Текст книги "An Indefinite Amount of Forever (ЛП)"
Автор книги: MotherofBulls
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Гермиона настолько завидовала ему, что была готова плюнуть в бокал.
Избавление пришло в образе её отца.
– Простите, миссис Бельфлёр. Не хочу вас прерывать, но один из старых друзей Гермионы о ней спрашивает.
– Конечно, мистер Грейнджер, – ответила Лукреция, любезно улыбаясь. – Больше не буду единолично занимать время жениха и невесты. В конце концов, умение общаться – важнейшая для Малфоев черта, и вашей дочери нужно этому как следует поучиться, если она хочет стать частью нашей семьи, – с этими словами старушенция направилась к Альбусу, пытавшемуся умыкнуть бутылку, и, приняв его за официанта, заставила сделать ей ещё одну порцию выпивки.
Благодарная и смущённая, Гермиона повернулась к отцу.
– Старый друг? Кто… – у неё вытянулось лицо при виде бородатого мужчины, машущего ей с дивана.
– Это что?..
Йен Ротко. Он был её парнем двенадцать лет назад. На самом деле его даже нельзя было назвать парнем. Всего лишь увлечение. Увлечение, присутствие которого на вечеринке совершенно не имело смысла, к тому же её отец люто его ненавидел, пока они встречались. Он настаивал на том, что Йен для неё слишком стар – на целых десять лет. Не такая уж большая разница в возрасте, но вполне ощутимая, когда тебе двадцать один.
Он был знакомым знакомых её родителей. Дантист, выпускник Бристольского университета – как и её родители.
– Я… я не понимаю, папочка. Что здесь делает Йен?
– Йен? – оживился Драко. – Кто такой Йен?
– Бывший парень Гермионы, – заявил Эдвард, сжимая её плечи.
– Папа, – укоризненно сказала Гермиона. Она с сочувствием взглянула на Драко, цеплявшегося за бокал Шардоне комнатной температуры, словно это был спасательный круг. – Это было очень давно.
Вздёрнув бровь, Драко проследил за тем, как Эдвард ведёт Гермиону к высокому, хорошо одетому мужчине с самой претенциозной бородой с лёгкой проседью, что приходилось хоть когда-либо видеть Драко.
– Бывший парень Гермионы, – издевательски передразнил Драко. – Придурок, – он отхлебнул ещё вина из бокала Гермионы, осматривая комнату в поисках сына, чтобы успокоиться.
Скорпиусу, по-видимому, посчастливилось стать текущей целью язвительных насмешек тёти Лукреции. Встретившись с сыном взглядом, Драко одними губами проговорил извинения, пока тот терпел тычки и толчки от старушки, приговаривавшей:
– Все четырнадцатилетние прискорбно долговязы, молодой человек, но это не даёт тебе права сутулиться!
Драко отпил ещё немного. Ничего страшного. Он просто постоит тут и посмотрит на этого бородатого переростка, который пытался лапать Гермиону на свиданиях. Абсолютно точно – Эдвард позвал этого парня, чтобы его, Драко, позлить.
– О-о-о, с кем это разговаривает Грейнджер? – спросил Тео, присоединяясь к своему старому другу.
Драко продолжал наблюдать за Йеном, заключившим Гермиону в свои объятия – слишком долгие.
– С попыткой Эдварда отправить меня в Азкабан за непредумышленное убийство, – он перевёл взгляд на друга. – Ты выглядишь… как-то иначе.
Тео во всеуслышание признался в своей нетрадиционной ориентации всего несколько месяцев назад, и при каждой новой встрече его волосы выглядели чуть лучше уложенными, рубашки становились чуть более узкими, а предложения заканчивались на чуть более высокой ноте.
– Спасибо, – отозвался Тео, не обращая внимания на то, что Драко и не собирался делать ему комплимент. – Ты никогда мне не говорил, что отец Гермионы такой очаровательный. Мне нравятся мужчины с бородой.
– Тебе нравятся все мужчины, Тео.
– Имеешь в виду, что я веду себя как шлюха?
– Я имею в виду, что ты недавно открывшийся гей с абонементом в спортзал в центре Лондона.
Тео закатил глаза.
– Ты так говоришь, потому что в школе я ни разу не предложил тебе передёрнуть по-дружески.
– Я всё ещё натурал.
– Все вы так говорите, – усмехнулся Тео. – Ты был бы удивлён, узнав, сколь многие «натуралы» не против невинной дружеской дрочки. Кстати об этом, как дела у Люциуса?
