Текст книги "Корона из роз, или Дорога домой (СИ)"

Автор книги: Надежда Сомерсет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Игрушка королевы

Женщина сидела на высоком стуле, а у ее ног, на корточках сидел полуголый мужчина. Высокий, сильный, бритая склоненная голова, к каменному полу устремлен взгляд черных глаз, руки сложены на коленях. Тонкая рука с массивным железным перстнем опустилась на его голову и легко провела подушечками пальцев по коже, но мужчина даже не пошевелился. Женщина улыбнулась, она его хорошо выдрессировала. Больше он не дергается от ее прикосновений, кнут и пряник она использовала умело.

– Подай мне воды, – тихий нежный голос, а мужчина осторожно приподнялся и встал, пытаясь производить как можно меньше шума, босыми ногами прошел до миниатюрного столика и налил из кувшина прозрачной жидкости. – Хочешь пить? – спросили его.

А вот тут мог быть подвох. И даже если он хочет пить, так что сводит живот, сейчас он откажется. И он покачал головой в ответ, так же медленно передавая ей маленькую чашку. Он – игрушка королевы. Насколько его хватит, он не знает. Сколько было таких игрушек у нее до него, какая ему разница. Сейчас ему бы выжить. А так хочется сломать тонкую шейку этой женщины. Но что значит, магия смерти в ее тонких ручках, он уже давно узнал. Какие муки терпит тот, кого смерть хочет помучить, он знал не понаслышке, а на своей шкуре.

– Ты устал милый? – тихий голос нежный голосок, который как бы должен был ввести любого мужчину в нирвану удовольствия, заставить забыть все проблемы и забыться на груди этой женщины. Но почему-то у застывшего мужчины этот голосок вызвал совсем другие ассоциации.

Вот его шанс. Стоит попробовать. И мужчина кивнул, не отрывая взгляд от каменного пола. Застыли ноги, болят колени от сидения, крутит живот от голода.

– Ну, хорошо, иди. Только позови ко мне Милу, хочу услышать последние сплетни и пригласи Дастана. Что-то я захотела любви, – королева потянулась на стуле, кошкой выгибая спину, а ее игрушка исчезал за дверью, стараясь исчезнуть из-под взгляда черных глаз, скрыться.

Мужчина остановился за дверью и прислонившись к каменной кладке закрыл глаза, стараясь абстрагироваться, забыться. У него есть несколько часов, которые он может провести в заботе о своем теле. О душе, он как-то даже не думал, ему бы выжить. Но его мысли были совсем в другом месте.

Сколько он здесь? Не помнит. Он очнулся у ворот верхнего яруса и тут же попал в поле зрения черных глаз женщины, которую-то и назвать этим эпитетом нельзя. Хотя надо отдать ей должное – красива. Длинные черные локоны, яркие сверкающие радостью, притом всегда именно ею, черные глаза, ямочки на щечках и маленький аккуратный носик. Ее голос мог отвести к богам, если бы эти боги были. Но это лишь первое впечатление. Его рассматривали в тот миг как диковинку, игрушку. А потом она позвала его за собой, и он дурак пошел, увлекшись ее смехом, тонким запястьем, улыбкой и черными глазами. Лучше бы спрыгнул в пропасть…

Это он потом понял, для чего его привели в комнату и уложили на кровать. А ведь вначале было действительно желание обладать этой женщиной. Ну какой мужчина устоит перед таким совершенным телом? Но когда он дотронулся до ее обнаженной кожи, его пронзила такая боль, что его вырвало на ковер, прямо ей под ноги. За что он тут же получил магическим кнутом по спине. О, это было только начало… Потом было много боли. Шрамы на его спине и бердах, руках и груди – от магического кнута смерти. И ведь не убивала, а так наслаждалась, каждым его стоном, каждой слезой, которая непроизвольно текла из глаз. А после гладила и целовала эти шрамы, просила прощения и даже давала возможность разрядиться. Ее пытки были очень изощренными, особенно когда после очередной пытки она истязала его член своим ротиком и заставляла извергаться в нее. Наслаждение на грани – она так это называла.

