Текст книги "Корона из роз, или Дорога домой (СИ)"

Автор книги: Надежда Сомерсет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Как вернуть прошлое, если настоящее такое болезненное

Выйдя из комнаты, Герард сделал шаг по направлению к комнате Мэл, но остановился, понимая, что сейчас он только лишь все испортит. Она должна решиться сама на следующий шаг. Нет, он не ревновал. Разве можно ревновать кого-то, если он лишь средство достижения цели. А свою цель Герард видел четко: возврат в мир, где светит солнце. Хотя в этом царстве тьмы и боли все об этом мечтают.

– Вы нашли беглеца? – его рык и перед ним возникает один из его слуг, который склоняется в поклоне и отрицательно качает головой. – Ну, тогда наказать того, кто отвечает за улей. И я даже знаю, кто будет плакать, когда увидит кнут в руках палача, – улыбка Герарда и слуга исчезает. А ведь он придумал, как приручить девушку-солнце. Дазан, следующая его приманка. – А там и до Питера доберемся. Да и с кузнецом пора разобраться. Нельзя чтобы у моей королевы было столько игрушек. Игрушкой у нее буду только я. А пока пусть наслаждается этой ночью, пусть видит яркие сны. Эта ночь волшебна, – его взгляд серых глаз скользнул по закрытой двери, где мирно спала Мэл на груди Хенола и кривая улыбка скользнула по губам. – Ночь – время иллюзий. Утро – время сомнений, день – время решений, а вечер – время удовольствия.

***

А за другими дверями искала выход своей ярости бывшая королева. Она так и осталась сидеть на полу, укрытая яростью и пышной юбкой, смакующая планы мести и тут же их отметающая: – Нельзя показывать, что я сдалась. Но как? Как решить проблему с солнцем? Солнце, разве я смогу с ним справиться? Да, есть в запасе парочка трюков, если она лишь маг жизни, то магия смерти утопит ее в собственной крови. Вот тогда и посмотрим милый мой король, как долго ты сможешь наслаждаться лучами, которые гаснут у тебя на глазах.

А Мэл спала. Все что происходило за дверями этой комнаты, было ей не ведано, да и зачем… Ночь – время иллюзий. Вот она и пребывала в них – во сне она спасала Хенола, Кииха и находила Ханана. А потом они все искали выход из подземелья, и радовались солнцу, ветру. Она видела улыбки всех своих мужчин. Правда всегда за ее спиной мелькала тень, но ей казалось, что это лишь ее тень, ее второе я. Иллюзия счастья окутывала не только ее в эту ночь. Хенол спал, впервые спокойно, не ожидая ни окрика, ни удара. Его тело впервые решило отдохнуть, а душа просто спала, накормленная, убаюканная теплом одеяла и девушкой, так доверчиво прикорнувшей на плече.

Когда зажглись факелы, Хенол проснулся и испугался. Испугался того, что он проспал пробуждение госпожи, того, что на его плече кто-то спит и это точно не королева. Первым побуждением было соскочить с кровати, но тогда он разбудит ту, что обхватила его за талию и прижалась к его груди. Потом правда он вспомнил, что теперь он игрушка светловолосой красавицы, которая и вылечила и накормила. Но неизвестность – пугала. С Гервин все было понятно – виноват, отправишься или к палачу или же она сама тебя накажет. А с незнакомкой? Решив, что хуже уже не будет, Хенол закрыл глаза и попытался успокоиться, что трястись от страха, будущее все – равно ему не подвластно, так что лучше еще немного полежать в тепле. Да и ее ручка теплая, приятно. Вообще эта женщина необычна. Магия жизни редкость в этом мире.

«Слышал про пророка с магией жизни. Говорила Мия, вернее рассказывала о душе, владеющей этой магией. Может это она?»

Перед его глазами пролетали все дни, которые он провел с королевой, у палача или запертым в магической клетке, где только и можно стоять ровненько, потому что любое касание до прутьев и тебя ждет магический удар, очень болезненный удар. Хенол вспоминая эту боль, дернулся, дрожь от воспоминаний прокатилась по его телу.