Драко свирепо перевёл взгляд с бывшего придурка Гермионы на Тео.
– Мёртв, Тео. Он всё ещё мёртв. И какого чёрта ты вообще о нём вспомнил?
Тот пожал плечами:
– Не знаю. От него всегда исходили эти флюиды, понимаешь?
– Нет, я не понимаю.
Тео щёлкнул Драко по кончику носа:
– Скажи его портрету, что я передавал привет, когда в следующий раз увидишь.
Драко в лёгком ужасе уставился на своего друга:
– Тео, я не могу, блядь, поверить, что говорю это, но, будь добр, держись подальше от моего мёртвого отца.
– Ох уж эти великолепные шелковистые платиновые волосы. Эти скулы. Пронзительный серебряный взгляд…
– Ты сейчас описываешь меня или моего отца?
– Драко, – Тео закатил глаза. – Посмотри на себя. Ты – воплощение мечты любого гея. Но ты неисправимый натурал и самый настоящий мерзавец. Кроме того, ты женишься на девушке, которую в школе обзывал «уродливой бобрихой». Что, на мой взгляд, было чересчур.
Драко влепил ему ладонью по затылку.
– Ой! Грубо.
– О чём вы тут болтаете? – спросил Блейз, неся запасной бокал для Драко, ведь тот уже прикончил вторую порцию. – Подумал, что тебе нужно подкрепление.
– Блейз, я отказываюсь от всего плохого, что когда-либо говорил о тебе, – сказал Драко, с энтузиазмом принимая бокал. Он салютовал блондинке, стоящей рядом с Блейзом: – Лавгуд.
– Привет, Драко. Милая вечеринка, не находишь? Правда, я никак не решусь сказать родителям Гермионы, что у них в шкафу завелись плодофеи. Ты же понимаешь, что это значит.
Драко моргнул, коротко глянув на Блейза, и покачал головой.
– Честно говоря, понятия не имею.
– Ты же в курсе, что, спариваясь, плодофеи окружают себя аурой чрезвычайной плодовитости, особенно в месяцы, заканчивающиеся на «-рь»?
– Конечно, – бездумно поддакнул Драко.
– Боюсь, родители Гермионы ждут второго ребёнка.
Драко моргнул, позволив нелепому заявлению раствориться в абсолютной тишине между ними четыремя. Он посмотрел на Блейза, и тот отвёл глаза, аккуратно снимая нитку с маггловского платья Луны.
– Я сильно сомневаюсь, что Джин беременна.
Луна улыбнулась.
– Может, и нет. Но плодофеи здесь не без причины. Рано или поздно в этом доме появится ребёнок.
Драко громко сглотнул вино.
Тео снисходительно улыбнулся Луне:
– Я просто… без ума от тебя сейчас.
Йен Как-его-там вновь потянулся к Гермионе с очередным долгим бессмысленным объятием, и Драко решил, что пора и ему, жениху, принять поздравления.
– Прошу прощения.
***
– Прекрасно выглядишь, Гермиона.
– Спасибо, Йен, – осторожно отозвалась она, сохраняя вежливый (но не более того) тон.
– Когда твой отец рассказал, что ты выходишь замуж, я не мог в это поверить. В конце концов, ты всегда говорила, что брак – это устаревшая традиция, исторически сложившаяся из-за отсутствия независимости у женщин.
Звучало очень похоже на то, о чём она говорила в юности.
– Я повзрослела.
– Так и есть. Я знаю, что уже это говорил, но ты выглядишь фантастически, Гермиона.
– Спасибо. Ещё раз.
– Должен признать, когда твой отец сказал, что ты спрашивала обо мне, я был шокирован. Я ничего от тебя не слышал много лет.
– Вот как? – Гермиона отчётливо помнила, что её отцу не нравился Йен ровно до тех пор, пока они не расстались, несмотря на то, что тот тоже был уважаемым дантистом. Всё то время, пока они были вместе, отец уверял Гермиону, что Йен «слишком стар для неё» и к тому же «утомительный зануда». Конечно, в ту же секунду, что они расстались, её отец пригласил его на рыбалку и на воскресный ужин.
– О да. Он держит меня в курсе насчёт тебя, – сказал Йен, подмигивая. – Я так рад видеть тебя, Гермиона, – он потянулся к ней, чтобы обнять, но она была не в том состоянии, чтобы ответить ему тем же.
