Текст книги "Corpus Hominis. Мужское тело (ЛП)"
Автор книги: mycapeisplaid
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
========== Глава 1 ==========
И если душа не тело, то что же душа?
Уолт Уитмен
Для капитана Джона Ватсона тела были всего лишь телами, в своей жизни он видел предостаточно обнаженных мужчин. Как и его братья по оружию, он избавился от своей стыдливости задолго до командирования. Трудно сохранять стыдливость, если ты вынужден вымывать из своей задницы половину песков Регистана, имея в распоряжении лишь кусок тряпки и флягу с водой.
Но знакомство Джона с обнаженной натурой не ограничивалось его братскими отношениями с сослуживцами. Он был доктором, а это значило, что он видел и изучал человеческое тело со всеми его недостатками.
Это так же значило, что доктор Джон Ватсон при обычных обстоятельствах не удивлялся ничему тому, что скрывалось от взгляда под рубашками и брюками. Он видел всё и, как и полагалось доктору, научился сохранять бесстрастное выражение лица при виде всех тех любопытных (и ужасных) явлений, которые люди прятали под своей одеждой. Он сталкивался с кожей всех возможных видов и типов: старой, молодой, обгоревшей на солнце, растянутой, морщинистой, рыхлой, покрытой шрамами или татуировками и, наконец, инфицированной. Он вдыхал запах смерти и разложения. Он протыкал нарывы, держал в руках раздувшиеся кишки, терпел, когда на него рвало пациентов, когда на него мочились и испражнялись, он сшивал рваные края кожных лоскутов, а однажды даже излечил очень запущенный случай генитального герпеса – и все с хладнокровным лицом и врачебной точностью.
Итак, человеческое тело: взвесить, взять анализы, описать, поставить диагноз, излечить, утешить.
Но любой хороший врач вам скажет, что самые одаренные медики не могут рассматривать тело в отдельности от души. Если бы Джон не выбрал военную службу, он стал бы выдающимся терапевтом благодаря той заботе, с которой он относился к пациентам, благодаря тому, как искренне он им сопереживал и желал излечить их болезнь или перелом. Его эмоциональная связь с пациентами сделала его высококлассным военно-полевым хирургом, будто именно благодаря его любви к людям разум Джона работал в идеальном тандеме с его руками, позволяя ему действовать более быстро, аккуратно и, если позволите, изящно в чрезвычайно напряженных условиях. Он был уверен в себе и имел на то полное право. Джон Ватсон был чертовски хорошим солдатом и чертовски хорошим врачом.
_____________________
Таким образом, в большинстве случаев тело было просто телом. Кроме тех случаев, когда на первый план выходило нечто большее.
Во время учебы, когда он медленно раздевал своих любовниц, познавая их мягкую кожу кончиками своих пальцев, целуя впадинки и изгибы, исследуя влажные и потаенные места, он с легкостью выключал в себе студента-медика и позволял своему сердцу (равно как и члену) вести его. Он изучил женское тело быстро и досконально и, хотя он и не был неразборчивым, с удовольствием отметил, что ему нравились самые разные женские тела.
Однажды, когда Джон ездил домой на праздники, сестра сказала ему, что для него не важно было, за рулем какой именно машины сидеть, до тех пор, пока ему позволено вести. Аналогия была так себе, но Джон был склонен полагать, что так оно и есть.
Во время актов любви плоть была прекрасна, независимо от ее вида, размера или цвета. А в сочетании с чуткими и умелыми руками его любовь к телу делала Джона Ватсона еще и прекрасным любовником. Секрет был прост: он заставлял женщин чувствовать себя красивыми, потому что действительно считал их таковыми, каждую их часть, включая целлюлит, растяжки, пятна и волоски. Любовнику Джону Ватсону было плевать.
Его сослуживцы часто по-доброму подшучивали над ним из-за его романтичной натуры. И даже сейчас, когда он изредка встречался со своими старыми армейскими приятелями, его награждали полуправдивыми рассказами о его достижениях на личном фронте (Ватсон, ты чертов мелкий засранец, как ты это делаешь? Признавайся, это какие-то врачебные штучки?) А он в ответ ухмылялся, поднимал бутылку и пил за все те тела, которые он излечил своими руками и ублажил своим языком.
