Текст книги "Роза для короля. Возмездие (СИ)"

Автор книги: Надежда Сомерсет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Кто я такой чтобы отказывать, – и мужчина сделал шаг назад, исчезая в тени.

ГЛАВА 37 Разговор с богиней …

А за дверями храма Атис сдерживал двух разъяренных мужчин: – Что вы беситесь, нарушая все законы и правила.

– Она там одна. А вдруг что случится? – стоял на своем Питер.

– Нас сейчас только двое, мы должны быть рядом с ней всегда, – настаивал Анн.

– Нас трое, и я хоть и не муж, но за эту королеву отдам жизнь, – спокойно отвечал Атис. – Но даже самому сильному воину нужно иногда побыть одному, а уж помолиться богам имеет право даже смертник. Так что вы сейчас делаете шаг назад и ждете. Иначе я вас свяжу и отправлю во дворец на спинах лошадей и с кляпом во рту.

Анн приподнял бровь, а потом улыбнулся: – Вот недаром Мэл говорила, что вы с Дешеротом похожи как братья. Теперь понимаю, что она имела в виду.

– Ну вот и отлично, не будем доставлять солдатам удовольствие лицезреть наше противостояние, – скривившись согласился с ним Атис.

***

Пройдя вперед, Мэл присела на скамью прямо перед каменным изваянием богини Дои и вздохнула: – В православных храмах все намного проще, пришел, поставил свечку и можешь уходить, здесь же когда ты один на один с богами и говорить тяжело и даже мысли формировать сложно, – поднимая голову и всматриваясь в каменное лицо, отметила, что художник был хорошим скульптором или натурщица была прекрасна или руки у художника заточены были правильно. Но богиня была прекрасна. Длинные струящиеся волосы, длинное тонкое платье, не скрывало ее фигуру, обнажая бедра и талию, прикрывая лишь соски, но открывая полукружие груди и плечи, шею. Лицо было идеально. Такой и должна быть богиня: идеальной. Чтобы все кто входил в этот храм, видели то, что в жизни редко встретишь, но стремишься его найти. Это совершенство.

Мэл хотела получить лишь один ответ на один вопрос, но стоило ли его задавать именно богине, все никак не могла решиться. Потом повернулась к служителю, присевшему у самого дальнего угла храма и раскрывшему книгу:  – Если я задам вопрос кто мне ответит: богиня или ты?

– Смотря, на какой вопрос, королева хочет получить ответ, – тут же ответил служитель, отрывая взгляд от книги.

– Хочу узнать, почему на витражах именно ее казнь?

– Все тот же вопрос?

– Да. Я получу ответ? – Мэл опустилась на скамью прямо напротив каменного изваяния богини, не отрывая взгляда на идущего к ней мужчину.

Служитель встал, положив книгу на скамью, двинулся к Мэлисенте: – Я не знаю ответа на этот вопрос. Те, кто строил этот храм, уже мертвы. Каковы были их цели или желания или мысли, я не знаю. Но могу догадываться, так как и ты, – присев рядом с Мэл, он продолжил. – Я расскажу легенду.

Мэл отвернулась от него и всмотрелась в каменную богиню: – В легендах, как и в сказках много мудрости. Я слушаю.

– Наша империя разделена на четыре страны, но изначально была лишь одна страна – Хохнок.

– Это не легенда – это история. Но продолжай, я слушаю.

– Там жили счастливые люди, поклонялись богине и любили смеяться. Дети, которые любили играть на улицах и законы, которые защищали этих детей. Но однажды с неба упала звезда. Она разделила этот мир на до и после. Когда по выжженной дотла земле бродят умирающие люди, не время песен и смеха, время слез. Но это было лишь начало. Но ты ведь можешь это все прочесть,  в библиотеке замка есть история планеты Каран.

– Я хочу послушать не историю, а правду. А где я могу ее услышать, если не здесь, перед ликом богини, – Мэл вгляделась в служителя. Спокоен, руки сложены на коленях, на лице блуждает улыбка.

