Текст книги "Танец на стеклах (СИ)"

Автор книги: Недочасовщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Если он узнает, то уже никогда не простит.

Я не хочу тебя слышать.

А я не давал тебе права голоса.

Оставь меня в покое.

Никогда.

– Ты что, плачешь?

– Я счастлив.

Опрокидываю его на спинку кресла и вовлекаю в долгий поцелуй. Кажется, что кислород кончается слишком быстро.

– Ты не голодный? – спрашиваю я, кое-как восстановив дыхание.

– Да, довольно голодный.

– Тогда…может пиццу?

– Только если с сыром.

– С сыром.

Комментарий к (19) Завтрак, косяк, звонок и нежность. Ну как вам?

====== (20) Снисхождение, секрет, выдержка и контроль. ======

Комментарий к (20) Снисхождение, секрет, выдержка и контроль. Юбилейная двадцатая глава. Приятного чтения))

На следующее утро меня разбудил мамин крик.

– Максим Орлов, немедленно объяснись!

А дело вот в чем. Мы с Призраком вчера…блин, даже думать об этом как-то стыдно. А ведь пообещал себе, что не сорвусь. Этот маленький чертик не дал мне опомниться, как я оказался нависшим над ним. Останавливаться было поздно, так что я решил наплевать на все и получать удовольствие. Теперь же это милое чудо лежало на моей груди и тихо посапывало во сне.

– Ну… Как бы тебе объяснить…

Я напоминал переспевший помидор. Особенно оттенком кожи на своем лице.

– Да ладно, я о вас уже все знаю. Я как вчера с работы пришла… В общем вас трудно было не услышать. Меня напрягает тот факт, что вы оба до сих пор не в школе. Буди Тошу и идите завтракать. Так и быть, отцу не скажу.

Я просиял.

– Мам, я так тебя люблю.

– Подлиза.

За ней захлопнулась дверь и я принялся будить, как она выразилась, Тошу. Ну как, будить…просто целовать.

– Ммм, зайка, еще пять минут…

– Кого ты «зайкой» назвал?

– А?

Зеленые глаза открылись. В комнате из-за задернутых занавесок царил полумрак и Антону это не нравилось.

– Сейчас же только…

– Уже половина девятого, гений.

– Как? – он поспешил встать, но быстро об этом пожалел. – Б*я, никогда не привыкну.

– Хочу сказать, что перед мамой можно не шифроваться. Она заходила, звала на завтрак.

Призрак сокрушенно опустил голову, тихо постанывая при каждом шаге в сторону ванной.

– Ты сам виноват, – ну да. Я мог только развести руками.

– Ага, конечно.

– А кто говорил «еще, хочу еще», «прошу, сильнее»? Я такого точно не говорил.

Я рассмеялся, а Антон только фыркнул.

Через десять минут мы уже сидели на кухне и поедали утренние оладушки с клубничным джемом.

– Значит вы встречаетесь?

Антон от такого вопроса поперхнулся кофе.

– Ну, как бы да, – ответил я, краснея.

– Тош, ты очень хороший мальчик и я тебе симпатизирую, но послушай вот что, – ее взгляд стал наигранно серьезным. – Обидишь Максимку, я тебя лично отвезу в лес и закопаю. Понял меня?

– Д…да. Такой угрозе грех не поверить.

Все трое рассмеялись.

Когда мы с Антоном собрались уходить, мама остановила нас.

– Может вас отвезти?

– Нет, спасибо, я за рулем, – ну зачем он это сказал? Похвастать или просто так?

– Я новых машин в нашем дворе не видела.

– А у меня мотоцикл в соседнем стоит. Мы пойдем.

Он схватил меня за руку и почти выволок из меня из квартиры.

– И что это было? – спросил я, когда мы шли к школе. Просто я знал, что байк Призрака с той самой ночи стоит у Перекрестка.

– Просто не хотел лишний раз перед твоей мамой краснеть. Как же неудобно…

– Да ладно тебе. Она же сказала, что все в порядке. Честно говоря, я ожидал большего. Истерики или чего-то вроде.

– Не представляю, как отреагирует твой отец.

– Если узнает – кожу живьем срезать будет.