Да, Джон Ватсон успел очень близко узнать человеческое тело, и мужское, и женское, поэтому когда он встретил Шерлока-это-лишь-транспорт-Холмса, то не повелся. Для того, кто якобы совершенно не заботится о своем теле, Шерлок слишком много внимания уделял своей внешности (три типа средств для волос?), а когда он все-таки ел, то баловал себя лакомствами. Он никогда не носил маек под эксклюзивными шелковыми рубашками, и даже его повседневная одежда была дизайнерской. Джон думал, уж не носит ли Шерлок свои сшитые на заказ костюмы специально, чтобы соответствовать некоему идеальному образу. Словом, какие бы цели ни преследовал Шерлок, одеваясь с иголочки, для Джона он оставался этюдом в противоречивых тонах.
Иногда Джон представлял, как бы выглядел Шерлок, если бы он не соскочил, а потерял себя в наркотическом угаре. Ужасное зрелище. Джон знал наркоманов, видел, что наркотики делают с телом: настоящее кощунство. Если мозг Шерлока был его богом, то Джон, как единственный его друг, не мог позволить ему уничтожить храм.
Но каким-то образом тело Шерлока получало все необходимое для поддержания его великолепного и настолько же невыносимого мозга, и он отказывался следовать советам Джона, который неустанно повторял, что серое вещество может функционировать гораздо эффективнее, если о нем лучше заботиться. Великий детектив попросту игнорировал потребности собственного тела и, к неудовольствию Джона, мешал ему удовлетворять собственные потребности.
Их споры всегда выглядели приблизительно одинаково:
– Шерлок, мне нужно поспать! Я на ногах уже… тридцать шесть часов!
– Чушь.
– Знаешь, некоторым людям нравится есть. Это приятно. Бекон действительно вкусный!
– Быстрее, Джон.
– Ты мог бы хоть одно мое свидание не испортить, онанист хренов?
– Глупости. Ты что, не видишь, ты мне нужен. Заткнись и поторапливайся.
Как-то раз, еще на раннем этапе их дружбы, после одной из таких вот перебранок Джон прямо спросил друга, есть ли у него вообще биологическая потребность в сексе.
– Серьезно, Шерлок, – сказал он, обессилено падая в кресло, – я имею в виду, неужели тебе никогда не хочется просто… ну, знаешь…
Шерлок, который сидел за столом на кухне, вопросительно выгнул бровь.
– Говори четко, Джон. Совершить половой акт?
– Да. Некоторым из нас это доставляет удовольствие. А иногда это даже необходимо.
– Мне не обязательно знать о твоих сексуальных привычках.
Джон вздохнул и провел по лицу рукой. Он очень устал за день, и ему нужно было побриться.
– Ты собираешься испортить каждое мое свидание, не так ли?
Джон знал наверняка, что так оно и будет. Ему придется съехать, чтобы переспать с кем-нибудь. Шерлок будет знать всё, точно вычислит, о чем Джон думал, какую выбрал позу и все те другие интимные детали, которые он предпочел бы оставить при себе.
– Не понимаю, почему ты применяешь свои дурацкие правила ко мне.
Шерлок заменил предметное стекло в микроскопе, не потрудившись даже поднять голову и взглянуть на друга.
– Работа важна. Я нужен работе, а ты нужен мне. Следовательно, всем будет лучше, если ты всегда будешь доступен для меня. И мои правила не дурацкие.
– И ты считаешь, что если я заведу девушку, это повлияет на мою доступность?
– Несомненно.
– Шерлок, ты – не моя жизнь. Ты прекрасно справлялся без меня все эти годы, – Джон шумно выдохнул. Детектив несколько раз упоминал, что найти соседа по квартире, как и саму квартиру, было непосильной задачей: он знал, что с ним трудно ужиться, а тем более завести дружбу. Он был гением, но с дерьмовыми социальными навыками. Если Шерлок и боялся чего-то, то, по мнению Джона, он боялся снова остаться один, в вечном поиске жилья и какого-нибудь бедолаги, который будет терпеть все его выходки. Правда была в том, что без Джона Шерлок не “прекрасно справлялся”, без Джона он был одинок, жалок и сидел на игле. Так что Джон не хотел съезжать. Он просто хотел, ну… испытать оргазм с участием другого человека.