Совсем рядом раздалось покашливание.
– Драко Малфой. Как тут у вас дела?
Йен разомкнул объятие.
– А. Вы, должно быть, жених.
Драко растянул губы в деловой улыбке. В той, что он приберегал для особых случаев, когда приходилось иметь дело с людьми, которые ему не нравились.
– А вы, должно быть… извините. Боюсь, я не знаю, кто вы.
– Йен Ротко. Я старый друг Гермионы, – двое мужчин так сильно пожали друг другу руки, что Гермионе показалось, будто у них едва не затрещали кости.
Даже если это и было больно, Драко не подал виду.
– М-м. Забавно, но она никогда не упоминала о вас.
Гермиона мысленно вела переговоры со своим малышом, едва выросшим до размеров арахиса: «Пожалуйста, позволь мне выпить всего один бокал вина. Обещаю, я буду выполнять все твои капризы в следующие восемь месяцев».
– Что ж, расскажите мне, Йен, – с притворной вежливостью сказал Драко, – как близко вы знакомы с Эдвардом? Полагаю, именно он пригласил вас.
Йен улыбнулся. Драко подумалось, что у этого человека слишком много зубов.
– Я был интерном в их семейной клинике, когда только начинал практику. Мистер и миссис Грейнджер были моими наставниками в течение долгих лет.
– О. Значит, вы тоже дантист. А есть ли какие-то правила, запрещающие свидания с дочерью вашего шефа? Боюсь, я ничего не смыслю в правилах субординации дантистов, так что вполне могу ошибаться.
Йен улыбнулся, плотно сжав губы.
– Да, полагаю, как и правила, запрещающие встречаться с учителем своего сына.
– Драко, можно тебя на минутку? – позвала Гермиона.
– Само собой, – бросив последний взгляд на Йена Рот-лоха, Драко последовал за своей невестой мимо толпы, через холл и вверх по лестнице. Они оказались в той части дома Грейнджеров, где Драко не приходилось бывать раньше.
Гермиона повернула ручку двери, пропуская его в комнату, которая, как предположил Драко, когда-то была её детской. В тот же миг его язвительное настроение улетучилось – он чувствовал себя почти легкомысленным, находясь здесь.
Он не мог разглядеть, какого цвета стены в её комнате – так много книг было повсюду. Большой плюшевый медведь развалился на её кровати, и везде были развешены маггловские фотографии с ней, Поттером и Уизли в разные периоды юности и молодости. Здесь практически ничего не напоминало о Хогвартсе – Драко предположил, что её родители использовали эту комнату в качестве гостевой при необходимости. Он ухмыльнулся, беря в руки фотографию, на которой одиннадцатилетняя Гермиона примеряла отцовские очки. Просто очаровательно.
Он вздохнул. Поскорее бы увидеть их малыша.
– Не могу поверить, что я в комнате Гермионы Грейнджер.
Казалось, её это ничуть не позабавило.
– Что вообще происходит?
– Я сую свой нос в твоё прошлое. Это фотоальбом?
– Нет, я о другом. Что это такое было внизу?
– Гермиона, твой бывший парень, которого твой отец пригласил, чтобы взбесить меня, распустил свои руки. И, к твоему сведению, он первый начал, – Драко сделал глоток вина.
– Ты пьян?
– Немного, – три бокала вина за полчаса сотворят это с кем угодно.
Она вздохнула.
– Ты возненавидишь меня, если я попрошу тебя не пить? Мне же нельзя.
– О, кхм… – Драко потёр затылок. – Конечно же, нет. Ты совершенно права. Лучше пережить этот вечер трезвым, – он поставил бокал на комод.
Гермиона пожевала губу.
– Я вообще-то имела в виду совсем. Пока… не появится малыш.
– То есть… – Драко моргнул.
– Это бы так сильно мне помогло.
Что-то в её лице изменилось. Появилась наводящая на неприличные мысли кокетливость, отчётливо пахнущая манипуляцией. Но Драко, в его слегка опьянённом состоянии, был не в силах это распознать.
Он поскрёб ногтями под челюстью.
– Думаю, воздержание от выпивки меня не убьёт. Если ты можешь, то я и смогу.
Гермиона прелестно улыбнулась, обольстительно его целуя.
– М-м-м. Ты на вкус как Шардоне.