Я поежился. Ну, а что? Это как-никак мой выбор. Я, кстати, до сих пор не считаю себя голубым. Антон – это что-то другое. Отличное от всего, что со мной было раньше и мне это нравится. Я не знаю, как он поступит в следующую секунду и…

Почему-то вспомнился мой разговор с его отцом. Он говорил о каком-то лечении. Если Антон болен, то чем и как сильно? И получается, что со мной он об этом молчит, в каком-то смысле лишая себя возможности вылечиться. Он обещает, что никуда от меня не уйдет и я этому рад, но как быть, если он вредит себе, оставаясь со мной?

– Антон?

– Мм?

– Что с тобой? Чем ты болен, как серьезно и что это за лечение, на которое ты не согласился?

Я был уверен, что Призрак не ответит, однако…

– Мой отец… Он хочет вернуть меня в спорт, а я этого не хочу. Поэтому игнорирую лечение. У меня…меня иногда накрывает. Нервы шалят, вот проблемы и создаются. Но с этим…с этим можно жить, тем более я…

Он на минуту замолк.

– Что?

– Я встретил тебя. С тобой я становлюсь лучше и мне становится легче, когда ты рядом.

Сказать, что я был польщен – это ничего не сказать. Я нужен ему. Нужен, несмотря на то, что ему приходится быть сильным из-за смерти Андрея. Он делает для меня абсолютно все, а взамен просит только быть рядом с ним.

Мне вдруг очень захотелось его поцеловать, прижать к себе и не отпускать никогда. В прочем, я заметил, что такое желание возникает у меня каждый раз, когда я вижу его.

Не знаю, что случилось со мной дальше.

– Призрак?

– Прошу, не зови меня так.

– Я просто хотел спросить…

– Хватит на сегодня вопросов. Извини. Просто слишком много раскрытых секретов.

Я был с ним согласен. Я могу и подождать. Вполне.

Когда я назвал его Призраком, парня начала бить мелкая дрожь и я, особо не думая, взял его за руку, показавшуюся мне ненормально холодной.

Так мы вошли во двор школы, а после и в само здание.

Среда. Первым уроком История. Что-то меня сегодня тянет на воспоминания. Вот второе сентября, утро после пьяной ночи, все парни кое-как переставляют ноги, только Призрак как всегда бодр и полон сил, пусть за те пару дней, что он живет со мной я понял, каким Антон может быть лентяем. Эх, а в тот день я нес Кислова на урок. Ностальгия, она такая ностальгия.

– Ты в порядке? Может… – в его руке лежала уже знакомая со вчерашнего дня таблетка.

– Нет, я в норме. Как голова?

– Почти не болит.

Вот такие мы, здоровые и готовые впитывать знания.

Но на первом уроке нас ждал пренеприятнейший сюрприз. В школе объявили контроль. Какой? Нужно было доказать медсестре из нашего медпункта, что у тебя нет склонности к суициду. Если все хорошо, то от тебя отстанут, а если не очень – назначат лечение.

Да, пара ребят обратили внимание на то, что мы с Антоном держались за руки, а обе Насти, просто проходя рядом, открыто и довольно громко заявили:

– Не палитесь!

Мы отпрыгнули друг от друга как ошпаренные. А Райнова с новенькой неплохо сдружились. Наверняка нашли общее хобби. Ну, или общий секрет. Об этом я предпочитал не думать.

Но вернемся к уроку истории.

Ребята по очереди выходили к доске и закатывали рукава. Если имелись порезы – нужно было рассказать о причине их появления.

Все восприняли этот контроль как халявный способ прогулять историю, так что никто не возражал.

Даши сегодня не было, так что Призрак сидел рядом со мной. Когда подошла его очередь, он вздрогнул, медленно поднимаясь со своего места. Я смотрел на него неотрывно и, как мне самому казалось, ободряюще.

Антон медленно начал распускать бинты на руках, а когда закончил, все взоры были прикованы к нему.

Всех шрамов видно не было, вблизи их можно разглядеть гораздо четче, но и без этого казалось, что им нет числа. Особенно выделялись недавние шесть поперечных на левой руке. Так я насчитал около двух десятков, прежде чем Призрак начал свой рассказ.

– Я не стану оправдываться и что-то говорить о природе этих шрамов. Случай на работе и недавний приступ истерии, эти слова будут оптимальным объяснением. Я сказал все, что хотел.

