Текст книги "Очнись. Все боги - эгоисты (СИ)"

Автор книги: Myssona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

И, конечно же, я выигрываю этот спор на ничего с самим собой, отчего издаю смешок. Хмурится и что-то ворчит под нос, расправляя футболку. Резко разворачиваюсь к одежде, так как девушка бесцеремонно стягивает с себя майку. Невольно краем глаза посматриваю на зеркало и скольжу по выпирающим рёбрам и груди, заключённой в спортивный топ.

– Я знаю, что ты смотришь, – спокойно произносит она, а я готов провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать это укор в её голосе. Потираю шею и невозмутимо поворачиваюсь, словно говорю ей с насмешкой в глазах «с чего ты это взяла?». Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь, замечая, что она уже натягивает джинсы и обувается.

– Куда намылилась? – не могу дать объяснение своим словам, своим действиям, но соглашусь с тем, что веду себя странно. Последствие интереса. В ответ получаю молчание и хлопок дверью, значит, приняла мои условия и решила меньше здесь находиться, чему не могу не нарадоваться. С победным возгласом спешу к джойстику и окунаюсь в мир видеоигры, беседуя с неизвестными мне парнями по микрофону.

***

От лица Элизабет.

Я протираю лицо руками, предварительно набрав холодной озёрной воды. Не полощу ротовую полость, ведь ожидаемо подозрительно отношусь к чистоте этого водоёма. Сажусь у глади, что рябится от дуновения ветра, и смотрю вперёд, улавливая холодные потоки воздуха лицом. Мёрзну, но терплю всё это.

Больше всего мне обидно из-за подобного отношения матери ко мне. Она действительно могла признать меня ещё давно, а отец тогда не молчал бы и не выбрал в жёны мерзкую женщину, которую принять – всё равно что пойти против самой себя. Я терпела всю свою жизнь насмешки и чувствовала себя недоразвитой только потому, что какая-то там богиня не решилась спуститься с Олимпа или хотя бы подать знак о том, что она существует. А вместо этого мне казалось, что моя мать мертва, что она умерла в какой-нибудь далёкой больнице от ужасной болезни и похоронена на кладбище, до которого добираться несколько дней. Отмазки, чтобы не принимать действительность как есть. Взрослые думают, что от незнания всем станет лучше, но это мучает куда больше, чем размышления на определённую тему, тем более, если это касается дорогого человека. Человека, который должен был занимать немаловажное место в жизни девочки с милыми хвостиками кофейного цвета и глазами цвета хвойного леса. Человека, который должен был заплетать косички и готовить завтраки, а не восседать на своём троне и упиваться молитвами верующих и подношениями полубогов. Человека, который должен был помогать выбирать платья на праздники и ходить по магазинам, беседуя о сокровенном и принимая дочь такой, какая она есть.

Может быть, тогда я была бы счастлива, часто улыбалась и не знала бы о слове «хмурость».

Вытираю слёзы, скатившиеся по щекам, тру глаза, тихо всхлипывая. Сердце болит так, словно кто-то запустил руку в грудную клетку и с силой сжал его, заставляя сокращаться в противоположном ритме. Хватаюсь за ткань футболки и тяну её, напрягая челюсть. Я должна быть сильной, а вместо этого сбежала, прикрываясь маской. Я должна быть сильной, а вместо этого сижу тут на берегу озера и рыдаю, желая, чтобы сейчас ни один бог не смотрел с пика горы на земли, которые им не принадлежат.

– Порвёшь футболку, и я тебе голову оторву, – слышу за спиной, однако не спешу поворачиваться из-за покрасневших очерков вокруг глаз. У него прекрасное настроение, а мне кажется, что мир потерял все краски, и небо затянулось серыми тучами. Судорожно втягиваю воздух, поднимая взгляд на парня, что встал рядом, а затем и вовсе сел, не жалея спортивные штаны.

Молчу, отпуская футболку и складывая дрожащие руки на колени. Смотрю на водную гладь и молю, чтобы эта тишина ничем не нарушилась. Но его шумное дыхание выводит меня из себя, забираясь в барабанные перепонки и натягивая струны терпения. С новой силой в моих глазах вспыхивает неприязнь, однако всё это резко тает, когда блондин поворачивается и лазуритами понимающе смотрит.

