и медленно подбираться ближе. Да, скорее всего я так и сделаю. Поцеловать его сегодня? Вот здесь уже сложнее. Мы будем одни в пустой квартире, но я не уверен, что зашел так далеко… Решено. Я просто позволю себя поцеловать. Он это сделает, обязательно сделает и тогда…

В лицо не говори мне, что я псих и ненормален.

Хобби резать и слушать крики. Я меломан.

Сожрать твой «я », как тигр из леса наблюдал, затем подкрадывался тихо и резал, на…

Ты не мог бы заткнуться? Я здесь прорабатываю план действий, а ты отвлекаешь.

Я утоляю жажду, как древний кровожадный Бог.

Выжимая из людей свежий томатный сок.

Очень просто с*ку было заманить на стройку,

А потом взломать и покопаться в ее настройках.

Ты меня раздражаешь. Мне же даже эта песня не нравится.

Клоуна на площади заметив, их смеялись лица,

Но как я нож свой доставал, они смывались быстро.

За нарисованной улыбкой скрылась злая натура.

Слышали про ад, а? Так я, знайте, оттуда.

Сам отстань. Мне эта песня нравится и мне глубоко плевать на то, чего ты хочешь или не хочешь.

Интересно, что тебе наплевать на свои же желания. Так что выкинь эту хрень из моей головы и напевай только тогда, когда ты сам себе разрешишь.

У тебя урок кончается.

А?

Вторя его словам, прозвенел звонок. Стоп, а почему кабинет поменялся? Сейчас же…

Идиот. Уроки кончились, вали домой.

Это все ты виноват. Когда я с тобой говорю, то не замечаю, как летит время.

А я что?  Я ничего. У тебя еще дела. Корректировка будущего выступления, поход в аптеку и конечно свидание с твоим мальчиком-игрушкой.

Как тебе не стыдно? Я же это делаю только потому, что ты меня заставил.

Не говори ерунды. И потом, неужели тебе самому не нравится?

Нравится, но дело не в этом. Слышишь меня? Я не хочу, чтобы люди вокруг меня страдали.

Хотя, кого я обманываю… Конечно. Я ловлю кайф от того, как он привязывается ко мне, раскрывается, снимает все барьеры, которые  могут препятствовать моему закреплению в его сердце. Я так хочу его сломать, что просто сгораю от нетерпения. Хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы его сердце разрывалось у меня в руках, чтобы его душа порвалась и лопнула, как передутый воздушный шарик.

– О, Антош, здравствуй. Зачем сегодня к нам? – я стоял у кассы аптеки, а из-за окошка на меня смотрела милая женщина, что всегда продавала мне нужные лекарства и делала большую скидку.

– Добрый день. Мне нужно сильное болеутоляющее, эластичные и фиксирующие бинты и медицинские нити.

– Хорошо, подожди минутку, – она послала мне улыбку и удалилась. За что я ее люблю, так это за ее умение не задавать вопросов. Она не гонит меня из аптеки, обливая ругательствами, а просто иногда спрашивает о моем самочувствии и ее всегда устраивает ответ «нормально, живу».

– Вот. Это, с учетом скидки, тысяча сто двадцать.

– Спасибо. Я отдал женщине деньги, забрал свои покупки и вышел на улицу.

На часах всего четыре – констатировал я, прибыв в квартиру.

Я довольно быстро закончил с рукой, нанеся аккуратные швы на все шесть порезов. Проглотил таблетку обезболивающего и упал с наушниками на кровать. Включил запись моего выступления. Ну, точнее музыка играла в наушниках, а выступление разворачивалось в моей голове, но не суть важно. Вернулся из мира танца я только в половине шестого, осознав, что опаздываю.

Из одежды на мне появились черные узкие джинсы и белая водолазка. На плечи было решено набросить синюю клетчатую рубашку. Я взял ключи, телефон, обулся и выскочил из дома. Слава Богу, на дорогах было относительно свободно, так что я подъехал к его дому как раз к назначенному времени. Моя игрушка ждала меня у своей парадной. Он улыбался и я, слезая с мотоцикла, улыбнулся в ответ.