– Послушай, я никуда не денусь. Я просто очень хочу, чтобы у меня иногда был секс. Близкий интимный контакт с другим человеком. И чтобы ты ничего не запорол. Не важно, забудь, что я вообще спросил.
Джон встал и хрустнул спиной.
– Я иду спать.
Он почти дошел до лестницы, как услышал голос Шерлока.
– Почему это так важно? – детектив не поднял головы от микроскопа, который подсвечивал его глаза («Бледные, предрасположенные к катаракте, – подумал Джон, – неспособные поддерживать зрительный контакт в силу эмоционального дискомфорта»).
– Секс. Соприкосновение оголенных тел, – он задумался. – Ты врач. Дело в биологии?
Джон подождал, пока всплеск раздражения сойдет на нет.
– Нет, Шерлок. Дело в удовольствии. Только не говори мне, будто ты не знаешь, сколько нервных окончаний на кончиках пальцев или губах. Потому что ты знаешь. Тут дело в том, чтобы получить удовольствие, почувствовать, что ты чего-то стоишь. Тебе бы понравился секс, ты же обожаешь быть в центре внимания. Ты умудряешься переключить все внимание на себя, даже если посреди комнаты лежит труп. Но дело не только в том, чтобы тебе было хорошо, дело в желании быть желанным. А иногда и в любви! – саркастически выпалил Джон – и сразу же пожалел об этом. Он вздохнул, борясь с нахлынувшим чувством жалости к лучшему другу.
– Послушай, все хорошо. Просто… забудь.
Шерлок отвернулся от микроскопа и сурово посмотрел на друга.
– У меня были любовники.
В животе Джона что-то ёкнуло, когда детектив произнес это слово. Он был абсолютно уверен, что у Шерлока не могло быть “любовников”. Неправильное определение. Вот сексуальные партнеры – да, может быть. Если у него все-таки были те, кого сам Джон Ватсон определял, как любовников, значит Джон явно что-то упустил.
– Отлично, – сказал он, чувствуя, что снова начинает злиться. – Должно быть, твои любовники были потрясающими в своем деле, раз им удалось удовлетворить твое либидо до конца твоей жизни. Потому что я уверен, что слово “были” стоит в правильном времени.
Шерлок одарил друга странным взглядом, полным смеси презрения, неприятия и боли, а затем снова принялся изучать что-то в микроскоп. Разговор окончен.
– Я иду спать. Постарайся не проторчать здесь всю ночь.
Джон поднялся по лестнице. Его постель сегодня была особенно холодна.
_____________________
– Мне обычно не нравится, когда меня трогают, – сказал Шерлок однажды, когда Джон непреднамеренно дотронулся до его плеча. Он сидел за компьютером с прямой как палка спиной и читал онлайн-издание журнала по химии. Джон положил руку на плечо детектива, чтобы дотянуться до телефона, который Шерлок опять стащил, пока тот не видел.
– Точно. Извини.
Сам Джон любил прикасаться, хоть и не осознавал этого. Но это многое объясняло: он видел, как Шерлок старательно избегает рукопожатий, и знал очень немногих людей, которые хотели бы прикоснуться к детективу (если такие вообще были).
– Но я не против, – Шерлок отвернулся от экрана и посмотрел на Джона так, будто пытался разгадать загадку, которую ему подбросило собственное тело. Возможно, он и разгадал ее тогда.
– Хорошо.
Джону подумалось, что у детектива не было проблем с тем, чтобы самому касаться других людей. Ведь он постоянно отодвигал Джона в сторону (Ты мешаешься) или помогал ему (Возьми мою руку).
– Хорошо, – повторил Джон уверенно.
Друг ничего не ответил.
_____________________
Пяточная кость соединена с таранной костью, таранная – с большеберцовой, большеберцовая – с бедренной, бедренная – с подвздошной…
А сердце соединено с головой и членом, хотя это и противоречит всякой логике.