Я в который раз восхитился его выдержкой и способностью держаться. Идти против течения, когда со всех сторон доносятся возгласы недовольства. Я восторгаюсь им и горжусь. Безмерно.

Но давайте посмотрим правде в глаза. Так просто его отпускать никто не собирался.

– Антон, то, что ты сказал, не является приемлемым ответом. Назови дату и точную причину этого…самоистязания. Мы позвоним твоим родителям и все вместе поможем тебе с твоей проблемой.

Где-то внутри меня закипала злость. Зря они это, очень зря.

Но Призрак оставался непробиваемым.

– Я уже ответил на ваши вопросы и весьма развернуто, так мне кажется. Оповещение моих родителей излишне. А теперь позвольте, я пройду на место.

Как он это делает? Ну как?! Я бы уже давно сорвался. Похоже я знаю, куда исчезла та таблетка успокоительного после оповещения о контроле.

Антон приземлился на место рядом со мной. Он протянул мне бинт.

– Перевяжешь?

– Конечно, – я был рад, что с ним все хорошо. – Ты мой герой. Как ты держался?

– Долгие тренировки в комбинации с сильным успокоительным делают удивительные вещи.

Мы оба улыбнулись.

– Знаешь, я думал над чем-то таким, когда услышал о Кислове. Не думал только, что вся эта проверка зайдет так далеко, – пробормотал Призрак себе под нос, опустив голову. За время нашего знакомства я понял, что лучше ловить каждое его слово, иначе если попросишь повторить, он не станет.

– Эм, Антон, тут у тебя… Прости.

Из-за ворота его серой теплой водолазки выглядывало свежее малиновое пятно. Кажется он меня понял, так что поспешил натянуть воротник повыше параллельно краснея.

Да, насыщенное сегодня утро. Думаю, что таким-же должен стать и еще предстоящий нам день.

Твое сегодняшнее, немного приподнятое настроение никто не испортит. Я тебе обещаю, Призрак.

====== (21) Красота, “завтра”, конфликт и смена. ======

С появлением Призрака в нашей школе я почему-то стал ненавидеть среды. Думаю это потому, что шестым уроком в среду физ-ра. Мой Тоша одиноко сидит на скамье, пока все остальные играют и грустит. Так было до сегодняшнего дня.

Мы играли в баскетбол. Я узнал, что мой парень нехило так играет в баскетбол.

Конечно я был за него рад. Просто это казалось немного странным. Это мелкое чудо забивает больше, чем я. Во мне с этой игрой проснулся дух соперничества, так что мы развернули небольшое соревнование прямо внутри команды. Кто забросит больше мячей. Приз мы еще не обговаривали, в прочем в этом не было нужды, так как играли на интерес.

Хоть и непрофессионально, но Призрак играл красиво, почти всегда выполняя какой-нибудь трюк перед тем, как забросить мяч. Даже учительница с упоением смотрела на носящегося по площадке парня.

Вот последнее очко. Я отдаю мяч Призраку и он летит к кольцу, без особого труда обходя защиту команды соперников и заколачивая мячик в корзину. Парень на пару секунд висит на кольце, а после приземляется точно на ноги.

– Счет 26:27. Команда Макса награждается пятерками в журнале, – торжественно проговорила Ира, что сидела на месте тренера. Ну да, ей же самой «играть нельзя».

Парни, уставшие и потные, но довольные, причем не все, поплелись в раздевалку, в комнату рядом заспешили девчонки, и только Антон, будь он неладен, поперся в тренерскую. Я… А что «я»? Я пошел за ним.

–…Так, Голодов, что на этот раз?

– Хотел попросить у вас зал. В прошлый раз вы меня очень выручили.

– Ладно, что с тобой делать… Держи.

Звякнули ключи. Он снова «арендует» зал? Что это за выступление такое, что к нему две недели готовиться надо? Стоп, так Антон же не может. Ему запрещены нагрузки, а особенно танцы. Я не дам ему покалечиться, просто не могу позволить.

Голодов вышел из тренерской с улыбкой на бледном лице.

– Тебе нельзя танцевать.

– С каких это пор ты за мной следишь? Ты видел, как я играл. Со мной все нормально, не волнуйся.

– Тебе. Нельзя. Танцевать, – почти по слогам, упрямо сказал я. – Подожди хотя бы день.