– Чтоб ты знал, я не выполняю условие. – усмехается, а мои губы легко растягиваются в подобие улыбки.

– Тебе грустно. – произносит Лука, отчего мне хочется заткнуть уши и кричать, перебивая его голос, забивающийся в сознание. – Потому что человек, который должен был стать самой важной деталью в пазле, выпал, оставив дырку.

Устремляю свой взор на парня, хмурюсь, постепенно уходя в себя, ведь говорил он это с некой грустью в голубых глазах и сожалением на лице. За своими проблемами я не вижу чужих, ведь каждый полубог в этом месте сидит с пустой частичкой жизни и осознаёт, что её не вернуть. Толчок в плечо и я вновь отвлекаюсь на внешний мир, оставив позади внутренний. Хочу уединиться, но будет чересчур грубо бесцеремонно уходить. Я – не Лука. Я не стану высмеивать недостатки и делать вид, будто мне всё равно. Я – Эффи. Я не указываю на недостатки и мне не всё равно.

Но не собираюсь показывать парню свои слабости, которыми можно воспользоваться. Успокаиваюсь, тру и так красные глаза, после чего вновь улыбаюсь, словно говоря, что всё в порядке, а внутри проходит ураган Катрина, срывающий не только крыши с домов, но и сами дома.

– Нет, мне грустно от того, что ты такой болван, – смеюсь, взъерошивая длинные волосы. Начинаю шариться по карманам в поисках резинки, дабы пряди не лезли в лицо из-за ветра. Вспоминаю, что забыла всё в пристройке, отчего разочарованно вздыхаю. Привлекаю внимание парня, хотя это не удивляет. Мы сидим на берегу озера одни и изредка перекидываемся короткими фразочками, сопровождающимися лёгкими смешками и улыбками. Такое настроение мне по нраву, когда он не смотрит на меня надменно, называя в мыслях слабачкой и бесполезной.

– Сегодня пробный бой, – хлопок по спине, и я съёживаюсь, обняв себя за плечи руками. Я ему, чёрт возьми, не подружка, которой можно рассказать всё самое сокровенное, держащееся под черепом. Возвращаюсь к хмурости, облизываю губы, ведь воздух сильно сушит, духотой давит на лёгкие, заставляет желать сильного дождя, чтобы все тропинки размыло, а озеро увеличилось в объёме. Что угодно, чтобы не видеть чистого неба.

В ближайшее время небо для неё закрыто по повелению Зевса.

– И что? Я снова проиграю. – поднимаюсь на ноги, слыша гул со стороны домиков. Наступило то самое утро, когда моё настроение под стать природе, а все остальные подростки хмурятся, ненавидя подобную погоду. Они становятся серыми и блёклыми, закутываются в тёплую одежду, чтобы не чувствовать холода, проникающего под складки тканей. Ощущение, словно на престол времени года встала осень, а лето уступило своё место. Но меня всё устраивает, так что, откинув в сторону скованность, бреду по направлению к столовой. Живот неприятно поёт китовую песню, а от голода подташнивает, что замечаю только сейчас.

Под тентом подростки, укутавшиеся в шерстяные кофты, всюду снуют, занимая свои места, а я понятия не имею куда мне сесть, ведь признана дочерью богини луны. Теперь объясняется раздражающая бессонница и тяга к спутнику Земли. Тяжело вздыхаю, разрываясь между столиком Гермеса и ничем. Селене не выделили ни домик, ни стол, поэтому жалко усмехаюсь, встав. Переминаюсь с ноги на ногу, пока не ощущаю толчок в спину. Смотрю через плечо назад и встречаюсь с голубыми глазами Луки.

– Ты всё ещё живёшь в домике моего отца, так что ешь тоже за его столиком, – произносит парень, обгоняя меня и стремясь занять самое удобное место. Ему уделяют уйму внимания, поэтому под шумок сажусь подальше от него и начинаю трапезу. Полная тарелка яств отзывается в желудке тяжестью и лёгкой болью, от количества еды клонит сон, а ведь утро только началось.