_____________________
Джон любил Шерлока, действительно любил, почти с первого дня знакомства, любил так, как Джон Ватсон мог любить: постоянно и преданно. Джон любил Шерлока как брата, как сослуживца, как лучшего друга. Шерлок заполнил собой необъятную пустоту в жизни Джона, дал ему так много, заставил вновь полюбить жизнь. И сердце Джона любило его за это.
Но однажды тело Джона решило, что неплохо бы было встать на учет в психдиспансер – и тлеющие угольки платонической любви к детективу превратились в настоящее пламя. Это не был сметающий все на своем пути пожар – пока что – и произошло это так постепенно, что Джон не мог назвать момент, когда его вдруг потянуло к Шерлоку. Джон всегда отдавал себе отчет в том, что его друг был привлекательным, обладал неким загадочным шармом благодаря своей уверенности в себе и тому, как он ухаживал за своей внешностью. Но то, что он чувствовал сейчас, выходило за рамки простого любования привлекательной внешностью.
Целую неделю Джон страдал от кризиса сексуальной самоидентификации. В своей жизни он видел множество обнаженных мужчин. Но тело друга таило в себе секреты, которые Джон так хотел разгадать: вкус, запах, текстура. Иногда он вдруг чувствовал себя, как подросток, охваченный желанием возбудиться и кончить. У Шерлока по всем признакам было мужское тело, но ведь внутри был Шерлок, и сердце Джона тянулось к загадочной душе этого человека, все в нем казалось ему прекрасным. Разум, заключенный в этом теле, был блестящим, но и тело ему досталось неплохое. Ладно, не просто неплохое, а превосходное. Высокое, угловатое, гибкое, бледное – полная противоположность Джону.
Жизнь на Бейкер-стрит 221Б шла своим чередом, вот только Джон перестал ходить на свидания и начал страдать от гормональных всплесков, которыми обычно сопровождалась влюбленность. Он наслаждался интеллектом Шерлока и с нетерпением ждал моментов, когда в этих необычных глазах вспыхивал озорной огонек или когда они приобретали выражение нежного одобрения. Джон изучал его руки, губы, линию шеи – но ничего не говорил. Он был уверен, что если бы у Шерлока и был сексуальный партнер, то это был бы мужчина, но казалось, что детектива вообще ни к кому не влечет. Джон даже не знал, мастурбирует ли он. Если и так, о чем он думает в процессе? Насколько Джону было известно, Шерлок полностью сублимировал свое либидо в работу, чтобы избежать того бесполезного, отвлекающего и совершенно неуместного беспорядка, которым неизменно сопровождался коитус.
Но были моменты, когда Джон был почти уверен: если бы он сделал хоть что-нибудь, они бы оказались в постели. В особенности такие мысли посещали его после завершения очередного дела, когда насыщенная адреналином кровь пульсировала в венах. Однако, он не мог ничего предпринять – слишком высоки были ставки. Поэтому он игнорировал реакции собственного тела на Шерлока и потакал им лишь во время мастурбации, в своих фантазиях.
Со временем желание поутихло.
А тело Шерлока так и оставалось неприступным за слоями шелка и шерсти.
_____________________
Отношения Джона и Шерлока вышли за пределы обычной дружбы, но так и не пересекли черту, которая отделяла друзей от любовников. Иногда Джон думал, что, возможно, кто-то попросту стер его воспоминания о тех годах жизни, во время которых они с Шерлоком занимались безумным, страстным, наполненным эндорфинами сексом. Все, что осталось, – уют, перебранки и дружба, присущие двум старым супругам.
Джон перестал пытаться дать определение их отношениям.
_____________________
Шерлок стал знаменитым, Джон – тоже, хоть и в меньшей степени. Половина Лондона думала, что они трахаются. Джона это больше не раздражало, разве что тем, как иронично это звучало. Они видели друг друга частично раздетыми (хоть и не одновременно и без намека на романтический подтекст), множество раз были близки к тому, чтобы поцеловаться, засыпали вместе на диване, помогали друг другу преодолеть боль и болезнь, иногда устраивали шуточные потасовки, а одной холодной ночью сидели в кустах, прижавшись друг к другу, завернутые в потрясающее пальто Шерлока – но больше ничего.