Он так на меня смотрел, словно умоляя не делать ошибки, которую позже будет невозможно исправить, но после его взгляд сменился на понимающий.

– Ну зайка, ну пожалуйста, ну разреши.

Он буквально повис на моей руке, превращаясь в забавного капризного ребенка.

– Ну что с тобой делать? Ладно, только я останусь.

– Я этого и хочу, спасибо, – он невесомо поцеловал меня в щеку и скрылся в раздевалке, я же пошел следом.

Дождавшись, пока все выйдут из зала, мы с Призраком вышли из раздевалки.

– Ты скажи, если скучно станет, – предложил он, закрывая дверь на ключ. Я только легко кивнул.

Из небольшой колонки вырывается музыка. Тихая и медленная.

Не хочу его отвлекать, так что просто сажусь на скамейку в углу.

Призрак разогревается еще минут семь, после чего меняет музыку.

Резкие и плавные движения, переходящие одно в другое, рваные шаги, прикрытые глаза и спокойное дыхание.

Замечаю, что в отличие от прошлого раза, к канату он не подходит. Может решил исключить элементы на шесте из номера? Если честно, то я этому только рад. Не буду за него переживать. Хотя, кого я обманываю? Это же очевидно, что я в любом случае буду нервничать. Сколько он на себя взял? Лечение, отношения с его отцом, смерть Андрея, выступления, а после постоянные улыбки и его отношение ко мне. Он словно проживает две разные жизни и я просто не представляю, что может твориться в его голове.

Про Антона я могу сказать только несколько, не особо отдаленных друг от друга вещей. Я восхищаюсь им, уважаю его и его творчество, благодарен ему за поддержку и беспамятно в него влюблен.

Как обычно, все кончается слишком быстро, чтобы насладиться его танцем в полной мере. Музыка стихает, а Призрак возвращается из иллюзорного мира в реальность.

– Все как всегда идеально, – замечаю я, переодеваясь в школьную форму.

– Да, спасибо, – он улыбается. – завтра я повергну всех наповал.

– Только не слишком усердствуй.

– Мне будет не о чем беспокоиться, ведь в зале будет человек, который уже дважды катался со мной на «скорой».

Я бросил в него футболкой, которую уже через секунду вернули мне.

Мы рассмеялись. Громко и беззаботно. Я вдруг осознал, что всего два дня назад у меня умер друг, а мне так просто удалось это пережить. Со мной был мой личный психолог, который всегда знал, что делать, если мне грустно. Но я совсем не думал, как тяжело может быть ему и мне от этого не по себе. Получается, что он делает для меня все, а я – ничего.

– Ты не прав.

Он что, еще и мысли читает?

– Ты делаешь для меня гораздо больше, чем можешь подумать. Я люблю тебя, Макс и хочу, чтобы так было всегда. Я не привык…говорить что-то от чистого сердца и ты можешь подумать, что говорю я полную чушь, но ты нужен мне. Просто потому что с тобой я становлюсь собой и могу себе это позволить. Мне не нужно скрывать себя под маской.

– То есть со мной ты снимаешь свою маску, которую представляешь всему миру?

– Дурак, – на его губах появилась улыбка, Призрак подошел ко мне и поцеловал, обвив руками шею. – Ты ее уже давно разбил.

Мы целовались долго, настолько, что забыли дышать, просто подумав, что кроме друг друга нам ничего не надо.

Когда мы занесли ключи от зала в учительскую и вышли из здания школы, я погрузился в свои мысли.

«Ты ее уже давно разбил»

Так ли просты его слова? Может в них больше смысла, чем я думаю? Призрак говорил о том, что не сможет восстановить маску на своей душе, если я вдруг исчезну. Я бы тоже не смог.

Как же хочется быть с ним рядом всегда. Быть его щитом и защищать от всего мира. Он ведь…такой хрупкий. Под его потрескавшейся броней нет ничего, кроме оголенной души. Ранимой и нежной, как бутон белой розы.

– Максим!

Что-то растрепанное и белое настойчиво трясло меня за рукав ветровки.

– А? Прости, задумался.

– Я спросил, придешь ли ты на меня посмотреть?

– Конечно приду. Что за вопросы?

– Просто я бы не советовал тебе идти.

– Это еще почему?