– Хенол, иди, умойся и покушай, я тебе накрыла, – тихий голос служанки королевы и мужчина отлипает от стены и с благодарностью провожает взглядом худенькую девушку. Мила, маленький лучик надежды в этом мире боли. И ведь не сбежать. Пробовал уже. Ловили, били, морили голодом и возвращали, а королева с улыбкой, придумывала новые пытки его плоти. И он смирился, теперь просто ждет, когда он ей надоест. Стоит ли пытаться избежать своей судьбы, если впереди только чернота? Что происходит за воротами, он слышал. Что происходит в улье с нейтральными, тоже знал. Про пророков тоже был слышал. Этот мир пропитан страхом и болью. Стоит ли бороться?

***

Мэл шла за королем, именно им, а ведь совсем недавно она хотела его увидеть, посмотреть в глаза и спросить – в чем его роль? Бойтесь своих желаний! Это теперь ее девиз. Лучше вообще ничего не желать. Просто жить. В этот миг полностью забыт Анн, Ян. Она лишь радовалась, что его отпустили из магических уз. Дазан и Питер становились просто недосягаемыми. Ведь скоро она станет королевой…

«Вот же угораздило?» – ругалась она про себя, мысленно крестя всеми ей известными словами идущего впереди нее мужчину. А Герард шел впереди нее, он даже не оборачиваясь слышал ее тяжелое дыхание, чувствовал ее взгляд направленный на его спину. Он его прожигал, заставляя чувствовать себя неуютно, усомниться в своем желании удержать эту женщину рядом с собой.

А Мэл наконец успокоилась и сменила гнев на милость, а вернее перевела взгляд со спины, на окружающую ее обстановку: – Каменные стены, а я думала, здесь светло, – прошептала она и вздрогнула когда мужчина, идущий впереди нее остановился.

– Здесь светлее, чем внизу. Внизу сейчас ночь, а здесь день.

– Вижу, – огрызнулась девушка и вздохнула. – Далеко еще. Хоть здесь и день, но я привыкла жить по меркам нижнего мира, потому хотела бы отдохнуть.

Герард повернулся к ней и миролюбиво улыбнулся: – Не злись. Сейчас я именно туда и веду тебя.

– Мы пока кругами ходим по каменным переходам, везде только каменные стены. Знаешь очень живописно.

Герард рассмеялся: – Живописно? А с юмором у тебя все в порядке.

А Мэл смотрела на застывшего у стены мужчину, широко раскрыв глаза. Высокий и поджарый, именно так она бы его охарактеризовала там, в том земном мире. Остатки одежды висевшие на его бедрах, совсем не скрывали его узкие бедра и талию. Черный пушок на голове и шея… Где-то она уже видела ее? Где-то даже целовала эти скулы, только тогда они были широкими, пухлыми. А сейчас? Сейчас перед ней было подобие мужчины, мужчины из ее снов. Но не это главное, у него на плече расцветала роза. Правда сейчас, плечо было худым, покрытым шрамами, уродовавшими их красивый контур: – Отдай мне его. Иначе я никогда слышишь, никогда, не стану твоей королевой, – ее голос был похож на рычание зверя, готового на смертельный прыжок.

– Да забирай, – Герард улыбнулся и помахал пальцами правой руки подзывая к себе мужчину, который пытался понять, что же сейчас будет. Женщина стоящая рядом с тем кого в этом мире называли королем, была прекрасна: светлые волосы, заплетенные в косу, яркие фиалковые глаза и нежная кожа, отливающая золотом в этом мраке тьмы. Она была похожа на ангела, ангела, который только что захотел его себе в игрушки…

Я все вспомнила

А у Мэл перед глазами стоял мужчина из ее снов – стриженная голова, сильные плечи, бронзовая кожа и щетина по подбородку, смеющиеся черные глаза и припухлые губы, отличная мускулатура, сильная шея и груда мышц под ее пальчиками. Мужчина из ее видения никак не мог быть тем, кто сейчас стоял перед ней. Худой, шрамы по всему телу, тусклый взгляд черных глаз, притом он боится их поднять от пола, босые ноги. И он голодный.

– Где мои покои, – она отбрасывает жалость в сторону, и поворачивается к Герарду.