 – Тогда слушай. Потом оказалось, что люди не только все потеряли, но что-то и приобрели. Они приобрели – магию. Но магия иссушила самих людей, они стали жестокими. Сильные порабощали слабых, а слабые становились рабами, чтобы выжить. Вот тогда в мир пришла королева, королева, владеющая сразу двумя магиями: жизнью и смертью. Одной рукой она карала, а второй залечивала раны. Но кто из сильных мира сего хочет делиться властью? И они создали совет.

– Совет из трех женщин, одна смерть, вторая жизнь, а третья – нейтральная, чтобы уравновесить двух первых и чтобы контролировать ту самую главную – королеву.

– Все верно. Но королева оставила за собой свой статус, она правила, и никто кроме совета не мог оспорить ее решения. Но когда вокруг тебя хаос, править можно или кнутом или мечом, пряника – не дано. И она смогла. Создавая на пепелище страны, законы, правила, она тут же создавала и плахи. Мужчины, которых было великое множество, и женщины, которых было слишком мало, чтобы уравновесить их, умирали на плахах, а женщины  создавали гаремы, вводя в них самых красивых, самых послушных. Создавая расу тех, кто согласен на такую жизнь.

– И почему же она здесь, на плахе? Если такая жизнь вскоре всех устроила?

– В истории много примеров когда один человек может изменить весь мир, – загадочно улыбнувшись Мэл, сказал служитель. – Совет. Вскоре понял, что так больше жить нельзя.

Мэл рассмеялась: – Хочешь сказать, что восстали те, кого она и создала?

– Да. Теффана Хитс, первая восстала против ига королевы. Да, не смотри на меня, именно она была той, кто восстал. Кроме нее, лишь Накашима помнит, что тогда карты разыграл ее фаворит. Лия Амори, светловолосая сероглазая красавица, стала жертвой любви. Ее повязали прямо в кровати на груди ее любовника. А потом был суд, на котором совет  решил ее судьбу. Но подожди, там, кажется было еще восстание рабов. И чтобы все остановить, красавицу обезглавили прямо на площади, именно здесь на месте кровавой резни, где среди тлеющих углей и рек крови, ее и казнили, построили этот храм. В назидание будущим поколениям.

– И что она была так плоха?

– Нет, но кто-то же должен был ответить за все эти смерти?

– Как жаль, что история повторяется, – тихо сказала Мэл вставая.

– Повторяется? – удивленно спросил служитель и присмотрелся к стоящей перед ним девушке.

– Да, я вернулась, чтобы спасти дорогих мне людей, но меня заставили отдать самое дорогое и завтра сюда придет тот, кто послан именно Теффаной, следить за мной и наставлять на путь истинный.

 Служитель вскочил: – Не соверши ее ошибку, не дай жалости стать твоей погибелью.

– Жалости? Я бы сейчас все отдала чтобы тот злополучный вечер никогда не наступал, и я сейчас бы вправляла кости и зашивала раны, но никак не жалела бы тысячи мужчин и не спасала бы их от их участи, – вспылила Мэл.

Мужчина вздохнул: – Не мы выбираем свой путь. Если ты сюда пришла, то зачем-то боги придумали такой план.

– Да, изначально план был слишком простым – чтобы я не выносила мозг, – она посмотрела снизу вверх в карие глаза и улыбнулась. – Только вот беда, последний месяц именно мне его выносят и с каждым разом въедаются туда все сильнее и сильнее.

– Тогда взгляни на все под другим углом. Посмотри на всю ситуацию со стороны и может все ответы лежат не так глубоко? – ответил служитель.

– Спасибо что ответил на мой вопрос. Я подумаю, как могу не повторить судьбу, изображенную на фресках храма, – Мэл сделала несколько шагов, а потом развернулась. – Говоришь, нельзя никого жалеть. Но может быть именно в этом моя сила?

Мужчина удивленно наблюдал за девушкой. А она изогнула бровь, отбросила косу за спину и улыбнулась: – Знаешь, врач должен не только резать  и кромсать, он еще должен и знать что такое боль, потому жалость – обязательна. И моя сила не в жалости, а в том, что я знаю какую боль испытывает мой пациент, я знаю даже шкалу боли, которую он может выдержать, потому никогда не перейду черту. Но ты прав, я должна вспомнить, что врач еще должен и отсекать загнившую плоть. И я кажется знаю, ну или догадываюсь, что нужно отрезать, чтобы пациент  выжил.