Мэл проснулась от того, что мужчина, на котором она так сладко спала, дернулся как от удара. Она резко открыла глаза и осмотрелась. Сон прошел, его как рукой сняло. Ведь она ожидала увидеть того, кто посмел тронуть ее Хенола. Но в комнате никого не было. Тогда что случилось? Приподняв голову, она окинула взглядом комнату, оценила, что дверь никто не открывал, стол с грязной посудой так и стоит нетронутый, стул отодвинут, как его оставил Хенол, и она взглянула на мужчину замершего рядом с ней: – Тебе приснилось что-то? – но Хенол молчал. – Хорошо, начнем с простых вопросов. Выспался?

– Да, госпожа.

– Зови меня Мэл, – девушка повернулась к нему, укладываясь на его грудь, прижимаясь к нему грудью и обхватывая его плечо левой рукой, правой же обводя его губы. Она смотрела в его глаза и видела смущение, непонимание. – Голодный?

– Нет.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я?

– Ты. Знаешь, давай установим правило: мы всегда рассказываем друг другу все, даже если кому-то из нас это может не понравится.

– Это шутка такая? А потом меня к палачу? – Хенол раскрыл глаза и скрестил брови. – Госпожа, я лучше буду молчать. Расскажите мне, что вы от меня хотите.

– Уже хорошо, видишь, мы разговариваем. И знаешь, даже если мне не нравится твой тон или твои слова, я не отправлю тебя к палачу. А расскажу тебе о том Хеноле, которого я помню, а ты пока забыл. Чуть позже, когда ты сам захочешь этого. Хорошо? Обещаю, с моей помощью, ты обязательно все вспомнишь. Обещаю, – Мэл обвела контур его носа, прошлась пальчиком по скрещенным бровям и продолжила. – Ты владеешь боевыми приемами?

– На ринге был. Пару боев продержусь, – прорычал он и дернулся как от кнута, вспоминая. Тогда он еще был силен. И он соврал, он продержался пять боев. Потом от голода, он уже не мог драться в полную силу, потому и попал к Гревин.

– У нас есть ринг? Знаешь пора с этим кончать. Это уже становится закономерностью, – отстраняясь от него и укладываясь рядом, прошептала Мэл. – Можешь умыться и привести себя в порядок. Туалет, кажется вон там, – тонкий пальчик указал на неприметную дверь у шкафа с одеждой. Мэл отвернулась от Хенола и накрылась одеялом, смотреть на того, кем стал ее Хенол, она без слез не могла.

«Сначала его нужно откормить, дать надежду на хорошее отношение. Может быть, потом и получится вернуть его. Вернуть его веру в меня», – но с каждой минутой надежды становилось все меньше и меньше. От нее зависела не только жизнь Хенола, но Сицилии, Селвана. Дазан и Питер, Ян и Анн – она должна была вырваться отсюда, но придется спасти еще и Кииха. Ведь тот молодой человек, который ей встретился и который всегда рядом с королем и есть ее Киих. Но там все намного легче, он в рассвете сил, красив и спокоен. Ханан – его она вспоминала как цветок на венке, главный цветок и от этого болело сердце. У нее слишком слабое сердце, если оно болит лишь за Ханана.

Давай заключим союз …

Когда Хенол скрылся за маленькой дверью, раскрылась дверь в коридор и в комнату вошла – Гревин Итон. В черном платье, распущенными волосами и с черными клубами магии в руках. О какой у нее был взгляд! Мэл даже рассмеялась. Ее смех сделал свое дело – входящая Гревин замерла, она не ожидала такого.

– Гревин Итон, ты решила меня убить? Так я уже не та Мэлисента. Здесь я маг жизни и маг смерти, – отбрасывая одеяло и спуская ноги вниз, продолжая смеяться, говорила Мэл.

– Так ты меня знаешь? – входящая женщина остановилась, но магию не убрала, она клубилась вокруг нее, плавала, обхватывая ее запястья, тонкую шейку, спускалась к ногам и поднималась к груди.