– М-м-м, – согласно промычал Драко, не позволяя ей оторваться от его губ. Его поцелуи становились всё настойчивее, опускаясь ниже и ниже к её челюсти. – Я единственный парень, который бывал в этой комнате?
– Да, – отозвалась Гермиона, откидывая голову назад.
Ловкие пальцы опустились к её груди, и у неё перехватило дыхание. Она стала такой чувствительной в последнее время.
– Хочу трахнуть тебя на этой кровати, – прошептал он ей в шею.
– Но… – Он с силой втянул ртом кожу над её ключицей, и Гермиона тут же потеряла ход мыслей. – Мы… должны… – Драко укусил её за плечо, а его пальцы скользнули к её соску. – Вечеринка.
– Мне плевать на эту чёртову вечеринку, – подхватив её под ягодицы, он поднял её на руки и перенёс на кровать. Кровать Гермионы Грейнджер. Ах, возможности.
– Драко, я… О-о-ох, – проникнув рукой под её блузку, он тут же стянул чашечку лифчика с её груди. Когда его язык широко пробежался по её коже, она не могла вспомнить ни единой причины для того, чтобы продолжить его отговаривать. Её ноготки впились в его затылок, и он не сдержал рычащий стон.
– Ты прекрасная дикарка, – прошептал он, вновь завладевая её губами и прижимаясь к ней бёдрами.
И в этот миг дверь распахнулась.
Гермиона в прямом смысле слова вскочила, и Драко скатился на пол.
– О боже! Папа!
Эдвард Грейнджер впился взглядом в Драко, развалившегося на полу и ощущающего, как стремительно опадает стояк.
– Значит, ты решил, что можешь ускользнуть с вечеринки, которую моя жена устроила специально для вас? И не просто ускользнуть, а прийти сюда и распустить руки с моей дочерью!
– Папочка, пожалуйста. Ты несправедлив по отношению к Драко, – сказала Гермиона, всё ещё красная от того, что Драко с ней делал.
– Принцесса, ты не могла бы оставить нас с Драко всего на минуту, пожалуйста?
Гермиона и Драко дружно посмотрели на него широко распахнутыми глазами.
– Гм, – она посмотрела на Драко, мысленно умоляющего её не выходить из комнаты, – что бы ты ни хотел сказать Драко, ты можешь сказать и мне.
Ярость во взгляде Эдварда, казалось, поутихла. Он пристально посмотрел на Драко:
– Тогда это может подождать. Но нам с тобой придётся поговорить.
– Согласен, – отозвался тот.
– Тем не менее вам обоим стоит спуститься вниз, пока Джин не начала вас искать, – он прикрыл за собой дверь, оставляя их наедине друг с другом.
На несколько долгих секунд между ними повисло молчание.
– Ну, не знаю, как ты, – с ложным оптимизмом проговорила Гермиона, – а я думаю, что всё прошло неплохо.
========== Если продолжишь в том же духе, я разведусь с тобой ==========
– Ну, не знаю, как ты, а я думаю, что всё прошло неплохо.
Сжав челюсти, Драко оттолкнулся от пола.
– Нам стоит спуститься вниз.
– Не волнуйся, – она потянулась, чтобы погладить его по плечу. – Я не дам ему устроить сцену.
– Я не волнуюсь, – не глядя на неё, он накрыл её ладонь своей. Его палец почти рассеянно пробежался по её костяшкам. – Гермиона, мы должны ему рассказать.
– Пока нет, – она крепче стиснула его ладонь. – Я знаю, как с ним управиться. Просто позволь мне взять всё в свои руки.
Драко взглянул на Гермиону сквозь чёлку, упавшую на глаза.
– Нет.
И вышел из комнаты.
В голосе Гермионы послышалась лёгкая паника:
– Драко? Куда ты?..
Едва спустившись вниз, он заметил мрачного Эдварда, приканчивающего уже третью порцию скотча. Он выглядел так, словно хотел, чтобы кто-нибудь подошёл к нему и спросил, всё ли у него в порядке.
– Прошу прощения, Эдвард. Можно вас на пару слов?
Драко обошёл его и, накладывая заглушающие чары, направился на кухню. Как и стоило ожидать, Эдвард следовал за ним по пятам, выглядя кипящим от ярости из-за того, что подчинился разодетому мальчишке.
– Ты не можешь вот так вызывать меня в моём собственном доме, парень. Я не знаю, как всё устроено в твоём шикарном поместье в Уилтшире, но в этом доме…
– Почему я вам не нравлюсь?