А потом Мэлисента помахала ему на прощание рукой и открыла дверь храма, выходя под звезды, туда, где ее ждали.

Он видел, как ее обступили ее мужчины и дальше все исчезли в ночи, слышались лишь команды командиров, и цокот копыт лошадей.

– Что же, я рад, что помог, – задумчиво прошептал мужчина и поднял голову, вглядываясь в рисунок фрески ближайшего окна.

ГЛАВА 38 Ночь и любовь …

Возвращение во дворец стало сном, Мэл не запомнила ни прогулку под ночным небом, ни то, как ее снимали с лошади и даже то, кто ее из ее оставшихся двух мужей принес в комнату. Но она проснулась в тот момент, когда с нее стали снимать платье, устилая ее плечи поцелуями, делая массаж ее плеч и растирая виски. Открыв глаза, Мэл поняла, что она лежит в теплой ванне, рядом Анн и Питер и они абсолютно голые, а вокруг нее клубится пар, а ванна так и манит голубизной воды.

– Эм, – застонала она, лежа на Питере, когда ее виски легко сжали его пальцы.

– Расслабься, – шептал Анн, поглаживая ее живот большими пальцами и легко сжимая ее талию, а сам шептал ей в губы, как же он ее любит.

– Я вас тоже люблю, – обхватывая его за шею, проговорила Мэл, закрывая глаза и уходя в нирвану от теплой ванны и умелых рук, которые разминали ее плечи.

– А пошли на кроватку? – Питер переглянулся с Анн и вот Мэл поставили на кафельный пол и быстренько вытерли и тело и волосы, заплетая кудряшки в тугую косу. Потом Анн подхватив ее на руки, вынес ее бренное тело в комнату, а Питер отбросил одеяло и помог уложить девушку на кровать. Мужчины уложили Мэл в центр огромной кровати, сами укладываясь рядышком с ней, беря ее в кольцо своих рук.

– Как хорошо, – выдохнула Мэл, вытягивая руки вдоль подушки к спинке кровати.

Анн замер. Перед ним была девушка – теплая, мягкая, по-детски наивная, отзывчивая. От того, что он видел, по его телу пробежала судорога, его дружок уже давно давил и требовал взять то, что принадлежит ему, а он лишь целовал ее плечико и наслаждался видом полушарий груди с розовым соском. Положив ладонь на ее живот, понял, что теперь всегда рядом с ним будет та, кто может нежиться в его руках, та, что не боится быть неправильно понятой, та, что может нежиться, пока он наслаждается ее телом.  А он будет сильным, тем, кто станет для нее стеной, о которую будут разбиваться все ее тревоги, он должен им стать. Ради нее. Ради себя и своего будущего.

Питер, когда Мэл потянулась, раскрылась, улыбнулся и провел подушечками пальцев левой руки по ее нежной коже, и перестал дышать: «Я хочу всю свою жизнь целовать ее, ласкать и нежить. Чтобы больше не было ни ее слез, ни тревог». Как же она была прекрасна в этот момент, белоснежные простыни и золотые волосы, молочная кожа и фиалковые глаза, сверкающие из-под длиннющих ресниц. Питер выдохнул, пытаясь успокоиться и не сорваться на женщину, прикорнувшую в его руках, улыбаясь ей и заставляя дрожать каждую мышцу его тела под ее взглядом. Там в лесах небольшого замка, когда он понял что его отвергли, он решил что справится с неопытной магичкой, которая прибыла в этот мир и не знает ничего о нем. Сможет лишить ее всего, а потом станет для нее всем. Но сейчас он сердцем ощущал, что именно она спасла его в тот момент, когда по незнанию приняла его советником, ничего не требуя взамен, а лишь даря себя и успокаивая его сердце.

Анн не выдержал и поцеловал розовый сосок, дрожа от нетерпения, от желания, обхватывая ладонью полукружие груди, а Мэл ухватила его за длинные волосы и притянула его голову к своим губам.