Ну что, Ромео, вперед!

Заткнись. Я тебя позже позову.

Позовешь? Это что-то новенькое. Ладно, буду ждать приглашения.

– Привет.

– Привет, – откликнулся я.

– Идем?

– Идем, – мы дружно улыбнулись и я прошел за ним в дом.

Его квартира сияла чистотой. Что, зайка, это все для меня?

Мы добрых два часа убили на занятие английским. Пусть я очень хорошо его знал и просто притворялся, мне нравилось, как Максим старался донести до меня суть. Объяснял он отменно и я был ему за это искренне благодарен.

Когда я между делом обмолвился о том, что хочу есть, моя жертва накормила меня жареной картошкой с грибами, а после мы пили чай с печеньем. Я сунул в рот мятную конфету так, чтобы он не заметил, а когда она растворилась на языке, начал разговор.

Мы к тому времени уже вернулись в его комнату. Я сидел на кровати, а он расположился на кресле рядом.

– Знаешь, я не очень люблю, когда раскрывают мои секреты, так что будь добр никому не говорить о…ну, ты понимаешь.

Я притворно засмущался, краснея.

– Нет, что ты, – поспешил он ответить. – Я никому никогда не…

– Вот и отлично, – я улыбнулся. На какое-то время меж нами воцарилась тишина.

– Твой статус в сети… Это про кого?

– Попробуй догадаться сам.

Я ему улыбнулся, ожидая ответа, но он лишь спросил.

– Зачем был этот поцелуй вчера?

Ну ты и тугодум.

– Я захотел и сделал, – я пожал плечами, не переставая улыбаться.

– Ты так говоришь, словно я тоже могу просто захотеть и…

– Я этого не отрицаю. Вопрос в том, захочешь ты или нет.

Улыбка сползла с моего лица. Выражение из непринужденного стало мечтательным. Ну же, давай. Сколько можно ждать?

Он подходит и садится на кровать совсем рядом. Проводит рукой по моим волосам и касается щеки, а я подаюсь навстречу его прикосновениям, блаженно прикрывая глаза. Он подается вперед, но я теряю терпение раньше и касаюсь его губ. Он отвечает пылко и резко, словно пытаясь выпить меня через этот поцелуй и я отвечал. Обнимал его за шею и гладил его спину под черной футболкой. Макс сильно сжимал мою талию и я недовольно стонал. Полегче, блин.

– Больно…

– Прости, – он на секунду отстраняется и вновь впивается в мои губы. Его руки становятся невесомыми, а прикосновения нежными. Я не успел понять, как оказался на его коленях и позволил снять с себя рубашку. Теплые руки скользнули под водолазку, а поцелуи переместились на шею. Я плавился в его руках. Он целовал, кусал и снова целовал. Обводил языком ключицы, срывая с моих губ тихие стоны.

– Снимай…

Я подчинился, стягивая водолазку. Он на секунду остановился, разглядывая шрамы на моей груди. Коснулся края повязки, что фиксировала мои ребра и я вздрогнул. Его взгляд падает на мою левую руку и в его глазах мелькает непонимание, но я разворачиваю его лицо к себе, нежно целуя.

Ладно, теперь ты.

Я все сделаю.

Только знай, когда остановиться, а то я тебя  знаю.

Не волнуйся, крышу мне не сорвет.

Я улыбаюсь и вижу перед собой его глаза. Карие, почти черные. Так хочется в них утонуть. Хочется увидеть, как из этих волшебных глаз польются слезы.

Улыбаюсь своим мыслям и тянусь к нему за поцелуем, но он ответил мне вежливым отказом.

– Что-то не так?

Он мнется, но все же говорит.

– Я не гей.

– Я тоже.

Мои руки ложатся ему на плечи. Чувствую, как он напрягается.

Так, давай, вали отсюда, а то все испортишь.

Ну ладно. Не очень-то и хотелось.