– Ну, это выступление платное, к тому же ты все уже видел и…

– Послушай, – я взял его за руку. – Я сделаю так, как меня попросишь ты.

– Тогда я хочу, чтобы ты пришел. Только не ругайся на меня потом.

– С чего мне…

– Сам все завтра увидишь.

Какую-то минуту мы шли в тишине и вот я снова ее нарушаю, сотрясая воздух очередным вопросом, от которых Призрака наверное уже тошнит.

– А почему четверг?

– В смысле?

– Например в воскресенье народу было бы больше, да и заплатили бы больше.

– Ну, причины на такое расписание есть. Ребята, что еще учатся в школах вряд ли смогут приходить по четвергам, да и кто будет напиваться, когда впереди еще два рабочих дня? Так что на моих выступлениях не бывает ни моих знакомых, ни пьяных драк.

Призрак поднял голову, а-ля «Гордитесь мной. Вот, как я все здорово продумал.».

– Да, масштабно, – ответил я с улыбкой.

Этим вечером мы сделали уроки, я снял повязки с рук своего любимого и просто сел с ним на кровать, затягивая в долгий поцелуй, после которого не было ничего, только сладкая нега забвения и яркие сны.

Я проснулся от звона в дверь. Странно. Мама уже не работе, а отец вернется только через пару дней.

Аккуратно переложив голову Призрака со своей груди на подушку, я поплелся открывать, шлепая босыми ногами по полу.

– Да?

На пороге стоял высокий грозного вида мужчина, строгое лицо которого я смутно помнил из новостей.

Ответом мне послужил удар по лицу. На щеке останется синяк…

– Где мой сын, сволочь?! – взревел мужчина, толком не дав мне понять, в чем вообще дело.

Из комнаты, разбуженный криками, вылетел Антон. Вот как был, в одних трусах.

– Что происходит, какого… Какого черта ты здесь делаешь?!

Его глаза горели неприкрытой ненавистью.

– Боже, сынок, как я волновался! – старший Голодов кинулся к сыну, оттолкнув меня. – Когда ты вчера не пришел, я места себе не находил. Главное, что врач согласился принять тебя сегодня вечером, так что мы еще можем успеть…

– Как ты меня нашел? – теперь во взгляде Антона читался только холод.

– Мой коллега обмолвился, что ты живешь у него в доме. Так, собирай вещи. И поскорее. Самолет вылетает уже через три часа.

– Нет.

– Что, прости?

– Нет.

– Антон, не валяй дурака. Иди, собирайся.

Я бы хотел остановить парня, но было уже поздно. Его глаза стали серыми.

– Уходи. Выметайся из моей жизни. Исчезни раз и навсегда, чтобы я больше тебя не видел.

– Антон Голодов, я…

– Я с тобой не поеду, – от этого голоса мне стало не по себе. – Я никуда и никогда с тобой не пойду. Ты превратил мою жизнь в черт знает что.

– Антон, ты болен. Тебе нужна профессиональная помощь.

– Я не сумасшедший! Я повторю еще раз, уходи. Я не хочу тебя видеть, даже знать, что ты существуешь. Ты мне не нужен и никогда не будешь нужен. Не суйся туда, куда не просят! Я тебя ненавижу, слышишь?!

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда тебя попрут с твоей поганой работы. Куда ты пойдешь? Будешь горбатиться на третьесортной работе, получать гроши и жить в нищете. Ты загубишь свою жизнь!

Я не мог так просто на это смотреть. Я видел, как стойко держался Призрак, но на дне его серых глаз уже начинали просматриваться капельки хрустальных слез.

– Послушайте меня, – обратился я к Голодову. – Ваш сын делает потрясающие вещи и нравится публике. Никто его так просто не забудет. Это не грех – не соответствовать статусу родителей. Может Антон преуспеет в другой отрасли, откуда вам это знать?

Вы просто не можете понять, как человек может зарабатывать большие деньги «прыгая по сцене». Антон взрослый человек и может сам решать, как ему прожить его жизнь и в ограничении его возможностей виноваты вы.

Я выдал это все без пауз и теперь восстанавливал дыхание. Они оба смотрели на меня так, словно впервые видели.

Первым из оцепенения вышел отец Призрака.