Эдвард уставился на него. Должно быть, его просто ошарашило то, что Драко, изнеженный маменькин сынок, осмелился это сказать. Наконец-то.
Эдвард хранил молчание, и Драко продолжил:
– Я люблю вашу дочь. Люблю больше всего на свете. Для большинства отцов этого было бы достаточно. Но вы?.. Я вас не понимаю. Вам словно…
– Ты мне не нравишься.
Настала очередь Драко уставиться на Эдварда.
– Что ж, с этого мы и начали.
– Ты недостаточно хорош для моей дочери.
– Грубовато, но предельно ясно.
Эдвард продолжил, будто бы не слыша:
– Когда Гермиона приезжала на каникулы из школы, она всегда рассказывала об одном грубом мальчишке, который придумывал ей грязные прозвища и всячески дразнил.
Драко едва не сболтнул, что он до сих пор время от времени обзывает её грязными словечками и дразнит, но теперь ей это, похоже, нравится. Он сильно сомневался, что Эдвард оценит юмор. К тому же каждый раз, когда Драко думал о том, насколько ужасно он вёл себя с Гермионой в Хогвартсе, ему становилось не по себе.
– Этот мелкий пацан говорил ей, что она не принадлежит его миру. И Гермиона его ненавидела. Ненавидела то, что он отстаивал, и то, что из-за него она не чувствовала себя на своём месте.
– Могу себе представить, – вздохнул Драко. Ничего из этого не было новостью. И всё же было странно слышать об этом в таких подробностях. У Эдварда не было ни одной причины умалчивать темы, которые Гермиона тактично обошла в разговоре.
– Так что представь себе моё удивление, когда она привела этого мелкого невежественного грубияна в мой дом и сказала, что влюблена в него.
Драко разглядывал узоры на столешнице кухонного острова. Он не знал, что сказать. Как защититься, когда и сам не находишь себе оправдание?
– Я понимаю.
Эдвард недоверчиво ухмыльнулся, скрестив руки на груди.
– Ты понимаешь?
– Если бы кто-нибудь обращался с моей собственной дочерью так, как я обращался с Гермионой в детстве, я бы подвесил его за яйца над полем для квиддича.
Эдвард покачал головой: слова Драко его ничуть не тронули.
– Ты не способен понять. У тебя нет дочери.
И тут Драко сказал два слова, от которых у Эдварда Грейнджера поседели даже волосы в ушах.
– Может, будет.
В тот самый момент, когда Драко осознал свою ошибку, Эдвард уже тряс его, схватив за грудки:
– Что ты сказал?
– Папочка? Что ты вообще делаешь? Отпусти Драко, сейчас же!
Гермиона! Он спасен. Конечно, она будет в бешенстве, когда поймёт, что он почти рассказал её отцу о ребёнке, не посоветовавшись с ней, но в эту секунду у него были проблемы посерьёзнее.
– Гермиона, что имел в виду этот… парень, когда сказал, что у него, возможно, будет дочь?
Она выпрямила спину, вызывающе сжав губы. Несмотря на её уверенную позу, Драко отчётливо видел, что она взбешена. Всего один взгляд в её глаза, и он заметил тот самый оттенок тебе-пиздец в её радужках.
– Он имел в виду… – она вздохнула. – Я беременна.
Отпустив Драко, Эдвард сосредоточил всё своё внимание на повзрослевшей женщине, которой когда-то давно менял подгузники.
– Ты – что?
– Эдвард, дорогой, что вы все делаете на кухне? – Джин застыла в дверях, ощутив напряжённую атмосферу в комнате. – Что происходит?
Не сводя глаз с Гермионы, Эдвард ответил:
– Наша дочь только что сообщила мне, что беременна.
Широко распахнутыми глазами Джин уставилась на Гермиону:
– Минни, дорогая, это правда?
Гермиона вздохнула.
– Я не хотела рассказывать так рано.
– Но у тебя будет ребёнок?
– Да.
– Ребёнок Дрейки?
– О, да бога ради, мама! Ты умрёшь на месте, если назовёшь его «Драко»? Он ненавидит это прозвище!
Драко рассмеялся над её признанием:
– Джин, она имела в виду, что…
– Я имела в виду, что вам обоим пора относиться к нам как к грёбаным взрослым! Мы с Драко не дети и можем принимать самостоятельные решения!