– Вот, – открывается широкая дверь и Мэл перехватывая руку застывшего Хенола, заскакивает внутрь. – Принеси мне еды и воды, – о, как же она зла! Эти нотки недовольства слышны всем. Герард улыбается, а замерший Хенол съеживается под ее взглядом.

– Ему потребуется много воды, чтобы очистить тело.

– Тело я вычищу и без воды, а вот душу… – Мэл так и не отпустила руку Хенола, и теперь оглядев свое новое приобретение она, наконец, поняла, что впереди трудные времена. – Вылечу.

– Хорошо, уже ночь. Надо выспаться. Да и не сильно его напрягай, он уже почти на ладан дышит, так что лучше дай ему выспаться, – Герард рассмеялся. – Хотя о чем я? Хоть бы дожил до завтра!

– Выживет, – и Мэл громко хлопнула дверью, отрезая себя от смеющегося короля. Звук хлопка отразился на ее новом знакомом – он дернулся, но взгляд так и не оторвал от пола, лишь сжался под взглядом фиалковых глаз. – Ничего, сейчас я тебя вымою, а потом накормлю.

«Кто она? Ангел, который накормит, а потом убьет? Зачем я здесь?» – ноги замерзали все больше, дрожь от холода, ползающего по его костям, замёршим мышцам, становилась уже на уровне боли, живот урчал, рассказывая всем, что он голоден. Но его кормят лишь раз в день. И то, что ему дают разве можно назвать едой?

А женщина перед ним вдруг вся засветилась, окутывая и себя и его золотым светом, а глаза, привыкшие к полутьме, резко обдало болью, пришлось зажмуриться. Хотелось, правда, приложить к ним ладони, но Хенол побоялся, что за это его не пощадят. Пусть. Лучше ослепнуть, чем так жить. И он сжал кулаки.

– Если больно, скажи, не молчи, – девушка отпустила его руку и провела пальчиками по татуировке. – Как она могла? Разве так можно. Ничего я все верну, не бойся, больше тебя никто бить не будет, – Мэл плакала, слезы текли непроизвольно, открывая все двери в ее сознании, заставляя все вспомнить. Она вспомнила, вспомнила и ту ночь, свою первую ночь в том втором мире, вспомнила этого мужчину, второго своего мужа, вставшего на колени перед ней в тюрьме, там, где она могла все потерять, но приобрела всех. Как она могла забыть? Анн, ее маг. Ян, ее генерал. Хенол и Киих, ее мужья, те, кто принес ей клятву верности. Дазан и Питер, два друга и два врага, здесь ставшими еще и братьями. Ханан, бывший фаворит Теффаны, тот, кто стал ее прошлым настоящим. Он-то где? А ее верный Хенол, который сейчас превращен в раба, безвольного, избитого. – Королева кто она? Если Мэлисента – убью, – рычала она сквозь слезы.

– Ее зовут Гревин, – голос больше похожий на скрип телеги и слезы из ее глаз потекли еще быстрее. Видно она даже разговаривать ему не давала. А Мэл уже смеялась, стирая слезы кулачками: – Гревин Итон, дочь Накашима, – слова выплевывала как яд. – Все в сборе. Раду заберем, Мэлисенту убьем и можно возвращаться, – она рассмеялась, а стоящий мужчина перед ней задрожал. Столько в этом голосе было боли, гнева. – Я ведь хотела только жить, жить с вами в любви. Хотела, наконец, родить ребенка, ведь он обещал мне. Там на алтаре – он мне обещал, – Мэл схватилась за голову и опустилась на колени. Покачиваясь из стороны в сторону, она и плакала и смеялась. – Я ведь хотела лишь жить. А что в итоге? Опять бойня? Ничего, я не прощу. Не смогу, простить этого. Накашима должна будет меня понять, я ведь верну ей дочь и сына, но без Гревин. Гревин, останется здесь, гнить, – она подняла глаза к мужчине, который не понимал, что ему сейчас нужно делать. – Ты меня не помнишь?

– Нет. Но ты красивая и наверное добрая будешь ко мне, если вылечила мои раны, – прошептал Хенол и испугался своих слов. У него в ногах сидела женщина, красивая и такая ранимая, падчущая по го ранам... Что он должен сделать? А в дверь уже стучали.