– Если ты собираешься убить в себе успешного, делового и серьезного человека, если собираешься остаться ребенком, не умеющим здраво мыслить, если хочешь сломать свою жизнь, то ты мне больше не сын.

Я ожидал такого в последнюю очередь. Его слова, как гром среди ясного дня, грянули, оставив после себя неприятный осадок.

Он ушел. Просто развернулся и ушел прочь. Меня в этом убедить смогла только хлопнувшая дверь.

Антон стоял, как громом пораженный, округлив глаза и приоткрыв рот. Его руки тряслись и были сжаты в кулаки.

Внезапно все изменилось. Абсолютно все. Его глаза, его вид, даже его душа словно поменялась на другую. Призрак закрыл лицо руками и упал перед дверью на колени, заходясь в истошном крике.

Я приземлился рядом. Теперь все, что я мог, это сжимать хрупкое тело в объятиях и пытаться успокоить, а он все плакал и плакал, однако довольно быстро перестал кричать. Кажется, что ему стало легче.

Он такой холодный. Хочется согреть.

Я беру его на руки и несу в кровать. Укладываю, накрываю одеялом, а сам ложусь рядом, обнимая и прижимая к себе.

Антон утыкается в мою грудь лицом и я чувствую, как кожа становится влажной от слез.

Слышится тихий всхлип.

– Не уходи от меня. Я без тебя не смогу.

– Шшш, тихо, – глажу мое чудо по голове, вдыхаю запах его волос. – Никогда не уйду. Я никогда тебя не оставлю.

Тихого «я люблю тебя» я не услышу, потому что у него не хватит сил это сказать. Он просто прижмется ближе и впадет в забытее, закрывая глаза и позволяя мне себя утешать.

Я пролежал так еще час или два, после чего заснул сам, думая, что же будет сегодня вечером.

Я снова позволил ему проливать слезы. Хотел сделать как лучше, а получилось как всегда. Как всегда, только в тысячи раз хуже.

Я люблю его. Люблю и чисто физически не могу потерять.

====== (22) Память, примирение, выступление и последствия. ======

Призрак тихо сопел во сне, жмурясь и морща нос.

Посмотрев на часы, я поспешил его разбудить, покрывая нежное лицо поцелуями.

Зеленые глаза приоткрылись. белки были красными от слез.

– Макс? А сколько… Который час?

– Половина седьмого.

– Утра?

– Вечера.

Он пихнул меня ладонями в грудь, спеша встать.

– Почему ты меня не разбудил? Я же…я же уже опаздываю.

– Ты как?

Он уставился на меня непонимающе.

– О чем ты? Мы уже говорили, что я в порядке и могу выступать…

Антон спешно натягивал джинсы и толстовку, попутно проверяя наличие чего-то важного в рюкзаке.

– Я вообще-то про твоего отца.

– А что с ним? Ну не приехал я, и что с того. Пусть подавится.

Теперь непонимание переселилось ко мне.

– Но…

– Одевайся. Ты же хочешь со мной?

Я кивнул, принимаясь за поиск нормальной одежды в шкафу.

Вытянув оттуда черные джинсы, синюю рубашку и черное пальто, я оделся, параллельно смотря за Призраком. Он словно не рыдал на моем плече несколько часов назад. Для него мы просто проспали все это время. Может это вчера было… Может его нервы все-таки сдали? А вдруг он потерял память и не помнит, что было утром?

– Ты идешь? – донеслось из коридора. Когда успел?

– Да, – ответил я, выходя из квартиры вслед за Призраком.

Мы шли по городу в сумерках. Ближе к зиме солнце садится все раньше, так что было уже довольно темно. Лицо Антона закрывал глубокий капюшон, который он в целях конспирации натянул чуть ли не до подбородка.

– Антон?

– Да?

– Сегодня утром… Приезжал твой отец и…

– Что?! То есть как? Я ничего не…

Он замолчал, словно к нему в один момент вернулась память.

– Он приехал и вы поссорились. Ты был так подавлен, что я хотел предложить тебе не выступать.

А Призрак все молчал. Он молча глотал слезы.

– Ничего, – вдруг послышалось из-под капюшона. – Ничего. Мы с ним никогда не ладили, так что будет даже лучше, если я не буду о нем думать.

И снова он меня поражает. Как, ну как можно держать все это в себе? Я бы уже давно разорвался.