Все замолкли. Моргнув, Джин осторожно начала:
– Мин… гм… Гермиона, дорогая. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты так выражаешься. Я понимаю, что ты целыми днями окружена подростками, но это ещё не значит, что стоит перенимать их словечки.
Гермиона потёрла виски:
– Проблема не в моих выражениях, мама.
– Конечно, не в этом! – вмешался Эдвард. – Проблема в том, что этот… негодяй соблазнил нашу дочь, склонил её к жизни во грехе, а потом оплодотворил её.
Драко сузил глаза:
– Признателен за ваше мнение насчёт наших отношений.
– Гермиона – это моё дело.
– Уже нет. Она взрослая женщина. Она собирается выйти за меня замуж, и ты ничего с этим не поделаешь.
Эдвард уже открыл рот, чтобы возразить, но Джин его опередила:
– Кажется, нам стоит открыть бутылку коньяка, которую мы берегли на чёрный день. Мы все выпьем по чуть-чуть, а потом обсудим это, как взрослые.
– Кроме меня, – возразила Гермиона.
Джин зависла.
– Это же пятидесятилетний «Chateau de Montifaud». В чём дело?
– В фетальном алкогольном синдроме, – закатила глаза Гермиона.
– Ах да, – Джин взглянула на Драко, – а ты, дорогой?
– Мама, нет, – ответила за него Гермиона. – Драко обещал, что тоже не будет пить, пока не родится ребёнок, чтобы поддержать меня.
– Вижу, моя дочь хорошо тебя натаскала, – издевательски усмехнулся Эдвард. – Не удивлён, что в ваших отношениях она за мужика.
– Знаешь что? – разозлился Драко. – Пошёл ты.
– Есть решение! – воскликнула Гермиона. В комнате стало тихо, все взгляды обратились к ней. Она прикусила губу. – Давайте все помолчат, пока я как следует не обдумаю, что сказать дальше.
Драко покачал головой.
– Ну уж нет, я сыт по горло его брехнёй. Ты можешь продолжать выдумывать причины для ненависти ко мне, но с этого самого момента мне наплевать на твоё отношение. Откровенно говоря, мне стыдно перед самим собой, что я переживал об этом так долго. Пока ты с должным уважением относишься к моим детям, можешь думать что угодно обо мне самом. Но если ты думаешь, что я просто сдамся и продолжу терпеть подобное отношение, ты серьёзно ошибаешься. Так что можешь взять своё мнение о наших с Гермионой отношениях и засунуть его в свой зад!
В комнате стало тихо.
Вдруг гневные складки на лбу Эдварда сгладились, словно их смыло приливной волной. Очень медленно его усы из их обычного напряжённого положения в уголках губ поползли вверх, а его плечи, а затем и всё тело сотряс смех. Сначала очень тихий, но постепенно всё более и более набиравший силу, пока его раскаты не заполнили всю комнату. Вскоре к нему присоединились Джин, успевшая опрокинуть порцию коньяка во время речи Драко, и Гермиона. Лишь Драко не разделял всеобщего обманчивого веселья.
Эдвард утёр выступившие слёзы.
– Гермиона, этот человек тебе не подходит, это невозможно. Он просто смешон, раз думает, что может разговаривать со мной в таком…
– Хватит, папа, – внезапно изменившееся настроение Гермионы заставило окончательно затихнуть отголоски смеха в комнате. – Ты хоть представляешь, насколько сам сейчас смешон? Столько лет таить обиду на мальчишку, которого ты даже не встречал, пока он не повзрослел, – это самое настоящее безумие.
Драко ощутил, что она нравится ему ещё сильнее, чем прежде.
– Он вёл себя вежливо, хотя ты относился к нему как к куску дерьма.
Джин поморщилась:
– Ну правда, дорогая. Эти выражения…
– Мама. Даже не начинай. Я сейчас трезва, беременна и очень зла, – она глубоко вздохнула и повернулась к отцу. – Папа, это то, что мне нужно. Драко – тот, кто мне нужен. Так что, если ты не можешь перебороть эту гигантскую обиду, тогда… тогда на этом всё.
Джин ахнула:
– Эдвард, ты сейчас же извинишься перед этим милым мальчиком, или, богом клянусь, будешь спать на диване до конца своей чёртовой жизни!
Гермиона медленно повернулась к матери, не в силах бороться с тенью ухмылки на своём лице:
– Что за выражения, мам.