Джон пару раз приводил домой подруг, тех, которых Шерлок не считал чересчур отталкивающими, и жизнь продолжалась.
Они были двумя телами в одной плоскости, которые жили вместе, вместе пускались во все тяжкие, учились друг у друга. Необычная, но очень крепкая дружба.
Но тело в один прекрасный момент может подвести. Даже Шерлок должен был знать это.
========== Глава 2 ==========
_____________________
В которой Джон удивлен, Шерлок понимает, что ему нужно больше информации, а Молли раскрывает секрет.
_____________________
Взгляните на руки и ноги, красные, черные, белые, – у них
такие умелые сухожилья и нервы;
Их нужно все обнажить, чтоб вы могли их увидеть.
Уолт Уитмен
_____________________
– Бедная девочка от тебя без ума. Обязательно над ней издеваться?
– Я не издеваюсь над ней, – серьезно ответил Шерлок, но легкий изгиб губ выдавал его с головой.
– Издеваешься.
– Молли полезная и… добрая.
– Она постоянно нарушает установленные больницей правила ради тебя, потому что ты смотришь на неё этим своим взглядом.
– Каким взглядом?
– Вот таким, – Джон постарался изобразить фирменный томный взгляд Шерлока, который он использовал в общении с женщинами, если ему от них было что-нибудь нужно, но никогда не направлял на самого Джона. Джон был уверен, что если Шерлок однажды посмотрит на него так же, но без притворства, то он просто растает и превратится в липкую лужицу желания на полу.
Шерлок тихо рассмеялся – и доктор Ватсон не смог сдержать улыбки.
– Неплохо, Джон.
Детектив открыл перед Джоном дверь служебного входа и пропустил его внутрь. Интересно, где он добыл магнитную ключ-карту. Администрация больницы настаивала на том, чтобы Шерлок отмечался в регистратуре. Иногда рядом топталась парочка фанатов в охоте за автографом, и Шерлок всегда расписывался на протянутых клочках бумаги и открытках, хоть и делал вид, что его это раздражает.
– Итак, – сказал Джон, – у нас дело?
– Нет. Скука. Я предпринимаю меры, Джон. Гордись мной.
Джон настаивал на том, чтобы друг использовал время между делами с пользой. Проще сказать, чем сделать: когда Шерлок был в дурном настроении, он балансировал где-то на грани между жалким и устрашающим, и Джон, будучи врачом и хорошим другом, пытался (насколько это возможно) помочь детективу справиться с опустошающей его скукой. Задание не для слабонервных, и иногда Джон просто сдавался, посылал все к черту и сердито ретировался в паб, пока Шерлок уничтожал квартиру. Правда, со временем Шерлок повзрослел, Майкрофт начал принимать в нем меньшее участие – и «опасные ночи» стали случаться все реже и реже.
Шерлок был совершенно несносным, когда друг пытался вытащить его из дома на свежий воздух («Нет, ты примешь душ и оденешься», – настаивал Джон, стаскивая детектива с дивана и запихивая в ванную), но как только они покидали пределы квартиры, оказывалось, что он может вести себя вполне прилично и даже составить неплохую компанию, как для непоседливого большого ребенка. Ему нравились прогулки по городу и магазины, в которых продавались старые книги. И если Шерлок вел себя особенно хорошо, Джон разрешал ему зайти в магазин табачных изделий и немного подышать внутри. Иногда они часами разговаривали, а иногда молча сидели в Риджентс-парк – и просто были рядом.
Джону удалось уговорить начальника исследовательского отделения Бартса, чтобы Шерлоку раз в неделю предоставляли доступ в лабораторию, при условии, что он будет отмечаться по прибытии и на выходе, а также составлять перечень использованных реактивов, чтобы их можно было своевременно закупить. Но ему было строго запрещено посещать морг без надзора, из-за чего он целую неделю ныл, пока Джон не сорвался и не начал орать, что Шерлок вообще должен быть благодарен за то, что ему позволяют прикасаться к электронному микроскопу.