– Прости. Не знаю, что на меня нашло, – виновато опускаю глаза. – Знаешь, я…я наверное пойду.

Слезаю с него, подбираю свои вещи и ухожу, одеваясь на ходу. Ну же, ну же…

– Антон, подожди.

Останавливаюсь у самой двери. Опускаю голову и глубоко вздыхаю.

– Извини, я правда…не хотел так давить.

Он разворачивает меня к себе и впадает в ступор от того, что видит на моем лице.

– Я…я…

– Все нормально, правда. Я пойду. Спасибо…за урок.

Выхожу из квартиры и спускаюсь вниз.

Ну ни хрена себе… Как ты это сделал?

Все видел? Ты должен быть горд собой. Поздравления принимаются.

Ты мой кумир.

Это уже нарциссизм, не находишь?

Все равно ты крут. Он себе теперь локти кусать будет.

Поумерь свой пыл. Поехали домой. У тебя еще будет время поразвлекаться с ним. Так и быть, я уступлю.

Я тебя обожаю.

А меня ты бесишь, но я смирился.

Я ехал по улицам, рассекая вечерний воздух и смеялся, радуясь своему успеху.

Pov Максим.

– Больно…

– Прости, – я на секунду отстраняюсь и вновь целую. Я стараюсь быть нежнее на столько, насколько это возможно. Он перемещается на мои колени, садясь сверху. Я снимаю с него рубашку и целую. Пылко, не побоюсь этого слова – страстно. Целую его лицо, шею, ключицы и выпиваю его стоны, вновь приникая к бледным губам. У этих поцелуев вкус мяты. Мне одновременно холодно и жарко. Я не знаю, что творю. Мои руки под белой водолазкой ласкают его грудь. Ту ее часть, до которой могу дотянуться.

– Снимай…

Он слушается. Стягивает водолазку и мне срывает крышу. Как же красиво. Он выглядит очень худым, на самом деле так оно и есть, но мышцам на его руках и груди позавидовали бы многие. Я касаюсь повязки и он вздрагивает. Смотрю на его руки. Совсем свежие раны, зашитые медицинскими нитками. Я насчитал шесть. Что-то в моей голове щелкнуло и я отстранился, когда он потянулся за поцелуем.

– Что-то не так?

Я не знаю, почему остановился и почему это говорю…

– Я не гей.

– Я тоже.

Он так быстро ответил, словно утешающе.

– Я так не могу, прости.

Я виновато смотрю на него, моля, чтобы он меня понял и он понимает. Его лицо становится грустным.

– Прости. Не знаю, что на меня нашло, – он потупляет взгляд, – Знаешь, я…я наверное пойду.

Он обиделся. Не говоря больше ни слова он слезает с моих колен и уходит, попутно одеваясь. Черт, какой же я идиот!

– Антон, подожди.

У самой двери он останавливается, но ко мне не оборачивается. Я слышу глубокий рваный вздох.

– Извини, я правда…не хотел так давить, – он говорит это так тихо, что я почти не могу разобрать слов.

Хватаю его за плечо и поворачиваю к себе лицом. Я хочу сказать ему, что… Я оцепенел, не в силах оторвать от него глаз. По бледным щекам бегут хрустальные капельки слез. Настоящих.

– Я…я…

– Все нормально, правда. Я пойду. Спасибо…за урок.

Он разворачивается и уходит, утирая глаза, а я не могу поверить в то, что только что увидел. Он плакал. По-настоящему. Такое не сыграть. Я не могу поверить, что довел его до слез. Я ведь так не хотел, чтобы ему было больно. Я же мог ничего не говорить тогда, я же мог раствориться в нем…

Я почувствовал, как из моей груди в мозг идет электрический разряд.

Я же…люблю его, черт возьми…

====== (9) Печаль, танец, признание и договор. ======

Pov Антон.

С самого утра мне пришлось нацепить на себя самое огорченное выражение, которое только мог. В школу надел синие джинсы и белую рубашку. Ходил весь день потерянный и отрешенный. Внутри меня тихо смеялось мое второе «я».