– Конечно, я даже знаю, какую магию ты решила сейчас на мне применить. Магия замена души?

Гревин опустила руки: – И кто ты?

– Пророк, здесь я пророк. Вершу так сказать суд, – Мэл встала. Да, она раздета, да, она не думала, что встреча состоится именно таким образом, да, она готовилась к другому, но что есть, то есть.

Гревин обошла ее по кругу, рассматривая: – И зачем ты здесь? Ну, вершила бы суд себе там, внизу, зачем пришла сюда? Король не постоянен, ты ему быстро надоешь. Ну, погреется он в лучах твоей магии и очень быстро охладеет к тебе. Уходи, зачем тебе разбитое сердце? Или ты воспылала любовью к Герарду?

– Ну, любви ни у него, ни у меня, нет. Потому и разбитых сердец тоже не будет. Но понимаешь, я ведь пришла сюда не за его любовью, а за тем, что мое, а ты это чуть не убила.

– И что же это? – Гревин остановилась перед Мэл и приподняла бровку.

– Хенол. Он мой, а ты его довела почти до безумия. А я не люблю, когда души терпят такие муки.

– Ай, ну прости! – Гревин отступила на шаг и даже ручкой взмахнула. – Можешь его забрать себе, сказала бы, я бы отдала добровольно.

– Ты считаешь, что после того что я увидела на его теле, я бы тебя простила?

– Он всего лишь душа, как и мы все. Мы мертвы, или умрем здесь, – Гревин убрала магию и улыбнулась. – А давай заключим союз. Я тебе отдам Хенола, а ты мне короля.

Мэл рассмеялась: – Я уже дала обещание, что стану его королевой. Как мне выполнить его, если нарушу, буду похожа на тебя, – Мэл сложила руки на груди и попыталась выровнять дыхание. Ой, как же она хотела, чтобы эта женщина на своей шкуре почувствовала всю боль, через которую прошел Хенол, но не сейчас, сейчас лучше унять свою месть. Как там говорится: месть блюдо холодное. О, она ее еще исполнит, и будет смотреть, как горит в аду эта женщина. Но ради Хенола и Кииха, она должна сейчас выслушать ее, стать ей другом.

– А мы претворимся. Претворимся, что я подчинилась приказу короля и стала твоей служанкой.

– И ты мне поможешь сбежать?

Гревин кивнула: – Да. Помогу. Но ты должна мне обещать, что когда придет время делить постель с королем – эту ночь ты отдашь мне.

Мэл рассмеялась: – Да, пожалуйста. Не горю желанием делить с ним постель. Но и ты мне должна пообещать, что поможешь сбежать с теми, кто уйдет со мной.

– Если тебе нравится жить внизу, я отдам тебе любого, – обрадовалась Гревин. – Но ведь ты понимаешь, что король будет нас искать, потому нам придется уйти так низко, как только возможно. Так что мне нужно много унций, – Мэл смотрела на женщину, наблюдая за Гревин, которая уже праздновала свою победу.

– Я открою сокровищницу и дам столько серебра, сколько ты сможешь унести, – Гревин улыбалась, даже руки потирала. Она уже праздновала победу, совсем забыв, что ее противник не только Мэл, есть еще тот, кто может разрушить ее планы в любой миг.

– Тогда, по рукам. А пока распорядись принести одежду для Хенола, не люблю когда мои игрушки мерзнут. И еще, насчет завтрака для двоих, не забудь напомнить, – Мэл кивнула и указала на дверь радующейся Гревин. А та повела плечиком и улыбаясь вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. – Интересно будет понаблюдать за гордячкой в роли моей служанки, – потом повернулась к двери, за которой застыл Хенол, боясь нарушить ее покой. – Выходи, она ушла.