– Хочешь пожесче? – спросил он ей в губы, а Мэл сейчас и сама не знала: чего она хочет. Она хотела забыться в руках мужчин, хотела, чтобы прошлых дней не было, хотела, чтобы голова не гудела от мыслей. А Анн, уже видел в ее глазах, чего она хочет. Она хочет забыть все и начать с чистого листа. Тогда нужно быть не нежным, а показать ее слабость, заставить кричать в их руках, просить остановиться их.

И вот она лежит на нем, пробуя пальчиками каменный живот Анн, а позади к ней пристраивается Питер. И Мэл поняла в этот момент – пощады сегодня не просят, ибо в этой битве она в проигрыше. Но, против ли она?

«Этой ночью властвовать здесь будет любовь», – и Мэл поцеловала сосок Анн, пробуя его зубками и слушая его стон и ощущая его руки на своих плечах, прижимающих ее к нему.

Анн отдавая отчет о том, что он уже не может больше сдерживать рвущееся сквозь его кожу нетерпение, намотал на руку светлые волосы, заплетенные в косу, заставляя девушку прогнуться в спине, и впился в ее губы. О боги, как же он хотел эту женщину! Ее губы были подобны меду, который он пил и пил, ее ноготочки, которые она вонзила в  кожу его плеч лишь добавили пикантности этому моменту, а он терзал ее губы, удерживая ее на себе и в то же время, не давая ей лечь на него.

Питер погладил спину Мэл, легко надавливая на ее позвонок, заставляя прогибаться в талии, выставляя попку. Сладкую, нежную и такую притягательную. Нежнейшая кожа под его пальцами и у него лишь желание ее целовать.

Мэл потерялась в ощущениях, когда Анн перехватил ее волосы, потом этот поцелуй и губы Питера у нее на ягодицах. Ее стон стал для обоих мужчин тем ключиком, который сорвал с них все преграды. И вот пальцы Питера уже хозяйничают у нее в промежности, лаская и заставляя вздрагивать молодое тело, а когда его пальцы двинулась дальше, вглубь ее тела, а Анн оттянул ее голову от своих губ и впился в ее сосок, прикусывая его и тут же лаская языком, она почти кричала от возбуждения. Анн, удерживая ее на весу, ласкал ее соски, целовал ее кожу и пробовал ее дыхание, срывая его с ее губ. А Питер ласкал языком ее лепестки, наслаждаясь ее соками и желая лишь, чтобы этот миг не кончался. Пусть она всегда трется о его губы, сразу и прося пощады и желая этой ласки. А он будет ее ласкать, втягивая и прикусывая кнопочку, которая даст ей улететь к звездам и даст ему почувствовать себя любимым, единственным в этот момент.

Когда Питер отстранился от ее тела, Мэл заскулила, еще секунда и мир взорвался бы миллиардами звезд, но сегодня ее мужчины ведут этот танец, потому она лишь может просить пощады. Анн приподнялся, приподнимая и Мэл, насаживая ее на себя, сразу без усилий входя в ее глубины, без жалости, сразу доходя до конца и вызывая у нее выдох ему в губы и закрытые глаза, укрывшие от него фиалковые глаза с длинными ресницами, которые затрепетали. А к ее тугой дырочке, пристраивался уже член Питера. Медленно входя в нее, он старался не порвать, быть нежным, но и пощады не давать, сегодня все будет так, как хотят мужчины. А мужчины любят покорных женщин. А Мэл сидя на коленях сразу двух мужчин билась в их руках, стараясь не разреветься от наслаждения, которое опять накатывало на нее, выбивая из нее весь воздух. Анн вбивался в нее с остервенением придерживая ее за бедра, сзади Питер старался быть осторожным, но вскоре и он увеличил темп, лаская ладонями ее груди, оттягивая и тут же сжимая соски. А Мэл чувствуя и боль и наслаждение одновременно, терялась в ощущениях. Тонкая перегородка между сразу двумя членами в ней, давала ей возможность почувствовать, как нарастает темп у мужчин, как они сжимают ее тело, лаская и кусая ее плечи, соски, заставляя ее ощущать сразу два желания, оттягивают волосы, заставляя оголить шею, на которую тут же набросился Анн, а с другой стороны Питер. Легкие укусы, тут же поцелуи и руки которые давали ощущение ласки и были жесткими, требовательными подводили ее к пику наслаждения быстрее чем она может быть и хотела. Попытавшись обхватить шею Анн, Мэл тут же была обездвижена, руки опустили по ее бедрам, с приказом быть послушной и дать насладиться ее покорностью. И Мэл смирилась. Сейчас она хотела быть любимой, пусть они не дают ей наслаждаться своими телами, ничего у нее много времени, сейчас она их полностью, она чувствует не только их любовь, их желание спасти ее от самой себя. Хорошо, она будет покорной.