Ну ты конечно красавец. Так всех убедить, что тебе плохо.

Это довольно легко, когда в твоей голове кто-то непрерывно ржет. Ты меня достал. Мешаешь сконцентрироваться.

Ладно, ладно. Молчу. Ты только скажи, ты сегодня собираешься идти танцевать?

Пока не решил. Оставь меня и дай подумать.

Ухожу. Хорошо провести в их кампании время.

О чем ты…

– Хей, шизик, привет. Ты какой-то помятый. Что, девушка не дала?

Я сидел за партой и ждал начала урока, а надо мной стоял Андрей. За его спиной были Арсений и Стас.

– Моя личная жизнь вас не касается, – ответил я как можно вежливее, убеждаясь, что Максим сидит совсем недалеко и все слышит.

– Это уже мне решать.

Боже, как же он меня бесит…

– Знаешь, это как посмотреть. Ты не имеешь права устраивать мне допросы, тем более на тему моей личной жизни, а я не могу ударить тебя без веских причин.

Давай поможем друг другу?

– Да пошел ты. Ты, мазохист х*ров. На тебя никто, как на человека не смотрит. Ты тряпка, слабак, который не может ужиться в мире, который принадлежит нормальным людям, а не таким двинутым как ты.

Он, скотина, ударил меня по лицу. Вот же… А он умеет создать конфликт из ничего. Найти повод для драки в любой ситуации.

Из моего носа потекла кровь, но я думал исключительно о том, как бы не испортить почти новую рубашку. Смаргивая наигранные слезы я выбежал из класса, чуть не столкнувшись с учителем.

Кто-то несется за мной и я уже знаю, кто именно. Забегаю в туалет и умываю лицо, смываю с носа и губ кровь. Через секунду в дверях появляется Максим.

– Ты как? – летит ко мне вопрос.

– Нормально, – шмыгая носом отвечаю я.

– Ты что, плачешь?

Какой же он милый, просто слов нет…

Цыц.

– Тебя это уже не должно удивлять. Прости за вчерашнее, я просто…

Я почти рыдал.

– Эй, ну ты чего? – он подходит ближе и заключает меня в кольцо нежных теплых рук. Сразу становится легче. Я понемногу успокаиваюсь.

– Прости, перенервничал.

– Хватит уже передо мной извиняться. Что ты заладил, прости да прости. Я не обижался на тебя. Совсем. Так что забудь.

Легко склоняю голову, давая утвердительный ответ.

– Я вообще-то хотел с тобой поговорить, но теперь не хочу нагружать. Может завтра…

Хватаю его за руку.

– Нет, подожди. Давай после уроков в спортивном зале? Я тебя обязательно выслушаю.

Улыбаюсь и вызываю улыбку у него. Я почему-то заметил, как красиво и ярко он улыбается. Максим просто просиял.

– Отлично, тогда я подойду.

– А теперь иди на урок, я тоже скоро буду.

Знаешь, а ведь он похоже уже влюбился по уши. Эй, ты здесь?

Да, конечно. Я в тебе не сомневался. Только не слишком напирай.

Не учи ученого, новичок.

Это же я научил тебя играть.

И что с того? Я сам довел это искусство до совершенства.

Иногда ты очень раздражаешь.

Это чувство взаимно, можешь не волноваться.

Я, усмехаясь, возвращался на урок и тер глаза. Я добился нужного эффекта, так как они покраснели. Я словно плакал навзрыд несколько часов.

Андрей, сидя в другом конце класса, открыто насмехался надо мной, потирая наигранно грустные глазки цвета молочного шоколада.

Я отводил взгляд, старательно избегая встреч с его глазами, зная, что сильная дерзость и уверенность в себе может спровоцировать новую драку.

На физ-ре ничего интересного не было. Мы сначала бегали, а после парням разрешили поиграть в баскетбол. Я отказался, тихо сидя на скамейке в самом углу зала.

– А ты почему не играешь? – раздался голос совсем рядом. Около меня сидела Соня.

– У меня травма ноги. Мне больно ходить, не то, что бегать.