А Гревин зашла к себе, сняла платье, которое давало ей ощущение принадлежности к высшей касте и достала из шкафа простое черное платье без украшений, с длинными рукавами, с горловиной и без корсета, подпоясалась белоснежным поясом и осмотрев себя, двинулась на кухню, исполнять распоряжение своей госпожи. Что стоит несколько дней унижений, если потом она опять будет властвовать.

***

Герард праздновал уже свою победу: – Как же легко поймать женщину в ловушку. Жалость, ваша самая главная проблема, мои дорогие. Легко приручить женщину – стань слабым и она твоя. Любовь у вас милые, ходит с жалостью рядом. Вы видите лишь оболочку, мы же видим ваши души.

Король сидел в огромном зале, где из мебели был лишь каменный алтарь в центре и его железный трон. Сюда его святая святых, мог зайти лишь он и его слуга. Ну да, еще Киих, который сейчас прислонился к стене и делал вид, что спит. Стоя.

– Киих, что там слышно насчет улья?

– Ну, он уже в пыточной, ждет твоих распоряжений, вернее палач ждет, – Киих отлип от стены и покачал головой. – Ты думаешь пророк, так легко сдастся?

– Я верю в нее. Она не должна меня подвести. А тебе придется побыть моим посредником. Справишься?

Киих улыбнулся: – Она красивая. Не думаешь, что я переманю ее на свою сторону?

– Ты думаешь, она не справится с твоим обольщением?

– Я следовал твоему плану, так что судить, получилось у меня или нет – тебе, – Киих развел руками, а король усмехнулся.

– Молодец. Она поверила тебе, ты хорошо справлялся с тем, чтобы она увидела в тебе друга. Увидеть мужчину – попробуй. Если что, мы разделим с ней постель вместе. Королева у тебя вызывала брезгливость, а вот пророк кажется, тебе понравилась.

Киих кивнул: – Она красивая и смешная, когда злится. Носик так смешно морщит, а когда фыркает, как разъяренный стауд, то ямочки на щечках появляются и губки так смешно топорщит, – Киих улыбнулся. – Знаешь, она такая легкая, что кажется, носил бы на руках и не спускал. И волосы у нее пахнут приятно, не знаю, что за запах, но приятно.

– Ну, вот видишь, уже полпути прошел, она тебе нравится. Осталось завоевать ее сердце, но думаю, если ты постараешься, у тебя получится.

Киих усмехнулся: – Ради нее, я твой. Только скажи что делать.

Ему ответил смех короля: – Пошли ухажер, нам еще ее предстоит увидеть ее слезы. Как думаешь, сильно будем портить шкуру Дазана?

– Думаю, парочки замахов ему хватит, чтобы она согласилась на все. А ты хотел его убить? – остановился Киих и удивленно посмотрел на короля.

– Нет, ты что. Я вообще мирный. Но тут нам нужно ее полное доверие, потому сразу после палача предлагаю отправить пророка наверх, на озеро, – Герард покачал рукой и подмигнул другу.

– Теплый источник?

– Нужно же девушке расслабиться после всех переживаний.

– Чур, я первый! – Киих обошел короля и расставив руки в стороны, заставил его остановится.

– Это моя тебе плата и мой подарок. Но лишь первые пять минут, – Герард положил свою руку на его плечо, заставляя Кииха развернуться, и двинулся к выходу, уже представляя, как будет завоевывать Мэлисенту.

Я хочу тебя вернуть

Мэл смотрела как Хенол, под ее взглядом, боялся положить лишний кусочек мясного пирога себе в рот, и не выдержав залезла к нему на колени. Наколов на вилку пирог, заставила его открыть рот и несколько секунд наблюдала, как он пытался его проглотить, быстро прожевывая мягкий пирог: – Не торопись, у нас много пирога.

– Я могу и сам все съесть. Вам стоит лишь приказать, госпожа, – проворчал он, поднимая глаза к потолку, пытаясь не смотреть на сидящую у него на коленях девушку. А та как назло улыбалась. Ее фиалковые глаза светились радостью, счастьем, потому не смотреть в них было просто невозможно.