Любить ее и чувствовать как дрожит в твоих руках любимая, то еще удовольствие, наслаждаться ее телом и подводить ее к порогу ее наслаждения, понимать, что именно у тебя в руках, она так доверчива и так тепла, так ласкова и так нежна – высшее наслаждение для мужчины. И Анн и Питер ласкали ее, целовали и уже забыв, что они хотели, просто любили ее. Прикусывая ее нежную кожу на шее, они подводили и себя и ее к тому взрыву, который соединит всех троих сегодня, заставит в их руках женщину забыть о всех тревогах и просто уснуть в их объятиях. И они старались.

Бешеный темп, ласковые руки и Мэл бьется в их руках, видя на потолке своей комнаты звезды и прося пощады, а мужчины уже и сами готовы ее запросить – эту пощаду, потому что каждый из них уже сам видит эти самые звезды и в животе у каждого, танцуют те самые бабочки от радости ею обладания.

ГЛАВА 39 Зортос – север …

Закованный в черную броню имперского генерала, Дешерот вышагивал сразу следом за личной стражей Накашима. Рядом его верный Селван, да теперь уже немой, но сильный и свободный. Здесь рядом с ним – свободный. Вокруг него сверкают серебром стражи, а впереди советник. Прямая спина, черные волосы собраны в пучок на затылке, платье широкого покроя, скрывающее и руки и кинжал при желании, на плечах накидка, которая не сковывает движения, но дает тепло телу.

Как догадывался Ян, советники разделились. Накашима отправилась в Зортос, Теффана – в Идху, а Накао – в Епхат. Кто отправился наводить порядок в Такаги – он не знал. Но догадывался, что Теффана не оставит без должного досмотра такое всем «дорогое» королевство.

Зортос, страна снега и холода. Но Накашима будто и не замечала, что идет по каменной дорожке припорошенной снегом. Ее взгляд был направлен вперед, туда, откуда выбегали испуганные люди. Портал переноса находился за городской чертой, и сейчас вся ее армия, все ее слуги, и она, вышагивающая впереди всех, двигались в открытые ворота города, столицу королевства Зортос. Солдаты, совсем недавно спящие и прячущиеся от холода в караулке, сейчас выбегали к ней навстречу, кланялись и испуганно разглядывали советника. Как же, не каждый день увидишь саму Накашиму Итон.

– Разделитесь, – приказа Накашима, продолжая свой путь ко двору княгини, просчитывая в уме все возможные ходы, которые предпримет проницательная Отатта Анзаи, княгиня Зортоса.

Дешероту приказа не было, значит, он идет за советником, пристально вглядываясь по сторонам, ожидая нападения: – «Что я знаю про Зортос? Практически ничего. Север, он и есть север. Снег и мороз. Но здесь живут, а значит, есть матриархат, есть рабы и есть княгиня. Как раз к ней и идем».

Рука Селвана тронула его плечо и он присмотрелся. Справа от их колонны у стен стояли оборванцы – дети, мальчики. Мальчишки от десяти до двенадцати жались друг к другу, согревая другу друга телами и посматривали на идущих по дороге солдат.

– Госпожа? – Дешерот не ожидал от себя такой смелости, но вопрос был задан.

– Забрать, – отрезала Накашима, не прекращая движения. А Ян с Селваном уже срывались с места, направляя идущих рядом солдат к детям, срывая с себя теплые плащи и укутывая ими мальчишек. Они еще слишком малы чтобы быть слугами, но быть поварятами на куне смогут, а значит им обеспечено теплое место у печки и теплый хлеб в конце дня.