– Ясно. Знаешь, ты молодец, – я вопросительно уставился на нее. – Ну, тебя гнобят в классе, а ты держишься. Это достойно восхищения.

– Спасибо, – я мило улыбнулся девушке. Какое-то время мы молчали и смотрели игру.

– Ай!

– Оу, это наверное больно, бедная Райнова.

Я оживился и посмотрел на площадку. Насте в лицо прилетел баскетбольный мяч, хоть она и сидела на скамье.

– Да, не везет, – я встретился взглядом с растрепанным чудом на площадке и мне в голову пришла идея. – Сонь, а ты сегодня вечером что делаешь?

– Я…ой, прости. У меня с моим…парнем годовщина три года. Не то, чтобы ты мне не нравился, но…

– Нет, нет, я все понимаю. Я очень за тебя рад, – блин, всю идею коту под хвост.

Тебя это когда-нибудь останавливало?

Исключено. Ее я трогать не буду.

Я могу и заставить.

Тогда придется серьезно поработать над тем, что нужно будет сказать Максу, чтобы убедить его, что я не какая-нибудь шлюха.

Да, знаешь, я пересмотрел свое решение. Можешь ее не трогать.

Премного благодарен.

– Так, все свободны, – вывел меня из транса голос учительницы.

Все направились переодеваться, а я решил попытать счастья в тренерской.

– Добрый день. Можно?

– Да, разумеется. Что-то случилось?

– Нет. Я просто хотел попросить вас об услуге.

– Услуге? – женщина нахмурила лоб.

– Да. Видите ли в чем дело. У меня скоро выступление. Я танцую. Но зал, в котором я обычно репетирую на ремонте. Не могли бы вы одолжить мне ключи от зала всего на пару часов.

Я сделал самое невинное выражение лица, чуть округлил глаза в немой мольбе и она согласилась.

– Ну хорошо. Только закрой дверь и занеси ключ в учительскую когда будешь уходить.

– Огромное вам спасибо, вы спасли меня от позора.

– Да что ты… Только прошу сильно не шуметь.

– Конечно. Еще раз спасибо.

Она ушла забрав свои вещи, а я, взяв в руки ключ, ждал, пока все выйдут из зала и прикрыл дверь, когда остался один.

Из дома я притащил маленькую колонку. Спустя пару секунд манипуляций из нее все-таки полился звук.

Тихая приятная мелодия ласкала слух. Я разогрелся и сменил ее на композицию, предназначенную для выступления.

Вначале были простые движения, постепенно становясь все сложнее (автор ничего не смыслит в танцах, так что будет объяснять как сможет). Я метался по земле, а после подпрыгивал и выписывал фигуры в воздухе, крутился, стоя на руках и просто на одной.

Эх, жаль шеста нет. Может на канате? Это хоть что-то.

Как скажешь. Я залез на самый верх, выполнил несколько элементов и как только музыка прекратилась, я рухнул вниз.

Провисел еще немного и хотел уже спускаться, как увидел в дверях зала того, кого так хотел.

Орлов стоял, широко раскрыв рот и с восхищением смотрел на меня.

– А я думал, что ты не придешь.

Спускаюсь и подхожу ближе.

– Я дневник в кабинете оставил, а потом спохватился, что обещал тебе встречу. Помешал?

– Нет, что ты, я уже закончил. Еще немного подправить и можно на сцену.

Я поморщился. Блин, ребро. Как. Же. С*ка. Больно.

– Ты в порядке?

Нет, бл*ть, не в порядке.

– Да, просто переусердствовал немного. Так о чем ты хотел поговорить?

Я смотрел в его глаза, готовясь слушать.

– Вчера, то, что тогда произошло – это полностью моя вина. Я не хотел тебя отталкивать, просто так получилось. Я не жду, что ты меня простишь, но ты должен знать, что я не хотел делать тебе больно.

Он тяжело дышал. Каких сил ему стоило сказать все это?

А парень-то не промах. Знает, как со словами обращаться.

Заткнись.