– Открой дверь, это принесли еду, – Мэл выдохнула, успокаиваясь и поднимаясь с колен. Негоже видеть будущую королеву на коленях. Даже если она в печали.

В комнату вошла миниатюрная девушка, в шароварах и блузе, подпоясанная поясом, легко ступая в легких балетках и покачивая бедрами, прошла вглубь комнаты, к столу. Медленно расставила приборы и две тарелки с овощами и мясом: – Все готово. Я могу забрать игрушку, если он вам надоел?

– Игрушку? – Мэл удивилась, потом вспомнила, что говорил Герард о Хеноле, и отрицательно покачала головой. – Можешь идти.

Когда за девушкой закрылась дверь, она села на кровать и направив пальчик на стол, приказала: – Это все для тебя. И чтобы через полчаса были пустые тарелки, я проверю.

– Я не могу, есть мясо, – опуская голову и отводя взгляд, ответил Хенол.

– Ты будешь наказан, если на тарелке останется хотя бы кусочек, – Мэл сбросила сапоги и стала медленно расстегивать на груди куртку. – У тебя полчаса, и время пошло.

А потом она смотрела как Хенол, сначала медленно, осторожно брал кусочек за кусочком мясо, ел овощи и запивал все это чистейшей водой, правда пытался отвернуться от нее, спрятаться, горбил спину и поджимал пальцы на ногах. А она сбросила с себя почти всю одежду и оставшись в топе и лосинах, забралась под одеяло, наблюдала из-под ресниц за ним: «Голодный, но боится. Поджимает пальцы ног, холодно. Убила бы гадину, за то, что сотворила такое с мужчиной, из моих снов. Почему я не помню как здесь оказались, почему? Что такого произошло в пещере, что полностью отшибло мне память о том времени? Или в этом виноват Герард? Завтра спрошу, сегодня отдых».

От автора!

Возвращаемся к графику: понедельник, среда, пятница, воскресенье. Пора закончить книги которые отложены. Надеюсь что моя муза вернулась, потому что сама уже хочу вернуться в строй, соскучилась по своим героям, а также по своим читателям.

Потихоньку буду править книги, а то ведь понимаю, что ошибок море. Приношу за них извинения и постараюсь не только их исправить, но и может быть что-то дописать, раскрыть героев еще больше, их переживания и их личности.

Всем спасибо за поддержку! Ваш Автор.

Две королевы

Хенол еще не верил, что его накормили, дали воды и просто дали время, чтобы спокойно все съесть. Холод, тянущий с холодных каменных плит, доставлял неприятные моменты, но это было уже меньшим из зол, ведь его не только что накормили, его вылечили. Гнойная рана на спине уже не доставляла ему болезненных моментов, на ноге вылечили палец, который он сломал, пытаясь защититься от кнута. Даже плечо перестало болеть, а ведь оно доставлял ему больше всего боли, кнут прошелся по подмышке, оставляя на нежной коже рваную рану, которую, конечно же никто не захотел лечить и боль от раны отдавалась в плечо, практически лишая возможности двигать левой рукой. Теперь все было вылечено.

– Поел? – спросила женщина, лежащая в кровати под одеялом, он уже и забыл о ней, расслабился. А зря, нужно всегда быть начеку. Хенол встал и поклонился: – Спасибо, да, все съел, как и было приказано.

– Хорошо, теперь иди ко мне.

Хенол кивнул и лег на одеяло, лежать под одеялом ему всегда запрещали.

– Забирайся сюда, здесь теплее, – тихий голос и закрытые глаза светловолосой женщины и его пробирает дрожь. Что она задумала?

– Госпожа, одежда… – попытался он оправдаться.

– Сними ее, если боишься запачкать белье.

– Хорошо, – Хенол встал, освободился от одежды, аккуратно сложив брюки на стул, других у него нет, и забрался под одеяло. Лег у самого края кровати, хотя здесь можно было еще троих положить.

– Ближе.

– Вы хотите любви? – испуганно спросил он, повернув голову. Женщина лежала на подушке, такая доверчивая, спокойная, с закрытыми глазами и молчала.

– Ближе.