«Может меня таким сделала Мэл? Я ведь раньше бы прошел мимо них, даже внимания не обратил бы».

Через час вся кавалькада вошла в поместье, которое им предоставили. Княгиня Анзаи оказалась прозорливой и пока Накашима «осматривала» город, спасала замерзающих детей и просто наслаждалась морозным воздухом севера, успела приготовить для «почетной» гостьи поместье.

Дешерот отметил, что строения на севере отличаются от юга уже строением домов. Двухэтажные, трехэтажные с узкими окнами и дверями, с печами, которые спрятаны в стенах и лишь трубы говорят о том, что эти огромные дома отапливаются.

«Зортос торгует с Епхат, отсюда идут меха, оттуда идет уголь. Кажется, еще здесь выращивают огромных заков, это и мясо и мех, но зерно?» – Ян осматривал двор вверенного им жилища, прикидывая, куда разместят около сотни солдат и столько же слуг.

Накашима остановилась перед трехэтажным домом и обернулась. Без ее приказа ни один солдат не тронется в теплое помещение, потому все замерли: – Я займу комнату на третьем этаже. Генерал, – ее взгляд был прикован к Дешероту, у которого сейчас душа в пятки ушла. А что, ее один жест, слово и он будет всю ночь стоять на морозе, – твоя комната рядом со мной. Надеюсь говорить, что ты отвечаешь за мою жизнь не надо?

– Да, господа, я помню, – склонил голову Ян.

«Вот же, она мне каждый день это будет напоминать?»

А Накашима уже разворачивалась. Дверь ей открыл управляющий, которого она сразу же выгнала, заменяя всю прислугу своими людьми. Да, она не хочет однажды не проснуться, выпив перед сном вместо чая смертельный яд.

Дешерот отправился следом за советником. Ну, посмотреть свою комнату, удобна ли, много ли там места и вообще, просто провести ночь в теплой постели сейчас было необходимо. Отпуская Селвана грустным взглядом оценил его поспешность и выбор. Селван, выбрал путь к куне, входя сразу за мальчишками, которых отправили туда же.

«Хватка не потеряна. Хоть и немой, но всегда был умным и прозорливым. А у меня будет вкусная каша и мясо на обед. Да и за мальчишками присмотрит».

Накашима любила комфорт и этот комфорт ей сейчас был предоставлен. Комната была просторной светлой и теплой. Ванная узкая, но чтобы понежиться в горячей воде и просто отдохнуть от тяжелого дня – подходила.

 Слушая, как тяжело шагает за стеной генерал, усмехнулась: «Красивый мужчина, но мне кажется, будет верным. Но кто же знает, как повернет судьба. Пару дней дам, а потом проверим его верность».

Уже придумывая как будет соблазнять генерала, она забралась в горячую воду и закрыла глаза. Завтрашний день она встретит обновленная, полная сил и она уже придумала платье, прическу. Вновь ощутить тот момент, когда хочется понравиться мужчине – главная проблема любой женщины. А Накашима очень хочет опять стать той девчонкой, которая хочет поклонения. Это дает ей силы – жить. Любовь ведь все знают, меняет женщину, наделяя ее глаза изумрудами, кожу сиянием, а сердце жаждой, которую может унять лишь любимый, ну или не любимый. Ну, тот, кто тебя любит, а это намного важнее.

Ее мысли крутились не только вокруг Дешерота, она еще и прокручивала этот вечер, завтрашний день и встречу с княгиней. А это было, как играть с кинжалами, может и палец отрезать если не будешь осторожной. Их встретили плохо – раз, дали хороший дом – два, эта ночь будет спокойной – три, завтрашний день будет тяжелым, и может быть придется убивать, чтобы показать свою силу и власть – четыре. Что из этих четырех пунктов хорошего – только второй, остальные – так себе. Но главное, у княгини есть целая ночь, чтобы придумать план по своему спасению. Накашима улыбнулась: «Спасет ли это тебя Отатта Анзаи? Не знаю. Но попробуй».