– Она вообще знает, что ты придешь?
– Конечно, нет, – ответил Шерлок, придерживая дверь в коридор, который вел в отделение патологий. – Это бы испортило сюрприз.
Джон быстро уперся рукой в дверной косяк, чтобы друг не смог скользнуть внутрь, Опасностеметр Ватсона включился на полную.
– По шкале от одного до десяти, насколько тебе скучно?
Шерлок посмотрел на него сверху вниз. Он выглядел так же, как во время расследования: в его глазах плясал маниакальный и немного зловещий огонек.
– Спорим, я заставлю ее что-нибудь уронить, – ответил он, игриво приподняв брови, прежде чем прорваться мимо Джона в стерильное великолепие морга.
– Ты – чистое зло, – пробормотал Джон ему в спину.
Молли готовилась произвести вскрытие. Нижняя половина ее лица была скрыта под медицинской маской, она подняла взгляд на друзей – и ее глаза словно засветились изнутри при виде Шерлока, который, не теряя времени, сбросил пальто, закатал рукава рубашки и теперь искал перчатки (Джон на Рождество подарил ему коробку нитриловых хирургических перчаток – Шерлоку нужен был самый большой размер – и тот очень любил натягивать их и искать им применение).
– Привет, – просияла Молли. К груди она прижимала планшет.
– Ты… ты должен отметиться в регистратуре, – выпалила она. – Ты записался? Мне сказали напомнить тебе об этом.
– Боюсь, сегодня я этим правилом пренебрег, – ответил Шерлок, – но ты ведь меня не выдашь? Заурядно. Тупо. А теперь, милая Молли, расскажи мне, кто тут у нас.
Джон слышал, как Молли начала излагать детективу все, что она знала о погибшем. Он казался молодым и здоровым, по крайней мере с того места, где Джон стоял.
В отличие от Молли и Шерлока, отставному военврачу вскрытия не казались таким уж веселым занятием.
– Ну что ж, – сказал он, – пойду впишу его и возьму кофе. Скоро вернусь.
Джон почти уже вышел за дверь, как вдруг услышал возглас друга.
– Потрясающе! – детектив вынул свою складную лупу. – Джон, ты должен это увидеть.
– Я видел много трупов, Шерлок. Ничего страшного не случится, если я пропущу один.
– Джон. Иди сюда.
Ну что ж, все лучше, чем смотреть телевизор.
– Ладно, Шерлок, – вздохнул Джон и подошел к столу, на котором лежал труп мужчины. Он готов уже был сказать что-то вроде «молодой, красивый, видимых следов повреждений нет, крови на теле нет, конечности не отделены от торса…», но кое-что другое привлекло его внимание, молниеносно сформировалось в осмысленное заключение, и Джон выпалил:
– Он же голый!
И сразу же мысленно пожурил себя: «Как непрофессионально!»
– Очевидно, Джон. Он же в морге, – ответил Шерлок, исследуя тело увеличительным стеклом.
– Голый, – поддакнула Молли. – Его нашли сегодня утром. Голым. Он не пришел на работу. Он просто… умер.
Джон решил, что впредь будет помалкивать. Бедный малый был голым в истинном смысле этого слова: все волосы с его тела были тщательно удалены, а судя по растительности на лице, которое осталось нетронутым, волосяной покров у него был значительным.
– Пожалуйста, не говорите мне, что он умер от удаления волос.
– Я очень сомневаюсь, что кто-то может скончаться от депиляции, Джон, – сухо заметил Шерлок. – Скажи мне, что ты видишь.
Джон заставил себя вспомнить о том, что он врач, взял себя в руки и, надев собственную пару перчаток, принялся внимательно изучать тело.
– Мужчина, от двадцати пяти до тридцати лет, торс в лучшей физической форме, чем ноги… может он легкоатлет… или гимнаст? Но точно не бодибилдер. На ладонях мозоли… Так, стоп. А, нет, ничего, – он замолчал, разглядывая голую кожу на груди жертвы, а затем поднял его руку и принялся изучать совершенно гладкую подмышку, в поисках того, что подтолкнет мысли в правильном направлении. Но не нашел ничего такого, что сразу бы бросалось в глаза.