– А мне приятно тебя кормить, – Мэл перехватила его руку и опять заставила съесть еще кусочек пирога, наблюдая, как он захватывал его губами с вилки, как двигаются его скулы и как Хенол отводит от ее лица взгляд, пытается отвернуться и не знает, куда деть руки. Хотя с руками он все решил довольно быстро – положил ей на бедра. – Расскажи мне о себе, – попросила она, наблюдая, как он пытается прожевать очередной кусок пирога.

– Госпожа, вы еще сами ничего не съели, – Хенол попытался перевести разговор со своей персоны на нее. Смутился, когда девушка придвинулась к его лицу и улыбнулась, положив руки ему на плечи: – Покраснел. Вот что мне в тебе нравится, и нравилось всегда – это то, что из всех моих мужчин именно ты умеешь краснеть и так смущаться. Но знаешь именно за это, я тебя и люблю.

Хенол не ожидал ни этих слов, ни дальнейших действий, и когда Мэл его поцеловала в щеку, он дернулся, не зная, что она от него хочет, а Мэлисента уже прижалась к его губам. Легкий, нежный поцелуй и тут же отстранилась.

– Вот как могут у мужчины быть такие мягкие губы? – нежные пальчики очертили контур его губ, потом крыльев носа и перешли к бровям. – Изгиб бровей как у девушки, длинные ресницы и такие черные глаза. Яркие, когда злишься – они становятся черными, бездонными, а когда весел, счастлив, то в них кружат звезды.

– Госпожа…

– Зови меня Мэл. Пожалуйста и это приказ.

– Так, пожалуйста или приказ? – в голосе Хенола прозвучала ирония, а Мэл улыбнулась.

– А ты идешь на поправку. Это и пожалуйста и приказ. Выбери сам.

А Хенол уже прижимал ее к себе, обхватывая ее бедра и ягодицы. Уже не отрывая взгляда, смотрел в фиалковые глаза и пытался не сорваться прямо сейчас, пытался понять, следующие его действия приведут его к палачу или к небесам: – Слишком красивое имя – Мэл, но и слишком короткое.

Мэл провела пальчиками по его голове, забираясь в шелковые волосы, сейчас слишком длинные, но и в то же время, наслаждаясь их длинной, и прижалась к его уху: – Полное имя назову, когда поцелуешь меня. Тогда, когда сделаешь это по доброй воле, и без принуждения.

Да, он уже готов был ее поцеловать. Эта женщина, которая не только накормила, но и обула, дала одежду и надежду на нормальную жизнь, ничего не требуя взамен, могла сейчас получить не только поцелуй, а и его душу. Он, который получал от жизни лишь кнут и боль, впервые почувствовал себя живым рядом с ней.

Когда Гревин вышла из комнаты, Мэл стояла почти обнаженная, в облегающем топе и трусиках она в свете факелов была нереальна, молочная кожа светилась изнутри, а свои светлые волосы она отбросила за спину, открываясь ему и совсем его не стесняясь. А он мечтал об этой женщине, разглядывая ее тело и представляя ее в своих руках. Ее грудь прекрасно ляжет в его ладонь и это самый лучший размер женской груди, он это точно знал, тонкая талия, которую он легко сожмет ладонями, а ягодицы… Ее ягодицы упругие на вид, потому и такие соблазнительные. Он лишь мог мечтать о том, чтобы сжать это тело в своих ладонях.

И он решился. Решился поцеловать, добровольно…

О, как мягки были ее губы, как остры зубки и как она вкусно пахла. В этом мире, где запах крови, запах грязных тел, ассоциировался с болью, в его руках была женщина, которая пахла молоком, цветами и ягодами, ветром и солнцем. Она пахла жизнью и свободой. И это кружило голову, заставляло сильнее биться сердце и обо всем забыть, и помнить лишь о том, что в его руках самая красивая женщина в его жизни, та, ради которой теперь будет биться его сердце.

– Только не прогоняй, – шептал он, прижимая ее к себе, впечатывая ее хрупкое тело в себя и продолжая целовать, впиваясь в ее губы, сминая их и легко прикусывая эти нежные губки, врываясь в ее рот языком и стараясь запомнить этот миг, этот вкус.