ГЛАВА 40 Епхат – юг …

Накао ступила в портал переноса с чистой совестью, она смогла спасти сына от его увечья, дала надежду дочери. Правда сейчас забрала у нее Кииха, ну чтобы действительно обучить политическим играм. Создать из него ей помощника, а не только постельную игрушку. А как не здесь: в стране солнца и порока – это сделать.

Юг всегда славился своей хитростью. Солнце и три урожая в год позволяют людям жить безбедно, ведь всегда есть что положить в рот и где лечь спать. Жаркий климат, делал из людей добряков, ну с какой стороны правда посмотреть. Рабство здесь процветало слишком в жестокой манере. Клеймили мужчин, как скот. Кланы делили землю, чтобы урвать себе кусочек побольше и пожирнее. А княгиня Епхата – красавица Эмер Огино, это только поощряла. Накао ступив под солнце юга, клонящееся к закату, криво улыбнулась. Как они могли это допустить? Потому что были заняты собой, забывая для чего был создан совет. Мэлисента показала, что их мир несовершенен, показала, что может быть все по-другому, правда стоило ей это дорого. Она может потерять все, но может и приобрести – все. Как карта ляжет.

Когда Накао вернула душу дочери и вернулась к себе, оказавшись в стенах родного замка, она почему-то почувствовала себя одинокой. И ей так захотелось, чтобы ради нее так же беспокоились мужчины живущие рядом с ней. Увы. Мужья – действительно постельные игрушки, которые плетут интриги внутри гарема, советники хотят жить хорошо, а для этого им все равно кто будет ими править, главное ведь чтобы платили звонкой монетой. А у Мэл она увидела совсем другое. Там мужчины все делали не ради денег, а ради самой женщины, ее глаз и ее счастливой улыбки, ради ее жизни и своей жизни рядом с ней, ее любви. А еще она увидела уже в столице, глаза Тайи. Там была любовь к сестре, та любовь, которая сдвигает горы. И сейчас вспоминая сына, вспомнила его взгляд, направленный на ТУ Мэлисенту. Увы, в том его прошлом любви и сострадания, уважения не было. Была лишь тоска и покорность судьбе. А сейчас он видел в Мэлисенте не только сестру, он видел в ней женщину, которую хотел бы видеть рядом с собой. И Накао знала, что дочь действительно выполнит условие, она найдет Тайи именно такую женщину, которая будет похожа на нее. И не потому что она должна выполнить приказ. Нет. Это будет ее подарок именно ему. Да и другую, Тайи уже не примет. Но может так и должно быть?

Сейчас Киих шел за ней следом, полностью подчиняясь ее приказам и ее людям. Но она видела его взгляд. Отрешенный, гордая посадка головы, плечи разведены, спина прямая. Окруженный ее солдатами, он гордо нес свое «заточение» среди них. «Гордый Киих» – так его звали в столице, при той королеве. И она поняла почему. Он не сломается, он таким родился, это у него в крови. Может ему и страшно, но виду он не подаст. Сейчас, когда рядом с ним никого нет, он будет умирать в муках, но будет молчать, лишь его глаза скажут, какую боль он терпит.

«Ничего, сейчас будь отрешенным, будь отстраненным, а вот завтра, придется принимать решения, придется стать не только гордым, но и хитрым, чтобы выжить, а здесь, где тебя будут пробовать на крепость и это будут не только кости – это сделать сложно», – Накао усмехнулась, и направилась прямо к стоящим впереди солдатам.

Киих шел позади Накао, всего в двух шагах от нее. Строгий серый костюм позволял ему не выделяться среди ее охраны, закованный в серую броню. Он видел ее прямую осанку, гордую посадку головы и вспоминал девушку с золотыми волосами. Представляя, что сейчас женщина впереди него повернется и он увидит фиалковые глаза, смеющиеся, ласковые и добрую улыбку розовых губ, таких сладких на вкус, что он непроизвольно облизнулся, вспоминая этот вкус. Но ее здесь нет. Она осталась там, в другой жизни. Киих встряхнулся, прогоняя видение и двинулся за советником.