– Я хочу сказать, Эдвард, – продолжала Джин, игнорируя насмешку Гермионы, – что ты не помешаешь мне общаться с внуком. Преодолей себя и принеси чёртовы извинения, иначе я… – она опасно сузила глаза, – иначе я пожертвую зубного «пеликана» из твоей коллекции, того самого, из семнадцатого века, в Британский музей стоматологии.
– Нет! Только не мою крошку, – взмолился Эдвард. – Ты хоть представляешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы его отыскать?
Гермиона закатила глаза.
– Да в самом-то деле, папа. На тебя повлияло не то, что вы потеряете меня, если ты не помиришься с Драко, а какая-то жуткая рухлядь для удаления зубов? Тебе стоит пересмотреть свои приоритеты.
– Я… – Эдвард понял, что он в ловушке. Главные женщины в его жизни загнали его в угол, используя всё то, что он любил, против него самого. У него не было выбора. Переключив внимание на Драко, он смущённо пробормотал: – Есть вероятность, что я немного перегнул палку с тобой.
– Немного? – переспросил Драко.
– Эй, ты издевался над моей дочерью. «Немного» – это всё, что ты получишь.
По правде говоря, это было даже больше, чем ожидал Драко.
– Меня устраивает.
Гермиона ткнула отца локтем:
– Папочка, пожми Драко руку.
– Это не обязательно, – тут же отозвался Драко, припоминая, как силён кулак Эдварда Грейнджера – словно пресс, пытающийся скомпоновать мусор.
– Нет, Гермиона права. Пожми мою руку, Драко.
Он с сомнением уставился на протянутую в знак примирения ладонь.
– Не забывай, что ты гораздо крупнее меня, о чём неоднократно напоминал мне в прошлом.
Они пожали друг другу руки. И это было не так уж и ужасно.
– Неплохое рукопожатие для мужчины с женскими руками, – Эдвард смотрел прямо в глаза Драко.
– Вот и хорошо. Над твоим тоном поработаем позже, – отозвался Драко.
Джин наблюдала за сценой со слезами на глазах.
– Я так рада за вас с Драко, Гермиона. И ты права. Вы уже взрослые, и мне не стоит называть вас этими прозвищами.
Гермиона внезапно ощутила вину за то, что в порыве ярости вывалила на мать всю правду.
– Мама…
– Нет-нет, ты права, – Джин пьяно ухмыльнулась. – Я всего лишь хотела устроить для вас милую вечеринку, – она внезапно вцепилась в предплечье Эдварда: – И в будущем тебе лучше быть милым с этим молодым человеком, Эдвард Грейнджер. Он подарил нам внука!
С непривычно жалким выражением на лице, которое можно было интерпретировать только как страх перед женой, Эдвард попытался оправдаться:
– Джин, ты же знаешь, что я…
– У них с Гермионой будут прелестные дети. Вы ведь не собираетесь останавливаться на одном, да, Гермиона?
Та изумлённо посмотрела на свою пьяненькую мать, переведя затем взгляд на Драко в поисках поддержки. Он лишь улыбнулся в ответ на её замешательство.
– Эм… это случилось довольно неожиданно, мама.
– Ну ещё бы, – проворчал Эдвард, пристально глядя на Драко. – Разве вы, волшебники, не верите в планирование семьи?
– Ты же понимаешь, почему я не могу обсуждать эту тему с тобой, Эдвард?
– Пожалуй, это мудрое решение.
– Мы всё уладили? – вмешалась Гермиона. – Потому что по ту сторону двери очень много людей ждут, пока мы все выйдем отсюда.
Драко закатил глаза:
– Кстати, не могу не спросить, Джин. Каким невероятным образом тебе удалось связаться с моей тётушкой Лукрецией?
– О, это всё твой друг, мистер Забини. Он был очень любезен.
Драко согнулся пополам в приступе смеха, обхватив себя за рёбра, чтобы удержать лёгкие в своём теле. Он не мог успокоиться довольно долго, пока, наконец, не выпрямился, вытирая глаза:
– Прошу прощения. Просто… так странно слышать это о мистере Забини, – он был уверен, что даже подчинённые не называли так Блейза. А ещё ни один человек, пообщавшийся с ним больше минуты, не назвал бы его «любезным».
Эдвард хмыкнул:
– Не нравится мне этот парень.
– Он никому не нравится, папочка, – Гермиона доверительно положила ладонь на его плечо.