– Способ удаления волос?
– Точно не с помощью бритвы. Хотя, подожди. Может его грудь и побрили, но точно не подмышки. И не ноги. И не лобковую область. Работал профессионал, это точно.
– Очевидно. Переверните его.
Шерлок отступил, сомкнув затянутые в лавандовые перчатки пальцы под самым носом, пока Молли и Джон переворачивали тело лицом вниз.
– Проверь его спину.
Джон неторопливо изучил спину мужчины и заднюю часть его рук.
– Ну, я вижу несколько ссадин здесь и здесь… – он указал на раздраженные участки кожи по центру спины жертвы, – но помимо этого, ничего необычного. Кроме полного отсутствия волос, разумеется.
– Везде, – высокий голос Молли заставил их поднять глаза.
– У него нигде нет волос, – подчеркнула она, затем сжала губы и кивнула на зад бедного парня. Шерлок, как всегда невозмутимый, сделал шаг вперед и наклонился, чтобы раздвинуть ягодицы жертвы. Совершенно гладкие ягодицы. Брови Джона подскочили почти до линии роста волос.
– Действительно, – подтвердил Шерлок, прежде чем переключить свое внимание на ноги трупа.
При всем своем богатом врачебном опыте, Джон никогда не видел совершенно гладкой задницы. У него были любовницы, которые стремились начисто лишить себя волос в неположенных местах, но здесь, в самом интимном и чувствительном месте, что-то всегда оставалось. У некоторых людей волос там всегда было в избытке, у других – совсем чуть-чуть, но у этого парня их не было вовсе. Боже. Больно, наверное, было.
Молли покраснела до корней волос, когда Шерлок спрятал увеличительное стекло и принялся обнюхивать тело. Действительно обнюхивать. Он шумно вдыхал воздух в двух сантиметрах от кожи жертвы, начиная с его ног и медленно продвигаясь вверх, к его бедрам.
– Серьезно, Шерлок, – сказал Джон, – это действительно так… не лижи его, идиот!
– Я пытаюсь определить способ удаления волос, Джон. После восковой эпиляции обязательно бы остались следы на коже, значит тут другое, может какой-то химический состав… – он замер и выразительно вдохнул. – Кожа чуть-чуть пахнет лимоном.
– Что? Ты хочешь сказать, что все это, – Джон неопределенно махнул рукой в сторону трупа. – случилось… насколько давно? Разве с тех пор он не мог принять душ или что-то вроде того? Лимон? – он смутно осознавал, что говорит как-то бессвязно, но ведь не каждый день видишь, как сосед по квартире облизывает труп.
– Недавно. Вчера, может быть позавчера. Зачем он удалил волосы, Джон?
– Понятия не имею. Может, он спортсмен, пловец или все-таки начинающий бодибилдер. Правда, это не объясняет, зачем он полностью ободрал свою лобковую область и многострадальный зад.
– Может, он был заботливым любовником?
В сознании Джона, словно пузырек воздуха к водяной глади, всплыла сказанная Шерлоком фраза: «У меня были любовники».
– Гей?
Шерлок быстро взглянул на него и нахмурился.
– Не обязательно быть гомосексуалистом, чтобы быть заботливым любовником.
– Никогда не думал, что удаление волос говорит о заботливости.
– Странно, с твоими-то глубокими познаниями в области интима и секса.
– Ах, да, я и забыл, что я Доктор Дон Жуан.
– Не сомневаюсь.
Джон встретился взглядом с Шерлоком и понял, что это был один из тех самых моментов, когда они оба молчали, хотя сказать нужно было очень многое. Джон был уверен, что сейчас они либо рассмеются, что иногда случалось в таких ситуациях, либо Шерлок просто сбежит.
Где-то слева пискнула Молли.
– Итак, – сказал Джон, разрушая неловкую тишину, – он мог удалить волосы из эстетических соображений. Или из сексуальных предпочтений. Ни то, ни другое не объясняет, почему он мертв.