***

Я, наверное, никогда не прощу себя за съеденное в последние дни. Так мало, что сил не хватает на банальную ходьбу на занятия. Фехтование с Клариссой, что вгоняет меня в дрожь одним лишь взглядом, сбор клубники на полях. Как мне рассказали, это прикрытие для обычных людей, что видят в этом лагере лишь обычную ферму с вкусными ягодами. Холод бил плетью по рукам, однако, вытерпев подобное испытание, я смогла прийти в себя и начать есть в разумных количествах.

Тру лоб, следуя за толпой. Скоро начнётся пробный бой для новичков, а кто тут единственный новичок? Ни за что не угадаете. Разноцветные радужки глаз пытливо вбиваются, отчего хочется обнять себя и стереть с карты земли свой силуэт. Но вместо этого, выпрямив спину, пробираюсь через толпу к середине, дабы расслышать хотя бы часть слов, сказанных всем, а долетевших не до всех. Лука проталкивается рядом, насмешливо кидаясь взглядами, когда ворчу, упираясь руками в чьё-нибудь мешающее тело.

– Сегодняшний пробный бой, – статный мужской голос бархатом ласкает уши. Сразу же распознаю кентавра, а после и вижу его, пробравшись сквозь огромное количество подростков. Тру ушибленное об кого-то плечо и внимательно вглядываюсь в лицо Хирона, хотя постепенно перехожу на его конское тело. Стараюсь отвлечься, но это просто невозможно. Смотрю на его копыта, думая совсем о другом и совсем не слушая, а потом резко вырываю себя из страны мечтаний. Он прочищает горло и повторяет:

– Сегодняшний пробный бой проведут Элизабет Фитч ныне известная как дочь Селены и Лука Кастеллан, которого вы все и без того знаете. – Я чувствую их взгляды на себе, слышу шёпот о будущем провале, так что опускаю голову, прячась в тёмных прядях волос. Вздыхаю, кусаю губы, пока все не расходятся по своим местам, дабы начать смотреть на моё жалкое поражение.

– Проснись и пой, Фитч, – блондин настолько меня бесит, что сдерживать себя уже не имеет смысла. Глазами прожигаю на его лице дыру, пыхчу, втягивая носом необходимый кислород, от которого кружится голова. Осознание бесполезного поединка выводит мои нервы на новый уровень раздражения, чувствую как горят мои щёки, тру их, отчего те краснеют ещё сильнее.

Меня трясёт, но это не мешает взять мысли и тело под контроль и взять в руки лёгкий клинок. Проворачиваю его в ладони, вставая в позицию. Парень знает мой боевой «стиль», если его можно так назвать, поэтому каждое движение будет ожиданным и предсказуемым. Помотав головой, оглядываюсь. Все вокруг визжат и хлопают в ладоши, изредка выкрикивая «уделай её». Неприятно, соглашусь, но справедливо. Однако нечестно ставить сильного воина против слабачки.

Пока думаю, он нападает первым. Клинок пролетает мимо меня со свистом, поэтому отпрыгиваю в сторону, направив меч на Кастеллана. Щурюсь. Он, что, поддаётся мне? Ну, что ж, его проблемы. Начинаю серию ударов, которые с лёгкостью парируются и не причиняют никакого вреда, лишь отбирают мои силы, ведь выносливость не столь хороша. Тыльной стороной ладони провожу по влажному от пота лбу, после чего с криком снова бросаюсь вперёд, лелея надежду, что смогу одержать победу при ещё одной оплошности оппонента.

Оглушающие звуки создают вакуум вокруг ушей, опускают меня под воду в огромном аквариуме. Немного страшно от подобных ощущений, вот только не подаю виду. Парень двигается быстро, ловко уворачивается от лезвия и смеётся, успевая уделить внимание каким-то девицам. Сжимаю челюсть и напрягаюсь всем телом, занося руку.

Усмешка в его лазурных глазах, в моих – лишь ужас. Небесная бронза легко проходит по моему запястью, а место пореза разрывает от боли. Кровь поспешно капает с опущенной руки, из которой выпадает меч. Глухой звук удара об землю отзывается эхом в ушах. Постепенно начинаю понимать почему он пытается изувечить меня. Толпа не отстанет, пока не получит желаемое, а они хотят моего проигрыша.

Да вот ещё, не буду я преклоняться перед чужими «хотелками». Поборов слабость во всём теле, делаю шаг вперёд и кулаком бью парня в пресс, ведь тот не надел доспехи.