– Мне не стоило приглашать твою тётю, дорогой? – спросила Джин.
– Ну… кажется, мне стоит предупредить вас обоих, – он повернулся к Эдварду, показывая, что обращается и к нему тоже, – что моя семья ужасна. Если вы задумываетесь, почему в детстве я был мелким засранцем, вам достаточно взглянуть на людей с моей фамилией.
Эдвард усмехнулся:
– Прелестно. Тогда ты не будешь иметь ничего против наших родственников.
– Я возражаю против наших родственников, папочка, – Гермиона повернулась к матери. – Пожалуйста, скажи, что мне не нужно приглашать их на свадьбу.
– Дорогая, я их даже сюда не хотела приглашать. Но твоя тётушка Пруденс настояла на том, что они должны познакомиться с Драко.
Гермиона пристально посмотрела на Драко.
– Она отлично поладит с твоей тётушкой Лукрецией, – тётя Пруденс была одной из тех женщин, верящих, что они могут высказывать любые расистские, сексистские и вообще оскорбительные соображения о ком угодно, если после этого добавить: «Дай им бог здоровья» – и прижать руку к жемчугам на груди.
Эдвард похлопал Драко по плечу:
– Ну что, идём знакомиться с множеством людей, которые загнутся через пару-тройку лет.
***
У Драко уже сворачивались в трубочку уши от болтовни странного мальчишки-слизеринца по имени Брейди Фитч. По-видимому, он был близким другом Джеймса Поттера, так как они ни на шаг не отходили друг от друга на протяжении всего вечера.
– И видите ли, мистер отец Скорпиуса, именно поэтому мне кажется, что вы должны попросить профессора Грейнджер взглянуть на моё эссе. Бессонница меня замучила.
– Ну да-а-а, – прищурив глаза, Драко посмотрел на Джеймса Поттера, чтобы убедиться, что это не шутка. Тот, однако, отказывался поднимать взгляд со своих ботинок. – Я правда не могу этого сделать. И даже если бы попытался, она бы ни за что не стала меня слушать. Но, эй, всё это звучит ужасно. Уж извини меня за такие слова. Но если у тебя правда проблема, стоит получить справку у мадам Помфри.
Брейди кивнул:
– Туши, мистер отец Скорпиуса. Туши.
– Туше, – шёпотом поправил Джеймс.
Драко сделал большой глоток газированной воды, притворяясь, что она сдобрена водкой.
– О, смотрите-ка. Тут ещё пара людей, с которыми мне нужно поговорить. Прошу прощения, – и Драко сбежал к Блейзу и Тео.
Последний обнюхивал кукурузную тортилью, держа её двумя пальцами.
– Ну и странная же здесь еда, приятель.
– Она маггловская. Кто-нибудь из вас видел моего сына?
Блейз ухмыльнулся.
– Я видел. И на твоём месте я бы не спускался в уборную на первом этаже.
– Почему? Он в порядке?
– М-м-м, – простонала Роза в рот Скорпиуса, когда он обхватил её грудь под джемпером. – Если хочешь, можем пойти дальше, – сказала она, снова поймав его губы.
Скорпиус застыл.
– Здесь?
– Ага, – она снова потянулась к его губам, но Скорпиус увернулся.
– То есть… здесь, в уборной Джин и Эдварда? Хочешь, чтобы я снял твой бюстгальтер, пока мы прячемся здесь во время помолвки моего отца? В доме моих будущих бабушки и дедушки?
– Ну… да.
Он моргнул. Его рука всё ещё была под её джемпером.
– Ну ладно.
Они вновь набросились друг на друга, и как только Скорпиус близко прижался к ней, попытавшись стянуть с неё джемпер, дверь распахнулась.
– Эй! – вскрикнул Скорпиус, заслоняя свою девушку.
– Эй! – вскрикнул Блейз, прикрывая глаза.
– Уйди отсюда, дядя Блейз!
– Да-да. Я уже, – отозвался тот, закрывая за собой дверь.
– О, он выглядел так, словно был более чем в порядке, – ответил Блейз с непристойной ухмылкой.
Драко поморщился.
– Не нужно быть грубым.
– Я просто сказал. Твой сын тот – ещё ходок.
Тео подтолкнул Драко:
– Кстати, раз уж мы заговорили о поцелуях по углам, бывший парень Гермионы классно целуется.
Драко моргнул.
– Даже… даже не буду пытаться тебя понять, Тео.