Ничего не понимая, Хенол лег рядом с ней. Под одеялом стало тепло, от сытного ужина слипались глаза, но он хорошо помнил, что кнут и пряник идут вровень всегда. Его накормили, может сейчас она хочет, чтобы он отдал немного ласки ей, тогда стоит попробовать. Хенол повернулся к женщине, та молчала, и лишь тихое дыхание говорило, что она еще не спит. Она ждет. Приблизившись к ее лбу, он легко коснулся его губами и замер. Ее кожа была теплой, нежной. Девушка даже не шелохнулась: – Если хочешь секса, то лучше завтра, ибо сегодня я слишком зла, чтобы отдаться ему безоговорочно.

– Простите, – Хенол лег на подушку и вытянулся под одеялом. Тепло, расслабляет.

– Спи, все будет завтра. Я хочу, чтобы ты любил меня добровольно, а не под страхом наказания, – Мэл открыла глаза и замерла. Хенол спал. Время, проведенное в виде Игрушки королевы, было для него обузой, а сейчас поев и в тепле кровати, он, наконец, стал собой. Она привстала на локте и всмотрелась в лицо, которое хорошо помнила. Сейчас оно было измождено голодом, пытками. – Как же тебе досталось? Из нас всех, ты оказался в самом невыгодном положении. Прости меня, если сможешь, – она придвинулась к нему, положив голову на его плечо, удовлетворенно вздохнула, обхватывая его за талию, и закрыла глаза. Что смогла она сделала, завтра будет видно, что можно сделать еще, чтобы оживить его душу.

А Хенолу снился сон. Впервые за все время пребывания здесь, в роли игрушки он видел сон, где девушка со светлыми волосами, цвета золота, убегала от него в длинном коричневом платье. Она хохотала и звала его за собой, а он так и норовил дотянуться до нее, но только хватал руками воздух и злился. Злился, что не может догнать, не может перехватить за талию и впиться в алые губки, а лишь ловит воздух и пытается перехватить взгляд фиалковых глаз.

– Ангел, не убегай, – стон Хенола разбудил Мэл, заставил прижаться к нему еще крепче и попытаться успокоить душу, которую так долго заставляли быть в неволи страха.

***

«Я, королева этого мира. Мира, в котором меня интересуют лишь мои собственные нужды и желания. Ну, я такая, так что смиритесь. Или умрите у меня в ногах. Меня такой сделали боги и меняться я не собираюсь. Я Гревин, королева мира тьмы, смерти и боли. Герард сам дал мне такую власть, сам дал свободу в выборе своих игрушек, сам это все разрешил. И вдруг он решил меня сбросить с пьедестала? Ворвался в мою комнату и говорит о том, что моя роль на этом закончена и я могу отправляться куда пожелаю, но оставаться здесь я больше не могу. Да, кто он такой, чтобы решать за меня: кем быть и что делать? Бог? Да, у него есть магия, и его магия сильнее моей. Но ведь он дал мне сначала власть, даже не лез в мои дела, отстранился. Да я делила с ним постель редко, не спорю, грешна, но ведь мои игрушки… он не запрещал использовать их по прямому назначению… Тогда что произошло сегодня?»

– И почему ты вдруг передумал? – женщина грациозно встала с лежака, покрытого шкурой одного из самых бесценных животных, редкого и такого красивого. Зенофы, живут на верхних уровнях, грациозные большие кошки, с рыжим мехом, с клыками, которые могут прокусить шею, но таким кротким нравом. Может потому, их и истребили? Ну, почти истребили, парочку Герард смог спрятать у себя в тайнике. И Гервин это знала.

– Потому что твоя кровожадность сведет в могилу любого достойного, – со вздохом констатировал Герард, глядя на эту женщину. Красива, когда хочет понравиться, вообще умопомрачительна, сводит с ума и стояк гарантирован на пару часов. Но почему-то именно сегодня у него совсем нет желания разбираться в ее желании ему понравится. Она развращена, себялюбива, эгоистична.