Да, молодец, Фитч, думай о промахах, когда тебе прилетает под дых в ответ.

Падаю на землю, жадно глотая воздух. Сжимаюсь в клубок, прижав руки к рёбрам. Боль прорывает все внутренности, будто изливая кровь в организм. Захожусь в кашле и смаргиваю слёзы, не в силах контролировать выброс эмоций.

Они кричат ему, приказывают повторить удар, который приходится по животу. Стиснув зубы, терплю, желая раствориться в земле и превратиться во что угодно, лишь бы не чувствовать осколков, предательски врезающихся в плоть. Я жалкая, и осознание этого огревает бревном по голове. Теряюсь в темноте скорее от пинка, чем от мыслей, хотя боль преследует меня даже в этом состоянии.

***

Я осторожно разлепляю веки и вижу перед собой обеспокоенный взгляд блондина. Вот уж кого не ожидала увидеть при пробуждении, пусть и просыпаюсь рядом с ним каждое утро. Угораздило же меня попасть в подобную задницу под названием «мир, о существовании которого ты не знала». Со стонами и собранными в кулак силами приподнимаюсь и тут же падаю обратно. Мягкая подушка смягчает удар, так что просто смотрю в потолок слезящимися глазами.

– Ты как? – его руки с опаской касаются моего лба, после чего чувствую влажную ткань на коже. Капельки воды стекают по вискам и впитываются в ткань. Ёжусь, ощутив лёгкий холодок, хмурюсь, кучкуя мысли, но те разбегаются, представляя из себя беспросветный рой пчёл.

– Как дерьмо, по которому протоптались, – смеюсь сквозь боль между рёбрами. Не оставляю попыток подняться и осмотреться, сопротивляюсь сильной ладони, что давит на плечо. Больше всего меня раздражает всё это напускное сожаление о содеянном. Тяжело вздыхаю, исподлобья наблюдая за тем, как Лука трёт руками лицо, сидя рядом.

– А знаешь, что? Я устала, – повышаю голос и совершенно не отдаю себе отчёта в злости, что пожирает меня и затапливает с головой. – Я устала всё время тебе проигрывать, устала всё время терпеть тебя рядом.

Не осознаю как поднимаюсь на ноги, сжимаю ладони в кулаки, полностью напрягшись. Трясусь от переполняющих меня эмоций, наверное, мои глаза потемнели, а выражение лица приснится лишь в самых ужасных кошмарах. Кастеллан даже не успевает отреагировать на мои слова, как выбегаю из лазарета, быстро перебирая ногами и наплевав на боль в лёгких. Прижимаю одну руку к груди и бегу так, словно за мной гонится дикий зверь, желая разорвать в клочья.

– Стой! – знакомый голос сковывает движения и заставляет встать посреди тёмной тропинки. Здесь нет ни костра, ни фонарей. Лишь любимый лунный свет изредка просвечивает сквозь густые тучи, грозящиеся сбросить своё тяжёлое бремя на землю.

– Так держать, Кастеллан, – наверное, это уже вошло в привычку – называть его по фамилии, – Давай, покажи насколько ты крутой. Может ещё раз ударишь, а? Тебе же мало, я вижу.

Выплёвываю ему эти слова прямо в лицо, быстро приближаясь. Сжимаю губы в тонкую полоску и нетерпеливо врезаюсь взглядом в его лазуриты. Не могу сдерживать себя в такие моменты, так что толкаю парня в грудь.

– Сколько можно делать вид, что тебе важно их мнение? – под их мнением подразумеваю толпу, приказам которой он следует. Со второго раза не слишком трудно заметить покорность и послушание. Ярость поджигает всё тело, а глаза сушит настолько сильно, что не успеваю заметить слёзы, скатывающиеся по щекам. Лука делает шаг назад, молча глядя на меня, словно провинившийся котёнок.

– Я не могу вернуться в свой мир, ведь хочу жить. А ты не позволяешь мне завести друзей. – снова удар, – Думаешь я не вижу как испепеляюще ты смотришь на своих сестёр и братьев, когда те пытаются начать со мной разговор?

Ещё удар.