– Никогда, – отвечала она, прижимаясь к нему всем телом и обхватывая его шею, гладя спину, плечи, затылок и отвечая на поцелуй, раскрываясь и разрешая не только себя целовать, разрешая себя любить.

***

Киих шел по коридорам, вглядываясь в темноту ниш, и впервые желая чтобы его кто ни будь остановил, чтобы именно в этот миг, его не только окликнули но и преградили ему дорогу мечом, стрелой, кинжалом. Он смог бы отвлечься, сразиться, получить парочку ран, но выпустил бы пар.

Он шел к женщине, которую он хотел. Хотел и боялся до дрожи. Боялся, что его отвергнут, боялся короля, который хоть и дал ему право первенства, но мог убить ее щелчком пальцев. Боялся самого себя, потому что он сам мог в последний момент испугаться и отступить и не получить даже поцелуя, даже улыбки той, которая так и стоит перед глазами. А ведь он уже держал ее в своих руках, наслаждался ее телом, запахом, глазами, улыбкой.

Он шел к женщине, которую он сам отведет к палачу и покажет привязанного к столбу Дазана. Но сможет ли он смотреть на ее слезы? Сможет ли? А Герард? Ведь он все это затеял с одной целью – заставить ее лечь с ним в постель, узнать ее, привязать ее к себе и сделать ее своей. А он? Что останется ему? Лишь один миг, тот миг, когда ему отдали право первенства? Согласен ли он на такую жизнь? На этот миг?

Киих остановился и осмотрелся: – Нет, так нельзя, – он стоял в узком проходе ведущему к женской половине. Еще пара шагов и он окажется там откуда нельзя будет вернуться, не совершив ошибки. Стоит ли ее совершать? Как же тяжело сделать выбор.

А Хенол любил Мэл. Он смотрел в ее глаза и видел там себя, видел ее улыбку и понимал, что сейчас она здесь, рядом с ним, и она полностью отдалась ему. Она его, потому что она сейчас в этот миг так же естественна как сама жизнь. В этот миг, миг любви, она отдается ей полностью и безоговорочно, она такая, какая есть, она живая, и она свободная, даже в этом мире мрака. И он улыбнулся. Все что сейчас происходит между ними – здесь нет фальши, они здесь и сейчас настоящие, и он любим. Любим этой женщиной.

А Мэл целовала Хенола, даже в порыве страсти укусила его за сосок, правда тут же вылизала и попросила прощения, хотя, наверное, он даже не заметил всего этого, потому что сам был на грани уже и смотрел на нее безумными глазами, в которых было непонимание и радость. И она улыбалась и продолжала улыбаться и наблюдать за ним. А Хенол, то бросался ее целовать, покрывая каждый сантиметр ее тела поцелуями, то отстранялся, и тогда в бой за его ласки вступала Мэл, заставляя вернуться к ней, все забыть и отдаться страсти.

Когда их обоих накрыла волна оргазма, оба были такими уставшими, что единственным желанием было лишь лечь и забыться. Мэл прижалась к Хенолу и выдохнула: – Меня зовут Мэлиента.

– Мэлисента, – повторил Хенол, обнимая ее. – Красивое имя.

– Когда-то я знала мужчину, который назвал меня любимой. Он точно также держал меня в своих руках и клялся в вечной любви, – Мэл прижалась к мощной груди и вслушивалась в биение сердца под своими пальчиками. – А я приняла его клятву и дала ответную – помнить и любить.

– И кто же он? – голос Хенола дрогнул.

– Ты, – Мэл обвела маленькую горошину соска и прижалась губами к его груди, ее губы были направлены туда, где билось могучее сердце. – Я так хотела бы, чтобы то время вернулось, чтобы мы все вернулись туда, откуда пришли, – шептала она и смотрела в черные глаза, в которых было непонимание, но в то же время и желание все понять, вспомнить.