– Я тебе надоела, милый? – тонкая ручка залезла ему под плащ, ощупывая талию и спускаясь к ширинке. Герард перехватил ее пальчики и зарычал: – Хватит. Я сегодня не в настроение разбираться с тобой. Ты мне надоела. Надоело выносить за тобой мусор, выносить тела и прибирать покои от крови. Мне надоело слышать стоны тех, кого ты мучаешь. Уж даже не знаю, кем ты была в прошлой жизни, но я уже тысячу раз пожалел, что спас тебя от смерти в той мгле.

О как изменилось лицо женщины, оно исказилось от гнева, яростью полыхнули черные глаза: – Я помню лишь то, что вокруг меня клубился туман смерти, и серые глаза, и голос, который я буду помнить всегда, кричал мне, что я чудовище и мне пора исчезнуть во тьме.

– Как же я согласен с той кто так сказал.

Гревин встрепенулась: – Мой король, ты ведь знаешь ее, ту кто отправил меня в эту преисподнюю. Покажи мне ее, и я уйду с миром, спущусь вниз и буду вести тихий и мирный образ жизни вдали от тебя, – женщина вплотную приблизилась к королю и заглянула в его глаза. Но там был лишь укор, смех: – Чтобы ты убила еще и ее? Нет, уж лучше живи в неведенье.

– Тогда я останусь и буду жить, так же как и всегда, – Гревин отстранилась от него и развела руки в стороны, покачивая бедрами, сделала пару шагов и резко развернулась к нему. – Ты ведь хотел от меня освободиться, так отдай мне эту душу, и будешь свободен.

Герард сложил руки на груди и усмехнулся: – Я и так свободен, нашим отношениям конец. С этой минуты ты никто. У тебя нет слуг, нет игрушек, ничего больше нет. Хочешь жить здесь – живи, но… Еду добывай сама и готовь сама. Или иди на кухню и стань служанкой новой госпоже. И не забудь, эта ночь у тебя последняя, завтра у тебя не будет ничего. Все украшения завтра утром ты вернешь, а комнату можешь оставить себе, если конечно сможешь ее удержать.

– Ты не смеешь? – она рычала, сверкая глазами.

– Смею. Я здесь бог, король, и этот мир создал я. А ты лишь душа, которой я помог выжить, – резкий шаг к ней и мужчина наклоняется к застывшей в ужасе женщине. – Я ведь могу и забрать твою душу, – его голос пронизывает ее до костей, заставляет кожу покрываться мурашками. – Моя магия, позволит мне это сделать, а твоя клятва мне, не позволит тебе причинить мне вред. Помнишь же о клятве?

Гревин передернула плечами. Она помнила. Все помнила. И ужас сковал ее душу, тело. Клятва в полном и безоговорочном подчинении. И она взмолилась: – Я буду добрей, я стану добрей. Я не буду больше никого мучить, обещаю.

Но Герард вдруг стал совсем не так кроток, не так покладист: – Хватит. Я уже видел твои слезы и слышал твои обещания. Все это лишь показуха.

Гревин упала на колени. Что стоят ее разбитые коленки, потом она отыграется на своих игрушках, за все унижения, а сейчас колени и слезы, мольба и пальцы, цепляющиеся за его плащ: – Пожалуйста, еще один шанс.

– Нет. Хватит, я уже видел и слезы и грязь под твоими ногтями, когда ты ползла за мной. Больше меня этим не убедишь. Да и знаешь, я ведь нашел свое солнце, а ты – тьма, беспроглядная, беспросветная, злая и беспощадная. А я хочу греться в лучах солнца, а не мерзнуть в самую темную ночь в одиночестве.

Гревин замерла: «Вот оно что! Он нашел свою мечту? Кто она?» В эту секунду она поняла, что больше ей ничего не поможет, она свергнута. Но ведь так не хочется быть отвергнутой, брошенной…

– Кто она?

– Она мое солнце, в ее лучах мне тепло, легко и она добра. Добра ко всем. А в ее глазах весь мир, – Герард смотрел как Гревин села на пол, опираясь руками о пол и опустила голову. В эту минуту ее надо бы пожалеть, пожалеть как женщину, но отчего-то хочется выйти и хлопнуть дверью, хочется увидеть ее падение и ее шаг в бездну.

– Хорошо, я уйду завтра, – тихий шепот и сердце короля отмирает. Он так не хотел войны.