– Ненавижу тебя, придурок грёбанный! – несмотря на довольно сильные толчки с моей стороны, парень обнимает меня, прижимая к себе. Терпит кулаки, которыми колочу его грудь, заливаясь крокодильими слезами. Просто внутри всё скопилось и превратилось в огромный ураган, разрушающий всё на своём пути.

Я не хочу терпеть побои, не хочу чувствовать на себе эти насмешливые взгляды, всё время оглядываться и видеть, как другие отворачиваются, прячась. Я не хочу жить в этом мире, ведь он не для меня. Я хочу вернуться к нормальной жизни, где я – никто, где я – обычная девчонка, на которую всем плевать. Тогда было легче. Я думала, что моя мать – жестокая женщина, поставившая приоритетом саму себя и деньги, а не ребёнка. А теперь всё по-другому, всё перевернулось вверх ногами и воткнулось острыми лезвиями где-то в области груди.

Просто я хочу быть важной хоть для кого-то, а этот проклятый Кастеллан продолжает стоять у меня на пути.

========== Глава 9 ==========

От лица Луки.

Больная девчонка, забившаяся в угол от собственной беспомощности, бьёт по дрожащим коленям, заливаясь слезами. Она плачет с тех пор, как я привёл её в дом и кинул на пол. Не замечая моего присутствия, Элизабет начала тяжело и шумно втягивать в себя воздух, стараясь успокоить ураганы внутри, но те изливались криками. Ведёт себя странно и непонятно, пытаюсь не обращать внимания и просто роюсь в её сумке, ведь на днях увидел там банку колы. Удивительно насколько сильно соскучился по современным напиткам, так что опираюсь копчиком на стол и, потягивая сладкую жидкость, наблюдая за бесполезной шатенкой.

Не хочу даже помогать ей приходить в себя, ведь кто я ей? Действительно, я завишу от мнения толпы, иду у них на поводу и полностью осознаю это, вот только зачем мне прекращать? Слушаться кого-то – вошло в привычку. Тяжело вздыхаю, делая крупный глоток, а пузырьки газа неприятно щекочут в носу, из-за чего кашляю. Но слушать её – полное безумие. Фитч не такая, как все, и мне приходится согласиться с этим в своей голове. Она не желает следовать чужим приказам и предана лишь себе. Удивительно, полубог, который жил среди людей. Интересно, какой была её жизнь?

ЭЙ, Лука, ты, наверное, рехнулся, раз думаешь об этой истеричной девке.

Продолжаю портить свой желудок приторной колой и наблюдать за панической атакой Элизабет, чьё тело содрогается при каждом движении. Дёргается, стараясь прогнать состояние, в котором готова кричать во всю глотку, лишь бы вернуться в сознание. Усмехаюсь краем рта, часто моргая, ведь девушка начинает что-то шептать и хвататься за голову, а после выдирать волосы, сжав челюсть.

Ставлю алюминиевую банку на стол и неспеша направляюсь к истеричке, сажусь рядом и, тяжело вздохнув, обхватываю её тонкие запястья, однозначно оставляя тёмные отметины на бледной коже. Она сильная даже тогда, когда лунный свет не попадает в обзор. Пускает в ход ногти, сильно впиваясь в мои пальцы, так что, резко отпрянув, хватаюсь за повреждённое место, потирая его. Вот же ненормальная.

Всё это докучает мне, да и возиться с полубогом, не желающим вплетать себя в новый мир, не собираюсь. Просто замахиваюсь и оставляю след от звонкой пощёчины на её лице. Заплаканные и выцветшие глаза хвойного леса фокусируются на мне с неподдельным удивлением. Трясёт головой, вновь что-то шепча, так что поднимаюсь на ноги и возвращаюсь к напитку.

Её хмурый взгляд врезается в ладони, покрытые вырванными волосами. Сильно бьёт себе же по ноге, наказывая, отчего чуть не закатываюсь в смехе. Трёт лицо и глаза дрожащими руками, пытается подняться, но вновь падает, сильно биясь копчиком и шипя от боли. Потирает сильно сжатые запястья и испепеляюще смотрит на меня, сжав губы.