У служебного входа в Перекресток стоял охранник и грозно поглядывал в нашу сторону.

Подойдя вплотную, Антон скинул капюшон и ледяным взглядом впился в быстро изменившееся лицо.

– А, Призрак, это вы. С кем?

– Пометка «+1» напротив моего имени в списке ни о чем не говорит?

Этот громила что, боится его?

– Да, прощу простить, проходите.

Мы вошли, прошли по темному коридору и вышли в небольшой зал, напоминающий гримерную. Только здесь вместо лаков и косметики были лекарства и бинты, сложенные аккуратной горкой на небольшом столике с зеркалом.

– Зачем все это?

– Для номера, – просто ответил Призрак, собираясь выпихнуть меня за дверь, как вдруг она отворилась и в комнату прошел Кирилл.

Вид у него был не очень. Волосы потускнели, глаза померкли, а вечная улыбка исчезла с лица.

– Привет.

– Привет, – отозвался Призрак  из-за моей спины. – Послушай, Кир, я…

– Молчи, – парень подошел к Антону и крепко обнял.

Вот чего я точно не ожидал.

– Я вас оставлю.

Я вышел из комнаты в зал, мигающий фиолетовыми огнями и направился к бару, откуда сцену было видно лучше всего.

Pov Антон.

Он меня обнял. Кир что, простил меня? Хотя нет, наверное просто напился.

– Я знаю, что ты не виноват. Ты бы не смог причинить ему вред. Ты просто не знал, что творил.

Я обнял друга в ответ. Вот, мои проблемы начинают решаться сами собой.

– Но я все равно виноват. Я не смог сказать ему «нет».

– А ты бы смог его остановить? Тем более я думаю, что этот урод сам не ожидал, что…что вот так все получится.

Я его обожаю, я так его люблю.

Дай сказать.

Еще чего, ты вообще должен испариться.

– Кир, прости меня. Я не знал, что Андрей может…

– Не извиняйся. Я тебя ненавижу, Призрак. А теперь дай мне помочь Антону выступить.

И все же мы с ним друзья навсегда. Кир никогда меня не бросит. Он знает все мои секреты и я не боюсь ему их доверять.

Я переоделся, а Кирилл перебинтовал почти каждый сантиметр моего тела. Так что с основными приготовлениями мы закончили только через час.

После, пока я растягивался, я слушал инструктаж по технике безопасности от самого Кира.

– Береги шею и лицо, а то кровь со сцены оттирать замучаемся. Особенно осторожно с глазами. Если что-то пойдет не так…

– Подать тебе сигнал и стенки упадут. Я помню.

– Осторожнее, так джинсы порвешь.

Я сидел на поперечном, когда услышал это замечание и поспешил оторвать свою пятую точку от пола. На мне была белая рубашка и такого же цвета джинсы.

– Так, выход через десять минут, – констатировал Кир, отдавая мне таблетку обезболивающего. – Я пойду, а то там твой друг в баре уже заскучал. Антон?

– А? – обернулся я к нему.

– Удачи.

Я кивнул и улыбнулся, глотая таблетку и запивая ее водой.

Через десять минут появилась девушка и позвала меня.

Я вышел из-за кулис и поднялся на сцену.

Pov Максим.

Я сижу у бара уже как минимум часа два. Вот из-за служебной двери появляется Кир. Один. Парень встает за стойку и принимает заказы от ожидающих клиентов.

Я не хочу пить. По крайней мере пока.

– Ну что, будем смотреть.

Кир, облокотившись руками на барную стойку, устремил свой взгляд на сцену, на которую уже поднимался Призрак, сияя, как холодная звезда в бескрайнем мраке космоса.

– А сколько он получает за одно выступление? – сам не понял, для чего это спросил.

– Всегда по разному. За обычное десятку, а за сегодняшнее и все семьдесят.

– Семьдесят тысяч? – у меня глаза на лоб полезли от такой цифры. Не ожидал.

– Да. И вообще, не отвлекай, дай посмотреть.