– Знаешь, ты прав. Я не должен был так себя вести, а ты не хотел меня обидеть. Мне не было очень больно и я тебя понял. Но зачем ты мне все это говоришь?

Похож на наивную школьницу.

Молчи. Так надо.

– Просто мне кажется, что я…что я люблю тебя.

Моему внешнему удивлению не было предела. Мои глаза расширились, а рот приоткрылся. Я словно хотел что-то сказать, но не стал, давая ему продолжить.

– Мне…не нравятся парни, но к тебе почему-то тянет и я не знаю, что с этим делать.

Он поник, краснея, а я только улыбнулся и положил руку ему на плечо.

– Ничего и не надо. Лично меня все устраивает и так. Знаешь, мой статус в сети…он про тебя и есть. Ты мне с первой встречи…

Мне не дали закончить, впиваясь в мои губы грубым поцелуем. Мои глаза распахнулись, но я быстро пришел в себя, как только губы напротив стали мягче. Он целовал меня, а я ему отвечал. Мои руки путались в его волосах, а его собственные нежно обнимали меня за талию. Я растворился, обмяк в его руках и отдался этому моменту всем своим естеством.

Первым отстранился он. Я хотел еще, но нам обоим перестало хватать кислорода.

– Люблю, – прошептал я, не открывая глаз.

– Люблю, – ответил он так же тихо.

Мы все еще стояли рядом, а я грелся в его руках.

– Можно я…сегодня к тебе приеду?

– Да, только…

– Английский никуда не денется, так что я только позаниматься.

Я махнул ему рукой и скрылся в раздевалке, тихо ухмыляясь себе под нос.

Гениально! Просто гениально!  Ты побил свои личный рекорд. Неделя и один день. Дело сделано.

Нет, еще не все. Он не так наивен, как может показаться, так что я продолжу. Я хочу, чтобы он принадлежал мне весь.

Собственник хренов.

А ты второе «я» этого собственника, так что заткнись и не мешай. Мы продолжаем.

Pov Максим.

Как же достали Андрей и его свита. Они опять достают Антона, а ему ведь и так плохо. Неужели это сделал с ним я? Нужно поговорить с ним, объяснить, что я не хотел, а то будет и дальше ходить как в воду опущенный.

На одной из перемен, прямо перед звонком, Призрак вылетел из класса. Я погнался за ним до туалета, а там увидел, как он плачет. У меня внутри все сжалось и я обнял его. Прошу, успокойся, у меня сердце разрывается от одного вида твоих слез.

Мы договорились встретиться после уроков в зале и я стал ждать. Время тянулось просто нереально медленно.

На физ-ре мы играли в баскетбол, а Антон сидел на скамейке в углу. К нему подсела Соня и они о чем-то говорили. Я хотел услышать, но не мог, будучи в состоянии только смотреть. В груди ощутимо кольнуло. Что это? Ревность? Какая к чертям… Я отвлекся и бросил мяч немного криво. Он ударился о лицо тихо сидящей Насти и ее вскрик разнесся по залу.

В конце урока я хотел поставить в дневник оценку, но его в моем рюкзаке не оказалось. Я переоделся и отправился на его поиски, совершенно забыв о том, что обещал прийти. Эта мысль заставила меня круто развернуться на пути в раздевалку и пойти обратно в зал. Дверь была чуть приоткрыта, а из-за нее доносились приглушенные звуки музыки. В центре зала, парень с белыми, как снег волосами, вытворял просто нереальные вещи. Каждое его движение заставляло вздрагивать. Кажется, что это продолжалось бесконечно долго. Вот он лезет на канат и у самого верха, под заключительный аккорд, разжимает руку и летит вниз, останавливаясь и запрокидывая голову.

Его глаза открываются и он видит меня. Радуется.

Он спускается и подходит ко мне со словами:

– А я думал, что ты не придешь.

– Я дневник в кабинете оставил, а потом спохватился, что обещал тебе встречу. Помешал?

– Нет, что ты, я уже закончил. Еще немного подправить и можно на сцену.