– Чего вылупилась? – трясу банкой перед её глазами и понимаю, что не должен был рыться в чужих вещах. Впрочем, плевать, я взял что хотел и возвращать это будет уже как-то не очень. Содержимое желудка никому не понравится. Устало провожу свободной ладонью по шее и запрыгиваю на поверхность стола, молясь, чтобы тот не треснул под моим весом, я всё же не пушинка. Болтаю ногами, словно ребёнок над водной гладью, и продолжаю наблюдать за тщётными попытками Фитч подняться на ноги. Смеюсь, когда та снова и снова падает на задницу, потирая место удара. Меня забавляет её неуклюжесть, а хмурость выделяющихся на общем фоне бровей рисует ухмылку на моём лице.

– Придурок, – заезженная тема с оскорблениями, на которые ей не хватает фантазии. Она пытается обидеть или задеть меня, а от этого становится ещё смешнее. Неуклюжая и не такая девчонка, которая раздражает даже собственным присутствием и тяжелыми достаточно слышными вздохами. Ворчливая Элис, так я решил сократить её имя для удобства, с помощью кровати всё-таки принимает вертикальное положение, часто пыхтя, ведь это заняло немало времени и сил. Смотрю в окно и в который раз отмечаю, что небо вновь затягивается густыми тучами, внутри которых бушуют молнии. Зевс разгневан, вот только вот чем? Очередной полубог оплошал перед его жалкими желаниями.

– Хоть бы извинился, – привычно обиженно произносит она, старательно прогоняя хмурость, ведь заметила, что это предсказуемо. Её слабое тело немного качает из стороны в сторону, поэтому, делая шаг, девушка чуть ли не валится на пол. Вновь смотрит на меня со злостью, ведь ни разу не показал попыток помочь. Я просто не хочу ей помогать, иначе не замечу, как начну вслушиваться в каждую нотку голоса, ловить многозначительные взгляды и подкармливать её надежду на что-то больше.

А не мою ли надежду?

Тяжело вздыхаю и щипаю себя за переносицу, будто прогоняя головную боль. Провожу ладонью по коротким волосам, взъерошиваю их и только сейчас понимаю, что мой лоб покрыт холодной испариной. Быстро вытираю его тыльной стороной. Ничего не было, но я остаюсь таким же нервным. Перебираю пальцы, прячу взгляд, что не ускальзывает от внимания Элис.

– Ты в порядке? – она такая глупая. Ведёт себя так, словно пару секунд назад я всем своим не показывал, что не помогу. Мотаю головой, отвлекаясь от мыслей, а после устало киваю, бредя к шкафу, дабы переодеться. Шатенка стоит неподвижно, не спешит отворачиваться и сверлит зелёными глазами мой затылок, что могу чувствовать, не поворачиваясь и не убеждаясь в действиях. Всё это как-то слишком странно. Почему я всё ещё не выпер её за дверь, не желая слушать про то, как она любит тишину. Да, в общей комнате будет неуютно, ведь там гул стихает на пару часов ночью, а потом снова принимает привычные обороты. Бесконечный круг, в котором всё повторяется.

Тёмное небо нагнетает и вызывает усталость, которая скашивает меня каждый вечер, пинком отправляя в кровать, а вот девчонка наоборот впитывает в себя оставшиеся лучики лунного света и садится на подоконник, подбирая свисающую с бёдер рубашку, без которой она отсюда выходить не хочет. Моя футболка не облегает худое тело, а лишь подчёркивает недочёты в питании. Очередная бессонная ночь или она решится прилечь и уснуть?

Снимаю с себя одежду, наблюдая за заинтересованностью в её глазах через зеркало. Усмехаюсь, видя, как бледные щёки наливаются ярким румянцем, а после Фитч отворачивается, прикрывая лицо ладонями. Натягиваю спальную майку и забираюсь под одеяло, прежде со скрипом и хлопком закрыв двери шкафа. Дёргается и подпрыгивает на месте, резко повернувшись. Хмурится, облизывает бледные губы, после чего вздыхает. Под хвойными глазами залегают тени, а значит ночи больше не проходят бесследно. Хлопаю рядом с собой и поворачиваюсь на бок, пытаясь согреться под тканью, в которую забрался холодный воздух. Опускаю веки, прекрасно понимая, что соседка начнёт возмущаться, если буду наблюдать за переодеванием.