Раздались первые звуки музыки, а Антон еще шагал по сцене, выписывая круг. По центру сцены вместо шеста стоял стеклянный ящик с тремя стенами и потолком. Призрак обходит его и не глядя проходит внутрь, но не останавливаясь и наигранно ударяясь об дну из стен лбом. Оборачивается, не понимает, где оказался и хочет выйти, но откуда-то сверху опускается четвертая стена. Призрак оказывается в западне. Он бьется о стены, как пойманная птица, пытаясь вырваться. Он танцует. С такой страстью и остервенением, что мне становится не по себе. Весь зал молчит, все взгляды устремлены на него. Мне становится его очень жаль. Мне хочется верить, что он и правда не может оттуда выбраться, но вот припев заканчивается.

Призрак оставляет попытки и перестает сопротивляться, просто оседая на пол, пытаясь найти правильную позу, словно стараясь найти место по-удобнее.

– Понимаешь? О чем он говорит? – раздается совсем рядом голос Кира.

Я конечно предполагаю, но высказаться не решаюсь.

– Это жизнь, – продолжает бармен. – Он шел по жизни, но его загнали в рамки. Он старался выбраться, но после оставил попытки и пытается ужиться внутри этих норм. Но он не сможет. Его начнет душить действительность.

Как по часам, ящик начинает заполняться водой. Наверное к нему снизу подведена труба. И снова танец. Я вижу страх даже отсюда. Меня пробивает нервная дрожь. Вода прибывает слишком быстро и парню становится тяжело двигаться. Его движения теряют скорость и резкость, становясь плавными. И вот ящик полон. Ему же…

Музыка тоже доносится до моих ушей, словно через водяную стену. Призрак всплывает к самому верху, его глаза закрыты, а рот приоткрыт. Он висит в толще воды лицом вниз.

– Он словно мертв, – Кир воодушевленно продолжает вещать. – Он умирает, но когда он это понимает, рамки, что сдерживали его падают.

По стеклу прошла сеть трещин. По одной стене, по второй, по третьей и в один момент стекло рассыпается.

Призрак, вместе с осколками и водой падает на сцену. По небольшим склонам по краям сцены, вода стекает в желобки по ее периметру и покидает сцену.

А Призрак…

Он одним прыжком встает на ноги и продолжает. Он танцует на битом стекле. На мокрой, облепившей его тело одежде появляются дыры и красные следы. Капли воды срываются с мокрых волос и падают на пол, мешаясь с кровью.

– Он пытается жить как раньше, но осколки правил уже не дадут ему двигаться свободно.

Кир закончил, внимательно глядя на сцену. Я же просто не мог оторвать от Призрака глаз. В мгновение ока все встало на свои места, шрамы, свежие порезы, немыслимые гонорары и игнорирование боли в любом ее проявлении. Все это сложилось в картину, которую наблюдал я сейчас.

Это восхитительно. Я никогда в жизни не видел такого живого выступления.

– Да, – сам не знаю, где беру силы что-то говорить. – Призрак превзошел самого себя.

До меня дошло, что я еще ни разу не называл его Призраком вслух.

– Призрак здесь не причем. Антон все сделал сам.

Это высказывание завело меня в тупик, но я утвердительно кивнул, что не укрылось от внимания бармена.

Все кончается слишком быстро. Антон словно садится на сцену, но в следующий миг гаснет свет, а еще через секунду снова зажигается, только на сцене уже нет ничего, кроме красных пятен и битого стекла.

Кирилл метнулся к сцене и на руках вынес из-за нее Призрака. Он улыбался и искал кого-то в толпе.

– Макс! – крикнул мне бармен.

Я подбежал к ним и придержал дверь, чтобы они могли пройти.

– Помоги мне его вынести. Нас у служебного входа ждет машина.

Пара коридоров и мы на выходе. Там нас и правда ждала машина. Скорая помощь, если точно.

Мы с Киром погрузили Антона в машину, и бармен засобирался обратно.

– Я зайду через пару дней, спрошу как он. Вас до его дома довезут. Ты…только не оставляй его одного.

Я кивнул и парень пропал. У него еще работа сегодня есть.

В машине Антону сменили повязки на руках, ногах и груди, осмотр показал, что он в порядке.

До дома Призрака мы добрались в тишине. Его лицо было каким-то отрешенным и я не хотел его сейчас тревожить.

В квартиру я его поднял на руках. Нашел его комнату и положил на кровать, укрыв одеялом. Сам же умылся в ванной и прилег рядом с ним, не решаясь тронуть, боясь, что могу сделать ему больно.