Несколько долгих секунд Шерлок просто стоял неподвижно над телом, глядя поверх него горящим взглядом, полностью погруженный в свои мысли. Джон отвернулся от голой задницы парня, которая выглядела очень неплохо, как для трупа, а Молли взирала на детектива с ужасом и обожанием одновременно.
– Вопрос в том, были ли волосы тщательно удалены с тела жертвы до или после смерти.
– Никаких признаков новых волос, – заметил Джон, включаясь обратно в реальность. – И если бы это произошло за последние двадцать четыре часа, на коже было бы раздражение, даже если он делал эпиляцию на постоянной основе. О Боже. Ты думаешь, это было сделано посмертно?
Шерлок пожал плечами, вздрогнул и зажмурился – удалился в Чертоги Разума. Ничего не оставалось, кроме как ждать и смотреть. Но, по всей видимости, какую бы информацию об удалении волос друг не хранил в своем мозгу, ее явно было недостаточно, потому что он очень быстро пришел в себя и нахмурился.
– Нужно больше данных, – провозгласил он, прерывая собственный мыслительный процесс и быстро поворачиваясь на каблуках.
– Молли, – сказал он, собирая вещи, – а где ты делаешь, хотя подожди, конечно, ты не делаешь. Только не с твоим полным отсутствием личной жизни, откровенно ужасным вкусом на мужчин и одержимостью кошками. Да и вообще, наверное, невежливо об этом спрашивать. Забудь. Джон, дай мне свой телефон. Мне нужно назначить встречу.
– Шерлок? Мы что, куда-то идем?
Шерлок собрал вещи и намотал шарф вокруг шеи, прежде чем переключить внимание на телефон Джона. Он некоторое время изучал что-то на экране, а затем решительно кивнул.
– Мы же только пришли. Ты куда?
– За периметр! – воскликнул великий сыщик. Он посмотрел Молли прямо в глаза и произнес низким, разящим прямо в сердце, голосом:
– Мною внезапно завладело желание сделать эпиляцию, – последнее слово он буквально выдохнул. Он одарил девушку дьявольской улыбкой, а затем выбежал из морга, эффектно взмахнув полами своего пальто.
Он убежал настолько быстро, что даже не услышал, как Молли уронила планшет.
Джон моргнул, посмотрел на Молли, которая была красная, как маковый цвет, и пожал плечами.
– Прости, – пробормотал он. – Он такой засранец.
– Он ошибается. Я делаю, чтоб ты знал.
– Не понял?
– Я делаю эпиляцию моей… ммм…
– Молли, я правда не хочу этого знать, – они оба некоторое время просто смотрели друг на друга, а затем Джон собрал мысли в кучу.
– Ты знаешь, – сказал он, – мне кажется, что бедняга умер от сердечного приступа.
– Точно, – она глубоко вздохнула, подняла планшет и взяла себя в руки. – Я дам вам знать. Позвоню позже.
Шерлок ждал его у лифта.
– Эпиляция, Шерлок? Какого хрена?
– А она… – начал было детектив, но Джон перебил его.
– Да, – сказал он, невольно усмехаясь. – Она уронила планшет.
========== Глава 3 ==========
Я понял, что быть с теми, кто нравится мне, – довольство,
Что вечером посидеть и с другими людьми – довольство,
Что быть окруженным прекрасной, пытливой, смеющейся,
дышащей плотью – довольство,
Побыть средь других, коснуться кого-нибудь, обвить рукой
слегка его иль ее шею на миг – иль этого мало?
Мне большего наслажденья не надо – я плаваю в нем, как
в море.
Есть что-то в общенье с людьми, в их виде, в касанье, в запахе
их, что радует душу, -
Многое радует душу, но это – особенно сильно.
Уолт Уитмен
_____________________
Шерлок назвал таксисту адрес и уткнулся в свой телефон, по всей видимости, проводя какое-то исследование. Джону было одновременно и весело, и тревожно. Последний раз, когда Шерлока захватила новая идея, он проводил какие-то опыты с рыбой, в результате чего квартира превратилась в непригодную для жилья клоаку, и Джону пришлось вызывать профессиональных уборщиков, а миссис Хадсон было настолько не весело, что она целых две недели не предлагала им чай с печеньем.