Через несколько минут пустоты в мыслях отвлекаюсь на движение за спиной. Мягкий матрац прогибается под весом девушки, и та жмётся ко мне, ведь требует тепла. Поворачиваюсь слишком неожиданно даже для самого себя и принимаю хрупкую Элизабет в объятия, при этом сам извлекая выгоду. Мне тоже нужно тепло, когда на улице чуть ли не осень царствует.

Меня совсем не устраивает моё поведение, однако сегодня, под покровом ночи, всё дозволено. Опускаю веки, вслушиваясь в ритм дыхания лежащей рядом полукровки. Как бы я не пытался отрицать факт того, что она мне по боку, это не так.

Иначе Фитч сейчас лежала бы за стеной, ворочаясь от громкого храпа соседей.

***

От лица Элизабет.

Утро не встречает солнечными лучами, ведь небо перекрыто антрацитовыми тучами. Еле выбираюсь из-под тяжелой руки блондина и бреду к компьютеру, дабы посмотреть время. Глаза едва разлепляются, поэтому тру их кулаками, устало простонав. Тянусь, всем телом трясясь, а после слышу отчётливый и громкий хруст позвоночника. Вздыхаю, сонно подплыв к монитору, и двигаю мышкой, дабы снять со спящего режима.

Хмурю брови, отчётливо видя «8:28», но на улице слишком темно и визуально холодно, отчего сжимаюсь, обнимая себя ледяными руками. Такое ощущение, словно вот-вот дыхну, и изо рта полетят клубы пара, так что спешу обратно к Луке, который смотрит на меня с недовольством. По-любому, не заметив, запнулась и создала шум, из-за чего его пробуждение не было прекрасным.

– Фитч, ещё полчаса спать, а ты шумишь, – его забавный голос с нотками сонливости вызывает у меня хихиканье, так что накрываюсь одеялом с головой, дабы не издать лишний звук и в конец не испортить парню настроение, иначе перепадёт, по большей части, мне. Но меня за считанные секунды лишают тепла в наказание. Быстро принимаю сидячее положение и начинаю трясти блондина, изредка чуть ли не кроя его матом. Вжимаюсь в ткань рубашки, которую уже надо бы постирать, но понятия не имею чем ещё можно прикрыть голые руки. Ещё один плюс гардероба соседа по «дому». Вздыхаю, не теряя надежды на то, что меня впустят под одеяло.

– Блять, да ты всё равно покоя не дашь, – процеживает Лука, явно борясь с желанием заехать мне кулаком по голове. Отползаю назад и чуть не падаю на пол, потеряв границы кровати. Поджимаю ноги, обнимаю их и чуть качаюсь, надеясь, что это немного поможет согреться. Парень упирается в спинку кровати лопатками и скрещивает руки на груди, врезаясь лазуритами в мои взъерошенные тёмные волосы. Зарываюсь в них, вдыхая приятный аромат свежести леса, после чего осторожно слезаю на пол, бредя к шкафу под неусыпным контролем.

Обыденные джинсы и чужая футболка.

Поворачиваюсь, неуверенно и нервно. Прячу взгляд, разглядывая небольшие зазоры между досками на полу. Мои руки дрожат, как и губы, так что приходится напрячься всем телом, дабы вернуться к нормальному состоянию.

– Одолжишь толстовку? – махаю рубашкой, намекая, что той нужно искупаться в мыльной воде. Он кивает, отчего расплываюсь в улыбке и хватаю серую кофту, тут же накидывая на плечи. Сюда ещё бы горячий кофе или чай. Что угодно, но горячее. Потираю ладони и тут же тру их об бёдра, ибо начинаю волноваться из-за пристального взгляда лазури. Щурюсь, как бы безмолвно говоря ему «Чего вылупился?». Вот только реакции ноль, он изучает мои эмоции и чувства, смотрит как я отреагирую на ту или иную реплику. И от этого становится не по себе.

– Доброе утро, проснись и пой, поднимайте свои задницы и пошли! – слышу крики за окном, так что посильнее укутываюсь в кофту и бреду в туалет, дабы умыться. Смачиваю лицо водой и провожу по заклеенной руке. Словно это поможет остановить кровотечение, которое вновь начинается. Тихо шепчу себе что-то под нос, вслушиваясь в шум воды, после чего резко отдираю от раны пластырь, стиснув челюсть и пискнув от боли. Часто дышу через нос, теряясь, смотрю в зеркало и вижу насколько резко побледнела, выделив синяки под глазами.