Юг, он ничего не знал про него, но слышал много рассказов, в которых рассказывали ужасы о жизни мужчин здесь. Может все ужасы, которые рассказывают маленьким мальчикам, происходили именно отсюда? Ему это еще предстояло выяснить. Но вначале нужно выяснить его статус. Накао перед тем как открыть портал, лишь взмахнула рукой и он стал заложником, взятым в кольцо стражи. Так что его статус неизвестен, он мог только надеяться на то, что она выполнит свою часть сделки. Ведь Мэлисента выполнила почти все свои договоренности.

И вот он стоит под солнцем юга, от жары в первую секунду перехватило дыхание, и закрылись глаза от ветра, который похож был на жар печи: «И как здесь люди живут?»

***

Эмер Огино, предупрежденная заранее отправила навстречу стражу и старшую дочь. Эма Огино – медноволосая красавица, в шароварах и бюсте, на плечах газовая накидка и множество золотых цепочек вставала с носилок, грациозно опираясь на руку стоящего рядом раба.

О как она старалась быть гордой, независимой. Уже имеющая десяток гаремных мужчин она выглядела как юная девушка, у которой еще не прошел подростковый задор. Ну или старалась так выглядеть. Но подняв глаза от песка и встретившись взглядом с голубыми глазами Накао, она тут же отвела взгляд. И увидела его. Высокий, в сером костюме, бронзовая кожа оттенялась серым костюмом, черные глаза, которые смотрели кажется вдаль, и не видели ничего вокруг себя, а волосы… Чистый шел, который развевал ветер вокруг его совершенного лица. Эма вздрогнула, когда ее руки осторожно коснулся капитан стражи и отвела взгляд от высокого молодого человека, но его образ отпечатался в ее душе. Ее душа пела, уже надеясь, что она сможет выкупить, украсть и стать той, которая будет наслаждаться этим совершенством в тишине своего гарема. Она уже придумывала, куда отправит половину тех, кого уже давно не хотела впускать в свою постель и какую комнату она предложит этому экземпляру тестостеронов, окруженного стражей советника. Правда совсем забыла, зачем она здесь и для чего ее сюда прислали.

ГЛАВА 41 Идху – земля зелени и цветов …

Дазана взяли в кольцо его же бывшие сослуживцы. Вокруг него золотые доспехи,  которые не пробить ни мечом ни копьем, но вот магией… Но вот как раз магии у него и нет.

«Я заложник, заложник без права голоса. Хорошо хоть цепи не надели. Интересно матушка, что ты задумала на этот раз?»

А Теффана уже перешагивала портал, вступая под зелень огромных деревьев. Вокруг нее зелень трав, ароматы цветов, и легкий ветерок, который шевелит ее волосы и шелк платья: «И где наша княгиня? Не успела? Не получила послание? Или просто забила на все и сейчас пытается собраться с силами, чтобы дать мне отпор?»

Сделав шаг вперед, Дазан понял, что остановило советника. На огромной поляне, где властвовали цветы, не было ни одной живой души, ну не считая Теффаны и ее людей. А главное портал почему-то перенес их в лес. Где камень мостовой города, где площадь, на которой стоит сама княгиня и встречает советника? Приподнятая бровь и кривая улыбка – вот что заметит стоящий рядом с ним капитан: – Не скалься.

– А что еще делать? Нас никто не встречает, поклоны не бьет и не просит простить и пощадить, – чуть повернув голову, прошептал Дазан. И тут Теффана повернулась к ним. Дазан замер, понимая, что нарушил протокол, выпрямился и поднял голову, надеясь, что его смерть будет быстрой.

А Теффана наконец рассмотрела сына: белые волосы рассыпались по плечам, белоснежный костюм тройка, ну она знала у него на белый цвет пунктик, высокий лоб, серые глаза смотрят куда-то поверх ее головы. И ведь молчит, зная, что нарушил правила. Но сейчас не время казнить, нужно выжить. И она произнесла, глядя в серые глаза сына: – Дазан прав, нас не только не встречают, нас решили проигнорировать. А это уже нарушение всех установленных законов. Потому, сейчас мы двигаемся в столицу Идху, город Кудо и там, уже на месте, будем решать: казнить или миловать. Действуем так же как действовали бы на вражеской территории, капитан определите Дазану его роль. Нам сейчас нужна каждая пара рук, чтобы держать меч.