Мотаю головой, после чего сую руку под ледяную воду, предварительно повернув нужный кранчик. Чувствую как слабость подкашивает ноги, отчего впиваюсь в бортики раковины, потеряв равновесие. Стараюсь не испачкать кофту, так что беру себя под контроль, резко хлопаю чистой рукой по щеке и прихожу в относительный порядок.

Промываю порез, в который вчера успела попасть грязь, после чего забинтовываю запястье, сжав в зубах марлевый рулончик, дабы не привлечь внимание к себе. Сижу на крышке унитаза, окровавленной рукой завязывая узелок и трясясь от неприятных ощущений. В глазах темнеет, а затем свет вновь вспыхивает, вызывая тревогу.

Резко подскакиваю, когда слышу стук в дверь. Вспоминаю, что закрылась на замок, чтобы парень не увидел, чем занимаюсь. Быстро убираю всё в аптечку, стираю кровь на полу и раковине, расчёсываюсь и опускаю рукав, прикрывая уже намокший бинт. Делаю контрольный вздох для того, чтобы собраться с мыслями, после чего с улыбкой открываю дверь и делаю шаг вперёд, тут же хватаясь за проём.

– Бледная ты какая-то, – задумчиво произносит он, а мне хочется прикрыть глаза и провалиться в темноту. Ещё одна фальшивая улыбка, к которым уже давно привыкла, так что прохожу дальше и падаю на кровать, понимая, что придётся ждать, пока парень выйдет из душа. Смотрю в потолок, наблюдая за танцующими огоньками. Пульсирующая боль в запястье напоминает о процессах воспаления. Аккуратно провожу по бинту пальцем, нахмурившись. Тяжело вздыхаю, принимая мысль о том, что сегодня будет довольно трудно вынести даже простой шаг, нежели тренировки.

Журчание воды прекращается. С трудом принимаю сидячее положение и тру лоб, который, кажется, горит и покрывается потом. Вытираю его, облизываю сухие искусанные губы, а затем встаю, опираясь на шкаф. Выгляжу не важно, даже приведя себя в порядок с помощью воды. Слабыми ногами перебираю и добираюсь до рюкзака, в который спрятала немного косметики. Быстро замазываю синяки и выравниваю тон лица, лишь бы не выслушивать поддельное беспокойство.

Через десять минут блондин выходит из ванной с полотенцем на плечах и влажными светлыми волосами. Чуть улыбаюсь, ведь выглядит забавно. Быстро вытирает голову и кидает влажную ткань на стул, махая рукой, мол, высохнет и без его помощи.

С каких это пор я понимаю его жесты?

С опаской выхожу на улицу, тут же сжимаясь от холода и улавливая движение рядом. Кастеллан закрывает дверь с характерным хлопком, а затем потирает шею, спокойно идя на завтрак, что мне даётся с превеликим трудом. Но не показываю своих проблем, считаю, что они никому не сдались. Часто вытираю лоб утайкой и поверхностно, но тихо, дышу, ощущая тяжесть во всём теле.

Чуть ли не падаю на лавочку за столом, ловя на себе приветливые взгляды. Поджимаю губы и приподнимаю уголки, дабы не показаться грубой. Просто сейчас меня больше заботит пульс в руке, нежели разрешение на общение со мной. Кусок курицы встаёт поперёк горла, из-за чего закашливаюсь, пока не получаю осуждённый вздох и нехилый хлопок по спине. Смахиваю проступившие слёзы и тихо благодарю парня, а тот даже виду не подаёт что услышал. Продолжает спокойно трапезничать, перекидываясь шутками с сёстрами и братьями. А кто я им?

Кто-то, кто живёт с их старостой.

Кто-то, кто не имеет своего домика.

Кто-то, кто с трудом был признан своей матерью.

Больше не прикасаюсь к еде и не спешу, хотя недоумённые взгляд на меня всё же кидают. Поэтому улыбаюсь и вру, что всё в порядке. Выгляжу вполне нормально и бледность кожи скрыта косметикой. Волноваться не о чем, если не захочу окунуть лицо в озеро. А этого я не сделаю из-за царствующего среди деревьев сквозняка, проникающего под кофту.